Текст книги "Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах."

Автор книги: Кристин Ханна

Соавторы: Питер Джеймс,Ли Чайлд,Нандо Паррадо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

8. Поединок со смертью

Наконец в иллюминаторах забрезжил первый утренний свет. Я не спал уже несколько часов. Я встал и начал готовиться к походу. Оделся для гор я еще с вечера. Рубашка-поло и женские брюки, которые я нашел в чьем-то чемодане – наверное, в чемодане Лилианы. После двух месяцев в горах я влез в них безо всякого труда. Поверх брюк три пары джинсов, на поло – три свитера. Я надел четыре пары носков и теперь еще обернул ноги пластиковыми пакетами, чтобы не промокали. Я сунул ноги в изношенные спортивные туфли, затянул потуже шнурки. На голове у меня была шерстяная шапка, а поверх нее – капюшон, который я срезал с пальто Сюзи. Одевался я очень тщательно – словно совершал магический обряд. Сознание работало удивительно четко, и я как будто видел себя со стороны.

Я взял в руки алюминиевую палку, надел рюкзак. Там были запас мяса и всякие полезные мелочи – тряпки, которыми можно было обернуть руки, помада для потрескавшихся губ.

Роберто тоже закончил одеваться. Мы молча кивнули друг другу. Я надел часы Панчито и вслед за Роберто вышел из самолета. День выдался отличный – ветер был слабый, небо ясное.

Когда настала пора уходить, Карлитос шагнул к нам, и мы обнялись. Он радостно улыбался, голос звучал бодро.

– У вас все получится! – сказал он. – Храни вас Господь!

Мне больно было думать о том, что наш безнадежный поход был для него единственным шансом выжить. Мне хотелось закричать: «Что я делаю, Карлитос? Я же боюсь до чертиков!» Но я не дал чувствам взять верх. Я просто протянул ему красный башмачок – башмачки моя мама купила в Мендосе для моего новорожденного племянника.

– Сохрани его, – попросил я. – А второй останется у меня. Когда я за тобой вернусь, башмачков снова будет пара.

Остальные тоже обнялись на прощание. Все глядели на нас с надеждой. Мне трудно было смотреть им в глаза. Ведь именно я утверждал, что до Чили можно добраться пешком. Многие считали меня оптимистом. Но я-то знал, что меня гонит вперед отчаяние. Так человек бросается с крыши горящего здания. Мне всегда хотелось узнать, о чем думают люди в такие минуты. Неужели логика подсказывает им, что пора полетать? Тем утром я получил ответ. Я отвернулся от Карлитоса, чтобы он не заметил, насколько я растерян и напуган. Взгляд мой упал на снежный холм, под которым лежали мои мать и сестра.

– Нандо, ты готов?

Роберто и Тинтин уже ждали меня. Склоны гор переливались в солнечном свете. Я напомнил себе, что эти суровые вершины преграждают мне путь домой, к отцу, что пора идти.

Я снова взглянул на могилу и повернулся к Карлитосу.

– Если у вас кончится еда, – сказал я, – откопайте тела мамы и Сюзи.

Карлитос на мгновение потерял дар речи.

– Только в крайнем случае, – наконец выговорил он.

– Нандо, – позвал меня Роберто. – Пора!

– Я готов, – сказал я.

Мы помахали на прощание друзьям и отправились в горы.

Мы шли по леднику к ближайшему склону. Нам казалось, мы представляем, какие опасности нас подстерегают.

Но мы не знали, что высотомер «фэрчайлда» ошибался. Катастрофа произошла на высоте 4000 метров, а не 2400. Не знали мы и того, что гора, которую мы собирались покорить, была одной из самых высоких в Андах – почти 5600 метров. Взойти на нее было бы трудно даже опытным альпинистам. Да и они пошли бы на вершину только со специальным снаряжением – со страховочными тросами, ледорубами, крючьями. У них были бы влагонепроницаемые палатки, шипованные ботинки. Они бы пошли в поход на пике физической формы, выбрали бы самый удобный маршрут. Мы шли в обычной одежде, снаряжение у нас было сделано из подручных средств. Мы были истощены, и ни один из нас прежде не бывал в горах. Роберто и Тинтин до катастрофы никогда не видели снега. Если бы мы знали хоть что-то про горы, мы бы понимали, что обречены. Но нам помогло наше же невежество.

Первым делом надо было выбрать путь по склону. Опытные альпинисты тут же приметили бы хребет, тянувшийся до самой вершины всего на километр южнее места катастрофы. Если бы мы дошли до этого хребта, наш путь к вершине был бы куда быстрее и проще. А мы этого хребта даже не заметили. Много дней я смотрел на то место, где солнце садилось за горы, и, решив, что самый короткий путь всегда лучше, мы мысленно проложили маршрут именно по этому вектору. Это была типичная ошибка новичков, и потом нам пришлось долго пробираться по самым крутым и опасным тропам.

Начало, впрочем, было обнадеживающим. Мы шли по довольно плотному снегу, по ровной дороге. Во мне бурлил адреналин, я взял быстрый темп и вскоре обогнал остальных метров на пятьдесят. Но скоро мне пришлось замедлить ход. Склон стал круче, мне не хватало воздуха, я начал задыхаться и через каждые несколько шагов останавливался передохнуть.

Вскоре нам пришлось пробираться через глубокие сугробы.

– Давайте наденем снегоступы! – крикнул я.

Роберто и Тинтин согласно кивнули. Мы сунули ноги в сооруженные Фито снегоступы. Поначалу они помогали – мы перестали проваливаться в снег. Но нам приходилось слишком широко расставлять ноги. Настроение у меня упало. Мы уже почти лишились сил, а поход только-только начался.

Гора стала еще круче, и снега на склонах стало меньше. Мы с радостью сняли снегоступы и продолжали восхождение. Днем мы поднялись так высоко, что стала кружиться голова.

Я посмотрел вниз, на самолет. Отсюда он казался крохотным пятнышком на снегу, совершенно неуместным в этом белом безмолвии. Да и мы со своими страданиями, со своей борьбой за жизнь были здесь неуместны. Человек только нарушал покой и тишину этих мест. Мы нарушили устоявшееся за долгие столетия равновесие, и горы должны были его восстановить. Это чувствовалось в морозной тишине вокруг. Гора словно хотела, чтобы здесь снова все замерло раз и навсегда.

Мы поднялись метров на семьсот и находились теперь на высоте около 3600 метров над уровнем моря. Голову мою железными тисками сковала боль, пальцы распухли, ноги перестали слушаться. Я задыхался так, будто пробежал марафон, но сколько бы я ни глотал воздух, легкие никак не наполнялись. Мне казалось, что я дышу сквозь плотную ткань.

Высотная болезнь начинается где-то на высоте три тысячи метров, сопровождается головной болью, усталостью, головокружением. На высоте четыре тысячи метров может начаться отек мозга и легких. Специалисты советуют не подниматься в день больше чем на 350 метров, чтобы организм успевал приспособиться, а мы за первое утро поднялись на целых семьсот метров и упорно продолжали идти дальше, хотя наши тела требовали отдыха.

После пяти-шести часов пути вершина не стала ближе. Я смотрел на мрачную гору впереди и понимал, что мы поставили перед собой невыполнимую задачу.

Меня охватил страх, хотелось рухнуть на колени и не двигаться с места. И тут я услышал у себя в голове спокойный голос: «Тебя пугают расстояния. Выбери цель поближе и иди к ней». Я сообразил, что надо делать. Недалеко от меня лежал большой камень. Я решил забыть про вершину и идти к камню. А когда добрался до него, выбрал следующую цель.

Так я шел несколько часов, ориентируясь то на скалу, то на тень, то на сугроб. И думал только о расстоянии между собой и выбранным объектом. Я слышал только собственное дыхание и скрип шагов по снегу. Я впал в транс и шел, шел, шел. Время растворилось, расстояния исчезли. Я держал этот темп довольно долго, но, когда очень уж оторвался от Роберто и Тинтина, они стали звать меня. Я подождал их на довольно ровной площадке, где смог отдохнуть. Когда они меня нагнали, мы немного перекусили.

– Как ты думаешь, мы доберемся до вершины до вечера? – спросил Роберто.

– Наверное, лучше выбрать место для ночлега, – ответил я.

Я взглянул вниз, на самолет, и подумал: интересно, а видят ли нас наши друзья? Понимают ли они, как нам тяжко? Я сейчас не испытывал сочувствия к ним, не чувствовал ответственности за них. Во мне оставались только страх и жажда выжить. Я понимал, Роберто с Тинтином испытывают то же самое, и, хотя я знал, что мы будем сражаться плечом к плечу, гора научила меня понимать и другое: смерть – это противник, с которым каждый встречается один на один.

Пока мы взбирались на гору, пейзаж менялся. Теперь из снега повсюду торчали камни, некоторые были такими огромными, что приходилось их обходить.

Где-то после полудня я наткнулся на крутую скалу, наверху которой оказалась плоская площадка. Если не удастся обойти ее, придется возвращаться. На это потребовалось бы несколько часов, а до захода солнца оставалось не так уж много, каждая минута была на счету. Я оглянулся на Тинтина и Роберто. Они стояли и ждали, что я буду делать. Склон был гладкий, ухватиться не за что, но снег показался мне достаточно плотным. Я решил, что буду зарываться ногами в сугроб, чтобы держать равновесие.

Я стал подыматься, врубаясь в снег носками ботинок и прижимаясь к склону грудью, чтобы не свалиться. Мало-помалу я добрался до вершины и помахал рукой Тинтину и Роберто.

– Идите по моим следам! – крикнул я. – Будьте осторожны, подъем очень крутой.

Я отвернулся и полез дальше. Когда я снова посмотрел вниз, то увидел, что Роберто сумел подняться. Настала очередь Тинтина. Я прошел еще метров тридцать, и тут раздался крик:

– Я увяз! Не могу вылезти!

– Не сдавайся, Тинтин! – крикнул я. – У тебя все получится!

– Я не могу двинуться с места, – отозвался он.

– Все дело в рюкзаке, – сообразил Роберто. – Он слишком тяжелый.

Роберто был прав. Рюкзак тянул Тинтина назад. Он пытался наклоняться вперед, чтобы удержать равновесие, но никто не мог протянуть ему руку, и по его виду я понял, что он долго не продержится. А за ним была расщелина.

– Держись, Тинтин! – заорал я.

Роберто лег на живот и протянул Тинтину руку. Но Тинтин не мог ее ухватить – недоставало нескольких сантиметров.

– Снимай рюкзак! – крикнул Роберто. – Давай его мне.

Тинтин осторожно, боясь потерять равновесие, снял рюкзак и отдал его Роберто. Без груза Тинтин сумел взобраться на площадку и рухнул на снег.

– Я не могу больше идти, – сказал он. – Сил нет. Я на ногах не держусь.

Я понимал, что нужно идти дальше, пока мы не найдем хорошее место для ночлега, поэтому я двинулся вперед, а остальным пришлось идти за мной. Солнце уже заходило за гору, скалы отбрасывали на склон длинные тени. Стало холодать. Меня охватила паника.

Я полез на скалу, чтобы получше оглядеться, но тут моя нога попала в расщелину, и я левой рукой ухватился за валун. Он вроде бы крепко сидел в снегу, но когда я за него взялся, из-под валуна выкатился камень размером с пушечное ядро и полетел вниз.

– Осторожно! – крикнул я товарищам.

Роберто в ужасе отшатнулся – камень просвистел в нескольких сантиметрах от его головы. Он ошарашенно молчал, а потом заорал:

– Сукин сын! Ты что, убить меня хочешь?

Он нагнулся, втянул голову в плечи. Я понял, что он плачет. Когда до меня донеслись его рыдания, мне вдруг показалось, что все безнадежно.

– Пошли вы к черту! – взбесился я. – С меня хватит!

У меня было только одно желание – чтобы все поскорее закончилось. Мне хотелось лечь в снег и лежать в тишине и покое долго-долго. О чем я еще думал, я не помню, но что-то заставило меня идти дальше. И когда Роберто успокоился, мы продолжили путь.

Наконец я нашел впадину под огромным валуном. Солнце весь день обогревало валун, снег подтаял. Впадина была небольшая, но мы могли хоть как-то устроиться здесь на ночь. Мы положили на землю подушки, расстелили поверх спальный мешок. От него теперь зависела наша жизнь, поэтому с мешком, грубо сшитым кусками медной проволоки, мы обращались очень осторожно. Чтобы не порвать его, мы, прежде чем в него залезть, сняли ботинки.

– Ты пописал? – спросил Роберто, когда я полез в мешок. – Мы не можем всю ночь прыгать из мешка и обратно.

Услышав, что Роберто снова стал ворчать, я успокоился. Ворчит – значит, с ним все в порядке.

– А ты пописал? – спросил я. – Не хотелось бы, чтобы ты мочился в мешок.

– Если кто в мешок и помочится, так только ты, – огрызнулся Роберто. – И поаккуратней там своими ножищами!

Когда мы все трое забрались в мешок, то попытались устроиться поудобнее, но земля была очень твердая, а впадина небольшая, так что мы лежали, практически прислонясь спинами к валуну, а ноги наши болтались над расщелиной. Мы очень устали и некоторое время лежали тихо. На иссиня-черном небе сверкали мириады звезд. Казалось, они совсем рядом – только руку протянуть. В другое время в другом месте меня бы потрясла эта дивная картина. Но теперь я видел лишь безжалостную силу природы. Мир показывал мне, как я слаб и никчемен. И как мимолетна моя жизнь.

Я слушал собственное дыхание, напоминая себе, что, пока я дышу, я живу.

Ночью температура резко упала, даже вода в бутылке, которую мы взяли с собой, замерзла. Утром мы выставили окоченевшие ноги на солнце и кое-как отогрелись. А потом поели, собрались и снова тронулись в путь. День снова выдался замечательный.

Мы находились на высоте около пяти тысяч метров, и через каждые метров сто подъем становился все круче. Поэтому мы стали петлять – прямой дороги нам было не осилить. Мы шли по ущельям, которые змеились по горе. Опытные альпинисты знают, что такие ущелья опасны – в них скатываются все камни, падающие с горы, но там был плотный снег, по которому было удобно шагать, а за скалы можно было держаться.

Может, из-за недостатка кислорода мой мозг стал вести себя странно, но мне казалось, что пространство вокруг меня не так уж безучастно. Словно все вокруг настроено против нас. Я понимал, что если не буду сопротивляться, то склон утянет меня вниз. Один неверный шаг, одна ошибка, одно неверное решение – и конец. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я снова сосредоточился на ходьбе. Я видел только скалу, к которой шел, только уступ, на который собирался поставить ногу.

Но скоро снова навалились и усталость, и страх, и каждый шаг стал нестерпимой мукой. Не знаю, как мы шли. Меня била дрожь – от холода и изнеможения я почти терял сознание. И вдруг я увидел перед собой скалу, за которой горы дальше не было.

– Вершина! Мы добрались! – закричал я.

Ко мне пришло второе дыхание, и я с новыми силами пошел вперед. Но когда я поднялся к гребню, за ним оказался шельф несколько метров шириной, а за ним по-прежнему вздымалась гора. Это была ложная вершина. Гора подшутила над нами.

Мы весь день шли от одной ложной вершины к другой и задолго до захода солнца нашли удобное место и разбили лагерь.

Роберто пребывал в мрачном расположении духа.

– Если мы будем идти дальше, мы погибнем, – сказал он, когда мы уже лежали в мешке. – Гора слишком высока.

– У нас нет другого пути, кроме как наверх, – сказал я.

– Мы можем вернуться.

– Вернуться и покорно ждать смерти? – пробормотал я.

Он покачал головой.

– Видишь вон там темную линию на склоне? По-моему, это дорога. – Роберто показал на долину, до которой было много километров. – Надо вернуться и пойти по ней. Она наверняка приведет нас куда-нибудь.

Этого я слушать не желал.

– Ты понимаешь, что это километрах в тридцати отсюда? – сказал я. – Если мы доберемся до этой темной линии и окажется, что это всего лишь выступившая на поверхность жила глины, у нас не будет сил вернуться назад.

– Нандо, я уверен, это дорога!

– Может, дорога, а может, и нет, – ответил я. – Мы знаем наверняка только одно: на западе Чили.

– Ты твердишь это уже два месяца, – огрызнулся он. – Мы шеи переломаем, прежде чем туда доберемся.

Мы с Роберто спорили долго, но так ни до чего и не договорились.

Утром я проснулся и увидел, что небо снова ясное.

– С погодой нам повезло, – сказал Роберто.

– Что ты решил? – спросил я. – Пойдешь назад?

– Еще не знаю, – сказал он. – Надо все взвесить.

– Я пойду вверх, – сказал я. – Может, мы скоро доберемся до вершины.

Роберто кивнул.

– Оставьте свои рюкзаки здесь, – сказал Роберто. – Я подожду вас.

Меня пугала мысль о том, что придется идти без Роберто, но назад идти я не собирался. Я подождал Тинтина, и мы вдвоем полезли наверх.

Время тянулось медленно. Ближе к полудню я заметил над скалой голубую полоску неба, и это прибавило мне сил. Я уже видел столько ложных вершин, что не позволял себе надеяться. Но на этот раз, добравшись до гребня, я понял, что достиг вершины.

Не помню, успел ли я обрадоваться в тот момент. Я видел все вокруг – на триста шестьдесят градусов. Видел, как горизонт обрамляет все окружающее, но вокруг меня, вдалеке, были только покрытые снегом горы, такие же крутые и жуткие, как та, на которую я только что взобрался. Я сразу же понял, что пилот «фэрчайлда» жестоко ошибался. Мы не прошли Курико. И были мы вовсе не у западных границ Анд. Наш самолет упал в самом центре горного массива.

Не знаю, сколько я так простоял. Но вдруг я почувствовал жжение в груди и сообразил, что забыл про дыхание. Я стал хватать ртом воздух, ноги мои подкосились, я упал. Я проклинал Бога, ругался на горы. Я столько вытерпел, так горячо надеялся, дал обещания себе и отцу и вот что я получил. Наши близкие так никогда и не узнают, на что мы шли, чтобы вернуться к ним.

В этот момент все мои надежды растворились в разреженном воздухе Анд. Я всегда считал, что жизнь – это естественный процесс, а смерть – это просто конец жизни. Теперь я отчетливо осознавал, что смерть всегда рядом, а жизнь – только короткий сон, игра, в которую дает поиграть смерть, поджидая тебя.

Меня охватило отчаяние, нестерпимо захотелось оказаться рядом с мамой и сестрой, захотелось обнять отца. Любовь к нему согрела мое сердце, наполнила душу радостью. Она поддержала меня. Горы, как бы ни были они сильны, оказались не сильнее моей любви к отцу, они не смогли сокрушить мою способность любить. Сознание у меня прояснилось, и я понял одну простую вещь: смерть – это противник, но противник неживой. Как я это упустил? Почему никто никогда не обращал на это внимания? Любовь – наше единственное оружие. Только любовь может превратить простую жизнь в чудо, только любовь помогает понять, в чем смысл страха и страдания. На краткий миг страхи покинули меня, и я понял, что не позволю смерти командовать мной. Я пойду по этим богом забытым тропам навстречу моим близким с надеждой в сердце. Я буду идти, пока во мне будет теплиться жизнь, и, когда я упаду и умру, я все равно буду ближе к отцу, хоть немного.

Я услышал снизу голос Тинтина.

– Нандо, ты видишь деревья? – спрашивал он.

– Все будет хорошо, – ответил ему я. – Скажи Роберто, пусть поднимется и сам все увидит.

Пока я ждал Роберто, я достал из рюкзака пластиковый пакет и помаду. Я написал помадой на пакете: «Гора Селер» – и сунул пакет под камень. Эта гора была моим врагом, но я назвал ее именем отца. Хоть так я отомстил ей.

Роберто поднялся через три часа. Он огляделся по сторонам и покачал головой.

– Нам конец, – сказал он тихо.

– Должен быть где-то путь между гор, – сказал я. – Видишь, там, вдалеке, две вершины поменьше, те, на которых нет снега? Может, горы там кончаются? Надо идти в ту сторону.

Роберто покачал головой.

– До них километров семьдесят, – сказал он. – Нам такого перехода не одолеть.

– Посмотри вниз, – сказал я. – Видишь долину у подножия горы?

Он кивнул. Долина вилась между гор, по направлению к тем двум вершинам. Там она раздваивалась. Дальше мы ничего разглядеть не могли – мешали горы, но я был уверен, что долина приведет нас куда надо.

– Чили там, – сказал я. – Просто дальше, чем мы думали.

– Это слишком далеко, – нахмурился Роберто. – Нам туда не добраться. И еды у нас мало.

– Мы можем послать Тинтина назад, – ответил я. – С его запасами и с нашими мы протянем дней двадцать.

Роберто снова посмотрел на восток. Я с ужасом подумал о том, что дальше мне придется идти одному.

Под вечер мы вернулись в лагерь. За едой Роберто поговорил с Тинтином.

– Завтра утром мы отправим тебя назад, – сказал он. – Поход оказался более долгим, чем мы предполагали, и нам будут нужны твои припасы. Да и дорога вдвоем быстрее, чем втроем.

Тинтин понимающе кивнул.

Утром Роберто сообщил мне, что пойдет со мной. Мы обняли Тинтина и послали его назад.

– Помни, – сказал я ему на прощание, – мы будем все время двигаться на запад. Если прилетят спасатели, пошлите их за нами.

Весь день мы отдыхали – готовились к предстоящему переходу. Под вечер мы немного поели и залезли в спальный мешок. Солнце садилось за горы, такой потрясающий закат я наблюдал в Андах впервые. Горы были залиты золотистым светом, а небо сияло багровым и лиловым. Я подумал, что мы с Роберто, наверное, первые, кто любуется столь величественным зрелищем, и исполнился гордостью.

– Роберто, – сказал я, – а ты представляешь, как было бы здорово на это полюбоваться, если бы мы с тобой не были ходячими мертвецами?

Он молча сжал мне руку. Я знал, что ему страшно точно так же, как и мне, но мы черпали силы друг у друга. Мы теперь были ближе, чем братья. Мы сделали друг друга лучше.