Текст книги "Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах."

Автор книги: Кристин Ханна

Соавторы: Питер Джеймс,Ли Чайлд,Нандо Паррадо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

Меня восхитили смелость и оптимизм Карлитоса.

– Ты сильный, Нандо, – сказал он. – У тебя все получится. Ты доберешься до людей. Нас спасут.

Я ничего не сказал. Карлитос начал молиться.

– С днем рождения, Карлитос, – шепнул я и попытался заснуть.

7. Восток

Буран закончился утром 1 ноября. Небо прояснилось, солнце припекало, и несколько человек выбрались наружу – натопить снега. А все остальные взялись расчищать «фэрчайлд». На это ушло восемь дней. Меня от физического труда освободили, но сидеть без дела я все равно не желал. День нашего похода был назначен, и мне нужно было чем-то заниматься, потому что, когда я бездельничал, в голову лезли трусливые мыслишки.

Мои напарники – Нума, Фито и Роберто – готовились к походу. Они соорудили сани: привязали нейлоновые помочи к крышке от чемодана из твердого пластика, нагрузили его тем, что могло нам понадобиться в пути. Мы взяли нейлоновые чехлы от кресел, которые использовали в качестве одеял, снегоступы Фито, бутылку для воды и много чего еще. Роберто сделал рюкзаки: он связал штанины брюк, просунул лямки, чтобы можно было надевать их на спину. В «рюкзаки» мы положили снаряжение и оставили место для мяса, которое уже нарезали и пока оставили в снегу. Мы все следили за погодой – ждали первых признаков весны.

Мы решили взять в наш отряд Антонио Визинтина – мы его звали Тинтином. Мускулистый, широкоплечий, он был силен как бык, и темперамент у него был соответствующий. Тинтин мог быть таким же упрямым, как Роберто, и я боялся, что в горах эти двое доставят нам немало неприятностей, но с Тинтином договориться было проще, чем с Роберто, – в нем не было эгоизма, и поучать других он не стремился. Меня радовало то, что, если в поход отправятся пятеро, а не четверо, у нас будет больше шансов, что до цели доберется хотя бы один. Но, получив нового члена команды, мы потеряли одного из старых: у Фито начался геморрой, в горы его посылать было нельзя, поэтому было решено, что он останется в лагере, а мы отправимся вчетвером.

День нашего похода приближался, и, хотя настроение у нас было на подъеме, физическое состояние некоторых из нас внушало серьезные опасения. Кохе Инсиарте был слабее всех. Он был давнишним болельщиком «Старых христиан», и, когда мы укладывались спать, он всегда устраивался в самом теплом местечке, но он был такой обаятельный, что это никого не раздражало. У Кохе был веселый нрав. Даже в самые грустные минуты ему удавалось поддерживать наш дух.

Кохе до последнего отказывался есть человечину, он чудовищно исхудал, его организм уже не мог сопротивляться болезни. У него была повреждена нога, рана загноилась, и все ноги покрылись волдырями.

Рою Харли было и того хуже. Он тоже не мог заставить себя есть человечину, и скоро от него остались кожа да кости. Он еле передвигал ноги. Он находился на грани истерики, вздрагивал, услышав малейший шум, плакал по самым пустячным поводам.

Многие из наших друзей ослабли, особенно Мончо Сабелла, Артуро Ногуэйра и Рафаэль Экаваррен. Но Рафаэль не утратил бойцовского духа. А вот Артуро совсем притих.

– Как ты себя чувствуешь, Артуро? – спросил я.

– Мне очень холодно, Нандо, – ответил он. – Боли почти нет. Я просто не чувствую ног. И дышать тяжело. – Голос у него был тихий, но глаза сверкали. Я наклонился к нему. – Я чувствую, что становлюсь все ближе к Господу. Я чувствую его любовь, Нандо. Эта любовь настолько безгранична, что мне хочется плакать.

– Надо держаться, Артуро.

– Думаю, мне недолго осталось, – сказал он. – Меня так и тянет к Нему. Скоро я увижу Господа и узнаю ответы на все наши вопросы.

– Принести тебе воды, Артуро?

– Нандо, я хочу, чтобы ты запомнил одну вещь: даже здесь, в этом кошмаре, наша жизнь имеет смысл. Даже если мы отсюда не выберемся, мы все равно можем любить наших близких и друг друга. Даже здесь стоит жить.

Он говорил об этом серьезно и даже торжественно. Я молчал – боялся, что, если заговорю, мой голос дрогнет.

– Расскажи моим родным, как я их люблю, хорошо? – попросил он. – Все остальное для меня уже не важно.

– Ты сам им это скажешь, – ответил я.

Артуро только слабо улыбнулся:

– Я уже готов, Нандо. Я покаялся перед Господом. Душа моя чиста.

– Ты ли это, Артуро? – рассмеялся я. – Ты же не верил в Господа, который отпускает грехи.

Артуро посмотрел на меня и грустно усмехнулся:

– Перед смертью на все смотришь иначе.

Всю первую неделю ноября Артуро слабел и словно отдалялся от нас. Его лучший друг Педро Альгорта не отходил от него: давал ему пить, согревал его, как мог, молился с ним вместе.

Однажды ночью Артуро тихо заплакал. Педро спросил, отчего он плачет, и Артуро сказал:

– Я плачу, потому что я уже совсем близко от Господа.

На следующий день у него началась лихорадка, и двое суток он был в бреду и лишь изредка приходил в сознание. В его последнюю ночь мы переложили его из гамака на пол, чтобы он мог спать рядом с Педро, и под утро Артуро Ногуэйра, один из самых отважных людей, кого я когда-либо знал, тихо скончался на руках своего лучшего друга.

Утром 15 ноября Нума, Роберто, Тинтин и я стояли у самолета и смотрели на долину, которая простиралась на восток. Мы были готовы к походу. Хоть Нума и пытался это скрыть, я видел, что ему очень тяжело. После лавины он заставлял себя есть, но, как и Кохе, мог проглотить всего несколько крохотных кусочков – больше его желудок не принимал. За несколько ночей до этого кто-то случайно наступил ему на ногу. На ноге тут же появился огромный синяк. Когда Роберто увидел, как опухла нога, он посоветовал Нуме никуда не ходить. Нума уверил Роберто, что беспокоиться не о чем, и отказался оставаться в лагере.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я его, когда мы взяли вещи и попрощались с остальными.

– Пустяки, – сказал Нума. – Нога почти не болит.

Мы начали спускаться вниз по склону. Было прохладно, но ветерок дул слабый. Я с недоверием относился к идее идти на восток, но все равно был рад наконец покинуть наш лагерь. Поначалу мы шли довольно быстро, но где-то через час небо потемнело, резко похолодало и поднялась метель.

Понимая, что дорога каждая минута, мы зашагали назад, и только успели забраться в самолет, как начался настоящий буран. Мы с Роберто отлично понимали, что, разразись буран двумя часами позже, и в живых мы бы не остались.

Такого бурана за все время, которое мы провели в Андах, еще не было. Мы оказались запертыми в самолете на два долгих дня. Роберто все больше беспокоила нога Нумы. Ран было две, и обе они раздулись, как бильярдные шары. Роберто обрабатывал раны, но стало ясно, что в поход Нума идти не может.

– Тебе придется остаться, – сказал Роберто.

И впервые за все время Нума вспылил.

– С ногой у меня все в порядке, – заявил он. – Я не останусь в лагере!

Роберто взглянул на Нуму и сказал твердо и сурово:

– Ты слишком слаб. Ты будешь нас тормозить. Взять тебя мы не можем.

– Нандо, хоть ты скажи! – обратился ко мне Нума. – Я все выдержу. Не оставляйте меня.

Я покачал головой:

– Извини, Нума. Я согласен с Роберто. Тебе не надо никуда идти.

Все остальные с нами согласились. Я видел, он очень хочет уйти с нами, но надеялся, что у него хватит выдержки.

Наконец 17 ноября выдалось ясное, спокойное утро. Роберто, Тинтин и я без лишнего шума собрались и снова отправились в путь.

Я шагал и слышал только, как хрустит у меня под ботинками снег. Роберто, который тащил сани, вырвался вперед, и часа через полтора раздался его крик.

Он стоял на снежном холме и показывал на что-то. Подойдя поближе, мы поняли, что метрах в пятистах от нас лежит хвост «фэрчайлда».

Добрались мы до него за несколько минут. Повсюду валялись чемоданы, а в них – настоящие сокровища: носки, свитера, теплые брюки. Мы с радостью сорвали с себя вонючие лохмотья и переоделись в чистое.

В обломках самолета мы нашли еще чемоданы с одеждой. А также ром, коробку шоколада, немного сигарет и фотоаппарат с пленкой. Кухонный отсек самолета располагался в хвосте, так что мы нашли пирожки с мясом, которые немедленно съели, и заплесневелый сандвич – его мы оставили на потом.

Мы так обрадовались свалившемуся на нас богатству, что чуть не забыли про батареи для радиостанции, о которых нам говорил Карлос Рок. Мы довольно быстро их обнаружили. Они оказались больше, чем я рассчитывал. Еще мы нашли несколько ящиков из-под кока-колы, из которых развели костер. Роберто поджарил немного мяса, и мы быстро его съели. С сандвича мы соскребли плесень и съели тоже. Когда спустилась ночь, мы расстелили в багажном отсеке одежду из чемоданов и улеглись спать.

Роберто поколдовал с проводами, свисавшими со стен, подсоединил батареи к лампочке, и впервые за все это время мы после захода солнца наслаждались светом. Мы почитали журналы, оказавшиеся в багаже, и я сделал несколько снимков Роберто и Тинтина. Я решил, что, если мы умрем, может, кто-то найдет фотоаппарат и проявит пленку, и тогда наши родные узнают, что мы некоторое время еще продержались. Почему-то для меня это было важно.

В багажном отсеке было просто роскошно – просторно, тепло, можно было вытянуть ноги и устроиться поудобнее, и скоро меня потянуло в сон. Роберто выключил свет, мы закрыли глаза и провалились в настоящий сон – впервые за все время после катастрофы.

Утром шел снег, но через пару часов небо прояснилось, стало припекать солнце. В полдень мы устроили привал в тени одной из скал. Мы съели мясо, растопили снег, но сил идти дальше не было, и мы решили остаться здесь на ночлег.

На закате температура упала. Мы укутались одеялами, зарылись в снег, но укрыться от холода не смогли. Стужа пробирала до самых костей, и мне казалось, что в жилах стынет кровь. Мы поняли, что если лечь в обнимку, то тот, кто в середине, может хоть немного согреться. Мы всю ночь менялись местами и смогли продержаться до рассвета. Утром, выбравшись из своей берлоги, грелись в первых лучах солнца и удивлялись тому, что пережили эту ночь.

– Второй такой ночи нам не вытерпеть, – сказал Роберто. Он смотрел на восток: горы казались больше и дальше от нас, чем мы рассчитывали.

– По-моему, эта долина на запад не приведет. Мы только углубляемся в горный массив.

– Может, ты и прав, – сказал я. – Но остальные на нас рассчитывают. Думаю, нам надо пройти еще немного.

– Нет смысла! – отрезал он. – И какой прок будет остальным, если мы погибнем?

– Что ты предлагаешь?

– Давай погрузим батареи на сани и отвезем их к самолету. Мы можем наладить радиостанцию.

Я не верил ни в радиостанцию, ни в поход на восток, но я сказал себе, что мы должны проверить все возможные способы. Мы собрали вещи и вернулись к хвосту самолета.

Мы вытащили батареи и поставили их на сани, сделанные из крышки чемодана. Но когда Роберто взялся за веревку, оказалось, что сани под тяжестью батарей утопают в снегу.

– Черт возьми, они слишком здоровые, – сказал он. – До самолета нам их не дотащить.

– На себе мы их тоже не унесем, – сказал я.

– Не донесем, – согласился Роберто. – Давай возьмем радиостанцию из «фэрчайлда» и принесем сюда. Захватим с собой Роя. Он может ее подсоединить.

Мне эта идея не понравилась. Я был уверен, что радио починить не удастся, и опасался, что это отвлечет нас от главной задачи. Выход был только один – идти на запад, в горы.

– Боюсь, мы потеряем слишком много времени, – сказал я.

– Ты со всем будешь спорить? – возмутился Роберто. – Радио может нас спасти.

– Хорошо, – сказал я. – Я вам помогу. Но если радио не заработает, мы пойдем в горы. Договорились?

Роберто кивнул. Мы провели еще пару ночей в багажном отсеке, а потом пустились в обратный путь. Спускаться со склона было легко, но как только нам пришлось подниматься в гору, сразу же сказалось наше истощение. В некоторых местах подъем был крутой, к тому же мы увязали по пояс в снегу. Я задыхался, все тело ныло, и каждый раз, пройдя несколько шагов, я вынужден был отдыхать. Спустились мы за пару часов, а вот назад шли в два раза дольше.

До самолета мы добрались к полудню, и нас встретили без особой радости. Мы отсутствовали шесть дней, и наши друзья надеялись, что мы уже вышли к людям. С нашим возвращением их надежды на скорое спасение рухнули. Но не только это было причиной их уныния. Умер Рафаэль Экаваррен.

Он был для нас олицетворением смелости и упорства, и, когда умер даже этот сильный духом человек, мы поняли, что горы рано или поздно заберут нас всех. Со смертью Рафаэля многим стало казаться, что Бог забыл о нас.

Вечером Роберто объяснил, почему мы вернулись:

– На восток идти бессмысленно. Этот путь ведет только дальше в горы. Но мы нашли хвостовую часть самолета и багаж. Мы принесли всем теплую одежду. И сигареты. А еще мы нашли батареи.

И Роберто рассказал про свой план починки радиостанции. Все решили, что попробовать стоит, но энтузиазма никто не проявил. Я понимал, что люди теряют надежду, и не мог их винить. Мы настрадались, и никаких перспектив у нас не было. Нам казалось, что мы стучимся в закрытые двери.

На следующее утро мы с Роберто стали вынимать радио из приборной доски в кабине пилотов. Мы поняли, что радио состоит из двух частей – одна закреплена на приборной доске, а вторая вставлена в углубление в багажном отсеке. Деталь с приборной доски мы сняли легко, вторая же сидела плотно, и нам пришлось повозиться. Мы ковыряли ее железками, пытаясь открутить винты с передатчика. Наконец, когда нам удалось его вынуть, я понял, что наши старания были напрасны. Из каждой детали торчало множество проводов.

– Carajo! Сам черт не разберет, куда какой провод идет! – воскликнул я в сердцах.

Роберто, не обращая на меня никакого внимания, пересчитал провода на каждой детали.

– Из этой штуки выходит шестьдесят семь проводов, – сообщил он. – И из передатчика тоже шестьдесят семь.

– А какой с каким соединяется? – спросил я.

– Видишь маркировку? – сказал он. – У каждого провода она своя.

– Ох, Роберто, не знаю… Мы столько провозились, а ведь неизвестно, работает радио или нет.

Роберто сердито посмотрел на меня:

– Это радио может нас спасти! Мы должны попробовать его починить – прежде чем полезем в горы.

– Ну хорошо, хорошо, – попытался успокоить его я. – Давай позовем Роя, пусть посмотрит.

Рой осмотрел радио и хмуро покачал головой.

– Вряд ли удастся его наладить, – сказал он.

– Мы его наладим! – заявил Роберто. – Ты его наладишь!

– Я не могу! – закричал Рой. – Это очень сложная штука. Я никогда такой раньше не видел.

– Держи себя в руках, Рой, – сказал Роберто. – Мы отнесем это радио к хвосту самолета. Ты пойдешь с нами. Мы починим радио и свяжемся с теми, кто нас спасет.

Рой посмотрел на него с ужасом.

– Я не могу туда идти! – заорал он. – Я слишком слаб. Ты только посмотри на меня! Я не доберусь туда.

– Доберешься. Другого выхода нет, – строго сказал Роберто.

Рой насупился и заплакал. Мысль о том, что придется покинуть самолет, его пугала, и все последующие дни он объяснял, что не может никуда идти. Фито и его братья были тверды, говорили, что Рой обязан помочь остальным. Они даже заставляли его тренироваться – ходить вокруг самолета. Рой нехотя подчинялся, но несколько раз начинал плакать прямо на ходу.

Рой не был трусом. Я видел, как он играл в регби, знал, как он жил раньше. В первые дни после катастрофы он помогал Марсело, вместе с ним строил стену, которая спасла нас от стужи. Если бы Рой вовремя не нашелся во время лавины, мы бы все оказались погребены под снегом навсегда. Но он был слишком юн, испытания вымотали его, и нервы не выдерживали. Когда он стал умолять меня не брать его в поход, я даже не смотрел ему в глаза.

– Мы скоро отправимся в путь, – сказал я твердо. – Так что готовься.

Роберто несколько дней изучал радиостанцию. А я тем временем все больше беспокоился о Нуме. С тех пор как мы исключили его из участников похода, он почти все время молчал. Есть он отказывался и быстро терял вес, а раны у него на ноге гноились все сильнее. Но больше всего меня пугал его потухший взгляд.

Как-то вечером я сел рядом с ним и попытался его приободрить:

– Нума, прошу тебя, съешь хоть кусочек. Ради меня. Мы скоро снова пойдем к хвосту самолета. Мне бы очень хотелось знать, что ты начал есть.

– Не могу, – помотал головой он. – Для меня это невыносимо.

– Для нас всех это невыносимо, – сказал я, – но ты должен это сделать. Помни, что теперь это просто мясо.

– Я ел только для того, чтобы набраться сил перед походом. И теперь мне и заставлять себя незачем.

– Не сдавайся, – сказал я. – Держись. Мы выберемся отсюда!

– Нандо, я слишком слаб. Я даже на ноги встать не могу. Долго я не протяну.

– Не говори так, Нума. Ты не умрешь.

– Ничего страшного в этом нет, Нандо, – вздохнул он. – Я вспомнил всю свою жизнь и могу умереть хоть завтра. В моей жизни уже хватило хорошего.

Я засмеялся:

– Точно так же говорил Панчито. И жил именно так. У него было много прекрасного в жизни, много веселья, много девушек.

– Может, поэтому Господь и забрал его к себе, – сказал Нума. – Чтобы и нам хоть немного девушек досталось.

– Нума, у тебя будет масса девушек. Но для того, чтобы выжить, ты должен есть. Я очень хочу, чтобы ты выжил.

Нума улыбнулся и кивнул.

– Постараюсь, – пообещал он.

Но когда стали раздавать мясо, он снова отказался есть.

Мы вышли на следующее утро, в восемь часов, и быстро спустились по склону. Когда мы подходили к хвосту, я увидел красную кожаную сумочку и тут же узнал ее. Это была мамина сумочка. Внутри я нашел губную помаду – ею можно было смазать потрескавшиеся губы, немного конфет и набор ниток и иголок. Все это я засунул в рюкзак.

До хвоста самолета мы добрались за два часа.

В первый день мы отдыхали. Рой и Роберто пытались разобраться с радиостанцией, подсоединяли его к батарее, но каждый раз провода у них начинали дымиться. Роберто ругался, кричал на Роя, и все начиналось заново.

Днем теперь было теплее, и снег около хвоста самолета быстро таял. Чемоданы, которые еще недавно лежали в сугробах, теперь оказались почти что на земле. Мы с Тинтином их осмотрели и нашли две бутылки рома. Одну мы открыли и сделали по нескольку глотков.

– Вторую трогать не будем, – сказал я. – Она пригодится, когда мы пойдем в горы.

Тинтин кивнул. Мы оба понимали, что радиостанцию починить не удастся, но Роберто с Роем трудились не покладая рук. Они провозились целый день и следующее утро. Мне не терпелось начать готовиться к походу в горы.

– Роберто, как ты думаешь, вам еще долго? – спросил я.

Он раздраженно глянул на меня.

– Сколько нужно, столько и будем работать, – огрызнулся он.

– У нас мало еды, – сказал я. – Мы с Тинтином сходим, принесем еще.

– Вот и идите, – проговорил Роберто. – Вы нам здесь не нужны.

Мы с Тинтином отправились в обратный путь.

Под вечер мы добрались до самолета.

– Мы пришли за мясом, – объяснил я. – Остальные возятся с радио.

Фито нахмурился.

– Запасы на исходе, – сказал он. – Мы пытались найти тела тех, кто погиб под лавиной, но снег слишком глубокий. Мы даже несколько раз поднимались вверх по склону – за телами, которые нашел отряд Густаво.

– Не волнуйся, – ответил я. – Мы с Тинтином будем копать снег.

– Как идут дела с радио?

– Знаешь, я не верю, что оно заработает.

– У нас мало времени, – сказал Фито. – Еды надолго не хватит.

– Надо идти на запад. Это наш единственный шанс. И идти надо как можно скорее.

– Роберто тоже так думает?

– Понятия не имею, что он думает, – сказал я. – Ты же знаешь Роберто. Он делает то, что хочет.

– Если он откажется, я пойду с тобой, – пообещал Фито.

Я улыбнулся:

– Фито, ты смельчак. Только ты и ста метров не пройдешь. Нет, надо уговорить Роберто идти на запад.

Мы с Тинтином пробыли у самолета два дня, откапывали тела, заваленные снегом. Потом Фито с братьями нарезали для нас мяса. Немного отдохнув, мы с Тинтином снова отправились к Роберто и Рою.

К хвостовой части мы добрались днем. Роберто с Роем по– прежнему возились с радиостанцией. Они вроде бы все подсоединили правильно, но, когда подключили ее к батарее, был слышен только шум. Рой считал, что повреждена антенна, поэтому он соорудил новую, из медной проволоки. Но лучше от этого не стало. Тогда Рой подсоединил проволоку к маленькому транзистору, который принес с собой. Ему удалось поймать какую-то волну. Сначала играла музыка, а затем начались новости, и мы узнали, что Уругвай посылает специально оборудованный «Дуглас С-47» искать пропавший в Андах самолет.

Рой завопил от радости. Роберто, расплывшись в улыбке, повернулся ко мне.

– Нандо, ты слышал? Нас ищут!

– Ты особо не надейся, – сказал я. – Помнишь, Густаво говорил, что с горы «фэрчайлд» кажется крохотной точкой. Никто не знает, где именно мы находимся. Поиски могут продолжаться несколько месяцев.

– Надо придумать, как подать им знак, – сказал Роберто.

Он велел нам собрать чемоданы и выложить на снегу в форме креста.

Когда мы закончили, я спросил Роберто про радио.

– Вряд ли мы сумеем его настроить, – сказал он. – Надо возвращаться к самолету.

– И готовиться к походу на запад, – напомнил ему я.

Роберто рассеянно кивнул и отправился собирать вещи.

Тинтин подошел ко мне и показал кусок ткани.

– Этой штукой обернуты все трубы, – сказал он. – Может, это нам как-нибудь пригодится?

Я пощупал ткань. Она была легкая и прочная, с одной стороны ворсистая, с другой гладкая.

– Может, попробуем нашить ее на одежду? – сказал я. – Для тепла.

Тинтин кивнул, и мы отправились в хвост самолета. Сорвали с труб ткань и сложили ее в рюкзаки.

Поздним утром мы отправились в обратный путь. Роберто с Тинтином шли впереди, Рой тащился позади меня. Идти вверх по глубокому снегу было тяжело, и мы часто останавливались передохнуть. Я понимал, что Рой выбивается из сил, и специально замедлял шаг, чтобы он не очень отставал.

Через час я взглянул на небо и с ужасом увидел, как оно потемнело. Тучи висели так низко, что казалось, до них можно дотронуться рукой. И тут они вдруг понеслись по небу с бешеной скоростью. Мы и глазом не успели моргнуть, как налетел ураган – в Андах его называют «белый ветер». За несколько секунд все переменилось. Резко похолодало, снег бил в лицо, ветер срывал одежду. Остальных я не видел и смертельно перепугался.

И тут я услышал сквозь вой бури голос Роберто:

– Нандо! Ты меня слышишь?

– Роберто, я здесь!

Я обернулся. Рой исчез.

– Рой! Ты где?

Ответа не было. Метрах в десяти я разглядел темное пятно и догадался, что Рой упал.

– Рой! – завопил я. – Держись!

Он не шевелился, и я спустился к нему. Он лежал, подогнув под себя ноги и обхватив себя руками.

– Если мы не будем двигаться вперед, мы погибнем! – закричал я.

– Не могу… – пробормотал Рой. – Я и шага сделать не могу.

– Вставай! – кричал я. – Иначе мы все умрем!

Рой посмотрел на меня.

– Прошу тебя, оставь меня, – захныкал он. – Я не могу идти.

Я стоял над Роем, и ветер дул с такой силой, что я едва держался на ногах. Мы оказались в такой круговерти, что я не понимал даже, в какую сторону нам двигаться. Добраться до самолета я мог только по следам Роберто и Тинтина, но их быстро заносило снегом. Я понимал, что ждать нас они не будут – им нужно было как-то выжить самим, и я понимал, что каждую секунду теряю драгоценное время.

Либо я оставлю его, либо погибну, думал я. Смогу ли я так поступить? Смогу ли бросить его? Я развернулся и пошел вверх по склону.

Я шел и думал о Рое. Скоро ли он потеряет сознание? Долго ли будет страдать? Я отошел от него всего на несколько метров, а сам так и видел его, скрючившегося, жалкого, на снегу. Я испытывал презрение к нему, к его слабости. Позже все предстало в другом свете. Рой не был слабаком. Он держался до последнего. Многие годы спустя я понял: меня раздражало в нем то, что присутствовало и во мне самом. Я знал: в глубине души я такой же. Его искаженное гримасой страдания лицо меня злило, потому что я сам чувствовал то же отчаяние. Думая о Рое, замерзавшем в снегу, я думал и о том, скоро ли сдамся я сам. Когда, в каком месте моим силам придет конец?

Вот почему я злился: Рой показал мне мое же будущее, и за это я его ненавидел.

Разумеется, тогда я об этом не думал. Тогда я действовал, подчиняясь лишь инстинктам, и, представляя себе, как Рой рыдает в снегу, я исходил злобой – накопилось раздражение, которое я испытывал к нему последние несколько недель. Я был ослеплен яростью, и, сам не понимая, как это произошло, я ринулся по склону назад. Добравшись до Роя, я пнул его ногой под ребра. Он завопил от боли.

– Сукин ты сын! – заорал я. – А ну вставай! Давай подымайся, или я придушу тебя, ублюдок!

Из моей души словно изливался весь яд, накопившийся за время, проведенное в горах. Я осыпал Роя всеми обидными словами, оскорблял его, как мог. Рой плакал и кричал, но все же поднялся на ноги. Я подтолкнул его вперед с такой силой, что он чуть не упал. Но я продолжал толкать его вверх по склону.

Мы прорвались сквозь буран. Рой безумно страдал, да и мои силы были на исходе. Я задыхался, ветел бил в лицо, я заходился кашлем. Каждый шаг давался с неимоверным усилием. Рой шел впереди, и я толкал его в спину.

Через пару сотен метров Рой повалился вперед, и я понял, что он обессилел окончательно. И тут сердце мое смягчилось.

– Подумай о своей матери, Рой, – прошептал я ему на ухо. – Если хочешь ее увидеть, надо терпеть.

Рот у него был приоткрыт, глаза закатились – он терял сознание, но все-таки смог кивнуть: да, я буду бороться. Он был удивительно смелым человеком, и, когда я вспоминаю Роя, я понимаю, что в те минуты он был настоящим героем.

Он прислонился ко мне, и мы пошли вместе. Он старался как мог, но вскоре мы подошли к слишком крутому месту. Рой спокойно взглянул на меня – он знал, что этот подъем ему не преодолеть. Я разгреб снег, чтобы было поудобнее идти, обхватил Роя за талию и, собрав последние силы, приподнял его и понес вверх.

Теперь к нашему самолету я шел, руководствуясь одной лишь интуицией. Меня мучила мысль, что я сбился с пути и иду не в том направлении. Но наконец, уже в сумерках, я разглядел сквозь снег силуэт самолета, и это меня приободрило. Мы добрались до лагеря. Кто-то подхватил Роя, и мы заползли в самолет. Роберто с Тинтином лежали на полу, и я рухнул с ними рядом. Меня била дрожь, все мышцы болели. Я устроился поудобнее и заснул. Проспал я мертвым сном несколько часов кряду.

Проведя несколько дней вдали от лагеря, я видел теперь все в ином свете, и ужас нашего положения меня поразил. Этот ужас был обыденностью нашей жизни. Перед самолетом высилась груда костей, на крыше самолета сушились полоски жира. Тела Лилианы, моих мамы и сестры лежали в неприкосновенности, и я был очень благодарен своим друзьям – даже на грани голодной смерти они держали слово. Горы подвергли нас страшным испытаниям, мы все сильно изменились. Но, несмотря ни на что, мы оставались верными друзьями, и честь не стала для нас пустым словом. Анды могли нас сломить, но мы держались, мы были вместе, мы оставались командой. Горам не удалось поработить наши души.

Когда наступил декабрь, мы стали всерьез готовиться к походу на запад. Тинтин, Роберто и я собирали снаряжение со смешанным чувством ужаса и радости. Теперь мы понимали, что нас поджидают по крайней мере две опасности. Во-первых, в горах разреженный воздух, поэтому будет трудно дышать. Во– вторых, спать нам придется на холоде. Нужно было придумать, как спастись от стужи.

И тут нам очень помогли куски материи, которой были обернуты трубы в хвостовой части самолета. Мы их засовывали между одеждой, и они отлично защищали нас от холода. Мы усиленно размышляли, как можно согреться в походе, и сообразили, что, сшив вместе куски ткани, мы получим отличное одеяло. А если сложить его пополам, выйдет настоящий спальный мешок – как раз на нас троих.

За спальный мешок взялся Карлитос. В детстве мать научила его шить, и, взяв иголки и нитки, которые я нашел в сумке моей мамы, Карлитос приступил к работе. Задача была не из легких – все швы должны были быть очень прочными. Он научил шить еще нескольких ребят, но у них дело не очень ладилось.

В середине первой недели декабря спальный мешок был готов. Наше снаряжение было собрано, запасы мяса подготовлены, и все понимали, что нам пора отправляться в путь. Один только Роберто находил то одну причину для задержки, то другую. Сначала он говорил, что спальный мешок недостаточно крепок. Затем заявил, что не может уйти сейчас, когда Кохе и Рой так нуждаются в медицинском уходе. Наконец объявил, что недостаточно отдохнул и ему нужно еще несколько дней – собраться с силами.

– Так больше продолжаться не может, – заявил я. – Ты же понимаешь, что нам пора.

– Мы скоро пойдем, – ответил он. – Но надо подождать, пока погода наладится.

– Я устал ждать, – тихо сказал я.

– Я же сказал, пойдем, когда установится погода.

Я пытался сдержаться, но враждебность Роберто вывела меня из себя.

– Ты оглянись вокруг! – заорал я. – У нас кончается еда. Наши друзья умирают! Кохе бредит по ночам. Рой совсем исхудал – кожа да кости. Хавьер еле держится, Мончо, Альваро и Бобби тоже очень ослабли. Да ты на нас посмотри! Пока мы хоть на ногах стоим, надо идти в горы!

– Вот что я тебе скажу, Нандо! – вскинулся Роберто. – Ты помнишь, как два дня назад мы попали в пургу? Если бы она застала нас в горах, мы бы наверняка погибли.

– Нас и лавина может погубить, – сказал я. – И в ущелье мы можем свалиться. Риск всегда был и будет, Роберто, но ждать больше нельзя! – И я добавил: – Я ухожу утром 12 декабря. Если вы не будете готовы, я пойду без вас.

Девятого декабря мне исполнилось двадцать три года. Вечером друзья выдали мне одну из сигар, что мы нашли в багаже.

– Мы хотели подарить тебе «рунта дель эста», – пошутил Карлитос, – но и это неплохая гаванская сигара.

– В качестве сигар я теперь плохо разбираюсь, – ответил я и, пыхнув разок сигарой, закашлялся. – Чувствую только, что дым теплый.

Утром 11 декабря Нума впал в кому. Днем он умер. Нума был одним из лучших. Он был благороден, чуток и никогда не сдавался, какие бы страдания ему ни приходилось терпеть.

Я смотрел на своих друзей и думал, что родные вряд ли бы их узнали. Исхудавшие лица, запавшие щеки, ввалившиеся глаза… Многие едва держались на ногах. Жизнь уходила из них по капле. Столько смертей нам пришлось пережить, столько наших товарищей погибло во цвете лет. Пора было наконец принять решение. Роберто я нашел снаружи, у самолета.

– Все готово, – сказал я ему. – Мы с Тинтином можем выступать в поход. Утром отправляемся. Ты идешь с нами?

Роберто взглянул на горы. Я видел, что он потрясен смертью Нумы так же, как и все мы.

– Да, – ответил он, – я готов. Пора в поход.