Текст книги "Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах."

Автор книги: Кристин Ханна

Соавторы: Питер Джеймс,Ли Чайлд,Нандо Паррадо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

– Я так не думаю, милая. Теперь уже нет.

Эшли заплакала.

– Ох, Джилл, я так стараюсь держаться, но мне это не по силам. Я просто… я все время молюсь, чтобы Майкл вернулся. Каждый раз, как звонит телефон, я думаю, что это Майкл.

– Майкл хороший мальчик, – ответила Джилл. – Он никогда не был жестоким, – а это слишком жестоко.

Наступило долгое молчание. Наконец Эшли нарушила его:

– У вас все в порядке?

– Если не считать того, что я больна от тревоги за Майкла, – да, все в порядке. Кэрли приехала пару часов назад.

– Надо зайти поздороваться с ней. – Эшли немного помолчала. – Вы понимаете, что я имею в виду: столько людей съедется из самых разных мест. Мы просто обязаны встретить их в церкви. И потом, представьте себе: нас там не будет, и вдруг появится Майкл.

– Он поймет, если ты все отменишь из уважения к погибшим мальчикам.

– Пожалуйста, Джилл, пожалуйста, давайте пойдем в церковь и посмотрим.

– Постарайся поспать, милая. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Эшли.

Она положила трубку, потом, словно зарядившись новой энергией, перекатилась по кровати. Халат распахнулся, обнажив великолепную грудь. Эшли уставилась сверху вниз на лежащего рядом с ней Марка Уоррена.

– Глупая корова, ну ни о чем не догадывается. – Губы Эшли раздвинулись в улыбке, все лицо осветилось радостью.

Она обняла Марка за шею и страстно поцеловала, сначала в рот, а потом ее губы медленно и неотвратимо поползли по его телу вниз.

6

Свой собственный уик-энд Грейс начал с утренней десятикилометровой пробежки по Брайтонскому берегу.

Было время отлива, пара рыбаков искала на морском дне наживку. Грейс, ощущая на губах вкус соли, миновал обгорелый скелет Западного причала и сбежал по пандусу к самому берегу, на котором стояли лодки местных рыбаков, вытащенные достаточно далеко, чтобы до них не добрался и самый высокий прилив. Он пробежал мимо еще не открывшихся кафе, аттракционов, художественных галерей, под балочными фермами Дворцового причала – здесь семнадцать лет назад они с Сэнди обменялись первыми поцелуями.

Мозг его вновь обратился к работе, к горе документов, которая, казалось, только и знала, что расти. Суд над Хоссейном. Старое дело. Исчезновение Майкла Харрисона.

Он достиг идущей высоко над пристанями для яхт прогулочной тропы под обрывами и пробежал еще три километра. Затем, ощущая жжение в легких, развернулся и побежал домой.

В 9:30, приняв душ и позавтракав омлетом с жареными томатами, Грейс с удовольствием, неторопливо пролистал «Дейли мейл». Потом направился в глубину дома – в свой кабинет.

Несколько часов спустя Грейс медленно въехал на крутой холм и миновал церковь Всех Святых в деревне Патчэм, в которой сегодня в два – ровно через сорок пять минут – должно было состояться всем известное венчание. Пока он сидел в своем «альфа-ромео» на травяном клине напротив простой, серого камня церкви, дождь сменился моросью.

Минут через десять появился серебристый БМВ Марка Уоррена. Марк торопливо прошел по дорожке, ведущей к церкви, и скрылся внутри.

Затем подъехало такси, из которого вылез, держа в руке серый цилиндр, высокий, аристократического обличья мужчина в длиннополом сюртуке, светлых брюках и с красной гвоздикой в петлице. Мужчина захлопнул заднюю дверцу машины и тоже направился к церкви. Затем показался серебристый спортивный «ауди». Открылась водительская дверца, появилась Эшли – в белом венчальном платье, с высокой прической и маленьким зонтом в руках. Из пассажирской дверцы вылезла пожилая женщина в синем платье с белой лентой по краю подола и тщательно уложенными седыми волосами. Прижавшись друг к дружке под зонтом, эта пара тоже заспешила по дорожке к церкви.

Без пяти два через маленькое кладбище к церкви проследовал викарий. Грейс покинул машину, пересек дорогу и тоже вошел в церковь. Внутри все было убрано цветами.

В проходе и нефе стояло десятка два безмолвных людей. Грейс отыскал взглядом нужную ему группу, кивком поздоровался с Эшли, белой как полотно, сжимавшей руку высокого, красивого мужчины в сюртуке, надо полагать, ее отца. По другую сторону от Эшли стояла женщина, которая прибыла вместе с ней на машине.

Эшли, запинаясь, нарушила молчание, представив Грейса сначала смутившейся матери Майкла, а затем мужчине, который оказался дядюшкой невесты.

Дядюшка тепло пожал Грейсу руку, представился – Бредли Каннингем – и, глядя Грейсу прямо в глаза, сказал:

– Рад познакомиться с вами, детектив-суперинтендент.

Отметив его североамериканский выговор, Грейс спросил:

– Вы из каких же мест в Штатах будете?

Мужчина нахмурился:

– Вообще-то я из Канады, Онтарио.

– Прошу прощения.

– Ну что вы. Это общая для вас, англичан, ошибка.

Грейс улыбнулся, окинул одобрительным взглядом его наряд:

– Приятно видеть человека, одевшегося для венчания подобающим образом.

– На самом деле брюки меня просто с ума сводят, – признался Каннингем. – Я это дело взял напрокат, но, по-моему, штаны они мне выдали не те!

Затем лицо его помрачнело:

– Ужасная все-таки история, верно?

– Да, – сказал Грейс. – Ужасная.

Эшли прервала их беседу, представив Грейса викарию, низкорослому, бородатому мужчине с налитыми кровью глазами.

– Я говорил мисс Харпер, что нам следует все отменить, – сказал он. – Это просто смешно – подвергать кого-либо таким мучениям, и как быть с гостями? Какая нелепость.

– Он придет, – со слезой в голосе произнесла Эшли.

И она вопросительно взглянула на Грейса:

– Пожалуйста, скажите ему, что Майкл уже едет сюда.

Грейс взглянул на невесту, такую печальную и хрупкую, и едва удержался от того, чтобы протянуть к ней обе руки.

– Майкл Харрисон еще может появиться здесь, – сказал он.

В двадцать минут третьего викарий поднялся по ступенькам на кафедру проповедника и сказал:

– Невеста и мать жениха попросили меня известить вас, что венчание откладывается на неопределенный срок, зависящий от появления Майкла Харрисона. Никто из нас не знает, что с ним случилось, однако молитвы наши с ним, с его семьей и будущей новобрачной. Мисс Харпер и миссис Харрисон великодушно приглашают вас по крайней мере отведать угощения, столы накрыты в Королевском павильоне.

И викарий прочитал короткую, торопливую молитву. Затем кто-то открыл дверь церкви. Глядя на людей, в молчании покидавших ее, Грейс думал, что все это скорее похоже на похороны.

Час спустя обстановка, царившая в Зале королевы Марии Королевского павильона, праздничным весельем тоже не отличалась. Обременявший один из закусочных столов многоярусный свадебный торт выглядел почти нежеланным напоминанием о причине, по которой собрались здесь люди.

Грейс, приглашенный Эшли, запоздал, он обсуждал по телефону с Николлом и Мой увеличение состава их группы. В участке недавно появилась новая сотрудница, Эмма-Джейн Баутвуд, о которой Белла отозвалась очень хорошо. Грейс предложил немедленно подключить ее к работе.

Теперь, на приеме, он внимательно наблюдал за Эшли и Марком Уорреном. Сидевшая за столом Эшли старательно делала вид, что все идет, как надо.

– Он появится, – услышал ее голос Грейс. – У всего этого есть какая-то причина.

Помолчав, она продолжила:

– Как все странно. Разве день венчания не должен быть самым счастливым в жизни? – и Эшли расплакалась.

За другим столом Грейс заметил сидевших бок о бок мать Майкла и дядюшку Эшли. Некоторое время он задумчиво вглядывался в Бредли Каннингема. От этого занятия его оторвал Марк Уоррен – с белой гвоздикой в петлице и пустым бокалом из-под шампанского в руке.

– Детектив-шержант Грейс?

– Детектив-суперинтендент, – поправил его Грейс.

– П-проштите – не жнал, что ваш повышили.

– А меня и не повысили, мистер Уоррен.

Марк на мгновение отклонился назад, стараясь сфокусировать взгляд на Грейсе. Их разговор явно встревожил Эшли, Грейс видел, как она вглядывается в них через стол.

– Вы что, не можете оштавить эту юную леди в покое? Вы хоть предштавляете, что она шейчаш переживает?

– Именно поэтому я и здесь, – спокойно ответил Грейс.

– Вам шледует Майкла ишкать, а не торчать ждешь.

– Марк! – предупреждающе окликнула его Эшли.

По-прежнему сохраняя спокойствие, Грейс ответил:

– Моя группа делает все, что может.

– По-моему, ничего она не может. Вам ражве положено пить на шлужбе?

– Это минеральная вода.

Марк сощурился, вглядываясь в бокал Грейса.

Эшли, подойдя к ним, произнесла:

– Может, пройдешься по залу, Марк?

Грейс отметил звенящую в ее голосе нервную нотку. Что-то определенно шло не так, вот только он не мог понять что.

Марк Уоррен ткнул ему пальцем в грудь и заговорил громче:

– Жнаете, в чем ваша проблема? Вы не любите богатых людей и шлишком жаняты ловлей автомобилиштов. И ш чего вам волноватша иж-жа какого-то богатого олуха, который штал жертвой неудавшегоша рожигрыша, а?

Грейс заговорил негромко, почти шепотом:

– Я не служу в дорожной полиции, мистер Уоррен.

Уоррен придвинул лицо поближе к лицу Грейса:

– Ах, проштите, не догадалша. Так что вы говорите?

Грейс, по-прежнему тихо, сказал:

– Когда я учился в полицейском колледже, у нас однажды случилась инспекция. И я до блеска начистил пряжку моего поясного ремня. Наш командир приказал мне снять ремень, повернул его тыльной стороной и поднял повыше, чтобы всем было видно. Тыльную сторону я вообще чистить не стал. Это послужило мне уроком – в счет идет не то, что ты видишь.

– И что, шобштвенно, это должно жначить?

– Это уж вы сами подумайте, мистер Уоррен, когда в следующий раз будете мыть ваш БМВ.

Грейс повернулся и вышел из зала.

Усевшись в свою машину, Грейс вновь глубоко задумался. Мысли его обратились к Марку Уоррену, а после Уоррена – к полицейскому курсу психологии, который Грейс прослушал в Штатах, в учебном центре ФБР. Этот курс научил его и прислушиваться к интуиции, и читать язык жестов и телодвижений. И вот у Марка Уоррена с этим языком все обстояло из рук вон плохо. Он только что потерял четверых близких друзей. Его деловой партнер пропал, скорее всего, погиб. Он должен пребывать в шоке, в растерянности, чувствовать себя оглушенным. Но отнюдь не гневаться. Для гнева было еще слишком рано.

К тому же Грейс заметил, как отреагировал Уоррен на его слова о мытье машины. Слова эти явно затронули некий чувствительный нерв.

Он вытащил телефон, набрал номер. Поскольку был уже субботний вечер, Грейс думал, что попадет на автоответчик, но нет, ему ответил живой человеческий голос. Женский. Мягкий.

– Городской морг Брайтона, – произнес голос.

– Клео, это Рой Грейс.

– Рой. Как ты? – в роскошном по обыкновению голосе Клео Моури появилась шаловливая нотка.

– Спасибо, хорошо. Работаешь по субботам?

– Мертвые дней недели не различают.

– Как твои дела, Клео? Что-то голос у тебя грустный.

– Устала, вот и все.

– Те ребята, погибшие во вторник вечером в автомобильной катастрофе, все еще в морге?

– Да. Как и Джош Уолкер, тот, что умер в больнице.

– Мне нужно приехать взглянуть на них. Ничего?

– Да они вроде никуда не собираются.

Мрачноватый юмор Клео всегда нравился Грейсу.

– Буду у тебя примерно через десять минут, – сказал он. Подъехав к моргу, Грейс поставил «альфа-ромео» за синей спортивной «эм-джи», принадлежавшей, решил он, Клео, торопливо прошел под дождем к длинному одноэтажному зданию и нажал на кнопку дверного звонка.

Миг спустя Клео Моури открыла дверь и улыбнулась ему. Привлекательная молодая женщина лет тридцати, с длинными светлыми волосами. На ней был надет зеленый халат хирурга, прочный, зеленый же фартук и резиновые сапоги.

– Чашку чая, Рой?

Яркие синие глаза Клео не отпускали глаз Грейса на долю секунды дольше, чем того требовал вопрос.

– С большим удовольствием. Джо еще не появился?

Грейс попросил приехать сюда и Джо Тиндалла, эксперта по исследованию мест преступления.

– Пока нет. Хочешь, подождем его здесь.

– Да, давай так и сделаем.

Клео щелкнула выключателем чайника и ушла в раздевалку. Вернулась она оттуда с еще одним зеленым халатом, голубыми бахилами, хирургической маской и белыми латексными перчатками – и вручила все это ему.

Пока Грейс натягивал халат и бахилы, Клео заварила ему в чашке чай и открыла жестянку с печеньем. Грейс взял одно.

– Так ты здесь в одиночку всю неделю крутишься? Тебя это не угнетает? Поговорить-то совсем не с кем.

– Я все время занята, – ответила она. – За неделю поступило десять трупов.

Грейс через голову натянул маску, пристроил ее под подбородком.

– Родные четверых погибших здесь побывали?

Она кивнула:

– А пропавший, жених, так и не объявился?

– Нет, – ответил Грейс.

– Ты хочешь выяснить по поводу этих четверых что-то конкретное?

– Когда появится Джо, я хочу начать с их ногтей.

Грейс шел за Клео к главной анатомической, за ними шагал, натягивая перчатки, Джо Тиндалл.

У холодильника, на двери которого стояла цифра 4, Клео остановилась и открыла его. Внутри обнаружились четыре полки на роликах, одна над другой. Клео подкатила поближе подъемник, покрутила ручку, поднимая повыше рабочую поверхность, вытянула на нее верхнюю полку и закрыла дверь. Потом оттянула простыню – под ней лежал мужчина, чье тело и белое как воск лицо были покрыты ссадинами и рваными ранами. На привязанной к большому пальцу бирке значилось: РОБЕРТ ХАЛИГАН.

Грейс первым делом взглянул на руки молодого человека. Руки были большими, с загрубевшей, очень грязной кожей.

– Вся их одежда здесь?

– Да.

– Хорошо.

Грейс попросил Тиндалла взять соскоб из-под ногтей трупа. Тиндалл достал из шкафчика острый инструмент, взял у Клео пакетик, тщательно соскреб в него грязь из-под каждого ногтя Халигана, пометил пакетик и запечатал его.

Руки следующего трупа – Люка Гиринга – были сильно изуродованы, но с довольно чистыми ногтями. Не было грязи и на руках Джоша Уолкера. Зато ее было достаточно на ладонях Питера Уоринга. Тиндалл взял соскобы из-под его ногтей и поместил их в другой пакетик.

Затем он и Грейс тщательно изучили одежду погибших. Ко всем четырем парам полуботинок пристала земля, следы ее в изобилии имелись и на одежде Роберта Халигана и Питера Уоринга. Тиндалл разложил ее по разным пакетам.

– Неприятно просить тебя об этом, Джо, – сказал Грейс, – но мне действительно очень нужно, чтобы ты вернулся в лабораторию и сразу начал работать с этими образцами. Постарайся выяснить, из какой части Суссекса происходит земля.

– Ну, отлично! Ты хочешь, чтобы я выкинул билеты на концерт «Ю-Ту», а они мне, между прочим, обошлись в пятьдесят фунтов каждый, да еще и женщину, с которой у меня назначено свидание, подвел?

– Речь, возможно, идет о жизни человека.

Тиндалл, ничего не ответив, сердито утопал в раздевалку. Уходя, он сказал:

– Чертовски приятного тебе вечера, Рой.

Через несколько минут Клео проводила Грейса к выходу. И, почти уж шагнув под дождь, он вдруг повернулся к ней:

– Когда ты сегодня заканчиваешь?

– Если повезет, через час с небольшим.

Грейс смотрел на нее и думал, что выглядит она и вправду совершенно прелестно. Он перевел взгляд на ее руки – кольца на них не было, хотя, возможно, она просто снимает его на работе.

– Я просто подумал, ты… у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Глаза Клео вспыхнули.

– Вообще-то есть – у меня назначена одна встреча, а потом мы пойдем в кино, – ответила она. И добавила: – С подругой – со старинной подругой.

Вся обычная самоуверенность покинула Грейса:

– Я не знаю, замужем ты или… или у тебя есть друг… я…

– Ни того, ни другого, – ответила она, не спуская с него выжидательного взгляда.

– Может быть, ты была бы не против сходить со мной куда– нибудь выпить немного, когда у тебя будет время?

Не сводя с него взгляда, Клео медленно раздвинула губы в широкой улыбке и ответила:

– С великим удовольствием.

Грейс вышел из морга и зашагал по бетону к своей машине.

– Ты идиот, – объявила Эшли Марку, неуклюже развалившемуся рядом с ней на заднем сиденье лимузина. – Какого черта ты наскакивал на этого копа?

Марк повернулся к ней, сощурился:

– Хотел шбить его шо шледа.

В окне Эшли увидела приближающееся здание – «Ван-Аллен». Времени было половина шестого.

– И как же ты собирался сбить его со следа?

– А вот он подумает, что я не штал бы грубить, ешли бы у меня было что шкрывать, правильно?

Щелкнуло переговорное устройство, водитель спросил:

– К парадному входу?

– Годитша, – ответил Марк и повернулся к Эшли: – Не хочешь жайти выпить?

– Не знаю, чего я хочу. Я там убить тебя могу.

– Какой же это был глупый фарс!

– Фарс был талантливый, пока ты его чуть не испортил.

Марк вывалился из машины, едва не рухнув на тротуар. Эшли отпустила машину, помогла Марку доплестись до входа в здание. Через несколько минут они уже входили в его квартиру.

– Я не смогу остаться, Марк, – сказала Эшли.

Он начал цепляться за ее белое кружевное платье.

Эшли вывернулась:

– Давай выпьем кофе, и ты расскажешь мне, что, собственно, имел в виду детектив, говоря о мытье БМВ.

– Да я понятия не имею. – Марк взглянул Эшли в глаза и поцеловал ее в губы.

Она неохотно ответила на поцелуй и оттолкнула Марка.

– Я не смогу остаться. Мне нужно заехать к матери Майкла, сыграть роль горюющей невесты – или уж не знаю, что мне там придется разыгрывать. Господи, ну и денек.

Марк плюхнулся на софу:

– А ты меня любишь?

Эшли в отчаянии покачала головой:

– Да, люблю. Почему, я сейчас и представить себе не могу.

Он встал, оттолкнувшись от софы, приблизился, пошатываясь, к Эшли, обнял ее.

– Жнаешь, ешли бы не каташтрофа, ты бы шейчаш была уже мишиш Майкл Харришон. – Он заглянул ей в глаза. – И легла бы ш ним ночью в поштель, ведь так?

– По-моему, это именно то, чего ожидают от жен в свадебную ночь.

– И как бы ты шебя чувштвовала?

Взяв лицо Марка в ладони, Эшли ответила:

– Я бы представляла, что рядом со мной ты.

Он жадно поцеловал ее.

– Мы так хорошо все спланировали, – сказала она.

– У наш был план А. Теперь будет план Б. Что тут плохого?

– Во-первых, то, что ты напился. Во-вторых, мне уже не быть миссис Майкл Харрисон. А это означает, что его половина «Дабл-Эм пропертиз» мне не достанется.

– Вообще-то, ему принадлежат две трети, – сказал Марк. – Жато они доштанутша мне, такое у наш было шоглашение.

– Это если он мертв.

– Почему ты так говоришь? Ешли?

– Ты воздушное отверстие надежно заделал?

Марк, поежившись, ответил:

– Да.

Эшли пристально вглядывалась в него:

– Ты уверен?

– Там крышка на винтах. Я вытащил трубку и шверху еще тонну жемли навалил. Ешли бы он был жив, он ш нами швяжалша бы, так?

Она обняла Марка, прижалась губами к его уху:

– Если ты меня любишь, ты должен всегда говорить мне правду, правильно?

После недолгого молчания Марк произнес:

– Ешть одна штука, которая меня бешпокоит…

– Говори.

– Ты ведь жнаешь, у наш ш Майклом было по «Палму», чтобы принимать электронную почту вне офиша. Ну вот, мы штаралиш не копировать на его «Палм» никакую почту нащет мальчишника, но я думаю, что мог чего-нибудь напутать. А «Палм» был при нем.

Эшли отпрянула от Марка, глаза ее стали острыми, как иглы.

– Ты хочешь сказать, что «Палм» до сих пор с ним? В могиле?

Марк пожал плечами:

– В офише я его не нашел – и в его квартире тоже.

– Ушам своим не верю. Ты должен забрать его. И действовать надо быстро. Как прошлой ночью, Марк.

Направляясь к штаб-квартире Департамента уголовного розыска, Грейс позвонил Гленну Брэнсону.

– Хотел спросить, ты проверял банковский счет Майкла Харрисона, его кредитные карточки?

– Поставил их на постоянное отслеживание. Со вторника, со второй половины дня, никаких изменений. То же с его мобильником. У тебя что-нибудь новое есть?

– Там полетал вертолет, ничего не обнаружил. Николлу и Мой придется проработать весь уик-энд. Пусть отправят фотографию Майкла во все газеты и пусть соберут все, что отсняли в интересующей нас зоне камеры служб безопасности. Нам предстоит решить, затеваем мы полномасштабный поиск или нет. И мне все больше не нравится его партнер, Марк Уоррен. Он что-то знает, но молчит. Нужно проверить его прошлое.

– Мои люди уже занимаются этим.

– Хорошо. Думаю, нам следует также приглядеться к их компании. Выяснить, какой у них там договор страхования.

– И этим тоже уже занимаются. Кроме того, я начал проверку принадлежащей им компании на Каймановых островах. Что ты думаешь об Эшли?

– Пока не понял, – ответил Грейс. – Как-то странно все выглядит. Тебе двадцать семь лет, ты выходишь замуж, а родственник к тебе на свадьбу приезжает только один.

– Может, она сирота. Надо будет проверить и ее.

– Я съезжу поговорю с матерью Майкла, – сказал Грейс. – Должна же она что-то знать о своей будущей невестке.

В начале восьмого – дождь уже прекратился – Грейс в сопровождении одетой в форму женщины-полицейского прошел от своей машины к двери дома Джиллиан Харрисон и нажал на кнопку звонка. Миг спустя дверь отворилась, и Джилл Харрисон – босая, заплаканная, пропахшая сигаретным дымом – с испугом уставилась на Грейса.

Он показал ей свое удостоверение.

– Миссис Харрисон? Я детектив-суперинтендент Грейс.

– Да, я помню, вы были сегодня на приеме.

– Это Линда Бакли, офицер по связи с семьями пострадавших. Могу я переговорить с вами?

– Вы нашли его? Нашли моего сына?

Он покачал головой:

– Боюсь, что нет, извините.

Помолчав с секунду, она сказала:

– Хотите зайти?

– Спасибо.

Он прошел за ней в маленькую гостиную, уселся в кресло, на которое указала Джилл.

– Не хотите чего-нибудь выпить? Бокал вина? Кофе?

– Стакан воды меня бы устроил, – ответил он.

– Мне ничего, – сказала Бакли.

Миссис Харрисон вышла из комнаты, Грейс огляделся. На стене висела копия картины «Воз сена» и большая, в рамке фотография Майкла, обнимающего за плечи Эшли Харпер.

Джилл Харрисон вернулась со стаканом воды для Грейса и опустилась напротив него на диван.

– Я очень сожалею о сегодняшнем дне, миссис Харрисон. Думаю, для вас он был крайне тяжелым, – сказал Грейс.

В комнату вошла молодая женщина – загорелая, немного носатая, с непокорными светлыми волосами.

– Это Кэрли, моя дочь. Кэрли, это детектив-суперинтендент Грейс и Линда Бакли, – сказала Джилл Харрисон. – Кэрли прилетела из Австралии, на свадьбу.

– Я видел вас на приеме, но не имел случая поговорить, – сказал Грейс, вставая и пожимая руку девушке.

– Рада познакомиться с вами, Кэрли, – сказала Бакли.

Девушка присела на диван рядом с матерью.

– Я хотела полностью отменить и венчание, и прием, – сказала Джилл Харрисон. – Но Эшли так настаивала.

– Глупая сука, – сказала Кэрли.

– Кэрли! – воскликнула ее мать.

– Извините, – сказала Кэрли. – Все считают ее такой милашкой. А по-моему, она расчетливая сучка.

И девушка, повернувшись к Грейсу, прибавила:

– Вот вы бы настаивали, чтобы свадьба состоялась?

Грейс тщательно обдумал свой ответ:

– Не знаю. Думаю, она оказалась в безвыходном положении. А вы, похоже, не любите Эшли?

– Нет, не люблю.

– Почему?

– Я считаю ее очень хорошей девушкой, – вмешалась в разговор Джилл Харрисон. – Она умна – с ней есть о чем поговорить. И она была ко мне очень добра.

– Да дерьмо, мам! Тебе просто до смерти хочется иметь внуков. А Эшли холоднее льда и вертит людьми, как хочет.

Грейс бесстрастно спросил:

– Что создало у вас такое впечатление?

– Не слушайте вы ее, – попросила Джилл. – Она устала.

– Чушь! – отозвалась Кэрли. – Эта Эшли просто-напросто охотится за деньгами.

– Насколько хорошо вы обе ее знаете? – спросил Грейс.

– Я с ней встречалась один раз – и то мне много показалось, – ответила Кэрли.

– А с родными ее вы знакомы?

– У бедняжки нет родных – только милейший канадский дядюшка, – ответила Джилл. – Родители погибли во время отпуска в автомобильной катастрофе в Шотландии, когда Эшли было три года. Ее растили приемные родители, очень жестокие люди. Сначала в Лондоне, потом они перебрались в Австралию. Когда ей исполнилось шестнадцать, она бросила их и уехала в Канаду, в Торонто, там ее приютили дядя и тетя. Тетя, насколько я знаю, недавно умерла. Бредли и его жена были единственными людьми, которые относились к ней по-доброму. Ей пришлось пробиваться в жизни самостоятельно.

– Тьфу! – откликнулась Кэрли. – Когда я с ней познакомилась, она сразу показалась мне ненастоящей. А после сегодняшнего кажется настоящей еще меньше. Я не могу ничего объяснить, но брата она не любит.

Через несколько минут после того, как Грейс покинул дом Харрисонов, он решил изменить статус дела об исчезновении Майкла – теперь оно должно будет проходить по разряду серьезных преступлений.

Марк добрался до садово-огородного магазина Ньюхейвена, портового города в шестнадцати километрах от его дома, незадолго до восьми, времени закрытия. Быстро пробежавшись вдоль полок, он купил лопату, отвертку, молоток, стамеску, фонарик, резиновые садовые перчатки и резиновые же сапоги.

Пытаясь протрезветь, Марк проглотил три чашки крепкого кофе. Он понимал, что следовало бы что-нибудь съесть, но желудок словно узлом завязало. Эшли рассердилась на него – он никогда еще не видел ее такой сердитой, и это его напугало.

Марк ехал к Эшдаунскому лесу. На шоссе опускался туман, ветровое стекло покрыла тонкая пленка влаги. Кусты на опушке леса показались Марку знакомыми, и он сбавил скорость.

Несколько мгновений спустя под колесами машины загромыхала первая металлическая решетка, защищающая лес от скота, следом вторая, Марк прибавил ходу, и машина заколыхалась по глубоким колеям. Повернув направо, Марк добрался до поляны.

К его облегчению, лист гофрированного железа так и лежал на месте, под ветками, которые Марк набросал поверх него.

Он выключил двигатель, оставив фары светить в полную силу. Потом натянул сапоги, взял фонарик и вылез из машины.

Наступило мгновение совершенной тишины. Затем в подлеске послышался легкий шорох, заставивший Марка обернуться и в испуге пошарить лучом фонаря по деревьям. Затаив дыхание, Марк услышал дребезжание – как будто монета болталась в жестяной банке, – и крупный фазан, кренясь, полетел между деревьями.

Еле живой от страха, Марк повел лучом справа налево, потом открыл багажник машины, вытащил резиновые перчатки и перенес купленные им инструменты к краю могилы. Там он постоял, глядя на металлический лист, вслушиваясь.

Марк ухватил гофрированный лист за край, оттянул его в сторону. Могила показалась ему темной расщелиной. Сжимая фонарик, он застыл на месте, набираясь храбрости, необходимой, чтобы шагнуть вперед. Потом медленно подобрался к самому краю, направил луч вниз.

– Прости, партнер, – прошептал он. – Я…

Сказать, в сущности, было нечего. Марк вернулся к машине, выключил фары. Не стоило оповещать кого бы то ни было о своем присутствии здесь – вдруг и в этот час кто-нибудь бродит по лесу, никогда же заранее не знаешь.

Потребовался почти час тяжелой работы, чтобы лопата ударилась наконец о деревянную крышку гроба. Марк продолжал соскребать землю, пока крышка не стала видна целиком – вместе с медными винтами по четырем ее углам.

Марк положил лопату на землю, взял отвертку и принялся за винты. Затем наступил момент, о котором он толком не подумал: гроб плотно входил в яму, стоять в ней можно было только на крышке – и как же тогда ее снять?

Марк выбрался из ямы, лег, все еще держа в руке отвертку, на землю, подполз к самому краю могилы, потянулся вниз.

Он негромко позвал:

– Майкл?

Потом громче:

– Майкл?

Он постучал ручкой отвертки по крышке, зная, впрочем, что если бы Майкл был жив – и в сознании, – то услышал бы, как лопата скребла по крышке.

Если бы он был жив. Большое «если». Прошло уже четыре дня, воздуха у Майкла не было никакого. Марк взял фонарик в зубы. Он должен это сделать. Должен забрать «Палм» Майкла. Потому что рано или поздно кто-нибудь да найдет эту могилу, вскроет гроб и обнаружит труп Майкла и «Палм» со всей его электронной почтой. И этот коп, детектив-суперинтендент Грейвс или как его там, прочтет письмо, которое Марк послал Майклу в понедельник, письмо, в котором говорилось, что они припасли для Майкла нечто замечательное, и содержались кое-какие намеки.

Марк втиснул конец отвертки под крышку, приподнял ее на несколько сантиметров, чтобы можно было ухватиться пальцами за край. Придерживая ее левой рукой, он положил отвертку на землю сбоку от себя и оттянул тяжелую крышку, насколько смог высоко, приметив краем глаза глубокую борозду, процарапанную на ней изнутри.

Замерцала черная вода, на поверхности которой плавали размокшие остатки журнала.

Марк вскрикнул, фонарик вывалился у него изо рта.

В гробу никого не было.

Марк поднялся на колени, отполз от могилы, повернулся, описав полный круг. Может быть, Майкл где-то рядом, наблюдает за ним, готовый нанести удар?

Он встал, добежал до машины, залез в нее, захлопнул дверцу. Потом ударил по кнопке, запирающей все дверцы сразу, включил зажигание, фары. И, нажав на педаль акселератора, заставил машину описать широкую дугу, чтобы осветить окружавшие поляну деревья. Так он сделал один круг, второй, третий.

О господи. Что за чертовщина тут произошла?

«Палма» у него так и нет. Надо вернуться, все проверить.

Как удалось Майклу выбраться? Если, конечно, он вообще там был. Но если не был, почему он не появился на венчании?

Он подъехал к самому краю могилы, открыл дверцу, выскочил из машины и распростерся на земле лицом вниз. Опустил руки в холодную воду. Ладони уткнулись в мягкое, атласное дно гроба, потом одна из них нашарила что-то маленькое, круглое. Колпачок от бутылки виски. Марк обшарил гроб от края до края. Однако больше в гробу ничего не было.

Он встал, накрыл гроб крышкой, вернул на место лист железа, небрежно набросал поверх него траву. Потом вернулся в машину и поехал назад по проселку, пробиваясь сквозь рытвины и лужи. Наконец колеса БМВ прогромыхали по двум решеткам, и Марк выбрался на шоссе.

На пути в Брайтон он отчасти успокоился, в голове немного прояснилось: он говорил себе, что раз трупа нет, нет и никаких улик, говорящих против него, Марка.

Конечно, это было делом рук Майкла. Его почерк. Неужели он все это подстроил? Майкл был умен. Может, он узнал про него и Эшли? И это было частью его мести?

Марк вспомнил тот день, когда Эшли впервые появилась у них в офисе, прочитав в «Аргусе» объявление о том, что им нужна секретарша. Она была такой изящной, такой красивой. Ему она понравилась так, как никто еще не нравился. Между ними сразу установилась какая-то связь, а Майкл, похоже, этого не заметил. К концу второй недели ее работы она и Марк уже спали друг с другом, но Майкл об этом ничего не знал. А потом, после двух месяцев их тайных отношений, она сказала Марку, что Майкл пригласил ее пообедать. Как ей поступить?

Марк тогда был взбешен, но Эшли этого не показал. С самого первого дня знакомства с Майклом он жил в его тени. Майкл словно притягивал к себе самых красивых девушек; именно Майкл сумел каким-то образом очаровать менеджера банка, и та дала ему ссуду для покупки самого первого заброшенного дома. Майкл здорово на нем заработал, а Марк тем временем кое– как перебивался на скудное жалованье, которое получал в маленькой бухгалтерской фирме. Когда они в конце концов решили вместе заняться бизнесом, именно у Майкла нашлись деньги, необходимые для основания фирмы, и он взял за это две трети акций. И теперь Майклу принадлежала львиная доля бизнеса, который стоил несколько миллионов фунтов.