Текст книги "Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах."

Автор книги: Кристин Ханна

Соавторы: Питер Джеймс,Ли Чайлд,Нандо Паррадо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Его дом был на другой стороне реки. Девчонкой она каждый день бегала через мост и играла в том дворе. В какой-то момент Элли чуть было не пошла знакомой дорогой. Ей хотелось снова бросить камушком в окно и позвать его. Кэл поймет ее тревогу, как понимал всегда.

Но с тех пор прошло добрых два десятка лет. У него своя жизнь, у него жена и дети, и, хотя все знают, что Лайза плохая жена, он любит свою семью.

Элли поняла, что помощи ей ждать неоткуда. Она пошла домой. Устало вздохнув, снова принялась просматривать сообщения о пропавших детях. Подсказка должна быть где-то здесь. Должна быть.

Ее разбудил автомобильный гудок. Она вздрогнула и проснулась: оказывается, она так и уснула, сидя за столом.

Во дворе стояла Нат, махая на прощание своему уезжавшему мужу.

Элли взглянула на часы. Без пяти восемь.

– Что ты здесь делаешь в такую рань?

– Я слышала, как ты уговаривалась с Максом встретиться в восемь. Ты опаздываешь.

Свернув к больнице, они увидели перед входом толпу.

– Этого еще не хватало, – проговорила Элли. – Эти люди из всего цирк устраивают.

Не успели они с Нат выйти из машины, как навстречу им ринулись любопытствующие. Впереди семенили сестры Гримм – три бойкие старушки.

Первой заговорила Дейзи:

– Мы пришли узнать о девочке.

– Кто она, эта бедняжка? – спросила Вайолет.

– Правда ли, что она умеет летать, как птица? – поинтересовалась Мэриголд.

– И прыгать, как кошка? – раздался голос из толпы.

Элли, вздохнув, напомнила себе, что это ее избиратели. А кроме того, ее друзья и соседи.

– Мы еще ничего не выяснили. А сейчас я хочу попросить вас о помощи.

– Мы готовы. – Мэриголд достала из сумочки блокнот.

– Девочке нужна одежда и какие-нибудь игрушки, – сказала Элли.

Три энтузиастки тотчас же стали раздавать соседям задания, а Элли и Нат пошли по бетонной дорожке к больнице.

Последняя комната справа на втором этаже когда-то служила чем-то вроде детского сада. С тех пор как началась кампания по охране природы и рабочих мест стало меньше, комната пустовала.

Макс поджидал Элли и Нат в коридоре и лишь приветственно кивнул им, но при этом даже не улыбнулся.

Комната, в которую Элли предстояло войти, была светлой, с выкрашенными красной и желтой краской стенами. На полочках лежали игрушки, настольные игры и книжки. В углу – умывальник и стол, посреди комнаты – несколько маленьких столиков со стульчиками. У левой стены стояла больничная койка и несколько детских кроваток. Обитая металлом дверь в комнату была заперта на ключ.

– Расскажи мне, Макс, как она, – попросила Элли.

– Утром, проснувшись, она просто обезумела. Другого слова не найти. Когда мы попытались сделать ей укол, она до крови укусила медсестру и забилась под кровать. Сидит там уже час. Тебе еще не удалось установить, кто она?

Элли обернулась:

– Нат, сходи в кафетерий. Принеси девочке поесть.

– Как всегда, самого толстого посылают за едой. – Нат вздохнула, но не могла сдержать улыбки. Приятно было сознавать, что она тоже принимает участие в судьбе этого загадочного ребенка.

Когда она ушла, Макс произнес:

– Не знаю, что и сказать, Элли. Случай уникальный.

– Расскажи, что ты знаешь наверняка.

– Ну, скорее всего, ей лет шесть. За зубами никто не следил, а на левом плече старая ножевая рана.

– Ужас какой. Она говорит?

– Нет. Ее голосовые связки выглядят здоровыми, но ее выкриков понять нельзя. Энцефалограмма не показывает отклонений. Возможно, мы имеем дело с глухотой или аутизмом.

– Что будем делать?

В это время вернулась Нат с полным подносом еды.

– С этого и начнем, – кивнул Макс.

Нат принесла блинчики, яичницу, пирожное с клубникой и сбитыми сливками и стакан молока.

– Я залезу под кровать и вытащу ее, – вызвался Макс.

– Нет, оставь поднос на столе, – сказала Нат. – Может, она и странная, но она ребенок. Дети все делают по-своему.

Элли улыбнулась подруге:

– Еще какие-нибудь советы?

– Больше никаких незнакомцев. Девочка тебя знает, значит, еду должна внести ты.

– Спасибо. – Взяв поднос, Элли вошла в ярко разрисованную комнату. – Привет, это снова я. Надеюсь, ты на меня не сердишься из-за сетки. – Она поставила поднос на маленький столик. – Наверно, ты проголодалась.

Девочка под кроватью зарычала. От этого звука по спине у Элли мурашки побежали. Она попятилась из комнаты и захлопнула за собой дверь. Щелкнул язычок замка.

Элли встала у окна рядом с Максом.

– Она будет есть?

– Думаю, мы скоро это выясним.

Вскоре из-под кровати высунулась маленькая ручка.

– Гляди! – прошептала Нат.

Прошло еще какое-то время.

Наконец появилась косматая голова. Девочка на четвереньках выползла из своего укрытия. Затем кинулась к столику и склонилась над едой, обнюхивая ее. Она стряхнула сбитые сливки на пол, затем съела блинчики и яичницу. Клубничины она утащила под кровать.

– А я-то думала, что мои дети не умеют вести себя за столом, – сказала Нат. – Она ест как дикий зверек.

– Нам нужен специалист. Психиатр.

– Как же мы раньше о ней не подумали! – всплеснула руками Нат. – Она подойдет идеально.

Элли посмотрела на подругу:

– Клиенты платят ей по двести долларов в час.

– Раньше платили. Вряд ли у нее осталось много пациентов.

– О ком вы говорите? – спросил Макс.

– О моей сестре, Джулии Кейтс, – ответила Элли.

– Это женщина-психиатр, у которой…

– Да. Именно. – Элли повернулась к Нат: – Пошли. Я позвоню ей с работы.

Джулия перепробовала десяток разных дел. Она пыталась убраться в чулане, переставить мебель. Настало время осуществить все замыслы, которые она откладывала… десять лет.

Только вот руки ее подвели.

Она бодро принималась за дело и поначалу была полна оптимизма. К несчастью, весь ее оптимизм исчезал при мысли, что настал час приема Джо или – еще того хуже – Эмбер, и руки начинали дрожать. Вчера вечером она решилась написать книгу, чтобы изложить свою точку зрения на эту историю.

Джулия просидела над желтым блокнотом несколько часов. К полуночи вокруг нее валялись скомканные листки желтой бумаги. На каждом – всего одна фраза: «Мне очень жаль».

Утром зазвонил телефон.

Щелкнул автоответчик, и она услышала наговоренный собственным бодрым голосом текст. Затем длинный сигнал.

– Привет. Это я, твоя сестра. У меня важное сообщение.

Джулия взяла трубку:

– Привет, Элли.

Неловкая пауза, но так бывало и раньше. Что поделаешь: четыре года разницы в возрасте и полное несходство характеров.

– Как твои дела? – наконец спросила Элли.

– Спасибо, хорошо.

Еще одна неловкая пауза.

– Послушай, сделай мне одолжение.

– Одолжение?

– Тут случилось кое-что. Ты могла бы нас выручить.

– Не надо меня спасать, Элли. Со мной все в порядке.

– Ты вроде психиатр, а слушать не умеешь. Я тебе говорю, что ты нужна мне в Рейн-Вэлли. Мне нужен детский психиатр.

– Ты мне в пациенты по возрасту не годишься.

– Очень смешно. Ты не прилетишь сюда? Прямо сейчас. Есть рейс через два часа. Я могу заказать тебе билет.

– Скажи лучше, в чем дело.

– Времени нет. Твой рейс в десять пятнадцать. Ты мне веришь?

Джулия посмотрела в окно, за которым синела гладь океана, но у нее перед глазами были только желтые листки бумаги.

– Почему бы нет? – сказала она.

Все равно никакого другого стоящего дела в ее жизни пока не предвидится.

Глава 3

Джулия много лет не была в Рейн-Вэлли и вот теперь возвращалась туда, потерпев сокрушительное поражение.

Возможно, стоило остаться в Лос-Анджелесе. Там можно стать незаметной. Здесь же она будет дочерью Кейтсов («Знаешь, та, странная…»), серой мышкой в тени сестры-красавицы.

Она посмотрела в иллюминатор. За окном самолета все было тускло-серым, словно какой-то заоблачный художник размыл акварельный пейзаж. Четыре заснеженные вершины внизу казались хребтом какого-то сказочного чудовища.

Когда самолет приземлился, Джулия сняла сумку с багажной полки и стала продвигаться к выходу. Она была почти у двери, как вдруг одна из стюардесс узнала ее.

– Это она, – прошептала стюардесса. – Та самая…

Джулия заторопилась. От самолета она почти бежала.

Элли стояла, заложив руки за пояс, и смотрела на сестру. У нее был вид полицейского, оценивающего ситуацию.

– Я думала, так бегают по аэропорту только в рекламе.

– Стюардесса меня узнала. Она смотрела на меня так, как будто я убила тех детей.

Элли пожала плечами:

– Не обращай внимания.

– Это трудно. Тебе не понять.

– Думаешь, я настолько глупа?

Джулия вздохнула:

– Давай не будем, Эл.

– Ты права. Пошли.

Пока Элли выводила со стоянки белый внедорожник, сестры не обменялись ни словом. Как случилось, что, прожив порознь много лет, они мгновенно вернулись к своим детским ролям?

– Может, расскажешь, зачем ты вызвала меня сюда? – наконец произнесла Джулия.

– Расскажу дома. У нас тут маленькая девочка, которая нуждается в помощи. Но все это… довольно сложно.

– Как поживает твоя подруга Пенелопа?

– Хорошо. Хотя с детьми-подростками ей трудно приходится. Девочка – Тара – хочет сделать пирсинг и татуировку.

– А Пенелопа? Находит с ними общий язык?

– Ну да. Только вот… растолстела. В прошлом году она перепробовала все диеты. А на прошлой неделе начала курить. Говорит, все кинозвезды худеют таким образом.

– Ну да, а еще вызывая рвоту, – сказала Джулия.

Элли кивнула.

– Как Филип?

– Мы разошлись в прошлом году. Я слишком занята – то есть была слишком занята – для того, чтобы любить.

– Слишком занята, чтобы любить. Ты с ума сошла?

Следующие два часа прошли в ничего не значащих разговорах. Они доехали до Рейн-Вэлли и свернули с шоссе. Извилистую дорогу с обеих сторон обступили вековые деревья.

– Я много раз собиралась переехать поближе к городу, продать дом, но каждый раз оказывалось, что пора делать ремонт, – сказала Элли. – Я и без психолога знаю, что боюсь переезжать.

– Это просто дом, Эл.

– Я думаю: до чего же мы разные, Джулия. Для тебя это две спальни, две ванные комнаты и кухня-столовая-гостиная. Для меня это – счастливое детство.

– Ну, тогда перестань грозиться, что продашь его. Передашь счастливые воспоминания своим детям.

– Как ты могла заметить, у меня нет детей. Но спасибо, что напомнила. – Элли свернула во двор. – Приехали.

Джулия поняла, что опять сказала что-то не то.

– Знаешь, ведь не обязательно заводить мужа, – заметила она. – Ты можешь завести ребенка одна.

Элли пристально посмотрела на нее:

– Наверное, это возможно в большом городе, но не здесь. И не для меня. Я хочу всего сразу – мужа, ребенка и золотистого ретривера. – Она улыбнулась. – Собак я уже завела.

Элли улыбнулась, и Джулию поразило, до чего красива ее сестра. Гладкое лицо, молочно-белая кожа, полные, чувственные губы, сияющие зеленые глаза. Элли небольшого роста, с роскошной фигурой. А улыбка у нее просто ослепительная. Неудивительно, что все ее любят.

Джулия вышла из машины. Все в точности так, как и должно быть в октябре. Клены сбрасывают листья, о чем-то шепчет речка, текущая неподалеку. Джулия шла следом за Элли по зеленой лужайке. В закатном свете дом казался сделанным из серебра, посеревшие от времени доски переливались сотнями оттенков. На дворе росли высокие рододендроны.

Внутри все выглядело как обычно. Старинная сосновая мебель: большой шкаф, в котором с бабушкиных времен хранились льняные скатерти, массивный, весь в зазубринах, обеденный стол. Рядом с камином – стеклянная дверь в сад. За окном сверкает на солнце тонкая лента реки.

Элли закрыла дверь. Не успела она сказать: «Держись!» – как по лестнице скатились два золотистых ретривера и атаковали Джулию.

– Джейк! Элвуд! Лежать! – крикнула Элли.

Казалось, псы не слышат. Джулии кое-как удалось отпихнуть их, и они принялись скакать вокруг хозяйки.

– Прошу тебя, скажи, что они спят снаружи.

Элли рассмеялась:

– Ну да, снаружи.

Только Джулия вздохнула с облегчением, как Элли поправилась:

– Нет! Но я сделаю так, что они не будут заходить к тебе в комнату.

Элли подошла к Джулии:

– Правда хорошо, что ты приехала. Я слышала, в последнее время тебе было нелегко… Спасибо тебе.

Будь у них другие отношения, Джулия могла бы признаться: «На самом деле мне некуда было деваться». Но она сказала:

– Все в порядке. Рассказывай, зачем ты меня вызвала.

Джулия сидела в уютном кресле и слушала рассказ, в правдивость которого трудно было поверить.

– Говоришь, она прыгает с ветки на ветку, как кошка? Да ладно, Эл. Не рассказывай мне сказки. Похоже, ты нашла аутичного ребенка, который ушел далеко от дома и заблудился.

– Макс говорит то же самое, – сказала Элли.

– Кто такой Макс?

– К нему перешла практика Дока Фишера.

– Наверное, для него это слишком трудный случай. Надо позвонить в университет. Там есть специалисты по аутизму.

– Она ничего не говорит. Может быть, и не умеет.

– Это обычно для больных аутизмом. Создается впечатление, что они живут в другом мире. Часто эти дети…

– Ты не видела ее, Джулия. От ее взгляда меня бросает в дрожь. Я никогда не видела такого… ужаса в глазах.

– А ее поведение? Жесты, ходьба и все прочее?

– Она просидела на этом дереве в течение нескольких часов не шевелясь, у нее даже ресницы ни разу не дрогнули. Когда же в конце концов она спрыгнула, то двигалась с быстротой молнии. И все обнюхивала, как собака.

Теперь Джулия всерьез заинтересовалась этой историей.

– Она совсем не издает звуков? Может быть, она глухонемая. Поэтому и потерялась. Не слышала, когда ее окликали.

– Она не глухонемая. Она кричит и рычит. Да, и когда она решила, что мы убили ее волка, она завыла.

– Волка?

– Волчонка. Он сейчас на ферме. Воет день и ночь.

Джулия откинулась на спинку кресла.

– Ты все выдумала.

– Такое не выдумаешь. И самое неожиданное: у нее шрам от ножа. А на ноге – след от привязи.

Джулия подалась вперед:

– Это очень важно.

Джулия прикидывала варианты. Аутизм. Отставание в развитии. Раннее начало шизофрении. Или нечто более страшное. Возможно, этот ребенок убежал от кого-то, кто держал его в неволе. Немота – обычная реакция на подобные травмы.

– Знаешь, мне ее очень жалко. Я боюсь, если к делу подключатся большие начальники, ее сдадут в какой-нибудь приют, пока не отыщутся родители. А я думаю, ты сумеешь найти к ней подход. Твоя квалификация вне всяких сомнений.

– Разве ты не следила за новостями? – тихо произнесла Джулия. – Твои начальники будут от меня не в восторге.

– С каких это пор меня заботит, что думают другие? Ты единственная, кто может спасти эту девочку.

– Спасибо, Эл.

Если бы сестра знала, как много значила для нее эта фраза!

Элли кивнула:

– А теперь иди распаковывай вещи. Я пообещала Максу, что мы встретимся с ним в больнице около четырех.

За полчаса Джулия приняла душ, подкрасилась и переоделась в потертые джинсы и светло-зеленый свитер. Элли была в своей сине-черной форме. На воротнике поблескивали три золотые звездочки. Даже в этом мешковатом костюме она выглядела изящной и красивой.

По дороге они мило беседовали, Джулия подмечала, что нового появилось в городе за время ее отсутствия, а Элли показывала сестре дома, не изменившиеся со времен их детства. На больничное крыльцо они взошли бок о бок.

У закрытой двери одного из кабинетов Элли остановилась. Достала пудреницу, посмотрелась в зеркальце.

Джулия нахмурилась:

– В чем дело? Предстоит фотосъемка?

– Сама увидишь. – Элли постучалась.

– Войдите, – послышался голос.

Он стоял в углу комнаты, на нем были выгоревшие джинсы и черный свитер крупной вязки. Русые волосы. Внимание Джулии привлекли глаза. Ярко-синие, лучистые.

– Вы, должно быть, доктор Кейтс, – проговорил он, направляясь к ней.

– Прошу вас, зовите меня Джулией.

– Только если вы будете звать меня Максом.

Джулия сразу же поняла, к какому типу мужчин он принадлежит. Актер, человек, который осознает свою привлекательность и пользуется этим. В Лос-Анджелесе таких полно. Она нисколько не удивилась, заметив, что у него проколото ухо. Изобразила профессиональную улыбку.

– Как я поняла, ваша пациентка… аутична?

– Поставить диагноз – это ваше дело. Детская психология не моя специальность.

– А какая ваша специальность?

– Писать рецепты. У меня прекрасный почерк.

Джулия взглянула на дипломы, вывешенные в рамках на стене. Степень бакалавра Стэнфордского университета, медицинский диплом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Она нахмурилась. Что этот тип здесь делает? Приезжие в Рейн-Вэлли по большей части делились на две группы: одни бежали сюда от чего-то определенного, другие – от всего сразу. Интересно, к какой категории относится он.

– Пойдемте со мной, – сказал он, беря ее под руку.

Джулия пошла рядом с ним по широкому белому коридору.

Элли присоединилась к ним. Несколько раз повернув, они подошли к большому окну. Макс стоял так близко, что почти касался Джулии. Она непроизвольно отстранилась.

За стеклом была обычная игровая комната.

– Где она?

– Подождите, – тихо сказал Макс.

Они молча ждали. Появилась медсестра, вошла в комнату, поставила поднос с едой на столик и вышла.

Джулия готовилась задать очередной вопрос, но тут девочка молниеносно выскочила из-под кровати. Джулия подалась вперед, разглядывая девочку, которая низко склонилась над едой, словно дикий зверек.

По спине у Джулии побежали мурашки. Она открыла сумочку, достала блокнот и ручку.

– Что о ней известно?

– Ничего, – ответила Элли. – Просто в один прекрасный день она появилась в городе.

– Откуда она пришла?

Теперь ответил Макс:

– Из леса.

Лес. Национальный парк «Олимпик». Сотни тысяч гектаров густого девственного леса. Большая часть его даже не изучена.

– И она не говорит?

Макс покачал головой:

– Нет. Похоже, она не понимает нас. Все время сидит под кроватью. Мы вымыли ее и надели на нее памперсы, пока она спала, но сейчас не можем даже подойти и их сменить.

– Расскажите мне, что за шрам у нее на ноге.

– Мне кажется… – Тут Макса прервал интерком, его вызывали в отделение скорой помощи.

Он отдал Джулии папку:

– Все здесь. Если вы захотите обсудить…

– Сейчас мне достаточно будет записей. Спасибо, Макс.

Элли не удивилась, увидев возле больницы толпу. Люди стояли строем, впереди всех сестры Гримм. И как всегда, возглавляла их Дейзи. Сегодня она была в цветастом домашнем платье и толстом свитере. Ее седые волосы были собраны в пучок.

– Шеф Бартон, – сказала она. – Мы узнали, что вы здесь.

– Нед видел, как вы сворачивали с шоссе, – кивнула Вайолет.

– В чем дело, шеф? – выкрикнул Морт Элзик, репортер «Рейн-Вэлли газетт».

– Тихо, Морт! – повелительно сказала Дейзи. – Мы собирали вещи по всему городу, шеф. У нас есть игрушки, книги, настольные игры и одежда. Бедное дитя не будет ни в чем нуждаться.

– Что стало с волком? – Это снова Морт. Расталкивая остальных, он пытался подобраться поближе.

Вдруг все заговорили разом.

– Кто она такая? – выкрикнул Морт.

Тут воцарилась тишина.

– Самый трудный вопрос, Морт! Нат сидит в участке и делает все возможное, чтобы это выяснить.

– Я хотел бы взять у девочки интервью.

– Думаю, мы все бы этого хотели. Я привела ей психиатра. Как только у нас будет информация, я вам сообщу…

– Это Джулия! – воскликнула Вайолет, всплеснув руками.

Морт подскакивал на месте от нетерпения:

– Я должен взять интервью у твоей сестры.

– Я не подтверждаю ни того, что Джулия Кейтс связана с этим случаем, ни того, что она здесь. – Элли смотрела на Морта в упор. – Я не хочу, чтобы ее имя попало в газеты.

– Может быть, если ты пообещаешь мне эксклюзивное…

– Не лезь в эту историю, Морт. Пожалуйста.

Она говорила сейчас с ним не как начальник полиции с репортером, а как королева красоты с парнем, кропающим заметки в школьную стенгазету. В маленьких городках, таких, как Рейн-Вэлли, социальные роли застывают накрепко, как бетон.

– Ладно, – неохотно пообещал он.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Элли.

– А что делать с вещами? – спросила Дейзи.

– Положите их вон туда, под навес для автомобиля. Проверьте, везде ли есть имя дарителя. Спасибо всем за помощь. Девочке просто повезло, что она попала в наш город.

– Мы будем заботиться о ней, – сказал кто-то из толпы.

Элли села в машину и поехала в полицейский участок.

Нат предложила ей чашку кофе, затем, потянувшись к заваленному бумагами столу, вытащила из кучи один листок.

– Вот что у нас есть. – Нат надела очки в усыпанной стразами оправе. – Центр пропавших детей проводит поиск по базе данных. Их первая проверка дает нам более десяти тысяч подходящих вариантов.

Элли рухнула на стул.

– Десять тысяч пропавших девочек! Боже мой! Нам понадобятся десятки лет, чтобы освоить всю эту информацию.

– Оставь, Эл. В этой стране ежегодно пропадает восемьсот тысяч детей. То есть почти две тысячи в день.

– ФБР откликнулось?

– Они ждут доказательств похищения. А Министерство здравоохранения и социальных служб нажимает на нас, чтобы мы определили временного приемного родителя.

– Ты звонила в организации, занимающиеся поиском детей?

– И главному прокурору. Завтра новости о девочке будут на первых полосах газет. Скрыть участие Джулии в этом деле будет непросто.

Да, эта история, несомненно, вызовет мощную волну публикаций. А доктор Кейтс опять окажется в центре внимания.

– Верно, – сказала Элли, нахмурившись. – Ты права.

Девочка сворачивается, как молодой побег папоротника, в этой слишком светлой пещере. От холодной, твердой поверхности пола ее пробирает дрожь.

Она хочет закрыть глаза и уснуть, но здесь пахнет совсем не так, как надо. В носу чешется, горло пересохло до боли. Ей хочется, чтобы рядом была река и вода, текущая с крутого обрыва. Она слышит Женщину с волосами как солнце, и ее голос опасен. Она думает о Ней… И о Нем тоже. И о Волке.

Без них она чувствует себя одинокой. Зря она убежала. Он всегда ей говорил, чтобы она не выходила из укрытия, потому что в мире есть люди, которые причинят ей вред. Чужаки.

Сидя на пластиковом стуле в весело разукрашенной игровой комнате, Джулия смотрела в блокнот. Целый час она говорила с девочкой, прятавшейся под кроватью, но не получала отклика. В ее блокноте оставались одни вопросы без ответов.

Еще в ординатуре стало ясно, что у Джулии настоящий дар работать с травмированными детьми. И хотя она не специализировалась по аутизму, ей приходилось работать и с такими пациентами. Ей было известно также, как ведут себя глухонемые дети, прежде чем выучат язык жестов.

Но сканирование мозга девочки не выявило каких-либо повреждений или аномалий. Девочка под кроватью могла оказаться совершенно нормальным ребенком: просто пошла гулять, заблудилась и теперь от испуга не в силах заговорить.

Джулия отложила авторучку. Что-то слишком долго она молчит. Если бы только можно было установить с ней контакт!

Следующие два часа Джулия говорила что в голову придет. Подтекст каждой фразы был такой: «Вылезай, дорогая, меня не надо бояться». Никакой реакции.

В дверь постучали. Джулия подошла и открыла.

Макс кивком головы показал на двух санитаров в белом.

– Принесли еду и игрушки.

– Спасибо.

– Не отвечает?

– Нет, и диагноз так не поставишь. Мне необходимо изучить ее. А эта дурацкая кровать мешает.

– Что нам делать с этим? – спросил один из санитаров.

– Я возьму только мягкие игрушки, зверюшек. А остальное пока сложите где-нибудь. – Джулия хотела сказать что-то еще, но тут ее осенило.

Убрать кровать. Как это она упустила самое очевидное?

Она захлопнула дверь и через секунду поняла, что закрыла ее перед самым носом у Макса. Ну, ладно. Она подошла к санитару, который ставил на стол поднос с едой, и попросила:

– Унесите, пожалуйста, кровать, но матрас оставьте.

– Что?

– Осторожно уберите кровать. Матрас положите в угол.

Они положили матрас туда, куда она указала, и вышли из комнаты. Джулия пристально следила за своей пациенткой.

Припав к полу, девочка открыла рот, чтобы закричать.

«Ну же, кричи, – подумала Джулия, – дай мне услышать твой голос».

Но девочка молча отползла к стене и замерла. Она сидела так неподвижно, что казалась скульптурой, выточенной из дерева. И только ноздри трепетали, улавливая чуждые запахи.

Джулия была поражена красотой девочки. Очень худа, но все равно потрясающе красива. Она уставилась куда-то в пустоту рядом с Джулией, как если бы там сидел какой-то опасный зверь. Ее глаза – большие сине-зеленые глаза – не упускали ничего.

– Могу себе представить, как ты напугана, – сказала Джулия как можно более непринужденно. – То, что происходило с тобой со вчерашнего дня, было страшно.

Никакой реакции не последовало.

Следующие двенадцать часов Джулия тихо просидела на стуле. Ребенок почти не двигался. Около полуночи девочка заснула, не переменив позы, скрючившись у стены. И только тогда Джулия осторожно перенесла ее на матрас.

В какой-то момент Джулия тоже задремала, но утром, когда девочка проснулась, она продолжала с ней говорить, ласково, с улыбкой. Джулия говорила час за часом, даже когда приносили еду, которая так и оставалась нетронутой. К вечеру она совсем выбилась из сил.

Мельком глянув на сидевшую на матрасе девочку, Джулия взяла с полки большую книгу и бросила на пол.

Девочка вздрогнула, глаза ее расширились.

– Значит, ты слышишь. Теперь надо выяснить, понимаешь ли ты меня. Воспринимаешь ли ты слова или звуки, малышка?

Джулия осторожно направилась к девочке – при ее приближении та тихонько взвизгнула.

Джулия остановилась:

– Слишком близко, да? Ты испугалась. На самом деле это хорошо. Ты нормально реагируешь на незнакомую среду.

Через минуту в дверь постучали. Девочка забилась в угол.

– Тебе принесли ужин. Ты ведь хочешь есть. – Джулия поблагодарила медсестру и вернулась к столу.

Расставляя еду, она продолжала говорить. Макароны с сыром, глазированные пончики, шоколадные пирожные с орехами, мягкие кусочки курицы с кетчупом, молоко, желе с кусочками фруктов, пицца с сыром и сосиска с жареной картошкой.

– Я не знаю, что ты любишь, поэтому заказала много разной еды. – Джулия взяла пончик с красной пластиковой тарелочки. – Ты проголодалась?

При слове «проголодалась» девочка вздрогнула.

– Ты поняла? Ты знаешь, что значит «проголодалась»?

Девочка посмотрела на Джулию. Взгляд был короче, чем вздох, но для Джулии это означало победу.

Понимает.

Очень медленно Джулия подошла к девочке – ближе, чем в прошлый раз. Девочка снова взвизгнула. Джулия поставила красную тарелочку на пол и легонько подтолкнула ее.

Тарелка, проехав по линолеуму, оказалась достаточно близко, чтобы девочка могла ощутить сладкий запах пончика.

– Ты проголодалась. Это еда, – сказала Джулия.

Тут девочка поглядела прямо на нее.

– Никто тебя не обидит.

Девочка моргнула. Шли минуты. Они не сводили друг с друга глаз. Наконец Джулия посмотрела на окно рядом с дверью. Там, наблюдая за ними, стоял красавчик доктор.

Стоило только Джулии отвлечься, девочка кинулась к тарелке, схватила еду и вернулась на место. Она запихнула пончик в рот целиком и принялась жевать, громко чавкая.

Джулии показалось, что девочке угощение понравилось: у малышки округлились глаза.

– Пончик вкусный, хорошо, но тебе стоило бы подкрепиться и белковой пищей.

Она поставила тарелку с сосиской на пол.

Сине-зеленые глаза девочки следили за ней.

– Ты ведь понимаешь, что я говорю? Кое-что понимаешь. Ты из этих мест? Многие ходят всей семьей на прогулки в лес, часто вдоль Фолл-Ривер.

Моргнула? Или показалось?

– Фолл-Ривер, – повторила Джулия.

Ничего.

– Лес. Деревья. Чаща.

Девочка смотрела перед собой.

Джулия встала и медленно двинулась вперед. Сев на корточки, она протянула девочке тарелку с едой.

– Ты заблудилась в лесу, детка? Отстала от мамы и папы? Я могу помочь тебе. Я не обижу тебя. Не обижу.

Девочка чуть подалась вперед. Она не сводила с Джулии глаз.

– Не обижу, – повторила Джулия.

Девочка часто дышала, ноздри ее раздувались. На лбу выступил пот. От нее пахло мочой, потому что невозможно было сменить памперсы. Больничная рубашка болталась на худеньком тельце. Ногти на руках и ногах были длинные и все еще не совсем чистые.

Она схватила сосиску, обнюхала ее.

– Это сосиска, – продолжала Джулия. – Твои родители, наверное, покупали их, собираясь на прогулку. Что сказал твой папа? Куда вы хотели пойти? Может, я сумею его найти.

Девочка бросилась на нее. Так быстро, что Джулия не успела отреагировать. Только что она сидела на корточках и тихо говорила, и вот уже она падает навзничь. Девочка прыгнула Джулии на грудь и расцарапала ей лицо.

Макс оказался на месте мгновенно и оттащил девочку от Джулии. Ошеломленная, Джулия никак не могла прийти в себя. Когда мир наконец стал прежним, она увидела, что Макс схватил девочку и делает ей укол снотворного.

– Не надо! – крикнула она, пытаясь встать на ноги. Перед глазами все плыло.

Макс поддержал ее:

– Я помогу вам.

Джулия вырвалась из его рук.

– Поверить не могу, что вы усыпили ее. Теперь она не будет доверять мне.

– Она могла вас поранить, – сказал он.

– Да в ней всего двадцать килограммов!

Теперь девочка лежала на матрасе, съежившись даже во сне, словно весь мир ополчился против нее. Плохо дело.

– В следующий раз не усыпляйте ее, не посоветовавшись со мной, хорошо? – попросила Джулия и задумалась: – Интересно, что я такого сказала?

– О чем вы?

– Вы же наблюдали за нами, все было хорошо. И вдруг все насмарку. Очевидно, я сказала что-то не то.

– Давайте промоем царапины. Бог знает, что за бактерии у нее под ногтями.

Джулия не могла не согласиться.

Она шла по коридору, борясь с головной болью. От боли ее подташнивало, а ноги не слушались.

Макс привел ее в пустой кабинет.

– Садитесь. Я должен осмотреть ваши раны.

Он удивительно нежно коснулся ее лица. Она вздрогнула, когда он стал смазывать антисептиком царапины.

Он был слишком близко. Джулия зажмурилась. И тогда ощутила на щеке его дыхание.

Она открыла глаза. Он был совсем рядом. Сердце у нее замерло.

– Спасибо, – сказала она, отпрянув.

Люди вроде Макса знают, как заставить женское сердце учащенно биться.

– Вам нужно денек отдохнуть. Пусть Элли посмотрит за вами. Сотрясение…

– Я уверена, что сотрясения нет, но буду осторожна. Мне необходимо попасть в полицейский участок, потом в библиотеку, но я не буду усердствовать.

– Мне почему-то кажется, что вы не умеете не усердствовать.

– Неужели меня насквозь видно?

– Разумеется. Как вы собираетесь добираться до участка?

– Позвоню Элли. Она…

– Я мог бы вас отвезти.

Поднявшись, Джулия увидела свое отражение в зеркале. Четыре алые царапины красовались на левой щеке.

– Здорово она меня отделала.

Макс протянул ей тюбик мази. Антибиотик.

– Пойдемте. Я отвезу вас в участок.

Не споря, она пошла рядом с ним. Но на некотором расстоянии.