Текст книги "Савроматы. Ранняя история и культура сарматов"

Автор книги: Константин Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Большинство известных ныне подкурганных погребений лесостепной полосы Челябинской и Курганской областей датируется временем не древнее V–IV вв. до н. э. Именно к этому времени складывается своеобразная, «сарматоидная», культура, названная К.В. Сальниковым гороховской[1265]1265
  Сальников К.В. Иткульская культура (к вопросу о «Зауральском ананьине»). – Краеведческие записки, вып. 1. Челябинск, 1962, стр. 21 и сл.


[Закрыть], носителями которой были насельники городищ типа городища Чудаки. Найденные на нем бронзовые наконечники стрел поздних форм, круглодонная посуда, плоские круглые пряслица из черенков, грузики из талька, судя по большому сходству с сарматскими вещами из поволжско-уральских степей, позволяют датировать это городище IV–II вв. до н. э. Погребения в курганах у с. Пивкино и в урочище Елесина яма оставлены населением городищ лесостепного Зауралья. Сложнее обстоит дело с древним населением, оставившим курганы в районе Челябинска. Оно по своей материальной культуре и погребальному обряду занимает как бы промежуточное положение между савроматами соседних южных степей Приуралья и населением зауральских лесостепных городищ. По происхождению оно, очевидно, было смешанным, включившим в себя южные ираноязычные элементы и местные, вероятно, угорского происхождения.

Многие элементы «сарматоидной» культуры лесостепного Зауралья связывают ее с одновременными культурами Западной Сибири и Северного Казахстана. П.А. Дмитриев отметил сходство челябинских курганов с мысовскими, расположенными под Тюменью[1266]1266
  Дмитриев П.А. Мысовские стоянки и курганы. – Труды секции археологии РАНИОН, т. IV, М., 1928, стр. 480 и сл.


[Закрыть], которые в свою очередь близки курганам Тобольского, Омского районов и Барабинской степи[1267]1267
  Heikel A. Antiquités de la Sibérie Occidentale. Helsingfors. 1894; Флоринский В.Ф. Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни, ч. II, вып. 1. Томск, 1896; Лыткин. Археологический отдел Тобольского губернского музея. Тобольск, 1890; Каталог музея при Тюменском Александровском реальном училище. Тюмень. 1905, стр. 53.


[Закрыть]. Их объединяет северная ориентировка покойников, часто погребенных на древнем горизонте, круглодонная посуда и большое сходство других видов погребального инвентаря. Они расположены в широкой зоне контакта двух племенных массивов – ираноязычного на юге и, вероятно, угорского на севере. П.А. Дмитриев даже был склонен отнести оба культурных массива к двум различным группам сарматского населения[1268]1268
  Дмитриев П.А. Мысовские стоянки и курганы…, стр. 189.


[Закрыть]. Нельзя утверждать, что все лесостепные памятники Зауралья и Западной Сибири принадлежали сарматам или иным родственным, ираноязычным, племенам, однако частичную инфильтрацию этих племен на север можно вполне допустить, особенно для территории Челябинской и Курганской областей. Здесь они переходили к более прочному полуоседлому или оседлому образу жизни, оставаясь преимущественно скотоводами.

В лесостепном Зауралье распространяются из савромато-сарматской степи не только различные виды оружия, украшения, бронзовые зеркала, медные котлы, предметы звериного стиля, но и характерные каменные жертвенники на ножках (рис. 70А, 3; 71, 16; 74, 2). Все эти предметы, формы которых были заимствованы с юга, вероятно, изготовлены на месте, ибо городища были центрами жизни не только скотоводов, но также кузнецов и литейщиков. Эти производственные центры могли обслуживать и степное население.

Особенно ярким доказательством степного влияния являются каменные жертвенники, найденные в курганах у пос. Черняки под Челябинском, у с. Катайское на р. Исеть близ г. Каменск-Уральский, у с. Багаряк в северной части Челябинской обл. (рис. 36, 3а; 74, 2). Все они находят себе ближайшие аналогии в Оренбургских степях, которые были основным районом распространения каменных жертвенников на ножках. В бассейнах рек Миасс и Исеть известны также савроматские зеркала с длинной плоской ручкой (рис. 36, 3б) и медные литые котлы. Один из них, найденный в кургане у деревень Карчажинская и Красноярская (рис. 70А, 3), типологически сближается с котлами из Соболевского кургана и из кургана у с. Мазурки (рис. 70А, 5, 6), а другой, из кургана у с. Замараевское Шадринского р-на[1269]1269
  Сальников К.В. Древнейшее население Челябинской области. Челябинск, 1948, рис. 9.


[Закрыть], тождествен по форме котлам из Красногорского кургана и из кургана у с. Заплавное (рис. 41, 4а; 70А, 4). Мы наблюдаем исключительное сходство в вооружении племен лесостепного Зауралья и Оренбургских степей, особенно для IV в. до н. э., когда в обеих областях начинают распространяться одинаковые мечи раннепрохоровских форм – с серповидным навершием и сломанным под тупым углом или дуговидным перекрестьем[1270]1270
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов, стр. 104, рис. 5, 3–7; стр. 106, рис. 7.


[Закрыть], трехлопастные и трехгранные стрелы с опущенными вниз острыми шипами. В это же время появляется круглодонная посуда близких типов со сходным орнаментом.

Предметы звериного стиля в челябинских курганах близки ананьинским или связаны с зооморфными вещами степей. К первой группе относится медная круглая бляха из кургана 15 у пос. Исаковский (рис. 80, 10), аналогичная ананьинским бляхам, изображающим свернувшегося в кольцо хищника[1271]1271
  Збруева А.В. История населения Прикамья…, стр. 37, табл. IV, 14; стр. 133, табл. XXVI, 11.


[Закрыть]. Ко второй – челябинская пряжка с изображением сцены нападения хищника на верблюда (рис. 80, 19), аналогичная бронзовой пряжке из Центрального Казахстана (не опубликована). Сцены борьбы хищника и травоядного известны и у савроматов Оренбургской степи и в Сибири. Изображение верблюда, редкое само по себе, также известно в это время в указанных областях.

Наконец, сам погребальный обряд челябинских курганов складывался не без влияния савроматского обряда Оренбургских степей. Это особенно касается появления здесь западной и южной ориентировки погребенных и полных трупосожжений, отмеченных в кургане 36 у пос. Черняки и в кургане на 11-й версте от Челябинска[1272]1272
  Минко Н.К. Отчет о раскопках курганов в Челябинском уезде Оренбургской губернии в 1906 г. – ЗУОЛЕ, т. XXVI. Екатеринбург, 1907, стр. 107–112.


[Закрыть]. Аналогичные погребения на древнем горизонте с остатками трупосожжений, относящиеся к более древнему времени, чем челябинские, обнаружены в курганах у сел Сара и Аландское Оренбургской обл.

Из всех приведенных данных мы можем сделать вывод, что древнее население, оставившее нам курганы челябинской группы, было особенно близко по культуре степным племенам Южного Урала. Вероятно, к IV в. до н. э. оно состояло из потомков автохтонного зауральского лесостепного населения и продвинувшихся к северу степняков. Зауральские и южноуральские степи были знакомы этим племенам. Они со своими стадами, вероятно, проникали сюда, занося элементы своей культуры, производственного опыта, вступали в военно-политические объединения степных номадов. По-видимому, под влиянием их обряда в степях Южного Урала с IV в. до н. э. спорадически появляется северная ориентировка погребенных, отмеченная в курганах на р. Жаксы-Каргала под Актюбинском. Приобретает широкое распространение посуда с примесью талька в тесте, среди которой значительное место занимают круглодонные формы, чуждые керамике ранней группы степных номадов. Появляются жертвенники новых форм, как, например, каменное блюдо с рыльцем из пос. Неценский (рис. 75, 5) или блюдо с головой барана из с. Камардиновка (рис. 75, 4), относящееся к группе «жертвенных камней» Среднего Зауралья, бо́льшая часть которых происходит из бассейнов рек Исеть, Миасс и верхний Тобол[1273]1273
  Дмитриев П.А. Жертвенные камни Зауралья. – КСИИМК, XIX, 1948. стр. 12 и сл.


[Закрыть].

Население лесостепного Зауралья нельзя отождествлять с савроматами или ранними сарматами южных степей. Можем ли мы его связать с какой-либо крупной племенной группой древности, упомянутой в письменных источниках? Я более всего склонен к давно высказанному предположению о принадлежности этого населения к исседонам Аристея и Геродота. Мнения древних авторов и опирающихся на них современных исследователей о локализации этого многолюдного племени весьма противоречивы: его помещают то на Кавказе, то в Восточном Зауралье, то в Киргизии и даже в Тибете. Наиболее достоверными представляются самые ранние версии, восходящие к Аристею и Геродоту. По Аристею, исседоны – это люди далекого азиатского севера, они «живут вверху, в соседстве с Бореем», т. е. где-то севернее Каспийского моря, и явно смешиваются с соседями – «одноглазыми» аримаспами; они «многочисленные и очень доблестные воины, богатые конями и стадами овец и быков. Каждый из них имеет один глаз на милом челе; они носят косматые волосы и являются самыми могучими из всех мужей» (Аримаспея, фр. 2–4). Исседоны – соседи многочисленных массагетских племен, живших, по Геродоту и Страбону, за Каспием и Араксом-Яксартом (Сыр-Дарьей) «напротив исседонов» (Геродот, I, 201, 204; Страбон, XI, VI, 2; XI, VII, 2). Их, следовательно, надо искать к северу и востоку от массагетов на огромной территории от Зауралья до северных и центральных областей Казахстана.

Скифы во время своих восточных торговых походов не проникали далее земли исседонов, близкими или далекими соседями которых были полулегендарные народы, связанные с Рипейскими (Уральскими) горами и Ледовитым океаном, – аримаспы, аргиппеи, грифы и гипербореи. У нас нет никаких оснований вести скифский торговый путь вплоть до Алтая и Тибета. По приведенным выше археологическим данным, он теряется где-то на Южном Урале. Следовательно, надо думать, что скифы знали лишь западные области исседонской земли, примыкавшей с востока к Уралу. Поэтому не лишена вероятности гипотеза о связи хотя бы части исседонских племен, выступающих в письменных источниках многочисленными сильными и доблестными воинами, с зауральской лесостепью и, в частности, с бассейном р. Исеть, в названии которой видят отзвук их племенного имени[1274]1274
  Эйхвальд Г. О древнейших обиталищах племен…, стр. 92, 93; Tomaschek W. Die Alten Thraker. – Eine ethnologische Untersuchungen, II. Wienn, 1894, стр. 54 и сл.; Germann. Issedoi. Issedones. – RE, IX, стр. 2235–2246; Сальников К.В. Древнейшее население Челябинской области, стр. 57; он же, Древнейшие памятники истории Урала. Свердловск, 1952, стр. 116; он же, В глубине веков. Очерки о жизни первобытного населения Урала. Свердловск, 1949, стр. 69.


[Закрыть].

Преобладание скотоводства у зауральских племен, высокое развитие коневодства, прослеженное при раскопках городища Чудаки, подтверждается сообщениями Аристея о том, что исседоны были богаты конями, стадами овец и быков. К.В. Сальников обратил внимание на интересную находку обломков чаши из человеческого черепа в кургане Елесина яма близ указанного городища[1275]1275
  Сальников К.В. Древнейшее население Челябинской области, стр. 57; он же, В глубине веков, стр. 70; он же, Древнейшие памятники истории Урала, стр. 116.


[Закрыть]. Он не без основания поставил эту находку в связь с обычаем исседонов, упоминаемым Геродотом, изготовлять священные чаши из черепов предков (IV, 26).

Границы территории предполагаемых многочисленных исседонских племен нам не ясны. К востоку от Зауралья они могли расселяться в южной полосе Западной Сибири и сопредельных районах Казахстана, где мы встречаем сходные «сарматоидные» памятники с круглодонной керамикой, очень близкой по форме и орнаменту сосудам челябинских курганов и памятников Оренбургских степей.

По современным данным, восточные пределы савроматских и раннесарматских земель простирались до степей по рекам Тобол и Тургай. Об этом мы можем судить лишь на основании очень отрывочных данных. В Кустанайской обл. С.И. Руденко в 1921 г. раскопал разграбленный курган на озере Кайранкуль. В нем были найдены две бронзовые бляшки с парным изображением голов горного козла (рис. 80, 11)[1276]1276
  Грязнов М.П. Северный Казахстан в эпоху ранних кочевников. – КСИИМК, 61, 1956, стр. 14, 15, рис. 4, 2, 3.


[Закрыть], аналогичные золотым бляшкам второго покровского кургана (рис. 16, 2з).

Другой комплекс вещей, который можно связать с савроматской культурой, был обнаружен во время грабительских раскопок кургана в 1901 г. где-то в Тургайской области. Оттуда происходят: золотая пронизка с изображением головы сайги (рис. 80, 17), каменный алтарь на трех ножках (рис. 74, 17), костяной наконечник стрелы, «большое полулуние из меди» (может быть, часть зеркала)[1277]1277
  Грязнов М.П. Северный Казахстан в эпоху ранних кочевников, стр. 15; ОАК за 1901 г., стр. 143, и рис. 256, 257.


[Закрыть]. Наконец, следует упомянуть находку круглодонного сосуда V–IV вв. до н. э. в каменном кургане близ центральной усадьбы совхоза «Приречный» на левом берегу р. Тобол в Джетыгаринском р-не Кустанайской обл.[1278]1278
  Панков Д. О вскрытии переселенцами могильника «Кос-Оба», «Караган-Оба», то же на участке № 90 Адамовском Кустанайского уезда Тургайской области. – Труды ОУАК, вып. XXIII, 1911, стр. 129–134.


[Закрыть]

Восточнее, на равнинах Казахстана, мы встречаем иные культуры кочевников и полукочевников, хотя и связанные определенным образом с савроматской и, вероятно, родственные ей. Сама прохоровская культура, сложившаяся к IV в. до н. э., формировалась не без участия древнего населения Казахстана.

С савроматами Южного Урала наиболее тесно были связаны те группы населения Центрального и Северного Казахстана, в погребальном инвентаре которых встречаются каменные «краскотерки». «Краскотерки» не были простыми туалетными предметами. По своему назначению они, вероятно, близки каменным алтарям савроматов.

У оренбургских савроматов встречались, кроме жертвенников на ножках каменные блюда и плоские плиты, натертые охрой (рис. 75, 9), близкие по форме казахстанским «краскотеркам». Повсюду их находят в могилах женщин, исполнявших, по моему мнению, в семье и роде роль жриц домашнего очага и огненного культа.

В последние годы археологи Казахстана обнаружили и раскопали много погребальных памятников ранних кочевников. Памятники южных областей Казахстана они резонно связывают с саками и усунями. В северных областях обнаружен ряд интересных могильников скифо-савроматского времени, своеобразная культура которых в какой-то мере была связана и с сакской культурой Семиречья, Алтая, Сыр-Дарьи, и с одновременными культурами Западной Сибири, зауральской лесостепи, и с савроматской культурой Южного Урала. Судя по пестроте погребального обряда номадов Северного и Центрального Казахстана, они не составляли одного этнического массива, но, вероятно, иногда объединялись в единые племенные союзы, вступали в сношения с савроматами, оказывая влияние на развитие савроматской культуры и подвергаясь ее воздействию.

Возможно, в ближайшем будущем археологам Казахстана удастся выделить в этом массиве ранних кочевников ряд племенных групп с их локальными культурами.

Особенно много общих черт с культурами савроматов Южного Урала и предполагаемой исседонской группы зауральской лесостепи обнаружено в могильниках VII–IV вв. до н. э. Среди инвентаря оказались круглодонные сосуды, каменные «краскотерки», бронзовые зеркала с бортиком и центральной петлей, железные акинаки и бронзовые наконечники стрел со втулкой и с черешком. К этой группе памятников относятся могильник Айдабуль II Зерендинского р-на Кокчетавской обл., состоящий из каменных курганов с подбойными могилами, в которых погребенные лежат головами на запад[1279]1279
  Акишев К.А., Агеева Е.И. Археологические работы 1956 года. – Известия АН Казахской ССР, серия истории, археологии и этнографии, вып. 1 (6). Алма-Ата, 1958, стр. 88, 89; Акишев К.А. Памятники старины Северного Казахстана. – Труды ИИАЭ АН Казахской ССР, т. 7. Археология. Алма-Ата, 1959, стр. 19–21.


[Закрыть]; могильник Соколовка I Северо-Казахстанской обл. с земляными курганами, под которыми находились прямоугольные могилы с широтной и меридиональной ориентировкой костяков[1280]1280
  Акишев К.А., Агеева Е.И. Археологические работы 1956 года, стр. 89, 90; Акишев К.А. Памятники старины Северного Казахстана, стр. 23, 24.


[Закрыть]; могильник у совхоза Жол-Кудук Павлодарской обл. с земляными насыпями, подбойными могилами, могилами с уступами и западной ориентировкой погребенных[1281]1281
  Акишев К.А., Агеева Е.И., Пацевич Г.И., Маргулан А.Х. Основные итоги археологических работ на территории Казахстана в 1955 году. – Известия АН Казахской ССР, серия истории, экономики, философии и права, вып. 3. Алма-Ата, 1956, стр. 98, 99; Акишев К.А., Агеева Е.И. Археологические работы 1956 года, стр. 83–94; Агеева Е.И., Максимова А.Г. Отчет Павлодарской экспедиции 1955 года. – Труды ИИАЭ Казахской ССР, т. 7. Археология. Алма-Ата, 1959. стр. 39–42.


[Закрыть]; могильники у совхозов «Иртышский» и «Чернореченский» Павлодарской обл.[1282]1282
  Агеева Е.И., Максимова А.Г. Отчет Павлодарской экспедиции 1955 года, стр. 42–44.


[Закрыть] и пр. С савроматскими памятниками Южного Урала эти могильники сближают не только одинаковый инвентарь, одни и те же формы могил и ориентировка погребенных, но и сходство в позах погребенных, в проявлениях культа огня, положение с покойниками части туши барана, наличие пережитков матриархата. На основании подобных данных К.А. Акишев и Е.И. Агеева высказали предположение, не оставлены ли эти могильники савроматами, откочевавшими за золотом в пределы Северного Казахстана[1283]1283
  Акишев К.А., Агеева Е.И. Археологические работы 1956 года, стр. 89; Акишев К.А. Памятники старины Северного Казахстана, стр. 21.


[Закрыть]. Однако вряд ли это так, ибо в культуре номадов Северного Казахстана мы видим многие элементы, которые получили развитие у сарматов только в более позднее время. Уже в VII–V вв. до н. э., согласно датировке казахстанских исследователей, которая не вызывает у меня возражений, на севере Казахстана появляются подбойные могилы, распространяются круглодонная посуда с узким цилиндрическим горлом, акинаки с оригинальным рожковидным навершием, бронзовые зеркала с длинной узкой ручкой, восходящие по форме к зеркалам конца эпохи бронзы. Не менее архаичны зеркала с бортиком и петлей в центре, бронзовые трехгранные и трехлопастные черешковые стрелы[1284]1284
  Акишев К.А. Памятники старины Северного Казахстана, стр. 19–21, рис. 14–16, табл. IV, 2, 3; VI, VII.


[Закрыть]. Развитие сходных элементов в прохоровской культуре Южного Урала уже в V в. до н. э. говорит о том, что она складывалась при активном участии казахстанских номадов. Они оказали также воздействие на зауральских «исседонов», у которых не позднее IV в. до н. э. начинает преобладать посуда, близкая североказахстанской. Не исключено, что номады Северного Казахстана также принадлежали к исседонскому союзу племен.

Приблизительно одинаковые образ жизни и уровень экономического и общественного развития, генетическая связь с носителями близких, вероятно, родственных, культур эпохи бронзы, выступающих под общим названием андроновской культуры, породили большое сходство в археологическом облике савроматов и номадов Казахстана. Взаимные инфильтрации и постоянные межплеменные связи усиливали это сходство, особенно проявлявшееся в распространении на савроматской территории и в степях Казахстана одинаковых или очень близких видов наступательного оружия, конского убора, украшений, бронзовых зеркал и различных предметов звериного стиля. Нет надобности перечислять здесь аналогичные типы вещей, ибо они уже были отмечены при анализе материальной культуры савроматов и в монографии[1285]1285
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов.


[Закрыть].

Определенное родство материальной культуры савроматов и древнего населения более отдаленных областей Евразии – Минусинской котловины и Алтая – в значительной степени определялось непосредственными связями с Казахстаном и сако-массагетским миром Средней Азии, с которым савроматские племена соседили на юго-востоке в продолжение многих столетий.

§ 6. Связи с сако-массагетским миром и Ближним Востоком

Многие общие явления в культуре савроматов, массагетов и саков вызваны теми же причинами, которые породили культурное сходство савроматов с номадами Северного и Центрального Казахстана. Все эти древние народы были потомками скотоводческо-земледельческого населения степей в эпоху бронзы, племенами огромного индоиранского или, точнее, сако-скифского массива, часть которого составляла савромато-сарматская группа племен. Однако историческое развитие саков и дахо-массагетских племен отличалось от пути развития савроматов и номадов Северного Казахстана. У савроматов, в основном кочевников и полукочевников, сохранялся родо-племенной строй на стадии его интенсивного разложения с признаками матриархальных отношений. Массагеты и саки, издревле вступившие в тесный контакт с древними земледельческими цивилизациями юга Средней Азии, переходили к оседлости и земледелию, сооружали сложные ирригационные сооружения, строили города. Они были создателями первых рабовладельческих государств Средней Азии. Правда, и в сако-массагетской среде многие племена, жившие по периферии Хорезма, Согда и Бактрии, продолжали вести кочевую и полукочевую жизнь; в социально-экономическом развитии они недалеко ушли от савроматов, имели с ними много общего в обычаях, в чертах материальной культуры. Поэтому при определении причин заметного сходства культур савроматов и сако-массагетских племен в целом часто трудно объяснить, что идет от родства происхождения, что от близкого образа жизни, что от межплеменных взаимосвязей. Вероятно, надо иметь в виду все эти факторы.

Анализируя различные категории материальной культуры савроматов, а также разбирая вопрос о происхождении савроматских племен, я не раз отмечал большое сходство ряда культурных явлений и вещей у савроматов и народов Алтая, Памиро-Алая, Семиречья, Хорезма и Дахистана. При специальном, конкретном изучении культур этих областей с точки зрения их взаимоотношений с савроматским миром можно было бы найти значительно больше сходных явлений и фактов. В своей монографии я не ставлю задачи и не имею возможности привлечь по этому вопросу исчерпывающий материал. Проблема взаимоотношений скифо-сарматского мира юга Восточной Европы и сако-массагетского мира Средней Азии поставлена уже давно. Однако многие стороны этой сложной проблемы еще не разрешены. За последние годы исследователи Средней Азии, особенно археологи Хорезмской экспедиции, получили новый и значительный археологический материал для освещения этой проблемы. Сейчас интерес к ней все больше и больше привлекает внимание археологов Средней Азии, Сибири и Казахстана.

Приуральская группа савроматских племен, безусловно, испытала наибольшее, подчас прямое воздействие сакских и массагетских племен, ибо между ними не было непроходимой стены. Отдельные массагетские группы, вероятно, не раз входили в объединения приуральских кочевников под руководством какого-нибудь вождя. В свою очередь савроматы бывали в Хорезме, их отдельные группы жили вместе с родственными сако-массагетскими племенами на периферии Хорезмийского царства.

Последние годы Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция под руководством С.П. Толстова произвела большие исследования в нижнем междуречье Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи и пустыне Кызыл-Кум, которые дали весьма ценный материал для изучения проблемы «варварских» степных племен, тесно связанных с Хорезмом[1286]1286
  Толстов С.П., Воробьева М.Г., Рапопорт Ю.А. Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции в 1957 г. – МХЭ, вып. 4. М., 1960, стр. 3 и сл.; Толстов С.П. Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция 1955–1956 гг. – СА, 1958, № 1, стр. 166 и сл.; он же, Приаральские скифы и Хорезм. – СЭ, 1961, № 4, стр. 114 и сл.; он же, Результаты историко-археологических исследований 1961 г. на древних руслах Сыр-Дарьи. – СА, 1962, № 4, стр. 124 и сл.; он же, По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962, стр. 136 и сл.


[Закрыть]. Новые материалы показали, что эта проблема не может быть решена без изучения культуры савроматских племен, особенно их восточной, южноуральской, группы. В самом деле, на поселениях и в погребальных комплексах этой территории (Тагискен, Уйгарак, Чирик-Рабат, Бабиш-мулла, Баланды и пр.), занятой в древности «массагетами болот и островов» (по Страбону) или, как считает С.П. Толстов, апасиаками (водными саками)[1287]1287
  Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948, стр. 99.


[Закрыть], найдены лепные сосуды, очень близкие или даже тождественные восточносавроматской грубой лепной керамике[1288]1288
  Толстов С.П., Воробьева М.Г., Рапопорт Ю.А. Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции в 1957 г., стр. 35, 36, рис. 26, 27; стр. 39, 57, 58, рис. 44.


[Закрыть].

Вероятно, в состав «массагетов болот и островов» входили также кочевники южноуральского происхождения, которые не теряли связей со своими сородичами, жившими к северо-западу. Эти этнические связи, во всяком случае для конца эпохи бронзы, как будто подтверждаются антропологическим материалом. Т.А. Трофимова считает, что на восточной окраине Хорезма в эпоху бронзы жило смешанное население, ибо один из европейских типов сближается здесь с европеоидным типом степной бронзы Нижнего Поволжья и Южного Приуралья[1289]1289
  Трофимова Т.А. Древнее население Хорезма по данным палеоантропологии. – МХЭ, вып. 2. М., 1959, стр. 5 и сл.


[Закрыть].

Еще не удалось проследить, насколько велико было сходство погребальных обычаев, свидетельствуют ли они об этническом родстве савроматов и «массагетов болот и островов». Погребальный обряд апасиаков еще не изучен с такой полнотой, как обряд савроматских групп. Но уже теперь можно сказать, что у тех и других существовал обряд трупосожжения, совершаемого на месте, или подожжения внешней деревянной или иной конструкция над могилой. У савроматов этот обряд был очень древним. Хотя количество савроматских трупосожжений вообще невелико, но самые выразительные из них обнаружены в Оренбургских степях, где встречены также случаи сожжения надмогильных сооружений. Культ огня играл очень большую роль у савроматов и сарматов, у хорезмийцев и их северо-восточных соседей.

Интересно, что среди погребальных сооружений апасиаков, обнаруженных на Чирикрабатском городище и в Тагискене, имеются очень похожие на савроматские сооружения в погребениях Южного Урала. Так, например, подкурганное сооружение в виде обширной квадратной камеры (7,5×7,5 м) с длинным дромосом со ступеньками, идущими от полы кургана[1290]1290
  Толстов С.П., Воробьева М.Г., Рапопорт Ю.А. Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции в 1957 г., стр. 26.


[Закрыть], соответствует большим дромосным могилам V–IV вв. до н. э. Мечетсайского курганного могильника (рис. 20, 1). Сочетание квадратной и круглой планировки в мавзолеях Тагискена[1291]1291
  Толстов С.П. Результаты историко-археологических исследований…, стр. 130.


[Закрыть] соответствует планировке каменных подкурганных сооружений IV в. до н. э. на р. Орь (пос. Матвеевский, курган 3, рис. 48, 1). На Уйгараке в некоторых погребениях обнаружены трупоположения на грунте и деревянные конструкции над ними[1292]1292
  Там же, стр. 138, 139.


[Закрыть]. Близкий обряд отмечен в урочище Тара-Бутак (рис. 17, 1). Широкое использование травы и камыша для перекрытий и в качестве подстилок в могилах, легких погребальных лож из травы, а также дощечек или планок известно и у савроматов и у саков Сыр-Дарьи.

Наконец, наиболее ранние диагональные погребения, относящиеся еще к V в. до н. э., ныне открыты только на р. Илек (рис. 18, 3; 30, 1) и в Тагискене[1293]1293
  Там же, стр. 139.


[Закрыть].

В материальной культуре сырдарьинских саков и савроматов Южного Приуралья сходство прослеживается не только в лепных глиняных сосудах, каменных жертвенниках, зеркалах некоторых типов, но и в оружии, предметах конского убора. Особенно заметно сходство в мотивах и стилизации вещей звериного стиля, о чем можно судить по данным раскопок Хорезмской экспедиции в Уйгараке и Тагискене в 1962–1963 гг.

Много общего в погребальном обряде савроматов и кочевников степных районов Средней Азии; курганные погребения, оставленные этими кочевниками, приписывают сакам. Мы наблюдаем одни и те же типы могил, господство западной ориентировки погребенных, хорошо выраженную роль огня в погребальном обряде, сходство деревянных и каменных надмогильных сооружений.

Так, например, в некоторых погребальных сооружениях Оренбургской степи, особенно на р. Илек, в Мечетсайском могильнике и могильнике Пятимары I, и в близких по конструкции сооружениях некоторых сакских подкурганных погребений Казахстана, на р. Или (Бесшатырские курганы)[1294]1294
  Акишев К.А. Саки Семиречья, стр. 204–209, табл. IX; он же, Шестой Бесшатырский курган. – КСИА АН СССР, 91, 1962, стр. 61 и сл.; Акишев К.А., Кушаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. Алма-Ата, 1963.


[Закрыть] или в Чиликтинской долине[1295]1295
  Черников С.С. Восточно-Казахстанская экспедиция 1960 г. (Доклад, прочитанный на секции раннего железа отчетного пленума ИА АН СССР 7 апреля 1961 г.).


[Закрыть], выражена одна и та же идея культа мертвых (предков), хотя между этими памятниками и нет полного тождества. У савроматов бассейна р. Илек и у саков отмеченных районов насыпи курганов окружены каменными кольцами или оградами, устроены дромосы, ведущие в прямоугольные подземные камеры, или сооружены наземные деревянные сооружения в виде срубов и клеток.

Саки Семиречья и Памира жили слишком далеко от савроматов, чтобы можно было предполагать существование постоянных непосредственных взаимоотношений между этими племенными объединениями. И все же между ними существовали связи, характер которых нам пока не известен. В настоящее время еще не удается выяснить причины распространения там и тут каменных переносных жертвенников одинаковой формы, некоторых форм лепной керамики, например, сосудов с трубчатыми носиками-сливами, проникновения вплоть до Заволжья бронзовых котлов, известных в Семиречье (рис. 70Б, 10, 11), бронзовых наконечников стрел одинаковых типов, например, четырехгранных наконечников с внутренней втулкой и острыми шипами (рис. 21, 1а; 26, 3з). Наконечники этой своеобразной формы, в целом довольно редкие, найдены главным образом у савроматов бассейна р. Илек и в сакских могилах по р. Или[1296]1296
  Акишев К.А. Саки Семиречья, стр. 210, табл. I.


[Закрыть]. Кроме того, особенно следует отметить поразительное сходство в предметах конского убора и звериного стиля у восточной группы савроматов и алтайских кочевников, которых исследователи обычно связывают с частью того же обширного сакского мира Азии[1297]1297
  По поводу датировки замечательного памятника алтайских скотоводов – пазырыкских курганов – на страницах советской печати была развернута дискуссия. Выступая вместе с С.В. Киселевым, Л.А. Евтюховой и Л.Р. Кызласовым, я считал, что эти курганы следует датировать гунно-сарматским временем. Однако ныне, после тщательного сравнительного анализа культур Пазырыка, Казахстана и савроматов, в том числе и предметов звериного стиля, я пришел к убеждению, что непосредственные исследователя материалов Пазырыка, С.И. Руденко и М.П. Грязнов, ближе к истине. Пазырыкские курганы относятся не к гунно-сарматскому, а к савроматскому времени и к времени сложения прохоровской культуры, т. е. – V–IV вв. до н. э.


[Закрыть].

Конечно, иной характер носили связи савроматов с Хорезмом – ближайшим для южноуральских кочевников могучим культурным центром. Взаимоотношения сарматов и Хорезма – это большая и самостоятельная проблема истории древнего мира, требующая специального исследования. Хорезм с его родственным савроматам населением должен был в первую очередь привлекать и политически, и экономически вождей кочевников Северного Прикаспия, хотя савроматская земля никогда не была периферией Хорезма. Поэтому я не согласен с положением С.П. Толстова о политической зависимости савроматов (сарматов) от Хорезмийских царей, которые якобы распространяли свою власть до берегов Волги и направляли мощное движение сарматов на запад[1298]1298
  Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 109; он же, Древний Хорезм. М., 1948, стр. 17, 18, 25, 220.


[Закрыть].

Однако С.П. Толстов совершенно прав, когда не отгораживает савроматов от дахо-массагетского мира Хорезма и постоянно обращает внимание на проблему взаимоотношений сарматов с их могучим юго-восточным соседом, связанным с ними родством, уходящим еще в эпоху бронзы.

Савроматы Поволжья, которые в VI–IV вв. до н. э. в политических и экономических вопросах ориентировались, скорее всего, на Скифию и Северный Кавказ, не имели прямых связей с Хорезмом. Зато существовавшая в Южном Приуралье во всяком случае уже с V–IV вв. до н. э. более или менее сплоченная конфедерация родственных племен, вероятно, издавна связывала свои судьбы с племенами сако-массагетской группы, которая была своего рода питательной средой для Хорезма, участницей создания государства в низовьях могучих рек Средней Азии. Поэтому закономерно рассматривать историю восточной группы савроматов, земли которых, возможно, достигали северных пределов Хорезмийского царства, в тесной связи с историей приаральских сако-массагетских народов и самого Хорезма.

Хорезм некогда составлял определенное политическое звено в системе Ахеменидской державы. Можно думать, что восточносавроматские воины как союзники Хорезма входили в состав хорезмийского войска, во всяком случае по временам, и жили в Хорезме и даже в Иране. Не потому ли в сокровищнице Персеполя мы встречаем наборы стрел, чуждые самому Ирану, но известные в развалинах хорезмийских крепостей и особенно в колчанах приуральских савроматов VI–V вв. до н. э. Возможно, их принесли с собой хорезмийские воины, находившиеся на службе у Ахеменидов. В этих хорезмийских военных частях могли быть и савроматы.

Развитие военного искусства савроматов, апасиаков и Хорезма надо рассматривать во взаимосвязи. Почти все бронзовые наконечники стрел из Хорезма тождественны савроматским. В 1962 г. в Тагискенском могильнике был найден очень длинный меч (длиной более 1,20 м), который по форме и размеру может быть сопоставлен только с савроматскими длинными мечами. А зооморфный рисунок на золотых обкладках его рукоятки и ножен находит соответствия в зверином стиле Приуралья VI–V вв. до н. э. Апасиаки IV в. до н. э. также применяли длинные и массивные мечи с овальным навершием и узким бабочковидным перекрестьем, известные среди наступательного вооружения савроматов. Находки подобных мечей, а также части чешуйчатого железного доспеха (погребальное сооружение апасиаков в Чирик-Рабате)[1299]1299
  Толстов С.П. Приаральские скифы и Хорезм, стр. 137, рис. 12.


[Закрыть] и чешуйчатых панцирей в ряде богатых могил савроматов свидетельствуют о появлении тяжеловооруженной конницы в сако-массагетской среде Приаралья и о ее влиянии на развитие военного дела савроматов, у которых в IV в. до н. э. складываются предпосылки для появления данного контингента войск из родо-племенной аристократии. У савроматов и сарматов, с одной стороны, и хорезмийцев, – с другой, вырабатываются одинаковые военные приемы и привычки. Так, например, уже в савроматское время некоторые воины Поволжья и Приуралья стали носить колчаны со стрелами по-хорезмийски, т. е. на правом боку[1300]1300
  Толстов С.П. Древний Хорезм, стр. 216, 218.


[Закрыть], тогда как обычно савроматские воины носили колчаны на левом боку.

Военно-политические связи савроматов и Хорезма переплетались с экономическими. Правда, у нас нет точных данных о проникновении товаров хорезмийского производства в сарматские земли до IV–III вв. до н. э. Такие бесспорно хорезмийские товары, как красноглиняный кувшин с львиноголовой ручкой[1301]1301
  Кувшин найден в подбойной могиле кургана 2 группы Близнецы (1957 г.). Ручка у него была отбита в древности, но форма самого кувшина, состав глины, характер обработки его поверхности не оставляют сомнения в том, что он относится к группе хорезмийских кувшинов с львиноголовыми ручками кангюйского времени.


[Закрыть] или большие красноангобированные вьючные фляги раннекангюйского времени[1302]1302
  Фляги найдены в сарматских могилах курганной группы Мечет-Сай (1961 г.); материал не опубликован.


[Закрыть], обнаруженные Оренбургской экспедицией в 1957 и 1961 гг. в курганах по правому берегу р. Илек, относятся к периоду прохоровской культуры. К этому времени, вероятно, уже был проложен постоянный караванный путь из приуральских степей в Хорезм и другие страны Средней Азии и Переднего Востока. Западный участок пути связывал земли прикаспийских аорсов с Закавказьем и Мидией.

Однако уже в V в. до н. э. южноуральские савроматы были знакомы с гончарной посудой Средней Азии. К сожалению, до нас дошли только отдельные обломки такой посуды. Наиболее полно представлены обломки небольшого плоскодонного сосудика с узким горлом и отогнутым нависающим венчиком из желтой, хорошо отмученной глины, без заметных примесей, найденные вместе с сосудиками из «финикийского» стекла в богатой ограбленной могиле кургана 4 в могильнике Пятимары I (рис. 32, 1е, ж). Поверхность сосуда покрыта розоватым ангобом, а в верхней части его сохранились следы росписи коричневого цвета, остатки небрежно нанесенных геометрических фигур, среди которых еще видны треугольники и ленты, или зигзаги.