Текст книги "Савроматы. Ранняя история и культура сарматов"

Автор книги: Константин Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Б.Н. Граков обращает внимание на одиночность могил савроматского времени, объясняя это явление тем, что семьи не вели от дельного кочевания, и усопших хоронили на всех видных местах родовой территории[912]912
  Граков Б.Н. Пережитки матриархата у сарматов, стр. 118.


[Закрыть]. Однако наблюдение Б.Н. Гракова правильно лишь частично. Действительно, в савроматское время чаще можно встретить одиночные могилы, чем в прохоровское, но это далеко не общее правило. Ныне известны небольшие, но компактные группы савроматских курганов V в. до н. э., особенно в Приуралье.

Видимо, как раз в это время у савроматов и происходит консолидация и выделение больших семей, на которые распадается род, причем семей очень богатых, владевших не только скотом, но и предметами роскоши, привезенными из далеких стран, и рабами. Когда стада окончательно переходят во владение семей, создаются условия для использования военнопленных в качестве рабочей силы; рабов используют не только в домашнем хозяйстве, но и для ухода за скотом[913]913
  См. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, стр. 58.


[Закрыть].

Наши сведения о рабовладении у ранних сарматов чрезвычайно скудны. Современные савроматам авторы молчат на этот счет. Но античные писатели первых веков нашей эры (Страбон, Лукиан Самосатский и другие) не раз сообщают, что во время войн «савроматы» (сарматы) уводят в плен своих врагов, а затем требуют за них большие выкупы, ведут торговлю рабами. Вероятно, и в савроматское время основным источником рабства являлись грабительские набеги на соседей и войны. В легендах об амазонках рассказывается о том, как детям или военнопленным мужского пола калечили ноги, чтобы сделать их непригодными к военной службе (Псевдо-Гиппократ, О переломах и о членах, 101; Евстафий, Объяснение к «Илиаде» Гомера, III, 189; Диодор Сицилийский, Библиотека, II, 45; Секст Эмпирик, Пирровские очерки, III, 217). По Псевдо-Гиппократу, это делалось для того, чтобы «мужской пол не восставал против женского». Тут же добавлено, что амазонки «пользуются мужчинами как ремесленниками для работ кожевенных, медных или других, требующих сидячего образа жизни» (О переломах и о членах, 101). Возможно, в этих сообщениях есть зерно истины: вспомним, например, что если «женоуправляемые» савроматы калечили некоторых рабов, то скифы ослепляли своих рабов и использовали их в хозяйстве. Об ослеплении скифа Амизока, попавшего в плен к савроматам, рассказывает Лукиан Самосатский в предании о Токсарисе (Токсарис или дружба, 10). У Плутарха сохранилось известие о том, что «савроматы на попойках продают дочерей» (Об александрийских пословицах, I, 1). Вряд ли это сообщение следует понимать буквально. Не отражает ли оно существование у «савроматов» (сарматов) долгового рабства, или продажу детей, или девушек, прижитых от наложниц? Сведения о смягченной форме рабства или иной зависимости содержатся в интересном сообщении Исигона Никейского (I в. н. э.). У «савроматов», по его словам, «если кто из врагов прибегает к огню на очаге и замарает лицо угольями, то уже не обижают его как домочадца» (Невероятные сказания, I). Приобщение чужеродца или даже врага (военнопленного, заложника) к домашнему очагу рассматривалось как усыновление, как включение в состав данной семьи, вероятно, в качестве младшего члена или лица подчиненного.

В археологическом материале, которым мы располагаем, можно найти определенные данные об организации савроматской семьи и о развитии в ней общественного неравенства. В этом плане интересны «семейные» савроматские курганы и малые курганные группы, основные и «подчиненные» погребения и, наконец, коллективные захоронения.

Савроматские погребения в одном кургане, вероятно, следует считать погребениями членов одной семьи и лиц, в какой-то степени связанных с этой семьей или зависимых от нее. В таких курганах ни одна могила не нарушает другую, ибо хоронившие хорошо знали «топографию» своего семейного кладбища.

Хотя сейчас лишь отдельные могильники исследованы полностью или почти полностью, мы все же можем назвать более 50-ти курганных групп, где погребены от двух до 30 савроматов. Не менее 50-ти отдельных курганов VI–IV вв. до н. э. включают от двух до десяти могил одного времени. В большинстве случаев в одном таком кургане погребены мужчины и женщины различных возрастов и дети. Можно предполагать, что в савроматском обществе VI–IV вв. до н. э. существовали большие и малые семьи, основанные на парном браке, причем в курганах, принадлежавших малым семьям, мы обычно редко находим сколько-нибудь заметные признаки преобладания женщин. Богатые семейства насыпали свои курганы рядом, небольшими компактными группами, в то время как бедные члены родов, вероятно, хоронили умерших более разрозненно, нередко устраивая могилы в курганах эпохи бронзы.

Богатство отдельных семей часто находится в прямой зависимости от количества их членов. В тех курганных группах, которые содержали от 15 до 30 погребенных (группы Алебастровая гора, Новый Кумак, II Бережновский могильник, Пятимары I), в могилы клали большое количество заупокойной мясной пищи, оружия, украшений. Однако и в могилах большой семьи погребальный инвентарь распределяется неравномерно. В курганах, где погребены члены малой семьи, обычно устраивались для них отдельные однотипные могилы, расположенные рядом, параллельно или вокруг могилы старшего из членов семьи, которого порой погребали с большим почетом. Центральное место в кургане обычно занимают и коллективные захоронения, отличающиеся особым оборудованием могилы и богатством инвентаря. Отсюда можно сделать вывод, что коллективные захоронения связаны, как правило, с наиболее богатыми семьями и их наиболее почетными членами. Встает вопрос, уже не раз возникавший перед археологами[914]914
  Артамонов М.И. Совместные погребения в курганах со скорченными и окрашенными костяками. – ПИДО, 1934, № 7–8; Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. – МИА, № 9, 1949, стр. 32 и сл.; Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, ч. III. – МИА, № 43, 1955, стр. 204, 205; Итина М.А. К вопросу об отражении общественного строя в погребальных обрядах первобытных народов. – СЭ, 1954, № 3; Синицын И.В. Археологические исследования Заволжского отряда (1951–1953 гг.). – МИА, № 60, 1959, стр. 191, 192, 198; он же, Древние памятники в низовьях Еруслана (по раскопкам 1954–1955 гг.). – МИА, № 78, 1960, стр. 145, 150, 157, 158; Смирнов К.Ф. Курганы у сел Иловатка и Политотдельское Сталинградской области. – МИА, № 60, 1959, стр. 318, 319; он же, Быковские курганы, стр. 260; Сорокин В.С. Новые археологические данные…, стр. 10–18; он же, Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I в Западном Казахстане. – МИА, № 120, 1962, стр. 89 и сл.


[Закрыть], о характере коллективных захоронений.

В степях Поволжья и Приуралья я насчитал более 40 могил с коллективными захоронениями VI–IV вв. до н. э. По большей части это – парные погребения мужчин, мужчины и женщины, женщины и ребенка, но известны также захоронения в одной могиле трех, четырех, шести и даже десяти покойников разных полов и возрастов. Одновременно или в разные годы умерли эти люди, погребенные в одной могиле? В.С. Сорокин на примере обряда в нескольких андроновских могильниках и в могильнике Кокча 3 усомнился в одновременности ряда коллективных захоронений и «неоднократно и бесспорно» установил «наличие неодновременных парных погребений мужчин и женщин на территории Казахстана и Приаралья в бронзовом веке»[915]915
  Сорокин В.С. Новые археологические данные…, стр. 13.


[Закрыть]. С подобным же фактом я столкнулся при раскопках кургана 2 группы Мечет-Сай, где в основной большой могиле три покойника были погребены явно неодновременно (рис. 20, 3). Покойники лежали в могиле на разных уровнях. Под каждым из них наблюдалась разной толщины прослойка гумуса, которая росла постепенно, по мере осыпания земли сверху из-под деревянного перекрытия могилы. Сама могила была приспособлена для последовательных захоронений, ибо в нее вел дромос, оборудованный деревом и выходивший к подножию кургана (рис. 20, 1). Через дромос в могилу могли вносить умиравших членов семьи или родственников.

В кургане 4 у пос. Бердский[916]916
  Попов А.В. Дневник раскопок курганов на Бердинской горе. – Труды ОУАК, вып. IV, 1898, стр. 113–116.


[Закрыть] в бассейне среднего течения р. Урал также были повторные захоронения в одной могиле. Вначале похоронили женщину-жрицу, судя по находке каменного блюда (рис. 39, 2г) и пряслица рядом с костяком, лежавшим на дне могилы. Этот костяк был потревожен при вторичном захоронении, вероятно, также женщины. У кисти ее левой руки лежали остатки кожаного колчана с 22 бронзовыми наконечниками стрел и бронзовое зеркало. У исследователя кургана, А.В. Попова, сложилось впечатление, что этот покойник (покойница?) был опущен в старую могилу, причем его голова и туловище как бы оторвались и сползли вниз, а ноги ниже колен остались наверху. Оба скелета были обращены головами на запад. Третий костяк, мужчины, лежавшего головой на восток, находился в той же могиле, но выше первых двух; его череп также опустился вниз.

В коллективной могиле IV в. до н. э. кургана 1 группы Близнецы на р. Илек кости трех мужчин были перемешаны, вероятно, в результате последующего захоронения воина. Несмотря на нарушенность могилы, основной инвентарь в ней сохранился, а найденные бронзовые наконечники стрел, как в прежних захоронениях, так и у последнего из погребенных, оказались совершенно одинаковыми. Известны случаи, когда два покойника лежали в одной могиле поярусно и были отделены друг от друга подстилками и прослойками земли.

Но в подавляющем большинстве коллективных погребений явных признаков повторных захоронений нет. Более того, устройство плоского деревянного перекрытия, отсутствие следов нарушения могилы, положение покойников и их инвентаря совершенно не допускает мысли о подобных захоронениях. Наконец, напомню ряд коллективных трупосожжений в курганах у с. Осьмушкино на р. Бузулук, у с. Сара на р. Урал и у с. Аландское на р. Суундук. Здесь, безусловно, несколько покойников было похоронено одновременно. В кургане 35 Калиновского могильника В.П. Шилов обнаружил парное погребение мужчины-воина и женщины, которые лежали вплотную друг к другу; в левой кисти руки мужчины находилась правая кисть женщины, что символизировало тесную связь обоих погребенных, вероятно, супружеской пары[917]917
  Шилов В.П. Калиновский курганный могильник, стр. 347, рис. 12, 1 и стр. 352.


[Закрыть].

В кургане 31 у г. Энгельс также было совершено парное захоронение в одной могиле. Весь инвентарь – костяная ложечка, бронзовые наконечники стрел, два глиняных горшка – находился при женском скелете (рис. 7, 9), вытянутом головой на запад. В ногах обоих скелетов лежали разрубленные туши баранов. Пол другого покойника неясен. Он был погребен в той же позе справа от женщины, но головой в противоположную сторону. Возможно, второй покойник принадлежал к другому роду, в погребальном обряде которого преобладала восточная ориентировка.

Неправомерно во всех случаях связывать одновременные захоронения с возникновением эпидемий[918]918
  Мерперт Н.Я. Материалы по археологии Среднего Заволжья. – МИА, № 42, 1954, стр. 136.


[Закрыть]. Ведь в погребениях поздних кочевников наших степей коллективные захоронения чрезвычайно редки, а эпидемии одинаково свирепствовали и в древности, и в эпоху средневековья. Нельзя исключать возможность насильственного умерщвления одного или нескольких погребенных – рабынь-наложниц, рабов, служителей, дружинников или даже глубоких стариков и младших членов семьи. В коллективных могилах мы часто встречаем одновременные погребения женщины с одним, реже двумя маленькими детьми. Детей с мужчинами, вероятно, не хоронили: во всяком случае для савроматской эпохи достоверных свидетельств об этом нет. Видимо, кое-где существовал обычай умерщвлять малолетних детей, особенно грудного возраста, по смерти матери, и стариков. Этот обычай, превратившийся в ритуал, был вызван тяжелым экономическим положением. Подобные случаи известны и в этнографии. Еще в XIX в. обычай убийства новорожденных детей или его пережиток сохранялся на островах Фиджи, у осетин и сванов в Южной Осетии[919]919
  Ковалевский М. Первобытное право. Вып. I. Род, стр. 115.


[Закрыть]. Под давлением недостатка средств к жизни мог возникнуть и у восточных соседей савроматов – массагетов – обычай ритуального убийства стариков, о чем нам сообщает Геродот (I, 216). Судя по описанию образа жизни массагетов, их общественный строй во многом, в том числе и по сохранению матриархальных черт, приближался к савроматскому. Поэтому описанную сторону быта и обычаев вполне можно допустить и для савроматов.

Останки малолетних детей, умерщвленных при погребении жриц или похороненных в том же кургане вскоре после смерти влиятельных женщин, неоднократно встречались в савроматских курганах, например, в знаменитом Блюменфельдском кургане А 12 и в кургане 2 группы Тара-Бутак. Особенно выразительно погребение богатой женщины-жрицы с каменным алтарем и золотыми бляшками в кургане 9 Ново-Кумакского могильника[920]920
  Мошкова М.Г. Ново-Кумакский курганный могильник…, стр. 212–214, 236, рис. 9, 1, 3–9.


[Закрыть]. По обе стороны от нее были положены два ребенка в возрасте от одного года до трех лет. Жертвенное убийство, возможно, было совершено и в кургане 2 Увакского могильника, где верхний покойник (взрослый, но пол не определен) был положен со связанными руками на погребенного ниже мужчину старше 55-ти лет (рис. 46, 2). В кургане 7 группы Пятимары I взрослые, погребенные в одной могиле, лежали друг на друге спинами вниз.

И.А. Кастанье, исследуя покровские курганы, отмечал, что вместе с пережженными костями животных (баранов и лошади) в насыпи первого кургана попадались и человеческие кости, которые он связывал с человеческими жертвоприношениями[921]921
  Кастанье И.А. Отчет о раскопках двух курганов в Уральском уезде летом 1911 года. – Труды ОУАК, вып. XXIX, 1913, стр. 81–83.


[Закрыть]. Интересно вспомнить погребение воина в одном из курганов (III, 3) у с. Визенмиллер (Луговое) на р. Еруслан[922]922
  Рыков П. Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Уральском крае летом 1925 г. – Известия Краеведческого ин-та изучения Южно-Волжской области при СГУ, т. I. Саратов, 1926, стр. 117.


[Закрыть]. Могила не была разграблена. Погребальная обстановка показывает, что воин был представителем зажиточной или влиятельной группы рода: с ним положили акинак, колчан со стрелами, туши барана и ягненка. В центре провалившегося деревянного настила над могилой лежали кости человека, сложенные в кучу, а около южной стенки могилы – кости овцы. Вообще следует заметить, что савроматские курганы у с. Визенмиллер (Луговое) принадлежали богатой родовой группе. Хотя они подверглись в древности почти полному ограблению, и их богатый инвентарь был похищен, но в уцелевших от ограбления курганах оказалось много оружия (мечи, наконечники стрел), обильная заупокойная пища, а на краю одной могилы был погребен конь, что свойственно только самым богатым савроматским курганам. Насыпи здесь сделаны и над индивидуальными могилами савроматской эпохи. В кургане 7 урочища Бис-Оба у пос. Благословенский была погребена жрица (рис. 15, 4). На древнем горизонте у южного края могилы лежала кучка сложенных человеческих костей. Савроматские погребения этой группы также выделяются по своему ритуалу. В частности, здесь обнаружены погребения женщин-жриц. На деревянном покрытии могилы жрицы, погребенной в кургане 8, Б.Н. Граков отметил Захоронение коня, вероятно, взнузданного, судя по железному псалию (рис. 15, 5), найденному в грабительской яме (конское погребение было частично нарушено грабителями).

В обоих приведенных случаях отдельные человеческие кости были сложены в кучу после расчленения тела жертвы, наподобие расчлененных туш животных, кости которых лежали рядом. Здесь можно предполагать даже ритуальное людоедство. Вероятно, в жертву приносили своих врагов или рабов, если только не стариков-сородичей по примеру массагетов, у которых, как сообщает Геродот (I, 216), «все родственники, собравшись, убивают (старика. – К.С.) и вместе с ним разный скот, варят мясо и съедают. Такой конец жизни считается у них счастливым».

Общественно-политическая организация савроматов представляется следующей: отдельные большие семьи, состоявшие из ряда парных семей, объединялись в роды, а роды – в племена. Каждый род имел свою территорию для кочевания и управлялся родовым старейшиной. Не исключено, что во главе рода могли стоять и женщины-жрицы. Ведь жреческие обязанности в варварских обществах обычно выполняли главы семейств или родов. С самого начала сложения савроматских племен они составляли не менее двух племенных конфедерации: 1) конфедерацию племен поволжской группы, которую имел в виду Геродот, когда определял протяженность земли савроматов на 15 дней пути к северу от угла Меотийского озера (IV, 21); 2) конфедерацию самаро-уральских племен, где уже в V в. до н. э. руководящую роль могли играть наиболее богатые и могущественные роды урало-илекской группы (рис. 84). Возможно, это были те кочевники («восточные скифы» Страбона, XI, VI), из среды которых вышли аорсы. Я бы назвал их протоаорсами. Несколько позднее, в последние века до нашей эры «верхние» аорсы владели обширной страной и господствовали «над большей частью Каспийского побережья» (Страбон, XI, V, 8).

В обеих савроматских областях в раннее время не было существенной разницы в погребальном обряде, что говорит о большом родстве всех савроматских племен. Но уже с V в. до н. э. преимущественно на востоке появляются новые признаки: подбойные и катакомбные погребении, южная ориентировка, различные надмогильные каменные сооружения, новые типы посуды, среди которой выделяется круглодонная керамика. Что касается некоторых видов материальной культуры – оружия, особенно наконечников стрел, предметов конского убора, культа и украшении, – то разница в обеих областях намечается уже с VI в. до н. э. Следовательно, предметы производства, связанные главным образом с хозяйственной и военной жизнью савроматов, распространялись из различных центров в результате межплеменного обмена, происходившего внутри каждой из названных конфедераций (союзов).

Вероятно, эти союзы включали в основном родственные по языку племена, отличавшиеся друг от друга диалектами северо-восточной иранской языковой группы. Но возможно, на северо-восточной окраине, например, в бассейне рек Миасс или Белая, где встречаются отдельные погребения савроматского типа и савроматские вещи, в состав конфедерации савроматов вошли и политически подчиненные отдельные иноязычные племена, в которых, вероятнее всего, надо видеть угро-финнов. Для нас до сих пор остается загадкой, считать ли савроматами, т. е. североиранцами по языку, погребенных в челябинских курганах. Ведь в их культуре наряду с общими савроматскими чертами имеются и свои особенности, которые сближают их с лесостепными зауральскими и западносибирскими племенами.

В племенной союз савроматов Поволжья, вероятно, входили приазовские и донские племена язаматов (яксаматов), сирматов и сираков. Этноним последних появился в письменных источниках позднее савроматской эпохи, однако некоторые археологические свидетельства дали возможность высказать предположение о происхождении сираков Прикубанья времени Страбона из западной группы савроматов[923]923
  Смирнов К.Ф. Основные этапы развития меото-сарматской культуры Среднего Прикубанья. – КСИИМК, XLVI, 1952, стр. 13; он же, Северский курган. М., 1953, стр. 41; он же, Меотский могильник у станицы Пашковской. – МИА, № 64, 1958, г., стр. 311.


[Закрыть]. Приазовские меоты и собственно савроматы могли входить в одно политическое объединение: одни – временно, другие – более устойчиво. Сирматы Псевдо-Скилака (Европа, § 68) и Эвдокса (Землеописание, фр. из кн. I), жившие по Танаису, или составляли отдельное западное племя савроматов, или же их этноним тождествен савроматам Геродота, но лишь в сокращенной или искаженной форме. На Среднем Дону, где жило, вероятно, одно из подразделений будинов, и на правом берегу Волги, в пределах Саратовской обл., где основное население составляли носители иной, городецкой, культуры, конфедерация савроматов имела дело с самостоятельными племенами, которые могли временно вступать в общие политические (военные) союзы.

Мы ничего не знаем о прочности и длительности савроматских союзов племен. Однако вряд ли это были постоянные политические объединения. Лишь в IV–II вв. до н. э. из общей савроматской среды выделились новые, сильные и более прочные, союзы племен, способные на большие завоевания.

У савроматов в крупных воинах участвовало, вероятно, почти все взрослое население, включая и женщин. Я уже приводил слова Псевдо-Гиппократа о савроматской женщине, которая, выйдя замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступать в поход (О воздухе, водах и местностях, 24). Войска в племенной организации обычно выступали родами и племенами во главе со своими вождями. Наиболее крупной войной оборонительного характера была война скифов с Дарием в 514 г. до н. э. Савроматы активно воевали на стороне скифов. Письменные источники не сохранили нам свидетельств об участии женщин в этой войне, но это можно допустить на основании всех прочих известий об их воинственности.

Во многих мужских могилах савроматов оружие представляет основу погребального инвентаря. Следует отметить характерную черту: количество могил с оружием, начиная с VI в. до н. э., постепенно возрастает, тоща как в VIII–VII вв. до н. э. оружие клали только в могилы наиболее богатых представителей родов и племен. Я усматриваю в этом один из наиболее существенных признаков, по которому можно судить о формировании строя военной демократии у савроматов в VI в. до н. э., точнее говоря, с конца этого века, чему способствовал тесный союз савроматов со скифами в грозный год нашествия полчищ Дария на Скифию. С этого времени савроматы доно-волжских степей, может быть, впервые за всю свою историю становятся «вооруженным народом». Их экономическую и политическую роль среди варваров юга Восточной Европы теперь по-новому оценивают соседи, прежде всего, скифы, поддерживающие с ними отныне союзнические и торговые отношения. Как раз незадолго до похода Дария скифы прокладывают торговый путь через савроматские земли в сказочные страны «гипербореев, одноглазых аримаспов и стерегущих золото грифов».

Войны превращаются для савроматов в регулярный промысел. Существовавшие у них литейное и кузнечное производство обеспечивало их военные нужды: почти все предметы вооружения и конского убора изготовлены местными мастерами. В обстановке, когда «война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни», «военный вождь народа… становится необходимым, постоянным должностным лицом»[924]924
  Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, стр. 164.


[Закрыть]. И хотя мы не в состоянии выявить у савроматов все политические организации, свойственные строю военной демократии, способной превратиться в государство, но некоторые из них, в частности институт военных вождей, объединяющих племя и целые племенные объединения, известны по сообщениям древних письменных источников. О савроматском царе упоминает Геродот в рассказе о походе Дария на Скифию (IV, 119). Здесь царь выступает как военный вождь всех западных савроматов, который заключает военный союз со скифами вместе с гелонами и будинами. В военных действиях против персов общее руководство над отрядом, в котором сражались будины, гелоны и савроматы, осуществлял скифский царь Скопасис.

Нам не известно, была ли власть савроматского царя наследственной, как это было у скифов. Скорее всего, верховного вождя всего союза выбирали из отдельных династов – племенных вождей, наиболее влиятельных и способных. Псевдо-Плутарх, описывая Танаис-Дон и обычаи местного населения, рассказывает: «Когда умрет царь, туземцы производят выборы нового у реки (Танаиса. – К.С.)» (О названиях рек и гор и об их произведениях, XIV, 3). Однако на этих выборах или при утверждении на верховную власть предпочтение отдавалось лицам из аристократических родов, представители которых уже не раз возглавляли целые племенные объединения. Недаром там же, у Псевдо-Плутарха, говорится, что избирался в цари тот, кто обладал камнем, похожим на хрусталь и увенчанным короной наподобие человека. Я думаю, что здесь речь идет о символизации наследственного права на царский скипетр.

При воинственном характере савроматских женщин не исключена возможность, что они также вставали во главе племен как военные вожди. В легендах об амазонках не раз рассказывается о доблестях этих цариц, чья деятельность связывается с савроматскими землями, откуда происходили и легендарные или полулегендарные Тиргатао и Амага.

По Диодору Сицилийскому (Библиотека, II, 45, 46), царская власть у амазонок передавалась по наследству, причем – по женской линии. Однако реальных сведений о подобном обычае у савроматов не сохранилось. Скорее можно поверить сообщениям об узурпации царской власти со стороны энергичных женщин из аристократических семей – жен или дочерей туземных владетелей. По Диодору, легендарная Кирка, сестра Медеи, выходит замуж за царя сарматов, умерщвляет мужа и наследует ему, совершив много жестокостей и насилий над своими подданными (Библиотека, IV, 45). Эта легенда восходит еще к Гесиоду, но Диодор, очевидно, не случайно связал ее с савроматами.

Неоднократно упоминавшаяся Тиргатао происходила из влиятельного яксаматского рода, обладавшего правом на власть, видимо, во всем племени. Этой властью был облечен и отец Тиргатао. После смерти отца Тиргатао вступила в брак с его преемником и возглавила яксаматов в войне против Синдики и Боспора.

Конечно, имена и связанные с ними события в рассказах античных писателей могли быть вымышленными, однако освещенные в них туземные обычаи зиждятся на местных рассказах, отражающих реальную политическую обстановку у варваров Северного Причерноморья.

Цари, или верховные военные вожди, вероятно, пользовались широкими политическими правами. Кроме руководства набегами, они, подобно царице Амаге, чинили суд и расправу внутри своего союза, расставляли гарнизоны в своих владениях, отражали набеги врагов, помогали союзническим соседям (Полиен, Военные хитрости, VIII, 56).

Защита своих земель от посягательств враждебных племен не была главной целью военной организации савроматов. Грабительский характер войн ярко выступает в письменных источниках, освещающих прямо или косвенно жизнь савроматов. Уже в эпоху скифских походов в страны Передней Азия часть савроматских племен, живущих за Танаисом, могла входить в состав скифских полчищ. Ведь легенды об амазонках касаются не только северных областей Приазовья, но и Кавказа, и Малой Азии, где проходили и побывали скифы. В IV в. до н. э. Александр Македонский столкнулся с амазонками в Мидии. Сатрап Мидии Антропат между 328 и 324 г. до н. э. вел войну, в результате которой «подарил Александру сотню женщин, которых он называл амазонками» (Арриан, Поход Александра Великого, VII, 13, 2). Труд Арриана, передавшего этот рассказ, считается наиболее достоверным источником, описывающим войны Александра. Хотя сам Арриан не верит в существование особого женского племени амазонок, но в изложенном им событии можно видеть один из реальных фактов участия женщин в савроматском войске, достигнувшем Мидии.

Еще задолго до похода персов, заставившего савроматские племена вступить в военный союз со скифами, савроматы делали грабительские конные набеги на соседние скифские земли, разоряя, их, угоняя табуны лошадей (Геродот, IV, 110, 115). Набеги на соседей, очевидно, были наиболее распространенным видом военных действий в течение всей истории сарматов. Наверное, именно в таких военных столкновениях савроматская девушка завоевывала себе право на замужество, добывая голову врага.

Эпизоды, образно представляющие неожиданные нападения савроматов на скифские земли из-за Танаиса, сохранились у Лукиана Самосатского (Токсарис или дружба, 36, 38–41). Они относятся к тем временам, когда савроматы жили за Танаисом. Эти схватки велись из-за пастбищ или добычи. Савроматы обращают всех в бегство, многих храбрецов убивают, других хватают и уводят в плен, угоняют скот, грабят палатки, захватывают повозки, позорят скифских наложниц и жен. Подобные нападения служили одним из средств обогащения савроматской родо-племенной аристократии, алчной на чужое добро.

Видимо, широко практиковался выкуп захваченных в плен врагов за золото. В том же рассказе о Токсарисе захваченный в плен скиф Дандамис крикнул: «Зирин!». «А кто произнесет это слово, – рассказывает Лукиан Самосатский, – того они (савроматы. – К.С.) не убивают, но принимают как пришедшего для выкупа». В ответ начальник савроматов потребовал от него большого выкупа: «Ты пришел со словом „зирин“, поэтому уплати часть того, что у тебя есть, и уводи с собой друга» (Токсарис или дружба, 40). Слово «зирин» разъясняется из иранского, в частности, осетинского, и означает «золото»[925]925
  Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 39.


[Закрыть].

Войны, которые вели племенные вожди (цари) савроматов, завершались миром, когда испытавшие нападение соседи приносили большие дары. Так, например, было в войне с Тиргатао, подвергнувшей земли Боспорского царства «всем ужасам грабежа и руин». Боспорский царь явился к Тиргатао с просьбами и богатейшими дарами и тем прекратил войну (Полиен, Военные хитрости, VIII, 55). Эти «дары» означали не что иное, как единовременную дань.

Военные набеги ради обогащения организовывали и отдельные лица из родо-племенной верхушки без ведома и согласия всего народа. Такую картину рисует тот же Лукиан Самосатский, имея в виду «скифов» Северного Причерноморья. Эти набеги «не высылаются по общему решению, но каждый из них („скифов“. – К.С.) занимается грабежом на свой страх ради прибыли» (Токсарис или дружба, 49). Здесь же рассказывается об обычае садиться на воловью шкуру тому, кто хочет набрать войско из родственников и прочих желающих. Подобная организация войска для крупного предприятия санкционировалась старейшинами – своего рода племенным советом (Токсарис или дружба, 47, 48, 50). Это практиковалось, очевидно, у различных «скифских» племен Восточной Европы на стадии военной демократии.

О вооружении савроматов довольно полное представление дают археологические находки оружия и снаряжения боевого коня. Эволюция этой группы предметов материальной культуры проливает свет на развитие военного дела у савроматов. Я посвятил специальную работу савроматскому вооружению[926]926
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. – МИА, № 101, 1961.


[Закрыть], поэтому здесь коснусь лишь общих выводов, которые помогут выяснению состава войска и особенностей военной тактики сарматов на первом этапе их развития.

По письменным источникам, боевым оружием савроматам служили лук и стрелы, а также дротики. Действительно, лук и стрелы являются основным оружием, которое встречается во всех могилах савроматских воинов. Наконечники стрел савроматы отливали из бронзы в большом количестве и, судя по обилию типов и вариантов, в различных производственных центрах. Некоторые воины носили в своих колчанах, подвешенных на массивных крючках, иногда несколько сот стрел.

Не менее распространенным видом оружия были акинаки. В отличие от скифских, они отнюдь не были вспомогательным видом оружии или отличительной особенностью знатных воинов. Вместо со стрелами они служили обычным оружием рядовых и богатых воинов. У савроматов начинают распространяться длинные мечи, которыми пользовались всадники. Именно такой меч, длиной более 1 м, был положен в головах конных воинов, погребенных вместе со взнузданными конями у могилы савроматского вождя раннего V в. до н. э. в кургане 8 группы Пятимары I (рис. 26, 2).

Дротики не представляли массового оружия. Зато копья, часто с массивными наконечниками, по собранным мною данным, не являлись исключением; они встречались преимущественно в могилах воинов-мужчин, конных и пеших, в течение всего савроматского периода.

Савроматское войско состояло из пеших и конных отрядов племени. Пешие воины преобладали над конными, хотя конница имела решающее значение в военных действиях. В рассказе о Токсарисе, отражающем один из эпизодов савроматского набега на Скифию, повествуется о том, что «савроматы напали в числе десяти тысяч всадников, а пеших, говорят, явилось втрое больше этого» (Лукиан Самосатский, Токсарис или дружба, 39). Савроматская конница принимала участие и в войне против Дария, судя по рассказу Геродота о неуловимости и быстроте отряда скифского войска под руководством Скопасиса, в котором сражались савроматы. Геродот, отмечает, что это войско было конное, и при отступлении Дария оно «пустилось в погоню за персами прямо к Истру» (IV, 136). Неслучайно скифскому отряду, соединенному с савроматами, поручались наиболее ответственные боевые задачи, требующие быстроты и мобильности. Савроматам надлежало заманивать войска Дария в глубь Скифии к Танаису, чтобы отвлечь персов от главных скифских сил во главе с Иданфирсом, а в случае отступления персов – перейти в наступление и преследовать врага. В ходе военных действий именно так это и было. Тот же отряд был послан скифским царем для переговоров с ионийцами, охранявшими мост через Истр, построенный по приказу Дария. Безусловно, скифская и савроматская конница была легковооруженной: она всегда опережала персидские войска. Поэтому существенной разницы в вооружении конных и пеших воинов не было. Всадники, может быть, больше пользовались утяжеленным видом оружия – длинными мечами и копьями с массивными наконечниками.