Текст книги "Савроматы. Ранняя история и культура сарматов"

Автор книги: Константин Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)

Савроматские воины, вероятно, не проходили специального обучения. Их, согласно установившемуся обычаю, уже с детства приучали ездить верхом, стрелять из лука и владеть мечом. Недаром уже в детских погребениях мы находим наконечники стрел и акинаки.

Можно думать, что в начале своей достоверной истории савроматские племена не отличались от скифов VI–V вв. до н. э. по способу комплектования войска, по военной стратегии и тактике[927]927
  Вопросы военного искусства, стратегии и тактики скифов рассмотрены в следующих трудах: Мишулин А.В. О военном искусстве скифов. – Исторический журнал, 1943, № 8–9, стр. 64 и сл.; Блаватский В.Д. О стратегии и тактике скифов. – КСИИМК, XXXIV, 1960, стр. 19 и сл.; он же, Очерки военного дела в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1934, стр. 6, и сл.; он же, Битва при Фате и греческая тактика IV в. до н. э. – ВДИ, 1946, № 1, стр. 101 и сл.; Мелюкова А.И. Вооружение, войско и военное искусство скифов. (Автореф. канд. дисс.). М.-Л., 1950; она же, Античная литературная традиция о скифской непобедимости. – КСИИМК, XXX, 1949, стр. 105 и сл.; она же, Войско и военное искусство скифов. – КСИИМК, XXXIV, 1950, стр. 30 и сл.


[Закрыть].

В войне с Дарием савроматский отряд в составе скифского войска и под командованием скифского царя во всем был подчинен требованиям скифской стратегии и тактики. Заставляя растягивать персидские коммуникации и изматывая врага неожиданными конными налетами, савроматы, подобно скифам, уклонялись от генерального сражения с персидской хорошо обученной пехотой, заранее опустошали места, куда должны были вступить персидские войска.

Таким образом, скифская «стратегия измора» была свойственна и савроматам в оборонительной войне. Неожиданно нападая на врага, савроматская конница, как и скифы, вероятно, шла лавиной, засыпая врага тучей стрел. Однако савроматы, вероятно, придавали рукопашному бою с коня большее значение, чем скифы. Об этом говорит появление у савроматов длинных мечей и тяжелых копий. Я предполагаю, что савроматы в наступательных сражениях не только применяли налеты легкой конницы, но и концентрировали силы всадников, вооруженных длинными мечами и копьями, для мощного конного удара в ближнем бою. Эта отборная конница, вероятно, состояла главным образом из родо-племенной верхушки, военных вождей со своими дружинами.

В погребальном обряде савроматов роль боевого коня ярко выражена лишь в богатых погребениях, где обычно находят конские удила и металлические части уздечки и сбруи. Известные мне 17 захоронений коней или их черепов связаны, вероятно, с погребениями дружинников или военных вождей.

В эпоху военной демократии особенно усиливается значение военных дружин, ибо военные вожди постоянно организовывали грабительские набеги. «…Создаются частные объединения для ведения войны на свой страх и риск… Военный вождь, приобретший славу, собирал вокруг себя отряд жаждавших добычи молодых людей, обязанных ему личной верностью, как и он им»[928]928
  Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, стр. 143.


[Закрыть].

Вопрос о существовании таких дружинников не мог быть решен положительно до раскопок на р. Илек в 1960 г. На территории Скифии еще в прошлом веке были раскопаны большие курганы и целые курганные группы с погребениями богатых вооруженных людей. Таким образом, удалось подтвердить сообщения Геродота о погребении вместе с «царем» его слуг или юношей – вооруженных дружинников. Раскопанные в Скифии могильники богатых воинов дали возможность исследователям – скифологам говорить о сооружении специальных дружинных курганов[929]929
  Артамонов М.И. Общественный строй скифов. – Вестник ЛГУ, 1947, № 9; Мелюкова А.И. Войско и военное искусство скифов, стр. 31, 32; Яценко И.В. Скифия VII–V вв. до н. э.


[Закрыть]. Но ничего подобного мы не знали у савроматов. Раскопанные савроматские могильники носили главным образом семейно-родовой характер, хотя и с яркими признаками имущественно-социальной дифференциации, а в редких случаях даже с жертвоприношениями социально зависимых людей.

Наши раскопки курганов группы Пятимары I на р. Илек впервые подтвердили существование вооруженных телохранителей у военного предводителя из богатого рода. В кургане 8 была погребена знатная семья (рис. 25). Центральная могила была ограблена. Судя по остаткам костей, в ней лежали три покойника: два взрослых, из которых один – определенно мужчина, и ребенок. Сохранились лишь несколько наконечников стрел, колчанный крючок, возможно, пластина от чешуйчатого панциря и бронзовый литой жезл или палица, необычная для рядовых воинов (рис. 26, 1). Вследствие ограбления могилы нельзя сказать, одновременно или последовательно, были совершены захоронения. Но нет сомнений в том, что при погребении человека с начальническим жезлом его сопровождали на тот свет два убитых воина с оружием и конями (рис. 26, 2; 27, 1). Они также принадлежали к привилегированным людям, потому что у них были не только обычные для воинов колчаны со стрелами, но и длинный всаднический меч, ножны которого имели массивную золотую обкладку, и золотая ворворка от портупеи меча: у левого виска одного из воинов лежала массивная золотая серьга, к поясу каждого были подвешены тщательно обработанные каменные оселки (рис. 26, 3, 4). У оседланных боевых коней были уздечки с бронзовыми наборами в зверином стиле и подпружные кольца или бляхи по бокам (рис. 27; 28). Всего было убито пять коней, они лежали в ряд, у южного края центральной могилы. Количество коней соответствует числу погребенных в этом кургане людей: пара коней, принадлежавшая телохранителям, лежала на некотором расстоянии от тройки коней, хозяева которых были погребены в центральной могиле. Сбруи двух коней из этой тройки отличались тем, что вместо литых бронзовых колец по бокам одного коня находились большие железные желобчатые кольца (рис. 27, 13, 14), другого – литые бляхи с изображением борющихся между собой двугорбых верблюдов (рис. 28, 6). Их назначение соответствовало назначению бронзовых колец. У каждой из лошадей на правом боку лежало по одному кольцу или бляхе, на левом – пара.

Воины и кони, безусловно, были погребены одновременно с сооружением центральной могилы. Все они лежали на древнем горизонте у могилы, под плахами и слоями коры от огромного деревянного сооружения, покрывавшего центральную могилу. Все люди погребены были по одному обряду – в вытянутом положении на спине головами на юг.

Курганная группа Пятимары I отличается от других раскопанных савроматских курганных могильников тем, что здесь нет единства погребального обряда при удивительном однообразии, тождестве предметов инвентаря. Здесь было кладбище военной аристократии, состоявшей из нескольких богатых семейств. Родственников, членов семей и зависимых людей хоронили то в обширных грунтовых квадратных ямах с деревянными сооружениями различной формы, то в катакомбах, то в небольших прямоугольных ямах. Покойники лежали головами на запад или на юг, в одном случае – по диагонали могилы. Иногда с ними хоронили коней, иногда клали только уздечный набор, а в некоторых могилах не было ни того, ни другого. Далеко не для всех совершали очистительный ритуал – сожжение деревянного надмогильного сооружения. Следовательно, весь погребальный обряд уже не был связан с единой родовой традицией; она здесь нарушена общественным и имущественным неравенством погребенных. Трудно ответить на вопрос, кто возглавлял эти семьи, – мужчины или женщины. Все центральные могилы больших курганов были ограблены. Есть основание полагать, что в кургане 6 центральная могила была устроена для воинственной женщины (рис. 29, 1). В этой могиле сохранились кости лишь одного скелета, и среди них – женский череп (определение Т.С. Кондукторовой). Из инвентаря остались серебряная чаша, золотая оковка деревянного сосуда и золотые нашивные бляшки в зверином стиле, характерные только для женских савроматских захоронений (рис. 29, 3). С центральной могилой было связано захоронение на древнем горизонте взнузданного боевого коня (рис. 29, 4).

Судя по количеству больших, высотой от 2 до 5 м, курганов (рис. 24, 1), в могильнике Пятимары было погребено шесть знатных семей. В их руках некогда была сосредоточена военная власть и торговля с далекими странами, в результате которой попали к ним сосуды «финикийского» стекла, иранская серебряная чаша, глиняный сосуд с росписью среднеазиатского происхождения (рис. 29, 3в; 32, 1е, ж). Подчиненное им население в силу родовых традиций сооружало для них высокие насыпи над могилами и укрепляло их большими камнями, привезенными за несколько километров с берегов речки Кара-Бутак. Эти работы были под силу только большому коллективу. Главы семей, вероятно, выступали как военные предводители, имели дружину и телохранителей из родственников или добровольцев, зависимость которых от вождя не прекращалась и после его смерти – они сопровождали его и в загробный мир.

Шесть больших курганов были окружены мелкими курганами, насыпи которых в настоящее время совершенно исчезли в результате многолетней распашки трактором. В 1960 г. еле заметны были только два кургана, из которых один мы раскопали. В нем оказалось погребение воина V в. до н. э., ограбленное в древности. В глубокой могиле сохранились только наконечник стрелы, амулет в виде оселка из яшмы (рис. 30, 3) и кости коня. Близ могилы, на древнем горизонте было устроено большое кострище. Небольшие курганы, окружавшие усыпальницы вождей, могли принадлежать свободным воинам-дружинникам.

Вероятно, подобная картина открылась бы и в не менее богатых, разграбленных до революции, больших курганах V в. до н. э. у с. Покровка на р. Хобда, а также в курганных группах Пятимары II и III, в больших курганах у пос. Нугмановский на левом берегу р. Илек, в сторону к с. Ак-Булак.

Следовательно, в Южном Приуралье, в частности, на р. Илек, общественное развитие савроматских племен в V в. до н. э. достигло уровня, в какой-то степени приближающегося к уровню общественного развития царских скифов эпохи Геродота. Однако в целом савроматское общество и по своему экономическому базису и по общественной организации было значительно примитивнее скифского.

Для Поволжья мы подобными фактами пока не располагаем. И там известны группы больших компактных курганов, например, так называемые Толстые могилы в глубине степей Николаевского р-на Волгоградской обл., в бассейне р. Ахтуба, в Калмыцких степях, но они до сих пор не подвергались раскопкам. Раскопанные савроматские могилы Поволжья выглядят значительно беднее приуральских. Здесь более однообразен и погребальный обряд. Поэтому можно предполагать, что в Поволжье процесс разложения родового строя шел несколько замедленнее, а родо-племенная аристократия в экономическом и военном отношении была слабее приуральской и еще резко не противопоставляла себя основной массе сородичей и соплеменников.

Кроме сражения с Дарием, мы не знаем крупных войн, которые вели савроматы до их грозного наступления на Северный Кавказ и Скифию в течение III и II вв. до н. э. Об их локальных, иногда победоносных войнах мы можем судить лишь по кратким сведениям, сообщающим то о занятии савроматами некоторых восточных районов Скифии уже в конце V в. до н. э. (Псевдо-Гиппократ, О воздухе, водах и местностях, 24), то о появлении сирматов в «европейской» части, т. е. западнее Дона, в IV в. до н. э. (Псевдо-Скилак, § 68), то об эпизоде войны яксаматов с Синдикой и Боспорским царством (Полиен, Военные хитрости, VIII, 55).

О постепенном усилении значения войн свидетельствуют развитие военной техники и массовое производство оружия, что всегда связано с ростом экономической и, следовательно, военной мощи[930]930
  См. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, стр. 170.


[Закрыть]. В IV в. до н. э. увеличивается количество мечей и наконечников стрел в могилах савроматов Южного Приуралья, где рост богатства и социальной дифференциации населения гораздо заметнее, чем в Поволжье. Теперь наконечники стрел отливают в большем количестве. Отливка вследствие массового производства становится небрежнее, но зато стрелы с острыми трехгранными и узкими трехлопастными наконечниками приобретают большую убойную силу: они приспособлены, в частности, для поражения врага, защищенного панцирем.

Мечи с острыми треугольными клинками более эффективны в рукопашном бою, чем архаические акинаки. Длинные мечи раннепрохоровского типа с узкими, сильно заостренными клинками становятся массовым оружием конных воинов. Вероятно, к этому времени усиливается боевое значение савроматской конницы, вооруженной длинными мечами, стрелами и тяжелыми копьями. Среди савроматской знати выделяются воины, защищенные металлическими панцирями. Это еще не катафрактарии, но в такой коннице IV–III вв. до н. э. можно видеть один из источников будущих сарматских отрядов катафрактариев.

В Южном Приуралье в IV в. до н. э. на базе сложения новой прохоровской культуры, распространившейся и в Поволжье, организуется мощный военный союз верхних аорсов. Он представлял основную военно-политическую силу того времени в среде сарматских племен, начавших свое продвижение на запад.

Глава седьмая
Звериный стиль в искусстве савроматов

Искусство савроматов наиболее ярко представлено предметами так называемого звериного стиля, сделанными из кости, рога, камня, бронзы и золота. Этот вид прикладного искусства, как известно, был характерен для всей степной, горной и лесостепной области Евразии в скифо-сарматское время. При общем сходстве скифо-сибирского звериного стиля на всей территории Евразии выделяются и его локальные особенности. Так, например, звериный стиль Северного Причерноморья и Прикубанья в значительной степени отличается от звериного стиля Южной Сибири, как по мотивам, так и по стилистическим особенностям. Весьма выразительным было зооморфное искусство ананьинских племен Прикамья и Урала. Скифо-сибирскому звериному стилю посвящена обширная литература, которая касается преимущественно предметов из Северного Причерноморья, Кубани, Прикамья и Южной Сибири. Эта литература не обошла вниманием и отдельные наиболее яркие предметы звериного стиля степного Поволжья и Южного Приуралья.

Однако лишь П.Д. Рау и Б.Н. Граков специально исследовали звериный стиль савроматской области. П.Д. Рау посвятил ему особый этюд в своей работе «Die Gräber der frühen Eisenzeit im Unteren Wolgagebiet» (Pokrowsk, 1929), выделив Волжско-Уральскую область как провинцию скифо-сибирского звериного стиля. Б.Н. Граков подверг анализу вещи звериного стиля при публикации савроматских памятников, раскопанных им в Поволжье и Оренбургской обл.[931]931
  Grakov B. Monuments de la culture scythique entre le Volga et les monts Oural. – ESA, III. Helsinki, 1928, стр. 25–62; он же, Deux tombeaux de l’époque scythique aux environs de la ville d’Orenbourg. – ESA, IV. Helsinki, 1929, стр. 169–182; Граков Б.Н. Две заметки по скифо-сарматской археологии. – КСИА АН СССР, 89, 1962.


[Закрыть]

Прошло более тридцати лет со времени публикации большинства упомянутых исследований. За это время получен новый и очень яркий материал по звериному стилю савроматов, особенно из Южноуральской области.

Все предметы звериного стиля, найденные на территории расселения савроматов, по своим мотивам делятся на три большие группы: изображения хищной птицы, изображения хищников и изображения копытных животных.

I. Изображения хищной птицы.

Они представлены очень редко целыми фигурами птиц, а чаще всего – их головами в качестве самостоятельного мотива или для заполнения отдельных частей тела иного вида животных. Как самостоятельный мотив встречается, кроме того, часть тела хищной птицы, особенно глаз, коготь или лапа.

Мотив головы хищной птицы или грифона появляется у савроматов не позднее VI в. до н. э. Наиболее архаическими из предметов звериного стиля являются бронзовый трехдырчатый псалий, найденный близ с. Ртищево (рис. 77, 1), и роговой трехдырчатый псалий из с. Рысайкино под Бугурусланом (рис. 77, 2). Оба они украшены сверху головами так называемых барано-грифонов. Эти наиболее ранние по конструкции и форме «скифские» псалии, вероятно, не местного производства. Они попали сюда, скорее всего, из лесостепного Приднепровья, где в могилах раннего VI в. до н. э. найдено много псалиев, преимущественно роговых, той же формы, с головами лошади, барана, хищника или барано-грифона[932]932
  Iллiнська В.А. Скiфська вузда VI ст. до н. е. – Археологiя, XIII. Киïв, 1961, стр. 38 и сл.


[Закрыть]. Из приднепровских псалиев очень похожи на рысайкинский роговые псалии из с. Аксютинцы, Роменского уезда, с. Горячево и Старшой могилы[933]933
  Смела, т. III. табл. VII, 5; ДП, вып. II, табл. XXXII, 517; ИАК. вып. 14, 1905, стр. 33. рис. 76; Iллiнська В.А. Курган Старша могила – пам’ятка архаïчноï Скiфiï. – Археологiя, V. Киïв, 1951, стр. 205, табл. IV, 6.


[Закрыть]. Их нижний конец всегда оформлен в виде копыта лошади.

Псалий из с. Ртищево, снабженный тремя полукруглыми петлями, похож на бронзовый псалий с головой хищной птицы из курганов Роменского уезда[934]934
  Иессен А.А. К вопросу о памятниках VIII–VII вв. до н. э. на юге Европейской части СССР. – СА, XVIII, 1953, стр. 53, рис. 3, 9; Смела, т. III, табл. X, 14.


[Закрыть]. Среди костяных псалиев Среднего Приднепровья встречены также образцы с тремя полукруглыми петлями и головками барано-грифонов. Подобно ртищевскому псалию, многие из них украшены с одной стороны геометрическим орнаментом в виде гофрировки или поперечных зарубок.

Изображения головок рогатых грифонов, всегда выполненных в одной манере, мы встречаем на памятниках архаического скифского времени в Закавказье (Кармир-Блур)[935]935
  Пиотровский Б.Б. Кармир-Блур. вып. 1. Ереван, 1950, стр. 96, рис. 64; он же, Скифы и Передний Восток. – СА, XIX, 1954. стр. 142, рис. 1; он же, Скифы в Закавказье. – Ученые записки ЛГУ, вып. 13. серия исторических наук, 1949, стр. 188, рис. 5.


[Закрыть], Прикубанье (келермесские курганы)[936]936
  ОАК за 1904 г., стр. 91, рис. 146, 147; стр. 93, 94, рис. 159, 160; Borovka G. Scythian Art. London, 1928, табл. 32, F, G, H.


[Закрыть] и Приднепровье[937]937
  Смела, т. II, табл. XXIV, 8, 18; ДП. вып. VI, табл. I, 4336.


[Закрыть]. Это преимущественно изделия из рога, применявшиеся как наконечники псалиев или как бронзовые бляшки для перекрестных ремней. Их стилистическая близость не оставляет сомнения в том, что образ барано-грифона должен был сложиться в одном месте.

В Приднепровье навершия костяных псалиев в виде головы рогатого грифона встречаются относительно редко. Здесь преобладают навершия в виде голов баранов, лошадей и зверей кошачьей породы. Мотив рогатого грифона ни в Приднепровье, ни тем более в Поволжье не был самобытным. Он применяется недолго – в течение VI в. до н. э., а затем бесследно исчезает.

Находки барано-грифонов из Кармир-Блура, Келермеса и на Темир-горе[938]938
  ОАК за 1870–1871 гг., стр. XX, табл. IV; Borovka G. Scythian Art, табл. 32, А.


[Закрыть] являются наиболее древними. Образ рогатого грифона сложился в самом начале скифского периода где-то в южном районе, в котором и были обнаружены эти находки.

В VI–IV вв. до н. э. савроматы попользовали изображение головы хищной птицы как самостоятельный мотив при изготовлении золотых нашивных бляшек или бронзовых бляшек уздечного набора.

Золотая нашивная бляшка из кургана у с. Ивановка Волгоградской обл. (рис. 77, 3) представляет наиболее простой и понятный образ. На ней изображена голова хищной птицы (орла) с большим клювом, круглым глазом и едва намеченной восковицей. Отдельные детали головы пропорциональны. В такой манере часто изображали головы хищных птиц в Северном Причерноморье VI–V вв. до н. э., например, на золотых фигурках птиц из Литого кургана[939]939
  Придик Е. Мельгуновский клад 1763 года. – МАР, № 31, 1911, стр. 17, рис. 11 и табл. II, IV, 3.


[Закрыть] или на золотых бляшках из Чигиринского уезда[940]940
  Borovka G. Scythian Art, табл. 11, C, E; ИАК, вып. 14, 1905, стр. 20, рис. 47, 48.


[Закрыть].

По стилистическим особенностям ивановская бляшка может быть отнесена к кругу предметов VI или раннего V в. до н. э. Она, как и приведенные аналогии из Северного Причерноморья, вероятно, восходит к более ранним южным образцам, выполненным в зверином стиле. Я имею в виду изображения орлиных головок на золотой обкладке ремня и золотой протоме грифона из Саккызского клада в Курдистане[941]941
  Godard A. Le trésor de Ziwiyè (Kurdistan). Haarlem, 1950, стр. 39, 40, рис. 29, 30.


[Закрыть]. У саккызского грифона изображены сзади щеки две спирали, которыми здесь передана грива, а не ухо. Подобные спиральные локоны известны у орлиноголовых грифонов хеттов и урартов[942]942
  Barnett R.D. The excavations of the British Museum at Toprak-kala near Van. – «Iraq», XII. 1960, табл. XIV; Пиотровский Б.Б. Ванское царство (Урарту). М., 1959, табл. I.


[Закрыть]. Они есть и у грифонов на ножнах меча из Литого кургана, изготовленных под сильным влиянием передневосточного, в частности урартского искусства, и на келермесском зеркале[943]943
  Погребова Н.Н. Грифон в искусстве Северного Причерноморья в эпоху архаики. – КСИИМК, XXII, 1948, стр. 63, 64, рис. 14, 15; Придик Е. Мельгуновский клад…, табл. III, 1.


[Закрыть]. Головки грифонов на золотой обкладке выполнены схематично, спиралей здесь нет, но по исключительной компактности и пропорциональности отдельных деталей они очень напоминают бляшку из с. Ивановка.

В иной манере выполнены нашивные золотые бляшки из погребения савроматской жрицы V в. до н. э. в кургане 9 Ново-Кумакского могильника под Орском (рис. 77, 25). Здесь также изображены круглые глаза и уши, расположенные ниже глаза и переданные спиралью; нос тупой; во рту, окруженном валиком, торчит ровный ряд круглых зубов. В целом эти бляшки напоминают больше морды хищных животных, чем головы птиц. Безусловно, на мастеров, изготовивших эти бляшки, местное производство которых вряд ли можно отрицать, сильное воздействие оказал широко распространенный в савроматском искусстве мотив раскрытой зубастой пасти хищника. Однако в пасти хищного животного всегда спереди видны клыки в виде острых треугольников, которые больше остальных зубов. Здесь же ряд зубов ровный, как это обычно изображали у орлиноголовых грифонов и хищных птиц[944]944
  Капошина С.И. Памятники звериного стиля из Ольвии. – КСИИМК, XXXIV, 1950, стр. 45, рис. 6 и 7; Rostovtzeff M. The Animal Style in South Russia…, Princeton, 1929, табл. VII, 7; Grakov B. Monuments de la culture scythique…, p. 51, рис. 37.


[Закрыть].

Золотые зооморфные бляшки, по мнению Б.Н. Гракова, имели сакрально-магический характер, потому-то ими и украшали костюмы савроматских жриц. Образ хищной птицы входил в религиозную символику савроматов. Известно изображение головы хищной птицы и на таких предметах культа, как каменные жертвенники (рис. 80, 1).

Из поволжских погребений V в. до н. э. происходит несколько плоских бронзовых бляшек от уздечного набора с головками грифонов или орлов. На одной из них, найденной в Блюменфельдском кургане А 12, передана обычная для Северного Причерноморья схема орлиной головы с большим клювом, острой восковицей и большим, круглым, выделяющимся из контуров головки глазом (рис. 11Б, 23). Аналогичные бляшки происходят из комплексов V в. до н. э. Скифии, Ольвии и Крыма[945]945
  ДП, вып. II, табл. XV, 315; вып. III, табл. LVI, ж; Смела, т. III, табл. X, 4; ОАК за 1903 г., стр. 118; ИАК, вып. 14, 1905, стр. 16, 17, рис. 35 и 39; Ильинская В.А. Памятники скифского времени в бассейне реки Псел. – СА, XXVII, 1957, стр. 235, рис. 1, 5, 9; Капошина С.И. О скифских элементах в культуре Ольвии. – МИА, № 50, 1956, стр. 185, рис. 23, 1–3; РД, вып. I, стр. 49. рис. 64.


[Закрыть]. Головки другого типа из Блюменфельдского кургана А 12 также находят аналогии в Скифии. На них представлены грифоны с тупыми округлыми мордами, круглым глазом и ребристой восковицей над ним, сзади глаза помещено округлое звериное ухо (рис. 11Б, 20, 21). Полураскрытый рот грифона лишен зубов. Такие же грифоньи головки изображены на бронзовых уздечных бляшках из курганов V в. до н. э. лесостепного Приднепровья (села Аксютинцы, Макеевка, Броварки)[946]946
  Ильинская В.А. Памятники скифского времени…, стр. 237, рис. 2, 12; Покровська Є.Ф. Розкопки курганiв V ст. до н. е. поблизу м. Шполи. – Археологiя, XI. Киïв, 1957, стр. 151, рис. 3, 2–4.


[Закрыть].

Уздечные бляшки из с. Молчановка (рис. 13, 6в, г) имеют иной облик, сближающий их с золотыми бляшками из Ново-Кумакского могильника. Здесь изображены головки фантастических животных, которые представляют собой нечто среднее между хищной птицей и животным. У них округлые полураскрытые пасти с торчащими в них острыми зубами и большие круглые глаза, обведенные, как обычно, рельефным ободком. Этим бляшкам очень близка бляшка из сел. Бажиган, вырезанная из костя (рис. 12, 2а). На ней схематично изображена головка грифона с тупым, но слегка загнутым клювом, в котором торчат два треугольных зуба, как и на одной из бляшек молчановского кургана.

Еще чаще, чем в Поволжье, украшали изображением головы хищной птицы уздечные наборы в Приуралье. Здесь встречаются и плоские контурные изображения, и скульптурные пластические формы.

Контурными изображениями обычно украшали плоские щитки бляшек для перекрестных ремней или один из концов нащечников и налобников. Намечали схематично лишь круглую голову и большой загнутый клюв. Эти изображения мы видим уже на бляхах VI в. до н. э. из кургана у пос. Черниговской (рис. 9, 1е). Совершенно такие же головы хищных птиц представлены на щитках бляшек для перекрестных ремней из курганов группы Пятимары I (рис. 27, 9, 11, 12; 29, 4г; 77, 7, 15), Ново-Кумакского могильника (рис. 77, 11) и на тонкой золотой оковке деревянного сосуда из кургана 9 группы Пятимары I (рис. 24, 4). На других же уздечных бляшках этого времени головки птиц снабжены кружка́ми, обозначающими глаз (рис. 16, 1а, б; 34, 1б; 77, 9, 10). Очевидно, форму таких украшений сначала вырезали из мягких материалов вроде кожи или войлока, а затем использовали и в литье.

Украшения подобной формы, изготовленные описанным приемом преимущественно для предметов уздечного набора, характерны для Южного Урала. Они неизвестны на юге Восточной Европы, в частности, и в савроматском Поволжье. Только на территории ананьинской культуры иногда встречаются перекрестные гайки со щитками в виде схематичной головы орла явно савроматского происхождения[947]947
  Збруева А.В. Галкинское городище. – МИА, № 1, 1940, стр. 89, табл. II, 17, 18; она же, История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. – МИА, № 30, 1952, стр. 133. табл. XXVI, 1.


[Закрыть].

В Казахстане и в Южной Сибири в это время применялись уздечные бляшки с плоскими щитками в виде головы хищной птицы, но здесь они были еще более стилизованы, часто приобретая форму запятой[948]948
  Максимова А.Г. Предметы эпохи ранних кочевников в Центральном музее Казахстана. – Труды ИИАЭ АН Казахской ССР. т. 1. Археология. Алма-Ата, 1956, стр. 254, табл. I, 8; Членова Н.Л. Место культуры Тувы скифского времени в ряду других «скифских» культур Евразии. – Ученые записки Тувинского НИИЯЛИ, вып. IX. Кызыл, 1961, стр. 152, табл. III, 5, 6.


[Закрыть].

В уздечных наборах Приуралья встречаются также очень своеобразные бляшки для перекрестных ремней и налобники, на которых изображение головы или хвоста хищной птицы сочетается с солярным знаком (рис. 27, 9; 28, 20; 77, 7, 8). Особенно интересен налобник из конского погребения кургана 8 в группе Пятимары I (рис. 77, 7). Его внешняя сторона украшена знаком в виде выпуклого вертящегося солнечного колеса, над которым возвышается голова или протома хищной птицы (орла), а внизу в виде пальметки изображено крыло или распущенный хвост птицы. В целом налобник можно воспринимать как сильно стилизованную фигуру орла. В том же стиле украшены бляшки для перекрестных ремней из кургана 6 Ново-Кумакского могильника (рис. 77, 8, 27).

В более позднем комплексе (рубеж V–IV вв. до н. э.) из кургана 3 урочища Алебастровая гора бляшки для перекрестных ремней уздечки украшены скульптурной головкой хищной птицы (рис. 40, 1б-4). На ней отмечены рот, круглый глаз и уши в виде валиков, за которыми изображена пальметка хвоста, образующая щиток бляшки. Из этого же погребения происходит бронзовый наносник в виде скульптурной головы хищной птицы в той же трактовке, что и головы птиц на бляшках для перекрестных ремней (рис. 40, 3). Такой же наносник найден в кургане 7 Ново-Кумакского могильника (рис. 77, 26). На нем лишь более четко намечена восковица, а уши не выделены. Несколько по-иному изображена головка ушастой птицы на наноснике уздечки коня 3 из кургана 8 группы Пятимары I (рис. 77, 4): на толстом, слегка загнутом клюве видна восковица, глаза изображены в виде кружков, сзади торчат в стороны круглые уши. Оба последних комплекса относятся к V в. до н. э.

Подвеска-налобник из кургана 3 урочища Алебастровая гора передает иной тип головы хищной птицы (рис. 40, 1б-2): длинный закрытый клюв с плоской восковицей; круглый глаз, выступающий над клювом; сзади глаза – ухо в виде маленькой головки орла. Более схематичное изображение птичьей головы с длинным клювом имеется на железной подвеске уздечного набора из группы Мечет-Сай (рис. 21, 1п). Форма головы птицы здесь зависит от наиболее излюбленной формы савроматских амулетов-подвесок в виде кабаньего клыка для уздечки и оружия. Голова хищной птицы, также вытянутых пропорций, в савроматском искусстве представлена еще один раз – на навершии костяной рукоятки из курганов у с. Тамар-Уткуль (рис. 10, 5а). Головка трактована лаконичнее, уха нет. Она напоминает головки птиц с длинными клювами и восковицей, изображенных на псалиях из Ульского аула (ГИМ, № 42405).

Для украшения предметов уздечки также довольно часто применяли изображение когтя хищной птицы. Вероятно, этот мотив передан в формах обойм для перекрестных ремней и наносников, острый верх которых бывает загнут (рис. 9, 1ж; 21, 8; 29, 4 в-д; 32, 1з; 34, 4е; 77, 12–15). У савроматов Приуралья преобладают обоймы, которые имеют щиток с изображением головы птицы. Такие обоймы простейших форм, а также пронизки из кости или металла известны по всей Евразии[949]949
  Смела, т. I, табл. VIII, 11, 15; т. II, табл. XXIV, 7, 8, 16; ИАК, вып. 14, 1905, стр. 33, рис. 77; Отчет Русского исторического музея за 1914 г. М., 1916, стр. 9, рис. 3.


[Закрыть] и в Иране[950]950
  Archiv für Orientalforschung, Bd. X.H. 4/5. Berlin, 1935, стр. 301, рис. 7.


[Закрыть]. Повсюду они входили в состав уздечных наборов.

Мотив когтя, как и головы птицы, вероятно, применяли и для украшения других предметов, например, сосудов. Таковы золотые пластины из второго покровского кургана (рис. 16, 2о, п). Они служили оковками деревянных сосудов, что стало очевидным после того, как мы нашли подобные оковки с головой орла и в форме задней ноги копытного животного в курганах группы Пятимары I (рис. 24, 4; 29, 3в; 32, 1г).

В скифском мире часто употреблялись круглые бляшки с рубчатым валиком по краю, входившие и уздечные наборы[951]951
  Смела, т. II, табл. XXIII, 4, 8, 10, 12, 15, 19, 20; ДП. вып. II, табл. XVI, 316; Ильинская В.А. Из неопубликованных материалов скифского времени на Посулье. – КСИА АН УССР, 3. Киев. 1954, стр. 68, табл. 1, 16–18; она же, Курганы скифского времени в бассейне реки Сулы. – КСИИМК. 54, 1954, стр. 35, рис. 13, 11–14.


[Закрыть]. Они известны из савроматского погребения в с. Молчановка (рис. 13, 6а). Эти бляшки, по-видимому, символизировали и солярный круг, и глаз орла как самостоятельный мотив. Передача контура глаза рубчатым ободком известна на архаических вещах скифского звериного стиля[952]952
  Borovka G. Scythian Art, табл. 24, 25; Rostovtzeff M. The Animal Style…, табл. VI, 1, 2.


[Закрыть].

Некоторые предметы савроматов украшены композициями из двух головок птиц, обращенных друг к другу клювами. В виде таких головок на длинной шее сделаны концы горизонтальной пластины, прикрывавшей верхнюю часть оригинальных ножен длинного ножа из кургана у с. Сара (рис. 35А, 6). Сохранилась лишь одна головка, другая обломана. Несмотря на окислы, хорошо различается глаз и загнутый клюв с восковицей. Таким же образом украшена бронзовая литая пряжка в виде полукольца из кургана 19 Ново-Кумакского могильника (рис. 77, 24). Каждая половина пряжки представляет собой голову ушастой птицы, головы обращены друг к другу и сливаются сильно загнутыми клювами с восковицами; круглый глаз выделен. По форме и стилистическим особенностям эта пряжка имеет прямые аналогии в зверином стиле Южной Сибири и Казахстана. Бронзовые крестовидные бляхи с головками грифонов из Минусинской котловины, Томской обл., Тувы и Ордоса[953]953
  Членова Н.Л. Место культуры Тувы…, стр. 152, табл. III.


[Закрыть] передают такую же, только удвоенную, композицию из головок ушастых хищных птиц. Но особенно поразительное сходство новокумакская пряжка имеет с навершиями многочисленных мечей и кинжалов Южной Сибири[954]954
  Ginters W. Das Schwert der Scylhen und Sarmaten in Siidrußland. Berlin. 1928, стр. 80, рис. 36, c, d, g; Tallgren A.M. Collection Tovostine. Helsingfors, 1917, стр. 10, рис. 6; стр. 40, рис. 41; табл. III, 1, 2; XII, 4; Merhart G. Bronzezeit am Jenissei. Wienn, 1926, стр. 160, табл. X–XI, 5; Martin F.R. L’âge du bronze au Musée de Minousinsk. Stockholm, 1893, табл. 22, 4, 5; Radloff W. Aus Sibirien, Bd. II. Leipzig, 1893, стр. 86, табл. 33; Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. – МИА, № 9, 1949, стр. 183, табл. XXX, 11; Клеменц Д.А. Древности Минусинского музея. Атлас. Томск, 1886, табл. XIV; Левашова В.П. Из далекого прошлого южной части Красноярского края. Красноярск, 1939, стр. 33, 31, табл. VIII, 7, 8, 14; Borovka G. Scythian Art. табл. 40.


[Закрыть] и Ордоса[955]955
  Griessmaier V. Sammlung baron Eduard von der Heydt. Wienn. 1936, № 82, 83.


[Закрыть]. Они известны и в Казахстане[956]956
  Максимова А.Г. Предметы эпохи ранних кочевников…, стр. 256, табл. II, 3.


[Закрыть] и в ананьинском Прикамье[957]957
  Збруева А.В. История населения Прикамья…, стр. 176. табл. XXXII, 8, 10.


[Закрыть]. В савроматском мире некоторые кинжалы и мечи с антенным навершием также украшены зооморфным орнаментом, в котором преобладает мотив хищной птицы, но в ином оформлении[958]958
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. – МИА, № 101, 1961, стр. 20 и сл.


[Закрыть]. Единственный меч из с. Сара, возможно, имел навершие сибирского типа, но он оказался сильно коррозированным и изображение неясно (рис. 35А, 1).

Наиболее ранним савроматским мечом, у которого перекрестье оформлено в (виде орлиных голов, является акинак, найденный у станции Марычевка (рис. 77, 22). Он относится ко времени не позднее VI в. до н. э. и по деталям формы, как я уже писал[959]959
  Там же, стр. 14.


[Закрыть], тесно связан с Кавказом и Передним Востоком. В Приднепровье акинаки с зооморфным перекрестьем редки, и головы орлов изображены на них по-иному[960]960
  ДП, вып. II, табл. III, 51; Ginters W. Das Schwert…, стр. 41, табл. 11, с.


[Закрыть]. Изображения грифоньих голов хорошо известны на перекрестьях сибирских кинжалов, но также в иной трактовке[961]961
  Левашова В.П. Из далекого прошлого…, стр. 33, 34, табл. VIII, 8; Tallgren A.M. Collection Tovostine. табл. III; Клеменц Д.А. Древности Минусинского музея. Атлас, табл. XIV; Borovka G. Scythian Art. табл. 40, с.


[Закрыть]. Это те же ушастые грифоны, о которых мы только что говорили. На перекрестье кинжала, найденного на р. Сура у с. Ядрино (коллекция П.И. Щукина, ГИМ)[962]962
  Збруева А.В. История населения Прикамья…, стр. 176, табл. XXXII, 10.


[Закрыть], грифоньи головы трактованы приблизительно в том же стиле, что и на перекрестье марычевского кинжала: подчеркнуты круглые глаза, восковицы и спирально загнутые огромные клювы. Мотив орлиной головы мы находим на перекрестьях кинжалов Ордоса[963]963
  Loehr M. Chinese Bronze Age Weapons. London, 1956, табл. XXXVI, 91; Godard A. A propos du trésor de Ziwiyè. – Artihus Asiae, XIV, 1951, табл. V, 14; Rostovtzeff M. The Animal Style…, табл. XXIII, 2.


[Закрыть] и Луристана[964]964
  Herzfeld E. Iran in the Ancient East. London – New York. 1941, стр. 173, рис. 292.


[Закрыть]. На луристанском образце детали головы (глаз и клюв) отмечены углубленными кружка́ми и спиралями, как на марычевском кинжале. В скифское архаическое время подобный прием изображения орлиных голов применяли и на Кубани, судя по великолепным навершиям из Ульского аула[965]965
  Borovka G. Scythian Art, табл. 24, 25; Фармаковский В.В. Архаический период в России. – MAP, № 34, 1914, табл. XII, 4, 6; Rostovtzeff M. The Animal Style…, табл. VI, 1, 2.


[Закрыть].

Сочетание глаза и когтя хищной птицы мы видим на навершиях акинаков из с. Озерки и имения Соловка (рис. 77, 20, 21). Здесь когти изображены условно в виде сильно закрученных волют. Акинаки с подобными навершиями есть в Скифии и на Кавказе. Среди них наиболее близки по форме навершия акинакам из с. Озерки и имения Соловка мечи из с. Гришинцы и из Лугового могильника Чечено-Ингушской АССР[966]966
  ИАК, вып. 54, 1914, стр. 105, рис. 27; Мунчаев Р.М. Луговой могильник. – В кн. «Древности Чечено-Ингушетии». М., 1963, стр. 186, рис. 29, 14.


[Закрыть].

Ананьинские и сибирские экземпляры мечей с подобными навершиями имеют волюты иной формы[967]967
  Aspelin J.R. Antiquités du Nord Finno-Ougrien, v. II. Helsingfors, 1877, стр. 108, рис. 417; Tallgren A.M. Collection Zaoussaïlov au Musée historique de Finland à Helsingfors. I. Helsingfors, 1916, стр. 8, рис. 1; Ginters W. Das Schwert…, стр. 80, табл. 36, f.


[Закрыть]. Но в целом стилистическая трактовка волют навершия акинака из имения Соловка, на котором помещена схема ушастой птицы, близка сибирской.

У других савроматских мечей Заволжья и Приуралья волюты наверший представлены в виде согнутой расчлененной лапы, а в основании иногда помещено изображение круглых глаз (рис. 77, 23). Они имеют многочисленные аналогии в Северном Причерноморье[968]968
  Mepпеpт Н.Я. Акинак с когтевидным навершием. – КСИИМК, XXII, 1948, стр. 74 и сл.


[Закрыть]. Мечи подобной формы попали к савроматам из Скифии[969]969
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов, стр. 21.


[Закрыть]. О скифском происхождении подобной модели меча, наиболее характерным экземпляром которых является южноуральский акинак из с. Новая Богдановка, свидетельствует форма всей рукоятки, в частности, бабочковидного перекрестья с геральдическим изображением фигур двух длинноногих птиц, похожих на цапель (рис. 77, 23). Это изображение – не что иное, как видоизмененный образ двух грифонов, обычных на акинаках Приднепровья и Дона[970]970
  Ростовцев М.И. Воронежский серебряный сосуд. – МАР, № 34, 1914, табл. II, 5; Замятнин С.Н. Скифский могильник «Частые курганы» под Воронежем. – СА, VIII, 1946, стр. 26, рис. 11; Шилов В.П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1959 г. – СА, 1961, № 1, стр. 160, рис. 11; Ginters W. Das Schwert…, стр. 34, табл. 16, b, s; стр. 36, табл. 17, b, c.


[Закрыть].