Текст книги "Савроматы. Ранняя история и культура сарматов"

Автор книги: Константин Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)

Савроматы
Ранняя история и культура сарматов

Введение

История обширного сарматского мира занимает важное место в древней истории юга нашей страны. Изучение сарматов помогает разобраться во многих вопросах раннего средневековья, особенно в вопросах происхождения ряда народов и их культуры в Средней Азии и Казахстане, в Поволжье, на Северном Кавказе и в Крыму.

Формирование сарматских племен восходит к столь же глубокой древности, как и происхождение скифов. Первый этап исторического развития сарматов связан с савроматами, соседями скифов на востоке, и по времени совпадает с расцветом скифской культуры в Северном Причерноморье. Археологические памятники савроматов очень близки скифским. Поэтому не сразу удалось выделить их из обширной группы памятников, которые долгое время объединялись у нас под общим понятием древностей скифской культуры.

В противоположность М.И. Ростовцеву я рассматриваю савроматов не как отдельное племя Приазовья, исчезнувшее с исторической арены в результате нашествия с востока новых сарматских орд[1]1
  Ростовцев М.И. Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918.


[Закрыть], а как группу различных, в основном кочевых племен, сформировавшихся в течение VIII–VII вв. до н. э. в степях восточнее Дона, в Заволжье и Южном Приуралье из потомков племен степной бронзы. Если на западе история савроматов была тесно связана со скифами, меотами и другими племенами Северного Кавказа, то на востоке генетические и культурные связи савроматов вели к могучему в древности сако-массагетскому миру.

Я далек от мысли полностью отождествить савроматов с более поздними сарматскими племенами, но считаю, что именно из племенных объединений савроматов вышли и на их основе сформировались крупные политические союзы сарматов, сыгравших значительную роль в древней истории как Средней Азии, так и особенно Северного Кавказа и Северного Причерноморья, где сарматы во II–I вв. до н. э. завоевали бо́льшую часть Скифии. Проникнув на Таманский полуостров и в Крым, они заселили античные города Северного Причерноморья, оказали воздействие на их экономику и общественное устройство (особенно в Боспорском царстве), значительно изменили их материальную культуру, военное дело и быт. Со времени завоевания Скифии и до нашествия гуннов сарматы представляли ведущую политическую и военную силу Северного Причерноморья.

На примере истории и культуры сарматских племен мы изучаем конкретные выражения некоторых общих закономерностей и общественных явлений: историю древнего кочевого хозяйства, развитие производительных сил древних племен юга СССР и общественных отношений от разложения первобытно-общинного строя до формирования прочных политических союзов, имевших тенденцию превратиться в ранние формы государственности. Если в глубине степей сарматы сохранили кочевой и полукочевой тип хозяйства, а в своем общественном развитии не достигли более высокого уровня, чем племенной строй, в котором на первом (савроматском) этапе продолжали существовать своеобразные матриархальные формы («гинекократия»), то их отдельные группы, проникшие в земледельческие области и государства Средней Азии и Закавказья, в меотскую среду Прикубанья и города Северного Причерноморья, перешли к прочной оседлости и явились активной силой в развитии древних государств нашей страны.

Истории сарматских племен развертывалась не только в пределах нашей страны. В I в. до н. э. они приняли участие в борьбе против Рима на стороне Митридата в Закавказье, а в первые века нашей эры иступили в длительную борьбу с Римом вместе с другими «варварами» на дунайских границах Римской империи. Сарматы были активными участниками «великого переселения народов» и способствовали крушению рабовладельческого строя в Западной Европе. Их отдельные отряды (аланов) вместе с другими «варварами» прошли Европу вплоть до Испании и проникли в Северную Африку.

Сарматы не были бесследно стерты с лица земли. После того как их территория в раннее средневековье была занята тюркоязычными племенами, они смешались отчасти с северокавказскими, отчасти со славянскими и в еще большей степени с тюркоязычными племенами юга Восточной Европы и Азии. Сарматы были одним из важных компонентов в процессе сложения народов, населяющих нашу многонациональную Родину.

Савроматская культура – одна из наиболее значительных в Евразии археологических культур скифского типа. Область ее распространения между скифским Северным Причерноморьем и сакским миром Средней Азии куда более обширна, чем ареал скифской культуры. Она связывает эти два родственных, но самостоятельных мира древности.

Но если о скифах и их культуре имеется огромная историко-археологическая литература, то о савроматах до сих пор написано сравнительно немного.

Накопившийся за последние годы археологический материал позволил посвятить савроматам настоящую монографию, написанную на основании источников различных видов, но главным образом археологических.

Цель этой монографии – изучение ранней истории и культуры сарматов с VIII по IV в. до н. э. В отличие от установившейся в археологической литературе традиции начинать историю савроматов с VI в. до н. э. я рассматриваю ее с более раннего времени. Уже на рубеже эпохи бронзы и раннего железного века в археологическом материале степного Поволжья и Южного Приуралья складываются основные черты материальной культуры савроматов, определяется их этническое своеобразие, особенно выраженное в погребальном обряде. Таким образом, развитие савроматских племен прослеживается в течение почти полутысячелетия от времени их сложения до начала расселения со своей первоначальной территории.

Монография делится на две основные части. Первая (главы I–IV), в основном источниковедческая, посвящена историографии и истории изучения археологических памятников савроматов. В ней предложен опыт дробной хронологии памятников, дан анализ погребального обряда и материальной культуры по IV в. до н. э. включительно.

Я стремился с максимальной полнотой собрать воедино археологические памятники савроматов и проанализировать их как исторический источник. Это могло быть сделано только благодаря любезности ряда исследователей, в первую очередь Б.Н. Гракова, В.П. Шилова, И.В. Синицына, В.С. Сорокина, М.Г. Мошковой, Э.А. Федоровой-Давыдовой и И.И. Гущиной, которые позволили использовать еще не опубликованные или неполностью опубликованные материалы их раскопок. Всем, кто оказал мне помощь в работе над монографией, приношу большую благодарность.

В описание материальной культуры не включена характеристика оружия и конского снаряжения. Этот раздел работы уже опубликован[2]2
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. – МИА, № 101, 1961.


[Закрыть].

Вторая часть монографии (главы V–X) содержит исследование по общим вопросам истории и культуры ранних сарматов на основе синтеза археологических и прочих доступных автору источников. В ней изложены проблемы происхождения савроматов; сделана попытка выделения различных племенных групп или их объединений; дана характеристика особенностей общественного строя, религиозных представлений, наиболее ярких черт прикладного искусства, отраженного в зверином стиле, и взаимоотношений с соседними племенами и народами. Здесь лишь очень кратко затронуты вопросы производства и хозяйства савроматов, так как этой проблеме посвящена особая работа[3]3
  Смирнов К.Ф. Производство и характер хозяйства ранних сарматов. – СА, 1964, № 3 (в печати).


[Закрыть].

Заключительная часть монографии в общих чертах касается вопроса сложения новых союзов племен, создавших условия для активной военно-политической деятельности сарматов и начала их расселения из Приуралья и Поволжья во второй половине IV–III в. до н. э. Именно в это время и не позднее III в. до н. э. кочевые племена, носившие общее название «савроматы», стали называться в письменных источниках сарматами, судя по сообщению Теофраста (372–287 гг. до н. э.), впервые употребившего термин «Сарматия» (Теофраст, О водах, фр. 172). Но еще долго, вплоть до первых веков нашей эры, греческие и латинские писатели продолжали называть их савроматами, отражая этим историческую преемственность савроматов и сарматов.

Глава первая
Современное состояние изучения истории и культуры савроматов
(Вопросы источниковедения и историографии)

Первые сведения о савроматах мы черпаем у античных писателей, греческих и латинских. Наиболее ранними являются сообщения Геродота, Псевдо-Гиппократа, Псевдо-Скилака и Эфора. Они были современниками савроматов и оставили нам краткие записки об их происхождении, расселении и образе жизни. Свидетельства этих греческих писателей существенно дополняются отдельными отрывочными сообщениями других античных авторов, живших после IV в. до н. э., но пользовавшихся более ранними источниками. Античные писатели (например, Диодор Сицилийский) хорошо представляли себе генетическую связь савроматов и сарматов и еще в первые века нашей эры часто называли последних савроматами.

Краткие, но многочисленные свидетельства различных греческих и римских писателей о географии Скифии и сопредельных земель, о савроматах и сарматах, а также легенды об амазонках позволяют нам составить более полное и глубокое представление о начальной истории сарматских племен, о так называемом савроматском периоде.

Эти свидетельства неравноценны, во многом противоречивы. Анализ письменных источников не входит в задачу моего исследования. Их талантливая оценка дана в известной работе М.И. Ростовцева «Скифия и Боспор»[4]4
  Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Пг., 1925.


[Закрыть].

Для исследования истории савроматов большое значение имеет также священная книга древних иранцев «Авеста», упоминающая народ «сайрима», в котором многие исследователи видят савроматов-сарматов. Она дает возможность, хотя и косвенно, глубже понять характер хозяйства, общественного устройства и особенно религии савроматов.

Долгое время античные письменные свидетельства были единственными источниками по истории сарматов. В отечественной науке интерес к ним усилился в XVIII в. в связи с изучением прошлого русского народа. Историков этого времени интересовали сарматы с точки зрения их родства со славянскими народами. Лейбниц, занимавшийся русской историей, считал сарматский язык славянским и в сарматах видел славянские племена[5]5
  Герье В. Отношение Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. СПб., 1871, стр. 71, 137, 136; он же, Сборник писем и материалов Лейбница, относящихся к России и Петру Великому. СПб., 1873, стр. 210–213.


[Закрыть].

Хотя вопрос о языковой принадлежности сарматов тогда еще не был изучен, некоторые русские и ряд польских ученых, как и Лейбниц, считали сарматов родоначальниками славян (В.К. Тредьяковский, М.В. Ломоносов, М.А. Щербатов)[6]6
  Пыпин А. Обзор русских изучений славянства. – Вестник Европы, 1884, т. III, стр. 210; Тредьяковский В. Сочинения, т. III. СПб., 1846, стр. 319–548; Ломоносов М.В. Сочинения, т. V. СПб., 1902; Щербатов М.А. История российская от древнейших времен, т. I. СПб., 1780, стр. 99.


[Закрыть], другие же отрицали прямое родство сарматов со славянами (А. Шлецер, Г.Ф. Миллер, В.Н. Татищев, И.Н. Болтин)[7]7
  Шлецер А. Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке, ч. I, II. СПб., 1809–1819; Ломоносов М.В. Сочинения, т. V. СПб., 1902, стр. 162; Татищев В.Н. История российская с самых древнейших времен, кн. I, ч. 1. СПб., 1768; Болтин И.Н. Примечания по истории древния и нынешния России г. Леклерка, т. I. СПб., 1788; он же, Ответ генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова. СПб., 1793.


[Закрыть].

Русские историки первой половины XIX в. также обращались к истории сарматов. Основываясь на известных свидетельствах древних авторов и комментариях западных исследователей и иногда привлекая новые достижения лингвистической науки, они критиковали неумелые попытки некоторых ученых XVIII в. (В.К. Тредьяковского, В.Н. Татищева) анализировать сарматский язык.

Истории сарматов уделили внимание Н.М. Карамзин[8]8
  Карамзин Н.М. История государства Российского, т. I. СПб., 1818.


[Закрыть], П. Копнен[9]9
  Коппен П. Древности северного берега Понта. М., 1828.


[Закрыть], О.И. Сенковский[10]10
  Сенковский О.И. Два примечания к Геродотову описанию Скифии. – БЧ, т. XXVII, ч. III. СПб., 1838.


[Закрыть], а также Г. Эйхвальд[11]11
  Эйхвальд Г. О древнейших обиталищах племен славянских, финских, турецких и монгольских в Южной России по Геродоту. – БЧ, т. XXVII, ч. III; он же, Страбоновы известия о Кавказе и Южной России. – БЧ, т. XXX, ч. III. СПб., 1838.


[Закрыть] и Н.И. Надеждин[12]12
  Надеждин Н.И. Геродотова Скифия, объясненная через сличения с местностями. – ЗООИД, т. I, 1844; он же, (Рецензия на кн.: Lindner F. «Skythien und Skythen des Herodote»). ЗООИД, т. I.


[Закрыть], которым принадлежит первая в русской историографии попытка обосновать географическое местоположение савроматов.

Во второй половине XIX в. вопрос древней этногеографии вызывал особенно большой интерес. Размещение древних племен Скифии и их соседей, в том числе и савроматов, посвятили свои труды Ф.К. Брун[13]13
  Брун Ф.К. Черноморье. Сборник исследований по исторической географии Южной России, ч. I, II. Одесса, 1879–1880; он же, Опыт соглашения противоположных мнений о Геродотовой Скифии и смежных с нею землях. – ДГС, вып. II. СПб., 1872.


[Закрыть], Ф.Г. Мищенко[14]14
  Мищенко Ф.Г. К вопросу об этнографии и географии Геродотовой Скифии (по поводу книги Э. Бонвеля). – Университетские известия. Киев, 1882, № 11; он же, К вопросу о Геродотовых скифах. – ЖМНП, 1884, № 7; он же, К вопросу о царских скифах. – Киевская старина, 1884, № 5; он же, Этнография России у Геродота. – ЖМНП, 1896, № 5; он же, Известия Геродота о внескифских землях России. – ЖМНП, 1896, № 12; он же, Противоречия в известиях Геродота о первом появлении сарматов и скифов в Европе. – Филологическое обозрение, т. XVII, кн. I. М., 1899.


[Закрыть], А.С. Лаппо-Данилевский[15]15
  Лаппо-Данилевский А.С. Скифские древности. – ЗОРСА, т. IV, 1877.


[Закрыть], П.Н. Кречетов[16]16
  Кречетов П.Н. Границы и очертания Геродотовой Скифии. – Древности. Труды МАО, т. XIII, вып. 1, 1889; он же, Письма о Геродотовой Скифии. О скифском четыреугольнике и др. – ЗООИД, т. XV, 1889.


[Закрыть], П.О. Бурачков[17]17
  Бурачков П. Заметки по исторической географии южнорусских степей. – Киевская старина, 1886, № 4.


[Закрыть], Ф.А. Браун[18]18
  Браун Ф.А. Разыскания в области гото-славянских отношений. СПб., 1899.


[Закрыть] и др. Русские исследователи этого вопроса, как и многочисленные их зарубежные предшественники и современники – комментаторы Геродота и других античных писателей, – основывались преимущественно на античных источниках.

Быстрый рост и успехи скифоведения во второй половине XIX в. были в значительной степени связаны с раскопками скифских курганов на юге России. Истории и культуре сарматов тогда не уделялось должного внимания.

Появление в языкознании первой четверти XIX в. исторического и сравнительного методов, последующие успехи в изучении индоевропейских языков, особенно индоиранских, привлекли интерес ученых к исследованию остатков скифо-сарматского языка. Возникает гипотеза об ираноязычности скифов и сарматов, родство между которыми глухо отмечали античные авторы. Оно было аргументировано впервые в работах представителей сравнительного языкознания, особенно Клапрота, Цейса, К. Мюлленгофа, Ф. Шпигеля и Э. Мейера[19]19
  Klaproth. Tableaux historiques de l’Asie depuis la monarchie de Cyrus jusqu’à nos jours. Paris, 1826; он же, Tableaux historique, géographique, ethnographique et politique du Caucase et des provinces limitrophes entre la Russie et la Perse. Paris, 1827; Zeuss. Die Deutschen und ihre Nachbarstämme. München, 1837; Müllenhoff K. Über die Herkunft und Sprache der Pontischen Scythen und Sarmaten. – Monatsberichte der Königl. Preuss. Academie der Wissenschaften zu Berlin, 1866; Spiegel F. Êrânische Alterthumskunde. Leipzig, 1871–1878; он же, Die Arische Periode und ihre Zustände. Leipzig, 1877; Meyer Ed. Geschichte des Alterthums, Bd. I. Berlin, 1884.


[Закрыть]. В России иранское происхождение скифов и сарматов доказал в 80-х годах XIX в. В.Ф. Миллер на основании глубокого исследования осетинского языка, сохранившихся у древних авторов скифских и сарматских имен и названий, и эпиграфических памятников юга России[20]20
  Миллер В.Ф. Осетинские этюды, т. III. М., 1887; он же, Эпиграфические следы иранства на юге России. – ЖМНП, 1886, № 9; он же, Отголоски иранских сказаний на Кавказе. – Этнографическое обозрение, кн. 2, 1889.


[Закрыть]. Теория об иранском происхождении сарматов стала господствующей в науке[21]21
  Justi F. Iranisches Namenbuch. Marburg, 1896; Tomaschek W. Kritik der ältesten Nachrichten über den skythischen Norden, I–II. Wienn, 1887, 1889; Marquart J. Untersuchungen zur Geschichte von Eran, Bd. I. Göttingen, 1896; Bd. II. Leipzig, 1905; Vasmer M. Untersuchungen über die ältesten Wohnsitze der Slaven. V. I. Die Iranier in Südrußland. Leipzig, 1923; он же, Skythen, Sprache. – RV, XII. Berlin, 1928; он же, Iranisches aus Südrußland. Streiberg – Festgabe, 1924; Собoлeвский А.И. Русские местные названия и язык скифов и сарматов. – Русский филологический вестник, т. 64, № 3–4, 1910; он же, Русско-скифские этюды. – Известия Отделения русского языка и словесности АН, № 26, 1921; № 27, 1922; Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I. М.-Л., 1949; Zgusta L. Die Personennamen griechischer Städte der nördlichen Schwarzmeerküste. Praha, 1955.


[Закрыть], и лингвистические данные послужили хорошим источником для изучения происхождения и истории скифо-сарматских племен.

Исследование археологических памятников савроматов началось в последней четверти XIX в. Они очень близки скифским и поэтому не сразу удалось выделить их из обширной группы памятников, которые долгое время объединялись у нас под общим понятием древностей скифской культуры, распространенных в степной, лесостепной и отчасти горной полосе от Дуная до Алтая. В русском скифоведении до начала XX в. существовало мнение о племенном тождестве скифов и сарматов и о принадлежности ряда скифских курганов Приднепровья, в том числе ряда «царских» курганов IV–III вв. до н. э., ранним сарматам[22]22
  Самоквасов Д.Я. История русского права. Вып. II. Происхождение славян. М., 1884, стр. 68, 82–84, 145; он же, Основания хронологической классификации, описание и каталог коллекции древностей. Варшава, 1892, стр. XVIII и сл.; Мищенко Ф.Г. Этнография России у Геродота, стр. 87; РД, вып. II, стр. 114.


[Закрыть]. И только В.А. Городцов в результате своих исследований в Изюмском и Бахмутском уездах впервые выделил истинные сарматские курганные погребения первых веков нашей эры[23]23
  Городцов В.А. Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губернии 1901 года. – Труды XII АС, т. I. М., 1905; он же, Результаты археологических исследований в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии 1903 года. – Труды XIII АС, т. I. М., 1907.


[Закрыть]. Наиболее древние сарматские (савроматские) памятники, следуя античной литературной традиции, надлежало искать восточнее Дона (древнего Танаиса). Именно так определил задачу в 1908 г. Д.Я. Самоквасов, который ранее объединял скифо-сарматские древности в единое целое. «Для выделения могильников южной России сарматского периода, – писал он, – необходимо ознакомиться с содержанием могильников сарматских, лежащих между Доном, Волгою, Каспийским морем и Северным Кавказом, откуда передвинулись сарматы в области, лежащие между Доном и Дунаем, и сличить их содержание с содержанием сколотских (скифских – К.С.) могильников»[24]24
  Самоквасов Д.Я. Могилы русской земли. М, 1908, стр. 149.


[Закрыть].

Сейчас мы располагаем главным образом одним видом археологических памятников савроматов – курганными погребениями. Они обнаружены в степных районах Южного Приуралья, Нижнего Поволжья и пока в незначительном количестве на Нижнем Дону, т. е. в той области, где происходила консолидация основных сарматских племен еще задолго до начала их расселения на Северный Кавказ и в Северное Причерноморье. Количество известных савроматских погребений невелико по сравнению с огромной серией более поздних сарматских могил, исследованных в Поволжье и Южном Приуралье. Ныне известно около 500 могил, отдельных находок и остатков поселений савроматского времени (рис. 1), обнаруженных случайно или в результате археологических исследований, которые были начаты в заволжских и южноуральских степях в 80-е годы прошлого столетия[25]25
  Подробную сводку всех савроматских памятников, обнаруженных по 1962 г. включительно, см. в кн.: Смирнов К.Ф. и Петренко В.Г. Савроматы Поволжья и Южного Приуралья. – САИ, вып. Д 1–9, 1963. Здесь перечислены все памятники, описано их местоположение, приведена датировка, назван автор раскопок и их год, указаны место хранения коллекций и основные публикации.


[Закрыть].

На большое количество древних курганов в волжских и оренбургских степях обращали внимание во время своих путешествий по России в 70-е годы XVIII в. еще П.И. Рычков[26]26
  Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1762; он же, Журнал и дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства. СПб, 1770.


[Закрыть] и академик П.С. Паллас[27]27
  Паллас П.С. Физическое путешествие по разным провинциям Российской империи, бывшее в 1768 и 1769 гг. СПб, 1786 и 1809.


[Закрыть].

Значительную работу по сбору первоначальных сведений об археологических памятниках России провели губернские статистические комитеты и архивные ученые комиссии. Первая сводка о городищах и курганах Оренбургской губернии была представлена I археологическому съезду, состоявшемуся в Москве в 1869 г., уфимским археологом-любителем, членом Оренбургской архивной комиссии Р.Г. Игнатьевым[28]28
  Игнатьев Р.Г. Курганы и городища Оренбургского края. – Труды I АС, т. I. М, 1871.


[Закрыть]. Эти же материалы, дополненные сведениями за 1873 г., были опубликованы в 1903 г. в Известиях Археологической комиссии[29]29
  Игнатьев Р.Г. Городища и курганы Оренбургской губернии. – ИАК, вып. 5, 1903; Спицын А.А. Сведения 1873 г. о городищах и курганах Оренбургской губ. – Там же, стр. 65–69.


[Закрыть]. Все древности Оренбургского края в те времена назывались чудскими, реже татарскими или ногайскими. Сам Р.Г. Игнатьев, произведший в 1865 г. раскопки восьми больших курганов в Троицком уезде, на казенных землях Миасских золотых промыслов[30]30
  Отчет напечатан в «Уфимских губернских ведомостях», № 31 за 1876 г.; Игнатьев Р.Г. Курганы и городища Оренбургского края, стр. 154.


[Закрыть], связывал исследованные курганы с югорскими древностями. Среди добытых материалов были вещи скифо-сарматского времени (бронзовые наконечники стрел). Сведения Р.Г. Игнатьева настолько сумбурны, что совершенно нельзя себе представить количество раскрытых им могил и черты погребального обряда, невозможно определить датировку этих погребений.

Первые раскопки, давшие материал большой научной ценности, были произведены Ф.Д. Нефедовым в 1884–1888 гг. Он начал свои исследования в Южном Приуралье по поручению Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Особенно успешны были его работы, проведенные по поручению Московского археологического общества в пределах Самарской, Оренбургской и Тургайской губерний в 1887–1888 гг.[31]31
  Нефедов Ф.Д. Отчет об археологических исследованиях в Южном Приуралье, произведенных летом 1887–1888 гг. – МАВГР, т. III. М., 1899.


[Закрыть]

В исследованных им курганах были обнаружены и погребения савроматского типа: на левом берегу р. Урал близ станицы Павловская Оренбургского уезда (в 25 км к западу от Оренбурга); в 7 км от пос. Черниговский Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии; в с. Осьмушкино в 7–8 км на юго-восток от Сорочинской станции Самаро-Оренбургской ж.д.; на высоком сырте в 5 км от с. Преображенка Любимовской волости Бузулукского уезда; по левому берегу р. Илек у с. Тамар-Уткуль и в местности Тер-Бутак (Тара-Бутак).

Каких-либо историко-культурных выводов в своей публикации Ф.Д. Нефедов не привел и лишь в начале статьи перечислил древние племена Южного Приуралья, с которыми, по его мнению, могли быть связаны курганы этой области. Здесь названы исседоны, аргиппеи, массагеты и другие народы, входившие, как считал автор, в число скифских племен[32]32
  Там же, стр. 2.


[Закрыть].

В 1890 г. член Оренбургской архивной комиссии Н.С. Назаров исследовал один богатый савроматский курган в урочище Биш-Оба к западу от верховья р. Чебакла (правого притока р. Урал между Орском и Оренбургом) в Орском уезде Оренбургской губернии[33]33
  Известия Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. т. LXVIII. Труды антропологического отдела. т. XII. Дневник антропологического отдела, вып. 8, 1890, стр. 298–302.


[Закрыть].

В 1895 г. А.А. Спицын обнаружил впервые савроматские погребения на правом берегу Волги в Камышинском уезде, в бассейне р. Иловля у ж.д. станции Лебяжья, у с. Норка и у с. Гуселки[34]34
  ОАК за 1895 г., стр. 31–38; Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit im Unteren Wolgagebiet Pokrovsk, 1929, стр. 84–86.


[Закрыть]. В 1896 г. А.А. Спицын опубликовал краткую сводку известных археологических памятников Саратовской и Самарской губерний, выделив группу памятников скифо-сарматского времени[35]35
  Спицын А.А. Обозрение некоторых губерний и областей России в археологическом отношении. IV. Саратовская губ. V. Самарская губ. – ЗРАО, новая серия, т. VIII, вып. 1–2, 1896.


[Закрыть].

Накоплению сведений о памятниках савроматской культуры в Поволжье способствовала деятельность Саратовской архивной комиссии. Ее члены, особенно И.П. Горизонтов, Б.В. Зайковский, А.Н. Минх, В.А. Шахматов, А.А. Ширинский-Шихматов, производили раскопки отдельных курганов, собирали вещи савроматского времени с древних южных поселений и городищ и из курганов, раскопанных местными жителями, сообщали о случайных находках, публикуя эти материалы в трудах Саратовской архивной комиссии[36]36
  Горизонтов И.П. Раскопки кургана близ г. Саратова. – Труды СУАК, вып. 24, 1908; Зайковский Б. Городище Бельджамен. – Там же; он же, Бугор Стеньки Разина. – Там же; он же, Археологические разведки в окрестностях сл. Даниловки Камышинского уезда Саратовской губернии. – Труды СУАК, вып. 30, 1913; Минх А.Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии, т. I, вып. 4. Саратов, 1902; Шахматов В.А. Сообщение о находках при раскопке в имении В.А. Шахматова. – Труды СУАК, вып. 22. Аткарск, 1902; Баллод Ф.В. Приволжские Помпеи. М.-Пг., 1923.


[Закрыть].

В бассейне Дона ту же работу производила Воронежская архивная комиссия. Среди ее деятелей следует упомянуть В.Н. Тевяшова, раскопавшего в 1900–1901 гг. несколько курганов у слободы Владимировская Острогожского уезда[37]37
  Тевяшов В.Н. Отчет о раскопках в Острогожском уезде в 1900–1901 годах. – Труды ВУАК, вып. 1, 1902.


[Закрыть], и С.Е. Зверева, производившего раскопки у с. Мазурки (Никольское) Ново-Хоперского уезда Воронежской губернии (1899 г.)[38]38
  Шоков А.Ф. Первые раскопки скифских Курганов в бассейне Среднего Дона. – Известия Воронежского пед. ин-та, т. XV, 1954.


[Закрыть].

Некоторые археологические находки, связанные с савроматской культурой на Дону, в Поволжье и оренбургских степях, были опубликованы или перечислены в отчетах Археологической комиссии[39]39
  ОАК за 1889 г., стр. 92; ОАК за 1894 г., стр. 38; ОАК за 1895 г., стр. 64, 65, 75; ОАК за 1901 г., стр. 143; ОАК за 1902 г., стр. 142; ОАК за 1904 г., стр. 133–135; ОАК за 1909–1910 гг., стр. 224.


[Закрыть].

В 1906–1910 гг. чиновник Переселенческого управления, челябинский археолог Н.К. Минко произвел раскопки курганов под Челябинском, на северо-восточной периферии сарматского мира. Отдельные вещи савроматской культуры из района Челябинска были известны еще в XIX в. Н.К. Минко исследовал не менее 110 курганов около поселков Синеглазово, Исаковский, Смолин, Черняки и Бершино близ Челябинска. В них были открыты главным образом погребения андроновской и отчасти савроматской и прохоровской культур[40]40
  Минко Н.К. Отчет о раскопках курганов в Челябинском уезде Оренбургской губернии в 1906 г. – ЗУОЛЕ, т. XXVI. Екатеринбург, 1907; ОАК за 1909–1910 гг., стр. 192, 193; Дурылин С.Н. Н.К. Минко и его работы по археологии Челябинского округа. Челябинские курганы. – Сборник материалов по изучению Челябинского округа, кн. I. Челябинск, 1927.


[Закрыть].

Ряд исследований в Южном Приуралье в конце XIX и начале XX в. связан с деятельностью Оренбургской архивной комиссии. Члены этой комиссии А.В. Попов, И.А. Кастанье, А.Л. Аниховский, Н. Макаренко, А.П. Гра и другие произвели раскопки в Оренбургской и Тургайской губерниях и обнаружили здесь новые погребения преимущественно савроматской и прохоровской культур[41]41
  Аниховский А.Л. Раскопки кургана в пос. Красногорском. – Труды ОУАК, вып. XVI, 1906; Деревенсков А. Сообщение об археологических находках при работах на Маячных каменоломнях близ Оренбурга в 1908 г. – Труды ОУАК, вып. XXIII, 1911; Кастанье И.А. Отчет о раскопках шести курганов в Актюбинском уезде летом 1906 г. – Труды ОУАК, вып. XIX, 1907; он же, Отчет о раскопках двух курганов в Уральском уезде летом 1911 года. – Труды ОУАК, вып. XXIX, 1913; Макаренко Н. Продолжение раскопки кургана около пос. Красногорского Оренбургского уезда. – Труды ОУАК, вып. XVI; ОАК за 1903 г., стр. 128; Панков Д. О вскрытии переселенцами могильника «Кос-Оба», «Караган-Оба», то же на участке № 90 Адамовском Кустанайского уезда Тургайской области. – Труды ОУАК, вып. XXIII; Попов А.В. Дневник раскопок кургана Шихан и других в окрестностях Оренбурга, произведенных летом 1897 года. – Труды ОУАК, вып. IV, 1898; он же, Дневник раскопок курганов на Бердинской горе. – Там же; он же, Исследование последних курганов на Бердинской горе 8-11 мая 1905 года. – Труды ОУАК, вып. XVI; он же, По поводу доклада А.И. Деревенскова. – Труды ОУАК, вып. XXIII; Соколов Д.Н. Из поездки по степи (наблюдения и заметки). – Труды ОУАК, вып. XIX.


[Закрыть].

Председатель Оренбургской архивной комиссии А.В. Попов в докладе об археологии Тургайской и Уральской областей, прочитанном на заседании комиссии 29 мая 1904 г., связал курганы с пребыванием в северокаспийских степях скифов-саков; в северной же части Тургайской области (по южному берегу р. Урал и по р. Тобол), по мнению докладчика, жила одновременно со скифами чудь[42]42
  Попов А. Несколько слов к археологии Тургайской и Уральской областей. – Труды ОУАК, вып. XVI, стр. 16.


[Закрыть].

Первую сводку о раскопках в Оренбургской и Киргизской степях составили в 1906 г. А.В. Попов и И.А. Кастанье[43]43
  Попов А., Кастанье И. Обзор археологических раскопок в Оренбургской губернии и в Киргизской степи. – Труды ОУАК, вып. XVI.


[Закрыть].

В 1910 г. И.А. Кастанье издал подробную сводку древностей Киргизской степи и Оренбургского края, в которой собрал все имеющиеся в литературе и в архивах сведения об археологических памятниках Заволжья, Южного Приуралья и степных областей Средней Азии[44]44
  Кастанье И.А. Древности Киргизской степи и Оренбургского края. – Труды ОУАК, вып. XXII, 1910.


[Закрыть]. Приводя только перечень памятников, И.А. Кастанье не попытался дать историко-культурное обобщение собранных археологических материалов. Автор снабдил свою сводку лишь кратким историческим очерком, где отметил районы обитания геродотовских племен, поместив массагетов в южной части Оренбургской губернии и в Уральской области (Южное Приуралье со всем бассейном р. Урал, степи между Каспийским и Аральским морями). Работа И.А. Кастанье остается полезной и поныне как справочник для археологической карты и первый ориентир для полевых исследований в обширной области Заволжья, Южного Приуралья и северных районов Средней Азии. Для изучения савроматской культуры Южного Приуралья большое значение имели раскопки И.А. Кастанье в 1911 г. курганов около с. Покровка на возвышенности левого берега р. Большая Хобда, у ее слияния с р. Илек[45]45
  Кастанье И.А. Отчет о раскопках двух курганов…, стр. 72–83; Ростовцев М.И. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма. – МАР, № 37, 1918, стр. 19–22.


[Закрыть].

Перечисленными памятниками и исчерпываются все археологические материалы по савроматам, добытые в дореволюционной России главным образом на ограниченные средства местных научных учреждений и преимущественно лицами, даже для тех времен слабо знавшими методику полевых исследований.

Впервые научно обобщил эти материалы М.И. Ростовцев, который подытожил результаты исследований русских археологов дореволюционного периода в области изучения истории и культуры скифов и сарматов[46]46
  Ростовцев М.И. Курганные находки…; он же, Скифия и Боспор; он же, Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918; Rostovtzeff M. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922.


[Закрыть]. Его труды были фактически первым удачным опытом соединения исторических свидетельств с данными археологии.

Обладая большой эрудицией в области истории и археологии, М.И. Ростовцев успешно выделил все известные тогда памятники скифо-сарматского времени Поволжья и Южного Приуралья и в основном правильно датировал их. Свой первоначальный ошибочный взгляд на датировку Покровских курганов (III в. до н. э.)[47]47
  Ростовцев М.И. Скифия и Боспор, стр. 613.


[Закрыть] он вскоре изменил, отнеся покровские курганы к V в. до н. э.[48]48
  Rostovtzeff M. Iranians and Greeks…, стр. 122, 124.


[Закрыть] и выделив их ив основной группы оренбургских погребений прохоровской культуры (IV–II вв. до н. э.).

М.И. Ростовцев впервые правильно указал на значительные отличия культуры оренбургских курганов от скифской культуры Северного Причерноморья, отметав разницу в погребальном обряде, оружии и зверином стиле. Он отмечал незначительнее количество вещей «скифского уклада», объясняя это тем, что «скифы в своем движении на запад либо совсем миновали Приуралье, либо вовсе не задерживались в нем»[49]49
  Ростовцев М.И. Скифия и Боспор, стр. 613.


[Закрыть].

Оренбургские курганы М.И. Ростовцев определял как сарматские. Однако в вопросе о сарматах и их культуре нашли свое яркое отражение вое основные черты порочной методологии М.И. Ростовцева – представителя буржуазной школы циклизма Э. Мейера, теория миграционизма и культурных заимствований. Признавая ираноязычность сарматов, М.И. Ростовцев видел в сарматах поволжских и приуральских степей конных наездников иранского происхождения, которые не составляли коренного населения этих областей. Подобно скифам в Северном Причерноморье, они были, по мнению М.И. Ростовцева, «господствующим классом» кочевников, «конными рыцарями», которые вышли откуда-то из глубин Центральной Азии, сохранив тесную связь со своей иранской родиной. М.И. Ростовцев сближает социальную и политическую структуры сарматского и скифского общества, наделяя то и другое чертами феодального строя.

М.И. Ростовцев подчеркивает «иранский», специально персидский, характер культуры сарматов (блюда, печати, подвески, ожерелья, нашивные бляшки, наконец, в целом костюм и вооружение), которая была принесена ими уже в готовом виде в волжско-уральские степи. Выделяя отдельные хронологические группы среди курганов Оренбургской области, М.И. Ростовцев связывает их с последовательными волнами сарматских миграций: «Первая волна, докатившаяся до Приднепровья, дала нам погребения Покровки и Каневскую группу Киевских курганов. Дальнейшее развитие уклада ее жизни вместе с появлением новых волн дали находки Прохоровки»[50]50
  Ростовцев М.И. Скифия и Боспор, стр. 612.


[Закрыть].

М.И. Ростовцев не мог допустить мысли о формировании и эволюции сарматской культуры в степных областях Поволжья и Приуралья, так как вообще считал, что «самостоятельным и творческим центром культурного развития южнорусские степи сделаться не могли. Слишком широко открыта была дорога по этой широкой равнине для передвижения крупных масс населения с востока на запад и с запада на восток, чтобы возможно было здесь устойчивое, длительное и самостоятельное развитие»[51]51
  Ростовцев М.И. Эллинство и иранство на юге России, стр. 4.


[Закрыть].

М.И. Ростовцев решительным образом отрицал генетическую связь сарматов с савроматами, для которых характерны сильные пережитки матриархата, выразившиеся в управлении женщин (гинекократия) и в крупной роли, которую играли женщины в военной жизни савроматов. Такая гинекократия, по мнению М.И. Ростовцева, вовсе отсутствовала у сарматов. Он рассматривал савроматов вместе с меотами и синдами как автохтонные племена, которые издревле жили по Нижнему Дону и по берегам Азовского моря. Эти племена, некогда подчиненные киммерийцам, входили в состав скифского царства и, вероятно, пользовались известной долей самостоятельности. Войдя в тесное общение со скифами, они постепенно усвоили их культуру и язык, который, очевидно, мало отличался от языка этих племен. Особенности быта савроматов, связанные с гинекократией, возможно, были взяты от киммерийцев[52]52
  Ростовцев М.И. Эллинство и иранство на юге России, стр. 33–35.


[Закрыть]. По мнению М.И. Ростовцева, савроматы были покорены сарматами и затем исчезли из истории, сохранив свое имя лишь в исторической традиции.

Не касаясь здесь ряда других вопросов сарматской истории и археологии, которые были намечены или разработаны М.И. Ростовцевым в его многочисленных трудах, следует отметить, что исследователь правильно указал местные черты своеобразия раннего звериного стиля Южного Приуралья, его отличия от скифского и родство с сибирским и тем самым положил основу для изучения савроматского звериного стиля.

Показав реальность признаков матриархата у савроматов на основании анализа письменных свидетельств, М.И. Ростовцев не мог связать археологические памятники с савроматами не только потому, что был убежден в резком различии савроматов и сарматов, но и потому, что не имел достаточных сведений об археологических памятниках савроматского времени восточнее Дона, где помещал савроматов Геродот. Необходимо было дальнейшее накопление археологических материалов с этой территории. Эту задачу успешно выполнили советские археологи в 20-е годы нашего столетия, когда развернулись большие полевые исследования в Нижнем Поволжье, почти не затронутом раскопками в дореволюционное время.

В эти годы были организованы археологические экспедиции Саратовского музея, Нижне-Волжского института краеведения имени М. Горького при Саратовском университете, музея г. Энгельс, наконец, Государственного исторического музея. Экспедиции возглавляли П.С. Рыков, П.Д. Рау, Б.Н. Граков, И.В. Синицын. В 1921 г. был разработан план археологических исследований. Он ставил своей целью изучение Нижнего Поволжья путем систематического обследования по заранее разработанным маршрутам районов, лежащих в бассейнах главных рек области. В результате были обследованы районы на правобережье Волги – по течению рек Медведица, Латрык, Уза, Сура, Иловля, район г. Камышин – и за Волгой – в районе г. Энгельс, по рекам Саратовка, Еруслан, Большой Караман, Ахтуба, Деркул, Чеган и Урал.

Почти ежегодно в обследованных районах наряду с большим количеством сарматских погребений III в. до н. э. – V в. н. э. открывали новые савроматские погребения.

За время с 1922 по 1928 г. П.С. Рыков, а затем П.Д. Рау производили раскопки большой курганной группы близ г. Энгельс (Покровск), где было исследовано несколько савроматских погребений[53]53
  Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit…, стр. 61, 76, 77, 82–84; Рыков П. Результаты археологических исследований в Нижнем Поволжье летом 1923 г. – Ученые записки СГУ, т. IV, вып. 3. Саратов, 1925, стр. 45–48; он же, Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Уральском крае летом 1925 г. – Известия Краеведческого ин-та изучения Южно-Волжской области при СГУ, т. I, 1926, стр. 128, 129; он же, Нижнее Поволжье по археологическим данным 1926–1927 гг. Саратов, 1929, стр. 9, 10.


[Закрыть].

В известном сарматском Сусловском курганном могильнике на р. Большой Караман, где П.С. Рыков в 1924 г. раскопал 60 курганов, также было найдено несколько савроматских погребений[54]54
  Рыков П. Сусловский курганный могильник. – Ученые записки СГУ, т. IV, вып. 3, стр. 26, 29, 41, 42; Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit…, стр. 76, 77.


[Закрыть].

В 1924–1927 гг. П.С. Рыков исследовал савроматские погребения по среднему течению р. Еруслан и далее в сторону Урала на реках Деркул и Чеган близ г. Уральск[55]55
  Рыков П. Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Уральском крае…, стр. 114–126; Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit…, стр. 78-82


[Закрыть].

В 1925–1926 гг. в районе станции Палласовка в бассейне рек Белая и Соленая Куба работала экспедиция Государственного исторического музея под руководством П.С. Рыкова и Б.Н. Гракова. Здесь-то в 3 км к северу от с. Блюменфельд (Цветочное)[56]56
  Здесь и далее первым поставлено географическое название, принятое в археологической литературе; в скобках указывается обычно современное название данного пункта.


[Закрыть] Б.Н. Граков раскопал знаменитый савроматский курган А 12.

В 1924, 1926–1929 гг. П.Д. Рау исследовал курганы в ряде районов Саратовской и Волгоградской областей. Наиболее важными для изучения савроматской проблемы оказались раскопки могильников у с. Боаро (Бородаевка) на р. Малый Караман, на р. Еруслан близ с. Усатово (Экхейм), у хут. Шульц (совхоз «Красный Октябрь») и на правом берегу Волги в районе р. Карамыш у с. Меркель (Макаровка)[57]57
  Минаева Т. и Рау П. Отчет об археологических разведках по р. Торгуну в 1924 г. – Труды Нижне-Волжского областного научного общества краеведения, вып. 35, ч. 1. Саратов, 1926, стр. 5-21; Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit…, стр. 61–75; он же, Prähistorische Ausgrabungen auf der Steppenseite des Deutschen Wolgagebiets im Jahre 1926. Pokrowsk, 1927, стр. 49, 71, 72; он же, Die Hockergräber der Wolgasteppe. Pokrowsk, 1928, стр. 47; Синицын И.В. Археологические раскопки на территории Нижнего Поволжья. Саратов, 1947, стр. 60, 74, 85, 86, 94, 96, 112.


[Закрыть].

В южных районах Нижнего Поволжья, в бассейне р. Ахтуба, и в Калмыкии впервые научные исследования начались только в 1928–1929 гг. Здесь производили разведки с небольшими раскопками П.С. Рыков и И.В. Синицын, открывшие отдельные савроматские могилы и следы поселений на песчаных дюнах[58]58
  Рыков П.С. Археологические разведки и раскопки в Нижне-Волжском крае, произведенные в 1928 г. – Известия Нижне-Волжского ин-та краеведения им. М. Горького, т. III. Саратов, 1929, стр. 129–155; он же, Отчет об археологических работах, произведенных в Нижнем Поволжье летом 1929 г. – Известия Нижне-Волжского ин-та краеведения им. М. Горького, т. IV. Саратов, 1931, стр. 51–79.


[Закрыть].

Новые памятники савроматской культуры были обнаружены и в Южном Приуралье.

В 1926 г. М.П. Грязнов, исследуя курганы андроновской культуры, обнаружил у лога Урал-Сай на левом берегу р. Терекла в 3 км от р. Урал западнее Орска впускные савроматские погребения[59]59
  Грязнов М.П. Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане. – Сб. «Казаки», вып. 2. Л., 1927, стр. 178–183.


[Закрыть].

В 1927 г. в Соболевской волости Уральской губернии крестьяне раскопали савроматский курган, вещи из которого поступили в Самарский музей (г. Куйбышев)[60]60
  Гольмстен В.В. Археологические памятники Самарской губ. – Труды секции археологии РАНИОН, т. IV. М., 1928, стр. 128, 130, рис. 51, 52.


[Закрыть].

В 1928 г. А. Захаров раскопал савроматский курган с трупосожжением у с. Сара между Оренбургом и Орском[61]61
  Rau P. Die Gräber der frühen Eisenzeit…, стр. 37.


[Закрыть]. В 1927–1929 гг. в оренбургских степях производил раскопки курганов Б.Н. Граков, открывший большую серию савромато-сарматских погребений близ Оренбурга у поселков Нежинский и Благословенский[62]62
  Граков Б.Н. Курганы в окрестностях пос. Нежинского Оренбургского уезда по раскопкам 1927 г. – Труды секции археологии РАНИОН, т. IV; Grakov B. Deux tombeaux de l’époque scythique aux environs de la ville d’Orenbourg. – ESA, IV. Helsinki, 1929.


[Закрыть].

Таким образом, к концу 20-х годов был накоплен большой археологический материал, который позволил сделать новые обобщения и значительно подвинуть вперед изучение савроматских племен.