Текст книги "Савроматы. Ранняя история и культура сарматов"

Автор книги: Константин Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

Наконец, элистинская композиция близка по стилю и отдельным элементам рисунка орнаментальной полосе, состоящей в основном из ряда неравных заштрихованных треугольников, на одном из сосудов южноаральского могильника Кокча 3[457]457
  Толстов С.П. Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1954 г. – Советское востоковедение, 1955, № 6, стр. 101, рис. 11; Итина М.А. Раскопки могильника…, стр. 70, рис. 22.


[Закрыть].

Не пытаясь объяснить эти три композиции, я думаю, что их объединяет какой-то общий смысл. Их формальная и стилистическая близость говорят о близкой или родственной семантике.

Совершенно иная композиция, состоящая из ряда отдельных знаков, представлена на плоскодонном сосуде из кургана у с. Клястицкое. По плечикам сосуда под широким желобом начерчены спирали, кривые линии, параболы из трех и четырех борозд и извилистая линия (рис. 64, 7а). Здесь мы снова встречаемся с тем же мотивом, что и на кувшине из группы «Три брата» под г. Элиста (рис. 66, 11), с системой кривых или парабол. Спирали действительно напоминают рога барана, как это отметил К.В. Сальников[458]458
  Кипарисова Н.П., Сальников К.В. Савроматское погребение близ г. Троицка. – СА. 1958, № 2, стр. 250.


[Закрыть]. Вся композиция, конечно, не носит орнаментального характера, а представляет систему пиктограмм. Аналогичные извилистые или ломаные горизонтальные линии, напоминающие контуры гор, мы видим в графических композициях на одном из бережновских сосудов (рис. 63, 9а) и на сосуде из Ново-Кумакского могильника (рис. 64, 6а), а широкие спирали, заполненные точками, – на круглодонном сосуде из кургана у с. Варна (рис. 67, 9).

Еще более сложен, чем на клястицком сосуде, рисунок, накрывающий горло и верхнюю часть горшка, найденного близ с. Аблязовка в Троицком р-не. На сохранившейся части горшка мы видим целую систему извилистых бороздок, расположенных главным образом в вертикальном положении (рис. 65, 22а). В 1926 г., когда этот сосуд был доставлен в Государственный исторический музей, Б.Н. Граков усмотрел на нем изображение головы грифона. На сделанной мною прорисовке всех нацарапанных борозд, среди их хаоса, кажется, действительно выделяется изображение, напоминающее голову птицы с глазом и загнутым клювом. Справа от этой головы нацарапано нечто вроде когтя ила клюва другой хищной птицы.

Изображение грифона или орла в той же, очень условной, трактовке я вижу на черепке крупного сосуда, найденного П.С. Рыковым в 1928 г. на дюне у станции Сероглазово на р. Ахтуба (рис. 4, 28). Шея и голова с клювом представлены в виде сильно загнутой спирали; сохранившаяся часть тела покрыта вдавленными треугольниками, передающими не то шерсть, не то перья; кривыми бороздами изображено крыло. Эта фигура также была включена в какую-то сложную композицию из глубоко прочерченных по сырой глине криволинейных борозд. Система извилистых линий, окружающих оба изображения «грифонов», может быть, символизирует борьбу или напряжение этих животных, прочно вошедших в изобразительное искусство скифо-сарматских племен. На сосуде из кургана у с. Аландское, который имеет ту же форму, что и сосуд из с. Аблязовка, композиция включает извилистые линии, тройные параболы, перекрещивающиеся прямые, образующие нечто вроде изгороди (рис. 65, 23а). Среди этих линий можно ясно различить переднюю часть рогатого животного (задняя часть не сохранилась и замазана гипсом) с обозначенным глазом и передними ногами. Здесь, без сомнения, изображен олень с ветвистыми рогами.

Значки, нацарапанные на тулове грушевидного горшка из кургана 2 у с. Верхне-Погромное (рис. 65, 14), уже нам знакомы по упомянутым выше сосудам срубной культуры. Это одна из разновидностей свастики, вероятно, символизирующей летящих птиц.

Рисунок, начерченный на боку горшка из кургана 5 урочища Бердинская гора под Оренбургом (рис. 16, 3б), состоит из прямых, изогнутых и ломаных борозд, образующих также нечто вроде свастики и группы шалашей или юрт.

Наконец, близки между собой композиции из вертикальных кривых борозд и черточек на сосудах из могильников у с. Новый Кумак (рис. 61, 16а) и в урочище Пятимары I (рис. 62, 22а). На первой композиции среди борозд имеется треугольник, разделенный пополам прямой линией, как и на упомянутых выше изображениях на сосудах срубной культуры, среди пиктографических комплексов Хорезма (на буграх Беш-Тюбе) и на савроматском сосуде из группы «Три брата». На второй, более сложной, композиции мы снова видим систему тройных парабол, спираль, крест, группу ломаных линий, образующих ту же фигуру, что и на сосуде из урочища Бердинская гора. На другом сосуде из Ново-Кумакского могильника (рис. 64, 6а) – те же извилистые и ломаные линии, вертикальные и косые борозды, две из которых, самые крупные, имеют загнутые в спирали концы.

Горшочек из кургана у с. Любимовка украшен высокими острыми налепными валиками, делящими весь сосуд на восемь отдельных зон. Только две нижние соседние зоны покрыты рисунками: на левой процарапана какая-то фигура в вертикальном положении; на правой – сетка с ромбическими ячейками; фигура обращена заостренными выступами в сторону этой сетки (рис. 15, 3в). На дне, как было уже отмечено выше, сделана ногтем восьмиконечная звезда, четыре конца которой находятся против нижних вертикальных валиков. Левый знак напоминает стоящего в профиль человека в конической шапке с протянутой вперед рукой. Сетку на этом сосудике, которая известна и на других савроматских горшках, хочется сопоставить с изображениями квадратной, прямоугольной или косой решетки среди пиктографических знаков с территории древнего Хорезма[459]459
  Толстов С.П. Древний Хорезм, стр. 72, рис. 10; стр. 73, рис. 11, 12; стр. 74, рис. 13.


[Закрыть], которые С.П. Толстов по аналогии с протоиндийскими письменами вслед за Б. Грозным[460]460
  Грозный Б. Протоиндийские письмена и их расшифровка. – ВДИ, 1940, № 2, стр. 26.


[Закрыть] отождествляет с понятием дома, или, шире, – рода, родовой общины[461]461
  Толстов С.П. Древний Хорезм, стр. 74.


[Закрыть]. Эти сопоставления мне кажутся вполне уместными, учитывая другие соответствия савроматской культуры (некоторые из них уже отмечены) и культуры древнейшего населения Хорезма, а также родство савроматского и хорезмийского языков. Возникает вопрос, нельзя ли рисунки на стенках любимовского сосуда трактовать как изображение родового предка или духа-хранителя, стоящего в молитвенной позе перед родовой общиной?

Изображение восьмиконечной звезды также известно среди пиктограмм протохорезмийской письменности[462]462
  Там же.


[Закрыть]. Кроме того, орнаментация днища сосудов применялась у племен андроновской культуры. Различные крестообразные, обычно прочерченные узоры, обозначающие, вероятно, знак солнца, мы видим на сосудах с жертвенного места Алексеевского поселения[463]463
  Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 128, рис. 52, 18–20.


[Закрыть]. В результате разносторонних связей западноандроновских племен со срубными племенами отдельные сосуды андроновского происхождения с подобным орнаментом попали и на Волгу (могильник Быково II, курган 1, погребение 3)[464]464
  Смирнов К.Ф. Быковские курганы, стр. 221, 223, рис. 21, 3.


[Закрыть]. Савроматы, по-видимому, украшали днища только тех сосудов, которые имели чисто ритуальный характер, унаследовав этот обычай от своих предков эпохи бронзы.

Особо остановимся на графических изображениях, представленных на горшке из II Бережновского могильника (курган 54, погребение 4). Под венчиком этого сосуда (рис. 63, 9) начерчены зигзаг и извилистая лилия, похожие на подобные элементы композиций других савроматских сосудов. Ниже на одной стороне сосуда косые борозды образуют елочный рисунок, а рядом справа – знакомый нам знак в виде парной параболы или арки. На другой стороне сосуда, к сожалению, сохранившейся лишь частично, мы видим четыре значка, образующих строчку. Из них только два средних сохранились целиком (рис. 63, 9а).

Не вызывает сомнения, что последняя композиция имеет тот же смысл, что и строчные знаки на сосудах срубной культуры. На одном из них (баночной формы), найденном И.В. Синицыным у с. Джангала (Новая Казанка), по бортику идут асимметричные ломаные линии и кривые[465]465
  Синицын И.В. Археологические исследования в Нижнем Поволжье и Западном Казахстане. – КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 100, рис. 35, 4.


[Закрыть], очень похожие на ряд таких же борозд, расположенных выше «надписи» бережновского и других савроматских горшков. Подобные знаки еще В.В. Гольмстен рассматривала как пиктограммы, содержащие известные понятия, а А.А. Формозов видит в них зачатки письменности[466]466
  Гольмстен В.В. Об элементах орнаментации…, стр. 8; Формозов А.А. Сосуды срубной культуры…, стр. 193–200.


[Закрыть].

Вероятно, примитивная письменность, унаследовавшая от населения срубной культуры Поволжья, была и у савроматов. Один из значков этой «надписи» (третий с левой стороны) имеет большое сходство с одним из значков строчной «надписи», нанесенной на сосуде срубной культуры из с. Горная Пролейка[467]467
  Синицын И.В. Археологические исследования в Нижнем Поволжье и Западном Казахстане, стр. 105, рис. 37 (первый значок слева); Формозов А.А. Сосуды срубной культуры…, стр. 198, рис. 2, 20.


[Закрыть]. Таким образом, предположение А.А. Формозова о том, что в скифо-савроматскую эпоху в степях Восточной Европы примитивная письменность, если и не исчезла полностью, то знаки ее были перенесены на другой материал[468]468
  Формозов А.А. Сосуды срубной культуры…, стр. 199.


[Закрыть], не оправдывается. Савроматы Поволжья сохранили традицию своих предшественников «подписывать» некоторые сосуды. Единичность факта еще не доказывает его случайность. Здесь надо учесть то обстоятельство, что количество имеющихся в нашем распоряжении савроматских сосудов во много раз меньше, чем сосудов срубной культуры. К тому же, не исключена возможность, что указанные выше некоторые сложные графические композиции представляют собой не хаотический набор черточек и линий, а своеобразные идеограммы.

Почти все сосуды со знаками были найдены в разбитом состоянии и реставрированы в лаборатории, причем утраченные части сосудов были заполнены гипсом. Среди них можно назвать еще один сосуд из Ново-Кумакского могильника со строчным расположением прямых вертикальных и косых борозд и ломаных линий, расположенных с обеих сторон двух больших спиралей (рис. 64, 6а). Да и сама композиция клястицкого сосуда представляет собой, по сути дела, «строку» из отдельных знаков, один из которых в виде незамкнутого овала (рис. 64, 7а – третий слева) напоминает значок бережновской «надписи» (рис. 63, 9а – второй слева).

Мне кажется, что все перечисленные графические рисунки и отдельные значки должны быть поставлены в один ряд не только с «письменными» знаками срубной культуры и ее асимметричной орнаментацией, которая проникает и на Урал[469]469
  Сальников К.В. Некоторые сведения об эпохе бронзы Южной Башкирии. – Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, стр. 38, 39, рис. 5.


[Закрыть] и в среду родственных тазабагъябских племен древнейшего Хорезма, но и с протохорезмийской письменностью. Их объединяют сходство многих значков, близость пиктографических композиций, где сочетаются отдельные значки с изображениями животных, и, наконец, вероятно, одинаковая или близкая семантика ряда пиктограмм.

Кроме того, наиболее сложные композиции савроматов, встречающиеся преимущественно в Южном Приуралье, могут быть в какой-то степени сравнены с западносибирскими, известными на круглодонных сосудах из с. Сарагатка близ Омска[470]470
  Левашова В.П. Два сосуда из курганов Омской области. – КСИИМК, XX, 1948, стр. 86–88, рис. 42.


[Закрыть]. Они также занимают верхнюю часть сосуда, выполнены схематично, но в значительно более реалистическом плане, где все фигуры и элементы композиции вполне понятны.

Теперь остановимся на орнаментах, нанесенных при помощи штампа, гребенчатого и прямого. Этот вид орнамента был совершенно чужд савроматскому Поволжью, если не считать, конечно, отмеченных выше вдавлений, сделанных пальцем, ногтем или концом палочки. В Приуралье же он применялся уже в переходное время и его можно рассматривать как наследие приемов и мотивов орнаментации андроновской культуры.

На сосудах переходного времени, которые и по форме, и по орнаменту входят в группу позднеандроновских сосудов замараевского этапа, по К.В. Сальникову, орнамент состоял из насечек по краю венчика и одного горизонтального ряда елочного узора, нанесенного штампом по плечику (рис. 3, 10б; 62, 15).

В «классическое» савроматское время (VI–V вв. до н. э.) подобный штампованный орнамент при изготовлении плоскодонной посуды почти не применялся, но с IV в. до н. э. он вновь появляется на посуде новых типов, свойственных раннепрохоровской культуре этой области.

Особенность орнаментальных приемов этой группы южноуральской посуды заключается в следующих чертах: сочетание резного (прочерченного) и штампованного орнаментов, часто на одном и том же сосуде; подчеркивание орнаментальной зоны глубокими горизонтальными бороздами (рис. 42, 1б; 47, 4б; 49, 7д; 66, 15; 67, 14; 68, 1–6); украшение плечиков широкими желобками, легкими ребрами или валиком под венчиком (рис. 57, 15; 68, 16, 18; 70, 20; 87, 15; 88, 6–8, 11–13); нанесение отдельных элементов орнамента при помощи коротких борозд, треугольных, зерновидных и круглых оттисков и наколов, сделанных заостренным предметом и трубочкой (рис. 38, 15; 47, 1в, 4 б-г; 49, 5; 65, 25; 66, 15; 67, 6–8, 17; 68, 3, 4, 6); расположение орнамента обычно одной зоной по плечику сосуда, реже двумя зонами на венчике и по плечикам, по плечикам и в нижней части сосуда. Изредка и раньше применялись и косо направленные короткие оттиски и наколы, сделанные заостренным предметом и трубочкой (рис. 65, 20; 67, 2, 9, 11).

Основные мотивы орнамента раннепрохоровской керамики: ряды равнобедренных треугольников, заштрихованных или заполненных различного рода сдавлениями и обрамленных ими (рис. 38, 15; 67, 7, 8, 17; 68, 3, 4, 6); косые и вертикальные короткие борозды и оттиски прямого или зубчатого штампа, наколы на венчике или плечиках в один и более рядов (рис. 38, 15; 42, 1б; 47, 4г, 5е; 49, 2а; 65, 25; 66, 15; 67, 6, 16; 68, 3, 4); прочерченные и штампованные в один ряд и многорядные горизонтальные зигзаги и «волны» на плечиках (рис. 47, 5б; 49, 7д; 67, 4, 6; 68, 1); елочный узор по плечикам в один или несколько горизонтальных рядов (рис. 47, 4в; 49, 7д; 66, 15; 67, 15); так же расположенные зоны сетчатого орнамента (рис. 67, 8; 68, 3, 5).

Таким образом, не только по форме, но и по орнаментике, южноуральская керамика раннепрохоровского времени сильно отличается от более древней савроматской посуды. В ней уже не видно сколько-нибудь заметного наследия срубной культуры. В основных приемах орнаментации этой посуды, в отдельных орнаментальных мотивах или их элементах и определенном их сочетании мы можем проследить сильно переработанное наследство андроновской и тазабагъябской культур[471]471
  См., например, Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 126 и сл.; она же, Садчиковское поселение…, стр. 156 и сл.; Сальников К.В. Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 111 и сл.; Сорокин В.С. Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I в Западном Казахстане. – МИА, № 120, 1962, стр. 66 и сл., особенно рис. 7 и 8; Итина М.А. Первобытная керамика Хорезма, стр. 36 и сл.; она же, Раскопки могильника…, стр. 23 и сл.


[Закрыть]. Например, двухзональное расположение резного и штампованного орнаментов, наличие ребра, широких горизонтальных борозд или желобков, отделяющих венчик сосуда от тулова, вероятно, идет от андроновской культуры западной области ее распространения – от сосудов с уступчиком на плечике алакульсного этапа. Также андроновскими по происхождению мотивами следует считать полосы зигзагов, прочерченные или оттиснутые ребром прямого штампа или лощила, елочный узор и косую сетку из оттисков прямого штампа. Эти орнаменты широко применялись в той же технике их нанесения на сосуды андроновцами Приуралья и бассейна р. Тобол до конца эпохи бронзы[472]472
  Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселенке и могильник, стр. 129; Сальников К.В. Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 135–137.


[Закрыть].

В Приаралье оба последних мотива били распространены в орнаментации посуды тазабагъябской культуры[473]473
  Толстов С.П. Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции…, стр. 99, рис. 8, 3; стр. 161, рис. 11.


[Закрыть]. Елочный орнамент продолжал здесь существовать и позднее: он украшал сосуды суярганской и амирабадской культур[474]474
  Толстов С.П. Древности верхнего Хорезма. – ВДИ, 1941, № 1, стр. 160, рис. 3; он же, По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948, стр. 77, рис. 19, 1, 2.


[Закрыть].

В андроновской керамике часто основной рисунок, состоящий из зигзагов и заштрихованных треугольников, обрамлялся рядом треугольных и иной формы оттисков и наколов[475]475
  Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 94, рис. 26, 8; стр. 133, рис. 55, 8; она же, Садчиковское поселение…, стр. 173, рис. 22, 11; стр. 174, рис. 23, 10; Сальников К.В. Андроновский курганный могильник у с. Федоровки. – МИА, № 1, 1940, стр. 63, табл. I, 3, 7, 12; он же, Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 193, рис. 18; стр. 134, рис. 19.


[Закрыть]. Этот мотив орнаментации прослеживается в приуральской керамике на всем протяжении существования андроновской культуры. Он же применялся для украшения сосудов тазабагъябской культуры[476]476
  Толстов С.П. Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции…, стр. 99, рис. 8, 5, 6.


[Закрыть].

Итак, хотя мы и не можем пока представить прямого пути развития форм основной группы керамики южноуральского населения IV в. до н. э. из керамики андроновцев и приаральских племен эпохи бронзы, однако в орнаментации сосудов V–IV вв. до н. э. проявляются заметные пережитки орнаментации более древней посуды населения Южного Приуралья, Казахстана и Арала.

* * *

Подводя итог анализу керамики обширной области расселения савроматских племен, отметим следующие выводы. Эта керамика разделяется на две основные локальные группы: доно-волжскую и самаро-уральскую, причем совпадение форм и орнаментации в этих двух группах прослеживается преимущественно в архаических типах.

Основным источником формирования савроматской керамики на всей территории по-служила посуда позднесрубной культуры и позднеандроновская керамика Приуралья и бассейна р. Тобол. Она похожа на скифскую в тех формах и орнаментации, которые развились из той же срубной культуры. Наибольшее сходство с керамикой скифов и населения дельты Дона имела керамика савроматов Дона и Волги вследствие непосредственного соседства и тесных связей, в том числе и генетических, между этими группами населения.

Наследство керамистов андроновской культуры прослеживается в разной степени в двух основных областях савроматской культуры. В посуде савроматов Поволжья слабее выявляются специфические черты позднеандроновской керамики, может быть, вследствие значительной нивелировки керамических форм срубных племен Поволжья и западной группы андроновцев, произошедшей в конце эпохи бронзы. В керамике самаро-уральского комплекса андроновский элемент более заметен.

Наконец, керамика савроматских племен в восточных районах их расселения имеет некоторые общие черты (преимущественно в орнаментации) с керамикой древнейшего Хорезма. Эти черты сходства уходят в глубь эпохи бронзы, к керамическому комплексу тазабагъябской культуры, который сам по себе близок керамике и срубной, и андроновской культур.

Появившаяся в V–IV вв. до н. э. в Южном Приуралье новая керамика, ее формы (особенно круглодонные) и орнаменты, вероятно, развились на месте, но под большим, еще недостаточно ясным влиянием новых культур, впитавших наследство андроновской культуры в широком ее понимании. Это культуры Зауралья, Казахстана и, может быть, отчасти более южных районов Средней Азии, заселенных различными сакскими племенами.

Раннее появление круглодонной посуды в Южном Приуралье – одна из существенных особенностей материальной культуры самаро-уральской группы савроматов. Круглодонная керамика становится характерной для местной прохоровской культуры, которая проникает отсюда и на Волгу.

§ 3. Металлическая и деревянная посуда
Прочая хозяйственная утварь

Металлическая посуда появилась в Поволжье лишь в самом конце эпохи бронзы. Из этой области происходят два бронзовых клепаных котла на поддонах, аналогии которым мы находим в одновременных памятниках Северного Причерноморья. Один из них случайно найден в 1926 г. во впускном погребении кургана у с. Домашки Утевского р-на Куйбышевской обл. (рис. 70А, 1)[477]477
  Гольмстен В.В. Археологические памятники Самарской губ. – Труды секции археологии РАНИОН, т. IV. М, 1928, стр. 123, 126, рис. 46.


[Закрыть], другой – в 1925 г. на дюне у с. Лапас Красноярского р-на Астраханской обл. (рис. 70А, 2)[478]478
  Филипченко В.А. Бронзовые котлы Астраханского музея. – СА, 1962, № 1, стр. 276, 277, рис. 1, 1.


[Закрыть].

Корпус котла из кургана у с. Домашки склепан из пяти бронзовых листов, лапасинсного – из четырех. Оба котла близки друг другу по технике изготовления, но отличаются по форме корпусов. Домашкинский котел покрыт в верхней части тулова рельефным чеканным орнаментом, состоящим из косых вдавлений, выпуклин, рельефных валика и зигзага. О.А. Кривцова-Гракова обратила внимание на то, что мастер, изготовлявший этот котел, использовал комбинацию узоров, господствовавших на глиняной посуде позднесрубной культуры[479]479
  Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 44, 45.


[Закрыть]. Техника производства клепаных котлов как бы подражает ленточному способу изготовления местной глиняной посуды. По форме тулова оба котла похожи на крупные глиняные сосуды срубной культуры Поволжья. Поэтому вполне вероятно, что они были сделаны местными мастерами, хорошо усвоившими технику клепки, применявшуюся в конце эпохи бронзы при изготовлении металлической посуды на Северном Кавказе и в Причерноморье[480]480
  Крупнов Е.И. Жемталинский клад; Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре. – Труды секции археологии РАНИОН, т. II. М., 1928; Makarenko N. La civilisation de scythes et Hallstatt. – ESA, V. Helsinki, 1930, стр. 22–48.


[Закрыть]. Поволжские котлы по технике и форме аналогичны причерноморским так называемым киммерийским котлам, связь которых с местной глиняной посудой конца эпохи бронзы была подмечена еще В.А. Городцовым[481]481
  Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре, стр. 57, рис. 24.


[Закрыть]. Среди клепаных котлов Северного Причерноморья большинство по форме аналогично домашкинскому[482]482
  Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре, стр. 57, рис. 8; Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 2; Makarenko N. La civilisation…, стр. 34, рис. 12; стр. 47, рис. 20; Kozłowski L. Zarys pradziejów Polski Poludniowo Wschodniej. Lwow, 1939, табл. XX, 22.


[Закрыть], один – лапасинскому[483]483
  Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 1.


[Закрыть].

При археологических исследованиях в савроматских памятниках не найдено бронзовой клепаной посуды. Однако по форме описанные котлы, особенно лапасинский, а также котел из поселения Дикий Сад, хранящийся в Николаевском музее[484]484
  Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 1.


[Закрыть], очень близки некоторым скифским и савроматским литым медным котлам. Поэтому права О.А. Кривцова-Гракова[485]485
  Там же, стр. 133.


[Закрыть], которая считает николаевский котел непосредственным предшественником и прототипом для определенной группы скифских и, добавим, савроматских литых котлов.

Скифские и савроматские литые котлы предназначались дли варки мяса, как в повседневной жизни, так и при совершении культовых церемоний с жертвоприношениями. Кости домашних животных, преимущественно баранов, не раз оказывались внутри котлов, найденных в древних могилах Северного Причерноморья. К сожалению, почти все савроматские котлы происходят из случайных находок. Поэтому мы не знаем, были ли в них остатки мясной пищи.

В музеях городов Саратов, Куйбышев и Астрахань, а также в Государственном историческом музее и Эрмитаже хранится ряд медных литых котлов, найденных на территории Поволжья. Большинство их происходит из случайных находок и не может быть точно датировано. Не всегда представляется возможным выделить среди них котлы савроматской эпохи.

В Северном Причерноморье не найдено литых котлов, которые относились бы ко времени древнее VI в. до н. э. Да и в это раннее скифское время из металлической посуды на Кавказе и в Северном Причерноморье, судя по находкам известных «ситул» с зооморфными ручками, чаще употребляли бронзовую клепаную посуду[486]486
  Крупнов Е.И. Жемталинский клад, стр. 18–27, табл. V и VI.


[Закрыть].

Наибольшее количество медных литых котлов Скифии относится к V и IV вв. до н. э.

Несколько савроматских литых котлов, найденных в хорошо датированных комплексах, относятся ко времени не древнее V в. до н. э.

Литые котлы савроматской территории я подразделяю на шесть типов.

I тип.

К V в. до н. э. относится большой медный котел (рис. 14, 8) из кургана, раскопанного в 1927 г. в Соболевской волости[487]487
  Хранится в Куйбышевском музее, № 173.


[Закрыть]. Его бокалообразное тулово имеет широкое открытое устье с небольшим ребрышком с внутренней стороны, полый рюмкообразный поддон и две арочные ручки с одним отростком на вершине, увенчанным гвоздеобразной шляпкой. Поддон и ручки прилиты к тулову после его изготовления. Тулово котла в верхней части украшено четырехгранным в сечении валиком, от которого вверх поднимаются 25 арок из рельефных валиков, имитирующих веревочку. Поверхность тулова внутри гладкая, снаружи – менее ровная, с вертикальными бороздками ниже орнамента. Бороздки образовались, вероятно, при сглаживании поверхности восковой модели, по которой был отлит котел. Высота котла с поддоном 42 см, высота поддона 14 см, высота ручек 7,2 см; диаметр устья 28,5-35 см (овальный абрис устья, вероятно, следует считать результатом деформации); диаметр поддона по основанию 20 см.

Различные варианты котлов того же бокаловидного типа представлены еще двумя литыми котлами. Один из них хранится в Куйбышевском музее (рис. 70А, 6)[488]488
  Хранится в Куйбышевском музее, экспозиция, № 209 (старый № 826, новый № 45/982). Этот котел, кажется, происходит из курганов, случайно раскопанных в 1927 г. у с. Овсянка Бузулукского уезда.


[Закрыть]. Устье этого котла более открыто, чем устье соболевского котла: оно расширяется кверху и заканчивается валиком. Две арочные ручки с гвоздевидным отростком, кажется, отлиты вместе с туловом. Относительно низкий рюмкообразный полый поддон, отлитый отдельно, прикреплен с внешней стороны дна котла. Поддон отличается от поддона соболевского котла не только более приземистой формой, но сплошной стенкой наверху, которая прилегает ко дну тулова. С внешней стороны дна тулова сохранились наплывы металла, не уничтоженные после прикрепления поддона. Внутри на дне котла имеются четыре небольших отверстия, расположенных попарно друг против друга. Они залиты металлом, представляющим как бы заклепки, усиливающие скрепление поддона с туловом. Внутри поверхность котла довольно ровная, с вертикальными бороздками, снаружи – очень неровная, с подтеками металла; среди них два больших наплыва образуют неровные, горизонтально идущие валики в верхней и нижней части тулова. Это, вероятно, следы швов, образовавшихся в результате моделировки литейной формы котла из глины. Котел поврежден: обломаны край с одной ручкой и часть основания поддона; около сохранившейся ручки вдоль котла до самого дна идет широкая трещина. В целом котел отлит грубее, чем соболевский.

Высота котла с поддоном 43 см, высота поддона 9,6 см, высота ручки 8,6 см, диаметр устья 39–44 см, диаметр поддона по основанию 19 см.

Другой котел найден в кургане 2 у деревень Карчажинская и Красноярская на р. Миасс в Челябинском уезде Оренбургской обл. (раскопки крестьян в 1887 г.)[489]489
  Российский исторический музей. Указатель памятников. М., 1893, стр. 341 (хранится в ГИМ, кладовая № 37, кн. даров № 301).


[Закрыть]. Он отличается от описанных котлов вытянутым туловом, стенки которого в верхней части идут параллельно и затем постепенно суживаются ко дну; край тулова котла имеет резкий отгиб, образованный нависающим валиком (рис. 70А, 3). По технике изготовления он почти тождествен котлу из Куйбышевского музея. Его ручки отлиты вместе с туловом, а совершенно одинаковый низкий поддон сохранил наплывы металла на границе стыка с дном, на котором было отверстие, залитое внутри металлом в виде плоской широкой приливки. Поверхность котла неровная, особенно снаружи, покрыта бугорками и вертикальными бороздками. На 2,4 см ниже валика устья идет горизонтальный, слабо выраженный валик, имеющий разрывы. Он вряд ли носил орнаментальный характер. Скорее всего, это отпечаток шва, образовавшегося в процессе моделировки верхней части литейной формы котла с ручками. Такую же особенность мы наблюдаем на котле из Куйбышевского музея (рис. 70А, 6). Тулово котла сильно деформировано и разбито на несколько крупных кусков[490]490
  Рисунок котла сделан с лучше сохранившейся стороны.


[Закрыть].

Высота котла без ручек 47 см, высота поддона 7 см, высота ручек 9 см, наибольший диаметр тулова 28 см, диаметр поддона по основанию 19 см.

Оба последних котла, близкие соболевскому, несомненно, относятся к савроматской эпохе. Котлы этого типа в более позднее время на сарматской территории не встречаются. Среди описанных котлов наиболее поздним является миасский, так как он найден вместе с железным наконечником копья[491]491
  Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. – МИА, № 101, 1961, стр. 143, рис. 41, 19.


[Закрыть], тождественным наконечникам последнего этапа ананьинской культуры, особенно, найденным в Уфимском могильнике. Наиболее вероятная его дата – IV в. до н. э.

К I типу относится еще один большой котел, найденный на западной окраине савроматского мира, в бассейне р. Хопер у с. Мазурки Песковской волости Ново-Хоперского уезда Воронежской губернии[492]492
  ОАК за 1899 г., стр. 101, рис. 197; ГИМ, экспозиция, V зал.


[Закрыть]. Котел найден С.Е. Зверевым в кургане при погребении лошади. Человеческая могила, связанная с ним, вероятно, была полностью уничтожена во время кладоискательских раскопок кургана местными крестьянами.

Морфологически котел из кургана у с. Мазурки (рис. 70А, 5) очень похож на соболевский. Форма его тулова и полого поддона, сохранившегося лишь частично, совершенно такая же; ручки котла обломаны. По самому краю котла идет нависающий валик с опускающимися двумя Г-образными концами под ручкой; в верхней части тулова имеется грубо выполненный рельефный орнаментальный пояс в виде зигзага, заключенного между параллельными валиками. И сам орнамент, и его расположение на тулове котла, напоминают орнаментацию соболевского котла. Высота котла 11 вершков, диаметр тулова 9 вершков[493]493
  Отчет С.Е. Зверева о доследовании кургана в с. Мазурки. – Архив ЛОИА, ф. ИАК, 1899, д. № 66.


[Закрыть].

Описанные котлы относятся к обширной группе литых котлов на конической подставке, распространенных в Евразии от Прибайкалья и Минусинской котловины до Украины. В археологической литературе привилось название, данное им в «Русских древностях» И.И. Толстого и Н.П. Кондакова, – котлы «скифского» типа[494]494
  РД, вып. III, стр. 68; В.Ф. [Флоринский]. Археологический музей Томского университета. Томск, 1888, стр. 80, 157, 158.


[Закрыть]. Надо признать, что это название давно устарело. Хотя огромная коллекция таких котлов до сих пор очень плохо изучена, однако уже проделана некоторая работа по выделению особых локальных групп. Четко выделяются сибирские (минусинские)[495]495
  Левашова В.П. и Рыгдылон Э.Р. Шалаболинский клад бронзовых котлов, хранящийся в Минусинском музее. – КСИИМК, XLIII, 1952, стр. 132–137; Tallgren A.M. Collection Tovostine, стр. 52, рис. 62, табл. XII, 24–26.


[Закрыть] и семиреченские котлы[496]496
  Бернштам А.Н. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня. – СА, XI, 1949, стр. 350–354; Мартынов Г.С. Иссыкская находка. – КСИИМК, 59, 1955, стр. 150–156; Спасская Е.Ю. Медные котлы ранних кочевников Казахстана и Киргизии. – Ученые записки Алма-Атинского гос. пед. ин-та им. Абая, серия гуманитарных наук, т. XI (1), 1956, стр. 155–169; она же, Находки медных котлов ранних кочевников в Казахстане и Киргизии. – Ученые записки Казахского пед. ин-та им. Абая, серия общественно-политическая, т. XV (3), вып. 2. Алма-Ата, 1958, стр. 178–193.


[Закрыть]. Резко выступают и особенности группы котлов европейской части нашей страны, в частности территории Скифии, но они до сих пор ждут своего исследователя.

Определенное сходство между евразийскими литыми котлами объясняется приблизительно одинаковым уровнем производства и одинаковыми в общем условиями жизни евразийских племен, изготовлявших эти котлы для бытовых нужд и культовых целей.

В свое время П. Рейнеке высказал мнение, что «скифские» котлы ведут свое происхождение от жертвенных китайских котлов, что прототипы для них прямо или окольными путями были получены из Китая, где литые котлы высокого качества изготовляли уже во II тысячелетии до н. э.[497]497
  ZE, Bd. XXIX, 5, 1897, стр. 147–151.


[Закрыть] Вряд ли это верно. Между евразийскими и китайскими котлами очень мало сходства.

Некоторые сибирские экземпляры в какой-то степени похожи на древнегуннские котлы на коническом прорезном поддоне и с вертикальными ручками[498]498
  Левашова В.П. и Рыгдылон Э.Р. Шалаболинский клад…, стр. 134, рис. 45.


[Закрыть], и в семиреченских трехногих котлах можно уловить отдаленное сходство с жертвенными триподами по имеющейся у тех и других трехногой подставке[499]499
  Бернштам А.Н. Основные этапы…, стр. 351, 352, рис. 6 и 7; Kalgren B. Jan and Chou in Chinese Bronzes. – BMFEA, 1936, № 8, табл. II–V, XXXIII–XXXVII; он же, New Studies on Chinese Bronzes. – BMFEA, 1937, № 9, табл. III–X.


[Закрыть].

Итак, и относительно этой группы евразийских котлов можно сказать, что китайские экземпляры не служили для минусинских и среднеазиатских литейщиков непосредственными образцами.

Мне кажется, что более правильную точку зрения о происхождении литых котлов высказал Г. Сосновский. Он считал, что, судя по своеобразной форме, приспособленной для употребления в безлесных местностях, родиной этих котлов были наши степи[500]500
  Сосновский Г. Заметка об одной археологической находке. – Этнографический бюллетень, посвященный памяти М.Н. Хангалова. № 3. Иркутск, 1923, стр. 18.


[Закрыть]. Однако предположение Г. Сосновского о том, что «скифские» котлы юга России были импортированы из Южной Сибири следует подвергнуть сомнению. За последнее время на Северном Кавказе обнаружены два наиболее древних для юга России литых котла. Я имею в виду находку на горе Бештау у Пятигорска, которую А.А. Иессен датирует VIII или началом VII в. до н. э.[501]501
  Иессен А.А. Некоторые памятники VIII–VII вв. до н. э. на Северном Кавказе. – ВССА, стр. 124–127, рис. 13 и 15.


[Закрыть] Действительно, почти тождественные котлы найдены только в Минусинской котловине[502]502
  Левашова В.П. и Рыгдылон Э.Р. Шалаболинский клад…, стр. 132, рис. 44, 1–3; Tallgren A.M. Collection Tovostine, стр. 52, рис. 62.


[Закрыть]. Однако столь ранняя дата сибирских котлов вовсе не доказана. Поэтому остается открытым вопрос о том, являются ли котлы из Бештау сибирским экспортом. С таким же основанием можно предполагать, не они ли послужили образцами для сибирских котлов.

Бокалообразная форма литых котлов на полом коническом или рюмкообразном поддоне, судя по котлам из Бештау, является наиболее древней. Прямым прототипом этих котлов, как справедливо отметила О.А. Кривцова-Гракова, были, видимо, клепаные котлы юга Восточной Европы конца эпохи бронзы, образцами которых служат лапасинский (рис. 70А, 2) и николаевский котлы. Восточнее Волги таких котлов нет.

Описанные выше литые котлы савроматской территории имеют столь же архаическую форму и морфологически ближе всего стоят к клепаному лапасинскому котлу и литым котлам из Бештау. Их восточноевропейское происхождение доказывается элементами сходства с керамикой местных племен конца срубной культуры, что особенно хорошо видно на примере котла из с. Мазурки (рис. 70А, 5). А.Ф. Шоков правильно обратил внимание на архаичность орнамента этого котла и его сходство с орнаментальными мотивами позднесрубной керамики[503]503
  Шоков А.Ф. Первые раскопки скифских курганов в бассейне Среднего Дона. – Известия Воронежского пед. ин-та, т. XV, 1954, стр. 141, 142.


[Закрыть] – валик со свисающими усами по краю котла и зигзагообразный пояс, типичный для керамики срубной культуры. Такой же рельефный зигзаг в сочетании с прямым валиком мы видим на домашкинском клепаном котле (рис. 70А, 1). Вполне возможно, что котел из с. Мазурки является наиболее ранним литым котлом из глубинных степей Восточной Европы. А.Ф. Шоков, вероятно, близок к истине, когда на основании отмеченных архаических признаков датирует котел временем не позднее VI в. до н. э.