Текст книги "Забытые пьесы 1920-1930-х годов"
Автор книги: Иван Саркизов-Серазини
Соавторы: Александр Поповский,Александр Афиногенов,Дмитрий Чижевский,Василий Шкваркин,Татьяна Майская,Александр Завалишин,Александра Воинова,Виолетта Гудкова
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)
Гостиная в старинном барском деревянном доме. Широкая стеклянная дверь в задней стене выходит на террасу, откуда открывается вид в парк. По обеим сторонам задней двери – окна. Дверь и окна настежь раскрыты. Много света и воздуха. В правой и левой стенах на авансцене – двери во внутренние комнаты. Такие же двери симметрично расположены в глубине сцены. Тут же, у дверей, ширмочки, образующие уютные углы. По обеим сторонам входных дверей – плакаты: «Строго воспрещается курить и плевать на пол», «Просят руками не трогать». На столах, в комнате и на террасе лежат срезанные цветы и березовые ветки.
Явление первое
КОРНЕЙ, потом ПРОХОР
КОРНЕЙ то входит, то выходит, перенося мебель из одной комнаты в другую, и, устанавливая ее, обметает пыль. За сценой сначала близко, потом все удаляясь, поют хором:
Мы кузнецы, и друг наш молот,
Куем мы счастия ключи.
Вздымайся выше, наш тяжкий молот,
В стальную грудь сильней стучи, стучи, стучи (2 раза){46}.
Мы кузнецы отчизны милой,
Мы только лучшего хотим,
И мы недаром тратим силы,
Недаром молотом стучим, стучим, стучим (2 раза).
КОРНЕЙ (ворча). «Тратим силы…» Уж до чего разоряются, страсти господни. Большие и малые шляются цельный день с папироской в зубах.
За сценой:
Мы светлый путь куем народу,
Свободный труд для всех куем.
КОРНЕЙ. Охти мне, как трудятся… Лодыри! Тьфу, глаза бы не глядели.
За сценой продолжают петь.
ПРОХОР входит с двумя вазами. Подпевает.
И за желанную свободу
Мы все погибнем, все умрем! Умрем! Умрем!
КОРНЕЙ. Слобода… к слободе бы да розгу хорошую, вот тоды дело бы вышло.
ПРОХОР. Розгу, дедушка Корней, вместе с крепостным правом в год твоего рожденья схоронили.
КОРНЕЙ. Здря, поторопились!
ПРОХОР. Поторопились! Соскучился по нагайке?
КОРНЕЙ. Оттого и порядок был. Мужик без кнута, на што он годящий человек?
ПРОХОР. Э-эх, дедушка. Родился ты крепостником, и теперь ты все тот же раб. И раб добровольный. Худший из рабов. Октябрьская революция сделала тебя не только хозяином земли, но и хозяином судьбы своей. «Хозяином мира».
КОРНЕЙ (ворчит, передразнивая). «Мира…» «Судьбы…» Ой, Прошка, не гляди высоко, нос запорошишь. Слышь – один над миром хозяин есть – бог.
ПРОХОР. Бо-ог? Вот мы распорядки евойные и отменили.
КОРНЕЙ. Ну, ты, богохульник, заводская шпана, замолчи. Землю сколько хошь погань, а бога не трожь. Русский человек только верою и силен да церковью.
ПРОХОР (смеется). Что же ты за бога так заступаешься? [Аль сам за себя не постоит?] Ты ему теперь заступник, а не он тебе?
КОРНЕЙ. Бога, говорю, оставь. [Не гневи его.
ПРОХОР. А то разразит меня на месте?
КОРНЕЙ. На этом месте аль другом. А только бо-ог, он все видит да не скоро скажет.] У-у, нехристи! Стеньки Разины!{47}
ПРОХОР. Стенька Разин за народ стоял, и в лучшем виде.
КОРНЕЙ. Одно слово – большаки. Бога не боятся, отца с матерью не почитают. Только мы, крестьяне, еще о боге помним.
ПРОХОР. Как же – божьи человеки. И во имя его пресвятое голодным рабочим и детям в хлебе отказывали, зато горшки с золотом и керенками{48} в подпол замуровывали. Потом свечку в церковь поставишь – и снова чист душой, аки агнец. И дешево, и без греха.
КОРНЕЙ. А ты – немец, бусурман, интернационал… Есть ли крест на тебе? Покажи спервоначалу, а потом разговаривай.
ПРОХОР. А вы, мужички, божьи подданные, как на помещиков с дрекольями да с вилами пошли, крестики поснимали? Чего, дедушка, приумолк да мошек стал отгонять?
КОРНЕЙ. Так то за землю. Земля божья.
ПРОХОР. «Божья»? Божья-то божья, да за собой закрепить захотели – оно поверней. Тут вы и припомнили старую пословицу: «Бог-то бог, да сам не будь плох». И пошли за рабочими, божью правду и божий мир перестраивать.
КОРНЕЙ. Строители… «Мир божий перестраивать…» (Отогнав муху.) Вот насекомая, не велик зверь, а поди-кась, смастери, да чтобы весь по форме, все к месту. Мастера. А хлебушек понадобился, так в деревню понавалили. А штоб завод заработал, понадобился барин с кнутовищем: «Приходи, владей».
ПРОХОР. Дудки-с! Буржуйская твоя нация, вот что, дед. Приглашаем. Их знания на службу к себе берем. Пожалте, будьте гостями. Но хозяин над миром один – пролетариат. Есть еще порох в пороховницах! Аль, может, мужички подумывают землю барам вернуть? А, дедушка? (Смеется.)
КОРНЕЙ (почесывая затылок). Мужик на земле крестьянствует, мужик ею и владей.
ПРОХОР(смеется). То-то вот и оно. (Ходит.) Нет, пролетарское движение не задавишь. Второй раз ошибок не повторим. Обучены.
КОРНЕЙ. Барин на свою голову тебя и обучал. В люди вывел.
[ПРОХОР. Не в люди, а в «человеки». Грамотного лакея, культурного раба, для себя готовил, чтобы в Париже да в прочих заграницах не краснеть за мужицкое свинство и неряшество. Вот и пригляделся, как люди живут.
КОРНЕЙ. А ты вместо спасибо и куражишься над ним.] «Товарищ». На товарищество бумажку получил, да свово ничего не вложил.
ПРОХОР. Труд вложил.
КОРНЕЙ. Чего ж в канпанию раньше не вступал?
ПРОХОР (махнув рукой). Чего с тобой, дед, разговаривать. Деревня. Кремень-голова. (Дает ему бумажку.)
КОРНЕЙ. Неправда, што ль? Вот. (Показывает на бумажку, данную Прохором.) Без твово на то позволенья тронуть ничего нельзя. Вазы принес, расписку требуешь.
ПРОХОР. Требую.
КОРНЕЙ. На его же добро?
ПРОХОР. Не его, а государственное.
КОРНЕЙ. Фулиганы, тьфу.
ПРОХОР. Чего плюешься?
КОРНЕЙ. Не на рожу, чай, на ковер.
ПРОХОР (указывая на плакат). Непорядок.
КОРНЕЙ. Штоб в собственном дому уж и плюнуть нельзя было. Сними грамотку-то. (Указывает на плакат.)
ПРОХОР. Э-эх, все упрямится деревня. Шелки да бархаты понадевали, а в голове – затмение.
КОРНЕЙ (ему вслед). Поучатель… Рвань коричневая. Проповедник объявился. Помитинговали, будет. И штанов на это не сшить. Посмотри на себя.
ПРОХОР. Придет время, приоденемся. Не в одежде сила – в сознании. Ты, дед, в шестьдесят первом году отмечен, а я живу в двадцать первом. Это, как в книжках говорится, дистанция. Ну, пока. Как у Георгия Дмитрича расписку получишь, приволоки.
Уходит.
Явление второе
КОРНЕЙ, ЖОРЖ, ДМИТРИЙ
КОРНЕЙ (ворчит). Приволоку. В первую голову так и спрошу…
Зло передвигает диван, зовет.
Барин… Так, што ли, диван стоял?
ЖОРЖ (входя). Оставь, Корней Парфеныч, тебе не под силу. Дим, помоги.
КОРНЕЙ. Силов мне не занимать стать. Не из нынешних, чай. Вон Прошка вазы принес.
ЖОРЖ берет их и выходит на террасу.
Расписку требует.
ДМИТРИЙ. «Требует»? Власть…
КОРНЕЙ. Как же! Как в Совдепию влез, так думает, сразу сам стал кум королю.
ДМИТРИЙ. Жаль, Крутоярова нет. Он покумил бы его не с королем… а с пресвятыми великомучениками. Кожу с него живьем содрал бы и штиблеты себе сделал. Да ты всю мебель переставил, что ж ты, брат?
Показывает на плакат. Там написано: «Просят руками не трогать».
КОРНЕЙ. Нешто глазами мебель сдвинешь? (Хитро подмигнув.) Я неграмотный, с меня что взыщешь.
Уходит. Иногда входит обратно и прислушивается к разговору.
ЖОРЖ. Жаль, что белого медведя положить нельзя.
ДМИТРИЙ. Поистине влюбленные глупее сивого мерина. Во-первых, у всех вкусы меняются с временами года. А она на протяжении десяти минут то «ненавидела», то «ужасно любила» одно и то же – то Ривьеру, то…
ЖОРЖ. Россию любит. Березки, лес, деревню.
ДМИТРИЙ. …Париж.
ЖОРЖ прикрепляет к дверям комнаты направо от себя ветки березок и рассыпает в разных местах цветы.
ЖОРЖ. Немного капризная, своенравная, немного взбалмошная.
ДМИТРИЙ. Ты произносишь это так, будто этим возводишь ее в перл создания. А я скажу: своенравная, капризная, взбалмошная. Что тут хорошего? Воображаю, как она приспособится к новым условиям жизни. Школа…
ЖОРЖ. Приспособится…
ДМИТРИЙ. Еще одним предателем будет больше.
ЖОРЖ. Честный работник прибавится.
ДМИТРИЙ. Не честные работники нужны, а честные разрушители. Закончить скорей то, что они начали, и тогда воскреснет старая Россия.
ЖОРЖ. Мы любим Россию и русский народ, его великие возможности, а ты групповые амбиции ставишь выше блага народа. Лолот – умница, разберется. Она еще сохранила…
ДМИТРИЙ. Политическое равновесие.
ЖОРЖ. Равновесие души. За всем этим наносным есть что-то весьма свое – ясное…
ДМИТРИЙ взглядывает на него.
Да, душа у нее многоцветная.
ДМИТРИЙ. И глаза переливчатые – слышали.
ЖОРЖ. Эх, ты, чурбан, дерево.
КОРНЕЙ вошел, убирая, вслушивается.
Ничего-то ты в ней не понимаешь.
ДМИТРИЙ. У-ух, как плохо дело. Вместо мыслительного аппарата у тебя горящий факел неудовлетворенной любви. Смотри, брат, запустит она в твою душу эти свои бурцалы переливчатые, зачарует, заколдует и начнет из тебя веревки вить.
КОРНЕЙ, посмотрев на ЖОРЖА, покачал головой и, крестясь и ворча, вышел.
Слушай, Жорж, ухватись за нее сегодня и не выпускай. Раз прискакала в Россию, значит, любит.
ЖОРЖ. И от страстной любви хлопочет о разводе.
ДМИТРИЙ. Пути господни неисповедимы, а душа женщины и того темней. Кричит: «Развод», а думает: «Обними и не отпускай». Тактика-с.
ЖОРЖ. Какая может быть тактика, когда любишь, когда…
Ходит в волнении.
ДМИТРИЙ (вдруг). Беги… Слышишь, колокольчик?
ЖОРЖ сел.
Что же ты? Улепетывай. (Подталкивает его.)
ЖОРЖ. Неловко, ведь едут с ней Коко, отец. И куда я пойду?
ДМИТРИЙ. На завод, в лес, в поле, к черту в зубы. Вернулся и – «Ах, скажите, какая неожиданная встреча!»
ЖОРЖ. Осел. Что ты чепуху городишь: «Неожиданная встреча». Модный курорт, Париж, Монте-Карло… триста верст от большой узловой станции. Четыре пересадки. Таскается на мужицкой телеге.
ДМИТРИЙ. В хамовозах ездят только комиссары. Ты еще только кандидат.
ЖОРЖ. Остро. Умно.
ДМИТРИЙ. Остро, умно ли или глупо, а только ты ничего не знаешь об ее приезде. Коко настаивает на этом…
ЖОРЖ (указывая на комнату). А эти березки, цветы для кого?
ДМИТРИЙ. Да, черт возьми, перестарались. (Вдруг.) Для другой.
ЖОРЖ. Повторяешься… было уже это…
ДМИТРИЙ (смеется). И очень удачно.
ЖОРЖ. Надоело притворяться.
ДМИТРИЙ. Так хлопнись от радости в обморок, как кисейная барышня. Да иди ты!
Силой выталкивает его.
Явление третье
ДМИТРИЙ и КОРНЕЙ
ДМИТРИЙ (выходит на террасу, кричит в сад). Корней!
КОРНЕЙ (издали). Сейчас, барин. (Входя.) Солнышко припекает. Благодать – сено грабить. А тут што затеяли – цветы режь, березки ломай.
ДМИТРИЙ. Слушай же.
КОРНЕЙ. Я и то слушаю.
ДМИТРИЙ. Ты далеко не отлучайся. Видишь ли. Сюда… чччерт, и не придумаешь… Георгий Дмитриевич пошел на завод или… (Пауза.) Так вот, слушай и смекай.
Пауза.
КОРНЕЙ. Молчать и без смекалки можно.
ДМИТРИЙ (похлопывая его по плечу). Так вот, скоро сюда должна приехать одна барышня, барыня… Иностранка. Понимаешь?
КОРНЕЙ. Чего ж понимать? Тут и без всяких понятиев поймешь. Намедни барин ждали на завод тальянцев…
ДМИТРИЙ. Вот-вот, именно…
КОРНЕЙ. Анжинеров. Из товарищей, стало быть?
ДМИТРИЙ. Вот-вот, итальянка. Она самая и есть. Только она не «товарищ», а барышня. Понял?
КОРНЕЙ (запустив пятерню в волосы). Эге, мамзель, стало быть. Это про ее, што ли, што буркалы в душу евонную запустит, и почнет она из его кровь пить? Э-эх, грехи, настали времена антихристовы.
ДМИТРИЙ (вышел на террасу, прислушался и вернулся). Так понял?
КОРНЕЙ. Понял, што вроде ведьмы она.
ДМИТРИЙ. Для кого ведьма, а для кого – ангел. Так-то.
КОРНЕЙ. Слышь, колокольчики тренькают. Пойтить встретить.
ДМИТРИЙ. Вот. Поболтай, пока Георгий Дмитриевич вернется.
КОРНЕЙ. Чего ж. На то язык богом привешен.
Уходит на террасу, а ДМИТРИЙ в комнате. КОРНЕЙ останавливается.
Барин, а барин… Митрий Иваныч.
ДМИТРИЙ останавливается.
Как же с тальянкой-то?.. Стало, она по-нашему, по-православному, лопочет?
ДМИТРИЙ. Ни полслова.
КОРНЕЙ (энергично почесываясь). Как же?
ДМИТРИЙ. А так… ты по-своему, а она… тоже по-своему. Разберетесь. (Уходя.) А потом и мы как-нибудь разберемся.
Явление четвертое
КОРНЕЙ и АРГУТИНСКИЙ
КОРНЕЙ. Грехи… (Останавливается, смотрит на рассыпанные на полу цветы.) Тьфу. (Подбирает и кладет на ширмы.) Цветики… што глаза ангелов божьих. А она ногами погаными по им ходить будет.
Выходит на террасу и спускается в сад.
АРГУТИНСКИЙ (голос его раздается из правой кулисы). Эй, кто там, люди!
Входит. Он в серых брюках, во фраке и шапокляке{49}. Через плечо висят мешки с вещами. В руках тросточка, к которой привязаны бубенчики. Кряхтит. Хочет присесть, но не может из-за своей ноши. Оглядываясь.
Зятюшка, sapristi, хорошо встречает. О-ох… Советский рай, черт возьми.
КОРНЕЙ (с террасы). Чаво?
АРГУТИНСКИЙ (испуганно оглядывается, вещи падают). Сподобился, говорю, и я, господин товарищ, при жизни в рай попасть.
КОРНЕЙ. То-то. (Оглядывая его.) А то на земле таких што-то не видывал. (Обошел вокруг него.) Чудно. (Показывает на фрак.) Оно, правда, што по нонешнему времени сукно в большой цене, а только тут – нехватка, да зато там много лишку. Пустить бы хвост на фуражки, пол-лимона дали бы{50}.
АРГУТИНСКИЙ. Пол-лимона?.. Ага, вспомнил, Россия – страна товарообмена. Фрукты на сукно, сукно на… а у меня, пока я спал, все забрали, а взамен ничего не дали.
КОРНЕЙ. Как же ничего. (Указывает на его костюм.) А это?
АРГУТИНСКИЙ. За ненадобностью, должно быть, и подкинули… (Оглядываясь.) Однако… госпо… товарищ Алмазов дома?
КОРНЕЙ. Чего? «Товарищ»? Это кто сиволапый был, товарищ стал, а барин как был барин (показывает на него), хоть и чучелой вырядись, так барин и остался.
АРГУТИНСКИЙ. Голубчик ты мой, дай облобызаемся.
КОРНЕЙ. Я хоть и серый, а плепорцию соблюдаю, барин.
АРГУТИНСКИЙ. «Барин»… ах!
Опускается на кресло.
Так жива еще Русь.
КОРНЕЙ. Это там, вдали, на Волге, точно, што помирают с голоду{51} и баре, и наш брат. А у нас – ничего, бог грехи терпит. Не сумлевайтесь. Прокормимся, барин.
АРГУТИНСКИЙ (слезливо). Голубчик ты мой… как тебя зовут?
КОРНЕЙ. Меня, то-ись? Корнеем, звать, Парфены-чем-с.
АРГУТИНСКИЙ (смеется). Sapristi… Как? Корней Парф… Вот это – Русь. Il n’ y a pas à dire[128]128
Ничего не скажешь.
[Закрыть].
Вдруг встает, оглядывается, отводит КОРНЕЯ на авансцену.
Тихо.
А таких, как ты, здесь еще много осталось?
КОРНЕЙ смотрит на него.
Не бойся меня. Я… Ты, наверное, член Союза?
КОРНЕЙ. Как же! Тут на заводе, почитай, все, что плотник, что столяр али другой кто – все в суюзе.
АРГУТИНСКИЙ. Sapristi, да что ты? А там твердили, что наш Союз в России не популярен. Avec ça[129]129
Еще чего!
[Закрыть]! Вздор!
Обнимая его, шепотом.
Я тоже… в Союзе… Председатель…
КОРНЕЙ. Поди ж ты!.. А мы намедни делегата в город снарядили…
АРГУТИНСКИЙ. С челобитной?
КОРНЕЙ. Безобразники. Стеньки Разины.
АРГУТИНСКИЙ. Voilà[130]130
Вот.
[Закрыть] – Стеньки Разины.
КОРНЕЙ. Непорядок это, штобы… раз ты в коммунии, так всем поровну и подели. А они (тоже отводя его в сторону, тихо) вишь ты – преминальные – одному так, а другому энтак.
АРГУТИНСКИЙ. Поминальные?.. (Оглядывается.) Тише, тише…
Заложив руки за спину, делает несколько шагов, напевая. Снова подходит к нему. С важностью кладя кулак под мышку.
Разберем… (Весело.) Разберем, брат, поработаем.
Расправляя кулак перед носом КОРНЕЯ.
По-ра-бо-та-ем.
КОРНЕЙ шарахается в сторону.
Видал миндал? (Смеется.)
КОРНЕЙ. Поработаешь, время какое (показывает в сад), а ты цветы режь, березки ломай. (Идет к террасе.)
АРГУТИНСКИЙ. Терпение, терпение. Придет наше время: жалей, жалей березки, [а то не хватит, чтобы всех их перевешать.]
КОРНЕЙ (возвращается). Да што ж не едет? Тальянку поджидают к себе Георгий Дмитриевич, мамзель.
АРГУТИНСКИЙ (строго). Sapristi… (Забываясь.) Красивая? (Спохватившись.) Бедная дочь моя, недаром требует развода. Непристойно. Святость семейного очага – священна. Sapristi… Получи развод, и тогда… Я выскажу ему все. Вот приведу себя в порядок и… Нельзя ли позвать лакея?
КОРНЕЙ. А нынче кажный барин сам себе лакей.
АРГУТИНСКИЙ (раздраженно). Забыл… с… с… псовдепские дети.
КОРНЕЙ. А это точно – как продналог собирали, так прямо псы лютые.
АРГУТИНСКИЙ. Так ты сам помоги мне. (Осматривает себя и свои руки.) Грязный. Горячей воды… Представь себе – маникюр две недели не делал.
КОРНЕЙ. Это чаво? Самовар, что ли? Со всем бы удовольствием, да тальянка… Сами бы вы поставили. (Показывает на правую дверь.) Тут стоит.
АРГУТИНСКИЙ. Я? Ты шутишь? В Пажеском корпусе эту науку не проходили{52}.
КОРНЕЙ. Недолга наука. Приучитесь.
Вытаскивает вещи в правую дверь.
АРГУТИНСКИЙ. Sapristi, черт знает что… (Раздумывает.) Придется поставить.
Уходит в правую дверь.
Явление пятое
КОРНЕЙ, ДМИТРИЙ, потом АРГУТИНСКИЙ
ДМИТРИЙ (входя). Приехали?
КОРНЕЙ. Приехали.
ДМИТРИЙ. Где?
КОРНЕЙ. Пошли самовар ставить.
ДМИТРИЙ. Ты с ума сошел!
КОРНЕЙ. А ни-ни! Тальянку сами, чай, велели встречать.
ДМИТРИЙ. Да кто ж приехал?
КОРНЕЙ. А вот.
АРГУТИНСКИЙ входит с засученными рукавами и растопыренными грязными руками.
ДМИТРИЙ (с недоумением смотрит на него). Что это?
АРГУТИНСКИЙ(здоровается с ним, сует ему локоть вместо руки). Sapristi, вода течет, дым валом валит.
КОРНЕЙ (указывает на его цилиндр). Чего же, барин, трубу не поставили? Зря на голове болтается.
Уходит.
Явление шестое
АРГУТИНСКИЙ и ДМИТРИЙ, потом КОРНЕЙ
ДМИТРИЙ. Где Елена Константиновна и Коко?
АРГУТИНСКИЙ. Не могла влезть в теплушку, едет следующим поездом. (Садится на диван, показывает свои руки.) Рай, черт их дери. (Пауза.) В слезы ударился от умиления. Понимаете, голубчик вы мой, «дым отечества», липовые аллеи… тройки, бубенчики…
ДМИТРИЙ. Какие бубенчики?
АРГУТИНСКИЙ (взяв тросточку, помахав ею). Voilà![131]131
Вот.
[Закрыть] Слышите – малиновый звон. Сам купил. Трясусь на телеге, держу тросточку, на каждом ухабе бубенчики звенят… Старина оживает… (Восторженно.) Ах, жизнь… Домаша, цыганка, помните?.. (Опомнившись.) Зятюшка мог бы экипаж выслать, хоть за разводом едем.
ДМИТРИЙ. Видите ли (обводя руками комнату), у Прошки надо разрешение просить даже, чтобы плюнуть.
АРГУТИНСКИЙ. Жизнь, sapristi… (Вдруг кричит.) Не хочу! Не допущу! Мы им покажем. За нас (тише, конфиденциально)… за нас народ.
Входит КОРНЕЙ, вносит скатерть и две чашки, расставляет их.
Еще жива Русь! (Подходит к Корнею, хлопает его по плечу.) Каждый кусточек жалеет. [Дровяной голод, говорит.] Боится, что не хватит, чтобы повесить всю власть и ее сподручных.
КОРНЕЙ. Чаво? Вешать? Зачем? Власть ничего. Для рабочего человека и вовсе хороша.
АРГУТИНСКИЙ (Корнею тихо). Да ты не бойся, он свой.
ДМИТРИЙ подходит к АРГУТИНСКОМУ, дергает его за платье.
КОРНЕЙ. Оно точно, барскому нутру прошкинской власти не переварить.
ДМИТРИЙ (отвел Аргутинского в сторону). Поосторожнее.
КОРНЕЙ. А только нам противу власти идти зачем же?!.. Не резонт и нет расчету. Власть наша. Сами мы и господа. И никому мы ее не отдадим.
Направляется к выходу.
АРГУТИНСКИЙ (Дмитрию). Но он член Союза?
ДМИТРИЙ. Да, профсоюза.
АРГУТИНСКИЙ. Как, sapristi… А я-то ему все выболтал. (Опускается на стул.) Что же теперь? В че-ка, значит?
Входит КОРНЕЙ с подносом из-под самовара, ставит его на стол и выходит на террасу.
О-ох, voilà.
Хитро подмигнув, ищет что-нибудь красное, вдевает в петлицу красный цветок.
ДМИТРИЙ. Вот она, наша умирающая Россия. Пойдите, отдохните.
Уводит его налево, в дверь за ширмой.
КОРНЕЙ спускается в сад.
Явление седьмое
КОРНЕЙ, ЛОЛОТ, КОКО
Через некоторое время из правых дверей из-за ширмы входят ЛОЛОТ и КОКО.
ЛОЛОТ (подбежав к террасе). Ах, как хорошо! Какая ширь – Россия. Плакать хочется. (Оглядывается.) Как в детстве у бабушки… Боже мой, точно солнце в душу забралось. Коко! (Тормошит его.) Как прекрасно. Отсюда уехать не захочется.
КОКО. Надо бы спросить хозяев. Нежданные и непрошеные ведь приехали.
ЛОЛОТ (упавшим голосом). А очень гостеприимный дом. Все двери настежь, чего радушнее.
КОКО (осматривая кресло). Дедовское.
ЛОЛОТ. Коко. (Тормошит его.) Мы дома, в России! Там – все чужое. И мы чужие. А тут каждый кусточек – родной.
КОКО. Нет, только двоюродный. Все принадлежит государству. Всего изломало. (Усаживается.) А-ах… Хорошо живали деды, царство им небесное… (Зевает.) И какие дормезы посылались гостям{53}… шестеркой… цугом… А какое вино подавалось… какие пейзаночки прислуживали. (Солнце бьет ему в глаза.) А теперь мы в социалистическом раю, сам себе прислуживай.
Тяжело перетаскивает кресло, садится и дремлет.
ЛОЛОТ. Тсс… Идет кто-то…
Быстро оправляет костюм. У ступенек террасы показался КОРНЕЙ.
Какой-то в красной рубахе.
КОРНЕЙ остановился на террасе, кланяется. ЛОЛОТ отвечает. КОРНЕЙ опять кланяется. ЛОЛОТ отвечает. КОРНЕЙ приближается. Топчется на месте. Почесывается. Откашливается. Опять кланяется.
ЛОЛОТ (смотрит на него испуганно, тоже кланяется, дергает Коко за рукав). Он, должно быть, немой.
КОКО (вскакивает). Кто?.. Что?.. Опять немой?
ЛОЛОТ (показывая, с почтительным страхом). Он – рабоче-крестьянское правительство.
КОКО. Ну и на здоровье. (Опять усаживается.) Дай мне поспать.
КОРНЕЙ (опять кланяется, но фамильярнее). А я думал, она – тальянка. (Конфиденциально.) Должна к им приехать одна барышня.
ЛОЛОТ. Какая барышня?
КОРНЕЙ. Мамзель одна. Тальянка. По нашему ни полслова.
ЛОЛОТ. Вот как – итальянка. То была парижанка, а то… Какой интернационалист.
КОРНЕЙ. Да уж. Теперь без эстого самого интернациналу никак невозможно. Дети малые, и те орут. «Отче наш» забыли, а это орут. Как же! И меня зло берет. Возни што. Цветы режь.
ЛОЛОТ (нетерпеливо). А где ваш мсье? Хорош.
КОРНЕЙ. Молодость. Митрий-то Иваныч постарше нашего будут. И урезонивают. «Брось, грит. Не осрамись. Запустит этто она в тебя буркалы свои и почнет твою кровь пить». А ен: «Для кого, грит, ведьма, а для кого – андел». Греххи э-э-эх! Вон оно, без бога-то как.
ЛОЛОТ. Коко!
КОРНЕЙ. Пойду покличу.
Явление восьмое
ЛОЛОТ и КОКО
ЛОЛОТ (подбегает к нему). Коко… (Подождав.) Да проснись, наконец.
КОКО (протирает глаза). Ну?
ЛОЛОТ. Домой.
КОКО. Что?
ЛОЛОТ. Хо-чу до-мой. Слышишь теперь?
КОКО(вскочив). Слышу, слышу. Глухонемой услышит и заголосит. Еще «мама» закричи, ногами задрыгай.
ЛОЛОТ. Хочу домой.
КОКО. С ума сошла. Косточек поразмять не успел.
ЛОЛОТ. Знаю.
КОКО. Ехала и все ахала: «Ах, деревня… ах, воздух… Ах, березовая роща, ах, Россия… ах, хочу работать!»
ЛОЛОТ. Хорошо, знаю, домой.
КОКО. Проснулась. La belle au bois dormant[132]132
Спящая красавица.
[Закрыть]. Политический неуч. В социалистическом государстве нет собственности и нет «домой». Смирись. Просись к мужу. Подумай, как удобно: всегда есть под рукой, кого выругать, на ком плохое настроение выместить. И, так сказать, домашнее социальное обеспечение обеспечено. [А это при пайковой политике о-ой как важно.]
ЛОЛОТ. Ты с ума сошел.
КОКО. Не сошел, но сойду. И по твоей вине. Попробуй-ка найти квартиру. Иди в жилищно-земельный отдел. Стой, кланяйся.
ЛОЛОТ. Чтобы получить квартиру?
КОКО. Комнатку… полкомнаты… четверть комнаты.
ЛОЛОТ. Дальше дробей твои знания не идут? Потом? Не тяни.
КОКО. Потом… Что потом, нельзя сказать – цензура не позволяет. А потом тебя вселят кому-нибудь на голову. И жди развода. Я говорил тебе: обвенчайся большевистским браком… Qui n’en fait pas grand cas[133]133
Который с этим не очень считается.
[Закрыть]. Венчают легко, развенчивают и того легче. А теперь – церковная волокита. А пока брось буржуазно-аристократические предрассудки, живи с мужем по-божьи, патриархально.
ЛОЛОТ взглядывает на него.
Да не на разных половинах, а в одной комнате.
ЛОЛОТ. По домострою?
КОКО. По декрету об уплотнении{54}, что одно и то же.
ЛОЛОТ. Зачем ты злишь меня?
КОКО. Я тут не при чем, видишь? (Указывает на плакат.) Места в доме мало. Дом реквизирован Комитетом по охране памятников и древностей. А пока ты еще не древность, просись к мужу… то есть на место к мужу.
ЛОЛОТ. На какую угодно службу пойду, но его просить не буду.
КОКО. Напрасно. В России классы уничтожены. Есть только «товарищи» и «спецы»{55}. Раз ты не «товарищ», то должна быть «спец». А какая у тебя специальность? Кому ты нужна? Даже в личные секретари не возьмут теперь.
ЛОЛОТ. Я отлично знаю языки.
КОКО. Не поможет.
ЛОЛОТ. На это всегда есть спрос.
КОКО. Да, но… С тех пор как за все надо расплачиваться наличными, а не ордерами, спрос и на этот труд сильно подсократился.
ЛОЛОТ (опускает голову). Я вижу, что я действительно ни на что и никому не нужна. Там, где много таких, как я… кукол… я этого не замечала, а здесь…
КОКО (поднимая ее лицо). Ну, ты плакать? Брось. Что случилось? (Оглядывает комнату.) Ты хотела застать его врасплох… Знаю, знаю. (Несколько раз прошелся по комнате, внимательно разглядывая.) Значит, ехать?
ЛОЛОТ утвердительно кивает головой.
Ну, ехать так ехать. (Застегивается, берет свою палочку.) Собирайся.
ЛОЛОТ. Собирать нечего.
КОКО. А развод?
ЛОЛОТ. Пусть папа говорит об этом. Я для него вышла замуж, пусть он и…
КОКО. И разводится? Так! А может быть, остаться?
ЛОЛОТ сурово взглянула на него.
Нет, нет, едем! Бездомные мы с тобой изгнаннички, божьи страннички. Нужно написать записку. Пиши, Лолот.
ЛОЛОТ. Avec ça![134]134
Еще чего!
[Закрыть] Только этого недоставало. Никто меня не приглашал. Никто не ждал, не ждет, и ждут здесь… (Обрывая.)
КОКО. Это твой стиль: не ждет и ждут.
ЛОЛОТ (вскочив). Да, ждут, только не меня… Коко, милый, я так… так…
Подходит к террасе, украдкой вытирает глаза.
КОКО (после маленькой паузы). Слушай, Лолот. Ради тебя я был глухонемым. И просто немым. И просто глухим. И круглым идиотом.
ЛОЛОТ начинает улыбаться.
И просто дураком.
ЛОЛОТ. Не по призванию ли?
КОКО. Злюка. Старая дева. И в ноги тебе бухнулся при всем честном народе.
ЛОЛОТ. Где? Когда?
КОКО. Когда? A chez nous à Paris[135]135
А в Париже.
[Закрыть] не в счет? И, можно сказать, подставляя под пулю свой лоб и свои бедные мозги.
ЛОЛОТ. Разыгрывали комедию.
КОКО. Так не пора ли бросить все твои женские выкрутасы?! Бухнись ему в объятия… и… благословляю вас дети мои. Плодитесь и множитесь во славу Совдепии, ведь каждый работничек ой как нужен здесь. Итак… (Оглядываясь.) Где же он, черт бы его драл.
ЛОЛОТ. Видишь ли, я…
КОКО. Ну, смелей, признавайся.
ЛОЛОТ. …я, собственно… (Пауза.) Нет. Ничего не выйдет. (Пауза.) Италия такая чудесная страна…
КОКО. При чем тут Италия? Какая Италия?
ЛОЛОТ (сердито вскочив). Одна на свете Италия. Ничего. Довольно. Развод.
КОКО. Решительно? Тогда – коротко и ясно. Развод. Черта. Точка. Довольно. И все кончено. Позову его и выложу. (Идет.) А вдруг не согласится?
ЛОЛОТ. Oh, là-là-là! Согласится. Ему очень нужна свобода.
КОКО. Очень? (Оглядывает диван.) Шпильку нашла, платочек завалился где-нибудь? (Обошел всю комнату.) Нет, тут женщиной не пахнет.
ЛОЛОТ. Не пахнет? А это? (Указав на цветы.) Одуреть можно.
КОКО смеется.
Сухой деловой кабинет, правда? Так ждут какого-нибудь соседа, байбака-помещика, судебного пристава.
КОКО. Их теперь нет.
ЛОЛОТ. Совнаркома? Зам. Пред. Рабоч. Кома? Que sais je[136]136
Не знаю.
[Закрыть], черта, дьявола. Да?
КОКО. Хорошо, хорошо – развод. Мадам Алмазова по паспорту… в действительности была мадмуазель Аргутинская, m-lle Аргутинская и осталась. Сплетни, хлопоты, возня. Бедный Жорж.
ЛОЛОТ. Он – мужчина. Что ему? Это может испортить его репутацию в Италии?
КОКО. Ни в Италии, ни в Китае. А просто жаль. Прекрасный молодой человек.
ЛОЛОТ (зажимает уши). Выдержанный.
КОКО. Скромный, благородный, благовоспитанный. Сам золото, и завод – золотое дно. И очень любит.
ЛОЛОТ (вскрикивает, почти со слезами). Кого? Королев… А я – простая смертная, и даже не итальянка.
КОКО. Чьи-то шаги.
ЛОЛОТ (невольно). Жорж!
КОКО (подчеркивая). Георгий Дмитриевич. (Удаляясь.) Так вот объясни, коротко и ясно: развод и точка. Только не многоточие, ради бога.
Убегает.
Явление девятое
ЛОЛОТ, ЖОРЖ
ЛОЛОТ в замешательстве бежит за КОКО, но останавливается, так как вошел ЖОРЖ.
ЖОРЖ. Ah, ma chère Lo…[137]137
Ах, моя дорогая Ло…
[Закрыть] (В смущении обрывает.)
ЛОЛОТ бессознательно-радостно устремляется к нему, но вдруг останавливается и, закинув руки за спину, подозрительно в него вглядывается.
ЛОЛОТ. Вы сказали?
ЖОРЖ (очень смущен). Пардон, я хотел сказать…
ЛОЛОТ. Да, что вы хотели сказать?
ЖОРЖ. Елена Константиновна.
ЛОЛОТ. Это на «Ло» очень мало походит.
ЖОРЖ (все еще не овладев собой). Правду сказать, да. (Протягивает руку.) Все-таки поздороваться можно. (Жмет руку, показывает на диван.) Прошу… Как вы здесь?
ЛОЛОТ садится. Молчит.
Какая неожиданная встреча. (В сторону, зло, отодвинув кресло.) Черт знает, как глупо. (Садится.)
ЛОЛОТ (медленно обводит глазами комнату). Да, очень неожиданная, чересчур неожиданная. Почему только вы не сказали мне этого по-итальянски?
ЖОРЖ. Не умею.
ЛОЛОТ. Как?
ЖОРЖ. Почему это вас так удивляет?
ЛОЛОТ. Знаю, что вы много путешествовали. В Италии бывали и (подчеркивает) очень любите Италию.
ЖОРЖ. Но в Италии меньше всего нужен итальянский язык: вселись в отель – все метрдотели либо немцы, либо французы.
ЛОЛОТ. Скажите, в каком избранном обществе вы там вращались. Настоящий пролетарий. Но приходилось же вам говорить с итальянцами… с итальянками… тоже?
ЖОРЖ. Конечно. (Смеется.) Но тогда объясняешься… все больше жестами.
ЛОЛОТ (встает). Ах, жестами… а они иногда бывают очень красноречивыми. Красноречивее слов. Можно, например, не знать, как по-итальянски «здравствуйте» или «как я вам рад», но достаточно вот так разукрасить свой дом, сделать из него Италию, и всякий итальянец, а особенно итальянка, поймет, что это значит: «Добро пожаловать, будьте как дома». Правда?
ЖОРЖ. Пожалуй.
ЛОЛОТ. Oh, c’est épatant, cela[138]138
О, это потрясающе.
[Закрыть]. (Сдерживая себя.) Да, вы согласны? Это очень мило. (Встает.) Но мне некогда тратить время на пустую диалектику. Я приехала сюда по делу. Срочному и неприятному. Вы должны были, конечно, ждать.
ЖОРЖ (тоже встает). Нет, не ждал… Я сказал вам уже… Какая… какая неожиданная встреча.
ЛОЛОТ. Приятный сюрприз, не правда ли?
ЖОРЖ. Очень приятный. Я благословляю счастливый случай, который привел вас сюда.
ЛОЛОТ. Счастливый? Merci bien…[139]139
Благодарю…
[Закрыть] Вы очень гостеприимны. (Указывает на чашки.) Mais[140]140
Ну.
[Закрыть] очень… (Указывает на убранство комнаты.) Даже trop[141]141
слишком.
[Закрыть]. Сколько забот, внимания, две чашечки, и все… для неожиданных гостей. Так?
ЖОРЖ. Так.
ЛОЛОТ (вспыхнув). А, опять. C’est trop fort[142]142
Это уж чересчур.
[Закрыть]. Это слишком.
ЖОРЖ. Ну, вот. Ну, вот… Я говорил этому ослу…
ЛОЛОТ. Этот осел к тому же слишком болтлив. И передал такие детали, о которых его никто и не просил. (Подходя к нему и не спуская с него глаз.) Так-таки никого не ждали?
ЖОРЖ (решительно). Ждал. И ждал безумно.
ЛОЛОТ. Даже «безумно». Кого? Королеву?
ЖОРЖ отворачивается.
Сказочную спящую царевну?
ЖОРЖ. Вот именно – спящая, как все мы, жившие далеко от России, проспали великие события. Но она проснется.
ЛОЛОТ (сухо). Пожелайте ей тогда доброго утра.
ЖОРЖ. Пожелаю. И еще как пожелаю.
ЛОЛОТ (запахиваясь и зло отчеканивая). Это меня очень мало интересует, вы должны знать.
ЖОРЖ. Раньше всего вам необходимо пойти переодеться, отдохнуть.
Направляется с ней к левой двери на авансцене.
ЛОЛОТ. Как вы торопитесь меня выпроводить отсюда. Но я вас не задержу… Несколько слов всего… Два, три слова… Даже одно слово – разв… (На дверях увидев ветку березки.) Разрешите?
Взяла в руки, закрыв лицо руками.
ЖОРЖ. О, прошу. (Снимает с нее пальто и шляпу.)
