Текст книги "Сочинения в двух томах"
Автор книги: Григорий Сковорода
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 60 страниц)
Милостивый государь!
Как только стану читать книжечку Цицеронову «О старости» [1189]1189
Книга «О старости» («Cato Maior, seu de senectute») Марка Туллия Цицерона – см. т. I, стр. 474, прим. 35. Излюбленной формой творчества Цицерона является диалог. В переведенном Сковородой на украинский язык диалоге Цицерон рисует образ Катона Старшего, рассматривая при этом вопросы практической этики. – 329.
[Закрыть], вдруг открывается мне театр древнейших римских времен, а на нем представляются, например, Камил– лус, Корунканиус, Куриус [1190]1190
Марк Фурий Камилл – рпмскпй политический деятель, биография которого имеется в «Параллельных жизнеописаниях» Плутарха. Корунканий – рпмскпй полководец. Маний Курий – Друг Катона Старшего, полководец, трижды удостоившийся триумфов. – 329.
[Закрыть] и прочие таковые. При– знаюся, что зрелищем сих добротою сияющих сердец пленяется мое душевное око, и прихожу в понятие, что нет ничего ни любезнее, ни приманчивее, как добродушие. Не могу довольно надивиться, каким образом они могли быть просты, но поважны; грубы, но дружелюбны; вспыльчивы, но незлобивы; ласковы, но нелукавы; сильны, но справедливы; победительны, но милосердны; властительны, но бескорыстолюбны; немного учены, но благоразумны; разумны, но бесковарны; великолепны, но щедры; хвастуны, но не лгуны; стяжательны, но не обидливы; спорники, но не правдоненавистники; склонны к заблуждению, но не желатели его; защитники греха, но поколе лести его не узнали; честолюбцы и славолюбцы, но беспритворны и не мартышки; изобильны, но не сластолюбцы и не нежные трудолюбцы; не христиане, но любители бессмертия. Не могу себя уверить, чтоб не касалось их следующее слово Христово: «Кто не на вас, тот по вас есть…» Принужден сказать с Павлом: «Или иудеев только бог, а не и язычников?» Ей, и язычников. Скажу то же, что о капитане Корнилии [1191]1191
Капитан Корнилий – упоминаемый в Новом завете римский сотник, отличавшиеся верой п благочестием, видевший видения. – 330.
[Закрыть] сказал Петр: «Поистине разумеваю, что не на лица зрит бог, но во всяком языке боящийся его и делающий правду приятен ему есть…» Се‑то те овцы, находящиеся не от двора сего Христова: «И мужи, пророчествовавшие не при скинии откровения». Однако ж пишется: «И препочил на них дух, и сии были от вписанных, и пророчествовали». Не запрещает им Мойсей, хотя о нем просит его Навин, и Христос говорит: «Не браните». А хотя каждый народ и фамилия, будто пшеница, час от часу делается отродком от своих предков, однако помянутые апостолы, многим народам благовестившие слово истины и испытавшие качества сердец их, временную жизнь свою кончить благоволили в Риме. Видно, что они и в свои времена, конечно, нечтось еще застали в сердцах римских древнего от предков их пра– водушия.
Впрочем, когда сим театрам веселюся, нельзя, чтоб не взошел мне на мысль некий муж нашего века, не по крови и плоти, но по сердцу вышепомянутым сроден. Я его по телесной внешности не видал. Но сердце его может ли укрыться от душевного зрителей ока и в самые древнейшие времена проницающего? Внутреннему на внутреннюю бестелесность смотрящему взору ни время, ни реки, ни горы препятствовать не могут. Сей муж есть покойный Вашего высокородия родитель. И сия‑то причина заохотила меня поднести сию книжечку, протолко– ванную здешним наречием, в то время как пользовался я спокойным уединением в доме Вашем. А переведены не слова ее, но мысли. Она сделана разговором. Старик Катон ведет разговор, находясь в нем главною персоною. Он говорит просто, но твердо. Его речь дышит высокими мыслями, хотя не накрашена блудословием. И не челюстями, и не наружными устами[1192]1192
Устами, Alluditur ad id quod Alhenis dictum est de Catone. Dictum autem est tale: athenienses faucibus, romanos pectore loqui idem, sed oravit graece ae^vo.
[Закрыть][1193]1193
«Это созвучно с тем, что в Афинах сказано о Катоне. А сказано следующее: афиняне устами, а римляне сердцем говорят то же самое, но он говорил по–гречески достойно» (лат.). – 330.
[Закрыть] воздух бьет, как афиняне, но сердцем и грудью говорит римлянин, поражая острием духа в самую душевную точку и оставляя в ней язвительное чувство, будто пчела – жало. Знать‑то такова речь, какова жизнь, а жизнь такова, каково сердце [1194]1194
Идеи, которые излагает Катон Старший, во многом перекликаются с теми, которые высказывает Сковорода в своих сочинениях. – 331.
[Закрыть]. Жизнь есть плодоносное дерево, от доброго сердечного зерна рождающееся. А речь есть зерцало сердца. Ни один источник в чистоте своей не покажет телесной фигуры столь живо, сколь ясно душевное лицо изображается в откровенных водах речи. Сердце же человеческое есть точным в человеке человеком, находясь главою и существом его, как свидетельствует Библия. И совершенно человека видит тот, кто видит сердце его. Примите же, Ваше высокородие, речь Катонову, как портрет, высокие сердца представляющий. Подношу оный отцу в сыне его. Бессчетное различие имеет бренное тело. Что же надлежит до сердец: «Нет иудеев, ни эллинов… Все вы едины во Христе».
Вашего высокородия, милостивого государя усерднейший слуга, студент Григорий Сковорода
К НЕИЗВЕСТНЫМ ЛИЦАМ
122[1195]1195
Письмо публикуется по копии Библиотеки им. В. И. Ленина (ф. 14, № 782), где оно находится под первым номером. – 332.
[Закрыть]
Хорошо, снесем вместе и поставим, будто картину возле картины, страх божий и веру во Христа, чтоб усмотреть, велика ли меж ними рознь. Страх божий – бояться бога, вера во Христа верует в него же. Страх, боясь бога, любит его, и вера, веруя, надеется и любит.
Страх боится вездесущего, вера верует в творца, всеисполняющего. Страх боится невидимого, вера, не видя, видит того же. Страх божий уповает на бога, вера уповает на Христа. «Страх божий – дар от господа» (Сирах, гл. 1, ст. 131). «Вера есть дар божий» (К ефеся– нам, гл. 2, ст. 8). «Страх божий в боге, как на камени, вера во Христе: камнем есть он же» (К коринфянам, гл. 10, ст. 4). «Страх божий есть верх и цвет счастия; вера спасает счастие и спасение» (то же, гл. 11, ст. 6). Страх божий есть венец мудрости, вера есть символ, лозунг и печать христиан. «Страх божий ведет в землю обетованную, верою перешли Чермное море[1196]1196
Чермное море – Красное море. – 332.
[Закрыть]» (К евреям, гл. 11, ст. 29). «Страх господен прилагает дни» (Притчи, гл. 16, ст. 27). «Вера вовеки стоять будет» (Сирах, гл. 40, ст. 12). «Страх господень – источник жизни» (Притчи, гл. 14, ст. 26). «Верою праведник жив будет» (Аввакум, гл. 2, ст. 4). «Страх господень отгоняет грехи» (Сирах, гл. 1, ст. 21). «Вера исполняет заповеди» (Иоанн, гл. 3, ст. 23). «Страх господень, боясь господа, верует в него: вера, веруя господу, боится его. Страх господень возвещает мир» (Сирах, гл. 1). Верою оправдавшись, мир имеем к богу.
Как можешь веровать богу, не боясь его? Как можешь бояться, не веруя? Бог и Христос есть одно, воля божия и заповедь Христова есть одно.
Видно ж, что вера и страх божий есть то ж одно. Страх божий есть то дух божий в человеке: «Исполнит его дух страха божия» (Исайя, гл. 11, ст. 3). Вера Христова есть тоже внутри дух господень: «Имея тот же дух веры» (К коринфянам, гл. 9, ст. 13). Богом боимся бога и духом духа видим. Отец нас влечет к сыну, сын – к отцу. Но отец в сыне и сын в отце. Страх божий в вере, а вера – в страхе. Страх божий есть внутреннее свидетельство о сыне его. Вера Христова есть наружное перед людьми доказательство. Отец его – лежащий, как камень, монумент откровения. Если кто верует, камень откровения, конечно, имеет страх божий внутри, а уничтоживший внутреннее свидетельство лживым сына божия почитает. «Верующий, говорит наперсник, в сына божия, имеет свидетельство в себе, а не верующий богу, ложью сотворил его» (гл. 5, ст. 10).
Если бы кто меня спросил, каким образом наследовать страх божий, я бы ему отвечал с Сираховым сыном: «Возжелав премудрости, соблюди заповеди, и господь подаст тебе». Премудрость и страх божий – одно. А если опять спросишь, каким путем достигнуть веры, невидимое величество божие видящей, или (как Павел говорит) обличающей, то есть пред лицо ставящей, скажу тебе с Иоанном: «Всяк согрешающий не видел его, не познал его». Спроси ж теперь меня, каким способом получить наследие дражайших заповедей. Отвечаю с Давидом: «Блажен муж, боящийся господа, в заповедях его восхочет зело». Видишь, что к помянутым двоим присовокупляется, а сие третье суть едино страх божий, и вера Христова, и животворящие заповеди. Страх божий и вера побуждают к заповедям, а дух заповедей вершит двоицу. Страх божий – глава и начало, вера Христова – нива и зерно, а сладчайшие заповеди суть животворящий плод райского дерева, которое плод свой дает во время свое.
Мы при свидетельстве камня Библии страх божий и веру Христову в одно поставили, а Давид страх божий вместе с заповедями ставит. Страх господень чист, судьбы господни истинны. Кто дерзнет от божественной двоицы нераздельной отделить бессмертного божества сокровище – заповеди божпи? Они – плод, совершение и окончание всему, конца не имеющее, а конец и начало – все одно. Бог – всему начало, бог – средство, бог и конец всему, ничто не может от бога родиться лучше, как он сам, тем‑то он и бог, что лучший всего. Что ж ты мне сыщешь лучшее заповедей? Где, на небесах или на земле?
Когда, в сей век или будущий? Право, я и сам бы их оставил, если б что лучшее от них отыскал, но не могу затем, что не хочу, не хочу затем, что не могу. Сей есть бог мой, рай и живот вечный. «На пути откровений твоих насладился, как о всяком богатстве». «Наследовал откровения твои вовек, ибо радование сердца моего суть». «Скорби и нужды обрели меня, однако заповеди твои – поучение мое есть». Боящиеся тебя узрят меня и возвеселятся, как на слова: «Мир мног любящим закон твой», «Вовек не забуду оправданий твоих, как вразумил меня, и поучусь».
Есть же и другого рода страх божий. Он не веселит, но мучит, не ублажает, но погубляет, не жизнь душе, но смерть лютая. Он называется безбожничий и рабский, а жцвет в двух сортах людей. О первом жребии говорит Давид: «Говорит безумный в сердце своем». О втором – сын его, Христос: «Всяк согрешающий раб есть греха». Первый сорт, не признавая за господина, войну ведет против божиего стана; второй признает, но боится, как мучителя, не как отца. Противясь воле его, а живущие по слепоте своей, – вот страх их. «Бегает нечестивый, когда никто не гонит» (Притчи). Неправедные же волнуются, и почить не возмогут, и там убоялись страха, где все житие нечестивого в попечении. «Страх же его в ушах его» (приметь: то его, не божий страх), жало же смерти – грех. Один боится, чтобы не протлела тлень, другой печется грехом, оба мучатся. Сей страх можно назвать адским, не божиим, а как страх есть погибельный, так и вера есть суетная, лицемерная, бесовская, рабская. Она, конечно, верует, что есть бог, но делами, как Павел учит, отметется и теми плодами, которые есть свидетельством о вере во Христа сокровенной, как зерно в сердце. Говорит устами: «Господи, господи!» – и не творит воли его. «Покажи мне веру твою по делам твоим!» – кричит апостол Иаков. Иное дело есть верить в то, что бог есть, а иное – верить в бога, любить, положиться на него и жить по богу. Бесы веруют, что есть точно бог, и трепещут. Видишь в бесах веру, видишь в них и страх, но не веруют в бога и не идут по нему, как путем счастия. Веруют разбойники, что есть суд гражданский, и боятся его, но не живут по законам его, а сим самим не вверяются ему, избрав собственный путь к мнимому своему счастию. Не тот есть богатый, кто верует о том, что золото находится в недрах земли, но кто погнался за ним, влюбясь в оное, и, собрав, обогатился оным и укрепил дом свой, вверяясь на оное. Так верный христианин не тот, кто верует о том, что находится в свете бог, но кто последует ему, влюбясь в него, и основал дом счастия на любви божией, утвердив оный соблюдением воли его блаженной, вверяясь, как на твердейший адамант, что дом его не подвижится вовеки, обогащен сим сокровищем; благ мне закон уст твоих. Вот в чем есть обручение веры с господом по слову Осии: «Обручатся себе в правде, и в судьбе, и в милости, и в щедротах, и обручатся себе в вере, и узнаешь господа» (гл. 2, ст. 19). Видишь, вера не разделяется от правды, суда, милости и щедрот. Что есть правда? Слушай Давида: «Правда твоя – правда вовек, и закон твой – истина». Что есть суд? «Сотворил суд и правду. От судеб твоих убоялся». Что есть милость? «По милости твоей и по судьбе твоей живи меня». Что есть щедроты? «Щедроты твои многие, господи?» «По судьбе твоей живи меня, верующий в меня имеет жизнь вечную». Что ж есть жизнь? Слушай отца: «Вовеки не забуду, что в них оживил меня ты». Вот тебе жизнь, вот чем оживляются мертвые жалом греховным. Но долго ли нам не верить жизни сей, долго ли тяжек нам будет свет и мир повелений его? О ослепленные сердца и несчастные умы! Заповедь его есть печать дружбы. «Вы друзья мои, если творите, что я заповедал вам».
123[1197]1197
Письмо публикуется по копии Библиотеки им. В. И. Ленина (ф. 14, № 782), где находится под третьим номером. – 335.
[Закрыть]
Так вы сего не разумеете: «Отделяя себя от единства веры». Куда вы несмышленны; разве уже вытекло то, что там же сказано: «По своих похотях ходя и нечестиях», сия вся речь об одних и тех же людях. Сии несчастливцы, основавшие блаженство сие на внешних церемониях, ведут жизнь свою по своим похотям. Что то за похоть, слушай Павла: «Явлены же суть дела плотские», то есть прелюбодеяние, блуд, нечистота, стыдодеяние, идолослу– жение, чародеяние, вражда, рвение, завиди, ярости, разж– жения, распри, соблазны, ереси, зависти и убийства, пьянство, бесчинство, кличи и подобное сим; всякая церемония называется плотью, [не] ведущая ни к чему тайному, будто букварь к чтению, а чтение к понятию силы. Но сии сивые голубчики, оставив самую силу, и конец церемонии, и души их, поставили дом свой на песке, как на льду, уповая на сие песчаное свое основание, не на камень твердый и сдельный, о котором Давид: «И сперва познал из откровений твоих, что вовеки основал их ты». О таковых Павел вопиет: «Имущие образ благочестия силы же его отверглись». Се Иуда говорит: «Отделяющий от единости веры». То же, что и Павел, и пророки называют камнем, или твердостью, а богослов – любовью, или единством. Любовь и единство то же. То же самое наш Иуда называет единостию: сие значит камень заповедей господних: «На камне меня веры утвердив» – и по сей причине зовет телесными, плотскими и песчаными, то есть ничего твердости не имеющими, о которых бог у Ис–аии: «Узнай, – говорит, – как пепел, сердце их, и прельщаются». Вспомните созидающего храмину на песке; песок есть нечто не одно, но из разностей смешенное; но камень есть нечто одно и затем твердое. Таковых людей на обряды упования можно назвать верою затем, что на них положились, но не твердою и плотскою. И посему‑то тут же сплошь наш Иуда говорит: «Вы же возлюбленные самою вашею верою», то есть не песчаною, сами себе в любви божией соблюдайте; истинная вера ведет к концу. Что ж есть конец? Слушай Павла: «Конец же завещание есть». Что такое любовь от чистого сердца и совести благой и веры нелицемерной (К римлянам, гл. 13), говорит и к Тимофею (гл. 15): «Ни единому ничем не должны бывайте, только чтобы любить друг друга, ибо любящий друга закон исполняет».
124[1198]1198
Письмо публикуется по копии Библиотеки им. В. И. Ленина (ф. 14, № 782) под четвертым номером. – 336.
[Закрыть]
Захотелось мне несколько с Вами из отсутствия поговорить. Приметили ль Вы, что отсутствующая дружеская персона похожа на музыкальный инструмент: он издали бренчит приятнее. Дай бог, чтоб мы могли взаимным бренчанием веселить наши внутренние уши, согласным следующей симфонии: «Хвалите господа, ибо сей благ!» (Псалом). И что ж лучше, как почаще бренчать о том: «Зиждущий Иерусалим господь», исцеляющий сокрушенных сердцем и обязующий сокрушения их. Посылаю Вам один и другой гостинец: один – слон, другой – солнце; если их сложить, то сделают символ, то есть складку, и заключат прекрасную силу. Слон с удовольствием на солнце, светом облившееся, взирает, подняв хобот будто для объятия руки своей. Взирайте на сей символ почаще, он вам не меньше будет полезен, как израильтянам змий повешенный. Не забывайте того: в чем мир ваш, исцеляющий сокрушение сердечное. Если ж хотите, подпишите книзу сие: «Совесть чистая богу угодна». Сколь изрядно сим узлом не знаменуются сыны дня и противные тем, о которых Давид: «И в ложах своих лягут». Плиниус [1199]1199
Плиний Старший (23—79) – римский писатель, ученый, автор «Естественной истории», из которой и почерпнуты приведенные сведения о набожности слонов. – 337.
[Закрыть] пишет, что слоны вместе собираются всякий день, чтобы поздравить восходящее солнце. Видно, что они его любят. Пишут тож, что из больших зверей нет разумнее слона. Случилось и в Библии читать, что весь Израиль рано пред господом предстает. Но о противных вот что поет Давид: «И не пребудут безза– конники перед очами твоими». И сам о себе: «Завтра, – говорит, – предстану тебе», и далее: «Слова мои внуши». Не кажется ли вам, Давид [со] слоном, солнце поздравляющим, – весьма сходное зрелище. Счастливы, кто рано, в первый час дня, с веселием взирают на внутреннее свое правды светило. Таковые‑то действительно прочитывают правило первого часа. Следующий и весело светящий день есть плод вчерашнего, в страхе божием проведенного дня так, как добрая старость есть награждение доброй юности.
125'[1200]1200
Письмо публикуется по копии Библиотеки им. В. И. Ленина (ф. 14, № 782), где оно находится под пятым номером. – 337.
[Закрыть]
«Зане от дел закона» и проч. Конечно, под делами закона разумеются действия, церемонии. Они всегда находятся божией истины или духа святого немым начертанием и слабым образом, яснее сказать – действия церемониальные суть комплименты и жеманные наружности, обещающие усердие к богу и дружбу, которая печатлеется исполнением священнейшего закона его, до которого они находятся некою кладочною [частию] или с мостичною и будто с алфавитом букваря. Законом оно названо для того, что узаконено было; всякому не миновать тех действий, могущих со временем вперить в присущное сердце понятие и просвещение высочайшей пользы и счастия истинного человека. Например: едение пасхи есть то: [1] внешнее действие; 2) обрезание; 3) неедение свиного мяса; 4) омытие внешних членов стихийною водою и прочее бесчисленное. Названо оно еще для того законом, что, закрывая или назнаменуя тайный божий закон, находится его коркою, и шелухою, и будто половою, зерно царства божия закрывающею, и надеющиеся на сию корону называются шелуханами, то есть суеверами. Вся сия шелуха законная ведет сердце наше к святому духу. Он есть воссияние блаженных и чистейших мыслей, называется дух веры, дух премудрости, дух страха божия. Дух божий и начало всего того плода, о котором Павел говорит: «Плод же духовный» и проч. Если к сему концу кто приспел, так оправдан духом веры и исполнив церемонии, через окончание может сказать с Павлом: «Закон ли разоряю верою?» Никак. Но закон утверждаю, а если кто и без церемонии добрым сделался, пускай с Павлом же вопиет: «Един бог, который оправдал обрезанцев да от веры необрезанцев. Да все ж, однако, верою, не вырезанием; ни обрезание, что может, ни необрезание, но новая тварь» (К галатам, гл. 2, ст. 15).
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ И ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ РАБОТЫ
EXCERPTA PHILOLOGICA Vertendi quomodo auctores in vernaculam
Si singula verba latina iisdem germanicis exprimeres, ineptus fueris. Aliter enim latinus, aliter germanus de una eademque re loquitur. Exempli gratia apud Terentium aut equos alere, aut canes ad venandum. Hie si equos alere convertere velis Pferde nahren, redderes quidem significa– tionem verbi alere, sed a germanica loquendi ratione et consuetudine propria recederes; germani dicunt non ein Pferd nahren, sed ein Pferd halten. Itaque cum ex latino interpretamur aliquid, semper ad usum et proprietatem linguae respiciendum est, non latina vocabula tantum et verba, quod notent aut significent, consideranda (Buchne– rus, partis 2, epistola 28).
Literae ad theologiam aut aliud genus sapientiae prosunt. Quo majores profectus in literarum feceris studio, eo. feli– cius olim in theologia aut alio sapientiae genere te processu– rum (idem, ibidem).
Autores non multi, sed optimi legendi ac relegendi. Sed ordo, sed delectus habendus; neque tam multa, quam optima et multum legere oportet. Nisi conficias dentibus cibum, parum alimenti conferet, integer enim transmittetur; ita nisi premas autores, eorumque lectioni inhaereas et immoreris, nunquam in succum vertes et sanguinem.
Autores, qui primum legendi
Ipsi Latini etiam, imo Romani, optimum omnium dicendi magistrum Tullium habuerunt. In eo praecipue nunc comm– endo tibi dialogos de amicitia et senectute, item de officiis libros, turn orationes pro Archio, Marcello, Ligario, Dejo– taro, turn quas in Catilinam scripsit. Ex illis enim puram illam et incontaminatam latini sermonis facilitatem et elegantiam hauries, quae fundamentum sinceri styli ac incorrupti. Quo etiam faciet Terentii, Plauti, Nepotis et Caesari assidua lectio, unde omnis lascivia orationis atque inanis granditas abest (idem, ibidem).
Paulo post: sepone ilium (Persium) igitur, atque hanc operam Virgilii, Horatii, Ovidii. E quorum numero nec excludendus Claudianus est, disertissimi oris suavissimique poeta, ex cujus carminibus plurimum sane ad omne scriptio– nis atque materiae genus proficies. Hunc igitur in sinu, in oculis, quin animo potius atque memoria ferre memineris, et quantum potest, ad ejus rationem te penitus fingere.
Excerpendum esse legentibus
Post cibum saepe, quem interdiu levem et facilem vete– rum more sumebat, aestate, siguid otii, jacebat in sole: liber legebatur, adnotabat, excerpebat; nihil enim unquam legit, quod non excerperet (Plinius minor de avunculo, liber epistolarum, lib. 3, ep. 5, paragraphus 10).
Excerpendi modus
Tres aio faciendas classes, et suum cuique indicem assig– nandum, quicquid enim notatu dignum videtur, aut in lemmata aut adversaria aut in historica excerpendum.
1. Prima classis lemmata. Hue spectat, quicquid historia non est, et fuse non exscribitur, sed annotatur tan– tum auctor liber, caput et cetera additis subinde voculis seu clausulis: hie breviter, iste fuse, ille optime. Hue praecipue spectant virtutes, vitia, omniaque alia, quae in familiarem sermonem adduci solent. Exempli gpatia coelum, sidera, meteora; item beatitudo, elementa, animantes, arbores, mon– tes, horologia, musica.
2. Adversaria. Hue enotandum quicquid historia non est, sed tamen (nota discrimen a priore) paulo fusius exscribitur. Hue referuntur potissimum ritus prisci, epitap– hia, descriptiones insigniores, sententiae vel dicta uberius explicata, rara, admiranda, nova, vetera. Si tamen liaec, ut dixi, non sint historiae, et plusculis verbis excerpantur.
3. Historica. Hue congeres, quicquid historia est, vel (ut pueri loquuntur) exemplum, sive id fusius exscri– batur, sive non. Tribus his classibus triplex accommodandus est index in libro separato.
Lemmata, qui sint facienda
Duo sint quaterniones chartae complicatae in quarto, ut bibliopolarum officinae loquuntur, sibimet inserti, habe– antque latiores paulo margines; his praefige titulum lemmata. Ubi duos quaterniones illos impleveris, alios illis atque alios appone, prout multum excerpseris. Ita haec res in infinitum potest crescere sine ullo chartae dispendio. Titulos lemmatum nulla ordinis ratione habita subjunge, exempli gratia:
Lacrimae et quidquid ad illas. De his Caesar Baronius, torn. 2, an. 253, numero 8 et anno 254, num. 55: Thamuz idoli concavi oculis infusum plumbum et accensus intus ignis, ut idolum flere videretur. De lacrimis Chrisostomi homilia I in epiphan domini. Eleganter dictum: nimium risus pre– tium est, si cum probitatis impendio constat. Juliana virgo martyr rogum lacrimis extinxit. Marcellus expugnantis Syracusis flevit (Valerius, 5, 1). Iulius Caesar illacrumavit capiti Pompei hostis (ibidem). Lacrimae oratio sunt effi– cacissima (Maldonatus in cap. 2); loan de Xerxis lacrimis (Valerius, lib. 9, cap. 13). Lacrimae viduarum ex oculis in coelum subsiliunt (Ecclesiastus, cap. 35, ver. 17, illustris locus). Homo cum primum plorat, vigilat; cum primum in cunis ridet, dormit (Cardanus, lib. 8, De rerum varietate, cap. 43, prope finem).
Adversariorum exemplum. Descriptio fusior lusciniae apud Tullium aviculae plataneae (De natura deorum). Verbo montium, fluminum, operum omnium et c. prolixior excriptio, epitaphiorum. A lemmatibus eo diffe– runt, quod in adversaria referantur res illae, quae paulo fusiorem secum explicationem. trahunt, uti esse ritus priscos, epitaphia, virtutes, vitia, conscientia.
Historic a. Quicquid ad historiam sacram, profa– nam, veterem, novam, latinam, graecam, barbaram hue spectat. Ut titulus: «Fortunae ludibrium». Alvarus Luna ab humili fortuna ad summum pervenit; in praeceps eum ambi– tio dedit, nil ei ad regnum praeter nomen deerat. Tandem bona ejus omnia occupata, ipse majestatis damnatus mula ad supplicii locum vectus est. In medio foro theatrum, in eo crux alta, et geminae faces, tapete substrato. Luna cons– cendes locum, crucem veneratus, annulum signatorium et galeruni puero amanuensi dedit; proximae felicitatis cum praesenti fortuna comparatio inimicis etiam lacrumas excusserat. Erat uncus ferreus sublimi ligno confixus. Rogat carnificem, quern in usum paratus esset? ille, ut sejunc– tum a trunco caput imponatur. Subdit Alvarus: post mortem de corpore facito quod lubet; viro forti mors turpis esse non potest, nec immatura. Simul diloricatis tunicis intrepide caput securi subjecit anno 1453.
Triginta annos ita in aula dominatus est, ut nihil nec majoris nec minoris rei, nisi eo arbitro gereretur; ita ut nec Ioannes III, Rex Castelae, vestem mutaret eo non cons– cio.
Truncus in theatro relictus, pelvi juxta posita ad colli– gendam stipem, qua sepeliretur homo paulo ante regibus potentia exaequandus. Sic res humanae variant. Alvarus prioribus annis consuluit vatem: praedictum est Cadahasmum exitio fore; est oppidum hujus nominis in Hispania quod semper vitavit Luna, et significat etiam ferale theatrum, quod vitare non potuit (Ieremias Drexellius in aurifodina sua, pars 2, caput 8).
Lemma. Lemma dicitur aliquando apophtegma, h. e. breviter et argute dictum. Musarum vox originatione haeb– raicum.
Quibus (musis) et originatio accedit, quae non aliunde, quam ab ipsis haebreis petenda est. Quibus disciplina ac doctrina quaelibet, peculiariter autem ethica, musar, appel– latur (Aug. Buchnerus, in oratione festa 3, sub finem).
