Текст книги "Сочинения в двух томах"

Автор книги: Григорий Сковорода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 60 страниц)

РАЗГОВОР, НАЗЫВАЕМЫЙ АЛФАВИТ, ИЛИ БУКВАРЬ МИРА[389]389
  Название этого произведения связано с традициями древней письменности. В частности, до Сковороды на Украине встречались прозаические и стихотворные произведения с подобными названиями, например «Алфавит духовный инокам и мирским» Исайи Копинского (переиздававшийся много раз в Киеве и Чернигове), «Алфавит, рифмами сложенный» И. Максимовича (1705 г.). В более философском плане это название связано с весьма характерным для средневекового н ренессансного мировосприятия уподоблением мира книге. – 412.


[Закрыть]

Песня[390]390
  Песня эта представляет собой вариант той, которая вошла в «Сад божественных песен». По сравнению с последней эта песня характеризует состояние душевного мира и покоя как уже достигнутого автором. Последние латинские строки переведены Сковородой свободно. – 412.


[Закрыть] сложена 1761–го года о том, что концом жизни нашей есть мнр, а вождь к нему бог, п о людских разнопутпях

О жпзнь беспечна! О драгпй покой!

Ты дражайший мне всяких вещей.

На тебя смотрит везде компас мой.

Ты край и гавань жизни моей.

Мне одна в свете тишина нравна:

II безмятежный, неславный путь.

Се моя мера в жптпп главна.

Весь да кончится мой циркуль тут!

Ты, святый боже п веков творец,

Утверди сие, что сам создал.

При тебе может все в благой конец

Так попасть, как к магниту сталь.

Если ж не право зрит мое око,

Ты меня, отче, наставп здесь.

Ты людских впдпшь, сидя высоко,

Разных столь мненпй бессчетну смесь.

Один в восточной, те в вечерний край

Плывут по счастье со всех ветрил.

Иной в полночной стране впдпт рай,

Иной на полдень путь свой открыл.

Один говорит: «Вот кто‑то косит!»

А другой спорит: «Се ктось стрижет!»

Иной: «У воза пять кол» – голосит.

Скажи, кой бес нам столь мысль сечет?

Inveni portum Jesum.

Саго, munde, valete!

Sat me jactaslis. Nunc rnilii certa quies[391]391
  «Я нашел гавань – Иисуса. Плоть и мир, прощайте. Достаточно вы меня беспокоили. Теперь у меня надежный покой» (лат,). – 412.


[Закрыть].

Прощай, стихийный потоп! —

Вещала Ноева голубица. —

Я почию на холмах вечности,

Обретши ветку блаженства.

Милостивому государю Владимиру Степановичу, его благородию Тевяшову

Милостивый государь!

Одпн «Разговор» уже к вам пришел[392]392
  Имеется в виду диалог «Кольцо», который был отослан В. С. Тевяшову ранее. – 413.


[Закрыть]. Вот же нашел вас н брат первого. Когда меня жалуете, примите милостиво и сего п положите братнюю сию двоицу перед лицом дражайшего вашего родителя, как образ и память усердного моего почитания. В обоих наппсано то, что говорено в беседах со здешними приятелями. Они ж и беседующими лицами поставлены в обоих. Первый испытывает с Давидом небесные круги, поведающие славу вечного: «Лета вечные помянул…» – и назван «Кольцом», а второй, узнав безначальное начало из нетрудных начатков, будто пз алфавита, богу последовать побуждает п назван «Букварем». Предревнешпее слово есть сие: rvco&i oeaoTov, nosce te ipsum – «Узнай себя самого» [393]393
  Авторство этого афоризма ирииисызают многим мыслителям античности, в том числе и Фа лесу из Милета, который считается одним из семи древнегреческих мудрецов. Сковорода посвящает вопросу о самопознании свои главные произведения. – 413.


[Закрыть]. II теперь оно всем в устах, но не многим во вкусе[394]394
  Самая сладостная ягода или зерно, хотя в устах не дает вкуса, пока не разжевать. Крошечное, как зерно, слово сие высокий вкус утаило. Думаю и проч.


[Закрыть]. Думаю, что начальник слова сего был древнейший мудрец Фалес. Верю. Кто что нашел и любпт, то своим ему быть может, а истина безначальна. Пишет Плутарх[395]395
  Плутарх (46—120 гг. н. э.) – греческий историк и философ, автор широко известных биографий знаменитых людей древности. Из его философских трактатов два иосвящены Дельфийскому храму. – 413.


[Закрыть], что на Аполлоновом Дельфийском храме было написано: «Узнай себя». Древние египтяне слово сие высоко почитали. Что значит сфинкс, изъяснено в первом «Разговоре»[396]396
  Т. е. в диалоге «Кольцо». – 413.


[Закрыть]. Имя его значпт связь пли узел. Гаданпе сего урода утаивало ту ж силу: «Узнай себя». Не развязать сего узла была смерть мучительная, убийство душе, лишение мира. Для сего египтяпе оного урода статуи поставляли по улицам, дабы, как многочисленные зеркала, везде в очи попадая, сей самонужнейшее знанпе утаивающий узел на память приводили.

Потомки их были не таковы. Отнялась от них глава мудрости; долой пала чистая часть богочтення; остались один художества с физическими волшебствами п суеверием. Монумент, напоенный всеполезнейшим для каждого советом, обратился в кумир, уста имущий и пе говорящий, а только улицы украшающий, и будто источник в лужу отродился.

Так и все богословские тайны превращаются в смешные вздоры и суеверные сказкп. Во времена авраамские делали сие филистины, а ныне делают не знающие себя и бога. В божественном мраке мойсейскпх книг почти 20 раз находится спе: «Внимай себе», «Внемли себе» – и вместо ключа ко всему предвручается то же, что «узнай себя».

И не диво, что древние египтяне, евреи и эллины высоко почитали слово сие. Знать‑то от познания себя самого входит в душу свет ведения божия, а с ним путь счастия мирный. Что компас в корабле, то бог в человеке. Компасная в сердце корабельном стрела есть тайный язык, закон, глава, око и царство корабельное.

Библия тоже именуется стрелою, как начертанная тень вечного закона п тьма божия. Не тот мне знаток в корабле, кто перечел и перемерил каюты и веревкп, но кто познал силу и природу корабля; тот разумеет путь его и все околичности.

А что ж есть бог, если не вечная глава п тайный закон в тварях? Истину сказывает Павел: «Закон духовный есть».

Закон же сей что есть, если не владеющая тленпем господственная природа, названная у древних отцов: TpqVjXiog fiovas ш1 cpuaic – «трисолнечное единство и естество». Спя единица всему глава, а сама безначальная, ни временем, ни местом, ни полом не ограниченная, ни именем.

Сия‑то мать м отец отвечает Мойсею, что ей имени нет. Кто‑де ищет моего имени, тот не впдит естества моего. Имя мое и естество есть то же: «Я сущий». Я тот, кто везде, всегда, во всем, и не видно меня, а прочее все впдпо, и нет того ничего. «Плоть ничто же…» Я – древо жизни, а другое все – тень моя. И не напрасно эллины к обоему полу прилагали слово сие – не без толку у некоторых христиан дают имя мужчине с мужеским и женское, например: Юзеф–Марпя. Сюда‑то смотрит острое павловское слово: «Ни мужеский пол, ни жен– скип…» Итак, пе прекрасный Нарцисс, Не хиромантнК и не анатомпк, но увидевший внутри себя главный машины пункт – царствие божие, – сей узнал себя, на– шедши в мертвом живое, во тьме свет, как алмаз в грязи и как евангельская жена империал в горничном соре. «Радуйтесь со мною…» Сей точно узнал человека и может похвалиться: «Знаю человека».

Вот вам несколько знатоков:

Авраам: «Видел и возрадовался».

Навин: «Видел человека стоящего».

Иов: «Ныне же око мое видело тебя».

Давид: «Возвел очи мои в гору».

Исайя: «Видел славу его».

Даниил: «Видел и се муж один».

Захария: «Воздвиг очи мои и видел, и се муж, и в руке его…»

Вот еще дюжина. Взгляните на гору Галилею!

11 апостолов: «Видевшие его поклонилися…»

И Стефан: «Се вижу небеса открыты…»

А как «мудрого очи его во главе его», так «очи

безумных на концах земли».

С лица человека приметить можно, но не с подошвы. «Те пяту мою соблюдят».

Сколь о многих можно сказать: «Вы кланяетесь, его же не знаете». О всех сих, подло ползущих, написано: «Блюсти будешь его пяту». Вся Библия дышит сим вкусом: «Узнай себя».

Разве ж бог в человеке только? Никак! Но кто слеп дома, тот п в гостях, и, не имея сам в себе, не найдет и в пище вкуса. А тогда можно смело отважиться и на глубину бпблейную с тем, кого слушает ветер и море.

Узнать его есть чувство премудрости. Любить и слушать есть дух веры и благочестия.

Руководство блаженной натуры всей своей мудрости виною ставит Катон Цицеронов. Но ключ к сему чертогу сей есть: «Внимай себе». Чем более кто себя узнает, тем выше восходит на Сион мира.

Нет легче последовать богу, как в пище, в дружбе, в звании. Тут приобучпвшийся может подняться и на крутые места, поколь сбудется: «Положу трудное пх в гладкое». А я желаю вам пдтп от силы в силу! Половину сделал, кто хорошо начал.

Окончу речь любезного моего Фалеса словом: 'Apyr, v airavtcdv xai теХо<; ttoisl frsov – «началом и концом во всем тебе будь бог».

И пребуду, милостивый государь,

Вашего благородия нижайший слуга, любитель священной Библии, Григорий Сковорода.

1775 года, января 1 дня, в Липцах.

ОСНОВАНИЕ

«Я альфа п омега» (Апокалппспс).

«Слышь, Израиль, внимай себе, внемли себе» (Мойсей).

«Себя знающие премудры» (Притчи).

«Если не узнаешь саму себя… пзойдп» (Песнь песней).

«Узнай себя самого…» (Фалес).

Дружеский разговор о душевном мире Лица: Афанасий, Яков, Лонг и н, Ермолай, Григорий

Григорий. Слава богу, собралась наша беседа! Что слышно? Нет ли вестей?

Яков. Вчера сделался пожар. Довелось быть в гостях и напасть на шайку ученых.

Л о н г и н. Был ли пожар?

Яков. При бутылках и стаканах ужасный загорелся диспут. Иной величал механику; иной превозносил химию; иной ублажал геометрию; иной пришивал человеческое счастие врачебной науке; иной похвальными песнями венчал историю; иной возвышал грамматику с языками; иной – политику с обращением. Потом был спор, какая пища здоровее, какое вино полезнее. Наконец, самый пламень загудел о причине, погубившей республику Афинскую, плодородную мать ученых людей. Много врали и о богине Минерве, которой посвящен был город Афинский[397]397
  Сковорода несколько неточно выражается. Градозаступницей Афин считалась богиня Афина, в честь которой там был сооружен храм. Минерва – римская богиня, соответствовавшая греческой Афине. – 416.


[Закрыть]. Однак я не мог ничего понять и пе знаю, почему никакого вкуса не чувствовал. А в любезной моей книжечке, которую всегда с собой ношу, недавно начитал, что счастие ни от наук, ип от чинов, ни от богатства, но единственно зависит оттуда, чтоб охотно отдаться на волю божию. Спе одно может успокоить душу.

Григорий. Как называются те ученые?

Яков. Первый Навал, второй Сомнас, третий Пифи– ков[398]398
  Образы лжеученых, слепых подражателей, неспособных постичь сущность вещей. Имена эти со значением: Навал – плавающий, Сомнае – сонный. Пнфиков – обезьяна, подражатель (от греч. Шйтрсо—417.


[Закрыть], люди славно ученые, а прочих не знаю.

Григорий. Как же ты не мог ничего понять?

Яков. Сему я и сам дивлюсь. Одно только то знаю, что слушать их вовсе мепя не позывало.

Григорий. Разве они о Минерве говорили без Минервы? Так побеседуем же сами о драгоценнейшем нашем мире бесспорпо и дружелюбно. Раскусим несколько слово спе: «Отдаться в волю божию». А премилосердная мать наша блаженная натура нас, любителей своих, не оставит, руководствуя нашу всю беседу. Вспомните сказанное мною слово спе: «Чем кто согласнее с богом, тем мирнее и счастливее». Сие‑то значпт: «жить по натуре». Кто же не говорит сего: жить по натуре? Но сия ошибка путь есть всей пагубы, если кто, смешав рабскую и господст– венную натуру в одно тождество, вместо прозорливой или божественной избирает себе путеводптельницею скотскую и слепую натуру. Сие есть родное нечестие, неведение о боге, непознанпе пути мирного, шествие путем не– счастпя, ведущим в царство тьмы, в жилище духов беспокойных.

Само сие слово – несчастие – оттуда родилось, что прельщенный человек, пошедший за руководством слепой натуры, ухватился за хвост, минув голову или ту высочайшую часть: «Часть моя ты, господи». Сколько ж мы должны матери нашей Бпблпп? Она непрестанно кладет нам в ушп иное высочайшее некое естество, называя оное началом, оком, отцом, сильным, господом, царем, ангелом совета, духом владычным, страхом путеведущим, вторым человеком, светом, радостпю, веселием, миром и прочее. На скольких местах вопиет нам: «Внемли себе». «Внимай себе крепче…» «Войдпте в храмину вашу…» «Возвратись в дом твой». «Дух божий живет в вас». «Второй человек господь с небес…» И спе‑то есть благовестить мир, возвещать счастия путь, отворять ворота к благоденствию, открывать предводительствующее во всем и недремлющее око, дабы всеусерднейше всяк, тайному мановению блаженного внутри себя духа повинуясь, мог получать наставление, просвещение, кураж и совершение в каждом своем деле, а без его дозволения самого мелочного не начинать действия п самого маленького шага не ступать. Счастлив живущий по воле благого духа! «Господь будет на всех путях твоих». Бедная душа, своими похотямп водимая! «Путь нечестивых погиб». Самое переднее крыльцо и преддверие, вводящее в пагубу, и самая начальная замашка, будто букварь, обучающий нас быть супостатами богу, есть спя:

A. Входить в несродную стать.

Б. Нести должность, природе противную.

B. Обучаться, к чему не рожден.

Г. Дружить с темп, к кому не рожден.

Сии дорожки есть родной несчастпя путь.

Афанасий. А если кто к воровству рожден?

Григорий. Убирайся прочь! Моя речь единственно только касается человеколюбных душ, честных званий и благословенных промысла родов, которых божий и человеческий закон вон из сожительства не изгонит, а составляют они плодоносный церкви, яснее сказать, общества сад, так, как часовую машину своп части. Она в то время порядочное продолжает течение, когда каждый член не только добр, но и сродную себе разлившейся по всему составу должности часть отправляет. И сие‑то есть быть счастливым, познать себя, пли свою природу, взяться за свою долю и пребывать с частпю, себе сродною, от всеобщей должности. Сии должности участия есть благодеяние и услуга. И не дивно, что у древних римлян как должность, так и благодеяние обозначалось сим словом – officium. Самая добрая душа тем беспокойнее и несчастливее живет, чем важнейшую должность несет, если к ней не рождена. Да и как ей не быть несчастною, если потеряла сокровище сие, всего мира дражайшее: «Веселие сердца – жизнь человеку, и радование мужа (есть то) долгоденствие»? (Сирах). Как же не потерять, если вместо услуг обижает друзей и родственников, ближних и дальних, однородных и чужестранных? Как не обижать, если вред приносит обществу? Как не повредить, если худо нести должность? Как не худо, если нет упорной старательности и неутомимого труда? Откуда же уродится труд, если нет охоты и усердия? Где ж возьмешь охоту без природы? Природа есть первоначальная всему причина и самодвижущаяся пружина. Она есть мать охоты.

Охота есть разожженне, склонность и движение. Охота сильнее неволи, по пословице. Она стремится к труду и радуется пм, как сыном свопм. Труд есть живой и неусыпный всей машпны ход потоль, поколь породит совершенное дело, сплетающее творцу своему венец радости. Кратко сказать, природа запаляет к делу и укрепляет в труде, делая труд сладким.

А что ж есть спя природа, если не тот блаженный в человеке дух, о котором бог к Мойсею: «Се я посылаю ангела моего перед лпцом твоим… Внимай себе и послушай его. Не усомнптся, ибо имя мое на нем есть». Великое есть сие дело: «Имя мое на нем есть». Божие имя и естество его есть то же. Того ради велит вникнуть внутрь себя п внимать сему наставнику, ясно все нужное показывающему. Сколько можно догадываться, сей есть тот, кто говорпт: «Без меня не можете творить ничего». II сне‑то есть с богом счастливо вступить в звание, когда человек не по свопм прихотям и не по чужим советам, но, вникнув в самого себя п вняв живущему внутри и зовущему его святому духу, последуя тайному его мановению, принимается и придержится той должности, для которой он в мире родился, самым вышним к тому предопределен.

Не везде лп прпсносущного божиего естества исполнение? Есть он во всяком человеке. Есть и в тебе, и с тобою. Что ж он делает? Послушай Соломона: «Нетленный дух твой во всех есть. Тем же заблуждающих обличаешь и в них же согрешили, вспоминая, учишь, да переменившись от злобы, веруют в тебя, господи». Видишь, что живущее в тебе блаженное естество управляет, будто скотом, твоею природою. Спя слепая натура есть ты ж сам, с прихотями своими. II спе‑то значпт: «Царствие божие внутри вас есть». Оно не ошибается и лучшим путем поведет тебя, разумей, к тому, к чему ты рожден, да будешь для себя п для братпп твоей полезным, нежели чужие советы и собственные твои стремления, о которых написано: «Враги человеку домашние его». А теперь осмотрись, зачем торопишься? Куда забежит твоя необузданность? Зачем хватаешься за должность, не ведая, будешь ли в ней счастливым? Как можно тебе отправить [ее] удачно, не к ней рожденному? Кто может подписаться, что хорошая сия ппща будет в пользу твоего желудка? Не лучше ль сам о сем можешь осведомиться? Справься ж сам с собою.

Узнай себя. Внемли себе п послушай господа своего. Есть в тебе царь твой, отец и наставник. Внимай себе, сыщи его и послушай его. Он один знает, что тебе сродное, то есть полезное. Сам он п поведет к сему, зажжет охоту, закуражпт к труду, увенчает концом п благословением главу твою. Пожалуйста, друг мой, не начинай ничего без сего царя в жпзнп твоей! Чудо, что доселе не могут тебя тронуть спи слова: «Ищите прежде царствпя божиего». Ищи и день, и ночь, вопи: «Да придет царствие твое». А без сего наплюй на все дела твои, сколько ни хорошп они и славны. Все то для тебя'худая пища, что не сродная, хотя бы она и царская. Ах! Где ты мне сыщешь человека, чтоб, избирая стать, сказал: «Да будет воля твоя!» Сей‑то небесный отец, приводя нас по святой своей воле к тому, к чему пас родил, сам и советами утверждает сердце наше, ежедневно оные, как пищу, в душу нашу посылая. И тогда‑то дело нашей должности имеет свое существо п силу. Если ж постигло уже тебя царствпе божие, взгляни на оное п ужаснись. Проси о оставлении долгов твоих за то, что, похитив высочайшую власть, доселе правил житием твоим по советам слепой твоей натуры, не по руководству царственного естества. Сне есть родное искушение, разумей, мучение твое, рождаемое от лукавого духа, в скотской твоей натуре царствующего.

Не думай никто, будто от нашей воли зависит избрать стать пли должность. Владеет вышний царством человеческим, и блажеп сему истинному царю последующий. Сие‑то есть быть в царствии божием п в счастливой стране твердого мира.

Теперь пришли мне на ум тоскою, скукою, горестью среди изобилия мучащиеся. Сии просят у бога богатства, а пе удовольствия, великолепного стола, но не вкуса, мягкой постели, да не просят сладкого сна, нежной одежды, не сердечного куража, чпна, а не сладчайшей оной кесаря Тита забавы [399]399
  Очевидно, имеются в виду торжества, устраивающиеся в честь побед Титом Флавием Веспасианом. – 420.


[Закрыть]: «О друзья мои! Потерял я депь…» Ах, друг мой! Не проси дождя, по пословице, проси урожаю: бывает, что и дождь вредит плодоносию.

Е р м о л а й. А я вспомнил тех совопросников века сего: «Богословская наука, к чему она? Я‑де не священник и не монах…» Будто не всем нужное душевное спасение и будто спасение и спокойствие сердечное не то же есть.

Яков. А я не могу довольно наудивляться ужасному множеству грешащих противу сего тайнописаного божественного закона.

Не сыщешь столь подлой души нигде, которая не рада бы хоть сегодня взойти и на самое высокое звание, нимало не рассуждая о сродности своей. Сие царствия божиего невежество все сердца помрачило. Без сомнения они уверены, будто счастпе наше к оному какому‑то званию или стати привязано, хотя сто раз слышали о царствии божием, которое, если кто сыскал и повиновался, принявшись за природное звание, тому легко все прочее нужное присовокупляется. А без сего п звание есть не звание. И как быть может званием, если я к оному не зван вышним царством? Как же зван, если не к тому рожден? Божие царство везде присутствует, и счастие во всякой стати живет, если входишь в оное за руководством твоего создателя, на то самое тебя в мир сей произведшего, и во сто раз блаженнее пастух, овец или свиней с природою пасущий, нежели священник, брань противу бога имеющий [400]400
  Намек на сюжет басни о Козленке и Волке, находящейся в конце диалога. – 421.


[Закрыть].

Почему нам столь подлым кажется хлебопашество, что все оного избегаем? Счастлив, кто родился к медицине, к ппктуре [401]401
  Pictura (лат.) – живопись, картина. – 421.


[Закрыть], к архитектуре, к книгам… Я их благословенную, как природную, школу (разумей: праздность, упражнение) благословляю и поздравляю. Радуюсь, если и сам в одной пз сих наук, только бы сие было с богом, упражняюсь.

Но чем несчастнее земледел, если с природою землю пашет? Признаюсь, друзья мои, перед богом и перед вамп, что в самую спю минуту, в которую с вами беседую, брошу нынешнюю мою стать, хотя в ней состарился, и стану последнейшим горшечником, как только почувствую, что доселе находился в ней без природы, имея срод– ность к гончарному делу. Поверьте, что с богом будет мне во сто раз и веселее, и удачнее лепить одни глиняные сковороды, нежели писать без натуры. Но доселе чувствую, что удержпвает меня в сем состоянии нетленная рука вечного. Лобызаю оную и ей последую. Презираю всех посторонних советников бессоветие. И если бы я их слушал, давно бы сделался врагом господу моему. А ныне раб его есмь.

Лонгин. Я, напротив того, с удовольствием удивляюсь, сколь сладок труждающемуся труд, если он природный. С какпм весельем гонпт зайца борзая собака! Какой восторг, как только дан сигнал к ловле! Сколько услаждается трудом пчела в собирании меда! За мед ее умерщвляют, но она трудпться не перестанет, пока жпва. Сладок ей, как мед, и слаще сотов труд. К нему она родилась. О боже мой! Сколь сладкий самый горький труд с тобою.

Григорий. Некоторый молодчик был моим учеником. Детина подлинно рожден к человеколюбию и дружбе, рожден все честное слышать и делать. Но не рожден быть студентом. С удивлением сожалел я о его остолбене– лости. Но как только он отрешился к механике, так вдруг всех удивил своим понятием без всякого руководителя.

Мертвая совсем душа человеческая, не отрешенная к природному своему делу, подобна мутной п смердящей воде, в тесноте заключенной. Внушал я сие непрестанно молодцам, дабы испытывали свою природу. Жалко, что заблаговременнее отцы не печатлеют сего в сердце сыновьям своим. Отсюда‑то бывает, что воинскую роту ведет тот, кто должен был сидеть в оркестре.

Афанаспй. Как же не наживать можно шляхетство и соблюсти грунт?

Григорий. Хватаешься за хвост, не за голову. Сказываю, если хочешь, чтоб сын твой куражно и удачно отправлял должность, ты долженствуешь ему способствовать в выборе сродного качествам его звания. Сто срод– ностей, сто званий, а все почтенные, как законные.

Разве не знаешь, что грунт от честно носимой должности – не она от грунта зависит? II не видишь, что низкое звание часто приобретает грунт, а высшее теряет?

Не смотри, что выше и пнже, что виднее и не знатнее, богаче и беднее, но смотри то, что тебе сродное. Раз уже сказано, что без сродности все ничто…

Если кто владеющий грунтом живет счастливо – не потому счастлив, что владеет им: счастие к грунту не привязано.

Но что владеет по сродностн, то разуметь должно о всех внешностей родах. Все ж то внешность, что находится вне человека: грунт, семья, чип и прочее. Чего хочешь, ищи, но не потеряй мира. Шляхетный список вне тебя находится, а ты вне его быть можешь счастливым.

Он без мира ничто, а мир без него нечтось, без чего нельзя быть счастливым и в самом эдемском рае. Разве чаешь сыскать рай вне бога, а бога вне души твоей? Счастие твое, и мир твой, и рай твой, и бог твой внутри тебя есть. Он о тебе, в тебе же находясь, номышляет, наставляя к тому, что прежде всех для самого тебя есть полезное, разумей: честное п благоприличное. А ты смотри, чтоб бог твой был всегда с тобою. Будет же с тобою, если ты с ним будешь. А конечно, будешь с ним, если, примирившись, задружпшь с пресладким сим и блаженным духом. Дружба и отдаленного сопрягает. Вражда и близко сущего удаляет. С природою жить и с богом быть есть то же; жизнь и дело есть то же.

Слыхал я мальчиком, что на европейские берега выбросила буря дикого человека, оленьею кожею обшитого, с такою же лодочкою. Окружил сие чудо народ. Удивляется, соболезнует, приятствует. Предлагает немому гостю разные роды изрядной пищи, но он ничего не касается, сидит, будто мертв. А наконец, как только усмотрел предложенные плоды, тотчас задрожал к ним и воскрес. Сей есть родной образ верной господу своему души в выборе звания.

JI о н г и н. Живо мне представляются два человека, одно п то же дело делающие. Но от сей души родится приятное, а от той неприятное дело. Сей самою ничтожною услугою веселит, а тот дорогим подарком огорчает. От сей персоны досада, насмешка и самое пуганье некоторую в себе утаивает приятность, а от другой – самая ласковость тайною дышит противностью. Сего хула вкуснее того хвалы…

Чудо! Шпло, как прптчу говорят, бреет, а бритва не берет. Что за чудо? Сие чудо есть божие. Он один тайная пружина всему сему. Все действительным, все приятным, все благоприличным делает одно только повиновение сокровенной его в человеке силе. А противление святому сему все действующему духу все уничтожает. По сей‑то причине искусный врач неудачно лечит. Знающий учитель без успеха учит. Ученый проповедник без вкуса говорпт. С прпппсью подьячий без правды правду пишет. Перевравший Библию студент без соли вкушает. Истощивший в пиктуре век без натуры подражает натуре. Во всех сих всегда недостает нечтось. Но сие нечтось есть всему глава и конечная красота десницы божией, всякое дело совершающей. Кратко притчею сказать: «Совсем телега, кроме колес». И не без толку сделали лаконцы [402]402
  Лаконцы – жители Лаконии, местности на ю. – в. Пелопонес– са. – 424.


[Закрыть]. Они полезнейший для общества вымысел, из уст плутовских происшедший, отбросили, а приняли пз уст добросердпого гражданина, который, по прошению сейма, то же самое своим языком высказал.

Самое изрядное дело, без сродности деемое, теряет свою честь и цену так, как хорошая пища делается гадкою, приемлемая из урынала. Спе внушает предревняя старинных веков пословица оная: «От врагов и дары – не дары». И слаще меда спя русская притча: «Где был? – У друга. – Что пил? – Воду, слаще неприятельского меду». И подлинно, самая мелкая услуга есть милая и чувствительная, от природы, как от неисчерпаемого родника сердечного, исходящая. Вспомните поселянина, поднесшего прпгорстью из источника воду проезжающему персидскому монарху! Вспомните, чему мы недавно смеялись, – мужичка Конона репе, принесенной в дар Людовику XII, королю французскому! [403]403
  Очевидно, одна из лубочных картин, популярных в XVIII в.


[Закрыть]. Сколько сии монархи веселились грубою сею, но усердною простотою! Зачем же окаеваешь себя, о маловерная душа, когда твой отец небесный родил тебя или земледелом, или горшечником, или бандуристом? Зачем не последуешь званию его, уклоняясь в высшее, но не тебе сродное? Конечно, не разумеешь, что для тебя в тысячу раз счастливее в сей незнатной низкости жить с богом твоим, нежели без него находиться в числе военачальников или первосвященников? Неужель ты доселе не приметил, счастпе твое где живет? Нет его нигде, но везде оно есть. Пожалуйста, чувствуй, что разумным и добрым сердцам гораздо мплее и почтеннее природный и честный сапожник, нежели беспрпродный статский советник. Какая польза, если имя твое в тленном списке напечатано, а дух пстпны, спдящпй и судящий во внутренностях твоих, не одобряет и не зрит на лицо, но на твое сердце?

Останься ж в природном твоем звании, сколько оно нп подлое. Лучше тебе попрощаться с огромными хоромами, с пространными грунтами, с великолепными названиями, нежели расстаться с душевным мпром, сделав через сопротивление твое внутренним себе неприятелем так чудного, сильного и непобедимого духа, самые ливанские кедры стирающего.

Несколько окрухов и крупиц из языческого богословия

Яков. Позволите ли нечто предложить на стол из языческих закромов?

Григорий. Представь, только бы не было идоло– жертвенное.

Лонгин. Смотри, чтоб не смердело духом, Христо– вому благовонию противным. Спе‑то значит у Павла бесовская трапеза.

Афанасий. Возможно ли, чтоб пища не была скверная, если она от языческого стола?

Ермолай. А я верую, что она перестанет быть скверною, если господь освятить оную соблаговолит. Все то святое, что доброе. Все то доброе, что господу приносится. Все то господне, духу страха божиего и царствию его не противостоящее. Если ж сам господь освятил, то кто дерзнет сквернить? Давай сюда! Я прежде всех начну кушать с господом и перед господом, нимало не боясь Мойсеевои угрозы. «Истина есть господня, не бесовская».

Яков. Предлагаемое мною не только не восстает против господа, но сверх того стоит за ним.

Лонгин. Разве ж ты позабыл, что всяк, кто не против нас, по нас есть? – сказывает истина. И кто дает быть пророками?.. «Разве иудеев только бог?» «Ей, и язычников». Дышит везде живущий во всех дух господен, и блажен послушающпй его. Сие‑то значит похищенное у язычников золото посвящать в храм господу. И не меньше богу любезный римский капитан Корнилий [404]404
  Это имя упоминается в Библии, в «Деяниях св. апостолов».


[Закрыть], как самый иудей, втайне обрезан по сердцу, омыт по смыслу.

Яков. Мне кажется, что спя божественная в человеке сила, побуждающая его к сродности, называлась у древнпх египтян Испс[405]405
  Греческая транскрипция имени Нзиды, древней египетской богини мудрости. Сковорода устанавливает связь египетской, греческой и римской мифологии. – 425.


[Закрыть], Isis, у эллинов —'Afhjva, Athena, у римлян – Minerva, сиречь natura. Природа на– зывалася Tevios, genius – ангел природы, назывался тож Ого;– бог.

Афанасий. А почему называлась Минервою?

Яков. Не знаю, а только думаю потому, что Минерва был человек (мужчина или женщина) к тому рожден, чтоб мог для себя и для своей братии хорошо научиться знать, где обитает счастие. Сему научившийся назывался у эллинов гиосшха^, eudemon, то есть хорошо знающий, а благополучие – si>5aip. Gvta. Протпвное ж сему – какодемон, какодемонна, у рпмлян сей хорошо знающий, кажется, назывался divini juris peritus, то есть хорошо знающий божие право. Что же присносущное величество божие его именем означалось, спе, думаю, сделано для любви к нему п почтения, дабы через любезного человека имя означить вселюбезнейгаего, приводящего к счастию и таящегося в каждом человеке божпего духа, который собственного пменп для себя не имеет и с которым неразрывная была дружба Мпнервы. Сего духа, еслп кто, не слушая, принимался за дело, о сем у язычников была пословица: Invita Minerva [406]406
  Без благоволения Минервы, т. е. без природной склонности. – 426.


[Закрыть]– «без благоволения Минервы», а у нас говорят: «Без бога». И первёе так го– ворено о науках, потом о всем, даже о самом мелочном деле. Если кто без природы сунулся во врачебную науку пли в музыку, говорили: Invito Apollone; iratis Musis – «без благоволения Аполлонова», «без милостп Муз».

Если кто обращался в купечестве – «без дозволенпя Меркурпевого» [407]407
  Меркурий – в римской мифологии считался богом торговли и покровителем купечества. – 426.


[Закрыть].

Если обитал в прекрасных рощах, на полях, на холмах и горах, прп чистых реках и прозрачных псточнпках, уединяясь в лесах, и в шумящих птичьим пением садах, избегая человеческого сожительства и брачного союза, но без бога, говорили: «Без благословения Дпаны» [408]408
  Диана – в римской мифологии считалась богиней брака, животных и охоты. Очевидно, Сковорода намекает на собственный образ жизни. – 426.


[Закрыть].

Сколько должностей, столько сродностей. Сии разные к различным должностям божественные побуждения означались у них разными разных людей именами, своп– ми сродностямп прославившихся. Однак все сии дарования столь различные один и тот же дух святой действует. Так, как, например, в музыкальном органе один воздух разные через различные трубки голоса производит пли как в человеческом теле один ум, однак разно по рассуждению разных частей действует.

Афанасий. По моему мнению, не очень плохо пз языческого навоза собираешь золото. Часто загребается в горничном соре монета царская, а родник здоровейшей воды грязью затаскивается.

Яков. Ведь басня о исполинах, воздвигших брань против бога, всем знакома [409]409
  Речь идет о мифе, рассказывающем о титанах, восставших против Зевса и сброшенных последним в Аид. – 426.


[Закрыть]. Но она не перстом ли показывает на тех смельчаков, которые дерзновеннее и упрямее духу божественному сопротивляются, устремляясь с отчаянным упорством к великому, но совсем природе их це благоприличному званию?

Сие сколь смердит богомерзостью и нечестием, столь, напротив того, благословенное господом дело, будто полная роза п благовонный ландыш, сокровенною дышит красотою.

Сия красота называлась у древних препон – decorum, то есть благолепие, благоприличностъ, всю тварь и всякое дело осуществляющая, но никоим человеческим правилам не подлежащая, а единственно от царствия божиего зависящая. И кто может человека наставить к тому, к чему сам бог преградил ему путь?

Отсюда, думаю, родился у них чудный сей философский догмат: " O^i ji&vov dqa&ov то xodov, то есть «Доброта живет в одной красоте». Отсюда у них же следующая пословица: " Ojjloiov -ро<; 6p. oiov a^st freoc; – «подобного к подобному ведет бог». Она учит, что не только звания, но и высокостепенной дружбы избрание не от нас, а зависит от вышнего определения. Наше только дело узнать себя и справиться, в какую должность и с кем обращение иметь мы родились. И как сродность к званию, так и склонность к дружбе ни куплею, ни просьбою, нп насилием не достается, но сей есть дар духа святого, все по своему благоволению разделяющего; и последующий благому сему духу человек каждое звание хвалит, но принимается за сродное; всякому доброжелательствует, но дружпт с теми, к кому особое святого духа чувствует прпвлекание. Сему верному наставнику столь усердно последовал Сократ, что и в самых мелочах его советов придерживался[410]410
  Сведение о том, что Сократ в своих поступках руководствовался указаниями внутреннего гения, имеется в Плутарховой биографии ученика Сократа – полководца Алкнвнада. Вообще же о «гении» Сократа, который якобы предостерегал его от дурных поступков, в древности писалось много. – 427.


[Закрыть]. Я вам недавно рассказывал, каким образом сей муж, выйдя из гостей, вернулся из переулка и пошел домой другою улицею, по одному только внутреннему мановенпю, ничего не предвидя.