Текст книги "Сочинения в двух томах"

Автор книги: Григорий Сковорода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 60 страниц)

К РАЗНЫМ ЛИЦАМ

93

К Иоилю [1108]1108
  Это одно из наиболее ранних ппсем Г. Сковороды. Оно сохранилось в автографе среди писем М. Ковалинскому, поэтому во всех прежних публикациях давалось как письмо, адресованное ему, несмотря на то что обращение «святой отец» (pater agios) не могло относиться к студенту. Личность адресата и время написания письма установил Л. Махновец (см. Л. Махновецъ. Про хронолопю лнст1в Сковороди. – «Радянське л1тературознавство», 1972, № 10). Иоиль – консисторский нисарь в Переяславе, знакомый Сковороды, нрнятель Гервасия Якубовича (см. «Архив Юго–Западной России», 1864, т. 1, ч. 1, стр. 12). – 297.


[Закрыть]«БОИТСЯ НАРОД…»

Блажен, о блажен,

Кто с самых пелен

Посвятил себя Христове,

День, ночь мыслит в его слове,

Взял иго благое

И бремя легкое,

К сему обвык,

К сему навык,

О жребий сей святой!

Кто сей отведал сласти,

Век в мирское не может пасти, ни!

В наготах, в бедах не скучит,

Ни огнь, ни меч не разлучит;

Вся сладость разводит,

На сердце не всходит

Кроме тому,

Если кому

Дал знать искус драгой. Христос, жизнь моя, Умерший за меня! Должен был тебе начатки Лет моих, даю остатки. Сотри сердца камень, Зажги в нем твой пламень, Да мертв грехам, страстям И плотским сластям, Живу тебе, мой свет. А как от грехов воскресну, Как одену плоть небесну, Ты в меня, я в тебя вселюся, Сладости той насыщуся,

С тобою в беседе, С тобою в совете, Как дня заход, Как утра восход. О! се златых век лет!

То veov eoxiv stos, xat vsa, тгатер ayts, yaips!

«Egti veov то sto<; хаХй;!

Та oftatvs via та vsa тграттв, cptXs!

Таита [isv гиугtat 6 Грт^шр^с;, q> cptX' 'IcotjX.

(JhXsXXtjv 6 veos, ao; traXaio; 8s cpiXos[1109]1109
  Наступил Новый год, радуйся по–новому, святой отец!
  Пусть хорошим будет тебе новый год!
  С новым здоровьем, друг, с новым счастьем!
  Об этом, дорогой Иоиль, молится Григорий,
  Новый любитель эллинов, а твой старый друг (греч.). – 298.


[Закрыть]

94

Достопочтеннейшему во Христе отцу Гервасию [1110]1110
  Гервасию Якубовичу. Как и предыдущее, это письмо также одно из наиболее ранних. За исключением песни, оно написано по–латыни, как и предыдущее, сохранилось среди писем Сковороды к Ковалинскому (ф. 86, № 24, стр. 66—67). Впервые опубликовано Д. Багалеем в издании 1894 г. Его адресат – белгородский архимандрит Гервасий Якубович. Песня эта, по–видимому, не дошла до адресата, поскольку автограф письма оказался у М. Ковалинского. Позднее Сковорода включил ее в стихотворный сборник «Сад божественных песен». – 298.


[Закрыть]Григорий Сковорода желает доброго здоровья!

Ты уже готов к отъезду. Нам кажется, что ты уже отлетаешь. Поэтому в знак сыновней нашей любви к тебе и почтения прими от нас стихотворение, называемое по– гречески апобатерион. Апобатерион происходит от греческого слова airopatvstv, что значит уходить, отъезжать. В нем отъезжающие напутствуются всякими пожеланиями и добрыми предзнаменованиями. Правда, наше стихотворение почти деревенское и простое и написано простонародной речью, но я смело заявляю, что при своей простонародности и примитивности оно искреннее, чистое и непосредственное. Царей и тиранов мы часто против нашей воли восхваляем, но с друзьями положение совершенно другое. Что здесь сказано, внушено не силою, не страхом, но благорасположением. От лести мое сердце не менее далекое, чем Китай от Португалии. Но чего я оправдываюсь? Разве меня кто обвиняет? Как будто я не знаю твоего сердца или своей души! Я знаю, что ты его с удовольствием примешь не потому, что это стихотворение, не потому, что оно обращено к тебе, а потому, что оно исходит от меня, которого ты не ненавидишь, чтобы не сказать – любишь. Мы в настоящей нашей тоске по тебе утешаемся этой песенкой, распеваемой под звуки кифары или лиры. И в дальнейшем, когда эта тоска возрастет от разлуки с тобой, будем смягчать ее тем же способом, пока…

Боги, может быть, дадут возможность увидеться с тобою.

Если же вышним будет угодно другое, мы, однако, верно будем хранить память о тебе.

Прими то, чем всегда оканчивается письмо, чего не лишен и тот, кто тебе его посылает: здоровья! 1758 г., августа 22, из деревни Кавраи

R EVER END ISSIMO SACRO SANCTO IN CHR1STO PATRE GERVASIO CARMEN APOBATERION [1111]1111
  Преподобному во Христе отцу Гервасию (лат.). – 299.


[Закрыть], ИЛИ

ОТХОДНАЯ ПЕСНЬ

Едешь, хочешь нас оставить? Едь же весел, целый, здравый, Будь тебе ветры погодны, Тихи, жарки, не холодны; Счастливый твой путь Везде отсель будь! Путние исчезните страхи, Лягте, подорожны прахи, Скоропослушные кони Да несут, как по долони, Счастливым следом, Как гладеньким льдом! Облака, пройдите вы, неверны! Г1е сольете дождей чрезмерных! Жар не обожги полуденный, Светом луны озаренный; Счастливо сей путь Повсюду в ночь будь! Тот твои управит ноги, Кто дал землю и дороги, Бодро сидяще высоко, Путь твой хранящее око. Счастит сей отход Благословит вход! Здравствуй сторона счастлива! Примешь мужа добротлпва. Брось завистливые нравы! Верен есть познавий.

Счастлив на степень, Конец на блажен!

К Кириллу [1112]1112
  Кириллу – Ф. Ляшевецкому (1761 г.). Автограф письма сохранился среди писем М. Ковалинского (ф. 86, № 24). Впервые опубликовано Д. Багалеем в издании 1894 г. на языке оригинала (на латыни). Кирилл – это монашеское имя Федора Ляшевецкого, друга и земляка Сковороды, настоятеля Троице–Сергиевой лавры, впоследствии Воронежского и Черниговского епископа. В 1755 г. Сковорода посетил Тропце–Сергпеву лавру и получил от Кирилла приглашение стать преподавателем семинарии. – 300.


[Закрыть]

rvTjSie [1113]1113
  Истинный (греч.). – 300.


[Закрыть] друг, очаровательный Кирилл!

Как? Ты не можешь поверить, чтобы у меня для тебя недоставало слов? Недостает. Однако я решил немного поболтать с Кириллом. Мы послали тебе одно вслед за другим три письмеца, в которых не было, как говорится, ничего священного, кроме обычных пустяков, кроме ничтожных безделиц. Чего иного должен ты ожидать от того, кто всего себя навсегда посвятил музам, как не то, что имеет отношение исключительно к совершенству души? Ты говоришь, что я обещаю чудесное. Так оно и есть, мой друг, если ты посмотришь на мою душу и желания, хотя не всегда желаемое осуществляется. Что касается меня, то пусть другие заботятся о золоте, о почестях, о сардана– паловых пирах [1114]1114
  Сардаиапал – последний ассирийский царь, прославившийся любовью к роскоши, пышными пирами и изнеженностью. Его образ вошел в литературу благодаря философам–киникам, с наследием которых Сковорода был хорошо знаком. – 300.


[Закрыть] и низменных наслаждениях; пусть ищут они народного расположения, славы, благоволения вельмож; пусть получат они эти, как они думают, сокровища, я им не завидую, лишь бы у меня были духовные богатства, и тот хлеб духовный, и та одежда, без которой нельзя войти в весьма украшенный чертог жениха. Все мои силы, всю свою волю я сюда направляю: да удалится всякая плоть! Павел возглашает: xi rcdvxa вС^исш^, ха! f^oojxai Ex6j3aXa elvai, tva Xpiaxov хгрЦаю [1115]1115
  «Я все претерпел и считаю это безделицей, лишь бы обрести Христа» (греч.). – 300.


[Закрыть]. Я также крпчу: 8twxu> 8s ei xat xaxaXa(3iD[1116]1116
  «Стремлюсь, может быть, достигну» (греч.). – 300.


[Закрыть].

Однако в великом достаточно и желать.

Но ты желаешь, чтоб я яснее показал свою душу? Изволь: я все оставляю и оставил, имея в виду в течение всей своей жизни делать только одно: понять, что такое смерть Христа, что означает воскресение. Ибо никто не может воскреснуть с Христом, если прежде не умрет с ним. Ты скажешь: подлинно ты медлителен, если ты до сих пор не знаешь, что такое воскресение и смерть господа, тогда как это известно женщинам, детям, всем и каждому. Конечно, это так, мой Кирилл: я медлителен и вял вместе с Павлом, который поет: xa rcxvxa ё-^илш&т^ хоо fvajvat aaxov xai xtjv Suvajitv zr^ avaoxdaecoi; aaxou xai x*r]v xotvomav xojv TCa9ir](jt, a: x(ov auxou[1117]1117
  «Я все претерпел, чтобы познать его, силу его воскресения и удел его страдании» (греч.). – 300.


[Закрыть]. Какое это имеет значение? Взвесь, о чем он говорит. Что значит ^vomt auxov, xat xtjV Suvajxtv xyjs avaaxaaetoi; auxoa[1118]1118
  «Познать его и силу его воскресения» (греч.). – 300.


[Закрыть]? Если не познать Христа и силу воскресения его? О, жалкая тупость наша!

Мы воображаем, что находимся в крепости Священного писания, и, может быть, не знаем, что такое быть крещеным, что значит вкушать от священной трапезы. Если это по своему буквальному смыслу, как обычно думают, понятно, то к чему было говорить о таинствах? Разве не глупо непонятным и тайным называть то, что всем ясно, даже простецу? Древние фарисеи и книжники обольщали себя тем, что понимают закон Мойсея, и, однако, были названы Христом слепыми. TU *уар ерш vouv xupiou? [1119]1119
  «Ибо кто узнал разум господен?» (греч.). – 301.


[Закрыть]Это действительно говорит Павел о Священном писании, в котором разум божий скрывается, закрыт, недоступен, запечатлен. И кто же снимет печать?

Вот ты слышишь, мой дражайший Кирилл, что имеет в виду, к чему стремится и чего желает моя душа, чтобы тебе не спрашивать о том, чем я занимаюсь. Но узнай о том, что меня особенно поразило в Сенеке, навостри уши. Ты делаешь самое лучшее и для тебя спасительное дело, если, как ты пишешь, твердо идешь по пути здравого разума: как глупо выпрашивать то, чего можешь сам достигнуть. Не требуется воздевать к небу руки, не нужно упрашивать стража храма допустить нас до ушей статуи, дабы нас могли лучше слышать. Бог подле тебя с тобою есть, в тебе есть. «Я так говорю, Люцилий; внутри нас находится священный дух, наблюдатель и страж наших зол и благ: как мы с ним обращаемся, так и он обращается с нами. Добрый муж без бога – никто» [1120]1120
  Цитата взята из книги Сенеки «Письма к Луцилию» (41, 1—2), написанной в 63—64 гг. н. э. (см. «Антология мировой философии» в четырех томах, т. 1., ч. 1. М., «Мысль», 1969, стр. 508). – 301.


[Закрыть]. О Кирилл! Не кажется ли тебе это громом с третьего неба? Не из того ли это числа, что людям, то есть преданным плоти и миру, нельзя сообщать? Вот моя беседа. Будь здоров и воздай мне любовью за мою любовь!

Июля 19, в Старице

96

К Ф. А. Жебокрицкому[1121]1121
  Ф. А. Жебокрицкому. Написано в 1764 г. Автограф письма сохранился в собрании М. Ковалипского (ф. 86, № 24, л. 105). Письмо впервые опубликовано Д. И. Багалеем. Кто такой Ф. Же– бокрицкий, установить не удалось. В письме говорится и о других письмах Сковороды этому адресату. – 301.


[Закрыть]

Дражайший юноша, мой Федор!

Сегодня ты напрасно бы стал ждать от меня чего‑либо другого, кроме пустяков. Во–первых, я занят, и, затем, ум мой не так настроен. К тому же, пока я это спокойно пишу, один болтун мелет мне в ухо всякий вздор, несмотря на мое негодование и мою занятость, и нет Аполлона, который бы меня от него защитил, как он защитил Горация [1122]1122
  В древности считалось, что Аполлон отвращает от человека всякие несчастия и защищает его. – 302.


[Закрыть]. Поздно вечером Гриша возвестил, что есть сообщение – на следующий день рано утром он должен отправиться. Вопреки моему каждодневному обыкновению я при свете лампы приготовил два письма. Ибо и ночь теперь коротка, и глазами я страдаю, и имею обыкновение, и вынужден вставать рано. Почему ты до сих пор молчишь? Что касается меня, то я ранее писал тебе, если с луч… Если ты болеешь телом, люди тебя назовут несчастным, но не я. Если ты твердо идешь путем, которым начал идти, то, по нашему расчету, ты блажен. Иди, следуй, смотри по сторонам, смотри вперед, ищи, стучись, настаивай, но упорно и настойчиво: царство небесное, как девственность, любит, чтобы его брали силой. Кто‑нибудь ослабевает? – Ты укрепляйся. Кто‑нибудь оскорбляется? – Сноси обиду. Кто‑нибудь приходит в отчаяние? – Твердо держись за якорь. О, счастлив тот, кто вступил на путь too xupioo[1123]1123
  Господа (греч.). – 302.


[Закрыть]. Но трижды, четырежды блажен тот, кто упорно по нему следует. Одна i utcojjlovt] [1124]1124
  Стойкость (греч.). – 302.


[Закрыть] примет награду венца. Одна, но, увы, почти никто подлинно и серьезно не следует по этой направляющей линии. Ни один философ, ни один художник так не одинок, так не предоставлен самому себе, как тот, который учит о вечной жизни. Появление такого t3xtovo; [1125]1125
  Строителя (греч.). – 302.


[Закрыть] мир осмеивает, мудрецы называют глупым, монахи под маской благочестия преследуют, еретики, хитро перетолковывая, опровергают, юноши избегают, старики гнушаются, цари притесняют, бедные презирают; и не кажется ли он тебе каким‑то шутовским царем? Но он знает своих и знает, для кого он воскресает. Какой бесчестный человек не видит его живым? Но кто, кроме избранных, видит его воскресшим? /О глубина и проч.^, и проч. Но будь здоров, мой дражайший!

Твой во господе Григорий Сковорода 22 апреля, из Харькова

97

К Василию Максимовичу[1126]1126
  Автограф письма Василию Максимовичу сохранился в собрании М. Ковалинского. Известны и копии с него. Впервые опубликовано Д. И. Багалеем в издании 1894 г. Фамилию и личность адресата установить не удалось. Не знал его и М. Ковалинский, который использовал письмо при написании биографии Сковороды. Письмо является важным источником характеристики философских взглядов Сковороды. – 302.


[Закрыть]

Любезный друг Василий Максимович!

Слава человеку неоцененное есть сокровище. Справедливо мы делаем, что богатство, честно собранное, сохраняем или похищенное выискиваем. Та же справедливость требует от нас, дабы мы честными делами наживали и сохраняли себе славу, а похищенную клеветничьими когтями опять возвратить себе старались. Вы, друг мой, думаю, поверите, сколь злобных я имею оглагольников. Если бы они обычные мне беззакония приписывали, сносно бы было. Но сии немилосердники столь неограниченным ды– шут на меня языковредием, что кроме чрезвычайной моих нравов порчи, от них проповедуемой, делают меня душегу– бителем, или еретиком, и по сей причине запрещают под– командным своим слушать мои разговоры. Сего я не терпя, сделал краткое очищение, которое Вам, другу моему, посылаю. Оно хотя лаятельных их челюстей заградить не может, однако, думаю, понесколько сделает косноязычными, дабы незлобивые и правые сердца меньше от сего соблазнов претерпевали.

Друг Ваш Григорий Сковорода

Во–первых, говоря, будто я некоторым молодцам внушал, что сия или другая какая человеческой жизни стать вредна и неблагополучна и, напротив того, некоторым статьям существенное приписывал блаженство. Но можно ли мне быть столь безумного и вредного мнения? Которые внутренне меня спознали, те довольно уверены, что я о сем имею мнение с Максимом Святым [1127]1127
  Максим Исповедник (582—662) – один из отцов церкви, философ, знаток Платона, Аристотеля и неоплатоников. – 303.


[Закрыть]. Он говорит, что нет нигде злости, ни в чем, никогда. Как же так, если видим, что почти везде одна злость? Он учит, что злость не что иное, только те ж от бога созданные благие вещи, приведенные кем‑то в беспорядок. Вот, например, наложил кто на голову сапог, а на ноги шапку. Беспорядок зол подлинно, но, чтоб шапка или сапоги жизни человеческой не полезны были, кто скажет? А сколько я приметил, то сей беспорядок по большей части зависит от рассуждения времени, места, меры и персоны. Например, в горячий летний полдень без достойного резона шубу таскать; заснул ли кто безвременно и безмерно или не на месте, хулы достойна непорядочность, но не сон или гнев; все бо есть благое. И разве я не понимаю, что мудрые люди житие человеческое уподобили комедиальным играм? Можно сказать, что ты этой персоны по природе удачно представить в театре не можешь. Но можно ли сказать, что та или другая персона комедии вредна, если благоразумной сочинитель ее определил? И великие персоны, и подлые маски в важной сей жития нашего комедии премудрый творец определил. Рассуждая свойство чьей природы, могу я сказать, что ты, например, гадлив, жалостлив, робок, лекарем или поваром тебе быть неудачно. Но когда я кому говорил, что лечебная наука и поваренное мастерство вредные? Многократно я говаривал, что тебе или тому быть священником или монахом не по природе, но, чтоб сказал, что священство или монашество – стать вредна, никогда сего не было. Кто по натуре своей хлопотлив и ретив, такому можно сказать, чтоб быть градоначальником берегся, где беспрестанные оказии ко гневу и ко вздорам. Но могу ли помыслить, чтоб своевольству людскому командиры надобны не были? Помилуйте меня! Не столь я подлого родился понятия, чтоб ниспуститься в толикие сумасброды. Многие меня называют разумным человеком, но такие рассуждения не могут прийти, разве в бешеную голову.

Если ж я правдоподобные и незлобивые сердца уверить возмогу в сем, что мне какую‑либо стать жития существенно называть вредною никогда на ум не всходило и что я учил всегда осматриваться на свою природу, кратко сказать, познать себя самого, к чему он рожден, ибо никого бог не обидел. Теперь я тем же истину любящим умам на рассуждение оставляю – за сие я хулы или хвалы достоин? Только покорнейше прошу сие взять в рассуждение, откуда меж народом такие непорядки, смятения и беспокойства? Не оттуда ли, что многие, по пословице, не родились к священству, да повлезали в ризы и, не будучи грибами, повлезали в кузов? По сей то причине делается, что иных священство ублажило, а многих окаянными поделало. Отсюда делается, что и самая подлая стать бывает человеку причиною счастия, если она ему природна. Если право и хорошо всяк свою персону представляет, откуда толикое смятение в театре? Оттуда, без сомнения, что неудачно, а неудачно беспрекословие от того, что природе его несогласно, ему вредно и обществу непрочно. Многие изрядные были бы купцы или пахари, если б не принялись за противную их природе стать. Иные были бы искусные стряпчие, если бы в монашество не встряли, в котором один с природою борющийся больше наделает соблазнов, нежели пять честных могут загладить, как обыкновенно бывает в комедиях. Вот мое мнение и намерение, для чего я всегда наставлял советоваться молодым людям со своею природою, чтоб они на театре жизни нашей могли наблюдать благопристойность, искусным актерам, приличную. А если кто по случаю надел маску, не совсем его натуре приличную, дабы, сколь возможно удачно, в оной и без соблазнов поступал и чтоб хотя по некоторой части жалобы меж народом и роптания перед богом о состоянии своем уменьшились. Я бы сам сегодня же бросил мое состояние и вступил бы в иное, если б не чувствовал, что хлопотливая моя и меланхоличная природа к самой подлой приватной и уединенной маске способна, в которой если не могу ни в чем любезному отечеству услужить, то по крайней мере всеми силами стараться стану не быть никому ни в чем вредным.

Есть еще одна клевета, важнейшая прочих поговоров, а именно: говорят, будто я охуждаю употребление мяса и вина. И сия есть точно ересь манихейская, давно уж проклята от святых соборов [1128]1128
  Сковорода отвергает обвинение в манихействе, которое выдвигали против него церковники. Манихейство – религиозное учение, основанное легендарным персидским мудрецом Мани. Манихейство сочетало в себе элементы христианства с элементами религии древних персов, получило широкое распространение в Римской империи в III‑X вв. Как ересь манихейство жестоко преследовав лось христианской церковью. И хотя сам Сковорода отвергал свою причастность к этому учению, определенные стороны его учения, несомненно, перекликаются с манихейской ересью. – 305.


[Закрыть]. Иные приписывают мне и то, будто золото, серебро, дорогие одежды и прочее сим подобное сами по себе вредными и негодными называю. Се слыша, смеются те, которые сердце мое знают. Правда, что было время и теперь бывает, что я для внутренней моей экономии воздерживаюсь в дозволенные дни иногда от мя– сояствия и от вина. Но потому ли лекарь охуждает, например, чеснок, когда велит поудержаться, если жар кому вредный вступил в глаза? Ибо то известно, что все благо– сотворенные от всещедрого творца вещи не всем и не всегда бывают по случившимся обстоятельствам полезны. Правда, что я некоторым советовал, чтоб они с опаской поступали с вином и мясом, а иногда совсем их от того отводил, рассуждая горячую их молодость, но, когда отец у мл а до летнего сынишки вырывает из рук нож и не дает ему употреблять оружейного пороху, сам между тем сими пользуясь, не ясно ли показывает, что они еще не доросли до того, чтоб могли обладать сими вещами и обращать в свою пользу, к которой они и изобретены? Вот откуда меня почли за Манихеева ученика.

Подлинно всякий род пищи и пития полезен и добр есть, но рассуждать надобно время, место, меру и персону. И не бедствие ли было бы, смешанное со смехом, если бы кто в колыбели лежащему младенцу налил сосать острого уксусу, а восьмилетнему мальчику рюмку крепкой водки налил, но вернувшемуся с охоты кавалеру или озябшему от многолетствия старику поднес сладкого молока? А как неправильно почли меня за Манихея, так и не по заслуге моей и за богатствоненавистника и человеконенавистника, то есть избегающего людского сообщества, почитают.

Когда бог определил мне в подлой маске обращаться в театре, то уже должно и в уборе, и в обращении с достойными людьми наблюдать благопристойность и всегда помнить свою перед другими ничтожность. Сие я сам наблюдать стараясь, и прочим то ж делать советовал и отсюда попал в оклеветания, от которых если помощью благоразумных и милосердных сердец, хотя по некоей части, освобожден буду, то невинность моя, безопаснейшею от сих немилосердных угрызателей сделавшись, латвее исполнить возможет заповедь господню: «Любите врагов ваших» и проч.

98

К Иову [Базилевичу][1129]1129
  Письмо Иову Базилевичу обнаружено в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова–Щедрина (фонд Титова, № 1395). Впервые опубликовано П. Поповым в сборнике «Радянське л1тера– турознавство» (1955, № 18). Иов Базилевич – с 1763 г. ректор Харьковского коллегиума, где в то время работал Сковорода. – 306.


[Закрыть]

В письме Вашего высокопреподобия к отцу Иосифу приписанный и мне поклон уничтожил мое о Вашем ко мне сердце сомнение. И я не почитаю Вас из числа тех, кои устами своими благословят, а сердцем клянут.

И подлинно благородной душе знать свойственно, хоть ненавидеть кого, да явно, а не прикрывать благосклонным лицом своего неблаговоления, что природное рабским сердцам, на лицемерие и ложь родившимся.

Поздравляю ж Вас с не совсем еще минувшим праздником, а паче с пожеланным отсутствием его высокопреподобия достойнопочтенного нового святогорского игумена отца Кордета [1130]1130
  Лаврентий Кордет – с 1758 г. префект Харьковского коллегиума, профессор философии, человек прогрессивных убеждений, широких и глубоких научных интересов. – 306.


[Закрыть].

Думаю, что всяк честный ученик поболит сердцем о лишении такого и толикого члена. Но что делать? Сего требовали мужа сего толикие заслуги.

…Непрестанно в школах, храмах проповедовал, наставлял непросвещенную и мирскими мнениями ослепленную юность студенческую словом и житием и, будучи родне– хонький ученик любви насадителя Христа, везде и всегда, как гром, гремел о согласии и конкордии, наипаче в компаниях.

Что меня касается, то я сего чистосердечного мужа уподобил бы святому пророку Ионе, какой извержен в демон– строительные волны, целому училищному кораблю бла– готишие, а его рулевому породил облегчение. Ибо он, кроме того, есть весьма 6 oixovop‑ixo? avVjp[1131]1131
  Сведущий в экономике муж (греч.). – 306.


[Закрыть], при том смыслит арифметику xal та feofpacpixa [1132]1132
  И географию (греч.). – 306.


[Закрыть], кратко сказать, xal таТ<; {j, ouaai<; xai ааа iroXuTrpa^oauvaK; тсвсрохак;[1133]1133
  «Способен и к наукам, и к практическим делам» (греч.). – 306.


[Закрыть] к войне и к покою, к богу и к миру.

Рассевая на все стороны пользу, как солнце лучи, был он и мне 6 3aaavo<;[1134]1134
  Пробным камнем (греч.). – 307.


[Закрыть] к распознанию некоторых людей, которых бы мне никогда не узнать, каковы они, если б не его с ними дружба; ouotov тгро^ ojaoiov a^ei 6 [1135]1135
  «Подобное к подобному ведет бог» (греч.). – 307.


[Закрыть].

О философских его субтильностях, даже до четвертого неба проницающих, нет чего уже и говорить.

Но кто‑то еще дерзнет в достойное привести окончание господина Барбая? Должен такой быть неотменного того же склада.

Итак, остается Вам молиться, дабы Аполлис, зачавший образ Венеры, сам и дописал.

Впрочем, что надлежит до персоны, у которой веселую речь я мою распростер, то есть до Вас, всегда был и есть почитатель, а доброжелатель и всяким лицам.

Вашего высокопреподобия почитатель и слуга, студент Григорий Сковорода

Апреля 18, 1766, из Должка.

Его высокопреподобию господину отцу архимандриту и ректору Иову, в Харькове, всепочтенно

99[1136]1136
  Письмо публикуется по копии Библиотеки им. В. И. Ленина, (ф. 14, № 782), где оно находится под седьмым номером. Копия сопровождается примечанием: «Спе письмо с Харькова 1772 года, августа, 20–го числа». Л. Махновец считает, что это письмо адресовано Томаре – ученику Сковороды, который в то время служил в Грузии (см. Л. Махновець. Про хронолопю лист1 в Сковороди. – «Радянське л1тературознавство», 1972, № 10, стр. 39). – 307.


[Закрыть]

[К В. С. Томаре]

Не поеду к Вам, потому что меня любите: луна издали светлее, музыка вкуснее, а приятель приятнее. Все то, что вблизи, не столько мило, милее младость, когда миновала, а приблизившаяся старость менее желательна. Что, если есть в нас самих подлая часть, заключаемая теснотою места и времени, разделяемая реками и веками, то, напротив того, есть тут же часть и стихия, нам же подвержена, но владеющая ими. Катон[1137]1137
  Катон Старший – главный собеседник книги Цицерона «О старости». – 307.


[Закрыть] в Цицероновой старости говорит, что тело трудом делается костнее и ленивее, а дух быстропарнее, чем более и далее движимый; для чего ж нельзя по сей же форме вылить, что, чем и по бренному телишку удаленнее от друга, тем ближе сердцем? Сердце его вижу и соединяюся теснее: а Иеремия учит, что точный в человеке человек есть сердце, а не тело стихийное (гл. 17, с. 9). И совершенно человека видит тот, кто видит, и сердце его любит, кто любит мысли его; любить, и вместе быть, и в единстве жить – все то одно. Сие есть истинное собрание и дружество, а не то, чтоб в одних стенах собраться по телесным чучелам, сердцами же разбрестись, желаниями и советами поразишься, как небо от земли; единство ни в телесном подобии, ни в той же статье, ни в сообществе покрова, ни в количестве лет или в ровесничестве, ни в землячестве или одноземстве, ни на небесах, ни на земле, но в сердцах, союзом Христовой философии связанных: «Была в них одна душа» (Деяния). И из‑за гор, и из‑за рек Вас вижу, люблю и почитаю, но вижу душою и люблю ею же. Если любите евангелие – а, конечно, любите, – если любите духа божия, среди сокровеннейших сердца вашего тайностей живущего, сему Вас и Вам подобных поручая, пребываю.

100 [1138]1138
  Письмо публикуется по списку Библиотеки им. В. И. Ленина (ф. 14, № 782), где оно находится под вторым номером. Копии предшествует запись переписчика: «На некоторое сомнение, письмо писано Якову Ивановичу Долганскому». Я. И. Долганский – художник из г. Острогожска, с которым Сковорода поддерживал дружеские отношения. По–видимому, он является прототипом одного из собеседников его философских трактатов 70–х годов. – 308.


[Закрыть]

[К Я. И. Долганскому]

[Из Харькова в г. Острогожск, 1772 г.]

Скажите мне, что значит Ваше сие: «Сильно Вы меня [принудили]». Также и то: «Дюже для меня эти вести неприятны?» Разве Вы противитесь, чтоб Вас [принудить]? Я не диспутант, а вы не супостаты. Или разве Павел то должен говорить, что нашим застарелым мнениям любо, а не то, что правде божией угодно. Мне кажется, что вы говорили сии слова не как любители, но как рабы, непослушные правде библейской. Разве по преодолению? Если так, выбросьте сие изнутри рабство, а возлюбите ее, как сын. Догадуюсь нечто: чуть ли не внутренний тайный ше– потник и тут присовокупился тот, о ком написано: «Предстали ангелы…» И по пению птичку узнать можно; справьтесь с тайностями сердечными; не вкрался ли сей змий к тем мыслям, которые, ища истины господней, вышнему столу присутствуют? Я с Августином говорю, что он везде сети поставил, даже при самом небесном столе, внутри самого чертога, где пируют жаждущие правды; он‑то – причина сему плачевному случаю, друг, как вошел ты. Можно ли веселым быть при том столе без одеяния брачного? Может ли с охотою кушать, кто говорит это весьма для меня неприятно. Разве принудите кушать? У меня позыва нет. Познавайте сами, что это за дух, душок, душа, день, днесь – осмотритеся горазденно – дома. Враги человеку – домашние его. Я его в Вас ужасно не люблю затем, что Вас люблю. Он хочет от Вас желание присудить сему кушанью, выкрасть и, кажется, так шепчет: к чему тебе сии высокости? Да ты ж их и понять не в силах, а, может быть, и не родился; тем тебе вреднее. Будь доволен тем, что умеешь, а сие все утверждает священными словами, чтоб от священных книг отвлечь, подобен змию, который собранные из тех же цветов, из каких пчелы сладчайший сот собирают, божии соки по природному яду в яд обращает. Он нас всех искушает; во спасителе нашем, находящемся в нас, а нас – в нем: никому сей змий мешать не устыдился; скажи, говорит, да каменем хлебы будут, на что‑де по духу тосковать, довольно по плоти одной. Вот еще: «Но Христос наш говорит, что один хлеб для насыщения не доволен; два рождения, два человека и две жизни». Сколько злой змий силился, чтобы ввергнулся долой спас наш, но сей благой человек все в горнее до господа, до духа, до бога – и так оставил его; не мог от небес к земле приклонить. Дух божий до духа божия поднимается, а злой к долу влечется. Я теперь говорю и давно говорил, что Священное писание должно читать со страхом божиим, оставив все свои подлые светские плотские поверья так, как Авраам осла с рабами, восходя с Исааком на гору божию. В то время не будешь говорить: сие мне неприятно, то моему мнению противно,. к оному меня [принуждает] и, кажется, не так бы надобно, да не могу оспорить. Не искушал ли бог Авраама, то есть не мучил ли словом истины своей святой? Как можно, кажется, чтоб благой дух божий требовал смерти единородного сына его? Но, боже мой! Что за преданное сердце в незлобной той душе было тотчас: «Се я изволь: ах, или поспорю, будто не знаю, что ты там еще мудрее, где кажешься неприличен». Я сего не понимаю, ибо умишек мал. Но можно ли, чтоб я худо о тебе и о слове твоем подумал? Изволь: один мне наследник, и того для тебя зарежу; сноснее мне всего в свете лишиться, нежели твоей дружбы; она состоит в согласии мнений, а ты мне вождь. Скажи, пожалуй, как такому сердцу не откроет бог? О, бедные мы с нашими рабами и ослами! Туда ж, на гору, педнимся, то есть силуемся, но там имущим не дают… Брось мнения, омой болото и спери одежду, оставь всю твою подлость, тогда восходи: поколь твое несешь, потоль хвалишь, а, хваля твое, хулишь божие. Да будут же ризы твои белы. Что за риза? Слушай Исаии: «Одеждою веселья оденьте». Что за веселье? Слушай Сираха: «Страх господен возвеселит сердце». Сей есть жезл, разделяющий море, да не погрязнем, как олово, сей есть ключ, открывающий и откроет, и кто затворит, и кто откроет. «Страх господень – дар от господа; любление господа – преславная премудрость». «Премудрость и наказание – страх господень». Им же является (не все его знают), разделяет себя в видение его (Сирах, гл. 1).

101 [1139]1139
  Автограф письма хранится в Киевском филиале Государственного исторического архива УССР (ф. 221, on. 1, ед. сохр. 421). Письмо впервые опубликовано в журнале «Червоннй шлях» (1924, кн. 3, стр. 255—257). – 310.


[Закрыть]

К Я. И. Долганскому

Любезный приятель Яков Иванович!

Получил я письмо Ваше. В нем просите, чтоб побеседовать с Вами внятнее, нежели в то время, когда в отсутствие приятель приятелю живо, будто беседующий тайно, умному взору представляется.

Самая правда! В отсутствии находящийся друг хотя часто во внутренних наших очах обращается, но, если не пишет и не говорит, тогда он подобен присутствующему другу, однако немому.

Разговор есть сообщение мыслей и будто взаимное сердец лобызание; соль и свет компаний – союз совершенства. Но как невозможно плодоносного саду сообщить другу без зерен или ветвей, так нельзя мыслей в душу приятельскую занести, и перевести, и размножить, разве чрез зерно или говоримого, или на бумаге начертаемого слова. И как зерно по своей внешности малое и презренное, но 1000 садов в нем скрывается с сокровенным источником плодоносного божиего духа, так и слово по ударению воздуха и по начертанию своему есть ничтожное, но по силе утаенного внутри духа сеемое на сердце и плодопринося– щее новую тварь и новые дела есть важное. Злое лукавого мира зерно износит терние, мучащее душу: «Тлеют беседы благие, обычаи злые…», и сеющий смерть пожнет нетление души. Но, напротив, доброго слова зерно прозябает в сердце: «Любовь, радость, мир, долготерпение».

Нет иного и горчайшего несчастья, как когда душа болит. Она болит тогда, когда болят мысли. А мысли болят, когда родится в сердце сие: «Когда какой есть в вас корень, (вверх) горе прорастающий в желчи и горести?» (Второзаконие, гл. 29, ст. 18).

Не таковые разговоры слушал Исайя, что говорит: «Господи, во чреве принял, и поболел, и родил дух спасения твоего…» Не падем, но падут все живущие на земле.

Живут на земле ничего не помышляющие, кроме обогатиться, наесться, напиться, одеться. Избегайте разговоров сих хотящих обогатиться. В сердце их худое семя, плодо– приносящее желчь, и змиин яд, убивающий душу.

А если пало (и нельзя без того, всяк беседник есть сеятель), смотрите, чтоб проклятый сей идолопоклонства корень вверх не поднялся. Совет есть начало дела, семя и голова. Молитесь тому, о ком написано: «Тот сотрет твою главу». Доброе семя есть Священное писание. «Выйдет сеющий сеять». Злое семя есть манер… змииным семям, и между семенем жены вражду положу между тобою… А что се за жена – евангельская премудрость и вся Библия. Слушай Сираха: «Встретит его, как мать, и, как жена девства примет, и ухлебит его хлебом разума, и водою премудрости напоит его» (гл. 15). Прочтите и 14–ю главу. Конечно, се та жена: «Придите, ешьте мой хлеб и пейте…» Ей, добре течем, да будем сыны той, которая есть мать всем нам.

А я, как был, так и ныне есть спутник, сотрудник и покорнейший слуга.

Григорий Сковорода

1773, февраля 25, из Бабаев

Милостивому государю Якову Ивановичу, живописцу, господину Долганскому, в Острогожске

102

[В г. Острогожск]

К В. С. Тевяшову[1140]1140
  В. С. Тевяшов – воронежский помещик, сын полковника И. Тевяшова. Автограф письма хранится в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова–Щедрина (собрание рукописей Н. П. Погодина, № 192). Письмо впервые опубликовано П. Н. Поповым в журнале «В1снпк Академп наук УРСР», 1954, № 4, стр. 61—62). – 311.


[Закрыть]

Милостивый государь!

Письмо сие таково, как пробегающий почтою мимо приятеля вместе кричит: «Здравствуй!» и «Прости!..»

Я больше не в Бабаях, я живу в Липцах, у Алексия Ивановича Авксентиева. Словом сказать: «Господь пасет меня…» Тут пишу набело «Разговор»[1141]1141
  Речь идет о диалоге «Кольцо», посвященном В. С. Тевя– шову. – 311.


[Закрыть]. Пожалуйте, потерпите к Новому году, и все Вам воздам. Сам себя обязал и сам себя разрешу от самообетованного обета.

Высокомилостивому государю дражайшему Вашему батюшке принесите нижайшее от меня почтение. Также милостивому государю Ивану Петровичу.

И Мирон Семенович да возвеселится во днях своих, как в день жатвы.

В заключение, желая лицезрительное мое всем поздравление принести, пребуду, милостивый государь,

Вашего благородия нижайший слуга Григорий Сковорода

Из Липец, 28 ноября 1774

ЮЗ[1142]1142
  Письмо публикуется по копии из собрания М. Ковалинского (ф. 86, № 25). По своему стилю письмо отличается от частной переписки Сковороды. JI. Махновец считает, что оно составлено Г. Сковородой вместе с М. Ковалинским новому генерал–губернатору с просьбой принять Сковороду на должность преподавателя Дополнительных классов при Харьковском коллегиуме. Однако эта просьба осталась неудовлетворенной. – 312.


[Закрыть]

[К Д. А. Норову]

Простите мне ту дерзость, с которою осмеливаюсь я утруждать Вас немного важнейшею вещью, какая Вам только омерзение ко мне в сердце Вашем почтется. Но когда бы дозволено было мне от Вас изъяснить яснее весь тот предмет, который пробудил меня предстать теперь пред Ваше лицезрение, то, я думаю, великое затруднение было б дать мне на оный милосердное решение. А сверх бы того увидели, что немного важнейшие вещи иногда бывают не без полезной приятности. А при том поистине признаюсь я, что не осмелился бы я более прибегнуть под Ваше покровительство затем, что вы меня в первый раз изволили перед собою видеть, потому что Ваш обыкновенно кроткий дух, мудрость и правосудие рождают во мне некоторую боязнь в те самые минуты, когда подумаю я пред Вами предстать, и не знаю, от радости ли сие происходит, что Вы мне милосердное решение пожалуете, или от того, что лишусь навеки моей надежды делать моему отечеству пользу, сверх меру превосходимую.

104

К Ивану Григорьевичу [Дискому][1143]1143
  Письмо впервые опубликовано П. Н. Поповым в журнале ««Штературна критика» (1939, № 11, стр. 103– 104). Фамилия адресата И. Г. Днекого установлена автором первой публикации. – 312.


[Закрыть]

От 20 ноября 1778 года, Изюмской провинции, из Бур лука

Милостивый государь Иван Григорьевич!

Вспомнив Ваше человеколюбное сердце и старинную Вашу любовь ко мне, вздумал поклониться и кланяюсь Вам и всему Вашему дому. Если Вы доселе в живых, тогда Вас ублажаю. Смерть мужу – покой. Я доселе скитаюсь, обнося мертвенное тело; окруженная броня моя есть благонравная невинность, а се утешение мое есть любовь к богу и к премудрости его. Живу, как ничто не имущий, а все содержащий, малым сим быть научился. И будто