Текст книги "Сочинения в двух томах"

Автор книги: Григорий Сковорода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 60 страниц)

Если кто счастливо жпвет в изобилии, не потому счастлив, что в изобилии, но что в изобилии с богом. А без сего гораздо его счастливее природный нищий. Не все рождены к изобилию.

Если математик, медик илп архитектор счастлив, конечно, счастие то зависит от природы, родившей егокто– му. А без нее он бедная п смешная тварь. С богом святым нпзкое возводится, а без него низводится и высокое. Счастие наше внутри нас… пускай никто не ожидает счастия нп от высоких наук, нп от почтенных должностей, нп от изобилия… Нет его нигде. Оно зависит от сердца, сердце от мира, мпр от звания, звание от бога. Тут конец, не ходи дальше. Сей есть источник всякой утехи, и царствию его не будет конца.

Сродность к богословию

Да умножпт же господь царствпя своего благовестни– ков! Да возобновит время, написанное у Исапи: «Они же до конца не премолкнут поминать господа». Да вострубят и возопиют те, о которых сам милостиво изволит спрашивать: «Какие суть, которые как облака летят и как голуби с птенцами, ко мне?» Да воссияет всевожделеннейшнй день оный! «Светися, светися, Иерусалим!.. Се тьма покроет землю и мрак на язычников. На тебя же явится господь».

Сии проповедники, как пз червячков пчелы, рождаются из студентов. Студент ли ты рожден? Смотри ж, так ли оно? Ты, может статься, червячок, но подложный: из сих рождаются трутни. Онп вначале с великим шумом ведут свой хор, но, наконец, бывают постыдны п изгнаны из дома божиего.

Несколько ты, может быть, к сему родился, но главное твое рождение для иного дела. II как быть можешь проповедником, находясь сам царствию божию противником? Внемли ж себе, испытай опасно. Осмотрись исправно.., а еслп оно точпо так и не тщеславие, не прибыль, но сам господь тебя зовет врожденною к самому делу любовью, ступай вслед его п прибирайся к званию. Оставь все дела. Для того ты к сему рожден, что другие к другому.

Избегай молвы, объемли уединение, люби нищету, целуй целомудрие, дружи с терпением, учись священным языкам, научпсь хоть одному твердо п будь в числе наученных для царствия божия кнпжнпков, о коих Христос: «Всяк кнпжнпк, научившийся царствию божию…» Вот для чего сип книжники учатся языкам. Не бойся! Голод, холод, пенавпсть, гонеппе, клевета, ругань и всякий труд пе только спосеп, по и сладостен, если ты к сему рождеи. Господь твой – сила твоя. Сие все сделает тебя острее и крылатое. Устремление природы, будто ключевой поток или пламень, быстрее рвется через препятствия. Раскланяйся с древними языческими философами. Побеседуй с отцами вселенскими. Наконец, пойдешь в землю израильскую в самый Вифлеем, в дом хлеба и вина, в священнейший храм Бпблпп, напевая с Давидом: «Возвеселился о сказавших мне…» Сколь опасно входить в сей чертог! Возьми одеяние. Омой руки п ноги. Потом садись за бессмертный стол сей. Но берегись! Не суйся в солонку с господином. Помни, что не твоя плотская, но господняя есть трапеза. Сохрани тебя бог! Умрешь, если будешь есть кровь. Ешь кровь и плоть господню, а не твою. «Да благо тебе будет и угодно будет пред господом богом твоим». Принимай, но от господа; кушай, но для господа; насыщайся, но перед господом.

Сколь многие жрут, но перед собою, не перед господом. Не дай тебе бог вкусить от древа смерти! «Разумей, что говорю…» Премудрость божия, бесспорно, что на наших улицах и среди наших путей, будто лестница утвер– жденна на земле стоит, но на высоких краях и на острейших остриях и на горних горах почивает. «Исходы ее, исходы суть жизни и кто взойдет? Один господь готовит хотение».

Сколь о многих причастниках можно сказать с Иере– миею: «Близко ты, господи, уст их, далече же от сердец их».

Старайся прежде всего уразуметь, что значит вера. Нет нужнее ее. Но знай, что нигде ее не пайдешь, если не выроешь искры ее прежде внутри себя. Узрев ее, знай, что начал ты соединяться с тем: «Господи, очп твои глядят на веру». И если не больше оной в тебе будет, как зерно горчичное, тогда счастливо войдешь в семистолп– ный дом премудрости божией и насладишься на горнем месте высоким умом божественного слова, плотью твоею облегченного, от него ж самого научаясь.

В тридцать лет утро истины светать начинает. В сих летах крещение Христово отворение небес, снисхождение святого духа. «И тот был как лет тридцать». В сем возрасте у иудеев ставили в священники. Если ж уже ты призапасался хлебом Христовым, и сбылось на тебе: «Износит от сокровища своего новое и ветхое». В то время можешь уделять друзьям, благодетелям, ближним и дальним.

Долго сам учись, если хочешь учить других. Во всех науках и художествах плодом есть правильная практика. А ты, проповедуя слово истины божией, утверждай оное непорочного жития чудесами.

Нельзя построить словом, если то же самое разорять делом. Сие значит давать правила для корабельного строения, а делать телегу. Без святости жития корабельным мастером, может быть, можно сделаться, но проповедником никак нельзя, разве мартышкою его. Начало и конец званию сему, природная сила его и печать есть страх божий, всю нечистоту изгоняющий. Сей есть дар божий и ключ, данный от господа. Он один открывает вход в дом Давидов и в те библейные внутренности: «В сокровищах спасение наше. II откроет – и не будет затворяющего, и затворит – и не будет открывающего».

Всегда бывает скудное число охотников к божией истине. Сие да приводит тебя не в негодование, но в сожаление.

Берегись сребролюбия. Помни, что зря принял ты. Весь твой труд ничто есть в сравнении дара сего. Какой ты мне богослов, если сребролюбец… Не думай, что иных касается слово сие, кроме тебя: «Взгляните на птиц…» Пускай другие собирают, а твоя часть будь господь. Имея пищу и одеяние, тут все твое довольство телесное. Богатей п собирай день от дня богатство славы божией. «Всех отрекся – говори с Павлом – да Христа приобрету».

Авось‑либо достигнешь в силу совершенного воскресения мертвых в землю обетованную, в лето господне приятное и в 50 лет жития твоего получишь всеобщее от всех твоих души и тела твоего долгов разрешение и полное просвещение тебе и ближнему твоему.

Афанасий. Приказное дело – подлинно трудное. А и сие не без того…

Яков. А я верю, что самый тесный, жесткий и крутой путь бывает легким, если сам бог указывает дорогу к намерению и, конечно, указывает тому, кого родил к сему.

Хор природных благовестников

Афанасий. Да где ж оп таков? Покажи хоть одпого.

'Яков. На, вот тебе один: «В труде и подвиге, во бдениях многих, в голоде и жажде, в постах многих, в холоде и наготе…» Пробеги 11–ю главу второго письма его к коринфянам и удивишься природе его, все горести услаждающей.

Чего не терпит воин или купец? Не сыщешь дня без тьмы и света, а года без зимы и теплоты. Не найдешь и состояния, чтоб оное пз горести и сладости не было смешанное. Так весь мир стоит. Противное противному способствует. Сладость есть наградою горести, но горесть – мать сладости. Кто хочет пожинать сладость, да любит прежде горесть: п уродится сладость, а любит природный.

Афанасий. Сказывают, в Норвегии день без тьмы и света бывает.

Лонгин. Кто ж был прпроднее, как сей: «Я на спе родился, да свидетельствую истину»? Утружденный от пути сидит при источнике и голоден, и жажден. 12 часов у них в день считалось. Уже велось около полудня. «Был, как час шестой». Не было с кем завести беседу о царствии божием. Пришла жена за водою. Вот и случай! Просит пить не для утоления жажды, но для заведения беседы. Вода стихийная подала повод говорить с несмыслен– ною женою о воде живой, о воде божпей, утоляющей жажду несчастных несытостей, день п ночь душу нашу беспокоящих, о которой Исайя: «Умойтесь, и чпсты будете». Не устыдился, не поопасался муж божий со слабым полом богословствовать: авось–лпбо прпведет ее в истинное из суеверия богочтенпе, ни к полу, нп к статям, ни к сторопам, ни к местам, ни к временам, нп к обрядам, кроме одного сердца, не привязанное, п откроет очп ее к уразумению естества божпего, утаенного в стихиях, наподобие ключевой воды, в земном сердце скрываемой, которой жаждет Давид: «Кто меня напоит водою?» Возвратились друзья с пищею и, зная, что он нпчего еще не ел, просят, чтоб покушал: «Равви, ешь».

«Моя. пища, – сказал учитель, – есть, да сотворю волю пославшего меня».

И голоден, и жажден, п не весел, если не делать и не говорить о том, к чему отец небесный его родил и послал. Тут его и пища, и питье, и веселие. Учит в сонмищах, учит в домах, учит на улицах, учит в корабле, учит на траве зеленой, на горах, садах и на месте равпом, стоя, и сидя, и идя, ночью и днем, в городах п селах, в разных пределах, каждого и народ очень многий.

В несродное себе дело не вмешивается. «Учитель (просил его некто), поговори брату моему, чтоб дал и мне часть наследия, пускай меня не обижает. Он тебя послушает…» «Человек! Кто меня поставил судьей или делителем? Мое дело учить о царствии божпем». Каково ж учил? Был ли бог с ним? Я закричу, возвысив голос, с женою, слышавшею его. «Блаженно чрево, носившее тебя…» Удпвлялпсь народы, ибо никогда не был так в Израиле и никогда так не говорил человек: столь великая от уст его исходила прпятность.

Яков. Вот вам еще один природный! Говорит бог Мойсею: «Я сущий…» И посылает его в посольство, а он отрекается. «Молюся тебе, господи, не доброречивый я». Диво, сколь неторопясь принимается за должность. Знал он свои дарования, видел в купине сияющую истину, однак сам себе не верит, дабы паче чаяния, принявшись за несродное, не завел в беспутное народ, а себя в погибель. Да и как не опасно подрядиться показать утаенней– шую естества божиего истину, ввести в землю таковой же природы, развязать запутанный в людях путь к точному благополучия центру? Сие значит испытывать себя.

Может статься, что рожден кто быть воином, но пешим, не конным, быть хозяином, но не пахать и не скот водить, быть купцом, но не золотыми торговать товарами, быть ученым, но не Евангелия проповедником, пускай же и сим, но писателем, не оратором. И конечно бы, не отважился без сего голоса: «Ныне же иди и сойди, и возведи людей». II так, чувствуя руку божию, пошел за приветствием Иофора[425]425
  Приветствие Иофора – речь идет о тесте Моисея, который встретил его в пустыне (Ветхий завет. Исход, гл. 18). – 447.


[Закрыть], тестя своего: «Иди здоров». Здравие и мир душе нашей есть последовать господу. Каков же был проповедник? Слушай самого бога. «Почему не боялись говорить на раба моего Мойсея? Не восстал к тому пророк в Израиле, как Мойсей. Не отемнели очи его, ни истлели уста его».

Е р м о л а й. Кто дерзнет из числа проповедников исключить светильника слова, через всю жизнь гласившего сие: «Покайтесь…» Не был он свет, но имел и любил в себе свет, свидетельствовал и ходил в свете, окончив в нем и за него течеппе жизни своей. Свидетельствовать о свете – значит благовестить истину, правду и царствие божпе внутрп нас. Проповедует в пустыне, благовестит, кому может и в селениях, сей до конца целомудрие возлюбивший пустынножитель.

«Был человек послан от бога». Вот свидетельство о сродности его, но он н сам о себе признает: «Да явится (Христос) Израилю, сего ради пришел…»

Каков же проповедник? Сам господь одобряет: «Не встал в рожденных женами болящий. Многие о рождестве его возрадуются».

Яков. До сего рода надлежат все пророки. Иной из них вопиет: «Было слово господне ко мне». Иной: «Была на мне рука господня». Иной: «Господь послал меня пророчить». Иной: «Слышал голос слов его». Иной: «Слух слышал от господа». Иной: «Говорит ко мне ангел, говорящий во мне: «Встань и иди, и проповедуй»». «Говори, сын человеческий». Все спи святые божии не были из числа тех: «Не посылал пророков, а они потекли». «Не говорил к ним, и те пророчествовали». «Не слушайте слов пророков». «От сердца своего говорят, а не от уст господних».

Григорий. Вот вам еще дюжина рожденных к проповеди! «Призвал, кого хотел сам, и пришли к нему, и сотворил двенадцать, да будут с ним и да посылает пх проповедовать и иметь власть целить недуги и изгонять бесов. И назвал Симону имя». Искариотскпй тут же. Да познаем, что невозможно, дабы между сродными не нашелся несродный, и, напротив того, и да устрашит несчастная сего ученика дерзость всех, по сребролюбию и тщеславию устремляющихся к делу апостольскому. И сие‑то значит: «Призвал, их же хотел сам». Видно, что не от смертных сие зависит. Сам призывает, сам посылает и имена дает. «Их же и апостолами назвал». Даются Симону и Савлу новые имена. У смертных часто именем величаются неимущие сущности его. У бога не так. У него имя и сущность есть тождество; как только назвал, так вдруг и естество дал. Как только сказал: «Да назовется свет!», разумей: «Да будет свет!» Когда слышишь: «Апостолов назвал», разумей: «Вы есть свет миру». Быть и называться разделяет наша ложь, а не божия нераздельная истина. Если дана свыше твердость алмазу, прозрачна зелень смарагду, если сапфир родился с голубым, анфракс с блистательным, как огонь, сиянием, назови, как хочешь, но естества его не тронешь. Что ж сильнее – бог ли, или ты, называя сущее несущим и противясь богу, «животворящему мертвых и нарицающему несущее у тебя, как сущее у себя»? Бог, рождая, вливает существо, силу и естество, а сим самим нарицает.

Пустое имя без сущности подобно виноградному гроздью, на стене живописью хитро изображенному. Он, накрашен, видом сущей грозди обманывает, обещая сокровенный внутри себя зрелый вкус сладкого муста, а безрассудные птпчкп, прилетая, бьются в немую стену.

Если чем‑то хочешь славиться, будь по естеству тем. Бытпе и слава имени, как доброе зерно с ветвями, как источник с потоками^ как солнце с лучами, есть нераздельное, а тщеславие, как трава на кровлях растущая, прежде исторжения сохнущая.

Но от тебя ли зависит взять бытпе? Можешь лп быть служителем при боку его? Не можешь ни через себя, ни через другого. Вот кто силен! «И сотворил двенадцать, да будут с ним». Сотворить, призвать, назвать, послать, дать власть зависит от рождения, а сие от царствия божиего. Теперь отгадай, что значит: «Павел зван апостолом»? Да кем? Не пз людей, не человеком. Но Иисусом Христом и богом отцом. Нельзя было не позвать на то рожденного: «Бог, избравший меня от чрева матери моей…» Как можешь целить недуги, не имея власти? Откуда ж власть, когда ты не послан от бога? Как послан, если не назван? Как назван, еслп не зван? Как же зван, если не на то рожден? Успокойся, не твое дело. Чуть ли ты не брат нахалу тому: «Учитель, иду по тебе».

Скажп мне, откуда такой безбожий потоп? Откуда суеверия, лицемерия и ереси? Откуда у христиан ругательство священной Бпблпп? Где радение сладчайшей дружбы? Где согласие дражайшего мпра? Где жпвость сердечного веселия? Кто безобразит и растлевает всякую должность? Несродность. Кто умерщвляет наукп и художества? Не– сродность. Кто обесчестил чин священничий и монашеский? Несродность. Она каждому званию внутренней– шпй яд п убийца. «Учитель, иду по тебе». Иди лучше паши землю или носи оружие, отправляй купеческое дело пли художество твое. Делай то, к чему рожден, будь справедливый п миролюбивый гражданин – и довлеет. «Учитель, иду по тебе».

Не ходи… Сего не довольно, что ты остр и учен. Должно быть другом званию, не любителем прибыли от него. Сему одному не будет должность орудием лакомства.

Разве не учен Симон – волхв?[426]426
  Симон (волхв) – легендарный пророк и маг, противник апостолов, признаваемых христианской церковью. В «Деяниях св. апостолов» (гл. 8) о нем говорится как о лжепророке, которого побеждает в споре апостол Петр. Симон–волхв считается отцом всех ересей. Образ его попал в эллинистическую ареталогию, в частности в повесть «Деяния Павла и Феклы». – 4–50.


[Закрыть] Волхв – значит мудрец. Разве не был остр? Вся Самария проповедовала: «Сей есть сила божия великая!» Схватила мудреца лихорадка иметь духа святого и подавать людям по–апостольски. Что ж сему востряку отвечает Пётр? «Нет тебе части… Сердце твое не право…» Дать п взять для серебра должность – равная беда. С таковым сердцем, хотя врачуешь страсти и изгонишь бесов, не радуйся. Хотя ангельскими языками проповедуешь, не годишься. Пускай многие народы на золоте напишут: «Сей есть сила божпя велпкая – пустая пустошь».

Если, по пословице, на должность мостишься, как коза на кровлю, для того, чтоб через нее вскочить на кучу изобильного тщеславия, видно, как в зеркале, что ты не к должности усерден, а посему п не рожден, следственно, п не записан на небесах, разве у людей.

Не слыть у людей, но быть благовестнпком с богом п у бога – сие есть дельно, как написано: «Был бог с ним». «Радуйтесь, ибо имена ваши…» «Учптель, иду по тебе». Вижу в тебе корень желчи и горестп. Вижу в сердце твоем семя сребролюбия. Не обновляться духом святым, но чтоб торговать сим сокровищем и повести себя великолепно, сего ради бешено желаешь божественным знанием прославиться. «Покайся о злобе твоей».

Куда нелепый вздор! Лестнпцу, возводящую от земных подлостей, обращать на снисхождение в бездну. Не сие ли значит данным жизни хлебом удавиться? «Идя удавился». Если любишь прпбыль, ищи ее приличным путем. 1000 на то перед тобою благословенных ремесел. «Учитель, иду по тебе». Иди… и будешь естества лишенное чучело, облако бездождное, прелестная денница, сатана, с небесной должности к подлым похотям падшпй. «Им мрак темный вовеки блюдется».

Л о н г и н. А иной рад бы убежать с Ионою, но влечет бог: «Восстань п пдп в Нпневпю и проповедуй». К иному сам говорит господь: «Ходи вослед мне». По крайней мере дай погребтп отца… «Оставил…»

Не пускает и проститься с домашними. И подлинно. Управляешь ли ралом? Не оглядывайся назад. Родился ли в проповедь? Брось все житейское. А иначе и природный не годишься. Пускай всяк дело свое знает. Ты же возвещай царствие и старайся быть в числе сих: «Блаженны очи видящие, которых видите». А дабы получить награду сию, нужно прежде поработать в божпем винограде. К природным говорится: «Идите в виноград мои».

Сколь скудное число сродных делателей! Отводит их лукавый мир, пленив плотскими науками и книгами, славу и прибыль обещающими, отвлекая от безневестной невесты оной. «Вся слава дочери царевой внутри». Если кто почувствовал обман, да не стоит на пути чужом, да спешит в виноград и да слышит: «Что стоите праздны?»

Виноград господа Саваофа есть Библия. Ум остр во многих, но не обучились рассуждать. Иные имеют обучены чувства долгим учением, но не имеют неутомимой охоты. Сыщешь и охотников, но связаны житейскими печалями. Найдешь и вольное сердце, но без страха божия. Все сии средства без природы мертвы, но и природа без них безоружна. Видите, сколь трудно поднять змия, как обещал господь: «Змия возьмут». Из помянутых четырех средств нужнее страх божий. «Блажен муж, который в премудрости умрет». Но там же сын Спраха говорит: «Боящийся господа сотворит сие и держащийся закона, постигнет его». Однак нужно иметь и вольное сердце, по его ж славу: «Умаляющийся деянием своим упремудрит– ся». Спе он твердит и в другом месте. «Дела правды его кто возвестит?»«Умаляющийся сердцем размышляет сие». Умаляющийся сердцем п деянпем значпт то же.

Афанаспй. Разве ж сердце и деяние значпт то же?

Лонгин. А ты доселе не знаешь, что сердце есть мыслей бездна? А мысли – семена и источник действиям? Умаляющееся сердце значпт не заросшее тернием житейских печалей и дел, а готовое к снисканию правды божией. «Упразднптеся и разумейте».

Посему‑то вседушный искатель бывает нищ, воздержан и пустыннолюбный. Для сего добрый книгочий кни– гочтению учится, а добрый схоластик в делах упражняется. Скажем с сыном Сираховым: «Чем умудрится держащий орало?» Мысли его и разговоры о быках, о нивах, о скотском корме. То же рассуждать о прочипх. Правда, что общество без них не населится, но быть они не могут в совете, все в порядке содержащем. «Только отдающий душу свою п размышляющий в законе вышнего премудрости всех древних взыщет и в пророчествиях поучаться будет, повести мужей именитых, соблюдет и в извитие притчей снизойдет, сокровенное прптчей изыщет и в гадании притчей поживет, посреди вельмож послужит…»

Для сего не велпт господь Аарону иметь грунт. «Я часть твоя п наследие твое». Да блюдут скинию, да роют священные книги.

Афанасий. Итак, бедные твои проповедники остаются нищими?

Лонгин. Совсем нищими, чтоб были готовы. Но спи нищие благовествуют. Сам господь учит их. «Приступили к нему ученики его п открыли уста своп, уча пх». О спх– то умаляющихся сердцем и деянием говорит: «Блаженные нищие духом…» Они‑то плачут, алчут и жаждут царствия божиего п правды его, кротки, лишенны, гонимы, поносимы, но имеют же мзду свою с Петром: «Серебра и золота не нмею…» – и со Иисусом Сираховым: «Дал господь язык мне мзду мою и тем восхвалю его». Послушай, вот нищий хвалится мздою! «Уготовился мне венец…» Куда охотник к премудрости был сын Спрах! «Еще юн будучи, прежде чем странствовать мне, пскал премудрости явь в молитве моей». А спп слова пе чудною ли дышат горячностью? «Боролась душа моя за нее». «Возвеселилось сердце мое о ней». «До последних взыщу ее…» «Преуспевание было мне в ней…»

Но живее всего изображает сродность его сие: «Дал господь язык мне, мзду мою, и тем восхвалю его». Видно, что не для кошелька учился, не было ему любезнее, как достать сие с Исаиею: «Господь даст мне язык научения…» II с той: «Мед п молоко под языком твоим». «И начали говорить иными языками…» Спю премудрость, познающую и любящую господа своего, называет Соломон долготою жития, древом жизни, верою, правдою, миром, молитвою, богатством и славою, красотою молодцам, а старикам сединою. «Красота юным – премудрость, слава же старым – седины».

Несколько символов, сиречь гадательных пли таинственных образов, пз языческого богословия

Не хочется мне с вамп расстаться. Забавно для меня сказал тот, кто дружескую в путешествии беседу назвал возком. Жизнь наша есть путешествпе.

Г р и г о р и й. Прошу из сада в мою горницу… Правда, что дружеская беседа есть возок, путника облегчающий. А тем он лучше, когда катится на колесах проро– ческпх. О колеса! О сладчайшая вечность! Счастлив, кто взор свой приучил к светозарному твоему блистанию. Сей почаще взглядывает п вкушает от тебя. Бот точная манна! А зерно ее мелкое, как кореандр, разными любителям своим приятнос–тями вкус услаждает, как дражайший алмаз, мечет в очи молнию разного цвета. Кто хочет облегчить несытость свою без нее, тот хочет горстью песка забросать бездну океана, а каплею прохладить огненное царство, обещая душе своей пространную роскошь, заключив ее, как орла, в тесну пещеру п не разумея, что

Бездна дух есть в человеке, Вод всех шире и небес. Не насытишь тем вовеки, Чем пленяет мпр сей весь.

Но чувствуя жало ее, наставляющее нас в выборе пищи, дружбы и звания, помаленьку узнавать ее, будто из букваря, обучаемся.

Афанаспй. Ба! Откуда у тебя столько новых картин?[427]427
  Речь идет об эмблематических и символических рисунках, почерпнутых и воспроизведенных из книги «Эмблемы и символы», вышедшей первым изданием в 1705 г. в Амстердаме, а затем несколько раз переиздававшейся. – 453.


[Закрыть] Смотри: вся горница ими одета.

Яков. Не удивляйся: разумным людям мудрая картина есть план, представляющий обширность целой книги. Картина есть книга немая, но, как вижу, здесь они не немы, все говорящие.

Афанасий. Фп! Они все, как вижу, языческая грязь…

Григорий. Пересмотрите, для сего я вас позвал. Но не ругайте. Онп мне все любезны.

Ермолай. Если бы в твою горницу пришел младо– умный христианин, почел бы тебя идолочтецом.

Григорий. Чистое небо не боится молнии и грома.

Афанаспй. Что за вздор! Вокруг звери, птпцы, леса, горы, скоты, воды, рыбы, гады и проч. и проч., будто рай языческий.

Григорий. Я с Петром святым все сие режу и в сладость с богом кушаю; с ним ничто не есть скверно.

Афанаспй. Пожалуйста, не все глотай. Пожалей хоть гор с деревьями. Посмотри на первую, что над дверью. Что за птички сидят на цветущих ветвях?

Григорий. Соловей со своими детьми, учит их петь.

Яков. А прочитайте, что говорпт картинка?

Григорий. «Родители суть наши лучшие учителя». Судите, не прекрасна ли песнь? II не должно лп почитать предков наших законы? Известно, чего учит нас мать наша Библия.

Ермолай. Взгляните сюда. О бедненький олень! [428]428
  Картинка из книги «Эмблемы и символы», изображающая оленя, который сам излечивается при помощи травы. – 454.


[Закрыть]С вонзенною в тело стрелою страдает возле холма, полстрелы в язве, пропал он. Кто пособит?

Яков. Не бойся! Разве не видишь, что траву кушает? Она ему выгонит вон стрелу. Спя трава у древних эллинов звалась Si* a; j. voc [429]429
  Ясенец (греч.) – трава, считавшаяся в древности целебной. – 454.


[Закрыть].

Ермолай. И так стрелец ничего над ним не успел? Хотел бы я знать, кто его учпт цельбы сей?

Яков. Разве не видишь, что сей тебе говорпт олень? Природа превосходит науку. Вот кто его учпт! Самый лучший учитель.

Афанасий. А протолкуйте мне, что се за пирог, что ли?

JI о н г и н. Где тебе пирог? Конечно, сегодня мало ты ел. Се раковпна, пли черепашка, или устрица. Откушай ее, она говорит самое премудрейшее: «Ищи себя внутри себя». Все ее добро внутри черепа сохраняется.

Афанасий. О, право, вкусная черепашка… Ба! Да ты, брат, и слона кушаешь?.. Хлеб да соль.

Григорий. Нет его вкуснее и здоровее. II вас милости просим. Он меня укрепляет искать счастия в боге. А дабы я бога искал внутри себя самого, к сему отправляет меня устрица моя.

Афанасий. На что ж он в гору поднимает хобот?

JI о н г п н. Ожпдает поздравить восходящее солнце. Вон, смотри! Лучи из‑за гор выникают. Описатели зверей пишут, что слоны каждый день громадою собираются перед восходом солнца и смотрят на восток. Не живой ли сей образ человека благочестивого? А для чего не уподобить его слону, если пророк Малахпя уподобляет быку «Воссияет вам, боящимся именн моего, солнце правды и исцеление в крыльях его. И взойдет, и взыграете, как тельцы от уз разрешенные».

Григорий. Прочитайте ж слоново поздравление солнцу.

Лонгин. «Утром предстану тебе, и узришь меня». «Не пребудут беззаконные пред глазами твоими».

Афанасий. Я люблю горы, дубравы, источники, сады.

Ермолай. Кто се таков? Какой‑то молодчик. Конечно, пить хочет. Наклонился в источник…

Яков. Вот несчастный Нарцисс! О, бедненький! Конечно, он не раскусил сей притчи: «Не красна хата углами, а живопись красками». В чистом источнике засмотрелся на благообразную свою кожу, а не вникает внутрь, в самое сердце свое и в тайное руководство блаженной натуры, могущей его наставить на путь мира; тем губит себя, что любит себя.

Лонгин. Нарцисс, изрядная статуя и живая фигура чтущих Библию, но одну в ней тлень свою видящих, а не проницающих в сокровенное под тленью, не слышащих Мойсея: «Слышь Израиль!» «Внимай себе, внемли себе…» «Господь бог твой посреди тебя».

Григорий. Не узнав себя, как узнаешь Библию? Кто дома слеп, тот и в гостях. О Нарцисс! Премудрая твоя песенка, но не разумеешь ее; я ж твою песню воспою тебе же. «Узнай себя. Загляни внутрь».

Афанасий. Воля ваша, не могу узнать сего хвоста того зверя: бежит и оглядывается, схож на волка.

Яков. Бобер, отгрыз сам себе ядра, бросив, убегает. Вон, смотри! Охотники гонят его.

Афанасий. На что ж он, дурак, портит сам себя?

Яков. Охотникам нужны одни его ядра для аптекарей. Ничего не щадит, только бы успокоить себя. Вот песня его: «Только бы не потерять сердца».

Афанаспй. Не очень глупа замена. Весь мир не заплатит спокойствия сердечного. «Веселие сердца – жизнь человеку».

Е р м о л а й. Взгляните на горящую свечу. Что она значпт?

Лонгин. А вот видишь: летает около свечи ночная бабочка.

Е р м о л а й. Разве она любит свечу?

Л о н г п н. Возможно ль, чтоб ночной твари нравился свет?

Е р м о л а й. Какой же бес несет его к несродному? Разве надеется от товарищей награждения, если угасит свет, очи их ослепляющий?

Л о н г п н. Может быть, п то, но прежде сама обожжется. Вот прочти внизу ей награждение: «Охота моя губит меня».

Афанаспй. Смотрп! Собакп на Горе рвут оленя…[430]430
  Как рассказывается в мифе, охотник Актеон дерзнул увидеть обнаженной богиню Артемиду во время купаппя в реке. Разгневанная богиня превратила его в оленя, и его разорвали собственные собаки. Сковорода связывает этот миф с римской богиней Дианой. – 456.


[Закрыть]Но сей олень в человеческом одеянии, что за вздор?

Яков. Бедный Актеон превращается в оленя. Вот при источнике моется со служанками Диана. Она его переделала в зверя, чтоб охотника своп ж собаки загрызли. Зачем ему идти из селения? Не кстати ему видеть чпстую деву. Дал бы бог, чтоб сию басню раскусили монахи! Не всяк рожден к уединению и умозрению. Праздность, грусть, тоска, ах, многих погубила! Олень есть та ж скотина, только что в лесу живет. Библия есть то же, что сфинкс. Она портит и мучит не познавшего самого себя и слепца в собственном доме своем.

Древний дурак Иксион [431]431
  . Согласно мифам, вероломный Пксион, убивший своего тестя, был прощен Зевсом п приглашен пм на ппр олимпийских богов. Но там Пксион стал добиваться любви Геры (сестры Дпя). Однако был обманут Зевсом, создавшим призрак Геры. За свои преступления Пксион был наказан: в подземном царстве он был прикован к вечно вращающемуся огненному колесу. – 456.


[Закрыть] ухватился за пустое облако, осеняющее сестру Диеву, вместо ее. А на Актеона вместо сладчайшей Дианиной любви попала месть и клятва по– топного языка. Вот что делают: «Враги человеку домашние его».

JI о н г и н. Здесь тщеславный Фаетон[432]432
  Миф о Фаетоне гласит, что сын бога солнца Гелиоса – Фае– тон, севший в отцовскую колесннцу, не сумел совладать с конями и выронил вожжи. Колесница сбилась с путп и помчалась близко к земле. От страшного жара стали пересыхать реки и гореть леса. Чтобы спасти землю, Зевс поразил Фаетона молнией. – 456.


[Закрыть] с шумом и с колесницею с небес низвергается. Достоин! Достоин… Сел не на своем месте, презрев совет отеческий. «Высокомерие мужа смиряет» (Притчи). Высокомерие – значит противиться отцу. Сей подобен Паковому сыну Спмеону, отцовское ложе осквернившему и от отца проклятому. Да внимает сие нахально заседающее в звании; пускай разжуют и те, кто тащится с своею грязью на колесницу божию, рожденную возить одну только вечность киота господнего.

Ермолай. О, прекрасный холм прпосененный. Что за птички сидят на сухих ветвях?

JI о н г и н. Песня сей птпцы дает знать, что пустыно– любная горлица со своимп детьми вздыхает о своем супруге. Песнь ее из Исаип: «Воспою возлюбленному песнь». Вот под деревом лежит ее любезный мертв! А от него богатый ключ качает струи вод под гору на луга… Сей есть портрет Бпблии. Спя колеснпца одного носит, а спя вдова одного только любит и вздыхает: «Бог любви есть».

Григорий. Скажи мне, Афанаспй, чего ты все смеешься? Я давно приметил. Что тебе смешно?

Афанасий. Смеюсь над твоими купидонами[433]433
  Купидон – в римской мифологии бог любви, соответствует греческому Эроту. Сковорода истолковывает мифические представ– ленпя в соответствии с собственным пониманием любви как духовного стимула человеческих отношений. – 456.


[Закрыть] Ты их множество собрал, помешав дело с бездельем, а христианство с язычеством.

Григорий. Не опасайся, друг мой. Все чистое чистым. Баснословные древних мудрецов книги есть то самое предревнее богословие. Они также невещественное естество божпе изображали тленными фигурами, дабы невидимое было видимым, представляемое фигурами тварей. Скажи, каким образом изобразишь мне нетленного духа существо, если не младенцем крылатым? Крылья его значат непрерывное, всю Вселенную движущее движение, а младенчество намечает в нем то: «Ты же тот же». Может быть, отсюда родилось и имя сие «бог», что движения Вселенную движущего так, как реки текущей, есть бег непрерывный.

Если сие изображение хулишь, скажи мне, много ли ты разумеешь Лотово с дочерьми пьянство? Иеронпм называет сие баснею. И конечно, она тайнообразная, если богословская. Всей Библии предметом сам только один бог. Тут ей конец до последней черты. Без него она и лжива, и дурна, и вредна, а с ним вкуснее и прекраснее всех невест. Он свет ее грязи, как честь алмазу блеск. Ты ж слыхал, что и Малахия поминает какие‑то божественные крылья. «Исцеление в крыльях его». «Как орел, покрыл гнездо свое». И невеста о братней любви говорит: «Крылья ее – крылья огня». Купидон – значит «желание», по–эллински – ёрш^. Мудрецы их означали сим‑то, что самое любезнейшее в мире и благородное. Не знаю, друг мой, что такое разумеешь под сим словом, а мне дай волю разуметь с невестою того: «Гортань его – сладость и весь – желание». «Бог любви есть».

Были и тогда, и ныне, и всегда мудрствующие низко. Еслп называешь Купидона бесом, не спорю… Дай же мне в сем рыкающем льве сыскать сладость сота, а в исполине корыстп. Разве ты никогда не слыхал, что такое к просвещающемуся Иерусалиму вопиет Исапя: «Иссосав молоко язычников». «И поймут их язычники и введут на место пх, и наследят, и умножат на земле божией».