Текст книги "Сочинения в двух томах"

Автор книги: Григорий Сковорода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 60 страниц)

Примета 1–я О НАСТАВНИКЕ

Приходить море сие, великое и пространное, за руководством ангелов божиих должно. Таков вождь был Рафаил Товии.

Ангел, апостол л истинный богослов есть то же. Но почем знать, кто от бога послан? Слушай Иеремию (гл. 23, ст. 22):

«Если бы стали в совете моем слышаны, сотворили бы слова мои и отвратили бы людей моих от пути их лукавого и от начинаний лукавых».

Видишь, что посланник от совета божия есть тот, кто толкует к нравоучению, паче же к вере, без которой и добродетель не добродетель. Таковы суть: Василий Великий, Иоанн Златоустый, Григ. Назианзин, Амвросий, Иероним, Августин, папа Григ. Великий и сим подобные [495]495
  Сковорода называет здесь выдающихся представителей патристики, известных писателей и ораторов, произведения которых ему были хорошо известны и которые оказали на него определенное влияние. – 37.


[Закрыть]. Сии‑то могли с Павлом сказать: «Мы же ум Христа имеем».

Богословие учит или целит самые тайные в душе начинания, советы и мысли. «Растлели и омерзилися в начинаниях». Начинание, начало, совет, Х6–р<;[496]496
  Слово, разум (греч.). Отождествление бога с логосом, трактовка его как духовного первичного начала всего сущего находится в связи с учением Платона. – 37.


[Закрыть] и бог есть то же. От совета или главы, как от источника, все наши дела наружу происходят. Если совет добр, то и плоды добрые.

Итак, богословие есть не иное что, как искоренение злых мыслей, или, как Павел говорит, начал и властей [497]497
  Павел – один из основных библейских создателей христианской морали. – 37.


[Закрыть]. Ведь если два суть человека, земной и небесный, в том же человеке, то и два начала: одно змиино, или плотское, другое божие.

В прочем те искореняют худые мысли, а на то место насевают слово божие, семя всех добрых дел, о которых можно сказать: «Начал Иисус творить и учить».

Любовь одна ангельский язык делает действительным.

Примета 2–я О СИМПАТИИ, ИЛИ СОСТРАСТИИ, МЕЖДУ ЧТЕЦОМ И НАСТАВНИКОМ

Начало всему и вкус есть любовь. Как пища, так и наука не действительны от нелюбимого. Итак, из помянутых ангелов избрать для себя одного, который паче прочих понравится. Откушать несколько каждого или некоторых из них. В то время вдруг к одному особливое движение почувствуешь. Одну манну все сии едят: хорош во всех помянутых вкус, но разный.

Примета 3–я ОБ ОТВЕРЖЕНИИ СВЕТСКИХ МНЕНИЙ

Приступая к небесным оным писателям, должно принять очистительные пилюли и все старинные из глупого общества водхненные мнения так изблевать, как Израиль ничего не взял из разоренного Иерихона, а если что удержал, за то был казнен. Если в море для измытия идти, так на что удерживать мирскую грязь? Муж двоедушен есть искуситель, дух пытливый, хром на обе ноги, ни тепл, ни холоден. Муж нейтральный есть неприятель делу, а Библия есть то тяжебное дело бога со смертными. Сей‑то род людей вопрошает бога: «Жив ли в руках моих воробей?» «Жив, если не задавишь», – отвечал бог.

«Не искусишь господа бога твоего».

Примета 4–я О СТРАШНОЙ ОПАСНОСТИ В ЧТЕНИИ

Но понеже, по Августиновому слову [498]498
  Августин – см. т. 1, стр. 469, прим. 27. – 38.


[Закрыть], не только в мирских делах, но и в самом рае слова божиего скрыты находятся дьявольские сети, для того с великим опасением поступать должно, дабы при самом чтении и поучении в законе вышнего не путаться нам в сети лукавые по примеру Иудину: «По хлебу войдет в него сатана».

А вот те сети: сребролюбие, честолюбие, сластолюбие, тщеславие… Сии все духи возвращаются в землю свою, то есть к брюху и к плоти, откуда нас слово божие вывести единственно намерено.

Сколь многих погубила грязь Лотова пьянства! Бесчисленных растлил яд Давидова прелюбодейства, а в старости его – мнимый дур деволожства. Не менее яда в повестях о сыне его. Читаем о ревности Илии и острим нож на ближнего. Слышав о Иезекииной болезни, раздражаем страх смертный и наше суеверие. Богатство Иов– лево – жадными, а благодарность Авраама делает нас тщеславными. Лазарево воскресение, слепых прозрение, свобода бесноватых совсем нас превращают в плотомудр– ствующих скотов? Самое сие зерно божие, сиречь слово сие (вера), соблазняет нас, повергая на стихии внешнего мира. Отсюда‑то уповаем на плоть и кровь святых, надеемся на тлень и клятву; обожаем вещество в ладане, в свечах, в живописи, в образах и церемониях, забыв, что, кроме бога, ничто не благо и что всякая внешность есть тлень и клятва. Кратко сказать, вся Библия преисполнена пропастей и соблазнов. «Сей лежит на падение». И весь сей путь ее иерихонский воздушными осажден разбойниками. Скажем с Давидом: «На пути сем… скрыли сеть мне».

Слышал ты о мытарствах? Так вот они! Впрочем, ойй есть небыль. Помяни, что Библия есть еврейский сфинкс, и не думай, будто об ином чем, а не о ней написано: «Как лев, рыкая, ходит, ища, кого поглотить».

Помни, что опасное дело встречаться с Голиафом [499]499
  Голиаф – согласно библейским легендам, великан, который вызвал на единоборство Давида и был побежден последним. – 39.


[Закрыть]. Счастлив, кому удалось разодрать льва сего и обрести в жестком нежное, в горьком – сладкое, в лютости – милость, в яде – еду, в буйстве – вкус, в смерти —• жизнь, в бесчестии – славу… Но как притча есть: не всякому по–Яковому, сие есть по–Самсоновому удается.

Примета 5–я О ЧТЕНИИ В МЕРУ

Весьма помнить должно увещание Сирахова сына: «Многие от пресыщения умерли». Затем, как можно, стараться в меру кушать, не обременяя желудка мыслей наших. Здоровый и чистый вкус малым доволен, а засоренная глотка без меры и без вкуса жрет. Для сего‑то не велит бог святить себе скотов, не имеющих жвания. Много жрать, а мало жевать дурно. Многие, к тому разномыслен– ные, чтущий книги не будет благоученым.

Когда наш век или наша страна имеет мудрых мужей гораздо меньше, нежели в других веках и сторонах, тогда впною сему есть то, что шатаемся по бесчисленным и разнородным книг стадам без меры, без разбору, без гавани. Больной разных тварей беспокоит, а здоровый одною едою сыт. Скушай одно со вкусом, и достаточно. Нет вреднее, как разное и безмерное. Пифагор [500]500
  Пифагор и его ученики считали принцип числа одним из важнейших принципов объяснения мира, понимая число, коэффициент, пропорцию, симметрию как выражение божественного начала. Отсюда связь числа с религиозными представлениями. Сковорода считает треугольник символом тройного выражения вечного начала. – 39.


[Закрыть], разжевав один треугольник, сколько насытился? Давид, раскусив одну тень ковчега, сколько просветился! Даже скакал, играя. Разжуй одну преславиую славу – и во многие обители божиего сего лабиринта откроется тебе вход и исход. Преславная слава, слово божие и мысли его есть то же. ♦Преславное говорилося в тебе, град божий». «По всей земле слава твоя».

Раскуси одну только, например, сию славу: «Где труп, там соберутся орлы».

Или сию: «Птицы да умножатся на земле».

Или сию: «Слетели птицы на тела растесанные».

Или сию: «Семь юниц в юницах людских».

Или сию: «Очи твои как голубиные».

Или сию: «Не знаю орла, парящего к солнцу».

Или: «Твоим ли повелением возносится орел?»

«Поднял вас, как на крыльях орлих». «Призовет (бог) из востока птицу». «Голос горлицы слышен в земле нашей». «Да станет солнце! – и стало солнце». «Пока пришел, стал вверху, где был отрок». «Вознесет Самсон на верх горы ворота городские». «Возьмите ворота, князья, ваши». «Ворота сии затворены будут». «Да хвалимый будет в воротах муж ее». «Се лестница утверждена на земле». «Железо не взойдет на голову мою». «Всплывет железо». «Что есть человек, как помнишь его?» «Вознесется из земли жизнь его». «Один я, пока перейду». «Перейдем до Вифлеема». «Не изойдешь, бог, в силах наших». «Премудрость в исходах поется». «Возвеселись, неплодная, рождая». «Созиждутся пустыни твои вечные». «Дочери твои на плечах поднимутся». «Будут цари кормители твои». «Приступите ко мне, погубившие сердце». «Ниже хребтов их и высота была у них». «Узришь прошлое мое». «Помни последнее твое». «Полижут землю, как змии». «Как ласточка, так запою».

«Был Ефрем, как голубь безумный, не имеющий".

«Кто перейдет на ту сторону моря и обретет премудрость?»

Или: «Звезды воссияли в хранилищах своих». Или: «Сны узрят». «На забрала востекут».

«Глубоко сердце человека, и кто познает его». «Вода глубока – совет в сердце мужа». «Человек, насади виноград». «Подобает вам родиться свыше». «Дал бы тебе воду живую». «Ангел господень возмутил воду». «Кто первый в лазил… здоровый был». «Познается ими в преломлении хлеба». «Змия возьмут, языками заговорят новыми».

«Встань п ходи. И, вскочив, стал и ходил».

«Встань, спящий, воскресни из мертвых».

«Даны были жене два крыла орла великого».

Кто развяжет хоть одну связь, В том блестит израильский глаз.

Кто премудр, тот и сохранит сие. Сиречь приметит, соблюдет, постигнет и размыслит. Когда слышишь сие: «Поминайте жену Лотову», не довлеет вспомнить одно то, что была жена у Лота. Сия такая пища есть голодная, тощая, не сытостная, худая, кратко сказать, пустой колос, и худая корова от сна фараонского и суеты мирской[501]501
  Речь идет о библейской легенде, согласно которой египетскому фараону приснился вещий сон, растолкованный находившимся в темнице сыном Иакова Иосифом (см. прим. 29 к «Иконе Алкивиад– ской»). – 41.


[Закрыть]. Но должно размыслить и припомянуть то, куда ведет разумы наши сей соленый болван? Что‑то внушает нам невкусная и глупая сия корова? Не обращайся сердцем твоим в Содом алчной тлени и суеты, не опочивай здесь в смертной сени, но в будущее простирайся на гору с Лотом и так теки, да постигнешь соль, и нетленную силу тлени сей, и славу воскресения ее. Да то, что посеяно в тлении, встанет в нетлении, да воспоешь: «Встань, слава моя!», «Един я, пока перейду». И будешь блаженный оный странник и пришелец, о котором вопрошает прозорливый Варух: «Кто перейдет на ту сторону моря и обретет ее?»

Сие‑то значит поминать: «Поминайте жену Лотову». Сиречь: разжуйте, раскусите, растолките, разбейте и сокрушите идола сего, раздерите льва, сего дьявола, и сыщите внутри его сокровенную еду и сладкий сон вечности, безвестная и тайная премудрость божия, о которой Исайя: «В сокровищах спасение наше». Из двоих естеств состоит слово божие. «Единое говорит бог, но двойпое слышно».

Две страны имеет библейное море. Одна страна наша, вторая – божия. На нашем берегу колосья пустые, а коровы худые, по другую же сторону моря и колосья добрые, и юницы избранные. Наш берег и беден и голоден, заморский же есть Доброй Надежды гавань, лоно, или залив Авраама, место злачное, где весь Израиль пасется и почивает, оставив на голодной стороне содомлян. «Кто перейдет на ту сторону моря?» А вот кто: «И полечу, и почию». «Я уснул, и спал, и встал». Вот и девица: «Под сень его пожелал и сел». Почивай, душа моя, мудрая дева! Не бойся. «Если поспишь, сладостно поспишь».

О рай мой, рай! Мы тебя почитаем, но не разумеем. Ах, с толком нужно вкушать слово божие, зубами сына Пакового жевать должно. «Иуда! Возлег, уснул ты, как лев». И не дивно: мог он разжевать и обрести себе сладость покоя. «Как рай сладости, земля перед лицом его».

И все оные имеют Иуды зубы, о которых написано: «Как утро, разливаются по горам люди многие и крепкие, подобных им не было от века». «Праведник дерзает, как лев». «Поминайте жену Лотову!»

Вся тварь есть сень привидения, а бог есть дух видения. Вот тебе два Хвалынского моря [502]502
  Хвалынское море – древнерусское название Каспийского моря. – 42.


[Закрыть] берега: северный и южный.

«Поминайте жену Лотову!»

Слышишь мрачное привидение? Вспомни через сей мрак свет видения. Осязаешь нечувственный солоный кумир; для чего через сию примету не взойдет тебе на сердце соль нетления и вкус вечности? Видишь северный берег? Помяни на нем южный, невидный. «От юга придет бог». Уготовь пасху. Ведь здесь не нажиться. Не ногами перейдешь, ни кораблем, ни крыльями. Сам господь восхитит сердце твое и переставит от смерти к жизни, от буйства – в разум и суд. «Путь бо господень есть суд и милость». Если взираешь на жену сию, почто прелюбодействуешь в сердце твоем? Почто почить на плоти и крови ее мыслишь? Для чего не размыслишь, что плоть и кровь не есть царствие небесное, не есть покой и сладость, но мертвый сей болван, сень и привидение, а сия примета ведет тебя к метке своей, к мужу своему, дабы не с нею, но с ним тебе почить и насладиться. «Истребил ты всякого любодеющего от тебя».

Разве ж великое есть нечтось муж ее Лот? О друг мой! Когда сын Авраама, велик есть человек Христос, тогда его ж племянник Авраам, малое ли нечтось тебе мнится быть? О всем роде сем дерзновенно скажем: «Род же его кто исповедает?»

Лот есть оный человек, о котором написано: «В благовоние мира твоего течем». За ним‑то чистые девы текут из северного берега на горы Кавказские, да упьются и почиют. «Упьются от тука дома твоего». Лот есть одного рода со смирною, то есть тук, или клей из ароматных деревьев. Вот премудрость боншя! «Как смирна, издал благовоние». «Смирна, и стакти, и касия от риз твоих». Эллинский голос – стакти, а по–еврейски – Лот. Стакти не благой ли дух? А дух благой не то же ли, что бог? Шабаш! Здесь почием! «И полечу, и почию». «Господь пасет меня». «На месте злачном всели меня». «Поминайте жену Лотову!»

О жена, жена! Ты и горесть, и сладость моя. Живишь и умерщвляешь… Если бы мы тебя так любили, как твой сладчайший муж Лот, как и Христос церковь свою, никогда бы мы не разлучали, которых бог сочетал. Тайна сия великая есть… А ныне, холодно и несмысленно любя, а бестолково и беспамятно поминая тебя, не вспомнил! о муже твоем, разделяя нераздельную двоицу и забыв совет божий: «Сын человеческий, да не сотворишь детей по плоти».

И невозможно, чтоб сия Ева не вкусила смертных плодов и не породила детей в погубление тогда, когда станут с нею амуриться подлые, плотоядные и хамские оные сердца, которые описаны так: «Полижут землю, как змии, ползущие по земле».

«Узнай, как пепел, сердце их и прельщаются». «Враги его землю полижут». «Смерть спасет их». «Яд аспидов под устами их». «Гроб открыт – гортани их». «Возьми меня, господи, от человека лукавого». «В сердце и в сердце говорили злое». Как так? А вот как! Принесли с собою злость в сердце своем, затем не нашли доброты и в сердце жены Лотовой, кроме слов потопных и языка льстивого, с которым пришли. До доброты же оной, как сокровенной, не добрались. «Вся слава дочери царевой внутри».

И се то те содомляне, бродящие по околицам города. «Преславное говорилось в тебе, град божий». «Мария соблюдала все слова в сердце своем». Да как же им и найти? Ведь «глубоко сердце», а паче оному человеку: * Взойдет из земли жизнь его». А их дело ползать и кушать землю все дни жизни своей. Смерть им – хлеб, а мать – ночь. «Взалчут на вечер и обойдут город». «Проклят ты паче всех скотов!» «Проклят Ханаан–отрок!» «О несмышленая и косная сердцем!»

«Поминайте жену Лотову!»

О прекрасная моя и благословенная в женах, неплодная! Не могу в сытость намыслиться о тебе – столь сладка мне память твоя, память Лотова. Семь мужей и 7000 имела ты и ныне имеешь, но все прелюбодеи, кроме сына Тови– тына, а Рафаилова друга Товии. Сей накадил невестник и ложе твое фимиамом и благоуханным чадом, восходящим из сладчайшей памяти о муже твоем, да в память вечную будет праведник, переспал с чистою невестою не зазорно и целомудренно, вне бесовского идольского смрада, обретя, как в рыбе печенку, внутри царской сей дочери славу ее, касию и стакти в ризах ее; вырастил детей не в рабство, но в свободу, которые не от похоти женской, не от похоти мужской, но от бога родились, как сделал оный пророк: «Отныне детей сотворю, которые возвестят правду твою, господи, спасения моего». «Я уснул…» Скажите мне, кто у вас человек, боящийся господа? Кто? Не Ханаан–отрок и хлопец, но прямой муж оный: «Господь с тобою, муж сильный».

Есть ли кто из числа оных мужей? «Мужи, любите своих жен». «Я же говорю во Христа и во церковь».

Так возлюбите со мною неплодящую сию! «Возвесе– лися, неплодная, нерождающая!»

Если ж сия не нравится, кроме нее суть множайшие дочери царские. Какие? А вот оные: Иудифь, Руфь, Рахиль, Ревекка, Сарра, Анна, мать Самуилова, любезная Давиду Авигея, Далила Самсонова, Фамарь, Есфирь. А Еву ты забыл? И не читал ли ты, что ангелы божии аму– рились с дочерьми человеческими? Сии‑то девочки согревали старость Давидову. С теми же любился и сын его, и в одной хвалит всех в конце притчей. Все сии жены аму– рятся и рождают не на дольних северных берегах и полях, но на горних стремнин черкесских верхах, в беспечных местах райских; и о сих‑то оленицах спрашивает бог у Иова: «Уразумел ли ты время рождения коз, живущих на горах каменных?»

Там‑то обновляется орляя юность Давида. Возрастают новые рога и ему, и козам. Так и евангельские оленицы: Елисавета и восшедшая в горнее Мариам. Туда же поднята Петром и Тавифа, сиречь серна, сайгак. Туда отсылает ангел и мироносиц. Кратко сказать о всех: да не растлится девство их. «Даны были жене два крыла орла великого».

«Поминайте жену Лотову/»

Что ж ты думаешь, о амурник мой? «Не суть советы мои, как советы ваши». Знай, друг мой, что Библия есть новый мир и люд божий, земля живых, страна и царство любви, горний Иерусалим; и, сверх подлого азиатского, есть вышний. Нет там вражды и раздора. Нет в оной республике ни старости, ни пола, ни разности – все там общее.

Общество в любви, любовь в боге, бог в обществе. Вот и кольцо вечности! «От людей сие невозможно».

Брось думать, что Ева – старуха или чужая жена. Сии думы суть от берегов содомлянских. «Гроздь их – гроздь желчи». Сей‑то корень вверх прозябает, многих оскверняя. II не многие ли осквернились, прочитав JIo– тово пьянство? «Все же чистое чистым». «Но осквернился пх ум и совесть».

Плюнь на бабские и детские сказки, неверными чтецами и на ложь, плотоядными змиями отрыгаемую, растлившими Еву, обращающими лукавое свое вспять в Содом око, на свою блевотину. «Взалчет, как пес».

А ты, друг мой, поспешая и не осматриваясь ни вправо, ни влево, иди в горнее со тщанием, куда тебя зовет и не обманщик змий, но прозорливый Захария. «О! О! Бежите от земли северной». И Исайя: «Отступите, отступите, изый– дите отсюда». «Приди, да покажу тебе суд любодейцев великих». «Как от вина ярости любодеяния своего напоил всех язычников». «О град крови, весь лживый, полный неправды… Голос бичей и голос тряски колес, и конника текущего, и колесницы шумящей… Открою прошлое твое к лицу твоему и покажу язычникам срамоту твою и царствам бесчестие твое… Положу тебя в притчу… Низвергну на тебя оглушение по нечистотам твоим». «Падет, падет Содом». «Поминайте жену Лотову!»

Но, о друг ты мой! Прежде приберись и уготовься для Синайской оной горы, сладким дымящейся оным дымом нашего Лота. «Христово благоухание мы есть». Пожалуй, будь мудрою девою, если хочешь быть в Кане Галилейской [503]503
  Кана Галилейская – город, где, согласно Библии, Иисус совершил одно из своих чудес: превратил воду в вино (Евангелие от Иоанна, гл. 2). – 45.


[Закрыть] и преображенного из огнушенных сих (мочащихся к стене городской) псов мочи и жезлом мойсейским услажденного насладиться муста. Заплачь, о Иеремия, как «оскудели добрые девы». Но ты веселее воспой, о Исайя!

«Святися, святися, горний град!» «Возведи окрест очи твои и гляди». «Се дочери твои на плечах поднимутся». «Какие суть? Они, как облака, летят и, как голуби, с птенцами ко мне». «Отворятся ворота твои всегда. Приложится к тебе богатство мирское…» «Радуйся, пустыня». «Кто даст мне крылья? И полечу…»

Да как же тебе к веселью оному и к горнему добраться браку? Как приступить к неосязаемому Кавказу и взлететь на стремнины его? «Превращу трудное для него в легкое». «Дам им путь новый и пойдут». Какой путь? Никогда ты его не узнаешь. Как же? Скажу. Если кто не рожден породою с вышней оной страны, не может найти оного пути и взойти в горнее. Молчи мне с глупым вопросом Нико– димским. Плоть, трижды рожденная, есть одна грязь и один тот же земной болван. Но нужда в том, да глиняная твоя природа зачнет, примет и вместит, как нива зерно, горней породы и новых людей семя. Слушай, семя, сеемое по роду. Слышь, по высокому оному роду. «Род его кто исповедает?» Вот тогда‑то рожденное от духа есть второе, новое и инородное, сверх от плоти рожденного, сказать мойсейским стилем: «Человек – человек», сиречь душевный вкупе и духовный, не всем знакомый: «Я, который говорит, от вышних есть, вы же от нижних». Вот в чем, повторяю, нужда! Чтоб из навозной твоей кучи блеснул алмаз, а от песчаной твоей горы откатился оный краеугольный камень. Дабы болото и грязь твоего трупа прорастили былие травное, выпускающее семя по роду божественному. Дабы полевые и дубравные крыны и благовонные кусты возникли из земли и сверх земли твоей. Да кости мертвые твои прозябнут, как трава, и созиждется стень телишка твоего, и пустыня твоя вечною в роды родов. Сие‑то есть второй раз родиться, сиречь свыше, и обрести в себе то, что быть никогда не начинало, но ты глухо только слышал о том без всякого вкуса, а на сердце тебе оно не всходило, и ты того не ждал, не думал о том, а если думал – дума твоя похожа была на беззубого младенца, обращающего в устах своих самый благородный из соломо– новс–ких садов орех, но не по зубам своим.

Если же кому пришло время и удалось раскусить самого себя, сей в горнице своей и на мысль не восходившее, паче надежды вырыл золото. Какое? Оное. «Золото оной земли доброе и там анфракс». «Радуйтесь со мною».

Тогда сердце делается доброю нивою, падает и приемлется вечности зерно, а плоть, как поле цветами и как сухая в кустах палица, процветением весенних ветвей, будто орех, наполняется зерном оным: «Я хлеб животный». «Я цветок полевой и крын удольний». «Вознесла земля былие травное». «Цветы явилися на земле».

Во время оно свыше второе рождены бываем чистою девою, зачавшею и вместившею оного, кто есть только один и один святой. «Се раба господня». «Господи, во чреве зачал, и поболел, и родил дух спасения твоего». «Слово плотью было и все ли лося в нас».

Разумей же мне и памятуй отныне, богословское создание человека оного. «Создал бог человека».

В горней республике все новое: новые люди, новая тварь, новое творение – не так, как у нас под солнцем, все ветошь ветошей и суета сует. «Все дела его в вере». ♦В творениях рукой твоею поучался». «Творящий ангелов своими духами». «Сотворю, и кто отвратит?»

Слушай же! Да напишется сие перстом божиим на сердце! Сотворение человека есть то второе рождение. Оно бывает не тогда, когда содомский человек из плоти и крови, и будто из брения и грязи горшок,, зиждется, слепливается, образуется, изваяете я, стоит, ходит, сидит, машет; очи, уши, ноздри имеет, шевелится и красуется, как обезьяна; болтает и велеречит, как римская Цитерия [504]504
  Цитерия (Цитера, Кпферея) – культовое прозвище Афродиты – богини красоты и любви. – 47.


[Закрыть]; чувствует, как кумир; мудрствует, как идол; осязает, как преисподний крот; щупает, как безокий; гордится, как безумный; изменяется, как луна; беспокоится, как сатана; научится, как паучина; алчен, как пес; жаден, как водная болезнь; лукав, как змий; ласков, как крокодил; постоянен, как море; верный, как ветер; надежный, как лед; рассыпчив, как прах; исчезает, как сон… Сей всяк человек ложный: сень, тьма, пар, тлень, сон.

Когда же бывает прямое сотворение человеку? Тогда, когда второе рождение. Не дивись сей славе и сему слову: ♦Подобает вам родиться свыше».

Бренный кумир ограничен, заключаем теснотою. Духовный же человек есть свободен. В высоту, в глубину, в широту летает беспредельно. Не мешают ему ни горы, ни реки, ни моря, ни пустыни. Провидит отдаленное, прозирает сокровенное, заглядывает в преждебывшее, проникает в будущее, шествует по лицу океана, входит дверьми запертыми. Очи его голубиные, орлие крылья, оленья проворность, львиная дерзость, горлицына верность, пеларгова благодарность, ягненково незлобие, быстрота соколья, журавляя бодрость. Тело его – адамант, смарагд, сапфир, яшма, фарсис, кристалл и анфракс. Над главою его летает седмица божиих птиц: дух вкуса, дух веры, дух надежды, дух милосердия, дух совета, дух прозрения, дух чистосердия. Голос его – голос грома. Нечаянный, как молния и как шумящий бурный дух. «Где хочет, дышит».

Господи! Сей ли есть человек оный, какого ты помнишь, поставив его над делами рук твоих? Люба тебе память пра– ведиика сего. Мило поминать его при жене Лотовой. Хочешь положить и на наше сердце имя и память его. Сего ради низвел ты его пред очи наши, одетого в болвапеющую кожу нашу, да прославишь у нас и сына и того же брата твоего, ниспосланного на спасение наше. Но мы не угадали и вместо него самого разделили себе ризы его по моде Пентефриевой жены [505]505
  Имеется в виду библейский рассказ о том, как жена царедворца Потифара пыталась соблазнить Иосифа и, отобрав у него одежду, оклеветала его перед своим мужем (Ветхий завет. Бытие, гл. 39). – 48.


[Закрыть]. А мода сия оттуда, что содомляне одно осязают осязаемое, лишены Нсааковой догадливости, обоняющей от сына своего ризы благоухание Лотово. Сею модою мы прельщены: ни Лота, ни жены его не узнали. Сего ради сия бесплодная прямо неплодящей нам была, когда мы со Исавом на содомском поле охотою забавлялись, не на горах с Иаковом, забыв совет пророка Наума: «Не касайся охоты». Слушай, о град крови: не касайся охоты. «Видел и се муж один». «Вознесется великолепие его превыше небес». «Помышления сердца его в род и род».

Вот тебе второе рождение и прямое сотворение! «Дух святой сойдет на тебя…», сиречь неосязаемый, второй, новый, вечный, словом, скажи: «Последний Адам в дух животворящий».

Когда «все дела его в вере», тогда и человек, богом сотворенный, есть неосязаемый. Дух духа творит. «Рожденное от духа дух есть». Слепота содомская свое, рожденное от плоти, осязает, в даль не простираясь, но исааковская вера, осязая сыновнюю ризу, обличает невидимое сверх осязаемого и при глухом болване, в плотских очах болва– неющем, возводит голубиное око на нечто превосходящее и, присовокупляя к подлым и гнилым мыслям высокие и прозорливые, насыщающие сердце мысли, будто высоковысоко востекшие и на пространстве горних небес гуляющие, приманывают к поверженнохму сему стерву орлии птенцы, соколы, кречеты, вороны, дабы не пожерла, как во сне фараоновом, худая стервяга содомская чистой и избранной юницы и девы премудрости божией, но вместо того мертвенное животом и смрадная содомская пища да будет пожерта славою нетленною, силою воскресения и высокими вечного мыслями, будто бы свыше налетевшими орлами. Вот!. «Где ж труп, там соберутся орлы» – герб наперсников. Вот что есть! «Птицы да умножатся на земле».

Разумеешь ли ныне сие: «Призовет с востока птцду»? Или сие соломоновское: «Око, ругающееся отцу и досаждающее матерней старости, да выклюют вороны и орлии птенцы». «Как орел, покрыл гнездо свое и на птенцов своих вожделел».

Сей горний орел перерождает нас, творя из плоти духов своих, из несущих – сущими, из скотов и зверей – человеками; зародившись в болване пашем, как в орехе и колосс зерно, а в ягоде виноградной сот сладкого муста. «Закон твой посреди чрева моего». «Посреди вас стоит, его же не знаете». «Се дева во чреве приемлет».

Не из стороны он приходит и не из плотских сплачивается сетей вечный, цельный, но в нашей же плоти, будто светозарная искра в кремешке утаиваясь, напоследок во время свое, как крын из нивы и как в безводной пустыне источник, является. Его точно преобразует оный райский родник: «Источник изошел и напоил всех».

II в сию точно цель пускает Исайя стрелу следующую: «Кости твои утучнеют и будут, как сад напоенный и как источник, в котором не оскудеет вода…» «Кости твои прозябнут, как трава, и разботеют, и наследят роды родов. И созиждутся пустыни твои вечными, и будут основания твои вечные родом родов. И прозовешься создателем оград, и пути твои посреди упокоишь».

Задивилась, услышав о сей воде, самарянка. Просит ее от учителя, возжелав ее с оленем Давидом. «Кто меня напоит водою?» Не содомскою, но из вертепа вифлеемского, из росы, высот и красот Иосифовых, от гор Аермон– ских, сходящей на бороду Аарона и на все отребы плотские, да сбудется во благое: «Реки из чрева его потекут».

При сем человеке исчезает в нас слепота и насморк, а нос ей – обоняние и догадливое оное Исаака чувство, могущее обонять Лотово кадило, делается высоким, как соломоновская пирамида, просто скажу, Библия, которой он, как родственнице своей, говорит: «Войди в сад мой, сестра моя, невеста»; «Кто сей скрывающий от меня совет, содержащий же слова в сердце? Меня ли мнит утаиться?»

Сей муж, зачатый от тебя, чистой девы, без мужа рожден же, а не сотворен от бога без матери – дух от духа, свет от света, оставляет вас, родителей своих, и прилепляется к жене своей, сей сущий Лот вскричал от радости: «Се ныне плоть от плоти моей, и, будто вино в чашу изливается, да будут оба в одно». «Отвори мне, сестра моя». «Врата сии затворенные будут и, кроме него, ни для кого, кто смертные суть, не отворятся».

Вот кто открывает нам путь в горнее. «Знаю человека, прошедшего небеса».

Он не только на неприступные прямо верхи гор Кавказских, но на небо, даже до Сатурна и в самое солнце восходит и нисходит. Не думай: «Как сей говорит, как с небес сошел?» «Не ропщите между собой». «Я дверь».

«Поминайте жену Лотову!»

А когда прекрасное сие дитя еврейское задушится или потопом змииных блевотин, или злобою иродскою, тогда не только Рахиль и Иудифь остаются вдовами, но и все дочери иерусалимские рыдают, лишены жениха и брачных одеяний. Не думай, будто плач Иеремиин смотрит на нижний град, а не на вышний, библийный, на мать нашу. «Да плачу день и ночь». «Как отнялася от дочери сионской вся красота ее». «Любодействуют все». Тогда‑то прекрасная сия невеста тоскует, мечется, бегает, ищет его: «Взыскал его и не обрел его». Напали‑де на меня содомляне, тень осязающие, били меня, поязвили меня; довольны негодяи сии негодные тем одним, что содрали с меня одежду, разделили ризы мои между собою, но не обоняли из риз моих сладости и желания моего, крына моего, благоуханного мира жениха моего Лота!

Отступите от меня в пламень и жупел содомского сладострастия вашего, о любодеи! Бежите от меня, землеядные змии, псы, мочащиеся к стене городской, плотожадные звери, вепри дубравные. Жрите терние и волчец. Вот по губам вашим салат! Райский куст не для ваших ноздрей. Зубы ваши Агарины, очи Лиины [506]506
  Зубы Агарины, очи Лиины – речь идет о библейских персонажах: рабыня Сарры египтянка Агарь – олицетворение всего рабского, низкого; дочь Лавана Лия – см. т. 1, стр. 486, прим. 13. – 50.


[Закрыть], уши аспидовы, ноздри и нос свиной и дурен, не могущий слышать духа божьего ни в райских цветах, ни в святая святых, ни в столпе облачном, ни в столпе соленом, ни в пирамиде ливанской… «Смотрел направо и во взглядах и не был знающим меня». «Воззрел, и се не было человека, и не видел мужа, все уклонилися в Содом, ненужные были до единого».

Где ты, о человек, человек? Яви мне вид твой и услышан сотвори мне голос твой, ибо уязвлена я любовью чистою, нетленною, целомудренною. Изведи из темницы содомской. Освободи твоего племянника от плена, верный человек Авраам, да идем в горнее со тщанием и там, на горнем месте, насладимся, новые люди, новым вином и почием.

«Поминайте жену Лотову!»

Умейте, други мои, поминать жену Лотову. Когда в божиих книгах читаешь: пьянство, наложничество, кровосмешение, амуры и подобное, не мешкай на содомских сих улицах, но проходи, не задумываясь на них, и на пути грешных не стой. Ведь Библия не к сим улицам, а только через сии улицы ведет тебя в горние страны и чистый край – не в плотские мудрования и исходит к вечному. Библии нет нужды до брюха, до нижнего сего нашего бога, ни до брака, ни до царя плотского. Она вся в вышнем боге. Неужели ты и в сем не слышишь вкуса слова? «Премудрость в исходах поется» или: «Не упивайтеся, но беседуйте в проходах, сиречь в пасхах». Ей! Сия Лотова басня издревле портит чтецов с неомытыми их руками и ногами, раздражая в них плотоугодие, и на нее‑то перстом показывает Павел, чтоб не упивались вином, но под видом вина напивалися бы духа божьего и вина нового завета, не содомского. Вот причина омытия ног пред таинственною вечерею! Так же и Мойсей Израиля приуготовляет к съедению пасхи, дабы в путническом маскараде, опоясанны, стоя и в шляпах, и с жезлами пасху вкушали. А что значит сия церемония? То, что Библия есть пасха, проход, переход, исход и вход.