Текст книги "История всемирной литературы Т.4"

Автор книги: Георгий Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 82 страниц)

У Скаррона сильнее, чем у Сореля, развито представление о том, что не случайное стечение обстоятельств, а определенные объективные закономерности управляют жизнью. Прошлое, настоящее и будущее в жизни героя Скаррона не оторваны одно от другого, как у Сореля, не дробятся на условно соединенные эпизоды, а, наоборот, взаимно связаны. Его герой не случайно носит имя Дестен, у него действительно есть своя судьба. Его прошлое вторгается в настоящее и обусловливает будущее. Основную же закономерность общественного бытия, с которой сталкивается Дестен, пытаясь утвердить свои права на свободу, на личное счастье, на любовь, Скаррон видит в противоречии между низами и верхами.

Возросшее понимание глубины социальных противоречий сочетается здесь, однако, с характерным для Скаррона подчеркиванием слабости обездоленных. В его произведении мы не найдем таких смелых публицистических отступлений, таких развернутых философских высказываний, какими изобилует «Франсион» Сореля. Скаррон связал своего героя с социальными низами механически. Если своих главных положительных героев Скаррон видит людьми идеальными, возвышенными, то в изображении их окружения преобладают комические и натуралистические черты. Провинциальную жизнь писатель вообще склонен трактовать с оттенком иронии. Она вызывает у него усмешку, как нечто забавное, полудиковинное.

С наибольшей силой бунтарские и плебейские черты вольнодумного движения первой половины XVII в. нашли свое выражение в творчестве Савиньена Сирано де Бержерака (1619—1655). Сирано прожил бурную жизнь. С 1639 по 1641 г. он состоял на военной службе, участвовал в сражениях, но, получив несколько тяжелых ранений, вынужден был уйти в отставку. Покинув военное поприще, он увлекся наукой и философией. Большое влияние на Сирано оказали труды Джордано Бруно, а также учение проповедника идей утопического коммунизма Кампанеллы. Затем он стал последователем Гассенди – главы материалистического направления во французской философии XVII в. Выступление Сирано на литературной арене связано с событиями Фронды. При этом характерно, что Сирано в отличие от Скаррона участвовал в борьбе на стороне противников королевской власти лишь постольку, поскольку движущей силой Фронды были передовые общественные круги. На первом этапе Фронды Сирано выступил в качестве автора резких и ядовитых политических памфлетов, направленных против королевского министра Мазарини (написанный в бурлескной манере, восьмисложным стихом, пасквиль «Прогоревший государственный министр» и прозаические «мазаринады»). После того как передовые общественные силы потерпели крушение, Сирано перешел на сторону королевского правительства. Теперь он пишет направленные против фрондеров и его бывших соратников – бурлескных поэтов (Скаррон, д’Ассуси и др.) злые и причудливые с точки зрения стиля сатирические «Письма».

Литературное творчество Сирано де Бержерака связано с обострением общественных конфликтов во Франции. Первым художественным произведением Сирано была комедия «Одураченный педант» (1647), в которой зло высмеивались поборники схоластического метода воспитания. Комедия Сирано, отличаясь барочной гротесковой гиперболичностью, заключала в себе сатирические тенденции, предвосхищавшие творчество Мольера. Последний позаимствовал из «Одураченного педанта» в «Проделках Скапена» эпизод со знаменитой репликой: «Какого черта понесло его на эту галеру!»

Наиболее значительным произведением писателя является его научно-фантастический роман «Государства и империи Луны» (1649—1650, изд. 1657), созданный в момент наивысшего подъема социально-политической борьбы в стране. Второй научно-философский роман Сирано, «Комическая история государств и империй Солнца», создавался писателем уже в период торжества аристократической реакции, в начале 50-х годов, и остался незаконченным. Умер Сирано при таинственных обстоятельствах, очевидно, в результате покушения, организованного его врагами – воинствующими клерикалами.

Первый научно-фантастический роман Сирано рассказывает от имени автора о его вымышленных полетах в Канаду, а затем на Луну. На Луне герой книги Сирано обнаруживает людей, нравы которых он и описывает, включая в эти описания характеристику своих собственных представлений об идеальном общественном устройстве. Роман Сирано воспроизводит многие научные и философские достижения своего времени. Сирано излагает в нем учение Дж. Бруно и Гассенди. Он выступает как материалист, отстаивает свое мнение о бесконечности Вселенной, множественности миров, проявляет себя яростным противником схоластики, религии, церкви. Излагая свои философские воззрения, Сирано мечтает о науке, которая приносила бы человечеству ощутимую практическую пользу. Он мечтает о целом ряде технических изобретений, которые впоследствии были претворены в действительность: о летательных аппаратах – самолетах, об аппарате, способном записывать и воспроизводить звук, – будущем граммофоне и т. д.

Вместе с тем он излагает в романе в утопической форме и свои социальные взгляды, выдвигая в качестве образца общественного устройства республиканский идеал, защищая принципы равенства людей, выступая горячим поборником мира. Роман Сирано изобилует лирическими отступлениями и отличается своеобразной, романтически приподнятой манерой изложения, призванной увлечь читателя волнующими перспективами будущего.

Демократический и плебейско-бунтарский характер содержания первого научно-фантастического романа Сирано не вызывает сомнения. Преодолев противоречия и иллюзии, присущие большинству вольнодумцев этого времени, Сирано воплотил в своем произведении страстный порыв к лучшему будущему, стремление вырваться из пут косного Средневековья, мечту о раскрепощении творческой энергии человечества.

Поражение демократических сил во Франции конца 40-х годов наложило отпечаток на творчество Сирано. Пессимистическое настроение, охватившее писателя, отразилось в трагедии «Смерть Агриппины» (написанной, видимо, в 1650 г., а опубликованной в 1654 г.). В основе сюжета этой трагедии – события римской истории времени императора Тиберия (I в. н. э.). Центральным персонажем трагедии является Сеян (фигура, привлекшая в свое время также внимание английского драматурга Бена Джонсона) – сын пастуха, возмущенный несправедливостью окружающего его мира и своим зависимым положением. Политический протест соединяется у него с воинствующим атеизмом. Сеян, этот солдат-философ, как его называет один из царедворцев, – материалист, убежденный в отсутствии потусторонней жизни и насмехающийся над религиозными предрассудками. В своем безбожии он черпает стоическое мужество, которое проявляет перед казнью. Именно атеистические и материалистические заявления Сеяна и вызвали негодование церковных и аристократических кругов, потребовавших запрещения трагедии.

В «Смерти Агриппины» нашли художественное отражение объективные противоречия общественной жизни Франции времени Фронды. В своей борьбе против императора Сеян оторван от народа. Он вынужден действовать совместно с людьми, которые внутренне ему глубоко чужды и враждебны, – с аристократками Агриппиной и Ливиллой. Эти женщины вступают в борьбу с тираном по мотивам личного порядка и в конце концов предают Сеяна. Одиночество Сеяна, лишь угрожающего прибегнуть к помощи народа, обрекает его борьбу на неизбежную неудачу.

Но отпечаток бесперспективности, который лежит на трагедии Сирано, нашел свое отражение и в художественной структуре пьесы. Пессимистические настроения мешали Сирано развернуть драматический конфликт. Писатель пытался выразить свои бунтарские чувства в монологах главного героя-одиночки, в его размышлениях и декларациях, придавая тем самым этому бунтарству несколько отвлеченный характер. Вместе с тем пьеса Сирано, дышащая внутренней энергией и темпераментом, написанная мужественным и одновременно патетическим слогом, говорила о неистребимой ненависти ее автора к реакционным общественным силам.

Разочарование, охватившее писателя в начале 50-х годов, с еще большей очевидностью сказалось в «Комической истории государств и империй Солнца». Здесь намечаются, правда, черты реалистической повести, изображающей страдания и лишения, которые выпали на долю передовых людей Франции в годы засилья реакции. Сирано рассказывает в первой части своего романа о происках католических священников и представителей власти, об их стремлении задушить всякое проявление свободной мысли в стране. С большой силой описывает Сирано страшные тюремные застенки и казематы, в которых томятся жертвы произвола.

Вторая часть романа переносит читателей в область мечты, поэтической фантазии, противопоставленной мрачной французской действительности. Свои положительные устремления Сирано осуществляет теперь по преимуществу в виде абстракций, отвлеченных поэтических аллегорий. Атеистические убеждения сменяются тяготением к деизму. Во второй части романа усиливаются идеалистические тенденции, проскальзывают мистические настроения. Однако и здесь встречаются эпизоды, овеянные духом протеста против социального угнетения, пронизанные большим чувством. Именно в этом романе, как отметил советский исследователь Ю. Флит, Сирано излагает теорию естественного развития материи.

В 50-е годы XVII столетия прециозность достигает своего наибольшего расцвета. Жеманство пускает все более глубокие корни и в буржуазной среде. Столичные и провинциальные буржуа, подражая нравам дворянства, заводят свои собственные прециозные кружки. Именно в середине 50-х годов и возникает сам термин «прециозность» как обозначение галантно-изощренной манеры светского обращения и литературного творчества. О популярности жеманства свидетельствует и изобилие изданий, в которых разбираются правила поведения последователей прециозности и описывается их жаргон. Таков, например, «Большой словарь жеманниц», опубликованный Сомезом в 1660 г.

Галантно-героический роман после Фронды, на заключительном этапе своего развития, превращается в зашифрованную хронику светской жизни, пересказывающую придворные интриги, устанавливающую правила галантного флирта, а иногда отличающуюся изощренным мастерством психологического анализа. Именно последнее качество присуще такому показательному образцу этой разновидности прециозного романа, каким является «Клелия» (1654—1661) Мадлен Скюдери. Под видом древних римлян писательница изображает представителей светского общества своего времени. Буало метко сказал по поводу «Клелии», что в этом произведении «нет ни одного римлянина или римлянки, которые не были бы списаны с обитателей того квартала, где живет автор романа».

Особенную активность после Фронды проявляют прециозные писатели в области «искусственной эпопеи». На протяжении немногих лет одна за другой появляются в свет поэмы «Спасенный Моисей» Сент-Амана (1653), «Святой Людовик» отца Ле Муана (1653), «Святой Павел» Годе (1654), «Аларих» Жоржа Скюдери (1654), «Девственница» Шаплена (1656), «Хлодвиг» Сен-Сорлена (1657). Поэмы изобилуют описаниями чудес, творимых небесами, нагромождением невероятных и сверхъестественных происшествий. Написаны они витиеватым слогом, со множеством надуманных, искусственных аллегорий.

Рационалист Буало в «Поэтическом искусстве» резко осудил попытки создать эпопею путем воспевания «чудес, творимых христианской религией». Единственным поэтическим источником, способным вызвать к жизни подлинно художественную эпическую поэму, Буало продолжал считать античную мифологию. Эпопея оставалась для классицистов венцом поэтического творчества. Но в своей художественной практике крупнейшие французские классицисты XVII в. не решались браться за осуществление задачи, которую сами же объявляли наиболее почетной и первоочередной. Очевидно, они ощущали, что в современных условиях к вершинам, достигнутым некогда их кумирами – Гомером и Вергилием, трудно даже приблизиться. По существу же на поприще сочинения эпопей подвизались поэты барочной ориентации. Однако из-под их пера выходили мертворожденные, псевдоисторические и псевдохудожественные «искусственные эпопеи».

Характерным образцом такого рода произведений является «Девственница» Шаплена. Над своей поэмой Шаплен работал более двадцати лет. Замысел этого произведения, призванного отобразить поворотный момент в ходе Столетней войны между Францией и Англией, возник у автора еще в 20-е годы. Не случайно, однако, что опубликовать ее первые двенадцать песен он решился именно в 50-е годы. В течение длительного времени католическая церковь использовала имя народной героини Жанны д’Арк в целях религиозно-монархической пропаганды. Выдавая Жанну д’Арк за орудие воли всевышнего, церковь стремилась обосновать легенду о союзе между феодальной монархией и народом. Шаплен тщательно придерживался насаждаемого церковью тенденциозного истолкования предания о подвигах простой крестьянской девушки-патриотки.

Печать отвлеченной нравоучительности лежит на всей поэме Шаплена. В образах и событиях «Девственницы» заключен, по мысли автора, двойной смысл – прямой и аллегорический. Так, например, Карл VII – олицетворение человеческой воли, мечущейся между добром и злом. Претенциозна и поэтическая форма «Девственницы». Поэма Шаплена написана тяжелым и выспренным слогом, лишенным проблесков поэтической непосредственности.

Ревностное соблюдение правил «ученой» поэтики не уберегло Шаплена от провала. Не помогло ему и покровительство правящих сфер. Зло высмеянная как образец надуманности молодым Буало в его ранних сатирах, поэма Шаплена стала поводом для бесконечных насмешек в литературных кругах. Впоследствии она послужила объектом пародии и для Вольтера в его антиклерикальной поэме «Орлеанская Девственница».

Широкое распространение в 50-е годы получает прециозная драматургия. Прециозную трагедию и трагикомедию разрабатывают Тома Корнель (1625—1691), младший брат Пьера Корнеля, обрушившийся впоследствии со злобными нападками на Мольера, Расина и Буало, и Филипп Кино (1635—1688), перешедший затем, в 70-е годы, к сочинению оперных либретто. Прециозные драматурги 50-х годов формально соблюдают каноны классицистической теории, но по существу их творчество остается явлением, родственным барочным галантно-героическим романам. Нагромождение невероятных и неслыханных деяний, совершаемых благородными героями во славу своих прекрасных возлюбленных, сочетается у Т. Корнеля (например, в «Тимократе», 1656) с вновь возрастающим вкусом к запутанной интриге, к броским, преисполненным патетики сценическим эффектам. У Кино доминирует галантная проблематика, утонченное и приторное изображение мук и наслаждений любви. Трагедии Кино родственны романам М. Скюдери. Они также представляют собой драматизированные хроники придворного быта. (Значительно большее историческое значение имеют либретто, которые Кино сочинял для оперных произведений Люлли. Творческое содружество Кино и Люлли сыграло важную роль в становлении французской оперы.)

Положение критически и независимо настроенных писателей в 50-е годы было тяжелым. Простого подозрения в вольнодумстве было достаточно для того, чтобы сгноить человека в тюрьме.

Ярким свидетельством трагического воздействия удушливой атмосферы, установившейся после разгрома Фронды, на развитие передовой мысли служит жизненный путь физика и математика Блеза Паскаля (1623—1662). Этот выдающийся ученый, проявивший с юных лет свою исключительную одаренность, к двадцати годам уже успевший изобрести счетную машину, создать целый ряд важнейших геометрических теорем и заложить основы гидравлики, переживает в начале 50-х годов глубокий душевный кризис и обрекает себя на монастырский образ жизни.

Начиная с 1654 г. жизнь и творчество Паскаля тесно связываются с деятельностью янсенистской секты. В своих трудах янсенисты резко критиковали те казуистические принципы, которые в области этики насаждались иезуитами. Их собственные нравственные критерии отличались ригоризмом. Вожди Пор-Рояля подвергали суровому осуждению современные нравы, настаивали на необходимости для человека посвящать свои помыслы борьбе со страстями – началом в их глазах разрушительным. Один из пагубных рассадников духовного развращения они, как и пуритане, видели в театре. Янсенисты много внимания уделяли педагогической деятельности, реформе, усовершенствованию преподавания, усиленно разрабатывали, как уже отмечалось, принципы картезианской логики. Религиозные убеждения янсенистов, утверждавших, что человеческое поведение предопределено свыше, соприкасались с учением Кальвина, однако янсенисты не противопоставляли себя католической церкви, не порывали с ней, а требовали лишь частичных ее реформ.

Религиозное движение янсенистов имело под собой определенную политическую основу. Янсенисты не только выступали с критикой католической церкви, но и группировали вокруг себя представителей парламентской буржуазии и дворянской интеллигенции, недовольных абсолютистским режимом (основными руководителями движения после смерти Сен-Сирана с начала 40-х годов стали члены многочисленной семьи Арно). Чувствуя в янсенистах своих противников, абсолютистское правительство жестоко преследовало их. Оно подвергало обитателей монастыря Пор-Рояль гонениям, а в начале XVIII в. полностью уничтожило эту цитадель янсенизма. К янсенизму примыкали и воздействие его испытали многие крупные представители французской литературы. Ему сочувствовали Ларошфуко и Лафайет, с ним были связаны Буало и Расин. Янсенистское движение, однако, носило во многом сектантски-замкнутый характер. Руководители секты, объявлявшие человеческую природу греховной в своей сущности, искавшие утешения в отшельническом уединении и внутреннем самоусовершенствовании, проповедовавшие воздержание от активного общественного вмешательства в окружавшую их действительность, не могли сплотить и увлечь за собой широкие демократические массы.

Противоречивый характер мировоззрения янсенистов нашел свое отражение и в произведениях Паскаля. Однако система взглядов выдающегося ученого и мыслителя была глубже и шире учения духовных пастырей Пор-Рояля.

В тяжелые для янсенистов годы, когда над Пор-Роялем нависла угроза запрета, Паскаль выступил со своими «Письмами провинциалу» (1656). Эта серия язвительных памфлетов, направленных против иезуитов, сочетала в себе тонкое мастерство философско-теологической полемики с острой сатирой. Паскаль ставил своей целью показать, что обвинения, адресуемые янсенистам их врагами, основаны на мелочных придирках, на схоластических спорах об интерпретации отдельных слов. Начиная с IV письма на первый план в произведении Паскаля выдвигается разоблачение морального облика иезуитов. Паскаль не только раскрывал лицемерный характер их учения, но и рисовал колоритные образы представителей «Общества Иисуса», скрывавших за напускной набожностью цинизм и распущенность. «Письма провинциалу» вызвали бурную реакцию и привлекли на сторону янсенистов немало сочувствующих. Произведение Паскаля принадлежит к числу таких шедевров мировой сатирической литературы, возникших в борьбе с пережитками средневекового мракобесия, как «Похвала глупости» Эразма и «Письма темных людей». «Письма провинциалу» знаменуют собой важную веху в развитии французской прозы. Написанные блестящим, преисполненным внутренней энергии слогом, уже совершенно лишенным налета педантической тяжеловесности и выспренной риторики, они расчищают путь публицистике просветителей XVIII в.

Другим крупнейшим литературным произведением Паскаля являются его «Мысли» – наброски и фрагменты незаконченного труда, собранные его собратьями по секте и изданные ими (в произвольно скомпонованном виде) в 1670 г. Свой труд Паскаль замышлял как апологию христианской религии. Но к намеченной цели выдающийся ученый стремился идти путем анализа противоречий человеческого существования. Этот анализ заключал в себе много глубоких и проницательных наблюдений, объективно уходивших своими корнями в гущу современной мыслителю действительности с ее трагическими, казавшимися ему неразрешимыми конфликтами. Паскаль обращал свой труд к вольнодумцам. Именно их он хотел переубедить и обратить в веру. Однако, пытаясь полемизировать с философами-вольнодумцами, Паскаль многое от них и усваивал. Так, в «Мыслях» можно обнаружить следы влияния Бруно, Монтеня, Гоббса.

Хотя «Мысли» в жанровом отношении не являются ни дневником, ни «исповедью», в них раскрывается не только образ мышления Паскаля, но и характер его чувств. Чеканность формулировок сосуществует в этом философском произведении с силой воображения и высоким эмоциональным накалом. Читатель чувствует, какую жгучую боль за человека испытывает Паскаль-мыслитель, как он страдает, пытаясь найти истину, слышит взрывы овладевающего им отчаяния.

Свои представления о человеке, о его внутреннем мире и познавательных возможностях Паскаль развивает в споре с рационализмом Декарта. Картезианская теория познания и этика казались ему чересчур умозрительными, схематичными. Полемизируя с Декартом, Паскаль утверждал в качестве источника познания наряду с разумом чувство, интуицию. «Сердце, – писал он, предвосхищая Руссо, – держится своего порядка, а разум своего...» Гениальный ученый не мог не отдавать себе отчета в том, какой стремительный скачок вперед совершила наука его времени по сравнению с прошлым. Вместе с тем ее состояние вызывало у Паскаля и чувство острой неудовлетворенности. Он очень болезненно ощущал оторванность научных достижений от насущных жизненных интересов человечества, неспособность науки принести ощутимую практическую пользу людям, помочь им перестроить жизнь.

Свое представление о познавательных возможностях человека, о его месте во Вселенной Паскаль выразил в знаменитом отрывке о «двух бесконечностях» – бесконечности великого и бесконечности малого, окружающих человека. Что же представляет собой человек в безграничных, то и дело ускользающих от его взора просторах мироздания? «Ничто, – отвечает Паскаль, – в сравнении с бесконечным, все – в сравнении с ничтожеством, середину – между всем и ничем».

Мысли о затерянности человека в бескрайних просторах Вселенной, о его неспособности постичь абсолютную истину вызывают у Паскаля чувство страха. Человек в его глазах «не что иное, как слабейший в природе тростник... Порыва ветра, капли воды достаточно для того, чтобы причинить ему смерть». Но человек не только слаб по сравнению со стихиями природы. Он одновременно и велик, и величие его заключается в его сознании. Паскаль прославляет силу человеческой мысли: «Человек только тростник, слабейшее творение природы; но это мыслящий тростник. Все наше достоинство заключено в мысли. Не пространство и не время, которых мы не можем заполнить, возвышают нас, а именно она, наша мысль. Будем же учиться хорошо мыслить: вот основной принцип морали».

Диалектические прозрения, которым сопутствуют, однако, характерные для Паскаля пессимистические выводы, пронизывают и наблюдения мыслителя над внутренним миром человека. И здесь внимание философа сосредоточено прежде всего на моментах динамики, текучести и противоречивости. Прозорливо вскрывая противоречия душевной жизни человека, Паскаль делает упор на иллюзиях, непостоянстве, субъективности человеческого «я».

Суждения Паскаля о социальных явлениях предопределены его резко критическим отношением к господствующему общественному укладу. Этот уклад основан на «привычке», т. е. на автоматически покорном следовании традиционному порядку вещей, а не на принципах разумности и справедливости. Люди, которых наблюдает вокруг себя философ, вместо того чтобы сосредоточить свое внимание на том, что действительно представляет для них насущный жизненный интерес, движимы жаждой «развлечения» (divertissement), стремление забыться, отвлечься от неотложных, серьезных проблем бытия, обманывая себя, довольствуясь мимолетными радостями, размениваясь на мелочи.

Совершенно очевидно то огромное впечатление, которое на Паскаля-мыслителя произвели события Фронды. Осмысляя эти события, задумываясь над причинами, которые обусловили дальнейшее нарастание мощи абсолютизма, испытывая, наконец, несомненное влияние идей Гоббса, Паскаль приходит к убеждению, что общественная система опирается на силу. Но понятия «сила» и «справедливость» разъединены: господство «силы» ведет к насилию над личностью, а не к удовлетворению ее нужд и уважению прав.

Осознание этого усугубляет трагический характер той жизненной картины, которая возникает на страницах «Мыслей» Паскаля. Однако эта картина была лишь прелюдией, зачином того монументального труда, который рисовался воображению философа. Изображение жестоких противоречий человеческого бытия должно было послужить наиболее действенным доводом в пользу существования бога, наиболее веским аргументом, способным повергнуть в смятение и переубедить вольнодумцев. Основная часть незаконченного труда Паскаля мыслилась как обоснование истинности бога и апология христианской религии. Однако оценка, вынесенная историей, оказалась иной. Именно теологическая часть «Мыслей» представляется обветшалой и отжившей. Диалектические же прозрения Паскаля-философа, размышляющего о судьбах, человека, обнажающего кричащие противоречия своего времени, страстно ищущего путь к истине, продолжают волновать людей и поныне. Они важное звено в развитии французской культуры. Трагическое ви́дение мира, присущее Паскалю, перекликается с мироощущением Расина и Ларошфуко; критика автором «Мыслей» механистических сторон рационалистической философии, как справедливо отметил А. Адан, предвосхищает идеи Руссо.

Посмертная маска Б. Паскаля

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА РАСЦВЕТА КЛАССИЦИЗМА(Виппер Ю.Б.)

В 60—70-е годы XVII в. абсолютистская Франция достигает вершины своего развития. Этот период ознаменован расцветом художественной литературы, выдвинувшей целую плеяду выдающихся писателей-классицистов. Творчество этих писателей, будучи одним из крупнейших достижений национальной художественной культуры Франции, оказало вместе с тем глубокое влияние на развитие европейских литератур.

В 60—70-е годы королевская власть (главным политическим советником Людовика XIV в эти годы был Кольбер) вновь перешла к попыткам содействовать развитию капиталистических отношений в той мере, в какой она надеялась использовать их для укрепления феодального режима. Войны тяжелым бременем ложились на плечи народных масс, усугубляя их бедствия и нищету. Первые походы Людовика XIV были удачными. Они усилили международное влияние Франции, присоединив к ее территории новые провинции. Своего апогея внешнеполитическое могущество Франции достигло в 1684 г., после заключения Регенсбургского договора. Лишь с конца 80-х годов абсолютистская Франция терпит одно военное поражение за другим.

При всех успехах абсолютистской монархии 60-е и 70-е годы XVII столетия во Франции не были периодом затухания общественной борьбы. Последняя находила отзвук в сфере религиозной жизни (например, в попытках приверженцев янсенизма отстаивать свои права, убеждения).

Оппозиционные по отношению к абсолютной монархии настроения отражались временами в произведениях отдельных представителей буржуазии, хотя последняя в целом продолжала поддерживать королевскую власть. Так, в 1663 г. была переиздана вышедшая в свет в 1653 г. книга королевского советника Клода Жоли «Сборник правил, истинных и важных для наставления короля». В ней критиковалась теория божественного происхождения королевской власти и признавалось за народом право на вооруженное сопротивление. В книге Клода Жоли содержатся элементы учения об общественном договоре.

Основной силой, противостоявшей абсолютистскому режиму, оставались народные массы. Развитие буржуазных отношений в условиях существования феодального режима было мучительным для народа. Больше половины населения Франции жило в нищете. Временами наступал настоящий голод, и тогда вымирали целые селения. Особенно тяжелым был 1662 год. Народные массы не мирились безропотно со своей судьбой. Французские крестьяне неоднократно брались за оружие. Наибольшей силы крестьянские бунты достигли в 1674—1675 гг. в провинциях Гиень и Бретань. Восставшие крестьяне, поддержанные плебейским населением соседних городов, требовали отмены феодальных повинностей. Королевской власти удалось лишь ценой жестоких кровопролитных расправ сломить сопротивление народа. Хотя восстание 1674—1675 гг. и было разгромлено, оно имело немаловажное историческое значение. Королевской власти становилось все сложнее идти по пути, намеченному в 60-х годах Людовиком XIV и Кольбером. С конца 70-х годов обозначаются симптомы того поворота правительства в сторону прямого союза с реакционными кругами, который открыто выявился в 80-е годы, в момент отмены Нантского эдикта.

Относительное равновесие сил дворянства и буржуазии, временно установившееся в стране, позволило абсолютной монархии чрезвычайно усилить свое могущество. Власть Людовика XIV, заявлявшего о себе: «Государство – это я», была неограниченной. Даже такие политические деятели, как Кольбер, без согласия короля не могли принять ни одного ответственного решения. Идя в 60—70-е годы в определенной мере навстречу экономическим запросам буржуазии, Людовик XIV продолжал ограничивать ее политические претензии.

Вместе с тем именно в годы царствования Людовика XIV теряет почву под ногами феодально-аристократическая оппозиция абсолютизму. Заканчивается процесс перерождения феодальной аристократии в покорную монарху придворную знать. Существенную роль в перевоспитании аристократии сыграл королевский двор, вытравливая из ее сознания дух былого сепаратизма.

Людовик XIV поставил перед собой задачу превратить свой двор в единственный центр политической, общественной и духовной жизни страны. Королевская власть пыталась привлечь к себе на службу всех наиболее известных писателей и художников Франции. Король назначал им пенсии и премии, брал их под свое покровительство, превращал в своего рода государственных служащих. За это они должны были прославлять своими произведениями величие абсолютистской Франции.

Стремясь придать своему двору как можно больше блеска и вместе с тем перенести свою резиденцию за пределы еще недавно охваченного мятежами Парижа, Людовик XIV начал в 1681 г. грандиозное строительство в Версале. Здесь был возведен королевский дворец (строители Л. Лево и Ж. Мансар) и разбит под руководством замечательного садовода-архитектора А. Ленотра (1613—1700) огромный парк с аллеями, водоемами, статуями и фонтанами. К украшению Версаля были привлечены виднейшие архитекторы, художники, скульпторы, садоводы и мебельщики. В его строительстве участвовали лучшие инженеры и техники, тысячи рабочих и ремесленников.