Текст книги "Крещение огнем"

Автор книги: Гарольд Койл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

–         Всему свое время. Прежде нужно кое-что предпринять, пока Аламан и его люди не узнали, что нам о них известно. Но для этого, генерал Малин, мне нужна ваша помощь, так же как вам – моя. Вцдите ли, Аламану уже удалось подкупить некоторых членов нашего правительства. Кое-кто в СЬвете тринадцати снабжает этого ублюдка информацией. Конечно, я мог бы со временем собрать отряд из верных людей, но это займет слишком много времени. Самые Способные и надежные из моих ко– мандиров разбросаны по всей стране, многие действуют за линией фронта, во главе партизанских формирований. К тому времени, когда мне удастся их собрать, ваш конгрессмен и мисс Филдс наверняка погибнут.

Услышав имя Джен, Диксон весь подобрался:

–      Вам известно, іде она?

Альфредо кивнул:

–     Лефлер согласился показать нам их лагерь.

Длинный Эл посмотрел на Диксона, потом – на Гуахардо:

–        Этот негодяй уже предал своего хозяина и сообщников. Можно ли ему доверять?

Ответ полковника прозвучал холодно и сухо:

–      Доверие тут ни при чрм. Француз – наемник, и его заботят только деньги да собственная шкура. Он не испытывает особой любви к Хозяину: ведь, умерев за него, он не получит вознаграждения, которым мог бы воспользоваться. У него нет ни чести, ни совести. Он – делец до мозга костей, этот человек, который состоял у Аламана на службе и получал от него деньги. И теперь он ни в чем так не заинтересован, как в сотрудничестве с нами. – На лице Гуахардо мелькнула мимолетная усмешка. – К тому же, у нас с ним – полное взаимопонимание, – добавил он.

Обдумав слова Альфредо, генерал оглядел присутствующих.

–     Я вижу, полковник, вы что-то задумали.

–      Вы правы. Из того, что рассказал мне Лефлер, следует, что конгрессмен и мисс Филдс, возможно, еще живы. Но это не может длиться долго. Как только наемники увидят, что Лефлер не вернулся, они предположат самое худшее и перебазируют лагерь. И тогда мы останемся ни с чем. Поэтому, если вы хотите спасти своих людей, необходимо действовать без промедления. Я предлагаю вам услуги Лефлера в качестве проводника и гарантирую беспрепятственное проникновение штурмового отряда через наш передний край и дальше в тыл.

Подойдя к столу, Диксон нагнулся и посмотрел Гуахардо в глаза:

–        Зачем вам наша помощь, если вы знаете, где находится лагерь, и у вас есть Лефлер в качестве проводника?

Полковник ответил холодно и невозмутимо:

–     Наемники держат в плену влиятельного члена вашего Конгресса и известную тележурналистку. Допустим, вы поверили тому, что здесь написано. Тем не менее, какова будет реакция вашего правительства и народа, если во время операции, проведенной моими людьми, конгрессмен и журналистка погибнут?

Скотт выпрямился. Джен не раз говорила ему, что полковник Гуахардо – холодный, расчетливый сукин сын. И хотя в его словах был определенный смысл, более удобоваримыми они от этого не стали. Если мексиканская армия, пытаясь спасти Льюиса и Джен, потерпит неудачу, вся вина падет на нее. Подставив американцев, мексиканцы их руками избавятся от наемников и, вдобавок, снимут с себя всю ответственность за то, что произойдет с заложниками. Ситуация выгодна для них в любом случае.

Генерал, придя к тому же выводу, что и Диксон, обдумывал предложение Гуахардо.

–      И что же, полковник, вы хотите получить взамен?

–      Первое: я буду лично участвовать в штурме. И захвачу с собой Лефлера. Он укажет нам путь к лагерю. Второе: я использую собственный вертолет. Я знаю, что мой «Белл-212» уступает вашим «Блэкхокам», и, тем не менее, важно, чтобы в этой операции был задействован мексиканский вертолет, а не американский.

Скотт обменялся взглядом с генералом. По выражению его лица Малин понял, что подполковнику это не понравилось. Но Длинному Элу не раз доводилось работать с иностранными военными, поэтому он прекрасно понимал, что скрывается за требованием Гуахардо. Как министру обороны, главнокомандующему вооруженными силами Мексики и члену Совета тринадцати, Гуахардо приходилось заботиться о собственном достоинстве. Пусть операцию будут проводить американцы, но лететь к месту боя на американском вертолете было бы для него равноценно политическому самоубийству. У всех создастся впечатление, будто он не доверяет технике и пилотам своей страны и, что еще неприятнее, вынужден во всем зависеть от американцев. В стране, где внешнее впечатление зачастую важнее реального факта, такого допустить нельзя. И хотя все это имело чисто символическое значение, генерал знал: мексиканский вертолет должен не только лететь с ними, но и выглядеть наилучшим образом.

–     И последнее, – закончил Гуахардо. – Я должен получить человека по имени Делапос – главаря банды наемников, причем непременно живым.

Генерал подождал, не последует ли еще каких-нибудь требований, и, не дождавшись, спросил:

–      Это все? А после операции?

Гуахардо улыбнулся:

–       Ведь мы – солдаты, генерал. Потом за дело возьмутся политики и дипломаты. А с нашей стороны было бы неразумно заниматься чем-то иным, кроме этой неотложной проблемы.

Длинный Эл и Диксон согласились с ним. И хотя правила ведения боевых действий, которым они в данное время подчинялись, запрещали американским войскам пересекать передний край мексиканской обороны, они же позволяли командирам поступать, исходя из необходимости, если дело касалось защиты своих соотечественников. Поэтому Длинный Эл счел, что имеет полное право принять предложение Гуахардо, и без лишних размышлений решил пойти на риск. Он встал..

–      Когда начало операции, полковник?

–      Завтра.

19 сентябряу 01.05 Штаб 16-й бронетанковой дивизии, Сабинае-Идальго, Мексика

Длинный Эл и Диксон начали планировать операцию еще на обратном пути к главному КП дивизии. Проанализировав данные о районе расположения лагеря и дислокации мексиканских войск, а также информацию, полученную от Лефлера – эти материалы дал им адъютант Гуахардо, – они разработали несколько вариантов и обсудили их. К тому времени, когда вертолет генерала приземлился у КП, у них уже были готовы основная стратегия предстоящей операции и некоторый порядок боевых действий. Оба сошлись на том, что чем меньше народа будет посвящено в их планы, тем лучше.

Как только вертолет совершил посадку, они вызвали начальника разведки дивизии. Заперевшись в фургоне, служившем генералу рабочим кабинетом, Диксон и вызванный офицер подробно разработали план, который Длинный Эл рассмотрел и одобрил. Сразу же встал вопрос: какие части использовать и на кого возложить командование операцией. Диксон посоветовал назначить командиром наземного отряда капитана Керро: он служил в воздушно-десантных войсках, и за плечами у него – немало успешных операций. Длинный Эл согласился и послал за ним своего адъютанта.

Дальше они рассмотрели вопрос о составе отряда. Решено было послать один взвод пехоты, который будут поддерживать с воздуха вертолеты-штурмовики. Чем меньше людей на земле и вертолетов в небе, тем меньше неразберихи. Времени на подготовку оставалось слишком мало, и поэтому план предстояло сделать максимально простым. К тому же, Длинный Эл не имел права снимать с боевых постов основные силы дивизии. В ее распоряжении – не так уж много вертолетов «Блэкхок» для переброски-десанта, поэтому для операции можно выделить самое большее – взвод, возможно, усиленный. С этим согласился и дивизионный начальник авиации, которого тоже вызвали на совещание: ведь именно ему предстояло планировать и координировать движение летательных аппаратов. «У экипажей вертолетов не будет времени на подготовку, – подчеркнул он. – Поэтому необходимо, чтобы количество машин было минимальным».

Когда к ним присоединился Керро, подполковник быстро ввел его в курс дела и сообщил о той роли, которая ему предназначалась. На вопрос о том, какой взвод он посоветовал бы использовать в этой операции, капитан ответил сразу и без колебаний: 2-й взвод роты А 2-го батальона 13-го пехотного полка. Он здесь, под Люком, на дивизионном КП, а кроме того, проявил себя в бою с самой лучшей стороны и успел передохнуть. Но когда Длинный Эл поинтересовался, кто командует взводом и услышал ответ, в помещении повисла тишина.

Керро заметил, как генерал переглянулся с Диксоном. Он понимал, что именно всех смущает и о чем никто не желает заговорить первым. Обратившись к командующему, капитан без обиняков и лишних эмоций заявил, что Козак – отличный командир, и, если руководство операцией поручено ему, он хотел бы, чтобы с ним пошли она и ее взвод.

Длинный Эл с широкой улыбкой обвел взглядом собравшихся:

– Тогда все в порядке. Скотти, попроси моего адъютанта сбегать за лейтенантом Козак.

Очнувшись от глубокого сна, Нэнси Козак не сразу сообразила, что трясущий ее за плечо офицер – адъютант генерала Малина. Ей понадобилось время, чтобы понять, чего он от нее хочет. Выбравшись из спального мешка, она несколько минут возилась с одеждой и снаряжением, постепенно приходя в себя. Наконец, собравшись, Козак поспешила к генеральскому фургону.

Она и раньше видела фургоны главного командного пункта дивизии, но внутри никогда не бывала. Для нее это был чужой, неведомый мир, где царили радиостанции, телефоны, компьютеры и прочее электронное оборудование, назначение которого оставалось для нее загадкой. По сравнению со всем этим рации, которыми пользовался ее взвод, казались детскими игрушками. Проходя мимо, она видела столы, заваленные горами бумаг, штабных офицеров, которые – все до единого – старше ее по званию. Нэнси Козак ощущала вокруг разреженный воздух высших уровней штабной иерерхии и почти не замечала недоуменных взглядов офицеров и сержантов, которые будто спрашивали: как она сюда попала и зачем?

Наконец они подошли к фургону генерала Малина. Адъютант постучал и, не ожидая ответа, открыл дверь. Остановившись на пороге, он жестом пригласил ее войти. Входя в фургон – каска нахлобучена на голову, винтовка перекинута через плечо, – Нэнси Козак почувствовала себя выходящим на арену гладиатором. Устремленные на нее взгляды только усилили это ощущение.

Перешагнув порог, она остановилась и, перехватив ремень винтовки в левую руку, правой отдала честь:

–      Сэр, лейтенант Козак по вашему приказанию явилась.

Длинный Эл окинул ее изучающим взглядом: грязная форма кое-где порвана, на лице все еще видны следы ушибов и недосыпания – веки опухли, ввалившиеся глаза обведены синевой. Обратившись к Керро, генерал язвительно заметил:

–      Мне показалось, вы говорили, будто 2-й взвод хорошо отдохнул.

Капитан пожал плечами:

–      Именно так и выглядит хорошо отдохнувший пехотинец, сэр.

Диксон рассмеялся, к нему присоединились другие офицеры. Козак взглянула на Керро, потом – на генерала. Когда она заговорила, то слова ее удивили всех, кроме капитана. Впрочем, ничего особенного она не сказала; просто в ее словах прозвучали уверенность и задор:

–      Сэр, 2-й взвод готов к выполнению задания. Мы не подведем.

Смех разом прекратился. Длинный Эл взглянул на капитана и одобрительно кивнул:

–      Если весь взвод – под стать командиру, они справятся.

Переведя взгляд на Керро, потом – снова на генерала, Козак спросила уже менее уверенно:

–      Прошу прощения, сэр. А что конкретно нужно делать?

Глава 24

Спартанцы не спрашивают, какова численность противника, они спрашивают, где он.

Агис Спартанский[9]9
  Агис IV (ок. 262-241 до н.э.) – царь Спарты.


[Закрыть]

19 сентября, 06.00 7 километров к северо-востоку от Сан-Ласаро, Мексика

Осторожно выбравшись из лощины, склоны которой усеивали угрожающе нависшие каменные глыбы, Чайлдресс остановился и огляделся. Впереди расстилалась сравнительно ровная местность. Хотя поросшая чахлым кустарником равнина выглядела сурово и неприветливо, все же вид у нее был более гостеприимный, чем у оставшихся позади голых холмов. «Скорее бы убраться отсюда подальше», – подумал американец. Эти края перестали ему нравиться, как и его профессия.

С востока налетел внезапный порыв ветра, и по спине американца пробежали мурашки. Слева, из-за вершин фяды Сьерра– де-ла-Гария, поднималось солнце. Вид у него был на редкость зловещий: вместо обычного бледно-желтого шара, который Рэндел привык видеть по утрам, из-за дальних отрогов медленно поднималось странное красновато-оранжевое светило. Его лучи окрасили все вокруг, даже бесцветные камни под ногами, в зловещий красный цвет. Пока американец стоял, наблюдая это чудо, в голову ему пришла старая поговорка. Слова ее всплыли в памяти, будто кто-то невидимый прошептал их ему на ухо: «Если небо красно вечером, моряку бояться нечего. Небо красно на восходе – перемены жди в погоде».

Оглянувшись через плечо, Чайлдресс окинул взглядом два холма-близнеца, которые только что миновал: не следят ли за ним?

Но ничего подозрительного не заметил. Да он и не опасался преследования: путь его лежал в обход всех постов, расставленных вокруг лагерей Делапоса. Поскольку именно он отвечал за безопасность обоих базовых лагерей, ему были известны каждый пост и каждый часовой.

  

Карта 9: Базы наемников

Когда они с мексиканцем подыскивали место для лагерей, то пришли к выводу, что наибольшая опасность угрожает с холмов, окружающих территорию с севера и востока и возвышающихся над поселками'горняков, которые они собирались приспособить под лагеря. Есіїи отрядам неприятеля удастся захватить эти высоты и блокировать дороги, ведущие сюда с запада и востока, бегство будет', в лучшем случае, проблематичным. А поскольку захват высот и атака сверху вниз – излюбленный метод как американцев, так и мексиканцев, Делапос сосредоточил все усилия на том, чтобы уберечься от этого. Подход со стороны деревушки Эхидо-де-Долорес, открывавший нападающим быстрый и прямой доступ к базовым лагерям, тоже не остался без внимания. А вот южное и западное направление представляли куда меньшую опасность. Наемники были уверены: если уж ждать противника, то только с севера или с востока, где сама природа создала наиболее благоприятные условия для нападения.

Именно поэтому, решив, что пришло время расстаться с Де– лапосом, Аламаном и их замыслами, Чайлдресс предпочел двинуться на юг. Он и так слишком загостился в Мексике. Да, он – наемник, и ни перед кем не собирался держать ответ за свое прошлое. Но он – не террорист. Пусть этим занимаются мерзавцы вроде Лефлера, не видящие никакой разницы между военным искусством и обыкновенным убийством.

Кровавое пятно восходящего солнца начинало тускнеть. Поправив лямки рюкзака, Рэндел приготовился продолжить 'путь по направлению к Сан-Ласаро и дальше на юг, к Солтельо. Скоро все это – Делапос, Лефлер, неприветливые мексиканские холмы, война – останется позади. Если повезет, он успеет вернуться в милый его сердцу Вермонт, чтобы застать листопад и первый снег.

19 сентября, 07.15 Штаб 16-й бронетанковой дивизии, Сабинас-Идальго, Мексика

Хотя Козак не сказала своему взводу о новом задании ничего определенного, ее подчиненные явно что-то заподозрили. Интуиция, которая вырабатывается со временем у солдат, подсказывала им: в воздухе запахло порохом. Сопровождая капитана Керро во время первой проверки взвода, лейтенант читала на лицах своих людей их чувства. Большинство солдат демонстрировали– уверенность, граничащую с бесшабашностью. Лица других выдавали едва уловимые, тщательно скрываемые признаки страха-

Несколько человек проявляли заметное нетерпение. Понятия не имея, куда им предстоит отправиться, когда и зачем, они желали одного: поскорее приступить к выполнению задания, каким бы оно ни было.

Переходя вслед за Гарольдом от одного бойца к другому, Нэнси размышляла: если бы ей каким-то чудом передалась часть уверенности некоторых солдат! Только какой смысл мечтать о несбыточном... Уверенность, которая так нужна ей сегодня, должна прийти изнутри. Никто —; ни генерал, облеченный властью и высоким званием, ни подполковник Диксон, создатель хитроумных планов, ни даже капитан Керро, уверенный всебе профессионал, не смогут дать ей то, в чем она так отчаянно нуждается. Только крещение огнем может показать, стала ли она тем, кем мечтала, – настоящим солдатом.

Как ни хотелось ей поскорее поверить в себя, те два боя, в которых ей довелось участвовать, не дали ответа на вопрос, удалось ли ей приблизиться к желанной цели. Несмотря на то, что оба эти сражения – ив Нуэво-Ларедо, и севернее Монтеррея – дались ей нелегко, в них было нечто общее. И в том, и в другом случае решение ей подсказывали обстоятельства. Даже в сражении с танками ей не представилось возможности обдумать свои действия заранее: в ее распоряжении оставались считанные минуты. Все происходило стремительно, неожиданно и непредсказуемо – будто это были не бои, а дорожные катастрофы. И хотя она справилась неплохо – так, во всяком случае, говорили, – ей по-прежнему не хватало уверенности, которая приходит, когда знаешь сердцем и умом: у тебя есть все, чтобы вести за собой солдат.

Поэтому Нэнси с нетерпением ждала предстоящего штурма и, в то же время, побаивалась его. Никакие военные игры и учения, никакие лекции и задачи, никакие нашивки и значки не подскажут ни ей, ни идущим в бой пехотинцам, стала ли она настоящим боевым командиром.

Приближаясь к последней шеренге, девушка размышляла: «Сколько же ни в чем неповинных людей погибло в боях только из-за того, что их командиры в последнюю минуту, неожиданно для себя, обнаруживали, что не годятся для этой роли. Сколько могил стало напоминанием о жертвах системы, которая дает право неопытным командирам вести людей в бой». Помедлив, она оглянулась на шеренгу, которую они только что миновали. Только бы ее самонадеянность и тщеславие, и упрямое стремление во что бы то ни стало стать первой женщиной-офицером в пехотных войЬках не привели этих людей к гибели...

Стоя в тени одного из фургонов КП, Диксон наблюдал, как Керро и Козак заканчивают смотр. "Из них получилась бы хорошая пара, – подумал он. – Уверенности Керро вполне хватит на двоих, а у Козак есть та спокойная деловитость, которая необходима для таких рискованных операций".

Донесшееся с востока стрекотанье возвестило о приближении «Блэкхоков». Прищурившись, подполковник смотрел на небо, пока не отыскал тазами вертолеты. Хотя для операции их требовалось только четыре, а в самом крайнем случае хватило бы трех, Скотт решил добавить пятый – на всякий случай. Слишком многое они поставили на карту, и он не хотел, чтобы их операцию постигла участь налета на Тегеран. В конце концов, успех или провал операции слишком много значил для него лично.

Не успели вертолеты приземлиться, как Керро отдал приказ занимать места. Со взводом лейтенанта Козак еще летели два санитара и радист. По просьбе капитана этим радистом стал личный шофер Диксона – Гуляка Эдди. Несмотря на то, что Эдди, как и солдаты Козак, не знал, куда его отправляют, он был рад хотя бы на время улизнуть с главного КП, пусть даже придется таскать на себе рацию.

Кроме пайков, запаса воды на сутки и боеприпасов, капитан приказал взять девять пусковых установок для противотанковых ракет – по три на каждое отделение – и два пулемета М-60 с шестью сотнями патронов для каждого. Хотя у бандитов – так теперь называли наемников – не было транспорта серьезнее «пикапа», ракетные установки и пулеметы пригодятся для подавления пулеметных гнезд или в том случае, если бандиты вздумают укрыться в здании, стены которого окажутся неуязвимы для автоматов и гранатометов. Он даже попытался раздобыть 60-милиметровый миномет, но не успел. Как и всякий уважающий себя американский солдат, капитан обожал огневую мощь: чем больше, Тем лучше.

Вертолеты дожны были доставить отряд Керро туда, где можно будет без помех проинструктировать участников операции, провести кое-какие прикидки, связаться с полковником Гуахардо и его вертолетом и устроить людям короткую передышку. К полудню у него будет все необходимое, за исключением вертолетов-штурмовиков «Апачи». Во второй половине дня можно будет, в случае необходимости, уточнить план и дать людям отдохнуть. Керро надеялся, что сумеет управиться до 21.00 – на этот час бьиґ назначен вылет.

– Я так и знал, Скотти, что найду тебя здесь.

Обернувшись, Диксон даже не козырнул Длинному Элу, который, остановившись рядом, наблюдал за тем, как отряд готовится к отправке. Несколько мгновений подполковник стоял молча, не глядя на генерала, потом спросил:

–      Вы не передумали, сэр?

Не оборачиваясь, генерал произнес «нет» таким тоном, что у Диксона не осталось никаких сомнений: спорить бесполезно. Минуту оба молчали. Чувствуя себя последним негодяем, Длинный Эл обратился к Диксону:

–       Послушай, Скотти, ты слишком стар, чтобы ползать по– пластунски в кромешной тьме, будто юный скаут. И не надо напоминать мне, что мексиканский полковник, по меньшей мере, на пять лет старше тебя: за него я не отвечаю. – Генерал перевел дух и продолжил уже мягче: – К тому же, нам меньше всего нужно, чтобы там находился человек, которого исход операции волнует так, как он волнует тебя. В твоем теперешнем состоянии от тебя все равно не будет никакой пользы – ни для операции, ни для Джен. Поверь, Скотти, я бы рад тебя отпустить, и все же приказываю тебе остаться.

Диксон не ожидал от Длинного Эла иного ответа. Он знал: генерал прав, ему нет никакого смысла идти вместе со всеми. Такая война – не для него, он к ней не готов. И в бою будет не помощью, а помехой. Он уже сделал все, что мог, для обеспечения успеха операции. Все это правильно, все здраво. И все же мысль о том, что он будет сидеть сложа руки, пока другие спасают единственного человека в мире, который ему по-настоящему дорог, жгла его каленым железом. Глядя, как Керро переходит от вертолета к вертолету, проверяя, все ли на месте и готовы к старту, подполковник не чувствовал, как по его щекам катятся слезы. Генерал все видел, но притворялся, что не замечает. Он молча стоял рядом со Скоттом, следя, как вертолеты один за другим взлетают и берут курс на юг.

19 сентября, 12.00 4 километра к востоку от Эхидо-де-Долорес, Мексика

Делапос отошел от окна и снова принялся мерить шагами маленькую комнату, служившую ему кабинетом. Через несколько минут он остановился у окна и посмотрел в направлении Эхвдо-де-Долорес. Мысль о том, что он лишился и Чайлдресса, и Лефлера, не давала ему покоя. Ведь это Лефлер притащил сюда американского конгрессмена и его спутников, а теперь сгинул, взвалив ответственность за их судьбу на него, Делапоса.

Было бы куда лучше, если бы этот идиот просто перестрелял американцев, и дело с концом. А теперь, если ни Лефлер, ни Чайлдресс так и не появятся, и вестей от Аламана тоже не будет, придется ему решать, когда и как избавиться от пленников.

Пока он расхаживал по кабинету, ему внезапно пришла в голову мысль, что эти двое и предали его: сговорились и сбежали вместе. Но он быстро отбросил ее. Единственное, что роднило американца и француза – это неприкрытая ненависть друг к другу; ненависть, которую Делапос порой успешно использовал в своих целях. Нет, эти двое никогда не смогут поладить.

Хотя нельзя не учитывать возможность, что один из них – или даже оба – попали в руки врага, Делапос был уверен: случись это, его бы известили или, того хуже, сюда бы уже нагрянули мексиканские солдаты. Пока ничто не предвещало опасности, но все же Делапос принял меры предосторожности – приказал удвоить количество постов и наблюдательных пунктов на холмах к северу и западу от лагерей. Он даже послал людей в окрестные деревни, пусть послушают новости: не увеличилось ли число патрулей, не пришла ли в движение мексиканская армия. Если нагрянет беда, Делапос предпочитал услышать о ней загодя, чтобы успеть унести ноги.

Однако эти меры не могли рассеять его заботы и опасения, вызванные исчезновением двух его лучших людей. В очередной раз задержавшись у окна, он устремил невидящий взгляд на запад, стараясь привести мысли в порядок. Он подождет до вечера, а потом известит Хозяина и начнет перебазировать лагеря. Ярый сторонник программы террора, разработанной его шефом, Делапос не хотел, чтобы из-за исчезновения нескольких своих людей, даже самых лучших, поставить ее под угрозу срыва. Если Аламан вернет себе былую силу и власть, то скитаниям Делапоса придет конец, и он сможет жить в свое удовольствие в покое и благоденствии.

Да, так он и поступит. Если к утру ни Чайлдресс, ни Лефлер не объявятся, он начнет переброску людей и снаряжения на новое место, чтобы оттуда начать вылазки. Что касается американцев, от них нужно избавиться по пути.

Отвернувшись от окна, мексиканец начал было снова расхаживать по комнате, но внезапно замер на месте: его осенила новая идея. А что, если еще до рассвета послать своих людей с трупами американцев в Солтельо – пусть оставят их тела на крыльце военного гарнизона, завернутые в утренние газеты. Это положило бы эффектное начало кампании террора и, к тому же, поставило бы перед мексиканским правительством задачу, разрешить которую не сумеет даже самый умный из Совета тринадцати. Решено, так и надо сделать.

19 сентября, 17.58 10 километров к югу от Сабинас-Идальго, Мексика

Затаив дыхание, лейтенант Бласио смотрел со стороны на американских пилотов. Потом, набравшись смелости, направился к ним. Работать вместе с американцами будет нелегко: ведь всего несколько часов назад они были врагами, и завтра, возможно, снова станут ими. С другой стороны, раз полковник ладит с ними, значит, сможет и он. В конце концов, они – такие же летчики, как и он сам.

Бласио не дошел до группы пилотов несколько шагов, когда их разговор постепенно смолк: один из них заметил приближающегося мексиканца и незаметно предупредил товарищей. Полковник Американской армии, начальник авиаотряда 16-й бронетанковой дивизии, ответственный за инструктаж, взглянул на часы, затем посмотрел сначала на своих людей, потом – на Бласио. Удостоверившись, что все в сборе, он приступил у делу:

– О'кей, раз все на месте и готовы начать. Все вы уже успели познакомиться с маршрутом и порядком боевых действий. Полагаю, вы уже наслышаны, что отличительная черта сегодняшней операции – простота и согласованность. Хотя в ней примет участие сравнительно небольшое количество вертолетов, и все будет, как в «гонке за лидером», каждый должен быть начеку и в любую минуту должен быть готов взять роль лидера на себя.

Сказав это, полковник со значением посмотрел в сторону Рафаэля. Лейтенант почувствовал, как в нем закипает гнев, но ничем этого не выдал, а наоборот, ответил полковнику невозмутимым взглядом. «Почему американцы обязательно должны смотреть на нас свысока? – спрашивал он себя. – Только потому, что у них более современная техника?». Он мог бы побиться об заклад, что он налетал больше часов, причем в гораздо худших условиях, чем большинство присутствующих здесь. И не удивительно: у мексиканской армии вертолетов мало, а потребностей в них – хоть отбавляй. В глубине души лейтенант знал, что ничем не уступит любому из пилотов, а кое в чем, возможно, и превзойдет их, за исключением разве что полковника и одного– двух офицеров постарше – пусть только ему дадут равную по техническим возможностям машину. И все равно іринго считают себя заведомо выше на том основании, что их вертолеты новее, быстрее, сложнее и дороже. И хотя ему никогда не удастся заставить их изменить это мнение, все же стоит попробовать дать гринго повод задуматься, так ли велико их хваленое превосходство. И дело тут не только в собственном уязвленном самолюбии. Рафаэль сознавал, что в этот день он представляет всех военных летчиков Мексики, и не должен ударить в грязь лицом.

Полковник продолжил инструктаж, и лейтенант поспешил сосредоточиться. Он понимал английскую речь и сам мог говорить по-английски, и все же ему приходилось напрйгать все свое внимание, чтобы не упустить какую-нибудь важную деталь.

–      Итак, еще раз с самого начала. В 21.00, то есть через три часа, головной «Блэкхок» совершит взлет. На борту будут капитан Керро, его радист и две группы сигнальщиков по два человека каждая. Полковник мексиканской армии Гуахардо, вместе с проводником, проследуют за ними на своем вертолете. Следуя с ''крейсерской'' скоростью – сто узлов – на высоте ста метров, строго придерживаясь рельефа местности, они в 22.10 будут в зоне высадки (ЗВ). Это вот здесь, к западу от Сан-Ласаро. Как только капитан, одна группа сигнальщиков и полковник окажутся на земле, вертолеты переместятся вот сюда, к месту сбора, и будут ждать.

Обернувшись к висевшей позади карте, полковник показывал маршруты и места, о которых шла речь, постукивая по карте складной серебряной указкой.

–      Капитан с радистом и полковник Гуахардо с проводником двинутся дальше пешим ходом, чтобы разведать местоположение бандитских баз и пути к ним до подхода основных сил. Группа сигнальщиков, высадившаяся вместе с ними, пометит зону высадки и обеспечит ее охрану, а вторая группа, добравшись до места сбора, пометит его. В 22.00 основной отряд, под командованием лейтананта Козак, вылетит на трех ванильных «Блэкхоках» в сопровождении санитарного вертолета. Следуя тем же курсом, на той же высоте и с той же скоростью, они будут в зоне высадки в 23.10. Вам все ясно или у кого-нибудь есть вопросы?

Сидевший впереди офицер поднял руку.

–      Прошу прощения, сэр. Можно узнать, почему мы высаживаем пехоту так далеко от лагерей? По-моему, имело бы смысл либо рвануть прямо туда и высадить всех посередине лагеря, либо, если мы хотим обойтись без лишнего шума, высадить их к северу от лагерей, используя для прикрытия холмы.

–        Вы правы. Оба ваши предложения – самые простые и очевидные. Именно поэтому мы остановились на другом решении. Если сведения, полученные от мексиканцев, верны, бандиты уже учли оба ваших варианта и готовы именно на этих участках оказать сопротивление. – Поглядывая в свой блокнот, полковник стал показывать на карте известные ему вражеские позиции. – Здесь, здесь и здесь – три пулемета пятидесятого калибpa. В каждой из этих точек, как минимум, по две зенитные ракеты. Отсюда бандиты могут обстрелять любой вертолет, вздумай он приблизиться к лагерям. Расположенные здесь и здесь наблюдательные пункты загодя предупредят их, если мы попробуем подобраться через лагерь «Запад» или же брать штурмом холмы и пулеметные точки. В обоих случаях возникнет перестрелка, и бандиты успеют избавиться от пленных. Хотя марш-бросок займет больше времени, он даст нам максимальные шансы застать противника врасплох.

  

Карта 10: Развертывание для осады