Текст книги "Крещение огнем"

Автор книги: Гарольд Койл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

Глава 11

Пушкам остается сделать то, что раньше могли бы сделать слова, будь они правильно использованы.

Джон Уолкер

12 августа, 18,45 Абилин, Техас

Круто повернув баранку, Джимми Салливан дал задний ход и лихо повел свой огромный восемнадцатиколесный автопоезд к погрузочной платформе. Ему нравилось водить грузовики-тяжеловозы, и он мечтал о том дне, когда сможет купить собственную машину. Попеременно глядя то в левое, то в правое зеркало, Джимми подал автопоезд еще немного назад, пока не почувствовал легкий удар – задняя стенка кузова уперлась в толстый резиновый амортизатор платформы.

Заглушив двигатель, Салливан сунул плейер с кассетами в спортивную сумку, взял дощечку с пришпиленными к ней документами на груз и стал вылезать из кабины. В это время с платформы его окликнул Том Генри, начальник смены:

–     Эй, Джимми, твоя старушка просила тебя сразу же позвонить.

Спрыгнув на землю, Салливан крикнул в ответ:

–      А она не сказала, что ей от меня нужно?

Не отрываясь от документов, Генри прокричал:

–       Как же, сказала. Какой-то тип из учебного пункта целый день тебе трезвонит.

Захлопнув дверь машины, Джимми швырнул дощечку на землю.

–      Вот черт! Неужели снова?

Подняв голову, Генри увидел, что Салливан стоит рядом с грузовиком и, опустив голову, мрачно рассматривает носки своих «ковбойских» сапог.

–      Эй, Джимми!

–     Чего тебе?

–     Твоя жена тоже с цепи сорвалась, – с улыбкой сообщил Генри.

– Спасибо, босс. Этого мне только не хватало.

Салливан поднял дощечку, разгладил документы и пошел в раздевалку, іде стоял телефон. Он уже знал, чем вызван звонок из учебного пункта. С самого начала набегов на приграничные районы стали ходить упорные слухи, будто Национальную гвардию используют, чтобы перекрыть границу между Техасом и Мексикой. Кое-кто из старичков части, к которой был приписан Салливан, поговаривал, что это – дело недалекого будущего. Новички – те, кто вступил в гвардию после войны в Иране, – так и били копытами от нетерпения. Однако Джимми, которому довелось в этой войне участвовать, не разделял их энтузиазма.

Поначалу Салливан относился к гвардии, как к сочетанию приятного с полезным. Отслужив три года в армии, он рассматривал гвардию как возможность подзаработать и, к тому же, ощущать себя членом фронтового братства, хватало только без той ерунды, которой хватало в регулярной армии. Но скоро гвардия стала для Джимми более важным делом. У него была семья – жена и сын, и еще один ребенок на подходе, так что весь постоянный заработок уходил на повседневные нужды. Мечта купить свой грузовик таяла, как дым. И спасти он мог только единственным способом: оставаясь в гвардии, откладывая каждый цент, заработанный на воскресных учениях. А если присовокупить сюда небольшую ссуцу, которую можно будет взять в Управлении по социальному обеспечению военнослужащих, то, возможно, удастся как-нибудь свести концы с концами.

Правда, были в планах Салливана и свои «но». Жена его, отличная женщина, с какой стороны ни посмотри, не имела ничего против, чтобы он колесил по всему юго-западу, работая в грузовой компании. В конце концов, это позволяло прокормить семью. Годами она мирилась даже с тем, что тридцать девять дней в году ее муж проводил в рядах гвардии, поскольку это приближало осуществление их общей мечты – купить собственный грузовик. Однако это отношение резко изменилось, когда перед самым Рождеством 1990 года его мобилизовали и отправили в район Персидского залива. Салливан пошел воевать, оставив в Абилине беременную жену.

Это испытание оказалось посерьезнее, чем любое из тех, что они пережили. Когда Джимми сломал ногу, и два месяца не мог водить машину, все их планы пришлось отложить до лучших времен. Но со сломанной ногой можно как-то жить и надеяться все же осуществить свою мечту.

Войдя в раздевалку, Джимми подошел к телефону и задумался: кому позвонить в первую очередь. Жене? Тут были свои «за» и «против». Он решил, что разумнее сначала позвонить на учебный пункт. В конце концов, может, его часть еще и не мобилизуют. Может, просто изменилось расписание воскресной подготовки или произошла какая-то ошибка с платежной ведомостью. Может, вся проблема яйца выеденного не стоит. По крайней мере, он будет точно знать, что его ожидает.

К телефону подошел Майк Лодцен, штатный сержант-инст– руктор части.

–    Джимми, малыш, где тебя носило? Мы с восьми утра пытаемся тебя разыскать.

Салливан был не в том настроении, чтобы заниматься пустой болтовней или ходить вокруг да около.

–    Зарабатывал на жизнь. Ну, что у вас за пожар? Зачем искали?

Лодцен оставил шутливый тон и перешел к делу:

–      Правительство мобилизует гвардию. Прошлой ночью патрулям опять досталось, причем здорово. Сегодня в шесть утра командир округа, что между Браунсвиллом и Эль-Пасо, доложил начальству в Вашингтоне, что ситуация из рук вон плоха, и его парни отказываются выходить в дозор. Так что, до нашего прихода граница открыта нараспашку. Даже таможенники, и те уходят.

Джимми так фомко застонал, что услышал даже сержант.

–     А армия на что? Почему, черт возьми, они не двинут туда войска?

–      Ты что, Джимми, радио не слушаешь?

–     Нет, Майк, не слушаю. И ничего не знаю, понял? А теперь скажи мне, если это не слишком тебя затруднит: что делают регулярные части, чтоб им пусто было?

–    Если верить радио и тому, что сказал нам полковник сегодня утром, президент созвал Национальный совет безопасности, чтобы рассмотреть это дело и выслушать мнение членов совета. Как утверждают по радио, президент пока не хочет предпринимать

–      Спровоцировать! Подумать только – спровоцировать! – так громко заорал Салливан, что сержант отнял трубку от уха. – А что, по разумению этого чертова болвана, делают сами мексиканцы? Он что, с луны свалился?

Как ни хотелось Лодцену закончить разговор, пришлось ему бросить в автомат еще монету.

–     Что ж, нам поделом – сами выбрали слюнтяя-либерала из Новой Англии. Как бы то ни было, а придется тебе пошевеливаться. Мы ждали тебя еще вчера. Начальник штаба батальона отправляется на границу ночью вместе с передовым отрядом.

Джимми помолчал.

–     Ты же знаешь, Майк, Марта разозлится до чертиков.

Лодцен захихикал:

–     Не подумай, что я над тобой смеюсь, старина, только она и так уже взбесилась. Я чуть не оглох, когда позвонил ей во второй раз.

–     Ты ей уже сказал? – забеспокоился Салливан.

–       Конечно, нет. Только знаешь, Джимми, лучше смотреть правде в глаза. Мне не нужно было ничего говорить. Бабы узнают это нутром. Они – что твой радар: за милю чуют дурные новости.

–     Это я и без тебя знаю. Ладно, буду, как только управлюсь. Когда мы выступаем?

–       Не знаю, Джимми. Только не думай, что, явившись сюда, сможешь вернуться домой. Генерал-адъютант с губернатором рвут и мечут. Говорят, все члены законодательного собрания штата и мэры больших городов, что находятся в приграничной полосе, сидят на телефонах и каждые пять минут спрашивают, где находятся войска. Я уже сказал тебе: они хотели, чтобы мы выступили еще вчера.

Больше говорить было не о чем. Салливан повесил трубку и хотел позвонить домой, но передумал. Как ни тяжело, а такую новость лучше выложить жене при личной встрече. Он отошел от телефона и побрел в контору к Генри – предупредить, чтобы в ближайшие дни на него не рассчитывали.

12 августа, 20.45    Л a Сауседа, Мексика

Никто не обращал внимания на высокого белокурого гринго, сидевшего за угловым столиком с двумя мексиканцами. В этой забегаловке было небезопасно слишком пристально разгляды– вать гіосетителей, тем более – задавать вопросы. Казалось, никто не заметил, как американец вошел через заднюю дверь и что из сапога у него торчит пистолет, хотя тот делал все, чтобы оружие увидели.

Из двоих мексиканцев, сидевших напротив Чаійлдресса, настоящим мексиканцем был только один. Второй, бывший полковник никарагуанской армии, в качестве претензий на мексиканское гражданство мог предъявить разве что подложный паспорт. Этот никарагуанец, старый сандинист, мало того, что обнаружил в себе способности к партизанской войне – она по– настоящему захватила его. Окончание войны в Никарагуа и поворот к демократии лишили его возможности использовать этот единственный, Богом данный талант.

В Мексику никарагуанец попал с делегацией, которая должна была помогать при передаче новому мексиканскому правительству зенитных и управляемых противотанковых ракет. Тут-то Аламан и завербовал его через подставное лицо, чтобы тот оказывал услуги растущей «армии» Делапоса. Сегодняшняя встреча должна была решить, какие конкретные действия необходимо предпринять в ответ на .угрозу, которую представляла для нее мобилизация Национальной гвардии Техаса, и чем следует заняться, пока гвардия находится в процессе развертывания и граница открыта.

Никарагуанский полковник, державшийся уверенно и властно, и задававший тон в разговоре, тем не менее, волновался. Он был готов делать все, что угодно, лишь бы насолить американцам, и только присутствие высокого белобрысого гринго удерживало его от того, чтобы заявить это во всеуслышание. Что касается Рэндела, то он говорил мало, хотя и ощущал, что никарагуанец относится к нему неприязненно. Откинувшись на спинку стула, он свесил правую руку вниз, и она расслабленно покачивалась в опасной близости от торчавшего из сапога пистолета. Левой рукой он лениво вертел на столе бутылку пива, уставив на никарагуанца холодный немигающий взгляд. Чайлдресс знал, что полковник говорит дело, но еще не решил, стоит соглашаться с ним или нет. Сначала нужно разобраться в собственных чувствах, а он пока предпочитал прятать их за маской равнодушия.

Третий собеседник – это был сам Делапос – тоже имел свои соображения по поводу некоторых идей никарагуанца. Пусть его замысел – избирать жертвами только гражданское население – разумен, Делапосу он был не по вкусу. Да, он – наемник, но не убийца. И хотя многие из его сподвижников сочли бы такое разделение весьма условным, Делапос давно выработал принципы, позволявшие ему оправдывать свое занятие и при этом сохранять здравый рассудок, и твердо их придерживался. И одним из этих принципов был отказ убивать мирных жителей. Похоже, теперь его придется нарушить. Логика подсказывала мексиканцу: что бы ни думал он лично, такие акции необходимы, если они хотят добиться желаемой цели. В конце концов именно удар по гражданскому населению, нанесенный людьми Панчо Вильи в 1916 году, помог выманить американскую армию за южную границу. И когда в начале июля Делапос и Аламан заключили свое соглашение, они рассчитывали именно на такую реакцию. Теперь же, коща появилась подобная возможность, Делапос не мог колебаться. Ведь он поклялся поддерживать Хозяина и его дело. Для него, профессионального наемника, пойти на попятный – значило бы погубить репутацию. К тому же, и без него найдутся желающие осуществить этот замысел. Другие люди, не обремененные понятиями о нравственности, с готовностью займут место Делапоса.

Не отрывая глаз от бутылки, которую он продолжал неторопливо крутить в руке, Рэндел подвел итог разговора:

–     По-моему, полковник сделал очень важное сообщение. Несмотря на более современное вооружение, которым он нас снабдит, и секретные сведения о действиях американцев, которые предоставит нам эль Дуэньо, время от времени Национальная гвардия будет одерживать над нами верх. Она может позволить себе потери – и людские, и материальные. А мы – нет. – Чайлдресс помолчал, отхлебнул из бутылки пива, потом, желая подчеркнуть свои слова, наставил ее на Делапоса. – Потерю одного отряда можно объяснить неудачным стечением обстоятельств. В конце концов, всякое бывает, и каждый это понимает. Но если такие случаи начнут повторяться, у нас могут возникнуть большие затруднения. Ведь мы с вами – деловые люди, а не патриоты. Нет никакой выгоды в том, чтобы стать героями посмертно.

Глядя на стакан, который он сжимал в ладонях, Делапос пожал плечами.

–       С такой логикой трудно спорить. Мы всегда должны на шаг опережать американцев и сохранять перевес. – Делапос взглянул на Чайлдресса, потом – на никарагуанца. – Как и вы, друзья мои, я считаю, что другого выбора у нас нет. – Подняв стакан, Делапос предложил Тост, чтобы скрепить договор. – Пора кончать болтовню и переходить к действиям. Сделать предстоит много, и чем раньше мы начнем, тем лучше.

Американец и никарагуанец молча чокнулись с Делапосом и стали, не спеша, пить. При этом каждый искоса наблюдал за собеседниками, отлично сознавая, что они – лишь временные партнеры, по воле случая оказавшиеся в одной команде. Каждый из троих знал: и у остальных, и у Аламана есть собственные корыстные цели. И если придется спасать свою шкуру, каждый предаст остальных. В конце концов, все они – деловые люди.

13 августа, 10.30 Остин, Техас

Наполнявшая конференц-зал враждебность чувствовалась в каждом разговоре, в каждой реплике. И даже когда никто не говорил, у Диксона возникало ощущение, будто его пронзают невидимые кинжалы, летящие со стороны сидящих напротив губернатора и его окружения. Для подполковника, как и для всех представителей Форт-Худа, эта встреча оказалась на редкость трудной. «Уж лучше настоящий бой, чем те словесные нападки, которые на нас обрушились, – думал он. – В бою, по крайней мере, можно действовать. Здесь же, в присутствии губернатора Техаса, генерал-адъютанта и всей свиты приходится твердить заученные слова, терпеть язвительные наскоки да еще и улыбаться».

Выступления были посвящены тому, как регулярная армия собирается решать проблемы на границе с Мексикой. Через пять дней в Форт-Худе должна состояться еще одна конференция – очередная показуха, чтобы убедить губернаторов юго-западных штатов, что федеральное правительство с пониманием относится к их тревогам и имеет реальный план действий для решения мексиканской проблемы. И вот теперь, из-за одностороннего отвода пограничных патрулей и развертывания Национальной гвардии для закрытия границы, этот план полетел ко всем чертям. Теперь, вместо того чтобы владеть ситуацией и представить решение, которое могло бы дать определенный простор для дипломатии, федеральное правительство было вынуждено как-то реагировать на инициативы губернатора Техаса. В результате командир корпуса и несколько ведущих офицеров отправились в столицу штата, чтобы ознакомить Вайса с чрезвычайными планами армии по мексиканской проблеме. Среди них находились и Длинный Эл с Диксоном, а также начальник дивизионной разведки.

Поступок губернатора Вайса был чистой авантюрой. В своем выступлении по телевидению он заявил: "Действие и только действие может защитить граждан Техаса и их имущество. Поэтому сегодня в Техасе на повестке дня – мгновенные и решительные действия. И я приказываю Национальной гвардии сделать то, что, как видно, не способно сделать федеральное правительство, и черт с ними, с последствиями".

Хотя речь губернатора была зажигательной, а мотивы – вполне понятными, техасская Национальная гвардия, несмотря на свою численность, просто не способна бы справиться с поставленной перед ней задачей – закрыть границу с Мексикой. В лучшем случае, гвардия могла выставить боевое охранение в критических точках вдоль границы и обеспечить патрулирование остальных участков. И даже это стоило бы ей огромных усилий, поскольку большинство частей не было приспособлено к таким операциям. Самое крупное подразделение – 36-я дивизия механизированной пехоты предназначалось для схваток с хорошо вооруженным неприятелем на современном поле боя, где используются быстрые наступательные броски танков, тяжелая артиллерия и штурмовые; вертолеты. Ее структура, снаряжение и подготовка не имели ничего общего с задачами патрулирования и охраны границы. И даже если бы 36-я дивизия, вместе с другими гвардейскими частями, смогла выполнить эту задачу, гигантские суммы на обслуживание техники и плату военнослужащим очень скоро истощили бы казну штата. Только эти расходы ежедневно обходились бы Техасу в несколько миллионов долларов. Без привлечения федеральных ресурсов – как людских, так и денежных – одному Техасу никогда не удалось бы сделать то, о чем публично заявил губернатор.

Но Вайс именно на это и рассчитывал. Как политик, он не мог допустить бездействия. И хотя губернатор понимал, что штаг не сможет обеспечить полное развертывание Национальной гвардии без федеральной помощи, он знал' и другое: президент и большинство членов Конгресса, как политики, тоже не смогут сидеть сложа руки, когда льется американская кровь и дерзко нарушается южная государственная граница. Вайсу нужно было одно: сделать первый шаг. Если Техас начнет действовать, президенту, так или иначе, придется принять решение – во всяком случае, губернатор надеялся на это. И развертывание Национальной гвардии вдоль границы должно послужить вызовом, который президент не сможет оставить незамеченным.

Но мексиканское правительство не могло не заметить этот вызов. Не прошло и часа посЛе объявления о развертывании Национальной гвардии вдоль фаницы Техаса, как представитель Мексики в ООН, при подцержке всех правительств центральноамериканских стран и большинства южноамериканских, потребовал созвать экстренное заседание. Через два часа представитель мексиканского правительства был в государственном департаменте США и потребовал объяснения: почему Соединенные Штаты милитаризируют границу, разделяющую их страны? Когда государственный секретарь сообщил, что это – односторонняя акция губернатора Техаса, не санкционированная президентом США, мексиканский посол ответил теми самыми словами, которые государственный секретарь за последние недели несколько раз адресовал ему: «Если ваше правительство, сэр, не способно контролировать то, что происходит вдоль границы собственного государства, у моего правительства не остается иного выбора, как принять меры для контроля ситуации на своей стороне границы». В дополнение к этим дипломатическим шагам, ЦРУ сообщило, что мексиканская армия тоже пришла в движение.

Что касается президента, он предпочел бы выждать, дав правительству Мексики время утвердиться и укрепить границы. Президента и ближайших его советников, как и многих в Вашингтоне, инциденты на границе поставили в тупик. Сам он придерживался версии, что силы, враждебные новому режиму, стремятся вызвать кризис в отношениях между США и Мексикой. И хотя это было расхожее мнение, получившее название «версия Панчо Вильи», все же президент не мог закрывать глаза на то, что мексиканское правительство не в силах контролировать свои границы и предотвратить налеты. Президента со всех сторон осаждали призывами сделать то, на что не способно правительство Мексики: принять меры к обеспечению безопасности на границе. Настала пора принимать решение, тем более что через неделю открывался съезд его партии, который должен выдвинуть кандидатов на пост президента, а съезд соперничающей партии был назначен на следующий день.

Поэтому Вайс не мог бы выбрать для своего шага более неудачного времени. Губернатор Техаса и реакция мексиканского правительства одним махом отрезали все пути к дипломатическим методам разрешения конфликта. Как выразился один из советников президента, это напоминало брак по принуждению, причем палец на спусковом кріочке держал губернатор Вайс.

Командующий десятым корпусом кивнул Длинному Элу. Тот, в свою очередь, наклонился к Диксону и шепнул ему на ухо дрёвний клич гладиаторов:

–      Идущие на смерть приветствуют тебя.

Скотт обернулся и посмотрел Длинному Элу в глаза:

–     Я с вами, шеф.

Пока Длинный Эл с Диксоном вставали и выходили вперед, командующий корпусом продолжал объяснения: 16-я бронетанковая дивизия, имеющая в своем составе три действующие бригады и, к тому же, находящаяся поблизости от границы, лучше других подготовлена к переброске на границу и, скорее , всего, выступит первой. Губернатор Техаса, прервав командующего, сухо напомнил ему, что туда уже направляется 36-я дивизия, которая во время Второй Мировой войны возглавила первую кровавую попытку форсировать реку Рапидо в Италии, так что 16-я бронетанковая, в любом случае, будет второй.

Командующий не стал объяснять губернатору Вайсу, что 16-я – единственная дивизия, приготовившаяся к этому ЧП со всей серьезностью и имеющая подробные и точные планы операции. К тому же, когда приходилось проводить подобные совещания, пара Длинный Эл – Скотт Диксон была просто незаменимой. Уж если им не удастся сладить с техасцами, значит – дело гиблое.

Предоставив Скотту управляться с многочисленными диапозитивами, картами и графиками, Длинный Эл веялся за дело. Для начала он заявил, что после развертывания армии Соединенных Штатов придется охранять всю границу с Мексикой, а не только ту ее часть, которая примыкает к Техасу. А общая ее протяженность, пояснил он, составляет 1993 мили, или 3111 километров, примем граница включает в себя и горы, и пустыни, и населенные пункты. После этого выступления Диксон продемонстрировал диапозитив, на котором было указано, какую протяженность фронта может защищать, или, выражаясь современным языком, держать под прицелом, взвод, рота или батальон, и вручил листы с копиями этого диапозитива губернатору и генерал-адъютанту.

Тщательно подбирая слова, Длинный Эл принялся объяснять, какие проблемы встанут перед армией, если послать ее на границу:

– Как видите, губернатор, получив приказ защищать участок местности, батальон механизированной пехоты сможет надежно удерживать десять километров фронта. Растянуть батальон на большее расстояние – значило бы создать в цепи бреши или зазоры. Даже с той концентрацией сил, которая сейчас перед вами, бойцы будут находиться на расстоянии тридцати трех метров друг от друга. Если бы нам противостоял неприятель, вооруженный танками, бронетранспортерами и другой техникой, то даже с такой концентрацией, при наличии стандартного вооружения, батальон механизированной пехоты смог бы остановить врага. К несчастью, наш противник – легкая пехота, партизанские отряды – что-то вроде Вьетконга. Даже имея протяженные заграждения из колючей проволоки, мины, противотанковые рвы, активные и пассивные датчики и боевые патрули, лучшая пехотная часть не сможет помешать настойчивому врагу проникнуть сквозь линию обороны. Как бы мы ни старались, противник – кем бы он ни был, – хитер и умел. Дело осложняется тем, что в типичной дивизии механизированной пехоты, вроде вашей 36-й, только шесть батальонов – пехотинцы. Остальные четыре – танковые подразделения. В моей дивизии – наоборот: шесть танковых батальонов и четыре – пехотных. Но если в наступательных операциях танки – залог успеха, то в условиях пассивной обороны они, как правило, оказываются не на высоте. Противник, с которым мы имеем дело, без особого труда найдет слабые места в обороне и воспользуется ими.

–      Противник, – заерзав на стуле, проворчал губернатор. – Черта с два это противник! Это гнусные убийцы. И убивают они не кого-нибудь, а моих людей.

Длинный Эл помолчал, предоставив губернатору излить свою желчь. Когда Вайс снова развалился на стуле, приготовившись слушать дальше, генерал продолжил:

–       Приказ, полученный от командования Десятого корпуса, гласит, что моя дивизия должна быть готова перекрыть участок границы между Соединенными Штатами и Мексикой от Ларедо до Рио-Гранде. Мы предполагаем, что «перекрыть» – означает не допустить проникновения вражеских сил через границу на север.

Губернатор снова не выдержал:

–     Чертовски умное предположение, генерал. Вы сами до него дошли или понадобилась помощь из Вашингтона?

Не обращая внимания на попытки Вайса вывести его из себя, Длинный Эл невозмутимо продолжал, будто и не слышал реплики губернатора:

–     Имея в виду такое толкование, при наличии имеющихся в нашем распоряжении сил и указанной протяженности границы полученное задание не может быть выполнено.

Губернатор чуть не пропустил мимо ушей эту фразу, произнесенную спокойным, бесстрастным голосом. Только через несколько секунд до него дошел смысл сказанного Длинным Элом. Он тряхнул головой и завопил:

–     Вы что же, хотите сказать, что не можете выполнить приказ командующего?! Что армия Соединенных Штатов не способна защитить собственную границу?!                                           

Генерал ответил без промедления, тем же сдержанным и бесстрастным тоном:

–       Так точно, сэр. Все верно. Позвольте объяснить. Чтобы перекрыть границу, нам придется развернуться так, как показано на этом слайде, используя порядок и концентрацию, о которых мы только что говорили. Во-первых, не каждый батальон может быть на переднем крае. Кроме того, надо иметь в виду, что операция будет длительной, а это потребует развертывания армии на месяцы, а то и на годы. Но ведь невозможно вечно держать подразделение на передовой. Поэтому необходимо предусмотреть систему чередования подразделений на переднем крае и в тылу. Вот один из вариантов: каждая бригада, имеющая в своем составе три батальона, оставляет один батальон в резерве. Этот резервный батальон, освободившись от службы на передовой и связанного с ней напряжения, сможет отдыхать, заниматься боевой подготовкой, получать пополнение на место тех бойцов, чей срок службы истек, посылать часть личного состава в отпуск и быть готовым среагировать на любое проникновение врага сквозь линию обороны. Наличие резервных батальонов обеспечит тактическую глубину обороны, более глубокий сектор, который придется преодолеть противнику в случае проникновения за передовую, и контингент, способный пресечь такие проникновения. Если каждая бригада будет иметь в составе три батальона, то дивизия, в свою очередь, оставит один батальон, десятый, в качестве дивизионного резерва для тех же целей. Используя такую систему, дивизия получит шесть батальонов, развернутых на переднем крае. Это даст возможность каждой дивизии перекрыть шестьдесят километров границы.

Понимая, куда клонит Длинный Эл, губернатор Вайс снова перебил его. В докладе, представленном ему военным руководством штата неделей раньше, говорилось почти то же самое.

–    О'кей. Вы пытаетесь сказать нам, что армия Соединенных Штатов не может выполнить свою важнейшую задачу – охрану собственных границ?

Набрав побольше воздуха, Длинный Эл бросил взгляд на командующего корпусом, потом снова – на губернатора.

–     Если быть кратким, то да. Даже при наличии Национальной гвардии и армейского резерва у нас просто не хватит воинских подразделений, чтобы полностью перекрыть границу между Соединенными Штатами и Мексикой.

Спеша опередить ответную реакцию, Диксон поставил слайд, демонстрирующий общее число дивизий и личного состава, которое потребуется армии для защиты границы.

  

   Набросок примера расположения дивизии

Как видно на этом слайде, чтобы обеспечить систему обороны, о которой я только что рассказал, – еще раз повторяю, она ни в коей мере не будет безупречной, – потребуется пятьдесят две дивизии, то есть армия, насчитывающая приблизительно два и шесть десятых миллиона солдат. Эта цифра примерно в пять раз превышает официальную численность современной армии. И это не считая подразделений, которые имели бы дело с другими ЧП национального и международного масштаба. Две дивизии в Европе, одна – в Корее, одна – на Ближнем Востоке плюс силы быстрого реагирования в составе трех дивизий – и вот уже общее количество дивизий возрастает до пятидесяти девяти, а общая численность армии – почти до трех миллионов.

Не дожидаясь, пока уляжется потрясение, вызванное столь гигантскими цифрами, Скотт поставил следующий диапозитив, озаглавленный «Ресурсы для заграждений». Генерал окинул его взглядом, потом обратился к губернатору:

–    Все мы знаем, что нельзя просто вывести войска на оборонительный рубеж, не обеспечив заграждений, которые защищали бы их позиции и закрывали бреши между ними. Когда противник представляет собой, в основном, пехоту, обычно используются переносные проволочные заграждения, то есть колючая проволока, и противопехотные мины. На этом слайде видно, сколько потребуется материалов и трудозатрат, чтобы возвести простейшее непрерывное заграждение от Мексиканского залива до Тихого океана.

Ресурсы для заграждений:

Стандартное переносное заграждение из колючей стальной проволоки – 611830 мотков.

Трудозатраты на установку заграждения – 312000 человеко– часов.

Противопехотные мины – 14508000 штук.

Трудозатраты на установку мин – 1810000 человеко-часов.

Грузовики для доставки означенных материалов – 28000 машин.

–      Прошу учесть, губернатор, что это – весьма приблизительные цифры, причем, скорее всего, заниженные. Отдельные районы, например гористый рельеф вокруг национального парка Биг Бенд, потребуют больше времени и материалов, чем участки границы, проходящие по ровной открытой местности.

Как и ожидал генерал, упоминание о национальном парке Биг Бенд заставило губернатора перекоситься. Как и для большинства американцев, мысль о том, что через парк протянут колючую проволоку, да еще и мины заложат, была для него – что нож острый. Если раньше кто-то упустил определение генерала относительно «перекрытия границы», то серия последних диапозитивов не оставляла никаких сомнений в грандиозности поставленной задачи и, вдобавок, в том, во что обойдется ее выполнение: как в финансовом, так – кое для кого это было куда важнее – ив политическом смысле.

Сделав паузу, чтобы слушатели как следует восприняли цифры, Длинный Эл ждал, пока губернатор не созреет.

–      Генерал, мы с вами оба знаем, что американский народ и Конгресс не собираются предоставить вам трехмиллионную армию. С другой стороны, ни американский народ, ни Конгресс не смогут и не станут терпеть бездеятельности. Должны же вы это понимать?

Скрестив руки на груди и глядя в пол, Длинный Эл утвердительно кивнул.

–     Да, сэр. Вы правы. Если наши дипломаты не договорятся с мексиканцами, от армии потребуют конкретных действий. – Генерал поднял голову и в упор взглянул на губернатора Вайса. – Мы знаем это и понимаем политическую реальность. Но и вы, сэр, вместе с вашингтонскими политиками, должны понимать военную реальность. Если нам не дадут армию такой численности, чтобы она смогла защищать Соединенные Штаты по всей границе, то нам останется либо отодвинуть эту границу на юг, образовав широкую зону безопасности, которую смогут патрулировать имеющиеся у нас мелкие подвижные части, либо сместить нынешнее мексиканское правительство, заменив его таким, которое сможет контролировать собственные границы. С какой стороны ни взгляни, любое конкретное разрешение конфликта силами армии начинается с вторжения в Мексику.