Текст книги "Крещение огнем"

Автор книги: Гарольд Койл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

В первый раз за все совещание губернатор промолчал. Молчал и генерал, выжидая, пока смысл его последних слов как следует отложится в сознании слушателей. Во время этой передышки командующий корпусом поймал взгляд Длинного Эла. Едва заметной улыбкой и кивком головы он поздравил генерала: наконец-то ему удалось перехватить инициативу и заставить губернатора Вайса задуматься. Командующий знал: дальше совещание пойдет без эксцессов.

14 августа, 12-30 Нуэво-Ларедо, Мексика

Стоя на пороге кабинета командующего гарнизоном, полковник Гуахардо наблюдал, как солдаты раздают членам войск сельской обороны оружие. В грядущих сражениях войскам сельской обороны, насчитывающим более ста двадцати тысяч человек, предстоит сыграть важную роль в защите Мексики. Эти люди, крестьяне из окрестных деревень, составляют костяк сил, остающихся на захваченной территории после отхода своих – будут передавать сведения о действиях врага и не давать ему покоя в тыловых районах. Эта нелегкая задача наверняка будет стоить больших жертв: ведь эти люди в возрасте от восемнадцати до пятидесяти – простые крестьяне, добровольцы из местных, а не профессиональные солдаты.

Собранные в подразделения по одиннадцать человек, так называемые пелотоны, они в мирных условиях использовались руководством местных земельных коммун для охраны порядка. Слабай подготовка, скудное вооружение и руководство, которое имело весьма приблизительные понятия о тактике, мало способствовали тому, чтобы, из них получились по-настоящему боевые партизанские отряды. В открытом бою против современной, хорошо обученной и технически оснащенной армии они были бы сразу сметены. Даже вооруженные новенькими немецкими винтовками Н-53 и пулеметами RM-2 мексиканского производству, они не имели никакого шанса выстоять против американской механизированной пехоты. Но Гуахардо и не собирался бросать их Ь бой с американской армией.

Он мало чем мог им помочь – разве что выдать новые винтовки и один пулемет с двумя тысячами патронов на каждый пелотон. Но и бтого хватит. Недостаток оружия и выучки с лихвой искупался боевых духом и волей к победе. Бойцы войск сельской обороны сражались бы и без нового оружия. Именно они, а не политики из Мехико были истинными потомками Ху– ареса и революции. С раннего детства их учили преклоняться перед борьбой и победой их предков, свято верить в Деву Гваде– лупскую и ревностно защищать свою землю и права от любых посягательств. Почти каждому из них показывали портрет родственника, сражавшегося за дело революции. И образ этого героя, снятого в полный рост в широком сомбреро, с патронташами, перекрещенными на груди, с ружьем наизготовку, глубоко врезался в память каждого. Кое у кого даже сохранились старинные винтовки Маузера, с которыми были сфотографированы их предки. Если этих людей правильно использовать, они могут связать действия вражеских сил, во много раз превосходящих их численностью. И поскольку угроза американского вторжения становилась все более вероятной, вопрос, как и когда использовать эти и все другие военные и полувоенные формирования, имеющиеся в Мексике, был именно тем вопросом, на который напряженно искал ответ Гуахардо.

Развертывание техасской Национальной гвардии вдоль границы ни для кого не явилось сюрпризом. Все члены Совета тринадцати знали, что, в конце концов, Соединенные Штаты предпримут какие-то действия. Удивляло одно – то, что этот шаг был сделан губернатором Техаса без ведома правительства страны.

Члены Совета сошлись во мнениях: нужно как-то реагировать на провокационный шаг американцев. Единственный вопрос заключался в том, как именно действовать и насколько активно. Когда вечером двенадцатого августа Совет собрался, чтобы обсудить эту проблему, его заседание вылилось в длительный ожесточенный спор – первый среди военных со времени июньского переворота.

Полковник Барреда, министр иностранных дел, начал заседание с обзора ответов, полученных им по дипломатическим каналам из ООН и Вашингтона. Не приходилось сомневаться, что передвижение американских войск послужит камнем преткновения в отношениях Мексики с правительством Соединенных Штатов.

–      Как они могут ожидать от нас искренности, – сказал он, – если, говоря о мире и одной рукой предлагая нам дружбу, другой они держат за спиной ружье?

Свой обзор полковник закончил страстной речью, которая прозвучала как предупреждение:

–        Если противник обнажит меч, едва ли он вернет его в ножны, не одержав победы. И победа эта может быть одержана только за наш счет. – Расхаживая вокруг стола и возбужденно размахивая руками, Барреда продолжал: – Желая испытать наше терпение, губернатор Техаса, с санкции своего президента – в этом я нисколько не сомневаюсь, – объявил нам, как он изволил выразиться, «священную войну», называя нас злодеями и убийцами.

Под конец Барреда предупредил всех:

–      Если Совет будет продолжать бездействовать и позволит Соединенным Штатам и дальше навязывать свою политику, то потеряет лицо и власть в стране.

Захваченный настроением момента, министр забыл свой прежний призыв проявлять выдержку и, вместо того чтобы предостеречь от опрометчивых действий, стал призывать к оружию.

–     Мы должны двинуть войска к Рио-Грацце, как это сделали наши предки в 1846 году. Все остальное будет трусостью и преступным малодушием. Поэтому полковник Гуахардо должен повести нашу армию на север, к берегам Рио-Гранде, чтобы дать отпор американской армии, которую послал губернатор Техаса нам на устрашение.

Красноречие Барреды заставило кое-кого из членов Совета заколебаться. Наблюдая, как министр иностранных дел продолжает свою пламенную речь, Альфредо видел, что все больше его коллег начинают согласно кивать. Полковник знал: чтобы противостоять общему энтузиазму в поддержку военных действий, необходимо оставаться холодным, трезвым реалистом. Поэтому он начал обзор военного положения в Мексике с того, что напомнил собравшимся, чем закончился поход генерала Аристы, когда он, в ответ на вызов президента Полка, разместившего в

Техасе армию Захарии Тейлора, двинул войска на север. Несмотря на превосходство в численности, Ариста потерпел поражение от Тейлора в битвах при Пало-Апьто и Ресака-де-ла-Пал– ма. Его армия была наголову разбита, а Мексика – открыта для вторжения противника. И Гуахардо, как министр обороны, видит свою задачу в том, чтобы обезопасить страну от обеих угроз: как внутренней, – тут он бросил взгляд на Барреду, – так и внешней.

Полковник предупредил, что действия губернатора Техаса должны послужить проверкой того, как Совет тринадцати и мексиканский народ будут реагировать на открытую военную угрозу. И если это так, то им придется предпринять неотложные меры, но такие, которые были бы соразмерны угрозе и не способствовали углублению кризиса.

– В данной ситуации, – подчеркнул Альфредо, – мы должны сыграть роль невинной жертвы. Наши усилия защитить страну и себя должны быть обдуманными и не вызывающими, иначе мы рискуем потерять поддержку, которую готовы оказать нам другие страны, более того, дать американцам веский повод для дальнейших, более опасных шагов. Повторяю, мы должны придерживаться прежнего курса и продолжать в том же духе.

Гуахардо, прозванный «Темным», полагался лишь на нескольких членов Совета и, выполняя свои обязанности, не слишком подробно знакомил остальных со своими мыслями и планами. Немногие, за исключением, пожалуй, полковника Молины, могли проникнуть за маску внешнего бесстрастия, под которой Альфредо скрывал свои мысли, чувства и опасения. Чаще всего его подчиненным сообщалось только то, что им полагалось знать для выполнения очередного задания. Отчасти эта привычка осталась от времен, предшествовавших июньскому перевороту, когда секретность была жизненно важным условием. Но не только этим он руководствовался. Гуахардо, выросший в обществе, где люди, желая запугать соперников и выдвинуться, привыкли прибегать к похвальбе и красноречию, тем не менее, терпеть не мог хвастунов. Он ценил людей действия, девизом которых было «меньше слов и больше дела»; тех, кто знал, что необходимо предпринять, и выполнял свой долг без лишней суеты, не требуя похвал и наград. Действие и его результат – вот что имело для Гуахардо значение. Остальное ему представлялось пустой тратой времени.

План, которого он считал необходимым придерживаться, был разработан для того, чтобы заполнить пустые места, образовавшиеся при чистке федеральной полиции и разведывательных управлений. И войска сельской обороны оказались важной частью этого плана, выполнение которого пришлось форсировать вследствие загадочных рейдов к сереру от Рио-Гранде. Предполагая повышение боевой готовности и обученности регулярных армейских соединений, план этот намеренно избегал увеличения военного присутствия вдоль границы Мексики и Соединенных Штатов. В завершение Гуахардо заявил, что любое передвижение войск будет только способствовать усилению напряженности, которая и без того достаточно явно ощущалась.

–     Я понимаю, что американцы действительно могут прятать за спиной оружие. Однако это не означает, что мы должны зарядить его для них.

Воодушевленный страстной речью Барреды, полковник Завала обострил раскол, призвав к полной мобилизации. Он назвал действия Гуахардо по укреплению северной границы и его призыв к осмотрительности робкими, неудовлетворительными и опасными.

–      Сделать так, как предлагает наш брат, – заявил Завала, – значит оставить нашу северную границу незащищенной. Разве можем мы надеяться завоевать доверие своего народа, а тем более – американцев, если не сделаем ничего для собственной защиты? Нынче не время для полумер. – Его заключительные слова содержали пламенный призыв, рассчитанный на то, чтобы поставить Альфредо в сложное положение и одновременно обеспечить себе поддержку: – Наша национальная гордость и дело революции требуют, чтобы мы защищали каждый метр мексиканской земли. Только так должны поступать мужчины в смутное время.

На протяжении всего заседания Гуахардо не уставал взывать к разуму и трезвому взгляду на ситуацию.

–        Мы все равно не сумеем воспрепятствовать вторжению американцев. При желании они смогут оккупировать всю Мексику. Сосредотачивать армию на границе только для того, чтобы продемонстрировать свое мужество, – опасно и расточительно. Напротив, мы должны воздержаться от слишком бурной реакции. Необходимо продвигаться к цели медленно и осторожно, иначе мы рискуем потерять все, что удалось завоевать после двадцать девятого.

Хотя Эрнандо склонялся в пользу позиции Альфредо, он, как председатель Совета, не вступал в спор, позволяя другу высказать свои соображения. Если голоса разделятся поровну, он отдаст свой Гуахардо.

Однако этого не потребовалось: семь членов Совета высказались за то, чтобы объявить полную мобилизацию и во всеоружии встретить угрозу с севера. И когда утром президент Молина со– обхцил из столицы, что он с тяжелым сердцем объявляет полную мобилизацию армии и милиции для похода к северной границе, он говорил это совершенно искренне.

Перевооружение войск сельской обороны, запланированное еще до наступления кризиса, совпало с планом обороны, который разрабатывал теперь Гуахардо в связи с призывом Совета к полной мобилизации. Полковник и раньше ощущал необходимость провести такое перевооружение и уже отдал соответствующие распоряжения. Тогда Альфредо не мог дать себе удовлетворительный ответ на вопросы, почему он чувствует такую потребность. Последующие события подтвердили его правоту, хотя в свое время и он не мог предвидеть истинных причин.

Войска сельской обороны – пешие и конные – усиленные частями механизированной пехоты мексиканской армии, будут теперь нести охрану границы, в то же время собирая информацию о действиях противника. Последний момент – сбор информации – представлял собой особую важность, и был для Совета больным вопросом. «Чистка», затронувшая аппарат мексиканской разведки и полицию – в масштабе как всей страны, так и каждого штата, – зашла слишком далеко. Кое-кто из аппарата разведки и полиции, был арестован, но число лиц, находившихся поД подозрением, оказалось довольно большим – около трети всего личного состава. Кроме того, многие, кого не коснулись репрессии, успели скрыться: либо бежали в Соединенные Штаты, либо затаились в родных деревнях. Это составило еще треть. А те, кто остались, имели весьма смутное представление о задачах Совета. Как сказал полковник Завала, для мексиканской разведки и полиции интересы страны и ИРП были едины.

– Разве можно доверять тому, кто всем обязан тем самым людям, которых мы собираемся устранить? – заявил Завала перед июньским переворотом.

"Возможно, он был прав, – размышлял Гуахардо, наблюдая, как пелотон войск сельской обороны строился после выдачи нового оружия. Улыбающиеся люди оживленно переговаривались, примерялись к новым винтовкам и к пулемету, проверяли прицелы. Теперь этим людям придется взять на себя обязанности, которые прежде выполняли обученные и организованные профессионалы. Их задачу осложнит то, что им придется смотреть в оба: Гуахардо намеревался использовать эти отряды для наблюдения за ходом событий не только к северу от границы, но и у себя в тылу. "Может быть, – думал он, – эти люди, уроженцы приграничных коммун, сумеют рбнаружить, кто старается разжечь войну между Мексикой и Соединенными Штатами.

Любые сведения могут оказаться решающими, положить конец создавшемуся кризису и дать Совету драгоценное время, необходимое для того, чтобы совершить чудо, столь необходимое для спасения Мексики".

Глава 12

У страны должна быть большая и надежная армия , способная встретить противника за границей. Иначе придется встречать его у себя дома.

Артур Уэлсли, герцог Веллингтонский

29 августа, 17.45 Шоссе № 83, в десяти километрах к северу от Сан-Игнасио, Техас

Слишком быстро, чтобы можно было что-то разглядеть, легкий «хамви» Салливана из разведывательного отряда Национальной гвардии мчался по пустынному шоссе в сторону предписанного наблюдательного пункта. В двухстах метрах за ним, стараясь не отставать, следовал второй «хамви» отряда – бронированый вездеход. Если бы не постоянные напоминания рядового Тода Элисона, который обычно водил машину Салливана, он ехал бы быстрее, но нельзя было терять из вида более тяжелый и медлительный вездеход. Вцепившись обеими руками в баранку и не обращая внимания на юпидометр, Джимми жал на акселератор, стараясь наверстать время, потерянное на сборы в базовом лагере батальона. Сидящий сзади Эцци Мореццо, разведчик-наблюдатель, держа в одной руке карту, а в другой – радиомикрофон, следил за маршрутом и докладывал о проносящихся мимо ориентирах. При этом Мореццо надеялся, что никто в батальоне не заметит, что они проходят ориентиры слишком быстро.

У Салливана было сколько угодно причин, чтобы объяснить, почему он запоздал с выездом. В конце концов, они всего третий день на границе, еще не вполне освоились с новым оборудованием, и в первый раз работают вместе. Даже при самых благоприятных обстоятельствах во время летних лагерных сборов бойцам 1-го батальона 141-го пехотного полка приходилось почти целую неделю привыкать к военной жизни. Если в один прекрасный день мобилизовать восемьсот человек из родных мест, раскиданных по всему Техасу, то глупо ожидать, что назавтра все они будут действовать как единое боевое подразделение.

А сказать, что обстоятельства складывались не лучшим образом, – значило бы не сказать почти ничего. Для начала, вместо того чтобы отправить батальон в Форд-Худ, ще находилось все снаряжение, его собрали в Кэмп-Мэбри, под Остином. Там подразделение реорганизовали, и вместо своих бронемашин они получили «хамви» и допотопные «джипы». Колесные машины, более простые в обслуживании и более подходящие для патрулирования большого участка границы, за который отвечал батальон, тем не менее, оказались для многих в новинку, поэтому требовалось время на переучивание и на корректировку планов. Для отряда Салливана это означало и реорганизацию, и обучение.

В Кэмп-Мэбри Джимми обнаружил, что его разведывательный отряд, в котором числились пять человек и одна «Брэдли» и который на деле состоял из четырех человек и одного бронетранспортера М-113 – современной маломестной машины, – теперь состоит из шести человек и двух «хамви». Один «хамви» – облегченной модели – не был оснащен ничем, за исключением рации, и мог перевозить четырех человек вместе со снаряжением. Второй вездеход, позаимствованный у моторизованной пехоты, являл собой бронированный вариант; на крыше у него высился станок для пулемета М-60. Рации с частотной модуляцией, установленные на обеих машинах, были собраны в шестидесятые годы и имели радиус действия двадцать пять километров, или шестнадцать миль, что совершенно не подходило для целей отряда.

Направляясь к своему участку границы, Салливан еще не решил окончательно, как разумнее всего распорядиться тем имуществом, которое у него оказалось.

С личным составом дело обстояло не лучше. Из четырех человек, приписанных к его отряду до призыва, один, явившись на сборный пункт, объявил, что он не подлежит мобилизации, поскольку служит в полиции штата. В связи с этим численность отряда сократилась до трех человек, включая самого Джимми. Чтобы возместить недостаток в людях, после прибытия в Кэмп– Мэбри к ним прикомандировали еще троих. Один из них, самый опытный, только что закончил действительную военную службу. И хотя в армии он служил артиллеристом, его, по крайней мере, не надо было учить. Из двоих оставшихся один даже не успел пройти курс начальной подготовки; другой же, Джек Литтл, как подозревал Салливан, был недотепой, которого поперли из ка– кой-нибудь пехотной роты. Несмотря на всю свою старательность, он ничего не мог сделать самостоятельно, так что за ним приходилось постоянно присматривать.

Сочетание нового оборудования, новых людей и нового задания с полным отсутствием времени освобождали Салливана от необходимости изобретать причину опоздания. Как сказал его первый сержант, это – не разведвзвод, а настоящее несчастье. И хотя Джимми знал, что повод для опоздания у него есть, он все же предпочел бы не пользоваться им без особой надобности. В первом батальоне 141-го пехотного полка попустительство было не принято. О людях здесь судили по их делам и поступкам. Тех, кто исправно нес службу, поощряли, а лодыри получали лишние часы строевой подготовки, а то и пинок под зад. Салливан знал, что может настать день, когда понадобится, к примеру, отлучиться на пару дней, чтобы наведаться домой, повидать семью. И ему совсем не улыбалось, чтобы в этот день офицер достал блокнот и, полистав его, объявил, что 29 августа Салливан со своим патрулем на тридцать минут опоздал в назначенное место. А ведь капитан Терри Уипкс, командир роты – именно тот парень, от которого этого вполне можно ожидать. Поэтому Джимми велел Тоду Элисону пересесть на пассажирское место, сам взялся за баранку, и его «хамви» кратчайшим путем помчался к тому месту, где им предстояло вечером установить свой первый наблюдательный пункт. По дороге ему пришла в голову мысль о сокращении проверяемых перекрестков с шести до трех, а остальные три бегло осмотреть на ходу. «Игра стоит свеч», – решил он про себя.

На самом деле, никакой особой разницы тут не было. Останавливайся Салливан даже на каждом из шести перекрестков своего сектора, все равно ни ему, ни его отряду не удалось бы обнаружить группы Лефлера. Она, вместе с остальными группами, находилась к северу от границы, готовясь нанести новый удар – уже не из Мексики, а с территории США.

Проявив поистине гениальную хитрость, ДеЛапос приказал своим отрядам двинуться на север и подыскать места для базовых лагерей на американском берегу Рио-Гранде, прежде чем техасская Национальная гвардия, пришедшая взамен пограничных патрулей, перекроет границу. Такое решение давало множество преимуществ. Базируясь на территории Соединенных Штатов, люди Делапоса могут не остерегаться нарядов мексиканских пограничников, которых в последнее время становилось все больше и больше; им не нужно будет для выполнения задания перебираться через границу, которая с обеих сторон находилась под бдительным наблюдением людей и электроники, и возвращаться, когда везде уже забьют тревогу.

Первые же операции против пограничных патрулей сделали свое дело – убедили всех, что набеги осуществляются с мексиканской стороны границы. Не было никакой нужды поддерживать это впечатление. Сейчас необходимо другое: продолжать в том же духе, не допуская ни компромиссов, ни провалов. Правда, эту задачу усложняли действия как мексиканского правительства, так и властей штата Техас. Зная, что беспрепятственные террористические акции на границе обескураживают и, одновременно, запугивают американцев, Делапос с Чайлдрессом надеялись, что каждый новый успех будет вызывать все большую панику, удваивая усилия разведкй к югу от границы, но не к северу. По расчетам Делапоса, в этом случае им будет легче проводить диверсии, поскольку сосредоточение войск и внимания на границе создаст большой простор для их деятельности внутри страны.

К тому же, избавившись от необходимости переходить границу, Делапос будет иметь больше возможностей общаться со своими людьми – снабжать их припасами, поддерживать боевой дух и своевременно платить.

Сначала у него не ёыло особых сложностей с перемещением людей, оружия и денег внутри Мексики. Однако развертывание войск сельской обороны, переброска регулярных воинских частей к границе и растущая среди населения популярность Совета тринадцати привели к тому, что операции к югу от границы становились все опаснее.

Ситуация усугублялась еще и тем, что Совет тринадцати постепенно забирал в свои руки финансовые учреждения и организации страны. Банки, которые он теперь контролировал, резко ограничили денежные суммы, переводимые как в страну, так и за ее пределы. Уцелевшие после «чистки» тамбженные чиновники, а также полицейские в морских портах твердо усвоили ее уроки и, во всяком случае, в настоящее время демонстрировали полную неподкупность. А чтобы упрочить такое положение дел, и таможенников, и полицейских время от времени меняли, причем всегда неожиданно и нерегулярно. Против таких шагов правительства и Аламан, и Делапос оказались бессильны. Все труднее стало контрабандой перебрасывать, в страну оружие и боеприпасы. Даже связь и передвижение внутри Мексики были сопряжены с определенным риском. Незнакомых людей брали на заметку и проверяли. Телефонные разговоры при малейших подозрениях прослушивались. А дорожные патрули, неожиданно появляющиеся в самых разных местах, осложняли планирование операций.

В Соединенных Штатах все обстояло иначе. Перемещение активности к югу значительно упрощало обстановку. Несмотря на то, что набеги террористов вызвали в Техасе панику и мобилизацию Национальной гвардии, никто, даже сам губернатор штата, не помышлял о том, чтобы ограничить гражданские свободы, объявив военное положение или приостановив передвижение гражданских лиц. Поэтому люди Делапоса – особенно те из них, кто были американцами или европейцами, – беспрепятственно разъезжали на своих «пикапах» неподалеку от границы, выбирая новые места для засад и наблюдая за развертыванием и маневрированием Национальной гвардии. Некоторые, по примеру Чайлдресса, даже наведывались на наблюдательные пункты. Американец, заведя разговор с солдатами, как бы невзначай вспоминал, что у него в «пикапе» есть холодное пиво, и, угощая гвардейцев, развлекал их военными байками. А пока солдаты пили, Рэндел запоминал, какое у них вооружение, задавал, на первый взгляд, невинные вопросы о полученном задании и выслушивал ответы. И никому даже в голову не приходило, что перед ним – враг: ведь он говорил без малейшего акцента, выглядел стопроцентным американцем и тоже служил в армии.

А враги, если верить командирам, – маленькие трусливые мексиканцы. Чайлдресс же, с какой стороны ни посмотри, – свой парень, который, к тому же, знает, как уважить своего бра– та-служивого.

Но Рэндел занимался этим скорее из любви к искусству, чем по необходимости. У Аламана и без него хватало источников информации. Чтобы надежно перекрыть границу и не создавать помеху для нормальной жизни гражданского населения, все планы пограничных дозоров, дорожных застав и наблюдательных пунктов составлялись заблаговременно и согласовывались с местными властями и властями штата. Если наблюдательный пункт предполагалось разместить на территории частного владения, необходимо было известить об этом хозяина. Таким образом, Аламан мог без особого труда, используя свою сеть осведомителей, собирать нужные сведения, которые ежедневно проходили через множество рук. К тому же, некоторые местные и даже высшие чиновники, имевшие дело с этой информацией, состояли на службе у эль Дуэньо с давних пор, когда он занимался переброской через границу наркотиков и нелегальных иммигрантов.

Так что переброска новых наемников, денег и даже вооружения не представляла большой сложности. Можно даже сказать, что благодаря старым связям Аламана все это удавалось на удивление легко.

Его агенты в Никарагуа и на Кубе закупали бывшее в употреблении оружие и переправляли его в Колумбию. Там оно соединялось с потоком наркотиков, который организовывали и регулировали местные сподвижники Аламана, и самолетами перебрасывалось в США. Доставленные в Штаты новые люди, деньги и снаряжение следовали дальше на грузовиках компании, принадлежавшей еще одному соратнику Аламана.

Таким образом, уже через несколько недель Делапос сумел вооружить свои отряды противотанковыми управляемыми и портативными зенитными ракетами. Это несколько устаревшее, но по-прежнему мощное и точное оружие сразу дало отрядам Дела– поса перевес, о котором Национальная гвардия даже не подозревала. Когда же все открылось, и американская разведка стала распутывать это дело, ей удалось добыть очень мало полезных или неопровержимых фактов, поскольку никарагуанцы поставляли такое же оружие мексиканской реіулярной армии. Даже эта часть операции была продумана так, чтобы создать у американской разведки превратное впечатление, будто здесь умышленно или по недомыслию замешано мексиканское правительство.

Стараниями того же полковника, который занимался поставкой оружия и в мексиканскую армию, Аламану удавалось запутать следы. И его люди, и мексиканская армия снабжались оружием из одного и того же источника. Полковник-никараіуанец заботился о том, чтобы серийные номера оружия и боеприпасов, попадающих к эль Дуэньо и в мексиканскую армию, шли не подряд, а вразбивку. Например, партия зенитных ракет подбиралась так, чтобы мексиканская армия получада ракеты с серийными номерами от одного до трех, пять и шесть, а Эктор – с номерами четыре, семь и восемь. Таким образом, если бы американцам удалось узнать заводские серийные номера ракет и проследить их путь через Никараіуа, вполне могло оказаться, что часть их находится на вооружении мексиканской армии, а часть надежно спрятана в тайниках на территории Соединенных Штатов.

Поэтому Делапос считал, что Национальная гвардия не представляет для них особой угрозы. Пока она остается без движения и занимается своими делами, его «армия», перевооружившись и рассредоточившись к северу от границы, была готова по приказу Аламана перейти ко второму этапу террора.

Облетая приграничный район на штабном вертолете командующего дивизией, Скотт Диксон несколько секунд наблюдал за двумя «хамви», движущимися по дороге. За последние десять дней он уже три раза вылетал к границе. А если учесть, что федеральное правительство постоянно усиливало нажим, требуя, чтобы армия взяла на себя активную роль в обеспечении безопасности границы, можно было предположить, что он – далеко не последний.

Разведка, которой занимался Диксон и другие офицеры 16-й бронетанковой, имела целью подготовить дивизию к неизбежному развертыванию в южном направлении. Однако, вместо того чтобы .дать более подробное представление о местности и таким образом повысить боевую ГОТОВНОСТЬ; каждый новый вылет только усиливал у Диксона дурные предчувствия и опасения. Даже Джен, во время их коротких встреч, успела заметить, что Скотт относится к плану использования вооруженных сил США на границе с явным беспокойством. В глубине души Диксон знал: если армия окажется на границе, кто-нибудь обязательно нацдет повод ввести ее в Мексику. А если это случится, то мир по обе стороны границы будет нарушен на долгие годы. Если же добавить сюда большой процент выходцев из Латинской Америки, проживающих в юго-западных районах США, и антиамериканские настроения в Мексике и Центральной Америке, то может завариться такая каша, что по сравнению с ней израильско-палестинский конфликт на Среднем Востоке покажется детской забавой.

Стараясь не думать о политической подоплеке проблемы, которая его никоим образом не касалась, подполковник выглянул в открытую дверь вертолета. Под ними находился район расположения 16-й дивизии. Заглянув в карту, Скотт попытался сориентироваться, но понял, что, пытаясь решить мировые проблемы, потерял то место, где они должны находиться. Не сумев соотнести увиденную внизу местность с изображением на бумаге, он перевернул карту и сложил ее так, чтобы был виден следующий квадрат. При этом Диксон ни на миг не забывал крепко держать карту, чтобы ветер не вырвал ее из рук и не унес из кабины. Потеря карты – кошмар для любого офицера. Когда Скотт был новоиспеченным командиром роты, как-то раз, во время первых тактических учений в Германии, с ним приключилась такая незадача. Эта карта, которая, лениво кружась, улетает вдоль длйнной колонны танков, врезалась ему в память как один из трех самых неприятных моментов в его жизни. И хотя Диксон не привязывал карту шнурком, как рекомендовали в пехотном училище, тем не менее, находясь в движущемся танке или вертолете, он всегда обращался с ней с величайшей осторожностью.

Сложив карту, он поднял глаза и, к своему удивлению, увидел, что к югу от границы параллельным курсом следует вертолет. Нажав кнопку интеркома, он спросил:

– Кто это?

Пилот, молодой офицер, не подумав, ляпнул:

–     Вертолет, сэр.

Диксон, ожидавший другого ответа, никак не мог решить, попытался пилот сострить или просто не понял, чего от него хотят. «В любом случае, мог бы придумать что-нибудь поумнее», – возмущался про себя Скотт, собираясь задать молодому офицеру словесную трепку.