Текст книги "Крещение огнем"

Автор книги: Гарольд Койл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Но, когда головные батальоны меняли порядок, предназначенный для атаки, на более сомкнутый строй, необходимый для ведения преследования, произошло соприкосновение с мексиканскими силами, которые не удалось обнаружить разведке. Поскольку сначала все решили, что это – отряды для прикрытия отступления основных сил, подготовка к преследованию продолжалась. Истина обнаружилась позднее, около 23.20. В это время роты, выстроившиеся в колонны повзводно и замыкаемые артиллерийскими расчетами с взятыми на передок орудиями, были втянуты в ближний бой.

Командиры рот на ходу перестраивали свои части и поспешно вели их в наступление. Часть таких атак удалась, и это позволило ротам с боем пробиться в юго-западном направлении. Некоторые атаки захлебнулись, и подразделения отошли на исходные рубежи. Кое-кто из командиров, будучи не в состоянии оценить обстановку, предпочел остановиться и, заняв оборону, ждать дальнейших приказов. В считанные минуты от боевого порядка не осталось и следа. Смятение овладело не только высшими офицерами. Среди рядовых тоже царил хаос.

Неудачное ночное наступление можно сравнить только с кошмарным сном. Горящие машины – танки и «Брэдли» – освещают поле боя призрачным светом. Противник не прекращает вести огонь, его поддерживает уцелевшая после атаки артиллерия. Здесь появляются медики и спасательные команды, возглавляемые старшиной роты, и выносят с поля боя раненых, оказывают первую помощь, буксируют поврежденные машины. Действуя под обстрелом, эти люди порой сами пополняют ряды убитых и раненых.

В это время командиры взводов, если им удается выйти из боя живыми, стараются собрать уцелевших солдат, пересчитать их, выяснить потери и, оценив ситуацию, своевременно передать донесение командиру роты. Часто дело осложняется тем, что командир погибает. В этом случае взводный сержант или, если он тоже убит или ранен, один из командиров отделений должен взять на себя обязанности командира взвода и делать то, что ему делать не приводилось, да еще в самых что ни на есть неблагоприятных обстоятельствах.

Последствия неудавшейся атаки почти всегда выглядят страшнее, чем они есть на самом деле. Но чтобы разобраться в этом, необходимо время. И даже после того, как удается перестроить людей и вывести их с поля боя, моральные последствия неудачи, усугубленные физическим изнеможением и психологической травмой от сражения вслепую, надолго выводят людей из строя. Именно в таких, на первый взгляд, безвыходных ситуациях, молодые офицеры – командиры ро г и взводов – набираются опыта. Ибо неизбежно откуда-то из темноты, силою волшебства, называемого «радио», до них доносится голос невидимого штабного офицера, отдающего новый приказ – приказ снова окунуться в тот ужас, от которого им чудом удалось спастись.

В эти мгновения – от получения нового приказа до команды, отданной своим солдатам, – многие молодые командиры испытывают одиночество и отчаяние. Измотанный до предела, командир роты должен не только мобилизовать все свое мужество и стойкость, чтобы снова броситься в бой, но и суметь повести за собой около сотни солдат. Некоторые называют это отвагой, другие – просто долгом командира. Как ни называй, задача эта неимоверно трудна, и далеко не все способны ее осилить.

К полуночи в рядах Третьей бригады наступил полный разброд. Некоторые подразделения продолжали наступать на Монтеррей. Другие, потерпевшие неудачу в атаке, оказались неизвестно где и пытались восстановить утраченный порядок. Из-за царившей неразберихи вероятность во тьме поразить своих становилась все более реальной. Понимая это и не желая подвергать людей ненужному риску, вскоре после полуночи командир бригады отдал приказ занять спешно подготовленные оборонительные позиции и приготовиться возобновить бой в 6.00.

Но и в течение этих шести часов ни у командования батальона и его штаба, ни у командиров рот и взводов не было ни минуты отдыха. Они мотались по полю боя, оценивая состояние своих частей, наблюдая за перевооружением людей и заправкой боевой техники, получая и отдавая новые приказы. Все это, предпринимаемое в полной темноте, после неудавшейся атаки, лишало командиров последних остатков моральных и физических сил.

Командир Третьей бригады, ощущавший на себе последствия долгой изнурительной ночи, знал, что. через несколько часов люди просто начнут валиться с ног. Назрела необходимость бросить в бой резервный батальон дивизии.

В 'беседе с командующим дивизией командир Третьей бригады объяснил, что собирается своими силами пробиться через мексиканские позиции, которые окажутся на пути. А удостоверившись, что коридор очищен, введет в бой дивизионный резерв – 2-й батальон 13-го пехотного полка – и направит его на Монтеррей.

Генералу Малину пришлась не по вкусу идея командира бригады броситься очертя голову на мексиканские оборонительные рубежи. Диксон, который видел ситуацию в том же свете, что и командир бригады, одобрил его решение. Длинный Эл, который сам страдал от недосыпа и нервного перенапряжения, решил довериться мнению командира, побывавшего на передовой, и утвердил план, бросавший взвод второго лейтенанта Козак в самое пекло.

Глава 20

Наша ненависть не знает границ, и война пойдет не на жизнь, а на смерть.

Симон Боливар

12 сентября, 09.40 5 километров к северо-западу от Нуэво-Репуэбло, Мексика

Взвод лейтенанта Козак, вместе с 13-м полком Второй бригады, двигался через брешь в линии обороны мексиканцев, проложенную силами Третьей бригады.

Движение замедляли саперы, направлявшие головные части колонны к отмеченному вехами проходу через минные поля. Поскольку машины еле тащились, у Нэнси было достаточно времени, чтобы разглядеть место, где Третья бригада вступила в бой с мексиканскими войсками. По мере приближения к неприятельским позициям встречалось все больше уничтоженной и поврежденной американской боевой техники, хотя командир батальонной разведки утверждал, что у мексиканцев почти нет противотанкового оружия! Часть машин еще пылала ярким пламенем, распространяя густые клубы удушливого черного дыма. Другие сиротливо застыли, нацелив орудия в небр – покинутые и бесполезные. Их оживляли лишь зеленые, желтые и красные флажки, оставленные уцелевшими членами экипажа, чтобы спасательные команды могли сразу понять, остались ли на борту раненые, и определить характер повреждения машин. Рядом аккуратно были сложены мешки с телами погибших членов экипажей. Навстречу непрерывной чередой двигались санитарные машины, вывозившие раненых.

Засмотревшись, как тягач берет на буксир подбитую «Брэдли», Козак не заметила мексиканских оборонительных укреплений, пока ее собственную БМП не тряхнуло так, что у нее лязгнули зубы. Она взглянула вниз,,чтобы узнать, на что же они наскочили, и увидела траншею, дно которой устилали трупы. Не успела она осознать увиденное, как «Брэдли» перевалилась через траншею, и страшное зрелище сменилось видом американского полевого госпиталя, окруженного толпой раненых. Среди них были и американцы, и мексиканцы; некоторые лежали на носилках или на пончо, большинство – на голой земле. Врачи трудились в поте лица, спасая раненых. Солдаты, получившие более легкие ранения, стояли поодаль, дожидаясь своей очереди. Одинокий капеллан, чья пурпурная накидка резко контрастировала с коричневато-бурой маскировочной одеждой, преклонил колени над неподвижным телом, исповедуя умирающего. Лежащий относился к той группе раненых, состояние которых было настолько тяжелым, что несчастных оставили ждать, пока не будет оказана помощь другим, если, конечно, они не умрут раньше.

При виде раненых Нэнси ощутила, как сердце у нее болезненно сжалось. Она отвела взгляд и стала смотреть вдаль. Но и это не принесло ей облегчения: она увидела только горящие машины, госпитали и трупы. Так вот оно какое, лицо войны, лицо, которое до сих пор представлялось ей только в воображении. Теперь оно запомнится ей на всю жизнь, во всей своей жуткой реальности. И на всех еще недавно рвавшихся в бой солдат увиденное подействовало, как холодный душ.

Как только «Брэдли» миновала проход в минном поле, ее остановил солдат, в котором Козак узнала водителя Уиттворта. Приказав Фрцдмену притормозить, девушка сняла шлемофон и нагнулась, пытаясь сквозь рев двигателя расслышать, что от нее хотят. Водитель показал на остановившиеся справа три «Брэдли» и, стараясь перекричать грохот, сообщил, что командир собирает там своих взводных, чтобы отдать им распоряжения. Подняв большой палец в знак того, что она все поняла, лейтенант надела шлемофон и сообщила по рации сержанту Ривере, что направляется к машине командира для получения инструкций, и что он на это время остается за нее. В спешке она сняла шлем прежде, чем Ривера успел спросить, где остановить взвод, спустилась на землю и направилась к командирской «Брэдли». Не получив ответа, сержант посмотрел ей вслед и, чертыхнувшись про себя, стал подыскивать свободное место подальше от сцен смерти и последних очагов сопротивления, подавляемых силами Третьей бригады.

Как только Козак присоединилась к лейтенантам, собравшимся вокруг Уиттворта, он обвел присутствующих взглядом и спросил:

– Все здесь?

Лейтенанты переглянулись. Командир явно знал, что собрались все, он ведь только что на них смотрел. «Зачем спрашивать? – недоумевала про себя Нэнси. – Совершенно непонятно. Что это на него нашло?».

После того как заместитель командира подтвердил, что все в сборе, Уиттворт повернулся к «Брэдли», на броне которой была разложена карта. Инструктируя лейтенантов, он указывал фломастером на проставленные на ней значки.

–        В настоящий момент мы находимся здесь, на северной окраине объекта «Аманда». Остальная часть батальона рассредоточена к югу отсюда. Во время утреннего наступления Третьей бригаде удалось прорвать линию обороны противника и наголову разбить его.

«Это еще вопрос, кто кого разбил», – подумала Козак, украдкой бросив взглял на то, что творилось вокруг.

А капитан тем временем продолждл:

–      Пройдя рубежи, занятые Третьей бригадой, батальон двинется їто направлению к цели «Бет», расположенной южнее населенного пункта Марин, и дальше – к цели «Кэрри». Развернувшись в строй «ромб» с отрядом «Чарли» впереди, ротой А справіа...

Внезапно сзади, веет метрах в ста, раздались глухие залпы 25-миллиметровой пушки «Брэдли». Нэнси вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела, что стоящая неподалеку БМП стреляет в траншею. Несколько секунд Козак и остальные лейтенанты, которых внезапные выстрелы тоже застали врасплох, наблюдали, как солдаты Третьей бригады выполняют неприятную работу – «очищают» вражеские позиции с флангов. «Брэдли» работала в паре с танком М-1. Прикрепленным к передней плоскости бульдозерным отвалом танк засыпал траншею землей, начиная с дальнего, от «Брэдли» конца. Он не спеша опускал лезвие и полз вперед, сбрасывая замлю в траншею. Потом пятился назад и повторял все сначала. Время от времени, пока танк отползал назад, «Брэдли» стреляла в еще не заваленную часть траншеи.

Недоумевая, зачем кому-то потребовалось тратить на это время и боеприпасы, Козак обратилась с вопросом к Уиттворту. Тот вздохнул и развел руками:

–     Насколько я понимаю, засевшие в траншее мексиканцы не пожелали сдаться.

Нэнси не сумела скрыть своего потрясения. Она покосилась на траншею как раз в тот миг, когда танк обрушил в нее очередную гору земли. Снова обратившись к капитану, она спросила, пытался ли кто-нибудь уговорить мексиканцев сдаться. Уиттворт усмехнулся:

–     Сомневаюсь, лейтенант Козак, что кто-то из Третьей бригады с ними разговаривал. Есть одно общеизвестное правило: чем ты дольше обороняешься, тем меньше шансов, что у атакующих возникнет желание позволить тебе сдаться. К тому же, это – всего лишь мексикашки.

Взглянув в последний раз на траншею, девушка повернулась к ней спиной. Но забыть об увиденном ей не удалось. Рокот танкового двигателя и периодическое уханье пушки БМП постоянно напоминали ей о том, что происходит рядом. Как назвать людей, которые предпочли быть погребенными заживо, лишь бы не сдаться врагу? Героями? Или глупцами? Что заставило их выбрать такую смерть – гордость или безумие? Невозможно представить, чтобы кто-то из ее взвода, даже самый отъявленный сорви-голова, стал спокойно сидеть в траншее и ждать, пока его прикончат из пушки или зароют живьем. Еще раз покосившись через плечо, Козак решила, что сама бы она предпочла получить 25-миллиметровый снаряд, чем позволить себя закопать.

Обуреваемая подобными мыслями и картинами, Нэнси пропустила мимо ушей большую часть инструкций. Впрочем, ничего нового для нее в них не было. Когда батальон развертывается в строй «ромб», рота В находится справа, на своем обычном месте. Ее 2-й взвод будет охранять правый фланг, заняв место на полторы тысячи метров левее остальных машин. Несмотря на предупреждение Уиттворта о том, что ее взводу придется пробираться через пересохшие речные русла, или арройо, поэтому он будет двигаться медленнее, чем основные силы батальона, Козак не придала этому особого значения. Ее мысли все еще занимала холодная и неумолимая бесчеловечность войны, которая окутывала ее со всех сторон, будто саван.

12 сентября, 09.55 10 километров к северо-западу от Нуэво-Репуэбло, Мексика

Поток американских танков и боевых машин пехоты, проходящих через траншеи бригады, оборонявшей Нуэво-Репуэбло, становился все гуще и гуще, и Гуахардо понял: конец близок. Понял это и полковник, командовавший бригадой. Не в силах видеть истребление своих людей, слышать их крики о помощи и не иметь возможности что-либо предпринять, он оторвался от смотровой щели бункера и шагнул к Гуахардо. Его широкая грудь вздымалась, по щекам катились слезы. Подняв глаза на командующего, он с усилием выдавил:

– Прости меня, Альфредо Гуахардо. Прости за то, что я не оправдал твоего доверия и доверия мексиканского народа.

Захваченный воодушевлением боя, полковник сделал шаг ему навстречу и обнял командира. Потом, отступив, но все еще сжимая плечи полковника, сказал, что ему стыдиться нечего. В схватке со значительно превосходящими силами противника он и его люди проявили себя с самой лучшей стороны. Они показали американцам и всему миру, что Мексика не склонит голову ни перед кем.

Успокоив командира бригады, Гуахардо приказал ему отступить и постараться вывести как можно больше людей. Они сделали свое дело. Теперь нужно их поскорее собрать – пусть готовятся к следующему бою. Обретя былую уверенность, командир бригады козырнул полковнику и стал поспешно отдавать приказы своим подчиненным.

Альфредо проводил его взглядом. Да, бой выдался долгий и тяжелый. Все, в том числе и он сам, еле держались на ногах от усталости. И хотя то, что пережили они с командиром бригады, нельзя сравнить с тем, что выпало на долю простых солдат на передовой, все же напряжение и ответственность за принятые решения, усугубленные недостатком сна, брали свое. Пора заканчивать сражение. Бой удался, его результаты превзошли самые смелые ожидания Гуахардо. Они отразили одну ночную атаку, почти остановили другую и, самое главное, не дрогнули. "Нет, – подумал полковник, – мы не подвели свой народ. Теперь в этой игре осталось сделать всего один ход".

Довольный гем, как все сложилось, он обратился к адъютанту:

– Свяжись с командиром никарагуаицев. Пусть начинают атаку на Нуэво-Ренуэбло. И еще, Хуан, скажи ему, что я советую воспользоваться северным путем, через арройо. Им, конечно, придется двигаться медленно, но зато этот путь обеспечит им лучшую маскировку.

12 сентября, 11.10 15 километров к востоку от Марина, Мексика

Корпус «Брэдли» так раскалился от солнца, что находиться внутри было сущей пыткой. «И как только солдаты выносят это пекло?» – недоумевала лейтенант Козак. Пользуясь положением командира экипажа и взвода, она стояла в открытом люке двухместной башни «Брэдли», подставив лицо встречному ветру. Она и думать забыла о том, что, безрассудно высунувшись наружу, становится отличной мишенью для врага. Даже постоянные толчки, вызванные тем, что машине приходилось то и дело спускаться в арройо, мало беспокоили Нэнси. Она с удовольствием ловила слабые дуновения прохладного ветерка.

Но очень скоро ее блаженству пришел конец: сержант Маупин, чья «Брэдли» находилась правее остальных, доложил, что видит впереди справа большое облако пыли. Взглянув в указанном направлении, Козак тоже заметила его и задумалась. Интересно, откуда оно могло взяться? Сверившись с картой, она убедилась, что ни впереди, ни справа от ее взвода из своих никого быть не должно. И устный приказ Уиттворта, и полученная от него схема свидетельствовали, что ее взвод находится на правом фланге. Оторвавшись от карты, она пересчитала свои машины. Все четыре были на месте. Потом посмотрела влево, на равнину – там, на расстоянии примерно полутора километров, виднелись машины роты А. И хотя они опережали ее взвод, которому приходилось двигаться по более пересеченной местности, там, похоже, все шло гладко. Козак снова повернулась направо. Пора принимать решение.

Совершенно очевидно, что своих в том месте, где виднеется облако пыли, быть не должно. Судя по карте, источник пыли находится в соседнем арройо, тянущемся почти параллельно тому, в которое только что спустился ее взвод. Узкое у начала, оно постепенно расширялось, змеясь по склону, и выходило на открытую равнину. Рассудив, что неразумно всем взводом выбираться наверх и выставлять себя напоказ, лейтенант приказала всем БМП остановиться на дне арройо. Связавшись с сержантом Риверой, она велела ему оставаться с машинами, а сама решила, взяв с собой радиста, отправиться на разведку. Не дожидаясь ответа Риверы, она сняла шлемофон и, открыв дверцу, отделявшую башню от остального экипажа «Брэдли», крикнула радисту, чтобы он готовился к высадке. Потом взяла винтовку и каску и через открытую дверцу люка просунула их наверх. Выбравшись наружу, Козак надела каску, перекинула винтовку через плечо и стала осторожно спускаться.

Раньше она всегда спрыгивала на землю, но с тех пор как сломала нос, стала проявлять большую осмотрительность: каждое резкое движение отдавалось в голове нестерпимой болью. И каждый рар Нэнси вспоминала о досадном происшествии; Надо же, чтобы это случилось именно с ней! Правда, было у этой дурацкой, прямо-таки детской травмы и свое преимущество: до Козак дошли слухи, что во взводе ее перестали называть за глаза «Лейтенант Губки», теперь за ней закрепилось прозвище «Нос». И хотя ничего особо лестного в нем Козак не находила, оно все-таки не намекало на принадлежность обладателя к прекрасному полу.

Оказавшись на земле, девушка столкнулась с радистом Билли Беллом. Он весь взмок от пота, но оставался вполне добродушным.

–      Что стряслось, ЛT? – с улыбкой осведомился Белл.

Нэнси больше не коробило, когда ее называли ЛT, что являлось общепринятым в армии сокращением слова «лейтенант». На первых порах солдаты ее взвода, привыкшие к мужскому окружению, частенько обращались к ней «сэр», что приводило к взаимному замешательству и смущенным извинениям – правда, не всегда искренним. И хотя правильной формой обращения было «мэм», солдатам второго взвода оно давалось с трудом. Постепенно они пришли к неофициальному соглашению, и все, начиная с сержанта Риверы, стали называть ее ЛT. Козак не возражала. В конце концов, каждому порой приходится идти на компромисс.

Сунув сложенную карту в наружный карман брюк, она взглянула на облако пыли, которое явно двигалось в их сторону, потом – на Белла:

–       Придется сбегать вон туда, на вершину холма: выяснить, кто это так напылил.

Белл вздохнул:

– А что, ЛT, обязательно бежать? В такое-то пекло?

Не обращая внимания на шутливый тон радиста, Козак повернулась и стала взбираться наверх, бросив через плечо:

–      Поживее, Белл. Вам не повредит немножко размяться.

Посмотрев на свое брюшко, радист покачал головой. "Вот чертовка, – ворчал он про себя, карабкаясь вслед за лейтенантом но склону арройо, – неужели она никогда не отвяжется от моего пивного пуза? Тем более, что оно – не такое уж большое...".

Вскарабкавшись по откосу, они бегом направились к гребню холма, отделявшего арройо, в котором укрылся взвод Козак, от того, откуда, судя по всему, поднималась пыль. Остановившись на гребне, Нэнси присела на корточки и, переводя дыхание, стала оглядывать открывавшуюся впереди местность. При этом оттуда, где висело облако, она явственно услышала лязг гусениц, доносившийся вместе с глухим рокотом дизельных двигателей.

Танки! Там, впереди, танки... Но чьи? Рокот двигателей не походил на вой турбин М-1. Возможно, рельеф местности и расстояние искажают звук, и все же – вряд ли это свои. Догнавший командира радист бодро воскликнул:

–      Вот и я, ЛT. Лучше поздно...

Обернувшись к нему, Козак приложила палец к губам. Белл недоуменно уставился на нее, потом взглянул на облако пыли, услышал гул и понял все без слов. Присев рядом с командиром, он взял оружие наизготовку.

Лейтенант выждала еще несколько мгновений, присматриваясь и обдумывая ситуацию. Она чувствовала, как колотится сердце, а мышцы живота сжимаются в тугой комок. По спине ручейками струился пот. Тело напряглось, готовое к броску или к бегству, а мозг тем временем рассчитывал следующий шаг. Наконец, собравшись с духом, она встала и медленно двинулась вперед, не сводя глаз с края соседнего арройо. Белл тенью следовал за ней, глядя то на командира, то на облако пыли, вздымаемое невидимыми Пока танками.

Не доходя нескольких шагов до края, Козак медленно опустилась на землю и поползла к обрыву. Белл последовал ее примеру. Добравшись до края обрыва, он заглянул вниз и увидел, как полутора метрами ниже того места, где они лежали, проплыл такой громадный танк, какого ему еще не доводилось видеть. Потрясенный этим, он на миг забыл об осторожности:

–       Господи Иисусе! Это что еще за чертовщина? – вырвалось у него.

Нэнси ответила не сразу: наблюдая за проходящим внизу танком, она пыталась справиться с охватившими ее волнением и страхом.

–       Это танк, – выдавила она, наконец, овладев собой. И, помолчав, добавила: – Т-72.

Внезапно их внимание было отвлечено от проходящего внизу танка: справа, метрах в ста, из облака пыли появился еще один танк. Как будто материализовавшись из воздуха, он возник на гребне холма на противоположной стороне арройо. Приблизившись к краю обрыва, танк остановился – вероятно, водитель не видел, что впереди. Командир, высунувшись из люка, стал отдавать команды; машина проползла еще немного вперед, пока не оказалась на самом краю. Водитель слегка прибавил газ, и огромный танк, перевалившись через край, сполз на дно арройо. В эти краткие мгновения девушка успела заметить, что с того места, где притаились они с Беллом, открывается вид на верхнюю часть башни и заднюю платформу танка. Спустившись на дно арройо, махина повернула направо и, пройдя под ними, устремилась за первым танком, который уже исчез в поднятой им же пыли.  

Козак понятия не имела, кому принадлежат танки, но твердо знала, что это – чужаки. Еще хуже было другое: машины направлялись вниз по склону, прямо на правый фланг 2-го батальона 13-го пехотного полка. Вместе с Беллом Нэнси отползла подальше от края обрыва, туда, где они могли сесть, не опасаясь, что противник их заметит. Вытащив из кармана карту, она взяла радиомикрофон и сообщила об увиденном Ривере, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего ее волнения. Она знала: остались считанные минуты до того, как вражеские танки столкнутся с остальными взводами ее роты, и у нее просто нет времени на то, чтобы докладывать командиру и ждать его приказаний. Придется действовать на свой страх и риск. В конце концов, она обеспечивает боковое охранение, и ее прямая обязанность – защищать батальон от атаки с фланга. По всем канонам военного искусства, ей полагается действовать: значит, нечего ждать, пока кто-то отдаст приказ.

Нэнси еще раз заглянула в карту. Арройо выходило на равнину южнее того места, іде они сейчас находились. Именно там танки должны развернуться, прежде чем нанести удар по ее батальону. Поскольку 25-миллиметровые пушки и противотанковые управляемые ракеты, составляющие основное вооружение «Брэдли», па малом расстоянии все равно бесполезны, она решила послать гуда все БМП под командованием Риверы, чтобы атаковать танки издали, а пехотинцев, с переносным противотанковым оружием, забрать с собой: в дальнем бою с танками им делать нечего. Таким образом, она сможет разделить колонну танков на две части. Ривера займется теми, которые уже миновали то место, где она находи тся: когда танки сіруппируются, прежде чем атаковать батальон, он ударит по ним с фланга и с тыла. Остается только молиться, чтобы артиллерийской поддержки, которую Ривера должен запросить у Уиттворта, и вертолетов– штурмовиков, которые – она па это надеялась – попросит сам Уиттворт, хватило, чтобы справиться с тапками, ведь об их количестве она не имела пи малейшего представления.

Закончив отдавать приказы, она вернула радиомикрофон Беллу. Заметив, что радист не сводит с нее глаз, Козак вымученпо улыбнулась:

–      Похоже, мы здорово вляпались.

–     Да, неслабо, – кивнул радист.

–      Вы готовы, Белл?

На секунду их взгляды встретились, и в глазах Белла она не увидела страха.

–      На все сто, ЛT, – улыбнулся он. – Будьте уверены.

Вместе с сержантом Маунином командир стала разворачивать свои три отделения пехоты. Справа расположилось первое отделение под командованием самого Маупина. Козак посоветовала ему использовать противотанковую установку «Дракон», причем выпустить ракету именно в тот момент, когда танк начнет переваливаться через край арройо, открыв наиболее уязвимую, верхнюю броню. Поскольку время полета ракеты до цели составит не больше трех секунд, командир вражеского танка вряд ли успеет среагировать. Даже если экипаж заметит ракету, толчок при спуске танка в арройо и вызванная им потеря управления не позволят увернуться от удара. Необходимо очень точно рассчитать момент выстрела, поэтому бой должно начать первое отделение. Когда Маупин кивнул в знак того, что понял свою задачу, лейтенант послала его, вместе с отделением, занимать позицию, а сама стала инструктировать следующего командира отделения.

В центре она поставила штаб-сержанта Стрейнджа с третьим отделением. Для «Дракона» расстояние было маловато, поэтому она велела им применить противотанковые ракеты АТ-4. Если солдаты залягут на самом краю арройо, в том месте, где побывали она и Белл, то оттуда смогут стрелять по танкам сверху. Только пусть пропустят танки немного вперед, чтобы осколки ракет и танковой брони не летели в стрелков.

Когда подошел сержант Зиглер со своими бойцами, Козак отправила их на левый фланг. Задача второго отделения – атаковать танки, которым удастся прорваться мимо людей Маупина и Стрейвджа. Поскольку из-за густой пыли с «Драконами» могут возникнуть проблемы, пусть Зиглер, исходя из ситуации, сам решает, каким оружием воспользоваться. Сержант, вместе со своим отделением, ушёл выполнять приказ, а Нэнси стала наблюдать, как трое командиров быстро расставляют солдат по местам.

Мысль о неудаче и ее последствиях не приходила ей в голову. Не думала она и о том, что будет, когда они ударят из засады и подобьют три первых танка. События разворачивались настолько стремительно, что лейтенант решала встающие перед ней проблемы по одной – в том порядке, в котором они возникали. В данный момент ее заботило одно: поскорее развернуть отделения, пока мимо них не прошел последний вражеский танк. Когда ее подчиненные заняли свои места, Козак присоединилась к обосновавшемуся посередине третьему отделению.

Вернувшись к краю обрыва, она подползла к сержанту Стрейцджу, который, свесившись через край, заглядывал вниз. Увидев ее, Стрейдж оглянулся и прошептал:

– Мы готовы, ЛT. Ждем вашей команды.

Нэнси отползла на несколько метров назад и поднялась на колени. Находившийся справа Маупин махнул ей рукой. Он тоже был готов. Оглянувшись налево, она нашла взглядом Зиглера. Он махнул в ответ. Снова повернувшись к Маупину, лейтенант дала ему знак открыть огонь. Сержант молодцевато козырнул, показывая, что понял приказ. Положив ладонь на плечо стрелка, он наклонился вперед, глядя на дно арройо. Оба – и командир, и стрелок – сосредоточенно ждали, когда цель покажется в поле зрения. Вот Маупин поднял руку и хлопнул наводчика по плечу. «Началось!» – поняла Козак.

Прильнув к прицелу, солдат набрал побольше воздуха и нажал на спуск. Внезапный свист ракетного двигателя и тарахтенье малых двигателей системы наведения заставили солдат второго отделения вздрогнуть от неожиданности. Приближение ракеты заметил только командир атакованного танка, но, как и предвидела Нэнси, сделать ничего не успел. Вцепившись в край открытого люка, он мог только в ужасе смотреть, как выпущенная отделением Маупина ракета неумолимо движется к цели. Она ударилась о плоскую крышу башни перед командиром танка. И хотя тело его защищал люк, ничто не могло защитить голову и плечи, когда рядом взорвалась кумулятивная боеголовка ракеты «Дракон». Даже если полученные им ранения оказались не смертельными, взрыв находившихся внутри танка боеприпасов завершил дело. В целях сохранности все заряды для главного орудия танка Т-72 держат под башней, во вращающемся зарядном устройстве. Случилось так, что наводчик «Дракона» выбрал угол атаки, при котором создаваемая боевой частью ракеты реактивная струя угодила прямо в боеприпасы.

Люди Маупина увидели, как из люка взвился язык пламени и охватил тело командира. Потом, к их изумлению, танк тряхнуло с такой силой, что башня оторвалась и взлетела в воздух. Солдаты забыли о летающих вокруг осколках и, разинув рты, уставились в небо, где кувыркалась башня. Они впервые видели, как взрывается танк.

Бойцы остальных двух отделений слышали грохот взрыва, сокрушившего первый вражеский танк, но были слишком заняты, чтобы наблюдать за его последствиями: они готовились пустить в ход противотанковые ракеты АТ-4. Первое отделение уже нанесло свой удар, а третье не могло открыть огонь, пока цель не удалится на достаточное расстояние. На несколько секунд время словно остановилось. Оглянувшись, чтобы посмотреть, что произошло с шедшим позади танком, командир машины, поравнявшейся с отделением сержанта Стрейцджа, случайно поднял глаза и вдруг увидел прямо над собой солдат противника. Зрелище получилось трагикомическое: вытаращив глаза, танкист замер, глядя, как сержант наводит на его танк две ракеты АТ-4. Его панический вопль услышали и экипаж, и солдаты Стрейнджа. И только когда он потянулся за автоматом, сержант, недолго думая, поднял винтовку и, сняв ее с предохранителя, выпустил короткую очередь. Раненый в плечо и спину, командир рухнул в открытый люк, а танк, не останавливаясь, продолжал двигаться по дну арройо. Когда он удалился на достаточное расстояние, Стрейндж скомандовал своим подчиненным: «Пуск».