Текст книги "Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования"

Автор книги: Галина Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 65 страниц)

Каково было положение на самом деле?

В мае 1870 г. при Министерстве внутренних дел была создана специальная комиссия по пересмотру правил о полицейском надзоре и административной высылке в связи с поступавшими в Министерство записками из различных его канцелярий о том, что слишком много накопилось дел по наблюдению за поднадзорными, затрудняющих полицию и обременяющих канцелярское делопроизводство[1675]1675
  ЦГАОР. – Ф. 109. – 1 эксп. – Д. 60 «О назначении при Министерстве внутренних дел комиссии для уменьшения переписки о лицах, состоящих под надзором полиции, и о командировании в оную надворного советника Мавроди».


[Закрыть].

Министр внутренних дел А. Е. Тимашев писал Шувалову:

"Есть возможность облегчить полицию и сократить делопроизводство о поднадзорных прекращением надзора над лицами, исправившимися в поведении, а также и над такими, в отношении которых изменились обстоятельства, вызвавшие их высылку"[1676]1676
  Там же. – Л. 3 об.


[Закрыть].

Комиссии было предписано: "рассмотреть подробно о каждом лице причины принятия административной против него меры", собрать справки "из производящихся в разных местах дел" и "проследить губернаторские о них аттестации"[1677]1677
  Там же. – Л. 4.


[Закрыть].

В комиссию начинают поступать списки поднадзорных из разных губерний. Многие губернаторы возражали против освобождения от надзора лиц, привлеченных по "крестьянским беспорядкам". Особо рассматриваются списки польских повстанцев, и наиболее строго и внимательно идет просмотр ведомостей и дел о поднадзорных в Петербурге и в Москве.

12 октября 1874 г. в комиссию поступает из канцелярии петербургского градоначальника "Список лицам, которые, состояв С.-Петербурге под надзором полиции разновременно с 1854 г., не были замечены в предосудительных поступках и представляются к освобождению от учрежденного за ними полицейского надзора"[1678]1678
  Там же. – Л. 228.


[Закрыть].

В списке 43 человека. За № 17 значится отставной подпоручик Федор Достоевский. В графе "за что подчинен надзору" указано: "По случаю дозволения ему проживать в С.-Петербурге, как сужденному в 1849 году по делу преступника Буташевича-Петрашевского"[1679]1679
  Там же. – Л. 229 об.


[Закрыть] (из петрашевцев в этом списке по Петербургу названы Ипполит Дебу и А. Европеус).

15 октября весь список направляется из 1-й экспедиции III Отделения – в 3-ю. Здесь должны сделать против имени каждого указание; "не встречается ли препятствий к освобождению поименованных в том списке лиц от надзора полиции"[1680]1680
  Там же. – Л. 227.


[Закрыть].

Наведение справок о Достоевском 3-й экспедицией по запросу 1-й производилось еще 10 мая 1874 г. в связи с его просьбой о разрешении выезда за границу для лечения в Эмс:

"1-я экспедиция III Отделения просит 3-ю экспедицию представить справки, не имеется ли каких-либо неблагоприятных сведений о состоящем в С.-Петербурге под секретным надзором отставном подпоручике Федоре Достоевском, служащих препятствием к увольнению его за границу".

3-я экспедиция отвечала:

"В 1872 г. по сношению Главного управления по делам печати об утверждении Достоевского редактором журнала «Гражданин» со стороны III Отделения изъявлено согласие, более по 3-й экспедиции сведений нет"[1681]1681
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 214. – Ч. 13. – Л. 82.


[Закрыть].

И теперь, в октябре 1874 г., 3-я экспедиция не упоминает никаких дел о Достоевском. Возле имени Достоевского в списке к освобождению от надзора указывается лишь одно: "Дело 1-й экспедиции № 214, ч. 13,1849". Другие дела о Достоевском – дело 3-й экспедиции № 154 "Об осмотре Достоевского при возвращении из-за границы" и дело 1-й экспедиции № 230, ч. 82 "О революционном духе народа в России и о распространении по сему случаю возмутительных воззваний" – названы не были. Между тем лица, которые попали под надзор "за сношения с русскими выходцами Герценом и Огаревым" и "по прикосновенности к делу о распространении возмутительных воззваний", а также за сочувствие к студентам, арестованным "по поводу беспорядков в здешнем <т. е. Петербургском> университете", были из списка вычеркнуты (среди них В. А. Слепцов, Г. Е. Благосветлов и др.)[1682]1682
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 60. – Л. 256.
  Список 36 лиц. Красным карандашом были вычеркнуты из списка 7 человек: Геннадий Лермонтов, Василий Слепцов, Головачевы (Алексей и Аполлон), Дмитрий Аверкиев, Григорий Благосветлов и Дмитрий Стасов, находившиеся под надзором полиции "за распространение нигилистической партии" и "по прикосновенности к делу о распространении возмутительных воззваний" (о Слепцове указано дело III Отделения, 3 эксп., 1865, № 91; о Благосветлове – дело 1 эксп., 1866, № 100, ч. 43).


[Закрыть].

В списке из 43 лиц, представленном петербургским градоначальником 15 октября 1874 г., на 28 февраля 1875 г. остается 36 человек. Из него генерал-адъютант Потапов вычеркивает еще 4 имени, "аттестуемых не вполне благонадежными". В списке остается 32 человека[1683]1683
  Там же. – Л. 257. Список 32 лиц.


[Закрыть]. Отставной подпоручик Достоевский в этом списке значится под номером 13. Из писателей в том же списке названы отставной лейтенант Константин Станюкович и отставной коллежский регистратор Дмитрий Минаев. В поступавших в Министерство внутренних дел от Трепова списках лиц, "которые по представлению петербургского градоначальника могли бы быть освобождены от надзора", оказался и титулярный советник А. С. Пушкин. В канцеляриях Министерства внутренних дел и III Отделения стали наводить о нем справки.

Оказалось:

"тот самый, который стихи писал".

С 1826 г. Пушкин находился под тайным надзором, при получении им звания камер-юнкера в 1834 г. "соответственного распоряжения" о снятии с него надзора не последовало. Так и числился он в списках поднадзорных и был представлен к освобождению от него одновременно с Достоевским![1684]1684
  Панкратьев П. К. К Пушкинскому юбилею // С.-Петербургские ведомости. – 1899. – № 104. – 17 апреля.
  О снятии над Пушкиным надзора в 1875 г. стало известно в 1899 г.


[Закрыть]

В списках 1875 г. были представлены и "классные художники", состоявшие под надзором с 1863 г. "за отказ от конкурса на золотые медали первого достоинства с целью составить особое общество под видом занятий художествами независимо от академии". Среди них Иван Крамской[1685]1685
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 60. – Л. 266.


[Закрыть].

В апреле 1875 г., в то время когда в Министерстве внутренних дел еще шло рассмотрение списков о поднадзорных, Достоевский хлопотал о выдаче ему шестимесячного заграничного паспорта для выезда из Старой Руссы в Эмс.

На полях отношения петербургского градоначальника Трепова к Мезенцеву по этому поводу появилась запись:

"Достоевский был сужден в 1849 г. по делу Буташевича-Петрашевского, в 1856 г. он прощен. После того он был неоднократно увольняем за границу, так что признается вполне благонадежным. Ныне препятствий нет"[1686]1686
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 214. – Ч. 13. – Л. 85.


[Закрыть].

Несомненно, такое мнение о благонадежности Достоевского сложилось не без влияния тех лиц из правительственных кругов, с которыми он сблизился в 1870-е годы. Немалую роль при рассмотрении списков поднадзорных играли "губернаторские аттестации". Трепов при своих ходатайствах о тех или иных лицах перед III Отделением не раз ссылался на А. Ф. Кони ("в отношении нравственной и политической благонадежности ручаются лица мне известные")[1687]1687
  ЦГАОР. – Ф. 109. – 3 эксп. – Д. 80. – Л. 205.


[Закрыть]. Возможно, не без совета Кони, немало помогавшего Достоевскому, Трепов и чиновники Министерства внутренних дел и III Отделения умышленно "забыли" числившиеся за Достоевским в 3-й экспедиции "дела", которые могли бы задержать освобождение его от надзора. Трепов благодарил Кони за "советы и указания", которые "всегда ставили дело и исполнителей неюристов на тот путь, которым легче всего достигалось столь нередкое трудное сочетание строгих требований закона с практической жизнью"[1688]1688
  Письмо Ф. Ф. Трепова к А. Ф. Кони 6 августа 1875 г. // ЦГАОР. – Ф. 564. – Оп. 1. – Д. 3471.
  Письмо Ф. Эрисмана к Кони 18 сентября 1874 г. // Там же. – Ед. хр. 3855.


[Закрыть].

Список 32 лиц, в котором значился Достоевский, был направлен для "надлежащих распоряжений" к статс-секретарю кн. Лобанову-Ростовскому в июне 1875 г.

На отношении, к которому был приложен список, сделано указание:

"Исполнить 21 июня".

25 июня генерал-адъютант Мезенцев уведомляет управляющего Министерства внутренних дел, что к освобождению от полицейского надзора лиц, представленных в этом списке, "препятствий со стороны III Отделения <…> не встречается", и просит министра сделать "соответственные распоряжения" к "приведению сего к исполнению"[1689]1689
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 60. – Л. 257.


[Закрыть].

"Соответственное распоряжение" по списку 32 лиц, в том числе и о Достоевском, было сделано 9 июля 1875 г. "Федор Михайлов Достоевский на основании предложения г. управляющего Министерства внутренних дел от 9 июля прошлого года за № 243S от надзора полиции освобожден", – извещал Трепов новгородского губернатора 5 января 1876 г.[1690]1690
  Новгородский областной архив. «Дело Новгородского губернатора 1-го стола об отставном подпоручике Достоевском».
  См. Жаворонков А. 3. Полицейское дело о секретном надзоре за Ф. М. Достоевским в Старой Руссе (1872-1876) // Известия АН СССР. – Отд. лит-ры и языка. – 1965. – Т. XXIV. – Вып. 3. – С. 340.


[Закрыть]

Возможно, это уведомление и не поступило бы в новгородскую канцелярию, получавшую донесения о Достоевском из Старой Руссы (где с 4 июня 1872 г. за ним был, немедленно по его приезде, учрежден надзор), если бы сам новгородский губернатор, получивший 27 декабря 1875 г. донесение от старорусского исправника о выезде Достоевского в Петербург, не поспешил бы 30 декабря уведомить о том петербургскую полицию[1691]1691
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 214. – Ч. 13. – Лл. 85, 86.


[Закрыть]. Уведомление Трепова о снятии надзора над Достоевским было получено в Новгороде, судя по помете на нем, "8 января 1876 года"[1692]1692
  Жаворонков А. З. Указ. публикация. – С. 340.


[Закрыть].

Тут же, поверх строчек, карандашом был набросан текст:

"В последствие рапорта вашего от минувшего декабря за № 97 даю знать, что по отзыву Санкт-петербургского градоначальника Федор Достоевский <…> от надзора полиции освобожден".

Слева приписка:

"Старорусскому уездному исправнику. 9 января. № 122"[1693]1693
  Там же. – С. 334.
  Старорусское полицейское "дело" о Достоевском пока не найдено. Новый исправник, вступивший в Старой Руссе на место полковника Готского, столь унижавшего Достоевского, получил "дело" о нем в неполном виде; исчезло даже предписание новгородской канцелярии от 30 мая 1872 г. о надзоре за Достоевским.


[Закрыть].

Дошло ли уведомление о снятии надзора над Достоевским в Старую Руссу? Собираясь в 1879 г. за границу, Достоевский по-прежнему "подавал просьбы" о паспорте, так как в качестве бывшего ссыльного, как рассказывал он Н. А. Любимову, – он получал "заграничные паспорта каждый раз особым, медленным путем"[1694]1694
  Письма. – IV. – С. 64.


[Закрыть].

А. Г. Достоевская, получавшая в Новгороде все бумаги для этой поездки, очевидно, не заметила никакого облегчения в поднадзорном положении Достоевского и считала, что надзор "продолжался до 1880 г., когда во время Пушкинского празднества Федору Михайловичу пришлось говорить об этом с каким-то высокопоставленным лицом, по распоряжению которого секретный надзор и был снят"[1695]1695
  Достоевская А. Г. Воспоминания. – С. 278.


[Закрыть].

Однако, судя по письму к Достоевскому "состоявшего при е. и. в. великом князе Константине Николаевиче" А.А. Киреева[1696]1696
  См. визитную карточку А. А. Киреева // ЛБ. – Ф. 93.II.5.69.


[Закрыть], этот разговор мог иметь место еще в феврале или в начале марта 1880 г. 10 марта Киреев писал Достоевскому, что министр внутренних дел Л. С. Маков заверил его, "повторив <…> то, что он уже передавал Достоевскому", т. е. что снятие полицейского надзора над ним "не встретит никакого препятствия". Объясняя Достоевскому, что "никто, кроме него самого, не имеет права делать какие-либо заявления" от его имени, он просил Достоевского доставить к нему "для большей скорости" докладную записку его к министру[1697]1697
  Жизнь и труды Достоевского. – С. 278-279.


[Закрыть]. В письме Киреева год не указан. А. Г. Достоевская датирует письмо условно, обозначив в скобках – 1879 г.[1698]1698
  ЛБ. – Ф. 93.II.5.69.
  Дата указана А. Г. Достоевской на обложке, в которую ею были вложены все письма Киреева к Достоевскому: "От 10 марта" (без обозначения года). (1879).


[Закрыть]

Л. П. Гроссман, очевидно, на основе указаний А. Г. Достоевской, датировал письмо Киреева к Достоевскому и докладную записку Достоевского в Министерство внутренних дел 1879 годом[1699]1699
  Жизнь и труды Достоевского. – С. 278, 293.


[Закрыть]. Документы III Отделения позволяют датировать и письмо Киреева и докладную записку Достоевского 1880 годом: отношение министра внутренних дел Л. С. Макова (№ 1168), содержавшее изложение докладной записки Достоевского, поступило в III Отделение 20 марта 1880 г.

Маков писал:

"Отставной подпоручик Достоевский обратился с прошением, в котором объясняет, что хотя на указе его об отставке не обозначено, чтобы он, проситель, состоял под надзором полиции, но надзор этот продолжается и поныне, так как об этом ему было сообщаемо III Отделением собственной его императорского величества канцелярии, каждый раз при обращении его с просьбами об увольнении за границу. Ввиду сего г. Достоевский ходатайствует о прекращении надзора за ним. Усматривая из дел Министерства внутренних дел, что отставной подпоручик Достоевский состоял в С.-Петербурге под надзором полиции как судившийся по делу Петрашевского, но от такового надзора освобожден в 1875 году, по соглашению с бывшим Главным начальником III Отделения собственной его императорского величества канцелярии генерал-адъютантом Потаповым, считаю долгом сообщить об изложенном вашему превосходительству, покорнейше прося почтить уведомлением о вашем по настоящему ходатайству г. Достоевского заключении"[1700]1700
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 214. – Ч. 13. – Л. 87.


[Закрыть].

Мог ли Маков, обещавший Достоевскому через высокопоставленных лиц помощь в снятии надзора, продержать прошение Достоевского больше года? Несомненно, оно "для достижения желаемого результата", как писал Киреев, торопивший Достоевского подать заявление, было немедленно передано в III Отделение. И хотя Маков в своем отношении напоминал, что Достоевский по соглашению Министерства внутренних дел с III Отделением еще в 1875 г. был освобожден от надзора (возможно, он знал об этом, когда заверял Киреева, что никаких препятствий к освобождению Достоевского от надзора не будет), III Отделение для заключения о ходатайстве Достоевского вновь, как и в 1875 г., начинает наводить о нем справки. 1-я экспедиция запрашивает в 3-й сведения о Достоевском.

На запросе помета:

"литератор".

"По 1-й экспедиции есть дело… по 3-й экспедиции сведений нет", – следует ответ – такой же, как и в 1875 г.[1701]1701
  Там же. – Л. 88.


[Закрыть]

В подготовленной в III Отделении подробнейшей "справке" о Достоевском, "суждением в 1849 году за участие в замыслах преступника Буташевича-Петрашевского…", прошедшем каторгу, солдатчину и военную службу до 1859 г., указывалось:

"В ноябре того же года последовало всемилостивейшее соизволение на дозволение Достоевскому жительства в С.-Петербурге, с продолжением за ним секретного надзора.

В июне 1875 года по соглашению министра внутренних дел с III Отделением Достоевский от такового надзора освобожден и затем о подчинении его вновь секретному надзору полиции переписки в III Отделении не производилось.

Федор Достоевский известный наш литератор, в последнее время он издавал газетный листок под названием «Дневник писателя»"[1702]1702
  Там же. – Лл. 89-90.


[Закрыть].

По рассказам А. Г. Достоевской, так же рассуждали и "компетентные лица", уверявшие его, "что раз ему дозволено быть редактором и издателем журнала «Дневник писателя», то нет сомнения, что секретный надзор за его деятельностью снят"[1703]1703
  Достоевская А. Г. Воспоминания. – С. 278.


[Закрыть]. Сам Достоевский, просивший о прекращении за ним надзора, писал, что высказываемые им на сотнях страниц убеждения политические и религиозные "не могут подать повод к тому, чтобы заподозрить его политическую нравственность", и напоминал, что со времени его помилования и возвращения его гражданских прав прошло 25 лет[1704]1704
  Докладная записка отставного подпоручика Федора Михайловича Достоевского: Петербург, март 1879 // Письма. – IV. – С. 336-337.
  См. также Нечаева В. С. Три автографа Достоевского // Лит. наследство. – Т. 15. – 1934. – С. 293 (докладная записка Достоевского датировалась 1880 г. на основе сведений о связях Достоевского с видными петербургскими сановниками).


[Закрыть].

III Отделение ответило министру внутренних дел, что "со времени освобождения Достоевского в 1875 году от надзора в III Отделении не производилось никакой переписки о подчинении его вновь гласному пли секретному надзору полиции"[1705]1705
  Действительно, никаких документов о надзоре за Достоевским в последние годы его жизни в Петербурге и во время выездов из столицы нет. В 1877 г. Достоевский выезжал в Курскую губернию. В Курском областном архиве документов о надзоре над Достоевским нет (см. ф. 1642 «Курское губернское жандармское управление», оп. 1, д. 1. Циркуляры III Отделения, 3 эксп. начальнику Курского губернского жандармского управления о наблюдении за лицами, обратившими на себя внимание правительства "преимущественно в отношении политической неблагонадежности").


[Закрыть].

На этом заключении III Отделения дата – 31 марта 1880 г., и оно является последним документом в "деле" о Достоевском, начатом 22 апреля 1849 г.[1706]1706
  ЦГАОР. – Ф. III Отд. – Д. 214. – Ч. 13. – Л. 91.


[Закрыть]

Н. С. Лесков о Достоевском (1880-е годы). Сообщение К. П. Богаевской

Трудные и неровные взаимоотношения Достоевского с Лесковым не привлекали особенного внимания исследователей. На них коротко остановился сын Лескова в своей книге об отце[1707]1707
  Лесков А. Жизнь Николая Лескова. – М., 1954. – С. 290-293.


[Закрыть]. Однако А. Н. Лесков, подчеркнув неприязненность писателей друг к другу, почти обошел молчанием положительное в оценке его отцом деятельности Достоевского.

Единственная обстоятельная работа по этому вопросу принадлежит В. В. Виноградову[1708]1708
  Виноградов В. В. Достоевский и Лесков в 70-е годы XIX века // Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. – М., 1961. – С. 487-555. (впервые: журн. Русская литература. – 1961. – № 1. – С. 63-84; № 2. – С. 66-97).


[Закрыть]. Статья его построена на бесспорном положении, что Достоевский и Лесков, "несмотря на кажущиеся внешние соприкосновения их литературных позиций на почве своеобразного народничества, оставались чуждыми друг другу по основному направлению творчества"[1709]1709
  Там же. – С. 487.


[Закрыть].

Некоторые материалы, неизданные и забытые, остались за пределами статьи В. В. Виноградова[1710]1710
  Хотя В. В. Виноградов и указал в заглавии своей статьи "в 70-е годы XIX века", на самом деле он охватил материал гораздо шире, вплоть до 1890-х годов.
  В то время, когда настоящий том находился в производстве, вышла статья Пульхритудовой Е. М. Достоевский и Лесков. (К истории творческих взаимоотношений) // Достоевский и русские писатели. Традиции. Новаторство. Мастерство. – М., 1971. – С. 87-138. – Эта обстоятельная статья построена исключительно на изданных материалах.
  Сравнительно недавно И. В. Столярова доказала принадлежность Лескову анонимного обозрения (в "Вечерней газете", 1869, 1 января), посвященного разбору еще незаконченного романа "Идиот" (Учен. зап. Ленингр. гос. ун-та. – Серия филолог. наук. – Вып. 72. – 1968. – С. 224-229). Эта рецензия также построена на противоречивой оценке Лесковым творчества Достоевского.


[Закрыть]. О них и будет речь ниже.

1

На другой день после смерти Достоевского выходит в свет последний (январский) выпуск «Дневника писателя», посвященный главным образом прославлению религиозного духа русского народа.

31 января Лесков присутствует на выносе тела Достоевского из его квартиры (в Кузнечном пер.) и провожает гроб до ворот Александро-Невской лавры[1711]1711
  Об этих проводах Лесков вспоминает в очерке «По поводу „Крейцеровой сонаты“» в 1890 г. (Лесков Н. С. Собрание сочинений. – Т. IX. – М., 1958. – С. 32. – В дальнейшем сокращенно: Собр. соч.)
  В повести "Интересные мужчины", гл. 14 (1885 г.) Лесков назвал похороны Достоевского "событием в истории" (Собр. соч. – Т. VIII. – С. 95).


[Закрыть], а в ночь на 3 февраля взволнованно пишет А. С. Суворину:

"Уважаемый Алексей Сергеевич!

Не осудите меня за неодолимое желание написать вам несколько строк по поводу обстоятельства, которое сильно меня огорчило. К удивлению моему, мне сказали, что мне приписывают какую-то заметку о Ф. М. Достоевском, напечатанную в «Петербургской газете»[1712]1712
  Речь идет об анонимном некрологе Достоевскому, помещенном в «Петербургской газете» 30 января 1881 г., № 25. Автор его до сих пор не известен.


[Закрыть]. Я ее не видал и о сю пору не знаю ее содержания, а потому и не обратил на эти слова внимания, но потом пришел Лейкин и сказал, что и вы тоже имеете такую уверенность, которую он, однако, поколебал в вас, назвав вам настоящего автора. Значит, вы считали возможным, что я, написав статью против покойного, потом пришел к нему в дом и шел за его гробом… Это ужасно! Зачем вы сочли меня способным, на этакую низость? Какой повод я дал для этого всею моею не бесчестною жизнию? <…> О Достоевском я имею свои понятия, может быть, не совсем согласные с вашими (то есть не во всем), но я его уважал и имею тому доказательства. Я бывал в критических обстоятельствах (о которых и вы частью знаете), но у меня никогда не хватило духу напомнить ему о некотором долге, для меня не совсем пустом (весь гонорар за «Леди Макбет»). Вексель этот так и завалялся. Я знал, что требование денег его огорчит и встревожит, и не требовал[1713]1713
  Рассказ Лескова «Леди Макбет Мценского уезда» был впервые опубликован в журнале Достоевского «Эпоха». – 1865. – № 1. Гонорара за нее, видимо, в связи с финансовыми затруднениями редакции, Лесков не получил.
  20 мая 1867 г. он писал Е. П. Ковалевскому:
  "Векселя своего на г. Достоевского я не представляю, потому что литератор этот нынче, как говорят, сам в затруднительных обстоятельствах…" (Собр. соч. – Т. X. – С. 266).


[Закрыть]. И вот, едва он умирает, как мне приписывают статью против него…"

И еще немало горьких слов говорит Лесков далее о клевете на него литературной братии, от которой он "много, много страдал"[1714]1714
  Собр. соч. – Т. XI. – С. 249-251.


[Закрыть].

Вероятно, под впечатлением преждевременной смерти Достоевского у Лескова в эти дни созревает мысль посвятить памяти покойного писателя недавно задуманную им серию очерков о религиозном движении в фабричной среде.

Работать над этой серией, озаглавленной сначала "Кустарный пророк", Лесков начал еще при жизни Достоевского, получив от главного героя рукопись его записок.

16 октября 1880 г. Лесков писал редактору "Исторического вестника" С. Н. Шубинскому: "«Кустарный пророк» будет готов к 20 или 10 ноября", и далее: "Но на работу у меня действительно есть спрос <…> в «Русской речи» и в «Руси», с которыми мне удобно, потому что я разделяю их взгляды на интересующие меня вопросы веры и народности <…> Два письма Аксакова очень интересны по его оценке моих скромных работок в вашем «Вестнике». Ласка идет до того, что и говорить застенчиво, а гонорар предоставляет самому себе назначить свободною рукой, лишь бы были «праведники»"[1715]1715
  Там же. – Т. Х. – С. 472-473.
  Известно лишь одно из упомянутых писем Аксакова к Лескову, 10 октября 1880 г. (Исторический вестник. – 1916. – № 3. – С. 792-793). На подлиннике помета Лескова: "80 (начало сближения)". – ЦГАЛИ. – Ф. 275. – Он. 1. – Ед. хр. 193.


[Закрыть].

Общность взглядов на высокие моральные качества, связанные с религиозностью русского человека, и возникшее взаимное расположение вызвали у Лескова желание сотрудничать в газете И. С. Аксакова "Русь" (которая начала выходить 15 ноября 1880 г.).

Однако идейная близость автора с редактором была порой обманчивой. Аксаков не разделял антиклерикализма Лескова. Обличение духовенства, пропитывавшее насквозь сатиру Лескова, Аксакову было не по душе.

Предполагая первоначально дать в "Русь" очерк "Дворянский бунт в Добрынском приходе", Лесков писал Аксакову 17 декабря 1880 г.:

"…но боюсь, что вы уж очень за архиереев-то… Стоит ли? <…> Надо бы им открывать очи и «умалять их оную непомерную пыху»"[1716]1716
  Собр. соч. – Т. X. – С. 475.


[Закрыть].

Очерк же о "Кустарном пророке" вполне соответствовал требованиям Аксакова – "лишь бы были «праведники»".

Недаром Лесков так характеризовал свое произведение в письме к Аксакову (11 февраля 1881 г.):

"Писано в вашем духе, как сапоги на заказ".

Герой очерка Иван Исаевич говорил в действительности прямо устами самого Достоевского. Еще в детстве Иваня мечтал "о счастии всечеловеческом, о безгневности в едином богопознании" (гл. II); 16-ти лет он молил бога о послании "совершителя", способного соединить все религии, к делу, "которое, должно начаться с преславные державы Российские, ибо в том для Ивани не было сомнения, что только через нее может произойти святое дело – объединение всего мира"; он жаждал найти "путь к всеобщему спасению всего мира через русских людей" (гл. III и IV). Позже Иван Исаевич поставил себе целью – создать "среднюю веру", которая "всех бы обобщила, согласила и всех спасла, сначала русских, а потом через них – все языки" (гл. VI).

Эти рассуждения простого крестьянина соответствовали мыслям Достоевского, выраженным в последнем выпуске "Дневника писателя":

"Я говорю о неустанной жажде в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово <…> Он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово" (XII. – 436).

Строки эти напомнил своим читателям и Аксаков, назвав их "пророческими" (в примечании от редактора в газете «Русь»)[1717]1717
  Русь. – 1881. – № 16. – С. 22. – Сноска.


[Закрыть].

Первые сведения о "Кустарном пророке" встречаем в письме Лескова к И. С. Аксакову 9 февраля 1881 г. (из Петербурга в Москву)[1718]1718
  Письма Лескова к И. С. Аксакову хранятся в ИРЛИ (Ф. 3. – Оп. 4. – Ед. хр. 337), Несколько строк из писем 9, 13 и 17 февраля неточно процитированы в кн. Горячкиной М. С. Сатира Лескова. – М., 1963. – С. 112, 113. Одна фраза из письма 19 февраля – в кн.: Гебель. В. А. Н. С. Лесков. – М., 1945. – С. 169.


[Закрыть]:

"Работу для вас делаю и почти уже сделал. Это будет очерк социалистического движения среди рабочих петербургских фабрик и заводов. Они сделали удивительную штуку на текст Достоевского «нашему народу можно верить», – они всё истолковали в смысле евангельского нестяжания и устроили кружок «нестяжателей». Все, что зарабатывали, то и раздавали «слабым», а себе «ожидали милости от господа». Это длится с 1865 года и оставалось никому не известно до тех пор, пока, головщик" бессребреников сам «пошел заявиться Мизенцову»[1719]1719
  Николай Владимирович Мезенцев (1827-1878) – шеф жандармов и начальник III Отделения; убит 4 августа 1878 г. С. М. Степняком-Кравчинским.


[Закрыть]. Тот его слушал и смеялся, а потом послал к митрополиту. Митрополит[1720]1720
  Исидор, митрополит Новгородский и С.-Петербургский (Яков Сергеевич Никольский; 1799-1892). Свидание главы "обнищеванцев", Ивана Исаевича, с Мезенцевым и с Исидором подробно описано Лесковым в XXIV гл. очерка.


[Закрыть] и слушать не стал, а «списание» их о средствах «возвеличить Россию очищением пути грядущему Господу» (4 тома!!) – сдал в архив.

У меня все черновые этого поэтического бреда, который сам по себе интересен, но сердца этих людей «фабричного отребья» – еще интереснее. Именно «всем можно верить», – всё способны перетолковать «во славу божью и славу России». И не забудьте, что ведь все обеспорточнились до последнего лохмотья!.. И последнее у них обобрала дама, нигилистка, перешедшая в ирвингизм и сотрудничествовавшая у Цитовича в «Береге»[1721]1721
  О посещении Иваном Исаевичем заинтересовавшихся им членов петербургской "апостольской общины" ирвингиан и о неблаговидном поступке "апостольской сестры", сотрудницы «Берега», Лесков написал в XXV главе «Обнищеванцев».


[Закрыть]… Все это курьезно, тепло и вам к масти. Называется это «Кустарный пророк. – Религиозное движение в фабричной среде». Будет это просто, но цельно и тепло, и, кажется, может способствовать изменению взгляда на «воспламенимость безнравственного фабричного элемента». – Очерк объемом в 2-2 1/2 листа. Если нужно скоро, и если мне верите, то можете начинать, не ожидая конца, и в таком разе напишите, – я вам тотчас вышлю начало, а потом и конец. Суть дела вы теперь знаете: фабричные – те же русские люди, стоящие доверия, а не «элемент социализма». Эпиграф взят у Достоевского «можно верить»".

Через два дня – 11 февраля – Лесков продолжает:

"Ожидаю ответа и привета. Первую порцию (на один номер) дал переписывать. 14-го могу выслать. Называется так:

Фабричный пророк. очерк (из рассказов о трех праведниках)

(Эпигр<аф>) «Нашему народу можно верить, – он стоит доверия»

Ф. Достоевский [1722]1722
  Слова, взятые эпиграфом, Лесков или процитировал по памяти, или, вернее, изменил для большей выразительности.
  Достоевский пишет в последнем выпуске "Дневника писателя" (январь 1881 г., глава первая):
  "Да, нашему народу можно оказать доверие, ибо он достоин его" (XII. – 438).


[Закрыть]

Отвечайте: все ли переписывать и присылать сразу, – или можно посылать по частям? Писано в вашем духе, как сапоги на заказ. Иного, более подходящего сюжета сейчас изобрести не могу. Рассказ о живом человеке, – с его согласия. Он старик, ткач.

Н. Лесков"

Дальнейшие письма Лескова к И. С. Аксакову посвящены той же теме.

13 февраля

"Я получил вчера ваше письмо от 11-го февраля[1723]1723
  Это письмо Аксакова к Лескову не дошло до нас.


[Закрыть], но еще прежде его получения предпринял все, что вы пишете, и как вы думаете. Первая долька переписывается; студентка, занятая этим делом, принесет тетрадку завтра (14); вечером я прочту и еще раз поправлю, а 15 или много что 16-го пошлю вам заказным письмом. – Затем задержки не будет. Делил я, имея в виду все, о чем вы пишете, – т. е. возможную цельность эпизодов; интерес, заостряемый к концу каждого отрывка, и размер, сообразно месту в издании. Это все мы знаем в тонкость; но другое дело достоинство рассказа. Вы меня немножко смущаете большими ожиданиями «художественности»… Рассказ будет может быть жив, может быть интересен, – несомненно оригинален и правдив и представит такую группу честнейших чудаков из самого «отребья», что порою это даже невероятно, но все это развивается свитком, лентою, без апофеоза, даже без «кульминационной точки».

Любителям настоящего, не раскрашенного духа народного это может нравиться, потому что тут все в своем соку, и умность, и темнота, и главное, – вера неодолимая, и стремление непременно обнять и спасти «весь мир», без всякого о нем понимания. Пророк сам (ткач 60 лет) – это такая доброта и такой мечтатель, что подобного ему нельзя выдумать. Смирен без меры, но везде ведет себя с достоинством, у митрополита и у «генерала Мизенцова», в слава, и в поношении, в которое он впал, когда разорил «до шпенту» [1724]1724
  Шпент – "шиш, пустышка, ничего" – калужское выражение (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. – Т. IV. – СПб.-М., 1909. – Стб. 1466).


[Закрыть] всю «братию», убедив их «обнищать до совершенства». И все это в 61-67 годах, когда о них думают, что они социалисты и вот-вот «пойдут грабить». А они только «поспешали изнищиться, раздавая имения своя, да освободится дух от стяжания»… И их-то вот не заметили ни народники, «ходебщики в народ», ни полиция… «Генерал Мизенцов», по крайней мере, хоть поговорил с ними, а Исидор и говорить не стал, а только «тонким гласом провещал: ступайте себе, – мне некогда». Пророк теперь уже очевидно в умственном ослаблении, но все-таки прекрасен душою, но с ним есть «друг и его молодший брат» Андрей Тимофеев, чернорабочий Казенного патронного завода, – это умница и энтузиаст веры. Оценки его «пророку» удивительны. Он весело вспоминает, как тот, их, «любя, всех изнищил», и сам подсмеивается, как они Христа ночью ждали в смертных рубашках, но потом вдруг одухотворяется и говорит:

– А за то жили-то, жили в какой чистоте! А он-то, он (т. е. пророк) – хрустальный старичок – сколь чист, сколь мужествен и преподобен!

Берет его обеими руками за уши ладонями, целует в темя и рекой разливается, плачет от восторга. А «хрустальный» допивает стаканчик чаю, оборачивает его вверх донышком, обсасывает сахарок и смиренно говорит:

– Я вострубил глас божий, а теперь – как угодно.

К довершению прелести и цельности его завели к ирвингианам в дом Шувалова и дама, сотрудница Цитовича, обобрала этого нищего, воспользовавшись тем, что его честности благочестивое купечество верит, она заставила его принести фаю на платье и потом от него скрылась… Никто на него не посягнул, – народ ему позволил себя изнищать, а эта с нищего суму сняла!.. Словом – эта кучка есть практический ответ на профетские [1725]1725
  профетские – пророческие (от франц. слова prophete – пророк).


[Закрыть] вещания покойного Достоевского, и я думаю: не посвятить ли рассказ его памяти?.. Как вы думаете? Я предоставляю это вашему усмотрению и спорить и прекословить не буду. Если по-вашему это хорошо, – допишите: «посв. памяти Фед. М. Достоевского».

2 1/2 листов, я думаю, не будет, а будет около 2-х. Вторая долька великовата и делить ее неудобно, но если необходимо – разделите сами в корректуре. По напечатанному это виднее. «Списание» их собственной руки у меня. Это чернетка того, что они подали в III Отделение и митрополиту, желая «объявиться несопротивыми».

Н. Лесков"

17 февраля

"Посылаю вам первый кусок, – второй вышлю через 2-3 дня; а третий – через неделю. Если деления крупны, т. е. велики для вашего формата, то раздробите сами. Первый, впрочем, надо бы поместить как есть, чтобы была завязка. Второй будет этой же меры, но третий – маленький (одно «пришествие Христово»); четвертый и пятый тоже небольшие. Но, не зная, сколько влезает в ваши гранки, я не могу примениться и делю два по полулисту, и три – около 1/3 листа. – Посвящения Достоевскому не хочу. Столько толков и от таких истолкователей, что мне это решительно претит. Эпиграф и упоминание о нем в первых строках – это гораздо более относится к делу и гораздо целомудреннее. Вся эта историйка есть иллюстрация к его теориям.

Н. Л."

19 февраля

"Уважаемый Иван Сергеевич!

Позавчера я послал вам начало очерка, а сегодня спешу вдогонку просить вас о поправке в заглавии. Разговаривая с этими антиками, я услыхал от них слово, которое гораздо полнее и всестороннее, – вообще лучше выражает то, что должна представлять их религиозная эпопея: они обнищеванцы!.. Усердно вас прошу заглавную надпись «Фабричный пророк – из рассказов о трех праведниках» – зачеркнуть, а вместо этого поставить:

Обнищеванцы. религиозное движение в фабричной среде. (1861-1881 г.)

Эпиграф тот же.

Ваш слуга Н. Лесков

P. S. Продолжение через два дня".

22 февраля

"Я очень рад и счастлив, если мне удается угодить вам. Вещь это тихая, но верная, бытовая, не вымышленная и потому для вдумчивого читателя должна иметь интерес. Чудаки, но чудаки теплые и живые. Серьезное и детское у них так мешается, что не разберешь. Пусть другие разбирают, а мне впору записать. Происшествие – совершенно напоминающее нравы петровской эпохи, как видим в розыскных делах XVIII столетия, напр., у Есипова[1726]1726
  Лесков имеет в виду труд Есипова Г. В. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. – СПб., 1861-1863.


[Закрыть], и между тем это было сейчас!..

Посылаю вам продолжение с усиленным дроблением. Здесь имеете на четыре номера. Это немножко вредит впечатлению, затягивая перелом повествования, ну да иначе вам будет неудобно по объему. Еще, полагаю, будет номера на три. Написано все и переписывается, но я люблю переделывать еще по переписанному.

За намерение сказать что-то от себя очень благодарю: вы хорошо говорите [1727]1727
  К заглавию «Обнищеванцы» (в № 16 «Руси») Аксаков сделал примечание:
  "Читатели, конечно, оценят как литературное достоинство этого очерка, так и глубину и красоту содержания. Здесь нет ничего вымышленного, все истина".
  Далее была упомянутая выше сноска Аксакова о "Дневнике писателя".


[Закрыть] .

Медицинская студентка (3 курса), добрая девушка, которая это переписывала, – при последних главах, когда ждут Христа, чтобы идти «с царем на теменях», – растрогалась и сказала:

– Как жаль, что наши этого не будут читать! Это бы им показало их ошибки.

Я сказал, что я вам передам ее слова. Они бедны, – им все дарят газеты и журналы, адресуя: в Николаевский военный госпиталь, читальне женских врачебных курсов.

Мне думается, что ваше слово, может быть, запало бы в иные души, которые, право, не так жестки, как о них говорят.

Ваш слуга Н. Лесков

Окончание получите недели через две. Пусть у меня уляжется. – Заглавие перечеркните сами, – я не знаю, какое из двух лучше".

С заглавием, которое Лесков просил поставить в письме 19 февраля, "Обнищеванцы" начали печататься в газете "Русь" 28 февраля 1881 г. (№ 16)[1728]1728
  Продолжение очерков печаталось в «Руси», №№ 17-21, 24, 25 (с 7 марта по 2 мая 1881 г.). Лесков поместил «Обнищеванцев» также в своем сборнике «Русская рознь», вышедшем в свет в Петербурге в мае того же года. С тех пор они нигде не перепечатывались.
  На "Обнищеванцев" не обращали внимания исследователи творчества Лескова. О них упоминали между прочим только Л. П. Гроссман (Н. С. Лесков. Жизнь – творчество – поэтика. – М., 1945. – С. 7) и М. С. Горячкина (Сатира Лескова. – С. 112-113).


[Закрыть].

Очеркам сопутствовал эпиграф:

«Нашему народу можно верить, – он стоит того, чтобы ему верили».

Федор Достоевский

"Я очень счастлив, – так начинал Лесков, – что могу поставить эпиграфом к настоящему очерку приведенные слова недавно почившего собрата. Почет, оказанный Достоевскому, несомненно, свидетельствует, что ему верили люди самых разнообразных положений, а Достоевский уверял, что «нашему народу можно верить». Покойник утверждал это с задушевною искренностью и не делал исключения ни для каких подразделений народной массы. По его мнению, весь народ стоит доверия.

В этом иные видят ошибку. Я не говорю о тех, которые отрицают духовную доблесть всего народа, но разумею тех, кои сортируют его и разделяют на худшее и лучшее. У таких в ассортименте оказывается народ пахотный и в отбросе промысловый и особенно фабричный. Последним будто бы нельзя оказывать того же доверия, какое можно дать рыбарям и ниварям.

Упоминаемый отброс, однако, очень серьезен по своей многочисленности: в нем состоят все фабричные и заводские люди, все ремесленники и кустари, настоящее исчисление которых упорно убегает от всех забот статистических комитетов, но вообще этих людей очень много и притом, – как иные уверяют, – это самый «воспламенимый элемент», которым в каждую минуту легко может воспользоваться «злая воля».

Напрасно скрывать, что как специально злая, так и специально добрая воля такой взгляд разделяют; и если первая стремится сделать сюда подсыл, то вторая заботится «о предупреждении и пресечении». Очевидно, что исполнители злой воли и слуги воли доброй считают себя здесь у самого центра опасного положения, которое они направляют как кому надобно, т. е. одни поднимают, другие подсекают. Если «подсылу» удается растолковать работникам, что их задельная плата ниже стоимости труда, то «пресечению» тотчас же удается внушить, что такие желания непозволительны, и фабричный «элемент» успокаивается. Иначе был бы бунт. А потому здесь то доверие, о котором в последние дни много говорили со слов покойного Достоевского, – невозможно или, по крайней мере, – очень опасно.