Текст книги "Золото и мишура"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)

– Ну вот, все в порядке! – крикнул эконом, обращаясь к дюжине выскочивших на палубу пассажиров, которые услышали выстрелы и бросились из кают, чтобы выяснить, что происходит.

– Вор забрался в каюту номер одиннадцать, но был застрелен.

– Вор?! – заорал Арчер, поднимаясь на ноги. – Ты сам впустил этого вора в каюту! Ты!!!

Рихтер недоуменно взглянул на него.

– Извините, сэр, но я только что убил его, и все это видели. Дело в том, что он вынудил меня под страхом смерти открыть ему дверь той каюты, но, разумеется, я не был с ним в сговоре. Теперь всех попрошу вернуться к себе! – громко крикнул он, поворачиваясь спиной к Арчеру. – Все в порядке! Пожалуйста, идите спать!

Эмма мимо Арчера кинулась в каюту и упала на колени возле отца. Одернув на нем ночную рубашку, дотронулась до его лица.

– Позовите доктора! – крикнула она, но смотрела на Арчера. – Пожалуйста, Господи, – прошептала она, слегка отпрянув, когда кончики пальцев коснулись крови, – не отнимай у меня так и отца, очень прошу…

Секунду спустя Феликс чуть заметно пошевелился и издал слабый стон, затем открыл глаза и ничего не понимающим взглядом посмотрел на дочь.

– Что случилось, Эмма? – спросил он по-немецки, попытался было сесть, но застонал и опрокинулся на спину. – Голова…

– Бриллианты, – тоже по-немецки прошептала Эмма. – Их похитили.

Феликс, хватая ртом воздух, ощупал живот. Глаза его наполнились ужасом.

– Их нет, – прошептал он по-английски. – Все пропало!

– Не все, сэр, – сказал Арчер, который подобрал рассыпанные на полу камни. Подойдя к постели Феликса, он протянул ему пригоршню бриллиантов. Феликс сел и посмотрел на них.

– Но это едва ли десятая часть того, что у меня было, – прошептал он.

Эмма крепко обняла его.

– Теперь это уже неважно, папочка. Главное, что ты жив, и за это нам нужно благодарить мистер Кларка.

Она улыбнулась Арчеру, который молча стоял, ошеломленный ее красотой. И только в этот момент Эмма обратила внимание, что на белой рубашке медленно расплывается красное пятно.

– Мистер Кларк! – воскликнула она. – Ваше плечо! Вас ранили!

Передав бриллианты Феликсу, Арчер распрямился и только тут почувствовал сильную боль. Когда Бен-Шекспир толкнул его и Арчер ударился о перегородку, рана в плече вновь открылась, и оттуда начала сочиться кровь, которая и намочила рубашку.

– Это ничего, я, должно быть, просто немного оцарапал плечо о дверь. Извините…

Придерживая плечо рукой, он поспешил мимо эконома, который все это время неотрывно следил за Арчером. Оказавшись вновь в своей каюте, он быстро сбросил пиджак, снял рубашку и оглядел в зеркало свое плечо. Кровь начала уже подсыхать: явно не было ничего серьезного. Арчер намочил полотенце и принялся смывать засохшую кровь. Обработав таким образом плечо возле раны, он вытащил бинт, которым снабдил его при расставании доктор Робертсон, и принялся делать себе новую повязку.

Минут через пять он услышал легкий стук в дверь. Набросив рубашку на плечи, он подошел к двери и через опущенные жалюзи произнес едва слышно:

– Мисс де Мейер, вы?

– Это мистер Рихтер, корабельный эконом.

Сердце Арчера зачастило. Он гневно распахнул дверь каюты.

– Что вам угодно?

– Как ваше плечо? – закрыв за собой дверь, спросил эконом, произнося слова с немецким акцентом. Не дожидаясь ответа Арчера, снял с плеча молодого человека рубашку и посмотрел на повязку, затем вновь накинул рубашку.

– Ранение-то пулевое, никак? – спросил он.

– Нет, это я ударился о дверь.

Рихтер улыбнулся, кивнул на запачканную кровью рубашку и извлек что-то из кармана.

– Для простого удара многовато крови. Так что удар был не о дверь, скорее, это огнестрельная рана, а, Арчер Коллингвуд?

Арчер напрягся, выжидая, что последует Дальше, а эконом, развернув, протянул ему бумажку, в которой говорилось:

«Этот человек 15 марта ограбил Лаймовскую банковскую и трастовую компанию в Лайме, штат Огайо. Ему удалось скрыться с места преступления, захватив 700 долларов золотом! Преступнику 19 лет, рост около 6 футов, стройная фигура, светлые длинные волосы. Предположительно он был ранен в левое плечо,когда уходил от погони.

Считается ОПАСНЫМ ПРЕСТУПНИКОМ!

Награда в 1000 долларов тому, кто предоставит информацию, позволяющую арестовать преступника.

1000 ДОЛЛАРОВ!»

В середине листка был карандашный набросок лица, в котором при желании можно было разглядеть некоторое сходство с Арчером.

– То-то, когда ты поднялся впервые на корабль, я подумал, что в тебе есть что-то странное, – сказал Рихтер. – Прятался все это время в каюте… А тут как раз раненое плечо, и вдруг у меня в голове – динь-дон! – прозвенел звоночек. Я пошел в свой кабинет, взглянул на этот вот плакат и говорю себе: «У нас на борту знаменитость, а мы-то и не подозревали!» Каково?

Арчера трясло.

– И что же вы намерены делать? – прошептал он.

– Думаю, Арчер, мы заключим небольшую сделку. Как смотришь? Ты поддержишь мою версию о том, что Бен-Шекспир заставил меня открыть ему дверь каюты герра де Мейера, а я, со своей стороны, не скажу полиции в Луисвилле о том, что написано в этом вот сообщении. По-моему, справедливый обмен любезностями. Конечно же, если ты откажешься подтвердить правоту моих слов, я буду вынужден поступить так, как должен поступить всякий законопослушный гражданин, а именно: отведу тебя в полицию и получу тысячу долларов. Так что решай.

Рихтер улыбнулся и помахал полицейским объявлением перед лицом Арчера, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Затем осторожно сложил листок, положил его в карман и вытащил золотые карманные часы.

– Почти половина третьего, – сообщил он, убирая часы. – Прибудем в Луисвилль около пяти. Я буду у себя в кабинете. Ты пока что подумай, а позднее сообщи мне о своем решении. Доброй ночи, Арчер… простите, мистер Кларк…

Глава четвертая

– О, мистер Кларк, а я как раз собиралась к вам. – Эмма, которая при утреннем освещении выглядела еще более красивой, едва не столкнулась на верхней палубе с Арчером. Было 7.45 утра, и корабль «Город Питтсбург» только что встал у луисвилльского причала. Эмме показалось, что высокий молодой человек чем-то обеспокоен и раздражен.

– Мой отец и я, мы хотели бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для нас этой ночью, – сказала она. – Благодаря вашим смелым действиям мы спасли хотя бы некоторую часть нашего состояния, а иначе потеряли бы решительно все. Мы не можем найти слов для выражения нашей искренней благодарности. А что касается меня, то отныне я у вас в неоплатном долгу.

– Да что вы, в этом не было ничего особенного, право… Как чувствует себя ваш отец?

– Голова еще болит, но я надеюсь, что, если небу будет угодно, он поправится. А сейчас, мистер Кларк, поскольку корабль уже причалил, не думаете ли вы, что нам нужно сойти на берег и сообщить полиции о случившемся?

Эмму удивил страх, мелькнувший в глазах Арчера.

– Капитан извещен, он и сообщит властям, – сказал Арчер сдавленным голосом.

– Но ведь… – она понизила голос, – откуда мы знаем, может, и капитан с герром Рихтером заодно?! Не уверена, что кому-нибудь из команды можно доверять полностью.

– Мистер Рихтер, кстати, не был вовлечен в ограбление. То есть, вовлечен-то он конечно был, но только потому, что Бен-Шекспир заставил его открыть дверь каюты вашего отца.

Эмма нахмурилась.

– Но ведь вчера ночью вы сказали…

– Да, было дело, но я ошибался. Извините, мисс де Мейер, но с утра мой желудок опять что-то…

К ее удивлению, он заспешил обратно в свою каюту.

– Дэвид, я уверена, что здесь что-то нечисто, – говорила час спустя Эмма, шагая по дощатому тротуару главной улицы Луисвилля, заглядывая в витрины магазинов. Она держала над собой кружевной зонтик от солнца, которое грело слишком сильно для такого раннего весеннего времени. Выглядела Эмма очень женственной и хорошенькой, однако же целью ее похода по магазинам была покупка пистолета.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дэвид Левин, который, как обычно, на фоне Эммы выглядел невзрачно.

– Мистер Кларк что-то скрывает. По-моему, у него какие-то неприятности. Я нисколько не сомневаюсь что к ночным событиям эконом имел самое прямое отношение, и мистер Кларк также знает это. И тем не менее сейчас он решительно отвергает этот факт. Что-то весьма странное происходит…

Дэвид, которого мучила сильная головная боль, чувствовал свою вину перед Эммой.

– Да, Эмма, насчет прошлой ночи… Думаю, что тут есть и моя вина. Когда я пил тот ужасный бурбон… Словом, не уверен, но, может быть, я и говорил что-нибудь про бриллианты. Я не очень-то хорошо помню происшедшее, но…

– Ох, Дэвид, я уже думала об этом. Они наверняка тебя специально накачали. Но это, естественно, уже неважно. Ты ведь не нарочно, и потому я ничего не расскажу папе.

– Спасибо, Эмма. Я никогда не прощу себе того, что случилось, но если только твой отец когда-либо узнает, что именно я обошелся ему в такую огромную сумму, он никогда не простит мне, ну я этого просто не переживу. Ты же знаешь, мистер де Мейер для меня почти как отец.

– Знаю.

Впрочем, Эмма слушала Дэвида вполуха, поскольку мысли ее были целиком поглощены загадочным мистером Кларком. «Ему нужна помощь, – думала она. – И помочь ему должна именно я, потому что он столько сделал для нас. Если бы прошлой ночью он не рисковал собственной жизнью, мы остались бы вовсе ни с чем… Да, сегодня же после ужина я пойду… пойду к нему в каюту. * Кажется, он из тех людей, которые предпочитают темноту».

– Ну как тебе, нравится? – Эмма остановилась перед витриной и показала на дамскую шляпу со светло-голубой шелковой лентой. – Первая хорошенькая шляпка, которую я встретила с тех пор, как мы уехали из Нью-Йорка.

– Тебе она и вправду нравится? – спросил Дэвид.

– Да, но посмотри на цену! Тридцать долларов – это же неслыханно! После того, что произошло прошлой ночью, я не могу и думать о таких покупках. А кроме того, я же вышла, чтобы купить пистолет, а вовсе не шляпу. Пуганая ворона, что называется…

С этими словами она пошла дальше. Дэвид еще некоторое время постоял возле витрины, грустно разглядывая шляпу и думая при этом: «Это я во всем виноват. Если бы не надрался, как последний идиот, они никогда бы не прознали о бриллиантах, и тогда Эмма смогла бы купить себе хоть сотню таких шляп… Черт возьми, какая же я после всего этого скотина! Причинить столько страданий именно этим людям! Женщина, которую я люблю, даже шляпы себе новой не может купить!»

Набрав воздуха в грудь, он отважно вошел в шляпный магазин.

Эмма вернулась на пароход за несколько минут до одиннадцати, то есть перед самым отплытием. Члены экипажа уже дружно разошлись по своим местам, приготовившись к отплытию. Она поспешила подняться на палубу большого белого судна, краем глаза заметив, что две металлические трубы уже дымили. Главная палуба была заполнена множеством пассажиров; когда ее заметили, многие принялись шептаться, но Эмма знала, что обсуждают вовсе не ее наряд, а то, что произошло ночью с ее отцом. Она была убеждена, что случай с поясом стал общим достоянием, и теперь все пассажиры знают о том, что им удалось сохранить за собой несколько бриллиантов. Это значило, что нападение могло повториться и что отец и она сама были в опасности. Именно из этих соображений Феликс решил приобрести оружие. Ни он сам, ни тем более Эмма вовсе не были в восторге от подобной необходимости, однако в Америке вообще, и возле самой границы в особенности, люди должны были уметь защитить себя. И потому Эмма купила «смит и вессон» 32-го калибра с рукояткой из слоновой кости для отца, а для себя – элегантный небольшой пистолет 45-го калибра, рассчитанный на одиночные выстрелы. Этот самый пистолет – «дерринджер», который был назван по искаженной фамилии изобретателя Генри Деринджера, был достаточно компактен, чтобы его можно было носить в женской сумочке.

Когда Эмма добралась наконец до своей каюты, то обнаружила на койке шляпную коробку, обернутую в очень красивую упаковочную бумагу. К изящному банту была прикреплена карточка: «Я унесу свою вину – и свою любовь – в могилу. Твой любящий кузен Дэвид». Открыв коробку, Эмма вытащила ту самую шляпку, которой она сегодня восхищалась. Улыбнувшись, она сняла с головы свою прежнюю шляпу, подошла к зеркалу и примерила новую. Обновка, без сомнения, оказалась очень недурной.

– Нравится?

Обернувшись, Эмма увидела стоявшего в дверях Дэвида. Он преданно смотрел на нее своими карими глазами спаниеля.

– Дэвид, ну зачем ты ее купил? Ведь теперь мы будем вынуждены экономить каждый пенни. Особенно это касается тебя. И последнее, что мне нужно, – это шляпа. – Увидев, как Дэвид расстроился, она подошла к кузену и улыбнулась. – Но конечно же, мне очень приятно. Большое тебе спасибо. Ты совсем не умеешь распоряжаться деньгами, но все равно ты мой лучший друг. – И она поцеловала его в щеку.

«Друг… – подумал Дэвид. – Кажется, что это самое отвратительное слово во всем английском языке».

– Мистер Кларк, это Эмма де Мейер.

Выйдя из каюты сразу после обеда, она подошла к номеру 10 и постучалась. Через секунду увидела за жалюзи проблеск света, затем дверь открылась. Как и в прошлый раз, Арчер предстал перед ней босиком во фланелевой ночной рубашке.

– Можно войти? – Видя, что он медлит с ответом, Эмма улыбнулась. – Я знаю, конечно, что у иных людей слишком длинные языки, – шепотом добавила она, – но мне плевать.

– Равно как и мне.

Она вошла, и Арчер сразу же захлопнул дверь.

– Хотел бы предложить вам стул, – сказал он, – но боюсь, тут можно сесть лишь на койку.

– Я знаю, эти каюты такие тесные.

Она присела на неразобранную постель, и ее голубое платье, в глазах Арчера, опустилось на несвежие простыни, словно утреннее сияние. Арчер внимательно смотрел на Эмму, полный неясных предчувствий и страха. По сути говоря, он никогда не встречал столь элегантных европейских женщин и потому был потрясен. Но в то же время он хотел ее, хотя и понимал, что об этом не может быть и речи. И тут Арчер заметил узкую полоску золотого обручального кольца на пальце Эммы.

– Вы замужем? – поинтересовался он.

– Была. К сожалению, замужество продлилось всего две недели. Мой бедный муж погиб, когда столкнулись на улице два экипажа.

– Вы так молоды, чтобы быть вдовой.

– Да, я знаю. Между нами, мной и мужем, все было оговорено так, что замужество ничего общего с любовью не имело. Это одна из причин, почему я рада, что очутилась в Америке, потому что здесь, я читала, нет подобных браков! Тут ведь люди женятся или выходят замуж только если любят друг друга, а это очень важно, разве нет, мистер Кларк?

– Вероятно… Я не очень-то хорошо разбираюсь в вопросах любви или брака, раз уж мы с вами об этом заговорили. Там, откуда я родом, люди просто-напросто… – он пожал плечами, – просто берут и женятся. И как будто все у них складывается нормально.

Эмма была в восхищении от подобной наивности.

– Вас послушать – это так просто. Хотя не исключено, что и в самом деле все именно так. Но впредь я не позволю, чтобы мне указывали, за кого именно я должна буду выйти замуж. Одного раза для меня вполне достаточно. Скажите, мистер Кларк, могу я задать вам один вопрос, хотя он может показаться несколько бестактным? Зачем вы перекрасили волосы?

Арчер быстро-быстро заморгал.

– Не думаю, что вас это как-нибудь касается…

– Ну пожалуйста… – она подалась к нему. – Поверьте, я бы очень хотела вам помочь, поскольку интуитивно чувствую, что вы в каком-то затруднении… Я же не слепая. Волосы у вас на ногах светлые, а на голове почему-то темные. Мужчина не станет перекрашивать волосы, если его не вынуждают к тому обстоятельства. Прошлой ночью вы так нам помогли. Мы вам безмерно благодарны, и как раз потому-то я и хотела бы вам помочь. Я знаю, что это не мое дело, но я хочу, чтобы оно стало моим.

Он оперся на перегородку возле умывальника и начал медленно скользить по стене, пока не уселся на пол, выставив колени. На мгновение Арчер закрыл лицо руками, а затем снизу вверх взглянул на Эмму.

– Я ограбил банк в Огайо, – едва слышно сказал он. – Меня разыскивает полиция. И эконом знает это. Он сказал, что если я не поддержу его версию о событиях прошлой ночи, он сдаст меня в полицию.

– Вы ограбили банк! – неверяще прошептала она.

Арчер кивнул.

– Банк украл мою ферму. После смерти матери они лишили меня права выкупа закладной из-за того, что был просрочен платеж. Ну и вот я решил, что, стало быть, у меня тоже есть право кое-что украсть у банка. В некотором смысле я даже рад, что вы раскололи меня. Мне тут так одиноко, не знаю, долго ли я смогу выдержать такую жизнь.

– Мистер Кларк…

– Это не мое имя. Настоящее мое имя – Арчер Коллингвуд. Ну и конечно же, никакой я не торговец Библией.

– Арчер… – произнесла она его имя, как бы пробуя его на вкус. – А мне нравится ваше имя. Звучит ужасно романтично.

Он чуть улыбнулся в ответ.

– Я как-то никогда об этом не задумывался. Но, должно быть, «Арчер» звучит лучше какого-нибудь «Зеке». Впрочем, как бы там ни было, я понимаю, что рассказанное отнюдь не выставляет меня в наилучшем свете, и я буду признателен, если вы никому ничего не расскажете.

– Поверьте, о вашем секрете никто не узнает. Кроме того, я уверена, что вы невиновны. Дело ведь не только в том, что вы выглядите невиновным – хотя это звучит глупо, я понимаю, – но я душой чувствую, что без достаточной на то причины вы никому не причините зла.

Она замолчала, глядя в упор на Арчера. Тот так же смотрел на нее, чувствуя, как внизу у него возрастает напряжение.

– Стало быть, вы соломенная вдова? – спросил наконец он.

– Именно.

– А какой он был, ваш муж?

– Его звали Антон, ему было двадцать два. Был он высокий, часто сутулился… Примерно, как мой кузен Дэвид.

– А у вас, должно быть, много поклонников сейчас?

– Нет.

– Вы такая симпатичная, что не думаю, будто вам придется… что вам нужно будет прилагать особые усилия…

Ему трудно было говорить, до такой степени он был возбужден и хотел ее. Арчер медленно встал. Маленькую каюту захлестнули флюиды обоюдного желания, исходившие от молодых людей.

– Я, кстати, хотел извиниться за то, что сказал про евреев, – мягким голосом произнес Арчер. – Дело в том, что я практически совсем ничего не знаю ни про них, ни про вашу религию.

– Я это поняла. Наша религия в действительности очень простая, и именно потому кажется мне такой замечательной. Большинство из нас не верят в загробную жизнь. Если мы сделались плохими в этой жизни, все равно потом не будет никакого ада, чтобы наказать нас. И следовательно, поскольку нам суждено прожить лишь однажды, то мы должны – словом, должны не теряться и брать то, что само идет нам в руки… как, любовь.

Руки Арчера упирались в койку, оказавшись, таким образом, над головой Эммы. Он медленно приблизил к ней свое лицо.

– Да, – прошептал Арчер, – жизнь такая неопределенная штука, что мы должны ловить… любовь. И мне кажется, что я люблю вас, Эмма.

Он склонился, и губы их встретились. Эмма закрыла глаза, чувствуя, как некий» мощный поток захватил ее и понес – как во сне. Опустив руки, Арчер осторожно снял с головы Эммы шаль и положил эту шаль на койку, затем уселся на койку рядом с Эммой, обнял ее и принялся целовать. Все прочее случилось быстро и как бы само собой. Эмма не оказала ему ни малейшего сопротивления, упиваясь его любовным жаром, его молодым, сильным телом. Арчер целовал ее вновь и вновь, поцелуи эти становились все более страстными. Руки его сжимали ее полную грудь. Впервые в жизни Эмма наслаждалась сексуальной близостью. Ни в каком самом экстравагантном сне, ни в каких самых смелых своих мыслях она не мечтала о подобном. Была секунда, когда Эмма хотела остановить его, однако не смогла: они зашли слишком далеко. Теперь уже и она хотела, хотела его до безумия. Время флирта и скромности миновало, она жаждала наслаждения.

Сбросив с себя широкое платье, она некоторое время провозилась, освобождаясь от нижнего белья, что само по себе было нелегко. И напротив, Арчер быстро снял с себя ночную рубашку. Оказавшись обнаженными в свете неяркой лампы, они с присущей молодости жадностью впились взглядами друг в друга.

– О Боже!.. – прошептала она, протягивая к нему руки. – Иди ко мне, любовь моя.

Он оказался на ней, он целовал ее, тогда как Эмма обнимала его ногами, испытывая при этом самую что ни на есть чистую радость, самое чувственное наслаждение, какие только доводилось ей испытывать в ее недолгой жизни.

– Спасибо тебе, – прошептала она Арчеру, когда все уже закончилось, и нежно поцеловала его. – Ты преподнес мне такой восхитительный подарок – радость. Даже если мне суждено будет прожить еще сотню лет, я никогда не забуду эту ночь. Не понимаю, как можно считать порочным столь прекрасное, как то, что мы только что изведали с тобой! И все-таки – это порочное дело, я полагаю, а сама я – порочная женщина.

Оставив одну свою руку на ее груди, Арчер другой подпер голову.

– Если это так, тогда я должен сказать, что мне нравятся порочные женщины.

– Арчер?..

– Да?

– У тебя это впервые?

– Да. Я, наверное, был не очень-то опытен, да?

– Ты был восхитителен. Ты был, как Ромео, – самым восхитительным любовником. «Любовник»… Какое замечательное слово! Но знаешь, дорогой, – и это тоже потрясающее слово! – ты не должен чувствовать себя чем-то обязанным мне. Я понимаю, ты сказал, что любишь меня, но тебе не нужно было так говорить.

– Но я и вправду люблю тебя!

Эмма вспыхнула от этих слов. Именно это она и желала услышать.

– Правда? – прошептала она.

Он приблизил лицо и поцеловал ее.

– Никогда я не был более счастливым, чем в эту минуту. Такой и должна быть любовь, я так думаю.

– О, мой дорогой, дорогойАрчер. – Она уселась на койке и стиснула его от избытка чувств. – Тебе придется весьма существенно пересмотреть свои планы.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты поедешь в Калифорнию вместе с нами на «Императрице Китая». Это проще и, главное, куда безопаснее, чем ехать в какой-нибудь повозке, где, как мне рассказывали, холера косит людей буквально как мух. О, ты непременно должен ехать вместе с нами!

– Ну, не думаю, что плыть через Магелланов пролив – это удовольствие.

Эмма положила голову ему на грудь, наслаждаясь запахом его тела.

– Я даже помыслить не могу о том, чтобы расстаться с тобой.

Он ласково взъерошил ее волосы.

– Ты права. Я также не могу представить себе, что буду где-то вдали от тебя.

– Значит, решено! – Эмма вложила свою руку в его. – Мы – подобно Адаму и Еве, так ведь? Эмма и Арчер в своем скромном Эдемском саду.

Он поцеловал ее в мочку уха, затем прошептал:

– А знаешь что?

– Что?

– Я снова хочу.

– Арчер! Мне кажется, что ты почти так же порочен, как и я.

– Это, возможно, войдет у меня в привычку – быть порочным!