Текст книги "Золото и мишура"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)

– Я читаль, что он хотель снимать фильму по Жанну д'Арк, – сказал Филипп на своем убогом английском. – Может, я могу помогать им, ведь я происходить от одного из друзей Жанны д'Арк, От Жиль де Рэ.

– От того, кто убивал толпами и растлевал малолетних, – сказала Альма. – Знаешь, дорогой, я бы на твоем месте не слишком бравировала таким предком. А, кажется, вот и они. Боже, да она и вправду восхитительна.

Все повернули головы. Из раскрытой стрельчатой двери на защищенную черепичной крышей террасу вышли Джоэл в смокинге и с ним – Лаура. На ней было белое шелковое платье с переливающейся серебряной тюлевой сеткой поверх короткой юбки; лиф платья низко вырезан и скроен таким образом, чтобы открывать значительную часть великолепно вылепленной груди. На длинных, восхитительных ногах Лауры были легкие бальные туфельки с декоративными пряжками из искусственных бриллиантов.

«Господи, – подумал Кертис, – теперь мне понятно, почему он так рвался делать фильмы».

Джоэл подвел Лауру к семье.

– Мама, папа, тетя Альма, позвольте вам представить Лауру Лорд.

Улыбнувшись, Лаура протянула руку.

– Так мило с вашей стороны, миссис Коллингвуд, что вы пригласили меня в гости, – сказала она, используя самые чарующие и светские интонации, каким научила ее миссис Белгрейв. – Джоэл столько рассказывал мне о вашем доме. Он просто великолепен.

Алисия пожала ей руку.

– Спасибо, мисс Лорд. А это мой супруг.

Лаура обернулась к Кертису, и ее улыбка стала еще обворожительней.

– Очень рада познакомиться с вами, мистер Коллингвуд.

«Ничего более сексуального в жизни своей не видел, – подумал Кертис, пожимая ей руку. – Это она-то – Жанна д'Арк?!»

– У тебя такая красивая мама, – говорила минут десять спустя Лаура, танцуя с Джоэлем под музыку «Увидимся вновь». – И такая, судя по всему, добрая.

– Добрая. Ее я очень люблю.

– А твоя тетя Альма – я никогда не видела столько драгоценностей.

– М-да. Тот изумруд, что украшает ее колье, некогда принадлежал одному магарадже.

– Господи! Правда, сама она показалась мне немножко сухой.

– В постели она совсем другая. Она отчасти нимфоманка.

– Это как?

– Любит мужчин, и чем они моложе, тем больше их любит. Француз – это ее пятый, кажется, муж. Я уж и счет им потерял. Тетя Альма некогда была скульптором, но сменила искусство на секс.

Лаура усмехнулась.

– А кроме того, она страдает от того, что раздавила своего первого мужа, когда во время Великого землетрясения рухнула на него с верхнего этажа вместе с кроватью и любовником.

– Да, интересная у тебя семья.

– Богатые называют нас «колоритными людьми».

– «Богатые…» – Лаура вздохнула. – Никогда не думала, что смогу побывать на такой вечеринке.

Она почувствовала, как рука Джоэла стала прижимать ее сильнее, и вот тела их соприкоснулись. «И все-таки он, кажется, начинает приставать… – подумала она. – Только подумать, что в один прекрасный день все это богатство может оказаться моим… а это не исключено, если все ловко разыграть… О, если бы не те проклятые фотографии! Дернул же черт сняться голой! И главное, зачем?»

Но она хорошо знала зачем. В тот момент, когда решила сняться, у нее было всего лишь пять долларов.

Джоэл снял смежные номера на десятом этаже «Марка Хопкинса». Этот новейший отель расположился на вершине Ноб-Хилл, где некогда стоял особняк с башенками, в котором жил железнодорожный промышленный магнат Марк Хопкинс. Один лишь квартал отделял отель от места, где находился когда-то особняк Эммы, построенный в псевдо-французском стиле.

Лаура, обнаженная, лежала в своей постели. Было около четырех часов утра, но она не могла уснуть, поскольку еще не улетучилось возбуждение от невероятного вечера в доме Коллингвудов. Всю жизнь она знала, что некоторые люди так вот и живут: носят потрясающие наряды, спят только на чистом, прекрасно пахнущем белье, как вот эти простыни на ее постели. И сегодня она впервые получила возможность увидеть все это собственными глазами. Увидела волшебный мир очень богатых людей.

Дверь в номер Лауры открылась, и через ковер на ее кровать упал острый тонкий лучик света. Она схватила простыню и, прикрыв ею грудь, села. Дверь медленно распахнулась. В шелковом халате на пороге стоял Джоэл. Он тихонько вошел и подошел к постели. Она глядела на него, а он из-за своих сильных линз в очках глядел на нее.

– Я гордился тобой сегодня, – прошептал он, развязывая шелковый пояс своего красного халата. – Ты вела себя так естественно, словно всю жизнь там прожила.

– У меня было такое чувство, словно я и вправду там прожила многие годы. Я там и прожила, правда, одну только ночь. Спасибо огромное за то, что взял меня с собой.

– Моему отцу ты очень понравилась. Он сказал, что сделает все от него зависящее, чтобы помочь нам в рекламной кампании, а уж возможностей-то у него немало.

– Боже…

– Хватит говорить «Боже…». Ты тогда похожа на девчонку-подростка, это они так говорят. Я сделаю тебя самой красивой и знаменитой женщиной в мире. Вся твоя жизнь будет одним сплошным «Боже…»

Сняв очки, он положил их на ночной столик, затем вновь посмотрел на нее.

– Знаешь, я люблю тебя. Никогда прежде не влюблялся. В некотором смысле необычно и страшно.

– Почему же любовь пугает тебя?

– Потому что боюсь, что ты можешь причинить мне боль.

– О, мой дорогой Джоэл! Никогда, никогда не причиню я тебе боли. Я ведь говорила тебе, что ты – первый мужчина, отнесшийся ко мне по-доброму.

Он продолжал пожирать ее своими маленькими глазками.

– Ты рассказала мне правду о себе?

– Да.

– Я знаю, что в твоей жизни были мужчины. Знаю я про Боба Крейна, помощника оператора на «Парамаунте». Я и не рассчитывал на то, что такая красивая женщина, как ты, может быть девственницей. Но был ли у тебя еще кто-нибудь?

– Ну… мой отец.

– Но ведь ты говорила, что он лишь пытался заняться с тобой любовью? Разве не так?

Она закрыла глаза и проговорила:

– Он изнасиловал меня.

– Господи Боже!

– Я была просто в ужасе. Думала, что забеременею, у меня родится ребенок, какой-нибудь монстр… Но ничего не случилось. – Она открыла глаза. – Вот поэтому я и покинула дом. Сказала отцу, что не желаю никогда больше его видеть.

– Бедная моя Лаура.

В ее глазах стояли слезы.

– Вот почему я и люблю тебя, – прошептала она. – Разве ты не видишь? Ты сделал мою отвратительную грязную жизнь подлинной сказкой.

– Только не говори, что любишь меня. Ты не должна лгать.

– Но я действительно люблю, Джоэл!

– Я знаю, что я странный и вовсе не красивый. Поэтому я не ожидаю, что ты будешь любить меня. Но позволь мне тебя любить, Лаура. И никогда, никогда не лги мне!

Он снял халат и бросил его на пол. Она уставилась на его сухопарое, почти безволосое тело.

Она отбросила простыню, дав ему возможность видеть собственную наготу. Очень медленно он забрался на постель и опустился на Лауру. Она обняла его, а Джоэл принялся страстно целовать ее.

Она только теперь почувствовала любовь Джоэла, ибо он был сдержан, скрывая свои чувства за маской. Но – теперь маска была сброшена.

Глава седьмая

– Фантом прекратил свои убийства, – сказал Клиффу Паркеру Джил Амстер, садясь на высокий стул возле стойки в «Сэндвич Шоп» на бульваре Сансет. – У ваших парней есть какие-нибудь соображения, почему он так поступил?

Шеф детективов, который был одет в мятый серый костюм и серую шляпу, откусил изрядный кусок гамбургера.

– Может, ему осточертели убийства.

– Может. Или маски закончились. – Джил осмотрелся по сторонам. Была половина третьего дня, пришедших сюда пообедать оставалось уже совсем немного. Повернувшись опять к Клиффу и понизив голос, он сказал: – Хотел бы я знать, имеются ли у вас какие-нибудь версии?

– Конечно ты хочешь, Джил, – сказал Клифф, которому газетчик был симпатичен. Но как и в отношениях со всеми прочими журналистами, он предпочитал держать язык за зубами.

– Я хочу сказать, что у вас наверняка есть какие-то новости на сей счет.

Клифф молча жевал.

Миловидная официантка по имени Тельма подошла к Джилу.

– Привет, мистер Амстер, – сказала она. – Как всегда?

– Да. Чизбургер, картошку и колу.

– О'кей. – Она быстренько записала заказ в блокнот.

– Когда-нибудь ты сам превратишься в один большой чизбургер, – заметил Клифф. – Ты что же, больше ничего не ешь?

– По пятницам я ем салат из тунца.

– Ты католик?

– Вроде того.

– Вот не знал.

Джил постоянно боролся со своей совестью, равно как и со своей неуемной репортерской страстью раздобыть сокрытую от других информацию. Совершенные Фантомом убийства были самой сенсационной темой года, они даже вытеснили с первых полос американских газет материалы о президентских выборах. Декстер Грей требовал каких-либо новостей по этому делу, а у Джила они были, но он сам их боялся, тем более боялся их опубликовать.

– Послушайте, капитан, – а что, если у меняесть кое-что, касающееся этого дела?

Клифф взглянул на него.

– О чем это ты?

Из кармана пиджака Джил вытащил пачку «лаки» и закурил сигарету. Он заметил, что от влажных пальцев на папиросной бумаге остались темные следы. Если только Венди узнает…

– Что, если у меня имеется кое-какая информация, которая может помочь вашим парням? Тогда вы посвятите меня в некоторые подробности расследования?

– Давай-ка прекратим бесполезный разговор, Джил. Если тебе что-либо известно, ты обязан сообщить мне. Тебе это известно. В противном случае понесешь ответственность за сокрытие информации, важной для следствия.

– Но вы должны дать мне слово, что никому не сообщите источник полученной вами информации, – прошептал Джил. – В буквальном смысле никому. Иначе Венди и я вполне можем лишиться работы.

Клифф изучающе посмотрел на собеседника.

– Хорошо, даю слово, – сказал он наконец. – Так что это?

– Есть один человек, он из очень могущественной семьи, который собирает маски. Маски, понимаете? Случайно мне удалось узнать, что этот человек выехал из своего дома за час до того, как была убита Эллен Басби, так что, возможно, именно он и совершил это убийство.

– О ком именно идет речь?

– О Джоэле Коллингвуде.

– Бог ты мой!

– Вы и сами знаете, что порой он ведет себя весьма странно.

– Да, наслышан. Господи, мне это кое-что напоминает.

– Имеете в виду убийство Карла Кляйна?

– Да.

– Может, это у них в крови, у всей семейки?

– Как знать… В любом случае спасибо за сведения, Джил. Теперь понятно, почему ты так переживаешь за свою работу. Да, с Кертисом Коллингвудом не просто справиться. Но раз уж ты насыпал мне угольков за шиворот, насыплю и я тебе. У нас действительно есть новость по поводу убийств.

Джил стал подобен пиранье, учуявшей кровь.

– Какая?

– А вот этого я сказать не могу.

– И есть подозреваемый?

– Есть.

– Это… Джоэл Коллингвуд?

– А вот – и твой чизбургер.

– Его зовут Тед Споулдинг, – сказала мисс Берд. – Очевидно, фермер из Айовы. Он очень расстроен, мистер Коллингвуд, и настаивает на том, чтобы увидеть вас.

– По поводу чего? – спросил Джоэл.

– Говорит, что хочет поговорить о Дикси Давенпорт.

Джоэл побарабанил пальцами по столу.

– Пригласите его.

Несколько секунд спустя мисс Берд вернулась вместе с высоким, загорелым выходцем из Айовы, лицо которого было усыпано веснушками. На нем был плохо сидевший костюм, в руке он держал соломенную шляпу. Мужчина нервно посмотрел на мисс Берд, которая незамедлительно покинула кабинет.

– Меня зовут Джоэл Коллингвуд. Насколько я могу судить, вы хотели бы обсудить то, что касается Дикси Давенпорт?

– Я все про нее знаю! – с места в карьер закричал парень, сменив нервозность на гнев. – Она сменила имя, сейчас называет себя Лаурой Лорд. Я видел в газетах фотографии и все читал про нее. Теперь она намерена сыграть Жанну д'Арк! Но позвольте вам кое-что рассказать, мистер Коллингвуд. Найдите-ка вы кого-нибудь еще, потому что эта самая Дикси Давенпорт – воровка и шлюха.

– Воровка?

– Я все про нее знаю! Она выкрала сорок три доллара у меня из бумажника и угнала мой автомобиль. А теперь, понимаете ли, сделалась кинозвездой – фу-ты ну-ты ножки гнуты! Если она не вернет украденных денег, я пойду в полицию, и она окажется за решеткой. Именно там шлюшонок ее пошиба и надлежит держать.

– Одну минуточку. Где все это с вами приключилось?

– В мотеле «Лейзи Дейз», неподалеку от Де Муана, около полугода тому назад. Я подвез Дикси… ну, она на обочине голосовала, чего не подвезти-то… Направляясь в Голливуд, собиралась сделаться кинозвездой. Черт меня раздери совсем, но должен признать, что она самая сексуальная штучка, которую я видел.

– У вас с ней… словом, вы занимались с ней любовью?

– О да, конечно, и признаюсь вам, у нее по этой части полнейший ажур. Она знает в постели все приемчики, это уж точно. Послушать ее похвальбу, так она перетрахалась с половиной всех мужиков в Америке. И я не очень бы удивился, окажись оно и в самом деле так. Вот… А на следующее утро эта дешевая шлюшка вытаскивает из моего бумажника всю, понимаешь, наличность, крадет ключики от моей машины – и уезжает на моем «форде-Т», который я уже полностью оплатил.

Лицо Джоэла стало белее мела. Несколько секунд он обдумывал ситуацию.

– Это, как вы понимаете, очень серьезное обвинение, мистер Споулдинг. Откуда мне знать, что вы говорите правду? За последние несколько недель Лаура стала такой знаменитой. Как знать, что вы не из тех, кто пытается выманить деньги у меня или у нее?

– Я не вымогатель! – в ярости завопил Тед, махая своей соломенной шляпой перед носом Джоэла. – И я могу доказать, насколько хорошо мне известна эта маленькая грязная паршивка. У нее родимое пятно с пенни величиной как раз над… этим самым… ну, вы меня поняли.

Джоэл вздрогнул.

– Вы говорите правду, – шепотом подтвердил он, выдвинул ящик стола и извлек оттуда большую чековую книжку. – Тысяча долларов в качестве компенсации вас устроит, мистер Споулдинг?

Фермер даже рот раскрыл.

– Ну, машина не стоила, конечно же, так много. Я наездил двадцать тыщ миль. Думаю, она стоит сотни две баксов.

– Ну а моральный ущерб, да и к тому же проезд до Калифорнии.

– Ну, в каком-то смысле… Но ведь я намеревался отсюда рано или поздно уезжать, хотя тут и климат, и вообще…

– Тем не менее. – Джоэл выписал чек, оторвал листок и протянул его через стол.

Тед взял бумажку, прочитал цифру и громко сглотнул.

– Боже… Мистер Коллингвуд, это так порядочно с вашей стороны. Огромное вам спасибо. И надеюсь… надеюсь, что ваш новый фильм окажется удачным.

– Я также рассчитываю на это. Правда, теперь мне нужно будет кое о чем поговорить с моей актрисой.

– Скажите ей, чтобы вела себя попристойней, и также передайте, что она должна чувствовать себя очень счастливой, имея продюсером такого хорошего парня, как вы.

– Спасибо.

Тед направился было к двери кабинета, засовывая чек в карман. Возле самой двери он остановился и обернулся к Джоэлу.

– Скажите, мистер Коллингвуд, а в этом самом вашем фильме не найдется ли какой роли для меня? Я имею в виду, вдруг да я смог бы сыграть какого-нибудь там французского фермера…

– Оставьте ваши имя и адрес у мисс Берд. Если вдруг будет вакансия, вам позвонят.

Лицо Теда просияло.

– Боже мой, огромнейшее спасибо! Надо же!

И с этими словами он чуть ли не вальсовой глиссадой выплыл из кабинета.

На Родео-Драйв Джоэл снял для Лауры дом в стиле тех особняков, которые строили плантаторы Юга. Участок земли оказался настолько мал, что колонны фасадной террасы отделяли от соседнего претенциозного особняка в тюдоровском стиле какие-нибудь десять футов. Розовые и белые цветы, высаженные возле дома, окаймляли также и прогулочные дорожки. Джоэл арендовал дом, меблированный готовой мебелью из универсального магазина, которая была сделана по эскизам классических образцов. Но как только Лаура однажды заикнулась о том, что ей не нравится расцветка штор в гостиной, Джоэл немедленно выделил ей десять тысяч на обстановку и хозяйство. Кроме того, он выделил Лауре пятьдесят тысяч долларов на покупку одежды, а когда она отправилась по магазинам, послал вместе с ней костюмера Берта Карновски. От последнего требовалось, чтобы все покупки Лауры соответствовали имиджу кинозвезды, который с таким трудом и ценой таких огромных затрат создавал Джоэл. Что же касается расходов на деятельность студии, то по линии «Пасифик Бэнк энд Траст» Джоэл ежегодно получал пять миллионов долларов, как и было условлено между ним и отцом. Таким образом, все расходы на превращение Лауры в кинозвезду покрывались исключительно за счет бюджета студии, ну а давно было известно, что там, где речь заходила о кинематографе, Джоэл Коллингвуд оказывался чудовищным мотом (или «сущим расточителем», как выражался в подобных ситуациях Чак Розен, главный финансист студии). Теперь, когда оказалось возможным воплотить давнюю мечту в реальность и снять наконец-то заветный фильм, Джоэл абсолютно не считался с расходами, дав волю собственному воображению. Ничто не казалось «слишком», если речь шла о Лауре: если чемоданы – то непременно вуиттонские, если обувь – так обязательно ручной работы, если нижнее белье – то с отделкой из рукодельных кружев, сделанных по специальному заказу в одном из бельгийских монастырей. Для ванны использовалось только французское мыло, да и сама ванна была из отличнейшего мрамора. Джоэл согласился сделать только одно исключение: хотя у Лауры появилось множество нарядов, все они были приобретены в лос-анджелесском филиале универсального магазина «Де Мейер и Кинсолвинг». В довершение всего Джоэл приобрел для Лауры сверхшикарный обтекаемый автомобиль «испано-суиза». Этот автомобиль был построен в Барселоне и имел королевскую печать короля Альфонсо XIII Испанского, сходившего с ума по автомобилям. Именно эта модель «испано-суизы» играла главную роль в характерном для 1920-х годов романе «Зеленая шляпа», в котором автор Мишель Арлен написал, что эта машина – «огромное желтое насекомое, упавшее на Землю из цивилизации бабочки». Купленный Лауре «испано» был белого цвета и имел на боку, около крыла, знаменитого cigoghe volante – летящего аиста. Покупка автомобиля сократила бюджет Джоэла на целых двенадцать тысяч долларов в ценах 1928 года. Однако в автомобиле, управляемом седым шофером-мексиканцем, которого звали Хосе, Лаура и вправду выглядела, как и должна была выглядеть настоящая кинозвезда. Звезда, впрочем, она звезда и есть.

Лаура нежилась в мраморной ванне, окруженная большими флаконами «Шанель № 5» (эти духи впервые представила Коко Шанель лет восемь тому назад), у нее были все основания считать, что, встретив Джоэля, она как бы стала обладательницей волшебной лампы Аладдина. Когда она мыла ему спину – а делала это Лаура частенько, поскольку Джоэл обожал, когда ему массажировали спину, – в ее распоряжении оказывалось все состояние семейства Коллингвудов. Но, что еще важнее, в отличие от такой кинозвезды, как Марион Дейвис, которой приходилось отвечать взаимностью на домогания 65-летнего Уильяма Рэндолфа Херста и таким образом расплачиваться за свое шикарное существование, Лаура нашла в Джоэле молодого и страстного любовника, в которого она – и не без причин – влюблялась все больше.

Пока она мылила руку огромной губкой, дверь ванной комнаты медленно раскрылась, и на пороге возник высокий мужчина с серебряной маской на лице. Подобно всем жителям Калифорнии, Лаура жадно поглощала газетные материалы о таинственном убийце по кличке «Фантом Голливуда». Увидев в правой руке вошедшего нож, она отчаянно закричала. Человек быстро добежал до ванны и приставил острие к ее горлу. Лаура застыла от ужаса, ее широко раскрытые глаза впились в серебряную маску, которая сейчас оказалась в считанных дюймах от ее лица.

– Пожалуйста, – прошептала она, – не убивайте меня.

– Я ведь говорил тебе, чтобы ты никогда не лгала мне, – прошептал мужчина, и Лаура поняла, что перед ней Джоэл. – Ты не рассказала мне о Теде Споулдинге.

– О ком?

– Фермере из Айовы, чью машину ты украла. Сегодня он пришел ко мне на студию и все рассказал. Ты лгала мне!

– Я не лгала. Просто я не рассказала тебе об этом. И убери нож, не то ты сделаешь мне больно.

– Это ты сделала мне больно, как я и боялся. А мне не нравится, когда мне причиняют боль.

Она разрыдалась.

– Пожалуйста, Джоэл, я боюсь… пожалуйста…

– С кем ты еще занималась любовью?

– Больше ни с кем. Убери нож. И эта маска, почему ты вдруг надел ее?

– Я посвятил тебе свою жизнь. Я даю тебе все, что ты пожелаешь. И если ты дурачишь меня…

– Нет!

– Что еще я должен знать?

– Больше ничего… ничего!

– Клянешься?

– Да, клянусь! Пожалуйста, убери же нож, пожалуйста!

Она была сейчас на грани истерики. Медленно, как бы нехотя, он убрал нож и выпрямился. Затем снял с лица маску, вытащил из кармана очки и надел их. Все еще рыдая, Лаура неотрывно глядела на него.

– Так ты… ты и есть убийца? Ты и есть тот самый Фантом?

– Нет конечно, – сказал он. – Я просто подумал, что это будет драматичный способ произвести на тебя глубокое впечатление, прикинувшись, будто бы я сумасшедший. Но помни, ты дала мне слово, что у тебя в прошлом не осталось ничего такого, что мне следовало бы сейчас знать. В будущем я ожидаю от тебя исключительной честности.

– Ты до смерти напугал меня! – закричала она, когда он направился из ванной. – Ты чуть с ума меня не свел!

Он повернулся и строго посмотрел на нее.

– Вот и отлично, – и вышел.

Дрожа всем телом, она продолжала рыдать. Она подумала сейчас, а не маньяк ли он, часом? Несмотря на то, что она была близка с Джоэлом, она все еще очень мало знала о его мыслях, разве только то, что большую часть времени разум Джоэла витал где-то в мире грез. Может, он мысленно представлял себя киногероем, игравшим Фантома, и именно потому и решил напугать ее с помощью маски и ножа. А может, все совсем иначе. Маска и нож были сильными средствами, чтобы перепугать подружку.

Одно лишь Лаура сейчас осознала со всей очевидностью: если он повел себя так омерзительно, узнав всего лишь о Теде Споулдинге, то неизвестно, что он может сделать, если увидит фотографии Джорджа Эванса.

– Я должна заполучить негативы, – прошептала она. – Непременно должна.

На следующее утро она на такси поехала в студию на бульваре Голливуд, потому что Менее всего в этот момент хотела выглядеть кинозвездой, которая сидит в «испано-суизе» с персональным шофером. А потому Лаура специально надела на себя простенькое домашнее платьице, подвязала свои светлые волосы платком, надела солнцезащитные очки.

Фотостудия помещалась в небольшом двухэтажном оштукатуренном доме в середине квартала, который знавал и лучшие времена. Справа от нее располагался книжный магазинчик, в глубине которого всякий желающий мог хоть до одури рассматривать иллюстрированные журналы. Лаура еще подумала, что для порнофотографа такое соседство более чем удачно. Заплатив таксисту, она поспешила в фотостудию. Ей было известно, что Эванс, будучи холостяком, жил один в верхнем этаже и что у него не было помощников, он все делал сам и проявлял негативы в задней комнате. Свободная площадь студии была уставлена несколькими дешевыми стульями, таким же дешевым столом с пожелтевшими журналами и утыканной окурками пепельницей. Деревянная контора, поставленная возле двери, была сейчас пуста, и потому Лаура уверенно подошла к двери и нажала кнопку электрического звонка. Через несколько секунд дверь открыл сам Джордж.

– А, мисс Давенпорт, – улыбнулся он. – То есть я хотел сказать мисс Лорд, прошу прощения.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Входи.

Он пропустил ее внутрь той самой фотостудии, где еще совсем недавно она стояла нагишом перед объективом ненасытной камеры. Черные электрические лампы слепо уставились сейчас на кирпичную стенку, покрытую простыней: именно тут Джордж устанавливал своих моделей.

– Может, сигарету?

– Нет, спасибо.

Он закурил, внимательно глядя на Лауру.

– Итак, чем обязан? – спросил он, задул спичку и швырнул ее на пол.

– Сколько ты хочешь за негативы?

Он улыбнулся.

– А ведь я давно поджидал вас, мисс Лорд. Я читал в газетах, как стремительно растет ваша популярность. Что ж, признаюсь, такое обилие статей довольно впечатляюще. В таких обстоятельствах очень разумно начинать съемки Жанны д'Арк. Слышал, у тебя нынче дом на Родео-Драйв, что ты катаешь по городу в «испано-суизе». Что ж, недурственно… Джоэл Коллингвуд из-за тебя, должно быть, вовсе потерял голову.

– Сколько?

Он посмотрел на нее.

– Миллион долларов, – сказал он наконец.

– Это же идиотизм! Миллион долларов за дюжину негативов?

– Один миллион.

– Но у меня нет миллиона долларов!

– Возьми их у своего богатого дружка, мразь.

«Мразь» прозвучало слишком уж отвратительно.

– Ты что, не понимаешь? Я не могу их у него попросить!

– Почему?

– Не могу, и все! Проси что-нибудь более реальное. Я дам тебе десять тысяч долларов, которые могу взять у него якобы для своих автомобильных нужд.

– Один миллион.

– Ну пожалуйста.

– Один миллион. Причем достать его ты должна до завтра, достать и принести мне. В противном случае я покажу фотографии Джоэлу.

– Пожалуйста, – взмолилась она, начиная плакать. – Мне совершенно необходимо заполучить их. Позднее я заплачу… когда сделаю фильм. Тогда я буду стоить кучу денег.

– Ты уже и сейчас стоишь весьма изрядно. И закрой кран, моя дорогая. Условия тебе известны. Миллион до завтрашнего дня. Всего наилучшего, мисс Лорд.

Он выдохнул сигаретный дым ей в лицо.

– Подонок! – презрительно фыркнула она.

– Давай не будем переходить на личности. Все вы, голливудские суки, одним миром мазаны. Даже если вас разоденут в пух и прах, если на вас будут груды драгоценностей и вы будете ездить в классных тачках, все равно вы останетесь сворой грязных шлюх.

Она размахнулась и изо всех сил влепила ему пощечину. Его реакция удивила Лауру: сначала он поднял кулак, чтобы дать ей сдачи, но тут же сдержался.

– Пошла вон, шлюха! – только и прошипел он.

Плача, она вышла на освещенный солнцем бульвар Голливуд. Подумать только, миллион долларов! Идя по тротуару, она лихорадочно перебирала варианты. Может ли она занять миллион у Джоэла? Но как она объяснит, для чего ей столько денег? Нет, нет, это совершенно немыслимо. Может ли она обратиться к Чаку Розену, главному финансисту студии? А ему что она сможет сказать?

Она остановилась. Вытерев слезы, оглянулась на студию.

Конечно же! Единственный вариант. Это единственное, что может спасти ее карьеру и, возможно, замужество.

Негативы нужно попросту выкрасть.

Почувствовав заметное облегчение, Лаура остановила проезжавшее такси.

Сидя в светло-голубом «мерседесе», припаркованном как раз на противоположной стороне улицы, за Лаурой наблюдал мужчина.

Это был Джоэл Коллингвуд.

В 4.10 на следующее утро по бульвару Голливуд медленно двигалось такси.

– Уже близко, – сказала Лаура, сидевшая на заднем сиденье. Сложив двадцать долларов, протянула деньги водителю. – Подождите меня здесь, вернусь – получите еще двадцать.

– Готов ждать, дорогуша, хоть до утра, – сказал водитель такси и лукаво подмигнул. – Но имей в виду, здесь не самый безопасный в городе район.

– Я смогу позаботиться о себе. Не знаю, сколько я там времени пробуду, но думаю, что сумею уложиться в полчаса.

Она выскользнула из такси. Улица была сейчас практически безлюдна, разве только на соседнем тротуаре Лаура увидела одинокую фигуру полицейского. Быстро пройдя меж домов, она оказалась на аллее, где уверенно свернула вправо. Поскольку в этом районе главным образом располагались конторы компаний и фирм, мусора тут было не очень много; на одной из брошенных банок мирно посапывал кот. Пройдя вдоль аллеи, Лаура с тылу подошла к студии Джорджа Эванса.

На первом этаже у него имелись три окна, одно из которых было забито досками. Лаура знала, что это окно чулана. Поставив сумку на землю, она попробовала открыть первое окно. Заперто. Второе попробовала. Тоже заперто. Аллея была освещена единственной лампой на высоком столбе. Открыв сумку, она несколько секунд поискала и наконец обнаружила там черную резиновую присоску и стеклорез. Последний она одолжила в столярной мастерской на киностудии. Ловко сделав в стекле большую дыру, как ее научил столяр, она просунула руку и изнутри открыла раму. Сначала отправив внутрь сумку, Лаура затем влезла и сама.

Внутри студии было темно. Вытащив из сумки фонарик, она включила его и принялась шарить лучом по вещам. Подобно стражам темного дома, неподвижно стояли лампы на высоких штативах. Круг света вырвал из темноты закрытую простыней стенку, возле которой Лаура некогда позировала голая. Обнаружила дверь во вспомогательные помещения и те злосчастные восковые виноградные гроздья, которыми она однажды прикрывалась. Затем из темноты выступила гардеробная с платьями для приходивших сюда моделей. Проходя мимо большой фотографии шляпы XIX века, Лаура припомнила, что видела однажды сделанную Джорджем фотографию, на которой обнаженная модель была как раз в такой шляпе, а большой бант красиво приютился под самым подбородком женщины на фото.

Вот наконец луч фонаря наткнулся на шкафчик, столь памятный Лауре. Джордж по-прежнему использовал стеклянные негативы. Это был допотопнейший метод получения фотографий, однако именно этот метод позволял фотографу добиваться при портретной съемке особенной четкости линий и контрастности деталей. В этом шкафчике Джордж и хранил свои стеклянные негативы. Осторожно подойдя к нему, Лаура вытащила один из многочисленных ящичков, в которых хранились негативы. В первом ящичке оказалась фотография обнаженной девушки: она сидела в круглой дыре, в стене, что должно было, по-видимому, обозначать так называемые Китайские Лунные ворота. Обрамляли девушку цветущие и явно поддельные ветки вишневого дерева, что должно было добавить иллюзии того, будто бы девушка заснята в саду.

Лаура принялась поспешно выдвигать и задвигать ящички, пока не обнаружила одну из своих фотографий. Облегченно вздохнув, она вытащила негатив снимка, на котором была заснята с гроздьями винограда. Остальные одиннадцать пластинок оказались под первой.

Зная, что стекло будет тяжелым, она специально захватила с собой хозяйственную сумку, чтобы, переложив газетами, сложить туда все негативы. Упаковка заняла считанные минуты. Подняв сумку, она осветила окно.

Вплоть до этого момента все ее движения были размеренными: несмотря на нервное напряжение, Лауре удалось контролировать все свои действия. Но теперь она засуетилась и зацепила опору одного из стоявших светильников, который неожиданно грохнулся, и Лаура, споткнувшись, тоже упала на пол. Раздался чудовищный грохот. Упав на негативы, Лаура превратила их в осколки. Она намеревалась принести негативы домой и именно там уничтожить их, понимая, что здесь этого сделать нельзя, потому что от шума Джордж мог проснуться. Приказав себе не паниковать – но тем не менее изрядно струсив, – она вскочила и потянулась за фонариком.