Текст книги "Другой мир (СИ)"

Автор книги: Эмили Стаффорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 104 страниц)

В общем, оказавшись на улице, ребята выглядели настолько счастливыми, что Стайлзу пришлось в очередной раз вспомнить о том, что они, вообще-то, и сами лондонцы.

– Стайлз, ты же живёшь в магловском квартале, почему ты так этому всему удивлён? – поинтересовался Уилл, поднимаясь по ступенькам к выходу из метро.

– Я, может, и живу среди маглов, но их видами транспорта не пользуюсь, – пробурчал в ответ гриффиндорец, – Мы со Скоттом либо постоянно пешком ходим, либо нас водит отец.

– Что же, летом тебе надо обязательно сводить Скотта в это увлекательнейшее место. Уверен, ему понравится, – усмехнулся Уилл.

– Ага, пусть ему это нравится без меня, пожалуйста, – простонал в ответ Стайлз, с наслаждением втягивая в себя уличный воздух, – Свежесть, я по тебе скучал.

– Учитывая то, сколько тут ездит машин и прочего, свежестью я бы это называть не стал, – напомнил Уилл, останавливаясь на перекрёстке.

– Ты уверен, что нам не в абсолютно другую сторону? – поинтересовалась Лидия, озираясь по сторонам в поисках таблички с названием улицы.

– Нет, но там я вижу почтовое отделение, а в нём обычно все всё знают, – пожал плечами Уилл.

– А как ты собрался это спрашивать, извини? – осторожно спросила Мартин, наклоняясь поближе к мальчику.

– Просто спрошу, не знают ли они, где несколько лет назад проживала семья Браун. Представимся студентами ближайшей школы и скажем, что у нас такое задание. Журналистику проходим, – ответил мальчик, постукивая ногой от нетерпения.

– Как скажешь, – кивнула Мартин, оглядываясь назад в поисках Стайлза. Мальчик нашёлся очень быстро, но только благодаря своей рубашке. Он стоял метрах в трёх от ребят, склонившись над какой-то тумбой с выражением величайшей заинтересованности. Вскинув брови, Мартин позвала его, не получая в ответ никакой реакции, – Извини, я сейчас, – бросила она Уиллу и стремительным шагом направилась к другу, намереваясь как минимум отчитать его за задержку, как максимум – дать парочку хороших оплеух, – Ты что, прости пожалуйста, делаешь, а? – зашипела на него Мартин, подходя как можно ближе и складывая руки на груди.

– Глянь, – поманил подругу Стайлз движением руки.

Раздражённо фыркнув, Лидия перевела взгляд на тумбу и нахмурилась. Оказалось, что к ней было приклеено чёрно-белое объявление, на котором мелким шрифтом было что-то небрежно нацарапано. Стоило Лидии приглядеться, как бумага начала меняться. Сначала из невзрачной она стала цветной, а потом сменился ещё и текст.

– Магическая маскировка, – кивнула Лидия сама себе, принявшись читать. Под конец объявления у девочки буквально отвисла челюсть, – Это вообще как понимать? – севшим голосом спросила она у ухмыляющегося Стайлза.

– Нам сегодня чертовски везёт, я полагаю, – пожал плечами мальчик и поманил к себе уже явно раздражённого Уилла.

– Кто-то говорил что-то о том, что у нас мало времени, – напомнил Уилл, тоже обращая взгляд к объявлению. Судя по его выражению лица, для него оно свой облик тоже поменяло, вот только слизеринец к этому, похоже, ещё не привык, – Всё ещё кажется это чем-то странным, – пояснил мальчик, начиная читать. В конце у него, как и у Лидии несколько минут назад, глаза расширились практически до размера галлеона.

– Повезло, ага? – улыбнулся Стайлз ещё шире, хлопая слизеринца по спине.

– Ну да, слегка подвезло, – кивнул Уилл, тяжело сглатывая. Внезапно на него обрушилось понимание того, что через какое-то время он реально окажется у могилы своей настоящей матери. Скользнув ещё раз взглядом по последней строчке в объявлении, мальчик повернулся лицом к двум гриффиндорцам, ожидающим его реакции, – Теперь мы знаем точный адрес, что меня и радует, и пугает одновременно.

– Действительно странно, что день почтения памяти именно сегодня, – согласилась Лидия, оглядывая объявление снова и снова.

– Но, тем не менее, это так, и это нам помогло. Вот только это значит, что у дома будет крутиться куча ненужных людей, – вздохнул слизеринец.

– Ничего, справимся, – хлопнул его по плечу Стайлз.

Объявление было посвящено именно дню памяти. Большие печатные буквы вверху объявления гласили об этом, выделяя фамилию среди прочих слов. Внизу же страницы был указан точный адрес для тех, кто хотел бы воздать дань самоотверженной Мириам Браун и её пропавшему сыну Уилльяму. Неожиданно даже для самого себя улыбнувшись, слизеринец хлопнул Стайлза в ответ, едва сдерживая гадкий смех.

– А ещё это значит, что нам вновь пора навестить наше замечательное метро, так как эта улица находится в нескольких станциях отсюда. Я уже успел по нему соскучиться, – ухмыльнулся мальчик.

Ни Уилл, ни Лидия не смогли сдержать смех, когда Стайлз, обречённо застонав, поплёлся в сторону подземного перехода с уже явно ненавистной ему “S”.

***

Шикарный особняк в несколько этажей был виден ещё в самом начале улицы. Вокруг него, будто насекомые, сновали обряженные в траурные одежды маги. Опомнившись в последний момент, Лидия заставила мальчиков нацепить собственные мантии, чтобы смешаться с толпой. Грозный на вид мужчина стоял у калитки, сложив руки за спиной. На троих детей он отреагировал лишь мимолётным взглядом, видимо, удостоверившись, что это не забредшие сюда по случайности маглы.

– Хагрид сказал, что нам нужно выйти через внутренний двор, – шепнула Лидия в самое ухо Уилла.

– Сначала сольёмся со всеми, а потом незаметно выскользнем из толпы во дворе, – ответил ей мальчик, проскальзывая между двумя рыдающими дамами средних лет, – Можно подумать, они прямо так все расстроены, – презрительно фыркнул мальчик.

– Интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали, кто ты? – спросил Стайлз, отшатываясь от старушки, едва не схватившей его в качестве куклы для объятья.

– Не знаю, – пожал плечами Уилл, – Думаю, все бы кинулись меня обнимать, восхвалять и потчевать, – закатил глаза мальчик, – Держись поближе, кстати, а то тебя скоро кто-нибудь точно заобнимает до смерти.

– Там дверь, ведущая во внутренний двор, – вполголоса сказала Лидия, указывая кивком головы в нужном направлении, – Туда, кажется, никто не идёт, значит, непосредственно во дворе у нас проблем не должно быть.

– Только до него надо ещё и дойти, – вздохнул Уилл, всё-таки хватая за руку Стайлза, которого едва не сбила с ног очередная бабуля в самой чудаковатой шляпе, которую он только видел в своей жизни, – Тут одни психи.

– Ага, огорчённые твоей пропажей, – перевёл дыхание Стайлз, теперь уже не отходя от друга ни на шаг.

– До сих пор не понимаю, почему день памяти сегодня, – нахмурилась Лидия, – События одиннадцатилетней давности, никаких значительных дат нет. В чём же дело?

– Быть может, именно в этот день меня чуть не убил отец, – пожал плечами Уилл, неотрывно следя за дверью, – Или, возможно, Мириам умерла ровно одиннадцать лет назад, а я, соответственно, пропал.

– Может, лучше спросить? Это очень и очень странно, правда, – Лидия продолжала обеспокоенно озираться по сторонам.

– Привлечём внимание, – покачал головой Уилл, – Просто пойдём, спокойно, не оборачиваясь, и никто ничего не заметит.

Переглянувшись с гриффиндоркой и дождавшись её слабого кивка, мальчик двинулся по направлению к двери, огибая людей и уже не утруждая себя беспокойством за Стайлза. Впрочем, об этом позаботилась Лидия, неосознанно схватив друга за руку, когда мимо прошествовал воющий мужчина.

Резким движением распахнув дверь, Уилл выскочил во двор, через несколько мгновений запирая её. Медленно оглянувшись, он наткнулся на два обеспокоенных взгляда отошедших в сторону гриффиндорцев. То, что он увидел дальше было реальной неожиданностью. Прямо посреди двора, ограждённая низким железным забором, находилась мраморная могильная плита, на которой было выгравировано что-то, что с его расстояния было не разглядеть.

Словно в трансе, Уилл двинулся вперёд, даже не обращая внимания на то, что с его плеч слетела мантия. Не задумываясь, мальчик перешагнул ограду, останавливаясь в двух метрах от могилы. Несколько мгновений в его голове была пустота, чудом удерживающая от падения. Но в следующий миг на него обрушилось осознание происходящего и Уилл, не удержавшись, сделал шаг вперёд и упал на колени, не отрывая взгляда от холодного мрамора.

На него смотрел, кажется, он сам, практически по-королевски восседающий на коленях темноволосой девушки с идентичными медовыми глазами. Тот же чуть вздёрнутый нос, сияющая улыбка, даже оттенок волос. Мириам была очень красива, этого нельзя было не признать. Счастливая, светлая, прекрасная.

– Никто не способен причинить близкому боль, всё всегда во благо, – прошептал мальчик выгравированные в холодном камне слова.

В груди вновь образовалась пустота. Она была настолько доверчива? Её уничтожил самый близкий человек, а она всё равно попросила написать такое? В магическом мире всегда спрашивали о словах на надгробье, когда в семье волшебника что-то случалось. Неужели Мириам, пережив покушение, всё равно попросила написать такое? Зло рыкнув, Уилл ударил кулаком по земле, жмурясь практически до боли.

– Уилл? – осторожно позвала Лидия, сидевшая на коленях у ограды.

– Она считала, что близкие не причиняют боль, – горько усмехнулся мальчик, – Она считала, что близкие прекрасны, любвеобильны и замечательны. Она была так глупа, – прошептал мальчик, распахивая глаза, – Он убил её, а она считала, что близкие не причиняют боли, – неожиданно закричал Уилл, обращаясь к небу, заставляя Лидию вздрогнуть, – Почему она так считала? – вновь прошептал слизеринец, жмурясь, – Как можно было так считать? Мир ужасен. Близкие причиняют больше всего боли, как она могла быть так глупа?

Лидия не могла вымолвить ни слова. Беспомощно оглянувшись на Стайлза, Мартин тяжело вздохнула. Она бы могла напомнить Уиллу о Райтах, находящихся в этом же городе и ни о чём не подозревающих, но сейчас нельзя было упоминать их. Сгорбившаяся фигура слизеринца заставила её сердце сжаться, а неожиданная слеза, скатившаяся по его щеке – пуститься в пляс, отбивая нереальный ритм о рёбра, стараясь, кажется, их ко всем чертям сломать.

– Почему она так считала? – послышался вновь шёпот Уилла. Взглянув на фотографию, мальчик не сдержал и второй слезы, зная, впрочем, что сейчас ему стыдиться нечего. Он находился здесь с двумя самыми близкими людьми, которые уже видели всё, что только было можно, – А ведь и правда. Близкие причиняют самую большую боль, – глупо улыбнулся мальчик, чувствуя, как слёзы текут уже непрерывными ручьями. Мысль о Стайлзе и Лидии как самых близких людях заставила мальчика зажмуриться. Ведь они тоже причинили боль. Рассказали ему обо всём, привели сюда, и теперь он сидит здесь и рыдает, – Да, мам, ты была права, близкие причиняют боль во благо, – вновь горько усмехнулся Уилл, переводя взгляд на выгравированную надпись. Не удержавшись, мальчик протянул руку и коснулся холодного камня самыми кончиками пальцев, вдруг ощущая острую боль где-то в районе сердца. В ушах внезапно зашумело, будто бы прямо над ними сейчас гремел гром. От неожиданности слизеринец растерялся и упал на спину, прижимая руку к груди.

– Уилл! – воскликнула Лидия, в момент оказываясь рядом с распластавшимся на спине слизеринцем, – Ты в порядке?

– Что произошло? – ошарашенно спросил брюнет, усаживаясь на земле.

– О чём ты? – тихо спросила Мартин, обеспокоенно оглядывая его с ног до головы.

– Гром. Ты что, не слышала? – нахмурился мальчик.

– Я слышала лишь тебя, – покачала головой Мартин. Уилл с трудом проигнорировал то, как подозрительно блестели у неё глаза. Отвернувшись, слизеринец вновь уселся на колени, лицом к надгробью.

– Что-то определённо произошло, – покачал головой Уилл, пытаясь отыскать в камне хоть что-то, – Это магия, я знаю. Так должно быть. Что-то произошло, когда я прикоснулся к нему, – бормотал мальчик, прикладывая ладонь ко всему, до чего только мог дотянуться. Несколько раз провёл пальцами по надписи, несколько раз – по фотографии, но никакой реакции не было, – Но это же невозможно. Что-то произошло, я слышал.

Бесшумно подойдя к друзьям сзади, Стайлз нахмурился, оглядывая всю представшую перед ним картину. Действия Уилла заставили в его голове вспыхнуть какой-то мысли, за которую он никак не мог теперь уцепиться. Было что-то очень, очень похожее, но мальчик не мог вспомнить, что именно. Как будто бы он слышал это мельком, не вдумываясь, не обращая внимания, отвлекаясь.

– Господи, – прошептал Стайлз, от шока едва не оступившись, – Уилл, что ты сказал перед тем как коснуться камня? – севшим голосом обратился мальчик к другу.

– Я говорил о том, что она не должна была верить в это, – не оборачиваясь, ответил слизеринец, всё ещё трогая камень со всех сторон.

– Нет, самая твоя последняя фраза, – покачал головой Стайлз, не выдерживая и перешагивая ограду, усаживаясь на землю около рыжеволосой, глядящей на него так недоумённо, что казалось, будто бы она вообще не знала, кто она и как сюда попала.

– Да при чём тут это? – раздражённо воскликнул Уилл, стремительно оборачиваясь, – Какая разница, что я там сказал? Я только что что-то почувствовал, а вы – нет, это ли не знак?

– Мне нужна твоя последняя фраза, – настаивал на своём Стайлз. Лидия, неожиданно резко выдохнув, взглянула на него теперь глазами, полными понимания и, кажется, восхищения.

– Уилл, назови фразу, сказанную тобой. Самую последнюю, – хриплым голосом попросила девочка, поднимая взгляд на слизеринца.

– Я не знаю, что я сказал, – вздохнул Уилл.

– Вспомни, я прошу, – протянул Стайлз, подползая чуть ближе к другу, – Ты говорил, что Мириам была права. Близкие причиняют боль. Потом ты замолчал на какое-то время и произнёс что-то ещё. Что ты сказал?

Задумавшись, Уилл попытался воскресить в памяти все мысли, посетившие его за последние несколько минут. Он думал об отце, маме и близких. О Лидии и Стайлзе, о том, что они тоже способны на причинение боли, и что они её реально причинили. Хоть и во благо, но они это сделали.

– Я сказал, – Уилл не смог договорить, тяжело сглотнув, но через мгновение всё же продолжил, – Мам, ты была права, близкие причиняют боль во благо, – повторил-таки мальчик свои слова.

Глядя на расширившиеся глаза гриффиндорцев, Уилл не смог не обернуться, рассчитывая увидеть то, что же так изумило его друзей. И он довольно быстро нашёл причину их удивления. Надпись начала светиться мягким светом, практически незаметным, если не приглядываться, но всё же довольно ярким, чтобы найти, если будешь реально искать. Поддавшись внезапному наваждению во второй раз, Уилл вновь протянул вперёд левую руку и коснулся кончиками пальцев слова “близкие”. Гром, боль в области сердца – всё это повторилось, только теперь уже мальчик не стал одёргивать руку.

– Уилл, открой глаза, – послышался слабый голосок Мартин откуда-то сзади.

Слизеринец сначала даже удивился – разве он их закрывал? Тем не менее, распахнув глаза, брюнет не сдержал изумлённого вздоха, сопровождаемого точно такими же со стороны так и стоящих у него за спиной друзей. Надгробие, ранее имеющее округлую форму, теперь открылось, как бывает в узеньких шкатулках. Верхняя часть камня просто откинулась назад, позволяя ему видеть то, что было внутри. Не задумываясь, Уилл протянул руку вперёд и достал перевязанный лазурной лентой свиток. Судя по состоянию пергамента, ему было уже не менее десяти лет, что заставило его сердце забиться быстрее.

Он буквально на физическом уровне ощущал, как прервалось дыхание Лидии на несколько мгновений, но не смог даже заставить себя обернуться. Сорвав ленту, слизеринец развернул свиток, мимолётно наслаждаясь хрустом пожелтевшей бумаги.

– Милый мой Уилл, – начал было мальчик, но его голос, сорвавшись ещё на втором слове, подвёл его, заставляя лишь хрипеть. Откашлявшись и отдышавшись, Уилл попытался продолжить чтение, – Я знала, что ты рано или поздно найдёшь этот свиток. Я не имею ни малейшего понятия, сколько тебе сейчас, но я горда в любом случае. Возможно, тебе около двадцати, а, быть может, около семидесяти, но это не имеет ни малейшего значения. Если тебе ещё нет двадцати, то я горжусь тобой вдвойне, – Уилл почувствовал, как горячие слёзы вновь покатились по щекам, а на губы наползла неуместная улыбка, убрать которую у него просто не было сил, – Мне очень жаль, что твоя жизнь сложилась именно так. Хотя ты, вероятно, сейчас счастлив. Первое, что мне хотелось бы сказать, так это то, что я очень сильно тебя люблю и горжусь тобой. Ты всегда был для меня всем, Уилльям, помни об этом, – не выдержав, слизеринец зажмурился, чувствуя, как вставший в горле ком не даёт ему издать и звука. Именно поэтому он даже не сопротивлялся, когда почувствовал, как мягкие девичьи руки с присущей им нежностью забирают у него пергамент, едва слышно им шурша.

– Я боюсь даже представить, что ты слышал обо мне и твоём отце. Я прекрасно понимаю, что всё последующее покажется тебе сначала полнейшим бредом и причинит боль, но, прошу, дочитай до конца, – на удивление твёрдым голосом начала читать Лидия, – Уилл, покушение, моё убийство, твоя пропажа – всё это ложь. Во-первых, ты просто обязан знать, что Ричард безумно любил тебя всю твою жизнь, и, я уверена, любит и сейчас. Не думаю, что могу рассказать тебе всё с деталями, но я постараюсь изложить как можно больше. В ту ночь, когда, вроде как, твой отец совершил покушение, ему пригрозил расправой кто-то из министерства. Знаю лишь то, что он называл их Пожирателями смерти, но это слишком малоизвестная группировка людей, поэтому ты вряд ли слышал о ней. Твоему отцу пригрозили расправой как с ним самим, так и с нами. Именно поэтому было инсценировано покушение. Твой отец пожертвовал собой ради нашей с тобой безопасности, но вот только не учёл того, что я не должна была этого знать. Сейчас я лежу в больнице, а ты находишься в нескольких комнатах от меня, но я знаю, что уже никогда не увижу тебя. Прости меня за то, что ты так и не запомнишь меня, не услышишь мой голос и не получишь своей первой метлы на Рождество. Я прекрасно знаю, уже этим утром ко мне должны прийти, поэтому тебя отдадут в семью маглов с фамилией Райт. Сейчас ты называешь этих людей своими мамой и папой, и я очень рада, что это сработало. Уилл, прошу, не вини ни в чём своего отца, он пытался нас спасти, но ему не дано было помочь нам обоим. Я бы написала тебе ещё, но прекрасно знаю, что времени у меня уже практически нет. Прости, если это причиняет тебе боль, но ты должен знать. Через несколько часов одна подруга нашей семьи заберёт это письмо и положит его в заранее заколдованное твоим отцом надгробье. Ещё раз напоминаю, я очень горжусь тобой, раз ты смог найти его, уверена, это было нелегко. Уилл, милый, просто знай, что твоя семья всегда любила тебя. Просто знай и помни. Твой отец не причинил бы тебе вреда никогда, он пожертвовал собой как несколько дней назад, так и вчера на суде. Там он извинился перед тобой, малыш, хотя этого, конечно же, в новостях не осветили. Дорогой, у меня правда не остаётся времени, хотя я бы ещё о многом хотела тебе рассказать. Просто знай, что твоим первым словом было “Свет”, и произнёс ты его тогда, когда случайно уронил своего любимого медвежонка по имени Ал. Ты жутко не любил соседскую кошку, но зато всегда обожал нашу собственную собаку Бенни. У вас это было взаимно. Уилл, я ещё хочу сказать, что доброта есть всегда. И свет, и магия, и всё самое прекрасное. Абсолютно всегда и во всём. Лишь приглядись, и ты всё увидишь, ты всегда умел это делать. Малыш, ты самый прекрасный ребёнок на свете, я очень тебя люблю и горжусь тобой. Твоя мама.

Под конец Лидия уже едва ли не захлёбывалась слезами, но стоически продолжала читать, не позволяя себе сделать даже малейшей паузы. Уилл, упершись кулаками в землю, уже неприкрыто рыдал, сотрясаясь всем телом. Стайлз, опустившись на землю рядом с ним, крепко сжимал его плечо, неожиданно оказавшись единственным человеком, удержавшим слёзы.

– У нас была собака, – послышался судорожный всхлип Уилла, – А у меня был медвежонок по имени Ал.

– Твоим первым словом было “Свет”, – слабо улыбнулась Лидия, утирая слёзы.

– Мой отец любил меня, – чуть тише добавил слизеринец, жмурясь до цветных кругов перед глазами.

На несколько минут воцарилась звенящая тишина. Ни Лидия, ни Уилл не заметили, как Стайлз, поднявшись, достал ещё одну бумагу и какую-то верёвку, на которой болталось что-то блестящее. Вглядевшись повнимательнее в новый кусок пергамента, гриффиндорец понял, что держит в руках настоящее свидетельство о рождении Уилльяма Брауна. На верёвке же висело что-то, похожее на изображение одного из иероглифов, в которых Стайлз, к сожалению, был нещадно жалок. И это был первый раз в жизни мальчика, когда он пожалел о своём отказе дополнительным занятиям.

– Что это? – послышалось снизу, и Стайлз, вздрогнув от неожиданности, взглянул на Уилла, глядящего на него в ответ. Удивительно, но даже сейчас слизеринец сохранил свою изящность.

Недолго думая, Стайлз протянул другу вещи, которые сам же только что достал. На свидетельство Уилл отреагировал тихим всхлипом, Лидия – новой порцией слёз. Не удержавшись, Стайлз-таки упал перед ней на колени и обнял, чувствуя, как намокает рубашка в районе плеча, к которому гриффиндорка прижалась щекой. Когда же Уилл взглянул на верёвку, по его лицу расползалась слабая, но искренняя улыбка.

– Переведёшь? – тихонько спросил Стайлз, водя рукой по рыжим волосам.

– Свет, – улыбнулся Уилл ещё шире, проводя большим пальцем по блестящей поверхности иероглифа. Поочерёдно переглянувшись, ребята улыбнулись друг другу, не сдвигаясь со своих мест ещё как минимум несколько минут.

***

Выбраться из дома оказалось даже сложнее, чем в него попасть. Количество старушек, жаждущих заполучить Стайлза в свои объятия, увеличилось раза в два, так что Лидии, пытающейся скрыть покрасневшие глаза рукой, приходилось идти практически вплотную с ним. Уилл, шагающий по пятам, не обращал никакого внимания на взоры, прикованные к ним, лишь изредка кидая в кого-то чересчур надоедливого воистину ледяной взгляд.

Так как на часах было уже около половины десятого, народу в метро стало значительно меньше, и в вагонах было даже полно свободных мест, хотя Стайлз больше так и не рискнул занять ни одно из них. До Чаринг-Кросс-Роуд ребята добрались не более чем за сорок минут, хотя в предыдущий раз на это ушло чуть больше часа. Дырявый котёл, в котором уже было полно посетителей, встретил друзей запахом спиртного, кофе и плесени. Вдохнув родное амбре, ребята уверенно прошли дальше, к Косому переулку.

Главная волшебная улочка города была забита волшебниками. Разнообразие мантий пестрило, било по глазам, заставив ребят вспомнить и про собственное магическое облачение. Вернувшись к Хейлам, друзья заранее прислушались, чтобы, не дай Мерлин, не попасться в лапы к разъярённому Картеру или, того и гляди, Снейпу. Тем не менее, как бы они ни старались, ничего, кроме бурчания Дерека, они не услышали.

– Вам повезло, они ещё не успели вернуться, – Хейл встретил младшекурсников именно такими словами, кидая в Стайлза тряпку и какую-то склянку, которую он чудом не выронил, – Я устал, Стилински, протри вот это, а потом залей вот это и поставь вон туда.

Переглянувшись, Лидия, Стайлз и Уилл не смогли сдержать улыбок, приступая к работе – они же, вроде как, приехали в Лондон в качестве помощников.

***

– Что ты будешь теперь делать? – спросила Лидия у Уилла вечером, когда ребята уже вернулись в замок.

– Думаю, можно предоставить директору письмо матери и свидетельство, чтобы доказать невиновность отца, – пожал плечами мальчик, – Надеюсь, всё пройдёт нормально. Он же, вроде как, ещё в Азкабане, да?

Мелькнувшая во взгляде друга надежда заставила гриффиндорку поджать губы и задуматься, стоит ли говорить правду. В голове возникла надпись с надгробия Мириам, и Лидия, тяжело вздохнув, решила, что всё-таки стоит.

– Он погиб несколько лет назад у себя в камере, – покачала головой рыжеволосая, пряча виноватый взгляд. Уилл, удивлённо вскинув брови, приподнял её голову, удерживая за подбородок.

– Ты что? – усмехнулся он, глядя так ласково, как только было возможно после последних событий, – Вы помогли мне. Нереально помогли. Я буду вечно вам должен, так что даже не думай так виновато смотреть на меня.

– Ничего ты нам не должен, – фыркнул Стайлз, подойдя сзади и хлопнув слизеринца по плечу, – Мы друзья, а, значит, обязаны помогать друг другу. Без всяких долгов.

– Ладно, как скажешь, – улыбнулся Уилл, – Мне жаль, что он погиб. Я бы хотел с ним поговорить. И жаль, что я о нём так думал. Он был хорошим человеком.

Улыбнувшись, Лидия потрепала по волосам обоих ребят, хихикая, когда те недовольно зажмурились. Обнявшись, они разошлись, пообещав друг другу встретиться после завтрака и обсудить, как у Уилла прошёл разговор с Дамблдором. Когда до гостиной гриффиндора оставалось лишь несоклько метров, Лидия внезапно вспомнила кое-что.

– Стайлз, – позвала она друга, – А как ты вспомнил про кровные чары? Ты же весь урок тогда прослушал.

– Некоторым не обязательно слушать, чтобы быть чертовски умными, – ухмыльнулся гриффиндорец, пролезая в гостиную.

– Чтобы быть чертовски умными, может, слушать и не обязательно, но вот чтобы сдать приближающиеся экзамены, думаю, кое-кого следует подтянуть, – как бы невзначай упомянула Мартин, с неимоверным удовольствием наблюдая за тем, как лицо друга искажает гримаса боли.

– Лидс, не надо, я и так всё сдам, – простонал мальчик, готовый, кажется, даже умолять.

– Ничего, Стилински, пара недель в компании меня и учебников тебе не помешает. А Уилл поможет нам с трансфигурацией, которую ты вчера проспал. Доброй ночи, – подмигнув другу, Мартин побежала по лестнице, ведущей к спальне девочек. Стайлз, застонав, пошёл в комнату мальчиков, обещая самому себе больше никогда не проявлять необдуманную гениальность.

Комментарий к Часть 23

* Метро по-английски “Subway”.

========== Часть 24. ==========

Последняя учебная неделя как будто весь Хогвартс заставила выйти из душевного равновесия. Пятикурсники и семикурсники сновали по замку с видом зомби, готовых наброситься на любого подошедшего непозволительно близко человека, а вместо оружия у них, наверное, в ход бы пошли тяжеленные трактаты, с которыми бедняги не расставались теперь ни на мгновение. Шестикурсники же, злорадно хихикая, отсиживались на берегу озера, наслаждаясь лучами июньского солнца. И да, Стайлз бы соврал, сказав, что вид измученного и взвинченного Дерека не вызывает у него искреннего восторга.

Лидия, как и обещала, подтянула Стайлза по всем предметам настолько, что у мальчика даже по зельеварению был высший балл. Трансфигурацию гриффиндорец вообще сдал, даже не задумываясь, через двадцать пять минут после начала экзамена, списав всё на то, что вопросы были слишком для него лёгкими. Но все, конечно же, и без того прекрасно знали, чья это была заслуга.

Уилл стал самой обсуждаемой темой для разговоров месяца на полтора, и до сих пор Хогвартс ни капельки не успокоился. Сначала на разговор с Дамблдором учителя навесили замок, сказав, что всё должно быть совершенно конфиденциально и секретно. Ну и, естественно, никто не удивился, когда уже на следующее утро об этом шушукалась вся школа. За столом слизерина у всех, кроме Коры и Дерека, были такие лица, будто их только что морально уничтожили. Со всех факультетов за Уиллом неожиданно стали увиваться девочки, внезапно заметившие то, какой он симпатичный и какие у него красивые глаза. Лидия до сих пор наслаждалась завистливыми взглядами со стороны остальных трёх факультетов, когда Уилл, проходя мимо их компании, обнимал троих гриффиндорок по очереди.

Слизеринцу как второкурснику предстояло сдать ещё один экзамен, и Лидия лишь удовлетворённо кивнула, когда узнала, что это трансфигурация. Семеро гриффиндорцев на себе прочувствовали мощь мальчика в этом предмете, так что причин для беспокойства у них точно не было.

– Думаю, съездим с папой на каникулах во Францию, – повествовала Эллисон, лёжа на тёплой траве рядом с остальными ребятами.

Уже послезавтра должен был состояться праздничный ужин, подсчёт очков и вручение кубка Хогвартса, и Гриффиндор, получивший кубок школы по квиддичу, надеялся заполучить и второй. Для коллекции, так сказать. Уилл, привалившись спиной к стволу широкого дерева, просто наслаждался компанией друзей, блаженно жмурясь и теребя серебряный иероглиф на верёвке, висящий у него на шее. Стайлз и Скотт, лёжа рядом, периодически хихикали, пихая друг друга. Малия, упершись ногами в ствол того же дерева, у которого сидел Уилл, лежала на спине, положив голову на колени Мэтту. Подобное спокойствие можно было бы даже назвать идиллией, если бы не мысли о том, что через пару дней ребята расстанутся на несколько месяцев. Конечно, они договорились ежедневно писать друг другу, но тоска всё равно зарождалась в каждом, и вот такое времяпровождение казалось лучшей идеей.

– Во Франции красиво, – кивнул Уилл, переводя взгляд на Эллисон.

– Ты был там? – заинтересованно вскинула брови девочка, чуть поворачивая голову в сторону слизеринца.

– Ага, когда Энвен было около четырёх, – кивнул мальчик, – Это было моё последнее лето перед Хогвартсом. Эни тогда так испугалась Эйфелевой башни, что запретила нам к ней приближаться в принципе, – слизеринец улыбнулся воспоминаниям.

– Ты же мне показывал вашу фотографию на её вершине, – вспомнил Стайлз, хмурясь.

– Ага, мне пришлось сказать, что наверху дракон, – фыркнул брюнет, вновь упираясь затылком в ствол дерева.

– Ты же понимаешь, что технически его там быть не могло? – просто на всякий случай поинтересовалась Лидия, улыбаясь.

– Мартин, не занудствуй, – рассмеялся Уилл, когда девочка легонько ударила его ногой по голени.

На несколько мгновений воцарилась уютная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы. Соня и Тайлер, развалившись неподалёку от ребят, с наслаждением вдыхали свежий воздух, отходя от последнего экзамена. Судя по их расположению, грань друзей эти двое уже прошли. Алиса, сидя у самого озера, болтала о чём-то со своими сокурсниками, откинув учебники подальше. Вся школа, казалось, ждала конца учебного года, но в то же время совсем не хотела расставаться. Каждый старался пробыть со своими друзьями как можно дольше, чтобы впитать эти моменты на последующие два месяца. Следующий день был занят только у выпускников, которые по традиции оставались в замке даже после того, как уедут все остальные, поэтому каждый пытался придумать для себя наиболее интересное занятие. Лидия, Эллисон и Малия наметили себе на этот день сборы, Мэтт и Айзек, кажется, хотели весь день проспать, а Стайлз, Скотт и Уилл хотели уладить какое-то там дело, о котором не рассказали пока никому. Но, впрочем, ребята не обижались, зная, что обязательно всё узнают, когда придёт время.