Текст книги "Огонь с юга"
Автор книги: Джульет Энн МакКенна
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)
– Так можешь ты это или нет?
Разъярившись, Дев швырнул бутыль на палубу. Бросок оказался слишком слаб, чтобы разбить ее, она покатилась прочь, оставляя на досках блестящий след бренди.
– Вот, смотри, невежественная свинья с Архипелага. – И широким мановением руки Дев бросил тусклую красную пелену в сторону острова. Колдовской свет рассеялся и угас. Сердце Кейды упало, когда последние следы растаяли и ушли в почву. Он отвернулся с тяжелым сердцем.
Значит, ничего не закончилось. Не будет для тебя отдыха, не будет возвращения домой с торжеством, не будет, пока эти дикари все еще угрожают владению Дэйш. Как мы можем собрать силу, чтобы их одолеть, когда они призовут своих новых волшебников?
– Погляди, – в благоговейном ужасе прошептала Ризала. Кейда открыл глаза и увидел, как красный колдовской свет поднимается от берега, теперь гуще, неясный, рассеивающийся, как туман, но отягощенный пылью и мусором с земли. Дев взметнул вторую руку вверх, и копье жгучего синего света воспарило, дабы бросить вызов холодному мерцанию первых звезд. Оно влекло дымку с запыленной земли все вверх и вверх, выше и выше, и наконец разбилось, точно фонтан, затерявшись в безмерности неба. Пыль все поднималась и поднималась с острова, волшебство делало ее цвет все темней и глубже. Синий свет нес ее вверх, нити и волны изгибались и переплетались узлами.
Кейда ждал, и сердце его колотилось о ребра. Медленная тень миновала край далекой луны, сначала едва ли больше, чем греза, но мало-помалу сгустилась до красной пелены.
– Это твой знак? – спросила Ризала.
Кейда кивнул.
– Это знамение, которое должны понять все. Если Джанне сделала, что ей положено, оно приведет на юг все корабли. И там будет достаточно мечей и стрел, чтобы перебить этих проклятых дикарей до последнего. – Надежда шевельнулась в его груди, точно лезвие острого кинжала.
Волшебное свечение исчезло, точно задули свечу. Дев рухнул на палубу с тяжелым стуком, Кейда с Ризалой упали на колени по обе стороны от него.
– Он еле дышит, – озабоченно заметила Ризала. – Что нам делать?
Что делают с волшебником? Тебя всегда учили, что волшебство опасно, разрушительно, губительно. Ты и сам это видел, видел, какую бойню могут учинить даже несколько колдунов. Что делают с волшебником? Убивают, как ядовитую змею.
Он беспомощен, он без сознания. Этот чародей может рассеять целую тьму вооруженных воинов, оборотив само их оружие против них. Он может сжигать людей до состояния угля и пепла, даже не касаясь их пальцем. У тебя в руке кинжал. Перережь ему горло, и кто когда-либо упрекнет тебя? Перережь ему горло, и не останется никого, кто мог бы сказать Чейзену Сарилу, Ритсему Кайду или еще кому, что ты склонился к чародейству, как к единственному средству изгнать этих дикарей.
Ты не думаешь, что это варвар, изменник, торговец пороком? Убей его сейчас, и не останется свидетеля, что ты воспользовался его силой, чтобы навязать людскую волю самим небесам, вызвав откровенно ложное знамение. Убей же его, и, возможно, самая его кровь очистит тебя от скверны волшебства, которая, несомненно, проникла в тебя до костей. Ты не можешь считать себя невинной жертвой, только не теперь; ты по самое горло увяз в чародействе.
Но свидетель остается. Ризала. Ты и ее собираешься убить заодно со всеми? Уж она-то действительно невинная жертва.
И ты собираешься дать ложную клятву Шеку Кулу, когда он спросит о ее участи? Разве ты не должен ему больше, чем кому бы то ни было, за тайну порошка и за то, что он послал тебе Ризалу? Ты никогда не нашел бы иного средства изгнать захватчиков.
А не обязан ли ты даже Деву сохранить жизнь, как бы порочен он ни был, в обмен на то, что он для тебя сделал и чего ты сам не смог бы, за то, что он перебил колдунов, которые дали захватчикам такое разительное превосходство? Кроме того, сотни дикарей все еще терзают эти острова, сотни островов, которые надо от них очистить и вернуть законным хозяевам. Что если Дев видел не всех колдунов? Что, если еще могут обнаружиться новые? Акулий Зуб чуть не сбежал. Что, если новые явятся из-за моря, чтобы узнать, что случилось с их соплеменниками? Это может случиться в нынешнем году или в будущем, не предугадаешь. Во всяком случае, без Дева с его водными зеркалами и чародейством. Что ты тогда будешь делать, если не останется волшебника, к которому можно воззвать? Порошка Шека Кула не хватит навечно, и как знать, установишь ли ты когда-нибудь, из чего он сделан.
Кейда распрямил согнутые конечности Дева. Холодный пот покрывал чародея, и засохшая кровь блестела под ним, точно свежая.
– Давай отнесем его в гамак. Не знаю, чем он болен. Как я понимаю, это имеет какое-то отношение к его колдовскому дару. Все, что мы можем, это дать ему поспать и посмотреть, проснется ли он.
Если нет, то я подумаю о значении этой приметы, когда немного посплю сам.
Кейда поглядел через распростертого волшебника на Ризалу.
– Я знаю, что уже ночь, но нам надо идти к безопасной стоянке. Оттуда мы направимся к острову тысячи жемчужниц. Я сказал Джанне, что мы с ней там встретимся. Она будет знать, что происходит по всему владению. И мы сможем вместе решить, что делать дальше.
Глава 21
– Ты видишь какие-нибудь лодки Чейзенов? – Кейда стоял над Девом, меж тем как волшебник вглядывался в свою миску с водой, поставленную меж перевязанных ног. Чернильная вода подрагивала, ибо «Амигал» бежал по высоко вздымающимся волнам открытого моря.
– Нет, – коротко ответил Дев. – Передай-ка мне лист.
Кейда нагнулся, чтобы подхватить чистый кожаный мешочек с палубы, куда его отнесла корабельная качка.
– Погляди на восток. Скажи, нет ли там новых трирем.
– Дай-ка, – Дев поднял глаза, порезы и царапины на его лице были обильно смазаны лекарством. Он протянул руку, синяки на ней стали теперь многоцветными, словно передразнивали волшебство, которое ограждало его в бою. – Жвачка не притупит моих способностей к ясновидению, но может притупить боль в ногах. Или чары пойдут наперекосяк. Ты хочешь, чтобы твои друзья это увидели? – Он кивнул в сторону высокой башни на острове тысячи жемчужниц, теперь представшей перед глазами.
Кейда поколебался, затем вручил ему его кожаный кошелек. Дев вытянул оттуда темный сморщенный лист, сложил его и запихнул себе в рот. Кейда постарался, как мог, сдержать нетерпение, пока челюсти колдуна шевелились, и напряженные складки на его лице более или менее расслаблялись.
– Так, корабли Чейзенов на востоке. Посмотрим, можно ли там что-то отыскать. – Он склонился над своей миской, и крохотные образы заплясали в свете, мерцающем над поверхностью.
Кейда отвернулся.
Он все равно бы смотрел в воду, пожелай я того или нет. Он не больше хочет быть потопленным и убитым какой-нибудь одуревшей триремой Редигала, чем девушка или я. Он вполне мог бы сказать мне то, что меня интересует. Но мне не стоит смотреть самому, раз уж я решил раз и навсегда распроститься со всем его чародейством: И если хочу рано или поздно вернуться домой.
– Кейда! – В оклике Ризалы от руля прозвучало предостережение. Он взглянул на быстро приближающийся островок и увидел слабую струйку дыма, поднимающуюся в ясное небо.
– Видишь лодку?
– Да, вон там. – Кейда обернулся. Дев указывал на отдаленный остров в начале цепи, ведущей вглубь владения Дэйшей. – Это быстрая трирема. С меченосцами по обеим палубам.
– Не иначе как там Джанне, – медленно произнес Кейда. – Она появилась здесь раньше. – Он разгладил рубаху, не вполне ему подходящую, ибо ее кроили на Дева, но все-таки шелковую и лучшую, какую он мог найти здесь. Хотя бы рукава достаточно длинны, чтобы скрыть самые скверные из шрамов на руках. Костяной завиток драконьего хвоста стал достаточно нарядным украшением, пусть и необычным, и при нем серебряное кольцо с изумрудом Шека Кула, содержащее ключ к тайнописи, чтобы доказать, что он вправе требовать к себе уважения.
– Дев, я просил тебя посмотреть, нет ли на востоке кораблей Чейзенов.
– Я посмотрел. Ни одного. Ни на севере, ни на юге, ни где-либо еще, – ответил чародей с бодростью, неожиданной для столь израненного человека. – Они все застряли возле Зубов Змея.
Не было слов, которые выразили бы отчаяние Кейды. Он провел рукой по своей тщательно причесанной бороде. Ветерок холодил шею, ибо Ризала искусно подстригла ему волосы.
– Где ты хочешь бросить якорь? – Она изучала берег.
– На пляже перед башней, – внезапно принял решение Кейда. – Хватит мне таиться и скрываться.
– Только после того, как Джанне Дэйш, по твоему слову, разнесет весть, что нас не следует трогать, – твердо сказал Дев. – С подробным описанием кораблей, моего и девочки.
Кейда отрывисто кивнул.
– Ты будешь волен повернуть на север, как только пожелаешь.
– Не хочешь, чтобы мы распространяли неподобающие россказни? – Насмешливый блеск возник в распухшем глазу Дева. – Или обнимались с тобой перед твоей благородной супругой?
– Это было бы последнее, что ты сделал бы, и ты это знаешь, – без тени улыбки отозвался Кейда.
Никто не проронил ни слова, пока Ризала вела «Амигал» к берегу. Кейда скользнул через поручень в привязанный сзади ялик и с плеском погреб через мелководье к пляжу.
Джанне сидела на песке одна, присматривая за небольшим костерком из плавника и сухой травы с дюн. Она подняла взгляд со слабой улыбкой, когда он вытаскивал ялик из волн.
– Кейда!
На Джанне была светло-желтая рубаха скромного покроя и штаны из тонкого хлопка, собранные у щиколоток золотыми цепочками. Волосы, заплетенные в косу, спускались по спине, на шее висело одно-единственное ожерелье, плетеный шнур с крохотными жемчужинами, а кольца и браслет были простыми обручами из золотой ленты.
– Джанне!
Кейда обнаружил, что понятия не имеет, что делать дальше. Все многократно повторенные, заранее подготовленные объяснения казались неуместными теперь, когда он приветствовал эту женщину в скромной одежде, сидящую у костра, а не первую жену владения Дэйш, облаченную со всем надлежащим ей великолепием, перед торжественно возносящейся в небо башней безмолвия.
Он истосковался по теплу ее рук, обвивающих его, по ее душистой мягкости, и вдруг страстно ощутил это. Но обниматься с ней сейчас, когда она сосредоточилась на поддержании огня, не стоило. Он увидел, что она сгребает золу и угли через тесные ряды бледных раковин, всаженных в песок.
– Белые двустворки?
Она небрежно кивнула.
– Я подумала, что нам следует снова поесть вместе.
– Как прошло плавание? – И он присел рядом с ней.
– Поистине ужасно. – Джанне ткнула в песок обугленным концом палочки. – Ты видел, что сделали дикари с людьми, которых захватили?
– Кое-что, – осторожно сказал он.
Джанне поглядела на него глазами, блестящими от непролитых слез.
– Мужчины и женщины мертвы от жажды, в то время как дожди принесли нам воды сполна, и ее хватит на год. Дети заперты в загонах, точно дикие звереныши, и оставлены умирать от голода. Сиркет посылает мне весть о новой жестокости с каждого острова, который освобождают силы Дэйшей. Даже если они еще живы, когда до них добираются свои, половина умирает в течение дня-двух. Их погребают в ямах, набивая туда, как дрова, худых, как палки. Что они делали, Кейда, эти дикари? Для чего они все это делали?
– Не знаю, – беспомощно произнес Кейда. – Все, что я могу тебе сказать: они мертвы. Люди, которые это замышляли, которые привели захватчиков.
– Чародеи? – И Джанне пристально посмотрела на него.
Кейда уверенно кивнул.
– Все мертвы.
Я, конечно, не собирался возражать, когда Дев вздумал убедиться в этом с помощью ясновидения.
Джанне ничего не сказала, а сосредоточилась на моллюсках, которых пекла.
Ощущая все большую неуверенность в себе, Кейда оглядел пустынный берег.
– Как идет война за владение Чейзенов?
– Довольно хорошо. – Джанне положила свою палочку и чуть подвинулась. – Тяжелейшая задача – позаботиться, чтобы каждый остров действительно оказался очищен от дикарей. Оравы их там и сям все еще совершают ночами набеги на деревни, которые, как нам казалось, уже в безопасности, хотя без волшебства, которое их поддержало бы, наши меченосцы расправляются с ними достаточно быстро.
– А наши потери? – Кейда проглотил мучительное предчувствие. – И наших союзников, Редигалов и Ритсемов?
– Не самые непоправимые, – ответила Джанне.
– А что о Сариле Чейзене? – Кейда безуспешно попытался умерить свой гнев. Джанне поднялась на ноги и стряхнула с себя песок.
– Спроси его сам.
– Что? – Кейда вконец оторопел.
– Чейзен Сарил! – властно позвала Джанне. – Подойди.
– Дэйш Кейда, – Чейзен Сарил бочком выбрался из-за башни безмолвия с суетливой улыбочкой. – Вот уж не думал, что увижу тебя снова.
– А я думал, что увижу тебя и твои корабли среди первых, кто пойдет на приступ, ради освобождения твоей земли. – Кейда не видел причины сдерживаться. – Почему твои корабли до сих пор толпятся вокруг Зубов Змея, в то время как другие отплыли, чтобы пролить ради тебя кровь? О чем ты думаешь?
– О моих детях. О моих Секни и Олкаи. – Чейзен Сарил порядочно сбавил в весе, и кожа его висела мешком. Глаза, темные и тревожные, смотрели из покрытых синяками впадин. – Вот все, о ком я думаю. Те, кого вижу, когда заря насмехается над моей бессонницей, когда сновидения раздирают любое забытье, в которое повергает меня усталость. Я вижу их смерть. Я вижу огонь и молнию, поражающие их. Я вижу, как чародеи дикарей смеются над их мертвыми телами и замышляют порабощение моего народа. Это все, о чем я думаю, Кейда.
– У тебя действительно немало причин для скорби. – Кейда ожесточил свое сердце против отчаянной мольбы в словах этого человека. – Но тебе следует отложить ее и подумать о долге перед твоим народом.
– Как? – спросил Сарил в неподдельном недоумении. – Как я могу глядеть им в глаза и требовать верности, если они так много страдали, а я не мог сделать ничего, чтобы спасти их? Я не могу смотреть им в глаза…
– Кто возглавит их, если не ты? – в ярости прервал его Кейда.
– Корабли Ритсема везут мечи, чтобы очистить острова от дикарей, как и корабли Редигала и Дэйша. У всех вас теперь больше прав, чем у меня, на благодарность моего народа. – Слезы неудержимо хлынули из глаз Чейзена Сарила. – Я никак и ничем не могу отплатить никому из вас за помощь. Вы с полным правом можете забрать себе все, что удастся спасти на моих разоренных островах.
Кейда разинул рот:
– Вот как? Ты отстраняешься и покидаешь своих людей? И куда ты намерен уйти?
– Мы можем остаться на островах вокруг Зубов Змея, верно? – Сарил сделал шаг вперед, умоляюще протянув руки. – Мы не угроза ни для тебя, ни для других. Мы можем быть полезны тебе, если вступим в твое владение и поделимся с тобой нашими искусствами.
– Поделитесь вашими искусствами? Пока что я вижу, как вы пользуетесь нашими! – Кейда с яростью и насмешкой указал на расшитую голубую рубаху и штаны Сарила. – Твоя скорбь не настолько сломила тебя, чтобы ты не смог явиться сюда разодетым, с тщательно умащенной и причесанной бородой, меж тем как твои люди умирают нагими и в одиночестве. Оденься в простой хлопок, выпачкай руки землей твоего владения. Возглавь своих людей, когда они займутся посевами и восстановлением домов.
– Чтобы дикарям было что жечь и грабить, когда они придут снова? – и Сарил задрожал. – Не могу, Кейда, не могу. Я не могу вернуться и потратить жизнь, наблюдая за южными морями, ожидая первого признака волшебства, которое явится, чтобы снова разорвать на части мою жизнь. – Теперь он рыдал, из носа у него текло, тело раболепно изогнулось. – Я не могу посмотреть в небеса из страха перед приговором, который могу там прочесть. Я не могу отыскивать взглядом самый нехитрый знак или примету из страха, что увижу, что нам всем угрожает новое бедствие. Как я снова возглавлю моих людей?
И это человек, который, как я боялся, замышлял прибрать к рукам мое владение.
Кейда беспомощно воззрился на него.
– Чейзен Сарил, мне нужно еще сухой травы, – Джанне плела циновочки из грубых желтоватых стеблей. Оба мужчины с мгновение смотрели на нее удивленными глазами, затем Сарил утер лицо рукавом. – Конечно, моя госпожа. – И, спотыкаясь, заторопился к хребту за башней. Кейда следил, как он удаляется, и нежелание верить увиденному боролось в нем с яростью.
– Что будут делать его люди, если он их бросит – как он об этом не думает? Как он думает, что станут делать другие владения, если обнаружится, что острова Чейзена может прибрать к рукам любой, кто пожелает? Страх перед волшебством мог заставить Сарила намочить штаны, но Редигал и Ритсем будут думать о черепаховом панцире и жемчугах – теперь, когда волшебники исчезли, и они в этом убедились. Не представляю себе, чтобы Улла Сафар согласился, чтобы о нем не вспомнили, да и разве Айдис и Сарем не потребуют вознаграждения за корабли и людей, которых они послали против дикарей? Они ведь присылали помощь, не так ли?
Оборачиваясь, чтобы найти подтверждение у жены, Кейда увидел, что Чейзен Сарил вернулся, сжимая в руках пучок травы, съежившийся и боязливый, с медленно катящимися по лицу слезами, теряющимися в бороде.
– Мы можем хотя бы поесть вместе. – Джанне проворно отгребла в сторону угли с белых двустворок и положила парочку раковин на травяную плетенку. – Осторожно, они горячие. – И вручила плетенку мужу. Он принял ее и сел, в бешенстве взирая на никчемного вождя Чейзенов.
Джанне уделила Сарилу кое-что из раковин.
– Посмотрим, что умного подскажет нам сытый желудок.
– У тебя есть вода? – отрывисто спросил Кейда.
Джанне передала ему тонко отделанную медную бутыль. Он отпил, и они приступили к трапезе в тяжелом и неловком молчании. Сарил заговорил первым.
– Джанне Дэйш, – начал было он. Но тут же остановился с неуверенным видом.
– Что? – требовательно спросил Кейда.
Сарил растерянно кривил лицо. Он неловко переминался, прижав одну ладонь к животу.
– Прости меня, – выдохнул он и заковылял прочь; вскоре его одолела страшная рвота.
Кейда, которому стало нехорошо, отбросил недоеденных моллюсков.
– Что…
– Оставь его, – мгновенно потребовала Джанне.
– Что? – Кейда непонимающе уставился на нее, прежде чем поглядеть на Сарила, который упал на колени, сотрясаемый неудержимыми приступами.
– Я сказала, оставь его, – ледяным голосом повторила его жена. Она раскрыла последнюю из своих двустворок и стала есть.
– Он болен, – возразил Кейда. – Ты…
– Он бесполезен, – огрызнулась Джанне с внезапной злобой. – Его трусость лишает его всяких прав на верность народа Чейзенов и богатство владения. Он снял с себя всякую ответственность и доказал, что совершенно не годится для правления. Нет вождя в южных пределах, который стал бы это отрицать.
– Он задыхается! – Кейда вскочил на ноги.
– Сядь! – Джанне встала и преградила ему путь с неумолимым лицом. – Его смерть будет всего лишь знаком, который подтвердит то, о чем все уже думали: что его кровь больше не нужна владению.
– И что тогда? – Кейда вытаращился на нее. – Мы будем стоять в стороне, пока Редигалы, Уллы и Ритсемы, а заодно и любой другой, кто пожелает, начнут войну за острова Чейзена? Или ты думаешь, что мы потребуем эти земли для Дэйшей и дойдем до нищеты, восстанавливая то, что уничтожили захватчики? Джанне, он не дышит!
– Дэйши не возьмут себе и на палец земель Чейзена. – Джанне не обращала внимания на ослабевающие движения Чейзена Сарила позади нее. – Все владение осквернено волшебством. Мы не намерены терпеть Чейзенов на наших островах, да еще и с той скверной, которая на них налипла, хоть на день дольше, чем придется. Они отправятся домой, все восстановят или умрут, вот что им остается.
– И все же нам не нужна война на южной границе. – Кейда поднял руку, чтобы оттолкнуть Джанне, в нем начал закипать гнев. – Он мог быть бесполезным вождем, но он единственный, который есть у Чейзенов!
– Это должен делать ты. Я имею в виду, править землями Чейзенов. – Джанне схватила руки мужа и удержала его на месте, вцепившись в него ногтями, когда он попытался освободиться.
– Что? – Он вздрогнул, не веря своим ушам.
– Ты должен править Чейзеном. – Она развернула его спиной к отчаянно корчащемуся Сарилу.
– Я Дэйш Кейда. – И он сплюнул.
– Это больше не так, – с ледяной жесткостью произнесла Джанне. – Дэйш Сиркет возглавляет владение, и весьма успешно. Он собрал силы и призвал союзников, чтобы изгнать захватчиков, и этим снискал уважение всех соседей.
– Потому что я нашел средство истребить чародеев, которые привели к нам захватчиков. – Кейда не мог понять, ошеломлен он или рассержен. – И такова награда – быть низложенным собственным сыном?
– Ты сам уступил ему власть, – бесстрастно возразила Джанне. – Он принял вместе с ней одну смуту и бедствия, которые оставил ему ты.
– Тебя послушать, так можно подумать, будто я его бросил, – яростно возразил Кейда. – Я отправился искать средство одолеть волшебство захватчиков, поставив под удар свою жизнь, и могу сказать тебе, что она была в опасности не раз. Я добыл средства и кинулся навстречу опасностям, которых ты и представить себе не можешь, чтобы избавить владение от чародеев. И так ты мне отплатила?
– Владение Чейзен скромно, но и у него есть богатство: черепаховый панцирь и жемчуг. Они не тронуты нечистыми руками захватчиков, насколько я слышала. У тебя будут люди, которые помогут все отстроить на нетронутой земле, – сухо произнесла Джанне. – Дети, рожденные для этого владения, конечно, будут чисты, а для остальных ты сможешь найти какие-то средства очищения.
Кейда, ничего не понимая, покачал головой.
– Ты была первой женщиной, которую я принял в свою постель, женщиной, с которой я делил все, ты была в моей жизни семнадцать лет. Ты мать моих детей, моего сына и наследника, и дочерей, которые благословили мои дни.
– Так нужно. Ради детей. – Первый намек на чувство прорвался в ее голосе. – Ради их блага. Мы с Рекхой так договорились. Сэйн тоже согласна. Я рассказала им кое-что из того, что ты сделал. Мы не можем принять тебя обратно, пока волшебство оскверняет тебя, ты можешь принести несчастье и погубить нас всех.
Кейда отбросил от себя ее руки, а затем схватился за них сам.
– Ты что имеешь в виду под словом «Кое-что»?
Теперь в глазах Джанне читался откровенный страх.
– Не все островитяне Чейзены из тех, которых взяли в плен дикари, умерли. Они сообщили нам, какое зло творили волшебники, и о неведомом чародее, который одолел тех волшебников еще более невероятными чарами. Ты говорил мне, что вступаешь в союз с северным чародеем, пусть даже ради того, чтобы обратить волшебство против захватчиков. Моя мать рассказывала мне, как моря в срединных владениях покраснели от крови, когда она была девушкой, из-за одного только подозрения, что вождь замышлял такой союз. Это то, что я сказала о тебе Рекхе и Сэйн. Я не сказала кое-чего еще, что полагала тогда, и тем более того, что начинаю подозревать теперь. Ты спрашиваешь меня о походе против дикарей, но, кажется, знаешь об этом больше моего. Откуда, ты знаешь, что корабли Чейзенов не отплыли на юг? Ты мертв. У тебя нет вестников, которые что-то передали бы тебе, нет и почтовых птиц, которые принесли бы письма. Как ты узнал, если не прибегаешь к тому самому колдовству, которое позволяет северным варварам следить за нами?
– Это не имеет ничего общего… – начал было Кейда, еще более раздраженный из-за отозвавшегося чувства вины.
– Что случилось с луной, Кейда? – Джанне глядела ему в лицо, суровая и все-таки дрожащая. – Как получилось, что луна покраснела?
– Такое случается. – Он заколебался. – Это знамение, отмечаемое время от времени.
– Отмечаемое, да, – зашипела Джанне. – Но не предсказываемое. Я говорила об этом с Сиркетом, он по моей просьбе проверил и перепроверил записи, наблюдения с самых ранних дней. Это не затмение, чтобы предсказать его и заранее принять меры предосторожности против его воздействий. Никто не знает, когда луна станет красной, ничего подобного. Вдобавок Сиркет говорит, что такое происходит только в сухую пору, когда жаркие ветры приносятся с юга. Конечно, это сделало изменение цвета луны еще более могучим знамением, особенно после того, как я сообщила всем, чтобы следили, когда она откроет нам время пролить кровь дикарей. Что ты сделал, Кейда, в какой обман ты меня вовлек? Как ты мог знать, что взойдет красная луна, если сам не приложил к этому руку? Как ты мог сделать это, не прибегнув к волшебству варвара? Это значит, что ты отнюдь не держался подальше от скверны чародейства. Это значит, что ты умышленно воспользовался им, чтобы нарушить естественный ход вещей, и по доброй воле погряз в бесчестии. Не лги мне, Дэйш Кейда, я слишком хорошо тебя знаю. Я вижу, что ты сделал, по твоим глазам. И не говори мне, что еще ты натворил. Не говори, как ты проклял себя и все, чему мы доверились. Я не хочу знать. Все, что я знаю, это что наши дети – прежде всего для меня, Рекхи и Сэйн. Они плоть от нашей плоти, мы выносили их в наших утробах, питали нашей грудью. Ничто не может этого изменить. Союз между нами… – Она высвободила руки. – Мы всегда были одной плотью только в преходящие мгновения. Союз между нами расторгнут, и его не восстановишь.
– Ты ожидаешь, что я это приму? – Опаляющий гнев жгутом скрутился в его груди, он не знал боли страшней со смерти своего отца. – Ты ожидаешь, что народ Дэйш это примет?
– А ты согласился бы биться с Сиркетом за владение? – бросила ему вызов Джанне. – Ты хочешь повергнуть в смятение своих детей, когда они узнают, что ты жив, меж тем как они едва успели привыкнуть, что тебя нет? Ты хочешь доставить им эту отравленную радость, чтобы затем они увидели, как ты пытаешься убить их брата, своего родного сына? Ты готов навлечь на владение Дэйш такое бедствие, междоусобную войну, в то время как люди еще только пытаются оправиться от встречи с лишениями? Едва ли половина зерна, которое надлежало посеять, лежит в земле. Нам грозит голод в конце сухой поры, даже если никакие иные беды на нас не обрушатся. Ты думаешь, хоть кто-то из Дэйшей станет держать твою сторону после того, как они узнают, что ты их покинул, да еще и услышат, что ты был на юге и сражался волшебством против волшебства – неважно, насколько благородны были твои цели?
– Этот порошок не волшебный… – Кейда умолк и долгое мгновение смотрел на Джанне, и в тишине только прибой разбивался о рифы вокруг острова да скорбно вскрикивала какая-то незримая морская птица.
– Не имеет значения, что бы я ни сказал, правда? Любое объяснение, которое я мог бы предложить, любое оправдание ничего не изменило бы. Вы с Рекхой позаботитесь, чтобы все увидели вещи вашими глазами, и я осужден. Что ты замыслила на случай, если я воспротивлюсь? Ты не отравишь меня, как этого беднягу Сарила, уж это-то я тебе обещаю. – Схватив Джанне за плечо, он вынудил ее обернуться и поглядеть на скорчившееся тело, запачканное землей.
– Я не отравила его. – Джанне сделала шаг вперед, как бы желая удостовериться, что Сарил действительно мертв. – Мы ели тех же моллюсков.
– Из твоих рук, – с новым негодованием усмехнулся Кейда. – Не ты ли их собирала? И ты не знала, что с ними что-то не так?
– Красный прилив пришел и ушел, когда я собирала их. – Джанне упрямо сложила руки. – Они могли как убить нас всех, так и не повредить никому. Его смерть – знамение, которое укрепляет меня в моих намерениях. Она подсказывает мне, что твоя судьба теперь во владении Чейзен. Если бы я ошибалась, умерла бы я.
– Не тебе надлежит испытывать будущее такими безумствами, – прорычал Кейда. – И не тебе толковать знамения.
– Нет. Это обязанность Сиркета, – с усилием произнесла Джанне. – Он изучал небеса каждую ночь с тех пор, как получил весть о твоей смерти. И всем, что видел, делился со мной и Рекхой. Цвет Визайла, знак всех жен и матерей, покинул область брака и переместился в дугу смерти. Теперь Алмаз, камень властителей, присоединяется к нему, как и Опал, сулящий верность и согласие. Явственно предсказан конец для нас всех. Жемчужина плывет вместе с Аметистом, камнем новых начинаний и вдохновения, и оба в дуге вражды и страха, где Крылатый Змей обвивает всех людей, обещая новые соединения, дабы вознаградить храбрых. Рубин вплывает в дугу братьев и сестер и тех, что близки, как родные, предлагая защиту от огня для тех, кто смеет. Рыба-Парусник несет его, общая удачу и плодородие. Все звезды говорят нам, что владение будет процветать, если только мы с Рекхой сможем решиться.
– Сиркет знает об этих замыслах? – Кейда противился самой этой мысли. – И одобряет их?
– Нет, – Джанне решительно покачала головой. – Он ничего не знает. Он даже не знает, что ты жив. Он только сказал мне, что прочел в небесах. Мы с Рекхой поняли, как это применимо к нашим обстоятельствам.
– Что ты собираешься сказать Сиркету? – Теперь настал черед Кейды держаться холодно, а слезы угрожали взорвать спокойствие Джанне.
– Я скажу ему, что ты вернулся. Что ты совершил нечто, я не знаю, что именно, чтобы одолеть колдовство, которое давало захватчикам силу. – Она помедлила, чтобы проглотить рыдание. – Я скажу ему, что ты видишь полную невозможность вернуться и править владением Дэйш, ибо тебя коснулось чародейство. Я скажу ему, что ты обратишь все свои дарования на восстановление владения Чейзен, дабы оно стало оплотом, который оборонит Дэйшей в случае любого нового нашествия дикарей. Или ты собираешься представить меня нашему сыну лгуньей?
Ее мольба разорвала ему сердце. Кейда потер рукой бороду.
– Я думал, что знаю тебя. Я думал, что, разделяя с тобою постель и сердце, страхи и радости, я тем самым все больше узнавал тебя. Но так и не узнал, верно? Ты оказалась такой скрытной. Хорошо, Джанне, я не навлеку все то горе, которое ты предвидишь, ни на наших детей, ни на мое владение… Мое бывшее владение, – язвительно уточнил он. Сердце было слишком полно, чтобы сказать что-то еще, он махнул рукой и повернулся на пятках.
– Куда ты? – встревоженно окликнула его Джанне.
– А тебе-то что? – бросил ей Кейда через плечо.
– Куда мне послать Итрак?
Неожиданный вопрос остановил Кейду. Он обернулся и поглядел на нее.
– Что?
– Теперь ты за нее отвечаешь, Чейзен Кейда, – с вызовом напомнила ему Джанне. – Владение, где она родилась, не примет ее обратно после того, как ее запятнало чародейство. Я молила их за нее, они не уступили. Ты не можешь оставить ее, или можешь оставить не ранее, чем убедишься, что она не носит Сарила, дитя Чейзена. Если бы у нее было такое дитя, кто-нибудь вроде Уллы Сафара мог бы жениться на ней и попытаться потребовать себе это владение.
– А что ты сделаешь, если я ее не возьму? – Кейда сплюнул. – Накормишь ее моллюсками?