Текст книги "Огонь с юга"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Глава 18

– Ты думаешь, он будет там, когда мы вернемся? – Ризала поглядела через пустынные воды в сторону якорной стоянки, где они покинули Дева. – Пять дней плавания. Он теперь может быть где угодно.

– Что бы ты на это поставила? – После дождя, который промочил их ночью, с удовольствием впитывая спиной сухую теплоту камня, Кейда обнял свои колени. – Нет, я готов съесть свой ремень, если наш друг не сидит там, где мы его покинули, пялясь в миску чернильной воды.

– Ты доверяешь ему? – В голосе девушки звучало откровенное сомнение.

– Я доверяю тому, насколько его занимает загадка этих дикарей, – честно признался Кейда. – Чего они ищут, и как их колдуны управляют ими.

– Не вижу тут загадки. – Она дрожала, несмотря на то, что солнце стояло почти в зените. – Страх и сила удерживают их в узде и заставляют слушаться колдунов.

– Подозреваю, что в беспредельных землях дела обстоят совсем не так. – Кейда вытянул ноги перед собой. – Дев хочет знать, что есть у этих южных чародеев такого, чего лишены его собратья.

– Чтобы иметь возможность господствовать надо всеми, поддерживая свою власть чародейством? – Ризала нахмурилась, глядя в том направлении, где давно пропал за окоемом чародей с севера.

– Я позабочусь, чтобы он не смог попытаться предпринять ничего подобного, – пылко пообещал Кейда.

Клянусь башней безмолвия за этой стеной. Я убью его, прежде чем он сможет что-либо такое сделать.

– А если я не смогу, тебе предстоит позаботиться о том, чтобы Шек Кул увидел его мертвым так или иначе, – и Кейда обнадеживающе улыбнулся Ризале. Но она не увидела этого, поглощенная созерцанием зеленых клочков суши в белой кайме, обильно усеивающих воды к западу – под чисто омытым небом, на темной синеве мирно плещущего моря. – Твои люди считают эти острова слишком далекими, верно?

– Дело не столько в расстоянии, сколько в недостатке подходящей земли для выращивания чего-либо съедобного. А если бы что и удалось вырастить, любая буря, явившаяся с океана, вернее всего, сдует посадки с земли. Запасы пресной воды тоже существенны, когда пройдет более половины сухой поры. Здесь ее достаточно, пока собирают раковины, но как только сбор закончен, на островах мало кто остается…

Несмотря на эти слова, Кейда внимательно обследовал окоем – не видно ли каких других судов, больших или малых?

Последнее, что нам нужно – это чтобы какой-нибудь ныряльщик из Дэйшей обследовал здешние рифы. Не могу позволить себе быть обнаруженным, вынужденным все объяснять и опять предоставить Деву пускаться в свои хитрости.

– Как ты думаешь, она придет сегодня? – Ризала повернулась, чтобы взглянуть на цепь островков, едва видных у края неба и ведущую к центру владения Дэйш.

– Если получила мое послание, – беспечно произнес Кейда.

А что, если нет?

Ризала открыла рот – несомненно, чтобы спросить как раз об этом, и Кейда поспешил отвлечь ее новым вопросом.

– Твой свиток с картинками пережил нынешнюю мокрую ночь?

– Да. – В улыбке девушки, прислонившей затылок к белой каменной стене, чувствовалось облегчение.

– Я бы хотел на него поглядеть, – небрежно продолжал Кейда. – Похоже, это умелая работа.

– Одна из лучших, какие могли попасть в библиотеку Шека Кула, – и Ризала злорадно ухмыльнулась.

Кейда в печали простер руки.

– Ты не вправе корить меня за то, что оказалась для меня не меньшей загадкой, чем Дев.

– Если хочешь что-то знать, можешь просто спросить меня. – Ризалу ничуть не смутила такая возможность.

Кейда раздумывал лишь мгновение.

– Кто обучил тебя искусству стихосложения так хорошо, что ты смогла поступить в ученицы к человеку, столь известному своей разборчивостью, сколь Хэйтар Слепец?

– Ты слышал о нем? – Теперь настал черед Ризалы удивляться.

Кейда кивнул.

– Я однажды видел его выступление, когда посещал владение Туле. Он был поистине великолепен.

– Был, и счастьем было путешествовать с ним. – Ризала печально улыбнулась. – Ты слышал когда-либо о стихотворце по имени Гедут? – поспешно продолжила она. – Его самой сильной стороной была сатира.

– Это имя ничего мне не говорит, – Кейда покачал головой. – Сатира – это не самый безопасный род искусства слова для тех, кто его выберет.

– Поэтому мы не очень много путешествовали, – согласилась Ризала. – И меня не удивляет, что ты о нем не слышал. В любом случае, двенадцать лет назад он позволил себе безжалостно напасть на Данака Натина. Дополнительным оскорблением послужило то, что дерзкое сочинение оказалось невероятно смешным. Данак Натин пообещал любому, кто принесет ему голову Гедута, столько аметистов, сколько она весит.

Кейда увидел удовольствие на лице девушки.

– Он был твоим учителем?

Та кивнула.

– Шек Кул дал ему убежище. Гедут отплатил ему, обучая некоторых из нас, детей, хорошо говорить.

– Пожалуй, для Шека Кула было бы оскорбительно позволить Данаку Натину добиться своего, – закончил ее мысль Кейда. – Я думаю, Данак и Шек не слишком любили друг друга.

– Такие отношения принято называть сложными, – кисло заметила Ризала. – В то время Шек Кул хотел убедиться, насколько далеко он может зайти, задевая Данака Натина, и посмотреть, не может ли он развестись с Кайской, урожденной Данак.

– Не думаю, что слышал хотя бы о четверти тех событий, – признался Кейда, не скрывая любопытства.

– Это более чем сложно. – Глаза девушки затуманились. – Суть всех несчастий в том, что Кайска была бесплодна. Она не могла этого принять, не согласилась бы приобрести безымянное дитя, чтобы воспитать его как родное, либо обеспечить Шека Кула подружкой, которая бы зачала с ее благословения.

– А сестер у нее не было? – Кейда нахмурился. – Большинство женщин поискали бы среди родных ребенка своей крови.

– Она была одержима желанием воспитать ребенка, которого родит сама. – Ризала вывела в пыли длинным указательным пальцем сложную загогулину. – В конечном счете, это привело ее к тому, что она стала искать помощи у некоего заклинателя с севера. Тем временем ее брат Данак Мир, который наследовал Данаку Натину, был убит, и подветренные владения избавились от хватки Данаков. – Она изобразила в пыли россыпь крохотных островков, тут же смахнув рисунок.

– А эта их хватка и побуждала Шека Кула защищать положение Кайски как первой жены, пусть даже она не могла дать владению дитя? – догадался Кейда.

– Данак Мир воспользовался бы любым умалением ее достоинства как поводом для нападения. – Ризала поморщилась, повернулась и опять села спиной к каменной стене. – Ни один из его союзников не посмел бы отмахнуться от такого призыва. Но, зная, каков из себя Данак Мир, и что все эти союзы теперь мертвы, Шек Кул решился обзавестись наследником с Махли Шек. Она урожденная Махли Каасик, и союза с владением Каасик оказалось достаточно, чтобы прочие вожди призадумались – а нет ли другого пути, кроме как вновь покориться Данакам?

– И как он умер, этот Данак Мир? – Кейду не покидало любопытство.

– Кто-то подобрался к нему достаточно близко, чтобы перерезать горло, – пожала плечами девушка. – Никто не знает, был ли то наемный убийца или же доведенный до отчаяния притеснениями островитянин.

– И что случилось потом? – Кейда нашел, что этот разговор его недурно отвлекает.

Если уж я сам в союзе с Шеком Кулом, не худо бы такое знать. А это означает, что мне не надо думать, что я скажу Джанне.

– Мелсиар Кир зашевелился первым. Он знал, что другие подветренные владения не поддержат его, если он пожелает прямо занять земли Данаков. И он высказался за второго сына, Данака Нила. Мать мальчика была урожденная Эрази Данак, поэтому люди владения Данак были бы только счастливы принять его – особенно при том, что любой прорицатель увидел бы знамения в его пользу.

– Всем хотелось избежать положения меж двух жерновов, двух сил, борющихся за власть над их островами, – Кейда более чем ясно видел, как это случилось. – Как я догадываюсь, между Кайской и Эрази не было любви?

– Эрази Мелсиар твердо решила отстаивать благополучие своего сына и знала, что лучше всего выбрать путь к примирению. Любой намек на то, что он жаждет стать вторым Данаком Миром, привел бы лишь к тому, что его кровь обагрила бы тот же песок. – Ризала вздохнула. – Кайска знала, что некому больше защищать ее положение. Как только Махли родит, сама Кайска будет низведена до положения четвертой жены – даже на роль второй или третьей ей не стоило рассчитывать. А вскоре принесут детей Лайо и Гар. Она настолько отчаялась, что прибегла к волшебству. Это открылось, и она поплатилась жизнью.

– Мне показалось, что дети Шека Кула слишком юны для отца таких лет, – заметил Кейда.

Ризала пожала плечами и глухо хмыкнула.

– Его ослепляли выгоды его положения. Он мог вызывать сочувствие в других владениях из-за отсутствия наследника, когда у него были связаны руки. Младшие жены в нескольких тамошних владениях были счастливы позволить ему объявить ложью намеки Кайски на то, что в ее бесплодии следует винить именно его, привнеся новую кровь Шеков в их семьи. И пока в его семье не было детей, он был менее уязвим, ибо не опасался, что их отравят или похитят, чтобы к чему-то его принудить.

Кейда поглядел на море.

– В прошлом году в это же время, услышь я твой рассказ о Кайске, решил бы, что она не иначе как безумна.

Но вот я тут, вступивший в сговор с волшебником и ожидающий свою жену, чтобы с ней объясниться.

– Как она умерла?

– Шек Кул приговорил ее к побиению камнями. На морском берегу. Каждый бросал в нее камень до тех пор, пока она не перестала дышать, – мрачно сообщила девушка. – Затем ее тело сожгли вместе со всем ее имуществом, а пепел оставили, чтобы его унесло море.

Кейда содрогнулся.

– Но она применила волшебство против своего владения. А мы пытаемся воспользоваться им против тех, что сами творят его без стыда и ограничений.

Но Ризала не слушала, ее мысли все еще были во владении Шек.

– Кайска отнюдь не была порочна. Не думаю, что всякий может понять ту жажду иметь ребенка, которая охватывает некоторых женщин. В любом случае, волшебник воспользовался ее слабостью для своих целей, так говорили люди.

– После знакомства с Девом я вполне могу этому поверить. – Кейда потянулся за кожаным бурдюком с водой, стоявшим между ними, и долго пил, прежде чем без слов передал бутыль Ризале. Та тоже сделала основательный глоток. Было жарко, и скромная тень, которую отбрасывали башня и стена, теперь падала вглубь острова.

– Ты хорошо осведомлена, – заметил Кейда после нескольких мгновений молчания.

– Я выросла при дворе Шека Кула. – Лицо Ризалы немного прояснилось.

Кейда поднял бровь.

– Свободная или рабыня? Я о твоей матери.

– Свободная, одна из швей. – Ризала тепло улыбнулась. – Она никому не казалась особенной. Разве что мне.

– А твой отец? – Кейда подумал о безвестных маленьких детишках, бегавших по двору Дэйшей. Некоторые родились у слуг, которые подобающе обращались к одной из его жен за дозволением вступить в брак. Матери других просто пожимали плечами и держали при себе то, что знали, когда их расспрашивали, заметив округляющийся живот – либо не желая говорить, кто из ухажеров является отцом, либо не желая быть связанными с ним в обмен на признание ребенка своим и на то, что он мог бы предложить.

Не думаю, что я когда-либо сколько-нибудь думал о таких пострелятах – разве что полагался на Рекху, которая присматривала, чтобы их как надо обучили и устроили. У Шека Кула, очевидно, есть дар использовать все, чем он располагает.

– Привратник. – Ризала улыбнулась с той же теплотой. – Шек Кул даровал ему доходы с горной деревеньки несколько лет назад. Они с моей матерью теперь живут там.

– Это награда за их верную службу или плата за твои достижения? – полюбопытствовал Кейда.

Я вполне могу задавать вопрос за вопросом, пока она не откажется отвечать.

– Всего понемногу. – Глаза Ризалы блеснули, меж тем как она пропустила через пальцы плетеный шнур меха с водой. – И, конечно, ходили слухи.

– О чем?

– О том, что когда Кайска сделает то, что действительно доведет до отчаяния Шека Кула, он заведет ребенка с одной из ее рабынь. И кое-кто, безусловно, был бы счастлив, если бы он на это пошел, – резко ответила Ризала.

– Потому что рождение ребенка от вождя освободило бы кого-то из них. – Кейда кивнул в знак понимания. – И в то же время, Шек Кул лишил бы Кайску ценной для нее рабыни.

Мы, Дэйши, может, и не обладаем богатствами Шеков, но мир в нашей семье все-таки больше, чем просто честная сделка.

– Моя мать была швеей Кайски, – продолжала Ризала. – Когда я родилась, кругом зашептались, будто меня зачал Шек Кул. – Она пожала плечами. – И эти слухи вернулись, точно прилив, когда он выбрал меня для обучения, в том числе и у поэта.

– Ты думаешь, Шек Кул одобрил бы, что ты все это рассказываешь мне? – Спросил Кейда.

– Он узнает только в том случае, если ты перескажешь ему все, что я рассказала тебе, – ответила Ризала с недобрым блеском в глазах. – И не имеет значения, кто меня зачал. Мой отец – это мужчина, который меня воспитал.

– «Тот, кто ухаживает за посевами, пожинает урожай», – вспомнил Кейда старую пословицу. – Сеял он семя или нет.

Ризала ухмыльнулась.

– В любом случае, Шек Кул обращает внимание на любого ребенка, если тот достаточно смышлен, чтобы стать его глазами и ушами.

– Кто дважды взглянет на юную худышку с заплечным мешком бродяги, если все только и хотят, что услышать прославленные перепевы Хэйтара из «Поиска зеркальной птицы»? – Кейда улыбнулся, дабы показать, что не хотел задеть ее. – Тебе придется что-то рассказать о твоих странствиях.

– Никому, кроме Шека Кула. – Ризала поглядела через плечо на поросшие травой холмы, скрывающие дальнюю сторону острова. Именно там они припрятали ялик, убрав мачту, укрыв его между разбитых бочек, используемых в пору сбора жемчуга. – Я должна буду как следует высушить этот чехол. Кожа размокла, а плесень – бич бумаги в сырую пору. С другой стороны, я не хочу, чтобы картинки выгорели на солнце.

– Мы зажжем небольшие жаровенки в книгохранилище нашей обсерватории. – Неожиданное предчувствие нахлынуло на Кейду. – Надеюсь, Сиркет помнит, что за ним надо присматривать.

Если да, надеюсь, он не подпалил там все. То был бы поистине недобрый знак. Плесень в книгохранилище была бы лучше. Когда же все наконец-то кончится, чтобы я мог провести там мирный денечек, читая все, что только в голову взбредет?

– Можешь сказать Джанне Дэйш, чтобы напомнила ему. – Ризала снова отпила из меха с водой.

– Как только она прибудет, а это уже скоро. – Желание увидеть Джанне и предвкушение новостей, которые она может принести, в равной степени мучили Кейду. Неспособный усидеть на месте, он поднялся и остановил взгляд на цепи островков, вдоль которой придет сюда судно Джанне. Но увидел только все те же неопределенные размытые пятна песка и зелени, да пальмы, качающие по ветру перистыми верхушками.

Ризала встала и смахнула песок со своих выгоревших шаровар, прежде чем еще раз медленно обойти по кругу стену, которой была обнесена башня из старого, изъеденного непогодой камня. Поставленная так, чтобы ее не тревожили наиболее частые здесь ветра, единственная дверь была крепко сколочена из дерева, которое с годами посеребрили морская соль и дожди.

По ту сторону стены витая лестница поднималась снаружи башни к высокому помосту, обнесенному парапетом. Ветер чем-то играл на высоте, там негромко шелестело, а потом затихло.

– Ничего ни на востоке, ни на севере, – доложила Ризала.

Кейда указал.

– Вон легкая галера.

Они внимательно наблюдали, как проворное судно огибает отмели возле отдаленных островков.

– Не иначе как она, – сказал Кейда с пылкой надеждой.

– Я спрячусь. – Ризала неуверенно переступила с ноги на ногу. – Как ты думаешь, они не обыщут весь остров?

– Она должна будет сказать, что явилась сюда, чтобы обдумать утрату меня в тени башни. – Кейда внезапно покачал головой. – И посмотреть, не явят ли ей сны, что это может означать для владения. Никто другой не посмеет ступить на остров.

Легкая галера взмыла над искрящимися водами, летя к ним. Единственное крыло паруса из белого полотна ловило сговорчивый ветер, пена вставала за кормой.

– Тогда до встречи. – Ризала исчезла за поворотом стены. Кейда обошел вокруг ограды и скользнул в ворота. Внутри стены было заметно теплее, ибо тут морской ветерок не смягчал неистовство солнца. Ни единого облачка не проплывало по ярко-синему небу.

Есть ли тут что-нибудь, что меня направит? Любое доступное мне знамение?

Несколько обрывков ткани в пыли выгорели до безликой серости, и невозможно было угадать их первоначальный цвет. Кейда подобрал один, и тот рассыпался меж его пальцев на ломкие спекшиеся нити. Здесь не оставалось никого, чей прах ветра и бури могли бы нести по владению на памяти Кейды или Дэйша Рейка. Если не считать шума и возни в пору сбора жемчуга, здешней наблюдательной площадкой круглый год пользовались морские птицы. Повсюду виднелись их перья – в большинстве своем белые, иногда с черным на концах, серым или золотым. Некоторые из них ветер и солнце высушили до хрупкости соломы, другие были поновее. На белом камне башни были заметны неровные полосы – там, где гнездящиеся наверху птицы запачкали камень своим пометом. Дожди еще не смыли эту грязь.

Чайки, жемчужницы, ловцы кораллов, даже рассветные странники, судя по этому добру – от легкого пушка до маховых перьев. Тут можно отыскать недурной набор перьев для гадания. Но для того, кто не боится, что слишком глубоко погряз в волшебстве, любое подобное чтение будет лишено смысла.

Неважно. Моя способность читать знаки может давать повод к подозрениям, но все, что я когда-либо учил о чтении небес, истинно. Цвет Визайла – это восходящий знак, воплощение женственности и надежды, защиты для дома, нежный аромат во тьме. Он в дуге брака и всех подобных теснейших отношений. Вот Алмаз, он ведет к ясности цели и хранит от зла. Могучий камень для всех, что правит. Он делит небо с Опалом, означающим верность и правду, оберегающим от колдовства, этот камень полон и ярок как никогда.

Это правильное начинание, и у меня на него только сегодняшний день. Половина небес переменится завтра. Аметист, камень вдохновения, ведомый Рогатой Рыбой, которая перейдет из дуги чести и честолюбия в царство дружбы и союза, поддержанных мощью Крылатого Змея. Рубин переходит из области себя, поддерживаемый силой Ястреба Йора, в дугу богатства и обладания. А вот и Рыба-парусник, на удачу и счастье, вот-вот ожидаемые. И с ней движется Жемчужина, покровительница моего дома, знак вдохновения, оберег от безумия. Значит, все, что я делаю – правильно.

Гребная лодка причалила к берегу с изрядным треском. Кейда услышал приглушенные голоса. Затем лодка оттолкнулась, под ней шумно забурлила вода. К башне стали приближаться шаги. Кто-то обходил стену. Затем загремел засов.

– Кейда?

– Джанне. – Он выбежал из-за башни, протянув к ней руки. – Любовь моя.

– Я уже начинала думать, что никогда больше тебя не увижу. – Она заперла за собой дверь в стене, уронив взгляд и поправив при этом тонкую шаль, покрывавшую ее крепко сплетенные волосы.

– Бывали времена, когда я сомневался, что когда-нибудь вернусь. – У Кейды сжалось горло.

Не больно-то ты похож на вернувшегося героя.

Внезапно Кейда до боли остро ощутил, какая на нем неподходящая одежда – выгоревшая, просоленная морем. Волосы и борода его были спутаны и нестрижены, руки покрыты старыми и новыми шрамами, на раскрытых ладонях загрубели мозоли от весел.

– Ты еще прекрасней, чем когда-либо, жена моя!

Джанне была в блестящем синем платье без рукавов, нарядно расшитом золотом и подпоясанном толстой золотой цепью, с которой свисали перламутр и жемчуг. Жемчужины сияли и на заколках в ее косах. Когда она сложила руки над свободными складками своего плаща из бледно-зеленого газа, золотые и серебряные браслеты, густо унизывавшие ее руки, зазвенели. У нее было по кольцу на каждом пальце, и все они ярко сверкали на солнце – тоже серебро и золото, вправленные в них малахиты темнели глухими пятнами.

Камень, исцеляющий скорбь.

– Какие вести ты принес, вернувшись? – Голос Джанне звучал совершенно по-деловому. – Есть какие-то мысли, как избавить Чейзенов от этих дикарей?

Кейда покачал головой.

– Говори ты первая. Я наслушался самых разных сплетен. Почему вы с Рекхой забрали других детей на север, а Сиркета оставили на милость Сарила и ласки Итрак? Люди говорят, что хитрость Чейзена вполне может подкопаться под наше владение.

– Естественно, сплетни тянутся хвостами за купеческими галерами вместе с ночной грязью и объедками, и в них есть правда. – Джанне испытующе поглядела на него. – Мы забрали младших детей на север прежде всего ради их безопасности, а также потому, что это из года в год принято у нас, когда приходят дожди. – Она бросила на мужа суровый взгляд. – Они думают, что ты мертв, все они. И до сих пор горюют. Мы решили, что лучше как можно меньше менять их жизнь, чтобы утешить их настолько, насколько получится.

– О… – пристыженный, Кейда не знал, что и сказать.

Джанне рассеянно смяла пальцами край плаща, золотая нить на мягкой ткани поймала свет.

– У Сэйн были трудные роды, и она действительно не годилась для переезда. Ребенок достаточно здоровый, сын… – Женщина тепло улыбнулась. – Мы зовем его Язи. Но всегда сохраняется опасность, что один из них умрет. – Ее голос вдруг охрип от волнения. – Никто из нас не хотел проводить через такое детей, да еще вскоре после того, как лишились тебя…

– Мне надо было уйти, – тихо возразил Кейда.

Невольное движение Джанне можно было бы счесть дрожью, если бы внутри ограды чувствовался хоть какой-то ветерок.

– Сиркет сделал для владения все, что мог. Он остался поближе к Чейзену Сарилу, пытаясь придать какую-то твердость этому человеку, – добавила она с нарастающей горечью. – И точно так же Сэйн исполняет свой долг перед нашим народом. Она приучает Чейзена Сарила доверять ей и узнает, что он слышал от своих, бежавших на север. Могу еще добавить, что там много такого, чем он в открытую с нами не делился.

– Например? – настороженно спросил Кейда.

– Дикари действительно распространились по его владению, но они, конечно, не подавляют числом, как следовало из первых сообщений. Им, разумеется, и не требуется численное превосходство – ведь у них есть волшебство, которое придает силу их злу. – Джанне теперь глядела на Кейду с вызовом. – Так ты нашел ответ? Тот, что оправдал бы все горе и растерянность, которые испытали твои родные из-за твоей так называемой смерти?

– Меня бы здесь не было, если бы я ничего не нашел, – уязвленно отозвался он. – Но мне нужно знать, поведет ли Чейзен Сарил своих людей на юг, чтобы отнять у врага свои земли, когда мой удар остановит колдовство дикарей?

– Чейзен Сарил ни на что не годится, – с горечью произнесла Джанне. – Судя по тому, что сообщают Сэйн и Сиркет, он едва ли может решить, есть ему мясное или рыбное блюдо. Он растрачивает дни на сетования о мертвых женах и детях, оплакивая страдания своего лишенного земли народа, но не пытаясь сделать ничего, что улучшило бы положение этих людей. Это также побудило нас с Рекхой перебраться на север. Когда бы кто-либо из островитян ни искал совета Сарила, тот лишь всплескивает руками, твердя, что боится посягнуть на права Дэйшей, и молит нас избавить его от всякой ответственности.

– Сиркет все еще в южном жилище? – спросил Кейда. – Чейзен не обращался к нему?

– Пытался, – кисло признала Джанне. – Сиркет утверждает, что слишком обременен заботами о владении Дэйш, слишком занят изучением знамений, дабы получить руководство и предостережение о любой новой опасности. Он слишком печется об укреплении союзов на случай, если дикари пойдут на север. И его более чем можно оправдать. – За гордостью Джанне сыном Кейда расслышал усталость и досаду и увидел на ее лице складки, которых не было прежде, когда он в последний раз любящей рукой гладил ее волосы. – Когда все поверили, что ты мертв, все старые союзы распались. Сиркет бился с рассвета до сумерек, чтобы удержать наших людей от страха или отчаяния, чтобы Дэйши были в подобающих отношениях с соседями перед лицом несчастий следующих одно за другим. Своей преданностью и упорством он завоевал всеобщее восхищение, верность и еще больше – любовь.

– Прости, что вам всем пришлось так сильно страдать, – сказал погрустневший Кейда.

– Лучше это, чем гибель в колдовском огне какого-нибудь чародея, – едко заметила Джанне. – У тебя действительно есть какие-то средства залить этот огонь? Страх перед волшебством изводит наших людей и тех Чейзенов, которых мы приютили. Редигал Корон и Ритсем Кайд равно откровенны в своих недобрых предчувствиях. Они поддержат Сиркета в борьбе против людей, сколь угодно хорошо вооруженных и откуда угодно явившихся. Но не пошлют свои корабли против чародеев.

– Даю тебе слово, я позабочусь, чтобы этого не потребовалось, – решительно пообещал Кейда. – Но сами дикари останутся, даже если будут мертвы их волшебники. Сможет ли Сиркет рассчитывать на поддержку Редигала и корабли Ритсема, на то, что Дэйши не в одиночестве ударят на юг, чтобы разгромить захватчиков? И как насчет людей Чейзена?

– Редигал и Ритсем отплывут, как только им пошлют весть, – с убежденностью ответила Джанне. – Множество людей Чейзена отплывут на своих кораблях или вступят на борт судов Дэйшей, осмелится Сарил замочить обувь или же нет. Итрак более чем выполняет свой долг перед их владением, поднимая дух людей и не позволяя никому оставить надежду на возвращение.

– Она по-прежнему верна Чейзену? – перебил Кейда. – И не помышляет о браке с Сиркетом?

– Я говорила тебе, что не согласилась бы на такой брак, даже если бы Чейзен был мертв. – Джанне пронзила мужа суровым взглядом.

Он махнул рукой: мол, довольно об этом.

– Какие новости об Улле Сафаре?

Улыбка Джанне поразила его.

– Улла Сафар слишком занят в своем владении, чтобы поглядывать, что творится за его границами. Улла Орхан взял на себя заботу о том, чтобы владение было готово к нападению с юга. Он предпринял тщательный осмотр всех их трирем и обдумывает, как лучше обеспечить оборону владения, не лишая острова ни посевов, которые будут кормить оставшихся, ни людей, которые возделывают землю. – Улыбка ее стала задумчивой. – Он уделяет пристальное внимание всем союзникам владения и не жалеет сил, чтобы восстановить любые связи, которые грозят оборваться…

– Оборваться под тяжестью грубого подхода Уллы Сафара. – Кейда призадумался. – Как я понял, Орхан при любой возможности подчеркивает, что верен отцу?

– С величайшим смирением, – подтвердила Джанне. – Он юнец ловкий и весьма смышленый.

– Приходится. Иначе как бы он сохранил голову на плечах? – откровенно заметил Кейда.

Джанне некоторое время изучала свои ногти.

– Он также не делает тайны из желания иметь более тесные связи с нами. Он послал человека к До несколько дней назад, чтобы предложить прекрасные солнечные бриллианты вместе со своим самым искренним восхищением.

Кейда вздрогнул.

– И что она ответила?

Джанне помедлила, прежде чем продолжать.

– Она приняла подарок и послала ему свое скромное приношение в виде жемчужных собачьих зубов вместе с учтивой благодарностью.

– Было ли это мудро? – Кейда нахмурился в сомнении.

– Предложить что-либо, что могло бы быть сочтено оскорблением, оказалось бы менее мудро. До об этом и говорить не надо. – Джанне пожала плечами. – Не думаю, что она придает значение любому предложению, которое он мог бы сделать. – Ее голос зазвучал тверже. – Помимо чего-либо еще, Улла Сафар причастен к смерти ее любимого отца. Она все еще плачет ночами. Я это слышу.

– Я возмещу горе вам всем, когда вернусь домой. – Кейда не пожалел сил, чтобы его голос прозвучал спокойно.

– Ты нашел способ очиститься от скверны волшебства? – Лицо Джанне стало непроницаемо. – А заодно и что-либо, что можно применить против этих дикарей?

Можешь ли ты хотя бы начать отвечать на ее вопросы так, чтобы это ее удовлетворило?

– Моя дорога и все знаки, которым я следовал, привели меня к северному чародею, – осторожно начал Кейда. – Он считает, что может разбить колдунов дикарей.

– Ты обратился к чародейству? – Джанне была в ужасе.

– Я согласился на единственно возможное оружие, которое смог найти для защиты моего владения, – произнес Кейда со спокойной решимостью.

– И где он? – Джанне вцепилась в свой плащ, и тонкая ткань треснула в ее пальцах.

– Не здесь. И даже не в водах Дэйшей, – успокоил ее муж. – Он наблюдает за дикарями и обдумывает, как лучше нанести удар.

– О, Кейда, что ты сделал! – Джанне воззрилась на него в полном расстройстве. – Как ты сможешь когда-либо избавиться от такого пятна?

– Мои намерения абсолютно чисты, – сказал Кейда со всей убежденностью, которую мог вложить в эти слова. – Все, что я делаю и все, что сделаю когда-либо, имеет целью только благо владения. Руководство звезд, знамения и приметы, которые мне открылись, уверили меня в правильности моего пути. – Он не мог удержаться от гнева, который поднялся в его голосе из-за того, что Джанне в нем сомневается. – Попроси Сиркета, чтобы прочел для тебя небеса, каковы они здесь и сейчас. Спроси его, не сулят, ли звезды надежду на свободу владению Дэйш, на избавление от страха перед дикарями и их чародейством, от нелегкого бремени терпеть у себя людей, бежавших из владения Чейзенов?

– Обращением к чародею, который призовет волшебство по твоему приказу? – Джанне явно находила такую мысль возмутительной.

– Только против их колдунов, а они начали войну первыми, – огрызнулся ее муж.

– Ну что за детские доводы! – Джанне плотнее натянула воздушную ткань на голые плечи, и та порвалась еще сильней. – Что подумает Ритсем Кайд? Или Редигал Корон? Как ты сможешь доказать, что избежал несмываемого пятна, напрямую связавшись с волшебником? Как ты объяснишь им такой продолжительный обман? Я думала, ты вернешься с тем, что перевесит твою сомнительную затею, но не усугубит ее!

– От меня не требуется давать кому-либо объяснения. – Кейда не без труда сдержал свои бурные чувства. – Я скажу, что связан клятвой не выдавать тайну противостояния волшебству. У каждого владения свои тайны. Это станет одним из потаенных искусств Дэйшей. Я поклянусь, что прошел всевозможное необходимое очищение. Им придется просто мне довериться. – Ему с трудом удалось улыбнуться. – Им придется поверить, если они хотят быть уверенными в помощи Дэйшей в случае возвращения когда-либо захватчиков и их колдовства. Все, что нужно знать нашим союзникам, – это что угроза колдовства устранена, и мы, Дэйши и Чейзены, нуждаемся в их помощи в истреблении оставшихся дикарей – немедленно, прежде чем тем не представилось возможности призвать новых чародеев. И союзники должны будут вместе отплыть на юг, чтобы предпринять согласованное нападение.