Текст книги "Огонь с юга"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

– Теперь, когда вы слышали своими ушами то, что Кейда сообщил нам в запечатанных тайнописных сообщениях два дня назад, – жестко сказал Кайд, – давайте не будем больше тратить время, топчась на месте. Пора действовать.

– Не вижу для себя надобности действовать, – Сафар с искренней беззаботностью улыбнулся. – Это не моя забота. Владение Чейзенов во многих днях плавания даже для самой скорой из моих трирем.

– Это станет твоей заботой очень скоро, если чародеи придут на север, – возразил Кайд.

– Если я не ошибаюсь, Дэйш Кейда, они не выказывают признаков готовности идти на север. – Сафар поглядел на него с вежливым вопросом на лице. – Кажется, они даже не напали на Чейзена Сарила еще раз?

– Пока нет, – натянуто ответил Кейда. – Как я полагаю, они находят, что близящиеся бури сделают любое плавание слишком опасным. У меня есть свои основания ожидать, что они явятся на север во всей своей силе, как только дожди пройдут, возможно даже – как только наступит первое затишье посреди бурь.

Если только они не способны укрощать воду не хуже, чем огонь – тогда до погоды им просто нет дела. В таком случае все мы в большей беде, чем можем себе представить. Но ты не можешь себе представить, не так ли, и любой из вас? Вы не видели то, что видел я.

Раб Редигала Корона что-то ему прошептал. Корон прочистил горло.

– Было бы неплохо решить, что делать, если они придут на север, как только дожди закончатся.

– Поскольку твое и мое владения первые, которым грозит вторжение, – согласился Кейда с не знающей уступок суровостью.

– Это, безусловно, дало бы мне причину для беспокойства, – уверил Сафар Корона. Вождь Редигал не выглядел убежденным.

Важнее то, что не убежден его раб.

– Будет, пожалуй, поздно беспокоиться, когда они высадятся на наших пляжах, – отчетливо и с горечью произнес Кайд. – Давайте остановим их теперь, прежде чем они даже подумают о нападении на владения Дэйш и Редигал.

– Но кто они? – взмолился Корон. – Чего они хотят?

– Они должны чего-то хотеть, кто бы они ни были. – Сафар теперь выглядел несколько бодрее. – Что им понадобилось у Чейзенов?

– Понятия не имею. – Кейда не возражал против того, чтобы остальные увидели его досаду.

– Не вижу, чтобы нам требовалось это знать для войны с ними, – уверенно произнес Кайд.

– Они воюют с помощью волшебства, – отрезал Сафар. – Как мы его отобьем?

Корон с беспокойством кивнул.

– У нас не хватит талисманов даже чтобы отвести чары от одного из десяти наших воинов. Если мы обратимся в другие владения, чтобы приобрести нужные камни, то просто лишимся всего, что можем предложить взамен.

Из твоих уст звучат слова Уллы Сафара, не так ли?

– Сомневаюсь. – Кейда повел подбородком. – Только не тогда, когда мы останавливаем поток темных козней, не давая ему достичь наших берегов.

– Думаешь, кто-то поверит нашим заявлениям о колдовстве, прилетевшем с южного океана, подобно смерчу? – Сафар покачал головой. – Ты хочешь попытаться убедить Туле Нара, Визелиса Илса, даже Эндит Фелл? Нет свидетельств о волшебстве ни на одном из островов во все времена, о которых помнят.

– Самые северные из владений не знают покоя от волшебников, – Корон бросил взгляд через плечо, ища подтверждения у своего раба.

– Я все еще с трудом могу этому верить. – Голос Сафара зазвучал сухо и насмешливо. – Вы уверены, что это было не ложное видение, что его не вызвало какое-то снадобье в вашей воде для питья или дым, окутавший ваши корабли?

– Поверь этому, – холодно произнес Кейда, – прежде чем основание твоей крепости охватит колдовской огонь.

– Ты уверен, что это не обман и не подделка? – спросил Корон.

Кейда уставился на него в упор, не мигая.

– Не ложное видение разорвало Атуну лицо и облило меня его кровью. Не безобидный дым опалил Олкаи, так что ее рука стала обугленной костью, и обрек ее на смерть в течение нескольких дней, полных невыразимых страданий. Мы можем призвать Чейзен Итрак, чтобы она поведала, что пережила, если тебе угодно мне не верить. Хотя, должен тебя предупредить, Джанне Дэйш не будет довольна, если Итрак подвергнется такому испытанию. – Он отвел взгляд от Сафара. – Кто вздумал бы без надобности заявить, будто его владение стало жертвой вторжения волшбы и осквернено ею? Чейзен Сарил? Что он мог бы надеяться выиграть?

– Кто знает? – Сафар поглядел на него с вялым безразличием. – Предлагаю тебе вернуться на твои острова и приготовиться к встрече с угрозой. Я предприму что нужно, чтобы совладать с ней, когда она подступит к моим рубежам. Может статься, дикари и их колдуны найдут то, что ищут, среди народа Чейзенов, и ничем не побеспокоят нас.

– Но как мы справимся с их кознями, если они придут на север? – Корон определенно был на взводе и даже не обращал внимания на своего доверенного раба, который явно хотел что-то ему шепнуть.

– Представить себе не могу, как это чародей лучше защищен от удара стрелы в глаз или меча по шее, чем любой другой человек, – Сафар пожал плечами. – Сколь многих мог бы такой убить, прежде чем один из нас доберется до него и положит конец злу? У меня полно людей, готовых на него броситься.

– Рад это слышать, – сказал Кейда. – Все они понадобятся на юге.

– Откуда ты знаешь, что эти колдуны не защищены от любых мечей и стрел? – Редигала Корона, похоже, одолела дурнота. – Древние предания рассказывают о чудотворцах, что не поддаются ни железу, ни камням из пращи, не горят в огне, не тонут в воде.

– Тогда давай поищем в тех же преданиях хоть какие-то намеки, как одолевали подобную волшбу, – настойчиво предложил Кайд.

– Если меня что и беспокоит, то это колдовская скверна, – нежно проговорил Сафар. – Мой долг перед людьми – хранить их от любого соприкосновения с этой мерзостью.

– Я всегда верил в невиновность тех, кого против воли коснулась волшба, – твердо сказал Кейда.

– Как и я, – кивнул Кайд.

– Между тем многие из моих книг утверждают обратное. – Сафар покачал головой, прекрасно изображая сожаление. – Очищение приносит плоды далеко не всегда. Те, кто отправится на войну, вполне могут оказаться изгнаны со своих островов.

– В этом споре приводятся несокрушимые доводы с обеих сторон. – Когда Редигал Корон заговорил, его раб подался вперед и шепнул какие-то торопливые слова.

– Тем больше причин не лезть на рожон, пока не возникнет угроза для моих вод, – вздохнул Сафар.

– Ты думаешь, твои люди поблагодарят тебя за то, что ты тешился отвлеченными вопросами когда однажды, проснувшись, они увидят, что колдовство осаждает их? – отрубил Кайд.

Думаешь, я поверю, будто ты изучаешь свои летописи и все эти обширные тома доводов и наблюдений, когда ты едва ли научен грамоте, и, что еще хуже, ты этого не стыдишься, жирный и потный боров, не видишь позора в подмене мудрости наглостью, с помощью которой и правишь своим огромным владением?

Кейда изучал хитрое лицо Сафара. Ниже покрытых растительностью челюстей он увидел решительно выпяченный подбородок, а светлые глаза излучали неприязнь.

Я мог бы сидеть здесь и болтать, пока солнце не сядет, а обе луны не взойдут и не зайдут, а ты так и не согласишься биться с этими неведомыми захватчиками. Я бы мог привести сюда Итрак и добиться, чтобы она вновь пережила каждый чудовищный миг своего испытания, но результатом станет то, что у тебя вызовет приятную щекотку вид женщины в горе. Телуйет говорил мне, как тебе по вкусу синяки у твоих наложниц. Ты засядешь здесь, в своей огромной крепости, точно жаба под скалой, и будешь наблюдать, как владения к югу от твоего одно за другим попадают в руки этих нечестивых колдунов, и даже счастлив будешь видеть, что твои соперники достались в жертву такому врагу. Ты станешь биться только тогда, когда чародейство начнет угрожать владению Улла.

Тут ужасное подозрение холодом пронеслось по хребту Кейды.

А будешь ли ты биться? Или, если найдешь то, что ищут эти мерзостные дикари, ты предложишь им сделку ради мира в твоих землях? Тебя не обеспокоит, если любой чужой остров в южных морях осквернится волшбой, лишь бы все, над чем ты властвуешь, продолжало служить твоим гнусным прихотям.

Кейда принялся разглядывать ползущие вперед бесчисленные усики зеленых лоз и более темные листья, которые вились по рыжеватому шелковому ворсу ковра. Синие цветы лоджена, казалось, в беспорядке мелькают среди белых трубоцветов и путаницы желтых ползучих огоньков.

Ковер может выглядеть как мешанина видений, посетивших ткача, пока он работал за станком. В конце концов, никто не видел ткача, повторяющего узор, и нет украшения, которое одинаково использовалось бы дважды на расстоянии вытянутой руки от тебя, не так ли? Встань, сын мой, и раздели разные сущности. Проследи каждую отдельную составляющую. Тогда ты увидишь рисунки, сокрытые от неопытного глаза теми, кто их создавал.

Кейда оторвался от изысканного переплетения темных лоз, бегущих наискось через ковер, от трубоцветов и ползучих огоньков, образующих свой особый узор на пустых участках.

Он поглядел на Сафара, а затем на Редигала Корона.

– Есть другие возможности, которые мы могли бы рассмотреть.

– Послушаем! – Судя по отчаянию Ритсема Кайда, он осознал: Улла Сафар не собирается ничего делать.

– Даже собственными глазами посмотрев на этих чудовищ, мы ничего не узнали о чародействе, кроме того, насколько большое зло влечет оно за собой. – Кейда сглотнул. – Как ты говоришь, на памяти живущих никто в этих краях не видел волшебников. Но жителям северных островов не выпало такого счастья. Мы все слышали о варварских набегах, о захвате пряностей и рабов и о грабеже купеческих галер.

– Это ничего нам не дает. – Сафар не сдвинулся с места. – Мой отец говорил мне, что в минувшие дни страны, терзаемые волшебниками и находившиеся у границы беспредельных земель, дорого платили варварам за драгоценные камни. Таким образом в тех краях царил мир – до тех пор, пока было возможно откупаться от захватчиков, возомнивших о себе невесть что из-за своих чар, а не проливать кровь жителей Архипелага. – Кейда порадовался тому, что увидел на лице Кайда, застигнутого этим неожиданным замечанием врасплох. Раб позади Корона тоже внимательно наблюдал. – Не можем ли мы попросить северных владык поделиться знанием о том, как им удалось удержать в стороне чародейство и не позволить колдовству запятнать их земли?

– Это было бы поистине отчаянным шагом, – сказал Кайд с отвращением.

– А разве не настали отчаянные времена? – спросил в ответ Кейда.

Сидевший с мрачным лицом Редигал Корон медленно кивнул, в то время как седовласый раб придвинулся чуть поближе, что-то шепча.

– А не очутимся ли мы между двух огней, если эти северяне подумают, что оказание подобной помощи дает им право на наши земли?

– Я бы и задумываться о таком не стал. Их лазутчики разузнают все о каждом нашем морском пути, о богатстве и силе каждого нашего острова. Ты вполне мог бы перерезать горло своему сыну или предложить дочь первому встречному проходимцу, привязав за щиколотки к столбикам кровати! – Негодующий возглас Сафара эхом прокатился по всему залу, но ни один из владык не обратил на него внимания.

– Как может напасть любой из владык дальнего севера, если между нами весь Архипелаг? – Кейда поглядел на Корона. – Кроме того, полагаю, они бы рассчитывали на то, что мы сдержим этот поток зла. Испытывая постоянную угрозу в лице волшебников беспредельных земель, северяне вряд ли порадуются вести о натиске колдовства с юга.

– Мой отец говорил мне, что северные владыки выгоняли варварских волшебников, нанимая к себе на службу чародеев, – ядовито заметил Сафар.

– Я читал, что им удалось стравить колдунов между собой, – неожиданно вставил Корон.

– Между собой? – задумчиво протянул Кейда. – Это мы можем попробовать.

– И сделать владение Чейзенов огневым рубежом, – мрачно заметил Кайд.

– Их земля уже запятнана волшбой!

– Тогда пойди и разожги истинный огонь, – огрызнулся Сафар. – Выжги каждый остров и риф до голой земли, до обугленных камней, и присыпь сверху горелыми костями захватчиков – для полноты картины.

– А тебе не кажется, что эти дикари с их чародеями могут дать отпор такому нападению? – Издевка в голосе Кайда слышалась куда как менее явственно.

– А что, как вы думаете, попросят у нас северные владыки в обмен на их тайное знание? – И Корон в неуверенности перевел взгляд с Кейды на Кайда.

– Сталь, разумеется. – Сафар недружелюбно посмотрел на Ритсема Кайда. – Всю, какую мы сможем им дать, и еще сверх того. Не сомневаюсь.

– Давайте… – Стук в дверь прервал Кейду. Он сузил глаза, глядя на Сафара, который даже не потрудился убрать с лица самодовольное выражение.

– Войдите.

То был гладколицый прислужник, мастер рассыпаться в любезностях.

– Госпожа Миррел посылает свои добрые пожелания и спрашивает, не почтите ли вы своим присутствием ее прием.

Какой тайный знак, каким образом увиденный, вызвал тебя, как только Сафар понял, что теряет свои позиции в споре?

Кейда рискнул бросить понимающий взгляд на Кайда, но владыка Ритсем ничего не заметил. Он сидел с каменным лицом, глядя внутрь себя мысленным взором. Редигал Корон ловко воспользовался возможностью переговорить с доверенным рабом. Телохранителю Уллы Сафара выпала незавидная роль – поднимать своего хозяина на ноги.

– Мы не разочаруем госпожу Миррел. – Толстяк тяжело вздохнул и вытер пот со лба. – Нам стоит о многом подумать, прежде чем мы побеседуем снова. – Он вышел из зала, яростно хмурясь.

– Мой господин. – Вскочив на ноги в тот самый миг, как только позволили приличия, Телуйет встал перед Кейдой и протянул руку. Тот молча отмахнулся от его помощи, вопросительно подняв бровь. Ничуть не изменившись в лице, Телуйет незаметно для окружающих пожал плечами.

Итак, ты не лучше меня представляешь, насколько далеко мы продвинулись.

Выходивший из зала Ритсем Кайд с виду был совершенно спокоен, а лицо его раба Ганила вполне могло быть вырублено из железного дерева, того самого, из которого, как правило, делают самые прочные в Архипелаге колонны. Редигал Корон все еще говорил со сладкоречивым старым евнухом, а телохранитель неуверенно топтался поблизости. Кейда увидел, что привратники прислушиваются к разговору с нескрываемым любопытством. Телуйет проследил за взглядом хозяина.

– Кажется, частое применение хлыста не обеспечивает должного порядка в этом доме, мой господин. – Его замечание было достаточно громким, чтобы его услышали привратники.

– Не тебе и не здесь обсуждать обычаи чужих домов. – Укор Кейды был в лучшем случае небрежным. – Пойдем-ка, отдадим дань уважения Миррел Улле и посмотрим, не проявит ли она подобающую в таких обстоятельствах учтивость.

– Ты не хочешь переодеться? – спросил Телуйет, когда они миновали привратников.

– Мне не кажется, что я сильно вспотел. Если же мы задержимся, то до самого отъезда домой придется выслушивать от Миррел колкости по поводу нашего опоздания.

Пусть кто-нибудь из осведомителей в этом муравейнике передаст ей новую сплетню.

Телуйет сдержанно кивнул, указывая на нужную лестницу:

– Ритсем Кайд и Редигал Корон хотят искать помощи на севере. – Он произнес это тихо, имитируя доверительный разговор, но достаточно громко для внимательных ушей.

– Вряд ли они хотят этого больше, чем мы, Дэйши, – вздохнул Кейда. – Будем надеяться, что завтра мы найдем решение получше.

Разумеется, Сафар пойдет на попятный и поддержит образование союза, чтобы мы сами смогли изгнать захватчиков. Он не станет ставить под удар свое влияние, уступая его малоизвестным владыкам, которые вполне могут прибрать к рукам и его земли, если уж их пригласят в наши края.

– Отсюда на восток, мой повелитель.

Пока Телуйет бормотал указания, ведя Кейду через лабиринт коридоров, тот неустанно размышлял, что может случиться, если Улла Сафар заупрямится.

Джанне предостерегала тебя: эта жирная жаба может понять, что ты морочишь ей голову. Она в этом не сомневалась. Но что, если и впрямь есть на севере какой-нибудь достойный владыка, который в состоянии рассказать нам, как избавиться от чародейской угрозы? Не сможем ли мы найти союзника, достаточно сильного, чтобы сбросить Уллу Сафара, когда все это кончится? Возможно, тебе и Кайду стоит изучить такую вероятность. Заключив подобный союз, преследующий одну-единственную цель, вы будете в состоянии доверять друг другу… Если заранее договоритесь о том, как делить полученные богатства. Но кому отойдет этот остров и могучая твердыня Деразуллы? Неужели ты так сильно ненавидишь Сафара, чтобы спокойно глядеть, как владение Ритсем богатеет и расширяется за счет падения Уллы? Трудный вопрос. Кайд, разумеется, никогда бы не позволил достоянию Улл перейти к Дэйшам, это яснее ясного.

Такие размышления занимали Кейду весь путь по длинным проходам и лестницам. Покои многочисленных жен Уллы располагались над рекой, и его первая жена Миррел Улла хозяйничала в целой веренице великолепных залов, где воздух освежали душистые ветры с далеких холмов. Рабыни в соблазнительно прозрачных платьях и ярких украшениях из эмали с улыбкой поприветствовали Кейду у дверей.

– Как я вижу, Сафар может похвастаться целым отрядом новых наложниц, – небрежно бросил он Телуйету.

– Хотел бы я знать, не пустил ли он старых плыть по реке, и если да, то много ли они проплыли, – мрачно пробормотал тот.

Когда они зашли внутрь, Миррел Улла отвернулась от окна. Окна в этом зале тянулись от пола до потолка и выходили на широкую террасу, затененную кокосовыми пальмами, за которыми тщательно ухаживали, и маленькими деревцами в декоративных горшках. Кейда встал так, чтобы его обдувало ветерком, но особой прохлады все равно не почувствовал.

– Мой господин Дэйш, вы почтили наш смиренный дом своим присутствием. – Миррел, изящно сложенная женщина среднего роста, приблизилась, раскинув звенящие золотом браслетов руки в радушном приветствии.

– Ни один дом не может быть назван смиренным, когда его украшаешь ты. – Кейда взял ее руки и коснулся их губами, стараясь не зацепиться бородой за одно из нарядных колец.

Миррел кокетливо рассмеялась, положив темную, как черное дерево, руку на затянутую в черный шелк грудь. Ткань была обильно украшена крохотными стеклянными бисеринками, вшитыми в узоры словно бы из перьев сказочной птицы, серебристых, окаймленных золотом. Облегающее, с низким вырезом, соблазнительно приоткрывающее руки и грудь, платье густо серебрилось, переливаясь золотом при каждом движении. Юбка была собрана из отдельных полос ткани, каждому из которых швеи придали вид поблескивающего пера, отчего сильно выигрывали стройные ноги Миррел.

Твои осведомители открытым текстом сказали тебе, что Джанне прибыла, демонстрируя нарядом все богатство и мощь владения Дэйш.

Миррел уже глядела куда-то мимо Кейды, и суровое выражение ее глаз плохо сочеталось с мягким зовом искусно подкрашенных губ.

– Ритсем Кайд! Добро пожаловать, более чем добро пожаловать, и тебе, и Тэйсье!

Кейда поклонился и отошел, предоставив Миррел возможность свободно приблизиться к Кайду. Редигал Корон и его старшая жена подошли следом, и Миррел быстро собрала гостей в кружок. Мони Редигал с внушительных размеров свитой направилась к младшим женам Уллы, собравшимся тесной и внимательной кучкой. Наряды их покроем походили на платье Миррел, но были порядком попроще. В зале поднялся шум, когда рабы, сопровождающие своих хозяев, сгрудились в сторонке, чтобы обменяться между собой новостями, терпя при необходимости присутствие и старших рабов Деразуллы.

Кейда с интересом оглядывался, стараясь не поймать ничей взгляд и не обречь себя тем самым на участие в разговоре до тех пор, пока не появится Джанне. Зал для приемов был, разумеется, достоин восхищения. Оконные ставни сандалового дерева были покрыты самой что ни на есть тончайшей резьбой, какую только могли исполнить резчики-островитяне, коричневые полы были натерты воском до зеркального блеска. Облицованные изразцами стены давали хозяевам еще один повод похвалиться перед гостями. На покои Миррел пошли роскошнейшие изразцы, пользующиеся большим спросом в торговле. Гости входили в зал через дверь, по одну сторону которой золотые изразцы создавали подобие закатного неба, а по другую зеленые напоминали о весенних полях. Когда Кейда медленно направился к окну, справа от него зелень плавно перешла в небесную голубизну, а слева золотистые оттенки уступили место ненавязчиво-красным. В простенках меж высоких окон цвета сгущались, растворяясь в темно-лиловом. Качество примененных красок поражало даже искушенный взгляд и добавляло помещению особой утонченности.

Создается впечатление радуги. Вполне подходящий символ для Миррел с ее бесконечными метаниями.

– Мой господин. – Телуйет возник рядом, с хрустальным кубком в руке.

– Я заметил, что ни у нас в покоях, ни у Джанне нет таких великолепных изразцов, – вполголоса произнес Кейда. – Не полагаешь ли ты, что это оскорбление? Следует ли нам постараться об этом забыть или придумать, как посчитаться?

– Спроси госпожу Джанне, – предложил Телуйет.

– Кейда. – Мони Редигал появилась у его локтя, радостно улыбаясь. – Как тебе новый раб вашей До? Надеюсь, Рекха им довольна. Как она? Как малыши?

Наряд Мони Редигал был очень правильно продуман. Выполненный так, чтобы не затмевать хозяйку, но и Мони позволить выглядеть как жене владыки, своим золотым шелком, украшенным серебром и драгоценными камнями, он превосходно оттенял роскошное убранство зала.

Благодарить ли тебя за то, что обеспечила меня парой умелых рук, способных поднять мечи моих родных против любых пришельцев, пока я балуюсь бессмысленными играми в доме Уллы Сафара?

– Кажется, он пришелся очень к месту, большое спасибо. Рекха в порядке, все дети тоже. – Кейда ответил улыбкой на улыбку.

– Я должна написать Рекхе. – Мони пригубила напиток, после чего в растерянности уставилась на кубок. – Одна из моих сестер вышла замуж за человека из владения Китир. Я скоро поеду навестить ее, и она может оказаться не прочь продать китирские ковры за жемчуг. – Родившись далеко к северу отсюда, где пересечение торговых путей привело к смешению множества племен, Мони отличалась светлой кожей, лишь немногим темнее, чем у рабов-варваров в зале, а ее густые курчавые волосы отливали глубокой рыжиной.

– Как далеко на север простираются нынче ваши торговые связи? – полюбопытствовал Кейда.

– Изрядно вглубь срединных островов. – Мони как нельзя более добродушно рассмеялась.

Вездесущие осведомители Корона сделали хороший выбор, когда искали подходящую женщину на место старшей жены владыки земель, где творятся непростые дела. Необходимо было, чтобы она ясно понимала, что обязанности военного вождя никоим образом не ее забота и что ее мнения здесь спрашивать не станут.

Кейда пригубил вино, и холодный привкус напитка вызвал у него невольное и неосторожное замечание.

– Не понимаю, с чего Миррел вздумалось подавать нам столь крепкое питье.

Он еще не договорил, когда появилась сама Миррел. Но не его слова вызвали дрожь золотых с серебром птичьих крыльев над головой женщины, почти закрывавших ее густые локоны цвета глубокой ночи.

– Мони, дорогая моя, пойди, поговори с Чэй. Она хочет обсудить отправку кое-кого из ее жестянщиков в ваше владение месяца эдак на четыре, чтобы поучили и поучились.

Неаккуратно, Миррел, неаккуратно. Слишком уж нарочито ты подошла. И голос звучал слишком напряженно для такой пустяковой просьбы. Кто приказал тебе позаботиться, чтобы я не воспользовался случаем и не пересчитал звенья в цепи, связывающей Мони Редигал с терзаемым колдунами севером? Словно бы и так непонятно.

– Не позволяйте мне мешать вам заниматься делами, мои госпожи. – Кейда улыбнулся и поклонился, покидая Мони, после чего вернул хрустальный кубок Телуйету.

– Найди мне фруктового сока.

От Кейды не укрылось, что несколько рабов Уллы скользнули любопытствующими взглядами по Телуйету, когда тот пересекал зал, спеша к обширному набору золотых и серебряных кувшинов, установленных на подносах с толченым льдом, таявшим так быстро, что слугам требовалось постоянно бегать к леднику.

– Боюсь, это сок лиллы. – Вернувшись, Телуйет с печальной улыбкой вручил Кейде кубок. – Это единственное, что тут есть, кроме вин.

– О чем думает Сафар? – Кейда покачал головой, принимая питье. – Что же, возможно, он подбирал напитки, не рассчитывая на такую невыносимую жару. Не хочешь ли немного пройтись, Телуйет? Посмотреть, что здесь есть интересного для нас? Некоторые из девушек, судя по их виду, могли бы сообщить что-нибудь полезное в обмен на удовольствие от твоего присутствия в их постелях.

И они, разумеется, ничего не узнают от Телуйета, который умеет не болтать о том, о чем не положено, даже в порыве страсти.

– Я бы предпочел отказаться, если тебе это не слишком важно, мой повелитель, – не без сожаления сказал Телуйет. – Я беседовал с Ганилом, и он говорит, что здешние рабыни отчаянно жаждут завести ребенка от кого-нибудь чужого, чтобы получить право перебраться в иное владение и тем самым выбраться из этой зловонной дыры.

– Это что-то новенькое. – Кейда отпил сока и нахмурился. – Их жизнь здесь стала такой невыносимой? Или их подначивает Сафар? Я бы не хотел препираться с ним, если одна из его рабынь станет настаивать на своем праве потребовать поддержки от отца ее ребенка. Он запросто сможет раздуть такой спор в настоящий конфликт.

– Или поместить к нам соглядатая. – Взгляд Телуйета скользнул по хорошенькой рабыне, одетой в платье из шелкового газа, мало что оставлявшее воображению. – Хочешь, чтобы я попытался это узнать?

Только если сперва найдешь листья наземной спинной кусачки в меду на дне моей аптечки. Обмажешь этим свой меч, прежде чем убрать его в ножны.

– Подумать только, ты опять весь в заботах. – Обернувшись, Кейда увидел, рядом с собой Тэйсью Ритсем. – Но вообще-то сборище довольно унылое. Джанне не с тобой?

Кейда с неподдельным удовольствием улыбнулся.

– Моя госпожа Тэйсья, я, как всегда, безмерно счастлив вас видеть.

– Прибереги свою лесть для Миррел, – предложила она, подмигнув Кейде, а тем временем ее телохранитель вместе с Телуйетом удалились на подобающее расстояние. Не отличавшаяся великой красотой Тэйсья носила в прическе один-единственный гребень, изысканный образчик серебряной филиграни, удерживавший вместе ее темные и жесткие волосы. Ярко-голубой цвет ее наряда удачно сочетался со смуглой кожей. Тэйсья оделась в простое платье, удерживаемое на обоих плечах фибулами из серебряных нитей и набросила сверху платок, роспись на котором великолепно воспроизводила отмель с кораллами. На ее шее было одно-единственное украшение, тяжелая цепь с неограненным сапфиром, покачивающимся в ямочке между ключицами.

– Тогда я скажу, что ты выглядишь усталой и полной недобрых предчувствий, можно? – Кейда отлично видел то, что она пыталась скрыть под слоем косметики. – И скорбящей по Олкаи.

Едва заметная готовность пролить слезы возникла и тут же пропала в темных глазах Тэйсьи.

– Во многом – к удивлению Миррел, так давно покинувшей наше владение. – Ее голос звучал ехидно.

– Рекха всегда говорит, что главный порок Миррел – это то, что она считает, будто все думают в точности как она сама. Джанне должна скоро появиться. По всей видимости, ей оказалось непросто убедить Итрак показаться на людях. – Кейда поглядел в сторону двери, но это всего-навсего вошел Сафар, активно размахивавший руками и жизнерадостно улыбавшийся.

Куда ты ходил, когда покинул наш совет, вместо того, чтобы направиться прямо сюда, как дал нам понять? Ты по-прежнему все в той же желтой рубахе, и только ли жара стала причиной эти темных пятен подмышками? Чем ты занимался, хотелось бы мне знать.

Мгновением позже вошла Джанне, и ее появление изгнало любые посторонние мысли из головы Кейды. Все люди в зале, как по команде, повернулись к двери.

Джанне надела платье из серо-голубого шелка, две полосы которого были сшиты у плеч и по бокам, перехваченное на талии пояском из такой же ткани. Волосы ее были до блеска умащены, убраны назад и заплетены в косу, и ни один самоцвет не оживлял их дымчатую тьму, а на глазах и губах присутствовал лишь слабый намек на серебро. Единственным украшением Джанне была нить жемчуга, доходившая ей до талии. Да, единственная, но кто-то потратил всю жизнь, чтобы подобрать такие жемчужины одну к одной, даже если он и имел возможность собирать урожай, который предлагают рифы, по всему Архипелагу. Черные жемчужины посередине природа не иначе как годами сотворяла на дне океана, один сияющий слой обволакивал другой, пока не получилась эта пригоршня безупречных сфер, каждая из которых была крупнее ногтя на большом пальце Кейды. Меньшие по размеру, но столь же безупречные, жемчужины по обе стороны от них плавно меняли цвет от угольной черноты до серой дымки, а затем до яркого и чистого сияния рассветных облаков. Цвет каждой последующей капли становился богаче и ярче, пока наконец жемчужины, исчезающие под волосами Джанне, не приобрели золотистый оттенок восходящего солнца.

– Джанне, дорогая моя. – Резкий крик Миррел нарушил воцарившееся при появлении серебристого видения молчание. Миррел подошла, чтобы обнять Джанне, а та тепло улыбнулась и крепко прижала ее к себе.

– Миррел, как приятно тебя увидеть.

Бирут стоял у плеча Джанне. Начищенная броня его была украшена медными кольцами, которые сияли, как золотые. Он носил тяжелый золотой ворот, украшенный хрусталем, а позолоченный налобный обруч его шлема казался еще ярче. Кейда скрыл улыбающиеся губы кубком.

Надо же, Миррел, когда рядом стоит Джанне, твой дивный наряд выглядит не лучше, чем это дешевое подобие богатства у простого меченосца.

Когда все в зале начали приходить к такому же умозаключению, Джанне поманила Итрак, застывшую на пороге.

– Миррел, ты помнишь Итрак Чейзен? Конечно, помнишь. Она гостит у нас, пока не сможет вернуться в свое владение при благоприятных знамениях.

– В самом деле. – Лишь легкий намек на недоверие сквозил в улыбке Миррел.

– Ты не думаешь, что Чейзен Сарил станет возражать, когда услышит, что она одевается как одна из ваших младших жен? – проговорила, подняв бровь, Тэйсья, обращаясь к Кейде.

– Убежден, Джанне знает, что делает. – Впрочем, Кейда был в не меньшем замешательстве, чем остальные, когда увидел на Итрак тройную нить розового жемчуга, одного из самых заветных сокровищ Дэйшей. Ее белую шелковую рубаху подпоясывали еще три ряда жемчужин, такие же браслеты охватывали запястья, а вокруг лодыжек жемчужными же нитями были собраны свободные белые шаровары. А длинная коса Итрак почти ничем не отличалась от прически Джанне.

– Этот жемчуг притягивает взгляд, словно обладает свойствами талисмана, – заметила Тэйсья. – Я имею в виду как украшения Джанне, так и те, что надеты на Итрак.