Текст книги "Огонь с юга"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

– Тайр Бадул получал некоторое время особые сообщения от Туле Лека. Там полно новостей из владения Улла.

Двойной тайнописью, запечатанные особым кольцом по хрупкому воску, хорошо скрыв свое веселье, подумал Дев. Привязанные к ногам почтовых птиц, с цыплячьих дней обученных избегать хищников. И все же – никакой защиты от любопытства Джакан Тайр с ее болтливым язычком и служанкой, питающей столь необъяснимую склонность к неуклюжим ухаживаниям Маждуна.

– И о чем там?

– Больше о том, что Улла Сафар замышляет прихватить себе все земли между Деразуллой и южным океаном. – Маждун пожал плечами, лениво смакуя свой лист.

– Это объясняет дым, который приносят ветры. – Дев нахмурился. В этом есть какое-то грязное правдоподобие. – Улла Сафар просто сжигает все у себя на пути.

– И возбуждает толки о колдовстве, чтобы не позволить никому вмешаться. – Маждун помедлил и еще немного пожевал. – Но Туле Лек говорит…

Раздавшиеся шаги и голоса прервали его рассказ. Повсюду устроившиеся вдоль воды люди повскакивали на ноги и загомонили.

– Что происходит? – Дев подозвал одного из сыновей Маждуна, который болтался у самых волн, где ничто не загораживало вид.

– Меченосцы Тайра Бадула. – Изумление мальчика умеряло то, что неприятности случились с кем-то другим.

– И что они делают? – нетерпеливо спросил Маждун, с сожалением отрываясь от сосредоточенного жевания листа.

– Разбивают круг у огня. – Мальчик нехотя отвел глаза от зрелища. – Кокнули бочонок, едва увидели.

Дев вскочил на ноги и поспешил встать рядом с мальчиком. Да, проклятье, это громят стоянку беспечно отдыхающих матросов с «Пятнистого Лоала». Треск раскалывающегося дерева эхом пронесся по пляжу, на миг перекрыв смятенные и негодующие возгласы людей. В ответ раздался грубый окрик, отблески костра заиграли на кольчугах и клинках грозных мечей.

– Это уже слишком. – Маждун встал рядом с Девом и мальчиком, немного пошатываясь на мягком песке. – Даже для Тайра Бадула. Ведь это не его корабль. Что ему с того, что ребята балуются выпивкой или куревом? У этой галеры нет покровителя, они никогда не обратятся к его триремам, даже если затонут в бурю или налетят на риф.

– Скверные дела. – Дев нахмурился. – Самое мне время сваливать.

– Мы можем спрятать тебя в нашем трюме, – предложил Маждун. – Если хочешь где-то затаиться на ночь.

– Я не оставлю «Амигал» без присмотра. – Дев покачал головой, все еще наблюдая за переполохом на берегу. – Это может быть просто хитростью Тайра Бадула, который не прочь прихватить мой груз. Не стал бы я доверять человеку, который долго и громко твердит, что никогда даже не нюхал крепкой очищенной выпивки. Мы с тобой еще скоро встретимся.

Не тратя время на выслушивание горячих возражений Маждуна, Дев легко побежал по песку, шлепая ногами по медленно накатывающим волнам. Здесь, на краю вод, его вернее заметят, но зато он движется куда быстрее, чем если бы прятался в тени деревьев, натыкаясь на торговцев и жалких попрошаек. Пока драка кипит вовсю, и внимание целого пляжа сосредоточено на ней, Дев может успеть проскользнуть мимо и вернуться на «Амигал», не попавшись никому на глаза. Успеет ли он выйти из кольца внешних островов, прежде чем они смогут дать знак скорой триреме? Дев сплел вокруг себя немного тьмы, когда приблизился к центру переполоха, вобрав в себя всю свою силу, чтобы подавить любой намек на волшебный свет.

– Мы не потерпим пьянства в нашем владении. – Высокий мужчина, старший над меченосцами, судя по медному блеску шлема, выкладывал мастеру Утену указ владыки. Двое воинов в доспехах крепко держали моряка, а их начальник сопровождал свою речь ударами тыльной стороной ладони. – Никакая торговля, никакие договоры, никакие сделки здесь не действительны, если только все стороны не трезвы. Таков указ Тайра!

Люди Тайра Бадула, явившиеся сюда в подавляющем большинстве, топтали останки бочки вместе с мисками для еды, хлебом и плодами, превращая их во влажную грязь вокруг залитого вином потухшего очага. Даже горшок был брошен наземь и разбит. Гребцов, которые выказывали недовольство, уже привели к мысли о повиновении, избив до крови. Окружив разгромленную стоянку, плотной толпой стояли праздные зеваки.

Дев заставил тени вокруг него стать еще более густыми и, проскальзывая мимо, выволок якорь «Амигала» из песка. Судно закачалось на волне, воды под кормой было всего ничего. Дев вскарабкался на борт как можно тише и потянул вверх тяжелый якорь, набросив на него густое одеяло воздуха, чтобы приглушить звуки. Готово. Он оглянулся на берег. Меченосцы Тайра окликали в толпе любого, чье лицо им не нравилось. В строю зевак один за другим возникали пустоты, люди спешили прочь, несомненно, чтобы расстаться с любыми запрещенными наслаждениями, которым недавно предавались.

– Как ты думаешь, куда ты катишься? – Начальник устал изводить Утена и обвиняюще указал пальцем на другого судовладельца, который пил с мастером «Пятнистого Лоала».

Дев пробрался по палубе, чтобы поднять парус «Амигала», крепко удерживая сплетенную колдовскую тишину вокруг мачты. Ветерок, долетавший с суши, был слишком слаб, чтобы полотнище хотя бы пошевелилось. Нахмурившись, Дев замедлил свое прежнее колдовство ровно настолько, чтобы вызвать внезапный порыв ветра. Волна подхватила суденышко, «Амигал» всколыхнулся и очутился на плаву в полосе воды в руку шириной. Дев побежал вперед, чтобы выдернуть носовой якорь, напряженно вслушиваясь, не раздастся ли окрик с берега. И в это время его поразили две вещи. Первое – что «Пятнистый Лоал» и соседняя с ним галера преграждают ему путь в море. Второе – что кто-то есть в маленьком носовом трюме у него под ногами. Ведь там не хранилось ничего, что могло бы вызвать постукиванье, которое он только что услышал.

Он оглянулся на берег. Довольные, что матросы с галеры получили хороший урок, меченосцы расходились по песку, а костер полыхал как нельзя ярче, потому что все, вид чего им не понравился, было брошено туда от душевных щедрот меченосцев Тайра.

Дев выворотил якорь из морского дна и швырнул моток веревки на крышку носового люка. Облекая тяжелый металл еще большей тишиной, он поднял его из воды и пристроил на вершине мотка конопляной веревки. Затем побежал на корму «Амигала», шлепая босыми ногами по обшивке палубы, и вывел шумно заскрипевшее длинное кормовое весло с его места под поручнем. Погрузив его в воду, Дев направил «Амигал» в надежную тень между «Лоалом» и его соседкой. Затем молча закрепил тяжелое веслище в рулевом крюке хитрым узлом, которому научился у прежнего владельца судна, ловко им обставленного.

С небывалой тщательностью подняв кормовой люк, Дев молча соскользнул по лесенке. Здесь требовалось положиться на свою природную сноровку, а не на волшебство, которое могло бы возбудить нежелательное любопытство даже у вора. Двигаясь медленно и плавно, он нашел ключи и отпер дверь так, что она едва скрипнула, и обострил слух легкими чарами, чтобы от него не укрылось ни единое дыхание, сколь угодно затаенное. Никого. В отлично знакомом месте, где нетрудно полагаться на память и чутье, он не спеша пробирался через трюм, сдерживая гнев. Все как положено, винные бочки на месте, все бирки на бутылках на ощупь точно такие же, как были прежде.

Значит, вор искал что-то другое: жевательный лист, растертые в порошок травы, которые смешивают для получения дурманящего дыма, и дорогие настойки, придающие пище невиданный до этого аромат. Дев, не ошибившись ни на пядь, потянулся к поперечной балке над головой и вытащил оттуда длинный кривой нож, более чем вдвое длиннее любого кинжала, которые дозволяют носить альдабрешские владыки в своих владениях. А затем подобрался, бесшумно ступая, к двери носового трюма, перебирая в пальцах ключи, пока не нашел тот, который требовался. После чего он отпер дверь и приготовился скользнуть внутрь прежде, чем любой вор успел бы досчитать до трех. Паршивец ткнется в носовой люк и обнаружит, что тот завален. Дев охотно вырезал бы почки этому прощелыге, и бежать ему не позволит.

Дев распахнул дверь и одновременно ударил ножом. Его рука прошуршала по хлопковой ткани, болтающейся поверх обтянутых кожей ребер. Похоже, хорошая реакция в последний миг спасла вора от смертельной раны в живот. Дев уверенно протянул руку во тьму и сомкнул безжалостные пальцы на скользком от пота костлявом запястье. И тут же занес нож для второго удара.

– Прошу, не трогай меня!

Рука Дева, несущая смерть, замерла на полдороги. Этот вопль ужаса издал не какой-нибудь вороватый и глазастый парнишка с галеры и не рыбак, которого толкнула на отчаянный шаг крайняя бедность. Дев поймал какую-то безмозглую и неряшливую девчонку.

– Идем со мной! – Он выволок ее, истошно визжащую, из носового трюма. – Ты думала, что сможешь удрать отсюда на моем корабле? Очень глупо, моя милая. Уж теперь-то ты точно отправишься гулять нагишом по отмели, как и положено воришкам вроде тебя. Можешь попытать счастья с людьми Тайра Бадула. Они уже так разошлись, что, вероятно, даже не потрудятся спросить твое имя, не говоря уже о роде занятий.

Дев проволок воющую девушку через корабль, впихнул в каюту на корме и толкнул в угол. Замухрышка ударилась о деревянную стенку с глухим стуком, да так, что весь корабль закачался.

– Прошу, не трогай меня! – взмолилась она. – Прошу, не трогай!

Не обращая внимания на ее рыдания и дрожь, Дев нашел огниво и потянулся к лампе, свисавшей с балки. Не так-то просто было управляться одной рукой, но он считал, что рано опускать нож, пусть девчонка на вид и не представляла особой угрозы. Когда лампа разгорелась, Дев увидел светлокожую девушку примерно с себя ростом. Волосы ее были грубо обрезаны и порядком смахивали на воронье гнездо, рубашонка без рукавов и штанишки по колено лохмотьями висели на грязном скелете.

– Кто ты? – Он стоял над ней, голос его звучал холодно. – Тебе от меня здорово достанется, если откажешься отвечать. – Он огляделся, ища кусок веревки, ремня или чего-нибудь другого, что сошло бы за хлыст. Как только он отвлекся, девушка пришла в движение. Но не кинулась к лестнице: Дев стоял как раз между ней и путем на свободу. Она вцепилась ногтями в его руку, сжимающую нож, и укусила. Застигнутый врасплох, Дев расслабил пальцы и, прежде чем успел опять их сомкнуть, замухрышка отобрала у него клинок. А затем, извернувшись, метнулась прочь, протянув одну руку к лестнице, теперь оказавшейся у нее за спиной, а другой сжимая выставленный перед собой стальной клинок.

– Дай слово, что не тронешь меня. – Ее голос все еще дрожал, но нож она держала твердо.

– Ты вздумала у меня поживиться и надеешься убраться, отделавшись пинком под зад? – насмешливо спросил Дев. Он выхватил из ножен на поясе барбакский кинжал. – Что теперь будешь делать? Биться со мной?

Девушка вздрогнула, но длинный кривой нож по-прежнему был нацелен на Дева.

– Я умею с ним обращаться, – предупредила она. – Под грудину, затем вверх между ребрами. Вырежу тебе легкие, а заодно и печенку.

– И прочтешь по ним будущее? – Он не сдвинулся с места. – Я могу предсказать тебе будущее, воровка, и оно полно страданий, уверяю тебя.

– Я пришла сюда не красть, – горячо возразила она. – Я здесь у тебя ничего не тронула. Все, чего я хочу, это уплыть отсюда.

– Этого хочет половина вонючего сброда во владении Тайр, – с издевкой заметил Дев. Не спуская глаз с замухрышки, он нагнулся и подхватил с пола один из брошенных шарфов. – Отлично, тогда объяснись. – Дев убрал в ножны барбакский кинжал и сделал вид, будто собирается перевязать свою расцарапанную кисть грязным шелком.

– Я не думала, что ты согласишься, если я просто приду и попрошу. – Она с вызовом подняла подбородок, и Дев увидел, что глаза у нее синие, то есть предки этой девчонки явно происходили из разных мест. От них же и налет чего-то нездешнего на узком и вполне заурядном личике. – Я думала, подожду, пока ты не выйдешь в море, а там покажусь.

– И тогда бы мне пришлось примириться с тобой? – Дев покачал головой с пренебрежительной жалостью. – А ты не подумала, что я просто брошу тебя акулам или морским змеям? За кого ты меня принимаешь? За евнуха? За ничтожество, неспособное за себя постоять? – Он язвительно усмехнулся, его взгляд задержался на ее груди. – Соображения тебе недостает не меньше, чем титек. У меня в мошонке не меньше добра, чем у самого косматого молодчика на этом берегу. Хочешь, покажу? – И указал вниз на свое лоно.

– Мне нет дела до того, что ты прячешь в штанах, – твердо произнесла она, ее рука все еще уверенно держала нож. – Мне нужно плыть на юг. И свою долю работы я сделаю.

Это поразило Дева больше, чем то, как она отобрала у него нож.

– На юг? В то время как любой нормальный человек здесь из кожи вон лезет, чтобы кто-нибудь отвез его на север?

– Это их дело. – Голос замухрышки зазвучал настойчивей. – Ты плывешь на юг. Я слышала на берегу.

– И что тебе там надо? – с вызовом спросил Дев.

– Я стихотворец. – Ее лицо вспыхнуло гордостью – посмей, мол, усомниться. И все-таки он рассмеялся.

– Ты?

Нож не дрогнул.

– Докажи! – ехидно подначил он.

– Мой мешок там, где я пряталась. – Она пожала плечами. – Принеси, тогда увидишь.

– То есть в носовом трюме, – язвительно уточнил Дев. – Немного от тебя вышло бы толка, если ты так знаешь корабль. А на спину ты ложишься с большей пользой?

– Я не раскидываю ноги, а насчет корабля еще выучусь, – усмехнулась она, ничуть не оробев. – Я узнаю бочонки с вином, если где увижу, и бутыли с варварским крепким пойлом. – Она указала головой наверх, не отводя взгляд от лица Дева. С берега все еще доносился шум. – Как ты полагаешь, что скажут люди Тайра Бадула, если я сообщу им, что ты везешь? – Она нарочито помедлила. – Не стоит и упоминать о жевательных листах и порошках для дурманящего дыма на самом носу.

– Думаешь, ты успеешь сойти на берег, чтобы донести, прежде чем я тебя прикончу? – Дев нарочито медленно натянул шелковый шарф, держа его двумя руками. – Мне даже кинжал пачкать не понадобится. Видела когда-нибудь удавленника?

– Готова поспорить, что успею выбраться на палубу и как следует заорать. Это заставит их побегать. – Она склонила голову набок. – Или тебе хочется объяснять, откуда на твоем корабле еще теплое мертвое тело, и это не считая запрещенного груза?

– Ты все продумала. – Дев прикинулся восхищенным. Кожа девушки была достаточно светлой, чтобы густо покраснеть от прилива крови.

– Ни один стихотворец не может позволить себе быть дураком.

– И у тебя в мешке есть тому доказательства. – Дев поджал губы. – Посмотрим-ка. Сейчас я пойду за мешком, а ты схватишь, что под руку попадется, и рванешь на берег, где выдашь меня меченосцам Тайра Бадула.

– Я не вижу здесь ничего, что стоило бы красть. – Ее насмешка прозвучала в лад его словам. Но на этот раз она скосила глаза к его гамаку.

Дев в один миг бросился на нее, выбив из рук кривой нож, набросив шелковый платок на шею и скрестив кулаки позади ее головы. Она не успела даже вскрикнуть, колени ее подкосились, и девушка обмякла. Улыбаясь со злобным удовлетворением, Дев стянул шарфами ее запястья и щиколотки, а затем подтянул руки к ногам и связал вместе за выгнувшейся спиной. Она шевельнулась, слабо задышала и сперва оторопела, а затем, поняв, что к чему, пришла в ярость. Она попыталась плюнуть в Дева, но у нее слишком пересохло во рту.

– Останешься здесь, – спокойно сказал он и снял лампу со вбитого в балку крюка. – Ты задала мне загадку, так что я взгляну, пожалуй, на эти твои доказательства. – Нежно погладив ее спутанные волосы, он впихнул дырявый прикроватный коврик ей в рот в качестве кляпа. Удостоверившись, что она слышит его смех, он вернулся в трюм.

Первое, что он сделал в носовом отсеке, это убедился, что ларцы и мешки с листом и дурманящими зельями не тронуты.

Довольный, что маленькая тощая дрянь хотя бы здесь ему не солгала, он подхватил заплечный мешок с кисточками из плотного хлопка, с вышитыми на темно-синей ткани желтыми трубоцветами. Задумчиво покачивая его в руке, он вернулся в каюту.

– Похоже, ты кое-кого обокрала еще до прихода ко мне. Посмотрим, чего стоит твоя добыча.

Ярость в ее взгляде наводила на мысль об уязвленной дикой кошке. Дев распустил шнур и перевернул мешок, вывалив на пол порядочное количество всякой всячины. Сев на корточки, он отбросил в сторону рубаху, еще более драную, чем та, что была на замухрышке, затем вылинявшее шелковое платье. И с пренебрежением покачал головой.

– Ну и славный же ты стихотворец, если это твое одеяние для выступлений. – Не удостоив взглядом грязные вазочки с красками для лица и дешевые побрякушки, он потянулся к черному цилиндру. – Что бы это могло быть?

То оказался чехол для свитков, сшитый из кожи, натянутой на железное дерево и выкрашенной темной смолой тарита. Дев свинтил крышку и наклонил чехол. Оттуда выскользнул плотный сверток тростниковых листов. Дев стал их разворачивать. «Окольцованная голубка», «Совы и вороны». «Лоал и черепаха». Он кивнул, одобрив качество картинок.

– Ты стащила это у сочинителя с хорошим запасом нравоучительных рассказов для детей.

Замухрышка с мгновение глядела на него, прежде чем закрыть глаза и отвернуться, уткнувшись лицом в пол.

– Тебе придется обратить внимание на то, что я с тобой разговариваю. – Дев бережно вернул свитки в чехол, завинтил крышку и бросил черный цилиндр в свой гамак. Затем уселся перед незваной гостьей, скрестив ноги, ухватил ее за волосы и повернул к себе. – Попробуй только укусить, – непринужденно продолжал он, – и я тебе все зубы выбью. Это ясно?

Она кивнула, но в ее глазах все же и теперь было больше презрения, чем испуга. Дев, посмеиваясь, вытащил кляп.

– Должен признать, ты выказываешь немалое присутствие духа.

Она облизала губы, пытаясь по возможности увлажнить язык.

– Можешь вернуть мне мое имущество, и мы расстанемся.

– Но мне казалось, тебе нужно плыть на юг? – Дев с любопытством на нее воззрился. – Или ты передумала?

Она взглянула на него с презрением.

– Просто развяжи меня и отпусти.

– Я отвезу тебя на юг, – учтиво произнес он. – Если ты действительно стихотворец. Хотя, должен сказать, – добавил он с откровенным недоумением, – понять не могу, с чего бы поэту двигаться в направлении, противоположном тому, где он найдет для себя слушателей.

– Я поэт, – твердо заявила замухрышка. – Меня учил Хэйтар Слепец.

– Хэйтар Слепец мертв, – напомнил Дев, ухмыляясь. – Я слышал эту весть во владении Махаф менее десяти дней назад.

Она, пропустив последнюю реплику Дева мимо ушей, сказала:

– Хэйтар был величайшим толкователем «Книги Животных». Это должен знать даже чурбан вроде тебя.

– Я слышал и такое. Хотя сам предпочитаю стихи о распутных юных рабах и плясуньях с круглыми ягодицами. – Дев кивнул, бросив наглый взгляд на замухрышку. – Значит, ты обобрала его труп и смылась, я угадал?

– Я была его ученицей, – повторила она, поджав губы. – Его последней ученицей. Он дал мне этот свиток с картинами, когда умирал, и наказал зарабатывать на жизнь его творениями, пока я не найду что-то свое, что-то, что вдохновит меня сложить новый круг стихотворений, который станет известен всем под моим именем. – И впервые в ее глазах блеснули слезы.

Дев с недоверием поднял брови.

– И каким образом плавание на юг приведет тебя к чему-то подобному?

Она извернулась в своих путах.

– В южных пределах творится волшебство, и это правда.

– В самом деле? – Дев скрыл свое любопытство под надменностью. – Да что об этом может знать торговка всякой дрянью вроде тебя?

– Больше, чем ублажающий порок коробейник вроде тебя, – отозвалась она. – В южных владениях за Эдисом и Ритсемом владыки бьются с чародеями. Отвези меня настолько далеко на юг, насколько осмелишься, а когда ты в испуге удерешь, я сама двинусь вперед. Бои вроде тех, что произойдут вскоре на юге, породят немало рассказов о доблести и страдании, и я сложу об этом большую песнь.

– Чтобы прославить свое имя, – усмехнулся Дев. – И что же это за имя, чтобы мне узнать твое сочинение, когда я его услышу?

– Ризала, – с неохотой ответила она.

– Я всегда считал, что поэты безумны. – Дев, улыбаясь, встал на ноги. – Теперь я в этом убедился. Хорошо, я устал в одиночку возиться с судном. Я повезу тебя на юг, и ты можешь оставаться на корабле до тех пор, пока согласна делать любую работу, какую я тебе ни дам, и делиться со мной всем, что получишь на берегу за рассказывание этих нехитрых стишков про животных. – Он остановился у самой лестницы. – Только подведи, и я перережу тебе горло и брошу за борт на корм угрям.

– Пожиратель ящериц, – с чувством произнесла Ризала. – Ты собираешься меня развязать?

– Когда отойдем достаточно далеко от берега, – пообещал ей Дев. – Туда, откуда никто не услышит твоих криков, если ты с самого начала задумала обвести меня вокруг пальца. А теперь постарайся быть полюбезнее, не то для начала я заберу отсюда лампу.

Ризала снова открыла рот, а затем закрыла и поджала губы. Дев подмигнул ей.

– Не так-то и трудно, а? – И вскарабкался по лесенке. Веселость его убывала с каждым шагом. Сколько времени отняла у него эта чепуха? Как далеко отнесло «Амигал»?

Вернувшись на палубу, он с облегчением увидел, что его суденышко все еще пребывает в стоячих водах между двух больших галер. Что еще приятнее, громоздкие галеры отнесло друг от друга на приличное расстояние, и теперь между ними образовалось достаточно места, чтобы без труда выйти в море. На берегу все еще не унялся переполох, но меченосцы Тайра Бадула, судя по всему, уже покинули берег. Самое время отплыть, пока они не вернулись. Освободив от узла стернь, Дев повел широкую лопасть через воду, направляя «Амигал» в сторону моря и обдумывая, как бы сполна воспользоваться неожиданным поворотом событий себе на благо.

Значит, Маждун сказал, что Улла Сафар затевает войну? Это может оказаться правдой, а может, и нет. Замухрышка, судя по всему, не сомневается, что волшебство и впрямь появилось во владениях к самому югу от вод Уллы. Первое, что предстоит сделать, когда он отвезет ее подальше от берега, это установить, на чем основывается ее уверенность. И либо она расскажет ему все, либо истечет кровью.

А что после? Более важный вопрос: есть ли какой-то прок от этой Ризалы. Если она хочет остаться на борту, пусть покажет свое искусство. Если она им владеет – что же, ее присутствие – недурной повод для его плавания на юг. Все знают, что поэты безумны. Капитан триремы может на этом не успокоиться, но почему Деву невзначай не намекнуть, что днем он потакает прихотям девчонки в обмен на ласки, которые она дарит ему ночью. Вдобавок если плыть в одиночку, привлекаешь к себе нежелательное внимание. Девушка на борту положит этому конец.

Он всем весом налег на весло, чтобы вывести «Амигал» из тесного пространства между большими галерами. Ризала недавно была ученицей, не так ли? Правдоподобно складывается. Он готов поспорить, что у старого Хэйтара один глаз все-таки был, и что большинство плясуний, состоящих при поэтах, мало чем отличны от портовых шлюх. И уж девица точно могла бы шлепнуться на спину, чтобы удовлетворить любого начальника триремы, если он невосприимчив к стихам.

Подняв глаза, Дев увидел облака, которые, несомненно, возвещали о начале долгожданных дождей. Они наплывали на луны – Большую, которой не хватало всего нескольких ночей, чтобы называться полной, и Малую, убывающую в последней четверти. Он передумал, решив не соваться в пролив при таком неверном свете. Бросив якорь на песчаной отмели посреди бухты, он улегся на палубе. Свет разбудит его, и он сможет перебраться через рифы, пока там еще достаточно воды.