Текст книги "Фабрика драконов"
Автор книги: Джонатан Мэйберри
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)
Глава 17
«Дека».
Суббота, 28 августа, 10.16.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 44 минуты (время местное).
– Близнецы приземляются, – сообщил Отто, положив трубку.
Вместе с Сайрусом они стояли в командном центре «Деки». Вокруг за рабочими станциями трудились у компьютеров сотни инженеров. Второй ярус был вынесен на металлическую веранду, окружающую центральную секцию. Частое клацанье множества пальцев по клавишам казалось для слуха Сайруса чистой музыкой.
Внизу под командным центром сквозь стекло в полу различались два изолированных холодных зала. Тот, что слева, был заставлен полусотней связанных меж собой в сеть секвенсеров «454 Лаф сайенс». Техники в ладных белых униформах деловито сновали меж компьютеров, постоянно снимая показания функций и осуществляя поминутный мониторинг. Правый зал походил больше на пивной цех, где круглосуточно работающие емкости выращивали колонии вирусов.
Емкость непосредственно под ногами у Сайруса массово выращивала агрессивную версию папилломавируса, генетически преобразованного с целью соответствовать параметрам латиноамериканцев. Разумеется, скрещивание осуществлялось с расчетом и на белое население, поскольку расовая чистота, как ни печально это звучало для Отто и Сайруса, была скорее мифом, чем реальностью; однако рак шейки матки, возникающий благодаря этому вирусу, мог передаваться восьмидесяти пяти процентам латиноамериканских женщин и лишь шести процентам белых. Средство синтетического взращивания, которое они сейчас использовали, позволяло за одно и то же время достигать роста, равного четыремстам процентам. Производство было запущено на такую мощность, что Отто мог с гордостью рапортовать: достигнуть выхода на вторую часть плана Волны вымирания можно уже через шестнадцать недель в сравнении с прежде запланированными тридцатью месяцами. Оставалось лишь сожалеть, что они не освоили этот метод раньше, в прошлом году: глядишь, первая фаза оказалась бы уже в основном завершена. Душа у Сайруса от этих достижений радостно пела и, можно сказать, плясала.
– Надо бы все это скрыть, – бдительно заметил Отто.
– Да знаю, знаю, – Сайрус брюзгливо отмахнулся, – только больно уж не хочется.
– Не можем же мы допустить, чтобы близнецы увидели…
Сайрус оборвал товарища взглядом.
– Они сюда, может, и не заглянут.
Тем не менее Сайрус понимал: Отто однозначно прав. Гадать на кофейной гуще не следует и в менее благодатные времена, а теперь, в канун – сладостный, чудесный канун Волны вымирания, – пускать на волю случая нельзя решительно ничего. Тем более что ни один из них не доверял близнецам.
– Эх, показать бы им это, – мечтательно произнес Сайрус.
В ответ Отто лишь, отвернувшись, сердито округлил глаза: дескать, вот старый дуралей. Этот спор начался, когда близнецы едва достигли половой зрелости; с той поры Вирц с Сайрусом Джекоби бессчетное количество раз рассматривали вопрос о доверии к ним под всевозможными углами.
– Все в их психическом профиле указывает, что они будут возражать против Волны.
– Я знаю.
– Их идеология слишком…
– Я зна-ю!
Отто покачал головой.
– Мистер Сайрус, пока мы здесь препираемся, их самолет садится.
– Ладно, черт возьми, – Сайрус, отворачиваясь, досадливо махнул рукой.
Он удалился – медленно, сложив за спиной руки и задумчиво глядя себе под ноги. В дверях босс остановился, наблюдая, как выдвигаются стальные панели, скрывая залы под ногами. Включилась тяжелая гидравлика, и на глазах у Сайруса металлические ставни, сомкнувшись, скрыли за собой примерно три четверти инженерного состава. Искусственная стена, поднявшись, сокрыла полумильный коридор в хранилище вирусов, погребенное в горячих песках Аризоны. Весь процесс занял не больше трех минут, и, когда он завершился, зал превратился в хай-тек лабораторию, никак не связанную с массовым производством. Сайрус снова вздохнул: обидно прятать такое от родных детей. А надо. Не только это его расстраивало. Еще одним серьезным разочарованием были для него собственные отпрыски.
– Я буду в саду, – сказал он Отто. – Приведешь их туда.
Отто, поклонившись, проводил его взглядом.
Глава 18
«Дека».
Суббота, 28 августа, 10.22.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 38 минут (время местное).
Телефон у Париса зазвонил как раз в ту минуту, когда самолет, замедляясь, катился по бетону взлетной полосы.
– Слушаю, – пропел он в трубку.
– Это я, – послышался голос Д. П. Сандерленда.
– И…
– Накладка получается. Мы обшарили все базы ОВН, где только предположительно могли быть подстанции с «Ясновидцем», но без команды президента на открытие огня максимум, что мы можем, это приказать им отойти в сторону. В общем, – Сандерленд вздохнул, – у нас сейчас несколько агентов в президентской клинике, а также уши в региональных органах, от востока до запада. Не исключено, что вице-президента за его проделку выволокут на спецкомиссию.
– Выволокут, говоришь? – ледяным тоном переспросил Парис. – Хотя в основном всю эту хрень затеял ты.
– Ну, может, и я.
– Хоть бы покаялся.
– Давай жарь, обормот, – как всегда беззлобно усмехнулся сенатор. Игроком он был очень даже опытным: пусть игра даже не в масть – все равно найдутся козыри в колоде, так что раскисать было не в его манере. – Мы все с самого начала знали, что расклад у нас от силы «фифти-фифти». И собственно, кашу изначально заварили как раз вы с сестрицей. Я на первых порах, позволь тебе напомнить, был против. Это потеря ресурсов, которые можно было бы с большей пользой применить в дальнейшем.
– Нам. Нужна. Эта. Система, – сказал, словно гвозди в гроб заколотил, Парис. – Без «Ясновидца» паровоз с названием «деньги» встанет, Джей Пи.
– Причитать потом будем. Пока что некоторое время уйдет на возвращение ДВБ под президентский контроль. И как я сказал, через это мы можем лишиться вице-президента.
– Вот жалость-то, – фыркнул Парис. – Свободный мир, снимите шляпы.
– Да и хрен бы с ним, верно? Кому какое дело. А ведь шалость по линии ДВБ могла бы у нас выгореть, убери мы с дороги «большого парня». Насовсем.
– Ты о чем? – рассмеялся Парис. – Всерьез планируешь грохнуть Черча?
«Грохнуть» было у него излюбленным словцом.
– Я-то? Да господь с тобой… Просто тут мне сорока на хвосте принесла, что с ним расторгают контракт. С ним и еще с несколькими его деятелями. Не будь твой папаша на привязи, я бы подумал, это его затея. Впрочем, без разницы. Было бы удачно, если бы тот, у кого на руках контракт, прервал его прежде, чем пыль от всей сегодняшней хрени успеет осесть. Иначе Черч может начать копать, а у него нос по ветру. Вот уж чего, а этого никому из нас точно не хочется.
Геката все это время сидела, облокотившись на Париса и вслушиваясь в разговор. «В этом что-то есть», – переглянувшись, прочли они в глазах друг у друга.
– Ну так что? – задал вопрос Парис.
– А вот что: пусть все идет своим чередом; президент еще какое-то время не сможет перехватить поводья, так что, по крайней мере, на сегодня ОВН у нас стреножен. Может, и на завтра, но это уже, пожалуй, излишний оптимизм. Дальше пускай вице-президент доигрывает свою партию: бросает козликов отпущения волкам из конгресса. Пусть подавятся. Ну а мы… переходим к следующей стадии.
Парис взглянул на Гекату; та кивнула.
– Что ж, ладно. Есть еще мысли, как наложить лапу на «Ясновидец»?
– Кое-что есть, – ответил Сандерленд. – Но предпринять мы ничего не можем, пока в колоде значится Черч.
– Ч-черт.
Сандерленд хохотнул – хрипловатым, жадным рыком медведя, завидевшего бьющегося на берегу лосося.
– Так, – сказал он. – А теперь поговорим о Денвере.
Глава 19
Друид Хилл Парк, Балтимор, Мэриленд.
Суббота, 28 августа, 10.31.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 29 минут.
Я дожидался машины на выходе, когда зазвонил сотовый. Взглянул на экран: Грейс. Обычно при этом я улыбался, однако на этот раз меня ожег слепой страх: не случилось ли чего?
– Джо, – нервно произнесла она в трубку.
– Але, – окликнул я, – шифером богаты? [7]7
Условное обозначение шифратора.
[Закрыть]
– Ну конечно, придурок.
– Просто мед, а не слова. И эдакими устами ты целуешь премьер-министра?
– Да ну тебя. – К огромному моему облегчению, в голосе послышалась смешинка.
Грейс Кортленд – британский правительственный агент, а теперь глава регионального центра ОВН в Балтиморе – была на треть моим местным шефом, на треть товарищем по оружию, с которым мы плечом к плечу прошли через несколько жесточайших передряг с той поры, как я сам начал работать на правительство, и на треть моей подругой; и если у кого-то когда-нибудь была такая же интересная, разносторонняя и жгучая в общении женщина, то дайте знать – полюбуюсь хоть одним глазком; впрочем, наверняка ей до моей далеко. На люди свои отношения мы не выставляли, хотя для наметанного глаза первоклассных спецов из отдела они давно уже не являлись секретом.
– Рад слышать твой голос, – сказал я.
– А я твой, – отозвалась она. – Я себе места не находила: представляла, как тебя, возможно, увозят безопасники с гребаным мешком на голове.
– Не могу сказать, что они не пытались. Надеюсь, ты не с очередным ворохом дурных вестей? А то скоро трубку брать перестану.
– Да, я слышала о твоем парне, Фарадее, – сказала она. – Просто ужас. Джо, мне это все как ножом по сердцу.
Я знал, что все именно так. За годы командирства у Черча Грейс сама лишилась многих соратников.
– Спасибо тебе.
В Отделе она состояла, можно сказать, по бессрочному займу у «Барьера» – британской модели группы быстрого реагирования с научным уклоном вроде нашей. Черч в свое время выклянчил персонально ее, а он зря ничего не выпрашивает.
– У меня для тебя новости, – сказала она. – Сейчас на месте преступления Джерри Спенсер. Кто-то из друзей мистера Черча в Вилмингтоне успел спроворить ему фальшивое удостоверение. Так что он сейчас в берлоге у Гилпина и перезвонит, как только дым рассеется.
– Это кое-что, – сказал я с плохо скрываемой радостью. Джерри в свое время двадцать с лишним лет оттрубил криминалистом в округе Колумбия, а теперь его по линии антитеррора перевели в наши края. Отработать по своей части объект он мог так, как никому и не снилось. Поговаривают, что его по истечении срока службы присматривало себе ФБР для преподавания в главной спецшколе, но ОВН сработал на опережение, и теперь Джерри заведовал у нас криминалистической лабораторией.
– Грейс, приятно все же, что нас сегодня прихлопнуть не получилось. Ты, наверное, уже знаешь о Денвере?
– Как не знать. Я пробовала выбить «добро», чтобы туда выслали команду «Альфа», но мы здесь, сам знаешь, как пришпилены. Черч говорит, Старший с Банни уже на пути в Денвер и ты к ним присоединишься.
– Он говорил о своих друзьях, которых убили?
– Без деталей. Шеф еще сказал насчет видеозаписи, которую мне, как улучу момент, надо будет отсмотреть. Понятия не имею, что там, но он, похоже, встревожен не на шутку.
– Черч встревожен? – Я улыбнулся от одной лишь мысли. – А как ты вычислила?
– У него галстук был слегка набок. Такой непорядок – явный признак катастрофы. Он, по-моему, единственный, кто и на собственном вскрытии предстанет весь с иголочки, отутюженный, да еще и патологоанатома возьмется инструктировать.
– Ну ты даешь. А кстати, у тебя нет варианта, что он имел в виду, говоря про «серьезную кашу», которая сейчас заваривается? Шеф нынче шифруется больше обычного.
– Это у него всегда, когда он сам не уверен с диагнозом. Сначала прощупывает, подбирается досконально, а затем обрушивает все тебе прямо на голову. Если шеф ходит вокруг да около, значит, все еще роет, – Грейс сделала паузу. – Подозреваю, дорогуша, твой циничный ум курсирует по тем же маршрутам, что и у меня.
– Угу. У нас уже такое, помнится, бывало: кусочек отсюда, обрывок оттуда, а потом как шарахнет, и мы по самую задницу в болоте. Вот что мне в нашей работе, честно сказать, не нравится. Чуешь нюхом, что кто-то поджег бикфордов шнур, а видишь лишь дымок.
– Верно, черт возьми. Что бы это ни было, оно, видимо, как-то увязано с неизвестным хранилищем в Денвере, и еще тут задействованы русские, и все как-то сопряжено с компьютерными кражами. Плюс, судя по словам Черча, происходящее попахивает временами холодной войны. Когда он упомянул про гибель своих коллег, то сказал, что они по большей части из Британии и Германии и вместе с ним работали над проектами в начале восьмидесятых.
– Германия и Россия, Англия и Америка… Ты права, холодная война – лучше ярлыка и не придумать. Знаешь, мне не терпится посмотреть то видео и еще включиться в эту игру. Может, звучит не вполне понятно, но для меня улететь в Денвер – как сбежать от всего этого.
– Почему непонятно? – вздохнула Грейс. – Я тут все равно что птица в клетке. Ну так… как тебе дюжится, дружок?
– Да как в сказке, пирожок.
– Что-о?
– Пардон, майор Пирожок. Так бы и съел, сердечко мое.
– Сердцеед ты америкосовский, – жеманно пропела она.
Впрочем, учитывая обстановку, было как-то не до веселых приколов.
– Нет, подумать только, – меняя тон, сказал я. – Есть ребята, которые не то что в рубашке, а будто в бронежилете родились – ни одна зараза их не берет. А вот Бобу вишь как выпало.
Когда после нескольких заданий моя и без того компактная команда «Эхо» ужалась вдвое, Большой Боб стал у нас первым из вновь прибывших. Парень он оказался общительный, прилежный, и, хотя крутизны в нем имелось не меньше, чем в остальных, у него было доброе сердце. Ого, чего это я причитаю, как о покойнике?
– Ничего, – внезапно севшим голосом выдавил я. – Такой прорвется.
– Обязательно, – сказала Грейс.
В эту минуту к тротуару, мигнув фарами, подрулила машина.
– Оп, – сказал я. – Тачило подрулило. Мне пора.
– И мне, а то я тут целой своре безопасников трусья вокруг шеи обмотала. Надо глянуть, не развязались ли.
– Береги себя, пупсик.
– Майор Пупсик.
– Так точно.
– Джо, береги себя, родимый.
Ответить я не успел: Грейс ушла со связи. То ли ее характерный лондонский акцент, то ли першение шифратора тому виной, но мне вдруг показалось, она сказала что-то вроде: «Береги себя, любимый». Хотя вряд ли: Грейс не снизойдет до подобной эмоциональной слюнявости. Во всяком случае, с коллегой.
Или я все-таки ошибаюсь?
Убрав телефон, я секунду-другую стоял с закрытыми глазами, купаясь в роскоши воспоминания о нашей последней встрече как раз вчера утром, когда Грейс покидала мое ложе. Рослая, загорелая, безупречно сложенная: и ноги, и волнующе лакомые формы, и глаза, под которыми то таешь, то вдруг вспыхиваешь бередящим огнем. Таких, как она, в жизни и не встретишь, а нас вот Всевышний сподобил сойтись. Не было дня, чтобы я блаженно об этом не думал. Жаль лишь, что судьба свела нас как соратников в борьбе с терроризмом; в войне, которой, сколько ни смотри, не видно конца. Война испытывает любовь на прочность, закаляя ее как ничто другое; вот только влюбляться для воюющих – непозволительная роскошь. Риск от этого непомерно возрастает.
Я открыл глаза и, наблюдая, как вдоль поребрика приближается автомобиль, через силу переключился на треволнения сегодняшнего дня.
Глава 20
Ангар – региональный тактический центр ОВН в Балтиморе.
Суббота, 28 августа, 10.32.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 28 минут.
Майор Грейс Кортленд была стройна, очень хороша собой и разъярена как фурия. Единственно, что мешало ей наброситься на старшего агента ДВБ, это два ряда проволоки под током, а также последние остатки самоконтроля. Старший агент – блондин жокейского типа, за ухом спираль проводка переговорного устройства – неотрывно разглядывал ее из-за зеркальных стекол солнечных очков. За ним тевтонским клином располагались еще пятеро, а ведущую к тактическому центру Отдела военной науки, проще говоря, к Ангару, улицу перегораживали правительственные машины всех моделей и мастей.
С майором Кортленд были лишь два охранника, Макгоран и Тафойя; оба бывшие морпехи, специально отобранные ОВН на службу. В легких рубашках хаки на трех пуговицах, с автоматическими винтовками на груди, они хмуро озирали бригаду непрошеных гостей, стоящих в строгих костюмах под палящим августовским солнцем.
– У меня с собой, – распинался агент, – федеральный ордер на обыск данного помещения и изъятие его содержимого! А также на арест майора Грейс Кортленд, доктора Уильяма Кто, капитана Джозефа Леджера и мистера Черча, имя не указано!
– В жопу его себе засунь! – крикнула в ответ Грейс.
– Эта база – федеральная собственность США, майор! А вот ордер, обязывающий вас к неукоснительному исполнению!
– Исполнительной директивой Г-пятнадцать – семьдесят один ОВН, – невозмутимо отвечала Грейс из-за проволоки, – ваш допуск на данный охраняемый объект отменяется.
Агент, явно теряя терпение, сердито тряхнул бумагой.
– Данный исполнительный ордер отменяет всякую предыдущую директиву и переводит весь объект в ведение Департамента внутренней безопасности! Приказываю немедленно обесточить заграждение, открыть ворота и сдаться моей команде!
Грейс подалась вперед настолько, насколько позволяло низкое гудение десяти тысяч вольт, проносящихся по ажурной проволоке. Она поманила пальцем, и агент, видимо сочтя, что с ним хотят поговорить наедине, тоже осторожно подался вперед.
Майор же лишь указала на документ, которым он прикрывался, словно щитом, и с улыбкой спросила:
– Ничего не замечаете?
Даже с той стороны агент различил на середине листа рдеющую красную точку. Луч лазерного целеуказателя, проникая сквозь бумагу, обозначил алое пятнышко, легонько дрожащее на его сорочке, слева от галстука.
– А теперь гляньте на ваших людей, – произнесла Грейс негромко.
Крайне осторожно агент повернул голову сначала налево, затем направо: с полдесятка красных точек плясало на груди каждого из его подручных.
Он медленно поднял глаза на окна Ангара. Рамы в темных проемах были подняты. Внутри пусто, никаких стволов, но и без того ясно: опасность. Снайперы не высовываются, они хоронятся в тени, безмолвно наводя оттуда убийственно точное оружие. Понятно, что фактически за каждым окном поблескивают красные глазки лазерных прицелов. Лицо блондина под пляжным загаром посерело.
– Вы… с ума сошли, майор?
– Я? – Грейс кивнула. – Да, охренела вконец.
– Любое действие против нас расценивается как государственная измена. У нас есть постановление на…
– Вы вынуждаете нас на встречные действия, – осекла его она, – а о вероятном исходе нам всем придется сожалеть.
На груди у агента появилось еще с пяток подрагивающих красных точек.
– Я… – начал было он, но просто не мог совладать с растерянностью.
– Вот как мы все обставим, – полыхнув изумрудно-зелеными глазами, сказала Грейс. – Вы с вашими вольтронами [8]8
Вольтрон – гигантский трансформирующийся боевой робот из японского аниме-сериала «Вольтрон: Защитник Вселенной». (Прим. ред.)
[Закрыть]отказываетесь от мысли штурмовать замок. Возвращайтесь по машинам. Можете звонить куда хотите. Уезжайте или оставайтесь, но не размахивайте больше у меня перед лицом этой вот бумагой и не угрожайте, пока оба наши начальника между собой все не урегулируют. Таким образом, вы не теряете лицо. Но еще раз вслушайтесь, чтобы не сделать роковой ошибки: на территорию вы не проникаете. Думать забудьте. Во всяком случае, в мое дежурство.
– Вы об этом пожалеете, майор.
– Я много о чем сожалею. А теперь будьте добры, уматывайте.
Она отошла от заграждения. Лазерные точки вслед за безопасниками откочевали к машинам и на протяжении следующего часа попеременно ласкали стекла каждого из припаркованных автомобилей. Когда к месту осады подтянулись дополнительные силы, прибавилось и число пляшущих огоньков, напоминая, кто удерживает господствующую высоту. Косматое солнце в небесах неспешно сжигало минуты затянувшегося дня.
Глава 21
Белый дом.
Суббота, 28 августа, 10.36.
Остаток времени на Часах вымирания:
97 часов 28 минут.
Дж. П. Сандерленд со вздохом закрыл мобильник и украдкой глянул на вице-президента Билла Коллинза – как тот, уронив голову в руки, ссутулясь сидит у стола.
– Сейчас звонил Майк Деннигер, – прокашлявшись, сказал сенатор, – мой человек в секретной службе.
Вице-президент рывком поднял голову.
– А? Что-нибудь случилось с президентом?
– Что-то я не вижу в тебе глубины сострадания, – осклабился сенатор, но, видя, как гневно исказилось лицо у Коллинза, поспешил добавить: – Деннигер говорит, с врачами то и дело о чем-то шушукается Линден Брайерли. О чем именно, он не в курсе, но впечатление такое, что они оживленно дискутируют. Я вот думаю, не вышел ли кто-то на Брайерли, чтобы тот повлиял на скорейшее пробуждение президента?
– Небось, Черч.
– Но это идет не по официальным каналам.
– А зачем ему использовать официальные каналы?
– Да, действительно, зачем?
Они долго сидели молча; тишину нарушало лишь тиканье стенных часов. Наконец Коллинз подал голос:
– Ну, что предпримем? Ждем, пока президент оправится настолько, чтоб взбеситься, и подкидываем ему козла отпущения или делаем вид, что нас дезинформировали, и идем сначала к генеральному прокурору? Выкладываем ему все якобы подчистую и пробуем склонить на нашу сторону?
Сандерленд ответил не сразу. Несмотря на внешнее спокойствие, он сильно вспотел и даже машинально похлопал себя по карману: на месте ли таблетки нитроглицерина.
– Есть вообще-то еще один шанс, хлипкий, понятно, что «Ясновидец» все же можно заполучить, пока президент не пришел в себя и не принял полномочия, – Сандерленд кашлянул. – Даже если Брайерли давит на докторов – мол, пошевеливайтесь, – у нас, возможно, все еще есть шесть или семь часов. Так что надо бы использовать это время с толком.
– На что? Скрестить пальцы?
– Тоже б не мешало.
– Бог ты мой! – Коллинз готов был истерично расхохотаться.
– Деннигер подаст сигнал, если в президентской клинике начнется шевеление. Если окажется, что ничего уже поделать нельзя, ты можешь вызвать генпрокурора. Это лучше всего, Билл. Будешь действовать поспешно – покажешься слабаком; дашь сшибить себя президенту – станешь преступником; а если спасешь солнце за час до полуночи – будешь смотреться героем.
– Ну а если нам все же удастся за оставшееся время выцепить «Ясновидец»?
– Тогда быть тебе, черт возьми, самым богатым вице-президентом в истории! – Сандерленд, ощеряясь улыбкой, отер лицо платком. – Тоже, мне кажется, не проигрышный вариант.
– Смотри сглазишь, – фыркнул Коллинз.