Текст книги "Трон тени"

Автор книги: Джанго Векслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Расиния

У дверей «Летнего домика леди Фарнезе», окруженного сейчас солдатами в красно–синих мундирах – личной охраной Януса, Расиния повернулась к придворным и слугам, которые гурьбой следовали за ней от самого дворца.

– Здесь мы должны расстаться, – сказала она. – Мне необходимо побеседовать с графом Миераном о чрезвычайно важных делах.

С этими словами Расиния коротко кивнула Сот, и та подошла к ней. Янус распахнул входную дверь, и миерантайский кордон сомкнулся, отделив свежеиспеченную королеву от ее свиты. Тотчас поднялся протестующий ропот, и Расиния вновь обернулась.

– Господа, прошу вас, – терпеливо проговорила она. – Отдать дань этикету можно будет и позднее, но государственные дела не могут ждать. Благодарю вас всех за беспокойство.

Она вошла в дом и, дождавшись, пока за спиной захлопнется дверь, тяжело вздохнула. «Неужели вот так мне и предстоит теперь жить до конца своих дней?» Ответ был удручающе очевиден.

– Ваше величество, – сказал Янус, – прошу прощения за то, что так настойчиво приглашал вас сюда, но, полагаю, вы ничуть не больше, чем я, хотите, чтобы наш разговор был во всех подробностях передан его светлости.

– Думаете, здесь мы в безопасности? – Расиния огляделась по сторонам. Ни слуг, ни охраны видно не было, но это ровным счетом ничего не значило. Онлей с его изобилием потайных дверей и укромных коридоров был идеальным местом для охотников за чужими секретами.

– Насколько это в моих силах – да. Мисс Сот уже ознакомилась с моими приготовлениями.

Сот кивнула.

– Если только Орланко после моего ухода не изобрел новых хитроумных уловок, нас никто не подслушает.

– Отлично. – Расиния помолчала, собираясь с мыслями. – В таком случае, может быть, вы двое наконец расскажете мне, что, черт возьми, происходит?

Она бросила на Сот убийственный взгляд:

Ты никогда, ни единым словом не упоминала, что знакома с графом Миераном!

Расиния и сама удивлялась тому, как сильно это ее уязвило. Сот была единственным человеком, кому она доверяла всецело, безгранично, и тем болезненней оказалось вдруг обнаружить, что камеристка от нее что–то скрывала. Впрочем, этого следовало ожидать. Сот явилась из мира, которым правили тайны.

– Уверяю вас, – проговорил Янус, – наше знакомство состоялось совсем недавно. Услыхав о вашем… падении, я связался с ней и предложил свою помощь.

– Так вы знали… – Расиния запнулась. Он знает всё. – Откуда?

– Думаю, – сказал Янус, – будет лучше всего начать с самого начала. Присядьте, прошу вас.

Он сопроводил свои слова приглашающим жестом. Они находились сейчас в прихожей особняка, за которой располагалась гостиная с диванчиком и креслами. Следуя приглашению, Расиния вошла туда и осторожно присела на диванчик, расправив жесткие складки траурного платья. Янус устроился в кресле напротив, а Сот осталась стоять.

– Я бы предложил чем–нибудь подкрепиться – ночь, как ни говори, выдалась на редкость долгой. Впрочем, полагаю, ваше величество не нуждается в подкреплении сил, да и в любом случае я отослал всю прислугу, чтобы мы могли поговорить, не опасаясь даже моих собственных людей.

Расиния коротко кивнула.

– Благодарю вас, – сказала она. – А теперь…

– «Что, черт возьми, происходит?» – Янус откинулся в кресле, и по губам его скользнула беглая улыбка. – Что ж, вопрос по существу. Дабы не вдаваться в ненужные подробности, я не стану рассказывать всю историю своей жизни и просто замечу, что глубоко изучил сверхъестественные и оккультные науки. То, что некоторые называют темными искусствами. Демонологию. Магию.

– Опасный род занятий, – заметила Расиния, прилагая все силы, чтобы не выдать своего удивления.

– Безусловно. И однако же есть места, где он процветает. По большей части в восточных городах Лиги – там власть Элизиума слабее всего. Именно туда я отправился, чтобы расширить свои познания, и именно там три года назад меня отыскали агенты вашего отца.

– Агенты моего отца? Вы имеете в виду Конкордат?

– Категорически нет. Разумеется, герцог входил в кабинет министров его величества, но в данном случае позиции короля и министра информации… скажем так, существенно различались. Тому, кто связался со мной, щедро, хотя и не напрямую заплатили, чтобы он разыскал людей, сведущих в тайнах магии, и представил их королю. При этом были предприняты все предосторожности, чтобы Последний Герцог остался в полном неведении относительно этих поисков.

Но зачем? С какой стати моему отцу понадобилось искать магов?

Отец, насколько знала Расиния, совершенно не верил в магию – впрочем, как и всякий здравомыслящий современный человек. Не будь она одержима магической сущностью, она и сама бы, наверное, разделяла его скептицизм.

– Его величество желал посоветоваться со мной по одному весьма деликатному делу. – Янус выразительно кашлянул. – Говоря без околичностей, это дело касалось вас.

Меня?! Что за нелепость! – Она энергично тряхнула головой – и вдруг застыла. Голос ее упал до едва различимого шепота. – Он… знал?

– Да.

Расинии внезапно стало тесно дышать – как будто черное траурное платье само собой резко уменьшилось и сдавило грудь.

Отец все знал.

Она всегда страшилась, что отец узнает правду о том, что с ней произошло. Даже сочиняла в уме драматические сцены разоблачения – как правило, среди ночи, когда неспособность заснуть становилась невыносимой. Воображала, как он велит заковать ее в цепи и увести, заточить в какой–нибудь мрачной тайной темнице. Может быть, даже казнить, если б только он придумал, как это сделать. Сжечь на костре. «В конце концов, его настоящая дочь мертва. Я – нечто совсем иное. Демон».

Расиния судорожно сглотнула.

– Он хотел, чтобы вы… избавились от меня?

Янус покачал головой.

Его величество искал способ… скажем так, вылечить вас. Исправить то, что сделал с вами Орланко. Разумеется, так, чтобы вы при этом остались живы.

Глаза предательски защипало. Расиния уронила голову в ладони, упершись в колени локтями.

«Отец все знал».

Она не хотела разрыдаться на глазах у Януса. Справиться с этим было легче легкого: Расиния попросту перестала дышать.

«Он все знал и желал мне помочь. О господи! Папа! А я думала, что… как же я могла такое подумать…»

И ведь он пытался намекнуть, что все знает. «Граф Миеран… в нем сокрыто больше, чем кажется на первый взгляд. Тебе будет дорог всякий союзник». Он не мог говорить прямо, ведь повсюду шпионы Конкордата, но теперь совершенно ясно, что он имел в виду.

«Ох, папа…»

– Ваше величество, – после долгого молчания проговорил Янус. – Если вам угодно, мы можем отложить этот разговор до…

Она с силой зажмурилась, отгоняя слезы, и сделала долгий вдох. Сущность тотчас засуетилась, исправляя последствия краткого удушья. Расиния подняла голову.

– Извините, – сказала она. – Продолжайте, прошу вас.

Мгновение Янус пристально всматривался в нее, затем кивнул:

– Будь по–вашему. Некоторое время мы с его величеством переписывались, и должен с сожалением сообщить, что оказать ему существенную помощь я не смог. Священники Черного на редкость успешно изничтожили малейшие следы магии повсюду, куда простиралась власть их церкви, а то немногое, что уцелело до наших дней, – лишь жалкие остатки былого величия. Если способ исполнить желание вашего отца когда–либо и существовал, он оказался погребен в подземных казематах Элизиума. – Янус помедлил, сложив руки домиком. – И тут неожиданное известие направило наши поиски в новое русло.

Разрозненные осколки мозаики начали укладываться в цельную картину.

– Мятеж в Хандаре? – уточнила Расиния.

– Именно. С незапамятных времен ходят сказки о Короле–демоне, который бежал за море, прихватив свою сокровищницу, однако в них не содержится никаких конкретных указаний. Впрочем, я обнаружил, что Черные священники и впрямь не единожды пытались вывезти что–то из Хандара, стал копать глубже – и в конце концов убедился, что сокровища, упомянутые в сказках, существовали на самом деле. Имена – связующие сущности – всех созданий, плененных Королем–демоном. Легендарная Тысяча Имен.

– И мой отец отправил вас в Хандар разыскать ее.

– Его величество пришлось убеждать, равно как и его советников. – Янус вновь бегло улыбнулся. – Герцог, к примеру, отнесся к этой идее с величайшим подозрением. Однако в конечном счете вышло именно так.

– И что же?

Имена существуют. Мы нашли их. – Янус произнес это небрежно, как будто походя упомянул о чем–то незначительном. – Правда, к тому времени, когда Тысяча Имен оказалась в наших руках, пришло известие о том, что положение здесь, в Вордане, серьезно ухудшилось. Поэтому я поспешил как можно скорее прибыть в столицу, и его величество назначил меня на вакантный пост в кабинете, дабы я мог оказать вам всю возможную поддержку. Льщу себя надеждой полагать, что он проникся ко мне доверием.

«Так Имена помогут мне?»

Расиния еле сдержалась, чтобы не выкрикнуть эти слова. Янус уловил выражение ее лица и едва заметно пожал плечами.

Я пока не знаю, удастся ли нам изменить ваше нынешнее состояние. Чтобы понять, найдется ли среди Тысячи нечто полезное для вас, Имена необходимо расшифровать и досконально изучить, а мне до сих пор представился только случай бегло осмотреть их перед отплытием из Хандара. Когда нынешний кризис благополучно разрешится, я немедля возьмусь за исследования, но сейчас…

Расиния молча кивнула. И все же в ней, глубоко внутри, зародилось и крепло нечто новое, неведомое раньше. Крохотный островок надежды: когда–нибудь, быть может, для нее отыщется выход. И она снова станет человеком.

– Что ж, ладно, – сказала она вслух. – Пока мне все ясно. Как вы решили связаться с Сот?

– Боюсь, рассказывать особенно нечего, – отозвался Янус. – После того как ваш отец назначил меня министром юстиции, я занялся расследованием беспорядков, происходящих в городе. Мне доставили описания всех вероятных главарей и зачинщиков, и как только я увидел ваше, сложить два и два оказалось не трудно.

Наверняка на самом деле все было не так легко – в конце концов, ее не сумел разоблачить даже всезнающий Конкордат! – но подробности Расинию не волновали.

– А Сот?

– Тут еще проще. В Онлее Сот всегда настолько близка к вам – немыслимо, чтобы она не была замешана во всем этом. Впрочем, насколько глубоко замешана, я понял, лишь когда она сама мне рассказала. А тогда я ей просто отправил записку – намекнул, что мне все известно, и выразил желание помочь.

– Эта записка, – сказала Сот, – ждала меня в Онлее после твоей «гибели». Я была вне себя. Приходилось притворяться, что все в порядке, перехватывать шпионов Орланко – и в то же время ломать голову, как тебя вытащить. Когда я прочитала записку графа…

Она оборвала себя на полуслове и пожала плечами.

– Ты просто решила довериться ему?

Расиния была потрясена до глубины души. Слова «Сот никому не доверяет» при описании ее характера являлись бы весьма серьезным преуменьшением.

– Я отправилась с ним поговорить, потому что он знал нашу тайну. Я подумала: либо он окажется нашим союзником, либо мне придется убить его – а в таком случае с этим надо покончить побыстрее.

По лицу Януса промелькнуло удивление – едва различимое, но все же явственное.

– Что ж, – проговорил он, помедлив, – я рад, что сумел убедить вас.

– И что же теперь? – Расиния потерла глаза.

– Собственно, – ответил он, – дело почти сделано. Уже публично объявлено, что вы согласились созвать Генеральные штаты, и бунтовщики в полном восторге. Когда они предъявят список требований, в нем наверняка будут роспуск Конкордата и назначение нового министра информации. Нам останется только «дать себя уговорить».

– Всего–то? – Расиния покачала головой. – Слишком просто.

– Герцог пользуется зловещей славой, – согласился граф, – но, должен сказать, на самом деле противник из него заурядный. Он серьезно переоценил свои возможности, теперь придется за это заплатить.

– Орланко не сдастся, – возразила Сот. – Он не из таких. Если у него в рукаве осталась хоть одна карта, он ее разыграет, и плевать на последствия.

– Именно это меня и беспокоит, – кивнул Янус. – Последнему Герцогу конец, но теперь, когда ему нечего терять…

Он умолк, сосредоточенно глядя в пространство между Расинией и Сот, а затем решительно тряхнул головой:

– Нам придется соблюдать осторожность.

Маркус

– Вице–капитан явился, – сообщил шестовой Эйзен из–за двери кабинета.

– Пусть войдет, – отозвался Маркус. Его письменный стол был девственно чист – ни одной бумаги. Он заглянул под стол, проверяя, лежит ли там по–прежнему стопка архивных папок – на случай, если понадобится предъявить доказательства.

Как обычно, дверь открылась не сразу, но наконец, поддавшись усилию, распахнулась. Гифорт захлопнул ее за собой, развернулся к Маркусу и откозырял.

– Вице–капитан, – проговорил Маркус.

– Так точно, сэр! – Гифорт позволил себе самую малость расслабиться. – Люди потихоньку возвращаются, сэр. Рук по–прежнему не хватает, но, думаю, к завтрашнему утру у меня будет по меньшей мере…

– Я хочу задать вам вопрос, – сказал Маркус. – И хочу, чтобы вы ответили на него, если сможете.

– Сэр? – Лицо Гифорта окаменело.

«Он знает, – подумал Маркус. – Он знает, что мне все известно». Что ж, пора поговорить начистоту.

Он глубоко вздохнул:

– На чем подловил вас герцог Орланко?

Воцарилась долгая, ничем не нарушаемая тишина. Маркус не сводил глаз с вице–капитана, испытующе вглядываясь в его лицо. Тот владел собой неплохо… но не безупречно.

«Если только он попытается все отрицать…»

Каменное лицо Гифорта вдруг разом обмякло, и он ссутулился, как старик. Обреченно, но при этом с облегчением, словно сбросил с плеч нестерпимо тяжкое бремя.

«Я был прав!»

Маркус едва сдержался, чтобы торжествующе не грохнуть кулаком но столу. Может быть, именно так всегда чувствует себя Янус?

– Я должен был раньше сообразить, что все откроется, – пробормотал Гифорт. – Надо было подать прошение об отставке в тот же день, когда вас назначили сюда.

– Вот уж это оказалось бы сущим бедствием, – покачал головой Маркус. – Так, стало быть, это и впрямь Последний Герцог?

Вице–капитан безропотно кивнул.

– Да… но настоящая причина – моя жена. Вы уже знакомы с моей дочерью. Жена так и не смогла оправиться после родов. Наши местные лекари оказались бессильны и отступились, а потому я написал хамвелтайским докторам – лучшим из лучших. Один из них вызвался помочь, но заломил такую цену… – Гифорт помотал головой. – Я взял заем у ростовщика, да все попусту. Гвендолин, моя Гвендолин скончалась еще до того, как прибыл этот врач, а он наотрез отказался возвращать плату. Я был совершенно сломлен и разорен. Если бы не Абигайль, я бы наложил на себя руки.

– И тогда Орланко предложил вам помочь с уплатой долга, – наугад предположил Маркус.

– Я был в таком бедственном положении, что даже не задумался, чего будет стоить эта помощь. Вскоре от герцога начали поступать… просьбы. Прикрыть расследование, освободить без дальнейших допросов подозреваемого. Гибель ваших родных была… одним из первых дел такого рода.

– Так вы не знали, что их замышляют убить? – быстро спросил Маркус. – Вы не были замешаны в поджоге?

Вице–капитан резко выпрямился.

– Разумеется, нет! Вы… – Он запнулся и вновь бессильно обмяк. Вы, конечно, можете мне не верить, ваше право… но я не убийца. И нипочем не ввязался бы в такое, что бы там ни требовал Орланко. А он хотел только одного… чтобы не было лишних вопросов. – Гифорт помотал головой. – Узнав, что вас назначили к нам, я едва не ударился в панику. Прочие капитаны никогда особо не вникали в расследования, но вы…

Маркус медленно выдохнул и откинулся на спинку ветхого скрипучего кресла.

– Я начал копать.

«Да и это вряд ли сделал бы, если бы не Адам Ионково».

Гифорт снова выпрямился.

– Сэр, – проговорил он, – я готов сию минуту написать прошение об отставке. Если министр юстиции пожелает предъявить обвинения, я понесу любое наказание.

– В этом нет необходимости.

– Сэр?

– Я наводил о вас справки, – признался Маркус. – Все эти годы вы служили безупречно. Никого другого я не могу представить на этой должности.

– Но… – Гифорт судорожно сглотнул. – А как же Орланко? У него мои долговые расписки. Если он потребует что–то, а я не подчинюсь…

– Министр юстиции уладит ваши долги, – сказал Маркус.

Ему никогда не доводилось обсуждать с Янусом подобные темы, но он был уверен, что полковник непременно найдет выход. Этот человек слишком хорош, чтобы его терять.

– Кроме того, полагаю, Последний Герцог больше не станет вас беспокоить. Между нами говоря, новая королева относится к нему без особой приязни.

– Она хочет сместить его? Последнего Герцога? – Гифорт покачал головой. – Это добром не кончится. За тридцать лет он надежно окопался на своем посту.

– Именно поэтому, – сказал Маркус, – мне нужны вы. Нам предстоит возродить жандармерию и обеспечить хоть какой–то порядок в городе. К тому же, подозреваю, министру юстиции может понадобиться моя помощь, так что вам придется работать за двоих. Надеюсь, вы справитесь.

Гифорт медленно, едва сдерживая усмешку, отдал честь:

– Так точно, сэр. Непременно справлюсь.

«А когда все это закончится, – подумал Маркус, пока Гифорт, снова козырнув, выходил из кабинета, – когда Последний Герцог падет, я переберу по камешку всю Паутину, пока не отыщу правду. И уж тогда он заплатит мне за все».

Винтер

Солнце уже подсвечивало краешек неба на востоке, когда Винтер вернулась в крепость, подвыпившая и оттого еще сильнее раскисшая. Она затесалась в пеструю компанию портовых завсегдатаев и университетских студентов, которые, пуская по кругу бутыли дешевого дрянного вина, жарко спорили о том, что означает решение королевы собрать Генеральные штаты именно в соборе Истинной церкви. Одни утверждали: это дурной знак, королева намерена, продолжая политику Орланко, и впредь пресмыкаться перед Истинной церковью. Другие считали: жест сей имеет прямо противоположное значение – показать, что государственные дела Вордана ставятся выше прав Элизиума и иноземцев в целом. Винтер не стала принимать ничью сторону и ограничила свое участие в дебатах тем, что делала пару глотков всякий раз, как бутылка оказывалась в ее руках. К моменту, когда она покинула компанию, спорщики так и не пришли к единому мнению, и Винтер подозревала, что в конце концов они просто упьются до бесчувствия.

Адская смесь спиртного и крайней усталости привела к тому, что она и сама едва держалась на ногах. Тяжело ступая и пошатываясь на ходу, Винтер кое–как пересекла внутренний двор Вендра и добрела до огромных, наполовину приоткрытых дверей главного входа. В руке она сжимала закупоренную бутылку – подарок для Джейн, которой обстоятельства не позволили покинуть башню и присоединиться ко всеобщему веселью. Вопрос в том, осоловело размышляла Винтер, удастся ли доставить подарок но назначению до того, как она обессиленно рухнет в каком–нибудь укромном уголке. Помнится, в спальне, которую заняла для себя Джейн, имелась кровать.

«Это было бы… очень кстати».

Она смутно сознавала, что и на входе, и у лестницы стоит охрана Кожанов, но ее пропустили без единого слова, лишь дружелюбно махнули. Она помахала в ответ зажатой в кулаке бутылкой и неуклюже двинулась наверх, туда, где располагались квартиры прежних тюремщиков и где сейчас разместилась Джейн. На самом верху лестницы Винтер задержалась, чтобы перевести дух и хотя бы частично развеять хмель под зябким утренним ветерком, который задувал в бойницу.

Может, просто пойти спать, а Джейн отыскать утром? Винтер не была настолько пьяна, но выпитое вкупе с несколькими бессонными ночами и тоскливым одиночеством посреди всеобщего веселья привели ее на грань нервного срыва. Она боялась, едва увидев Джейн, попросту залиться слезами.

«Утром мне полегчает».

С минуту здравый смысл боролся с сентиментальностью, но в конце концов сентиментальность взяла верх. Винтер тряхнула головой, ощутив легкий приступ дурноты.

«Я только гляну, как она там. Джейн тоже всю ночь провела на ногах. Может, ей нужно с кем–то… поговорить».

Дверь в комнату Джейн оказалась едва приоткрыта, но изнутри не было слышно гула голосов. Совет явно уже удалился. «Черт, – осенило Винтер, – она, наверное, давно спит! Что ж, тогда просто загляну. Проверю, все ли в порядке».

Скрипнуло дерево, и она застыла у самого порога как вкопанная. Что–то тяжелое шаркнуло по полу – будто сдвинули кресло. Винтер напряженно вслушалась и за утихающим гулом праздничной, уже изрядно выбившейся из сил толпы различила иные звуки – легкие, почти невесомые. Частое дыхание, шорох ткани, едва слышный вздох.

«Джейн?»

Вот тут ей следовало остановиться. Чутье твердило, что надо развернуться и уйти прочь, туда, откуда пришла, списать все на причуды пьяного воображения. Она отбросила этот довод и шагнула вперед, поставила бутылку на пол, так осторожно, что та даже не звякнула. Щель между дверью и косяком была совсем рядом, и Винтер подалась к ней, едва смея дышать.

Чей–то судорожный вздох. Затем Джейн чуть слышно проговорила:

– Перестань.

– Столько дней… – пауза, – столько дней! Видеть тебя каждый день… – пауза, – каждую ночь и не сметь…

Это был голос Абби. Винтер наконец осмелилась заглянуть в щель. Она увидела Джейн: та сидела, опершись локтями, за большим столом совета. Копна ее рыжих волос растрепалась и слиплась от пота. Абби прильнула к ней, обвив руками талию. Губы ее покрывали кожу Джейн легкими поцелуями, поднимаясь от ключицы ко впадинке в основании шеи. Джейн запрокинула голову, точно зверь, подставляющий сильному врагу беззащитное горло. Пальцы ее судорожно вцепились в край стола.

– Я же говорила, – бессильно прошептала она. Нам нельзя быть вместе. Я не могу быть с тобой.

– Знаю, знаю… – Абби легонько поцеловала краешек ее губ, затем щеку. – Пускай только сегодня, хорошо? Только на одну ночь. Прошу тебя.

– Абби…

Позови стражу, если хочешь. Прикажи бросить меня в темницу.

Абби впилась жадным поцелуем в губы Джейн. Та мгновение сопротивлялась, но затем ее руки, соскользнув со стола, тесно обняли плечи подруги. Та нежно провела ладонями вверх по бокам Джейн, пальцы ее подхватили край блузы.

Джейн застонала, почти беззвучно, но Винтер этого уже не услышала. Оставив бутылку у двери, она быстрым неверным шагом шла прочь по коридору, и в глазах ее закипали непрошеные слезы.