Текст книги "Трон тени"

Автор книги: Джанго Векслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

Он крепко зажмурился, пытаясь сморгнуть слезы. Пора, решила Расиния. Вряд ли подвернется более удобный случай.

Она вскинула свободную руку, обхватила запястье Фаро, весом своего тела увлекая его к краю. И одновременно с силой саданула коленом в пах. От такого удара он сложится пополам, и тогда можно будет оттолкнуть пистолет прежде, чем он успеет выпалить ей в лоб.

По крайней мере, так она себе это представляла.

Уже нанося удар, Расиния ощутила неладное. Колено ее, нацеленное между ног Фаро, угодило в нечто неожиданно твердое…

«Ножны!»

Растреклятые ножны его растреклятой рапиры, так некстати развернувшиеся вместе с ним…

Обшитые тканью деревянные ножны затрещали, приняв на себя всю силу ее атаки. Расиния цепко сжимала запястье Фаро, но пистолет оставался все так же прочно прижат к ее лбу, и у нее не хватало силы оттолкнуть его. Она видела, как Фаро открыл глаза и опять зажмурился, – замедленно, словно во сне, – и его указательный палец дернулся на спусковом крючке. Курок упал, высекая искру на полке, а затем…

Выстрел в голову Расиния испытала впервые. Как будто невидимая длань сгребла ее волосы и немилосердным рывком дернула назад. В тот же миг все ее туловище онемело, а руки и ноги попытались охватить, оплести его – так малыш безотчетно охватывает ладошкой ободранную до крови коленку. Поскольку колено самой Расинии, угодив между ног Фаро, застряло в ножнах, а пальцы сжимали его запястье, этим бессознательным движением она опрокинула его на себя.

Что–то жестко царапнуло пониже поясницы. Взвился страшный, пронзительный крик… «Кора, это Кора»… а затем на нее с головокружительной быстротой понеслось темнеющее небо. Словно тугой комок рванулся наружу из живота, и она поняла, что падает в пустоту.

Ощеренный камнями берег лежал далеко внизу. Расиния успела выпустить Фаро и оттолкнуть его от себя. Она смутно надеялась – насколько способен надеяться мозг, превращенный в месиво сукровицы и костных обломков, – что сумеет упасть в воду, подальше от крепостной стены, но, перевернувшись в воздухе лицом вниз, увидела: рассчитывать не на что. Основание стены переходило в полосу камней, и внизу их слегка обкатали речные волны, но выше, над водой, они были безжалостно острыми.

«Ох ты, черт. Сейчас мне будет больно».

* * *

Оказалось, Расиния все же способна потерять сознание. Для этого только и нужно было, чтобы пистолетная пуля пробила ее мозг, а падение с высоты в сотню футов расплескало его кровавыми ошметками по прибрежным камням.

Ей всегда хотелось самой испытать явление, о котором порой рассказывают тонувшие и чудом спасенные моряки: душа отделяется от тела и, воспарив над плотской оболочкой, слышит призывный хор небесных голосов. Это дало бы ответ па кое–какие вопросы, порожденные ее посмертным существованием. Однако же либо несчастные моряки бессовестно лгали, либо Расинии не полагалось хора ангелов. Впрочем, и полчища демонов ее тоже не поджидали. Было только… ничто, провал в памяти с того самого мгновения, когда она рухнула на камни. Немного похоже на внезапное пробуждение, но без той отрадной бодрости, что наступает после крепкого глубокого сна.

Сущность, обитавшая в ней, уже истово трудилась, затягивая раны и наращивая потерянную плоть. Слепая бездумная решимость этих действий напоминала о семье муравьев, которая раз за разом упорно восстанавливает муравейник, растоптанный слишком любознательным сорванцом. Ни осознанной цели, ни умысла – один бессознательный животный отклик.

К примеру, сущность неспособна была понять, что угодила в тупик. Тело ее хозяйки застряло на самом краю каменистой полосы, опоясавшей основание Вендра. Голова и плечи находились под водой, а ноги неприличнейшим образом торчали в воздухе. Легкие заполнились грязной речной водой, сердце в груди до сих пор не билось. Однако переломанные в падении кости уже приведены были в порядок, и Расиния с грехом пополам могла двигать руками. Ощупав лицо, опа обнаружила па лбу гладкий, размером с монету, островок новой кости, со всех сторон окруженный постепенно нарастающей и смыкающейся восстановленной кожей.

Впрочем, все это были пустяки по сравнению с тем, почему ее тело застряло в прибрежных камнях. Зрение пока не восстановилось, пришлось прибегнуть к осязанию. Острый каменный зубец, выдавленный наружу неким подводным катаклизмом, при падении воткнулся в живот Расинии, нанизав ее на себя, словно пойманную гарпуном рыбину. Покачиваясь в едва уловимом течении речных струй, она чувствовала, как зазубренный камень трется о ее нижние ребра. Сущность со всем усердием трудилась над разорванной этим вторжением плотью, однако стащить ту с зубца ей было явно не под силу.

«Что ж, придется действовать самой».

С минуту Расиния подергала ногами, пока окончательно не убедилась: с их помощью ничего не добьешься. Руками она могла дотянуться до камня, но он был такой скользкий, что не ухватишься как следует, и вдобавок чересчур острый. Все неуклюжие попытки освободиться привели лишь к ободранным до крови ладоням, и сущность тотчас, – надо полагать, подавив вздох досады, – принялась залечивать ссадины.

И что теперь? Не болтаться же ей здесь до скончания времен! Наверняка есть люди, которые зарабатывают себе на жизнь, убирая с городских улиц бесхозные трупы. Рано или поздно кто–нибудь заметит тело, торчащее вверх ногами под самой стеной Вендра. Заметит и отправит сюда лодку. Тогда–то и обнаружат, что на каменном зубце висит, задрав к небу аристократический зад, не кто иной, как наследная принцесса Вордана. Пожалуй, от такого–то открытия безвестного бедолагу удар хватит на месте.

Впрочем, неважно. Сот доберется сюда первой.

Некоторое время Расиния висела не шевелясь. Зрение понемногу возвращалось к ней, но смотреть было не на что – одни только темные воды реки Вор. Пряди волос причудливой сетью окружали ее голову, то и дело колыхались в едва ощутимом течении реки. Что–то чувствительно ткнулось в ногу сквозь прореху в штанине. Стервятник, решила Расиния и наугад лягнула, чтобы показать, что еще жива. Ну… по крайней мере, теоретически.

Неподалеку что–то плюхнулось в воду. Расиния повернула голову, но сквозь речную муть сумела различить лишь тень, скользящую вдоль камней. Несколько секунд спустя тень оказалась рядом, проворные руки бережно ощупали ее тело и обнаружили каменный вертел, на который оно было насажено. Тогда неизвестный крепко ухватил ее с двух сторон от злосчастного камня и потянул вверх. Грязная вода хлынула в сквозную рану, а навстречу ей полилась густая темная кровь. Расинии представилось, как обитающее в ней нечто снова вздохнуло – на сей раз с облегчением – и принялось деловито штопать изодранные внутренности.

Неизвестный оттолкнул ее от камней, и уже кто–то другой, поймав за руки, потащил к себе. Действуя слаженно, они сумели перевалить ее через низкий борт лодки и уложить на дно. Расиния не шевелилась, вода стекала с нее грязными ручьями. Лодку ощутимо качнуло, когда следом перебрался через борт неведомый пловец.

Положение было затруднительное. До поры до времени можно притворяться мертвой. Может, один из этих двоих – Сот, но, может, и нет, а Расиния не осмеливалась открыть глаза и проверить. Она предпочла лежать смирно, чувствуя, как неуклонно восстанавливается изувеченное тело, и надеялась, что рано или поздно кто–нибудь из этих двоих заговорит.

Ждать пришлось долго. Грозные стены Вендра остались далеко позади, вокруг неспешно катились обширные воды реки Вор, а в лодке стояла все такая же тишина, нарушаемая лишь мерным плеском весел. Наконец затих и он, и тогда чьи–то сильные руки, взяв Расинию за плечи, перевернули ее на спину, чтобы она смогла взглянуть на своих спасителей.

– Ваше высочество, – проговорил Янус бет Вальних, – должен со всей прямотой сказать: выглядите вы неважно.

Расиния села, хлюпнув промокшей насквозь одеждой, и огляделась. Крохотная гребная шлюпка, в которой они находились, явно не была рассчитана на троих. На корме с веслами в руках сидела Сот, упорно избегая встречаться с нею взглядом. На носу восседал Янус, в одной только белой рубахе и облегающих штанах – и промокший до нитки.

Принцесса открыла рот, собираясь что–то сказать, но исторгла наружу лишь тонкую струйку речной воды. Тогда она подняла палец, жестом показывая, что с разговором придется обождать. Янус серьезно кивнул. Расиния перегнулась через борт, и ее вырвало смесью воды и крови. Продолжалось это намного дольше, чем она ожидала. Наконец ей стало чуть полегче, и, снова повернувшись к Янусу, она сделала пробный вдох. Сущность щекочущей волной прошлась по легким, исправляя последствия долгого пребывания иод водой. Сердце нервно дернулось, а затем неохотно забилось в привычном ритме – словно древняя колымага, со скрипом покатившаяся по прежней колее.

– Это… – начала Расиния и остановилась, чтобы выплюнуть за борт очередную порцию воды, – скоро пройдет. Пройдет.

– Полагаю, вы полностью восстановитесь?

– Надеюсь.

Расиния чувствовала легкое головокружение – то ли оттого, что ее все–таки спасли, то ли сущность не сотворила еще достаточно крови, чтобы целиком возместить потерянное. Она окинула взглядом изодранную в клочья блузку и со вздохом добавила:

– Вот только эта одежда свое отслужила.

По губам Януса скользнула беглая улыбка.

– Что ж, – сказал он, глянув на Сот, – в таком случае плывем назад, к Северному берегу.

– Погодите! – воскликнула Расиния, когда весла снова врезались в воду. – Я должна вернуться в Вендр! Меня…

– Считают убитой, – перебил Янус. – Мисс Сот любезно сообщила мне обо всем, что там произошло. Ваше воскрешение из мертвых вызовет по меньшей мере подозрения, если не хуже.

– Сообщила? Вот как?

Расиния наконец перехватила взгляд своей камеристки, и взгляд этот красноречиво говорил: «Потом объясню». Она помотала головой:

– Я могу… что–нибудь придумать. Чудесное спасение или что–то в этом роде. Неважно. Мне надо…

– Уже не надо, – сказал Янус. – Дела пошли не совсем так, как задумывалось, однако результат вполне приемлем. Вам больше незачем оставаться здесь.

«Да кто ты такой, чтобы мне это заявлять?»

Мысли ворочались с трудом, словно мозг еще не до конца оправился от потрясения.

«Он явно знает, чем я занималась. Откуда? Как много рассказала ему Сот?»

– Кроме того, – продолжал Янус, – ваше присутствие настоятельно требуется в Онлее. Начался следующий акт драмы.

Расиния судорожно сглотнула. Во рту стоял привкус крови и речной воды. Слова Януса могли означать только одно.

– Мой отец?..

С величайшим прискорбием вынужден сообщить вам: король скончался. Профессор Индергаст сделал все, что было в его силах, однако организм его величества оказался чересчур изношен, чтобы вынести очередную операцию. Он умер на рассвете, в первые часы утра.

– Понимаю, – пробормотала Расиния.

Сколько месяцев прожила она, каждый день ожидая услышать именно это известие, – и все же сейчас се словно ударили стальным кулаком под дых.

«Отец умер. Умер…»

– Об этом уже объявлено?

– Пока нет. Герцог приложил все усилия, чтобы не допустить огласки. Впрочем, надолго его стараний не хватит.

Расиния кивнула, пытаясь собраться с мыслями. В голове колыхался бессвязный туман.

Янус низко, насколько мог, склонил голову.

– Будучи ворданайским дворянином, я некогда присягал в верности вашему отцу. И так же ныне я приношу присягу вам. Я, Янус бет Вальних, восьмой граф Миеран, клянусь служить Расинии, королеве Вордана, и защищать ее даже ценой своей собственной жизни.

Знакомые, сотни раз слышанные слова – Расиния не единожды была свидетельницей того, как подданные присягали ее отцу. И все же сейчас присяга эта прозвучала с особой, пугающей торжественностью, и озноб, охвативший Расинию, был порожден не стылым речным ветром и не мокрой насквозь одеждой.

«Даже ценой своей собственной жизни».

Бен и Фаро уже заплатили эту цену, и одному богу ведомо, скольких людей постигла та же участь.

«И скольких еще постигнет до того, как мы одержим победу».

– Вы правы, – сказала Расиния, тряхнув головой.

Перед ее мысленным взором промелькнули лица. Насупленный Мауриск. Сартон, целиком погруженный в книги. Всхлипывающая Кора. Бен, на предсмертном вздохе признавшийся в своей неразделенной любви…

– Вернемся в Онлей.

«И вам еще многое, очень многое предстоит объяснить».

Высоко в небе раздались оглушительные раскаты грома, и спустя мгновение хлынул дождь.

Часть четвертая

Орланко

Архиепископ Истинной церкви Вордана был крупный рыхлый толстяк в обширной ослепительно–алой мантии с обильной вышивкой и драгоценными застежками, которая причудливыми складками окутывала его пухлые телеса. Он похож на цветок, подумал герцог Орланко, на гигантский ядовитый цветок такие растут в южных джунглях, источая вонь тухлого мяса. Явственный мурнскайский акцент его был особенно заметен в том, как он ожесточенно, почти плюясь, произносил твердые «к».

– Собор набит до отказа моей устрашенной паствой! – говорил он. – Несчастные бежали, спасаясь от ужасов бунта, и то, что рассказывают они, чудовищно, поистине чудовищно! Чернь разрушает храмы Истинной церкви, разграбляет золотую утварь, жжет в кострах иконы! Священников Истинной церкви забивают до смерти, а затем глумятся над трупами и развешивают их на фонарях! Шайки бунтовщиков скопом, прямо на улицах насилуют знатных женщин!..

Лицо архиепископа побагровело под стать его ослепительному одеянию, и казалось, он вот–вот лишится чувств. Речь подхватил борелгайский посол Иханнес Пульвер–Монсангтон, что обливался потом в дорогих мехах:

– До меня также дошли эти рассказы. И что же мы слышим теперь? Вендр, чью оборону возглавлял капитан жандармерии, пал под натиском бунтовщиков! Дантон, этот архидемагог, и его приспешники вырвались на свободу, и их банды вольготно рыщут по всему городу!

Орланко обвел взглядом стол кабинета. Граф Торан оцепенело молчал, а Рэкхилл Григ завороженно таращился на Иханнеса, словно голодный попрошайка на ломоть сочной говядины. Кресло министра государственных дел, как всегда, пустовало, а на месте министра юстиции неловко ерзал коренастый толстячок в зеленом мундире лейтенанта жандармерии.

Именно это обстоятельство более всего тревожило Последнего Герцога. Куда, черт возьми, подевался Вальних? Наивно было бы надеяться, что этот субъект свернул себе шею, оказавшись в гуще бунта, – пускай даже капитан, которого в Вендре захватили мятежники, и был именно его ставленником. Нет, он жив и все так же строит козни. А ему, Орланко, надо действовать, причем скоро: слухи о смерти короля, вопреки всем предосторожностям, уже просачиваются в город. Во дворце слишком много слуг, чтобы даже Конкордат мог надолго заткнуть им рты.

– Прежде чем… э-э… отбыть, – проговорил лейтенант, – капитан приказал мне любой ценой обеспечить безопасность собора и восточной части Острова. Кроме того, мы разместили свои заставы на всех мостах Северного берега.

– Мои аналитики полагают, что число мятежников составляет по меньшей мере двадцать тысяч, – заметил Орланко с едва скрываемым презрением. – Если все они двинутся штурмовать мосты… Неужели вы, лейтенант, в самом деле считаете, что ваши люди сумеют их остановить?

– Ваша светлость, – ответил лейтенант, – мои люди сделают все, что только будет в их силах. До тех пор, пока мы не получим дальнейших указаний от капитана или от милорда Миерана.

– Не хочу обидеть наших бравых парней в зеленом, – вмешался Торан, – но жандармерия очевидно не способна справиться с кризисом. Мы должны вызвать регулярные войска.

Эти слова надолго повисли в наступившей тишине. Орланко окинул взглядом всех, кто находился в зале: других членов кабинета, двоих иностранцев, скромную вереницу придворных, что терпеливо дожидались возможности обратиться к кабинету со своими ходатайствами. Герцог подозревал, что почти все эти люди думают сейчас об одном и том же.

Миновало без малого сто лет с тех пор, как полки королевской армии входили в столицу, – эта традиция неуклонно соблюдалась все годы правления четырех сменявших друг друга монархов. Последний раз, когда Фарус IV провел маршем через Старый брод свои победоносные легионы, стал началом гражданской войны и Великого Очищения. Ветви, усеченные теми недобрыми годами, – двоюродные деды и дядья, что погибли, приняв сторону короля либо мятежников, или же просто угодили в беспощадные жернова смуты, – имелись на обширном родословном древе у каждого из здесь присутствовавших (и немало еще было старинных семей, за участие в мятеже изничтоженных мстительным монархом подчистую, – в том числе четверо из пяти великих герцогов, чье происхождение уходило корнями во времена до явления Кариса).

У каждого, кроме Орланко, чьи предки приняли сторону победителя. Постепенно, один за другим, все взгляды в зале обратились к нему. Последний Герцог сдержанно откашлялся.

– Вы уверены, – проговорил он осторожно, – что армия успеет прибыть вовремя?

Торан энергично кивнул.

– Когда начались беспорядки, – сказал он, – я сразу почуял, что добром это не кончится, и сообщил в лагерь в Мидвейле, чтобы были готовы выступить в течение трех часов после получения приказа. От столицы до Мидвейла добрых сорок миль, но всадник может доскакать туда за день. Дорога на всем пути хорошая. Если отправить курьера через час, к завтрашнему вечеру в нашем распоряжении будут восемь сотен кирасир, а еще через день–два – шесть тысяч пехоты. Самое большее через три, если не прекратится этот треклятый дождь.

Иханнес перехватил взгляд Орланко.

– Восемь сотен тяжелой кавалерии – убедительный аргумент для его всемилостивейшего величества, что корона Вордана намерена сделать все необходимое для защиты борелгайских интересов.

Среди придворных пробежал одобрительный шепоток.

– Нелегко решиться на такой ответственный шаг, – медленно проговорил Орланко. Однако же, если самоотверженность нашего доблестного капитана жандармерии и не достигла никакой иной цели, она, по крайней мере, наглядно показала нам всю тяжесть нынешнего положения. И все же…

Он помолчал, как бы мысленно сверяясь с неким законодательным актом.

Насколько я помню, отдать королевской армии боевой приказ вправе один только король… или же регент?

– Если бы король сейчас мог говорить, – проворчал Торан, – он велел бы не цепляться за букву закона, когда речь идет о судьбе нации.

– Напротив, – возразил Орланко, – именно в такой момент необходимо строжайшее соблюдение всех правовых тонкостей, дабы впоследствии не возникло ни малейшего сомнения в законности наших действий. Не забывайте, милорд: нас будет судить история.

И опять наступила тишина. Орланко тщательно избегал смотреть на Рэкхила Грига, который именно ради этой минуты был подробнейше обработан и проинструктирован в Паутине. Здоровье он со временем поправит, но теперь уж наверняка не забудет, в чем его выгода. И в самом деле, Григ выступил как по команде.

– Милорды, – произнес он, – ответ довольно прост. Король недееспособен, а принцесса заперлась в своих покоях. На время чрезвычайного положения кабинету необходимо избрать регента. Я предлагаю его светлость герцога.

Торан метнул на него острый взгляд, затем медленно повернулся к Орланко:

– Регента?..

– Признаюсь, мне такой вариант не приходил в голову, – вкрадчиво протянул герцог, – но, если это нужно кабинету, я с готовностью приму на себя регентство до тех пор, пока его величество не оправится от болезни, или…

– Король умер, – прозвучал новый голос позади толпившихся в дальнем конце залы придворных.

Всколыхнулся возбужденный шепот, и в толпу зеленым клином врезались жандармские мундиры. Орланко поднялся на ноги, хотя при его скромном росте это отнюдь не добавило ему внушительности.

В чем дело? – вопросил он достаточно громко, чтобы перекрыть нарастающий ропот. – Кто это?

– Дорогу! – басовито гаркнул сержант жандармов. – Дорогу министру юстиции!

«Вальних».

Орланко изобразил натужную улыбку и опустился в кресло.

«Черт бы его подрал! Почему меня не предупредили?»

Всем шпионам Конкордата, размещенным в Онлее, было приказано сообщать о каждом шаге Вальниха, но, очевидно, он каким–то образом сумел от них ускользнуть. Резиденцию министра юстиции плотно окружали миерантаи – его личная гвардия, – и провинциальные вояки оказались дельными и возмутительно неподкупными.

Внутри стремительного клина зеленых мундиров шагали Вальних и еще один человек – сутулый, щуплый. Орланко похолодел, узнав профессора Индергаста.

«Как, черт возьми, он сумел выбраться из королевской опочивальни?!»

– Милорд Миеран, – проговорил он вслух. – Рад, что вы изыскали возможность присоединиться к нам.

– Прошу прощения, что задержался, – отозвался тот, – но вы же знаете, какая суматоха царит сейчас в нашем министерстве.

– К тому же, – продолжал Орланко, – вы любезно прихватили с собой достопочтенного профессора. Который, я уверен…

– Это правда? – перебил его Торан. – То, что вы сказали о короле, – правда?

Индергаст склонил голову, и все, кто был в зале, затаили дыхание, вслушиваясь в его глухой, заметно дрожащий голос.

– Да, это так. Милорды, ваша светлость, я вынужден с прискорбием сообщить, что мое искусство оказалось бессильно помочь его величеству. Я сумел удалить пораженную ткань, но сложность операции и кровопотеря сломили его ослабленный организм. Король отошел к Спасителю и пребудет у ног Его до скончанья времен.

– Понимаю, – сказал Орланко, в упор глядя на Вальниха. Большие серые глаза министра юстиции бестрепетно отразили искаженный выпуклыми линзами взгляд Последнего Герцога. – Страна погрузится в траур.

– Это не отменяет нашего обсуждения, – проворчал Торан.

– И что же мы обсуждаем? – осведомился Вальних, который любезно помог профессору устроиться на банкетке и лишь потом уселся в свое кресло.

– Чтобы подавить беспорядки, нужны регулярные войска, – пояснил министр военных дел. – Для этого требуется назначить регента. Министр финансов предложил кандидатуру его светлости герцога. У вас есть возражения?

– Вы меня озадачили, – признался Вальних. – Да, король умер, но у нас есть королева, совершеннолетняя и способная править самостоятельно. К чему же тогда регент?

– Принцесса, – проговорил Орланко, – точнее, недавняя принцесса и нынешняя королева, очевидно, сломлена горем и устрашена известиями о вспыхнувшем бунте. За минувшие три дня она ни разу не покидала своих покоев. Возможно, со временем она созреет для того, чтобы принять на себя всю полноту монаршей власти, но сейчас…

Вальних выразительно вскинул руку, обрывая его на полуслове. Вереница придворных снова расступалась, на сей раз уже по собственному побуждению – точь–в–точь волна перед носом набравшего полный ход судна. Шурша шелками и поскрипывая кожей, люди почтительно опускались в глубоком поклоне.

«Черт, черт, черт! Чертов Вальних! Он задумал это с самого начала».

Орланко, не чуждый политическому театру, сразу распознал руку мастера.

«Если бы принцесса покинула покои, меня должны были известить об этом незамедлительно».

Однако он явно недооценил влиятельность Вальниха.

Четверо солдат Норелдрайского Серого полка чеканным шагом вошли в залу и, вытянувшись, замерли с двух сторон от двери. Усилием воли герцог придал лицу глубокомысленное выражение и невозмутимо выпрямился в кресле. Что ж, придется потерпеть этот фарс. Пока.

Расиния казалась еще более миниатюрной и хрупкой, чем обычно. Изысканный серый шелк и черное кружево обволакивали ее фигурку, бахрома жемчуга ритмично постукивала при каждом шаге. Заметно было, что она изо всех сил старается выглядеть королевой, но девическая хрупкость и юное личико сводили все эти усилия на нет.

Герцог спрятал усмешку. «Ну же, голубушка, исполняй свою роль. Вот только не стоит забывать, кто здесь главный». Народ Вордана не потерпит королевы, которая заключила сделку с демоном, а устроить публичное разоблачение, буде таковое понадобится, легче легкого.

– Орланко, – проговорила Расиния, коротко кивнув в знак приветствия. – Господа министры, высокочтимые гости. Прискорбно, что мы принуждены в этот час траура отвлечься на государственные дела, однако серьезность положения не допускает проволочек.

– Истинная правда, ваше величество, – склонил голову Орланко. – Мы как раз обсуждали, какие меры надлежит предпринять. Граф Торан предложил направить на подавление бунта армию.

– Нет.

Краткий ответ ясным эхом отдался во всех углах залы, и придворные, до сих пор шептавшиеся, тотчас смолкли.

Граф Торан откашлялся.

– Со всем почтением к вашему величеству, я все же считаю, что у нас нет другого способа восстановить порядок.

– Четыре поколения сменились с тех пор, как по мостовым столицы в последний раз грохотали армейские сапоги, – жестко напомнила Расиния. – Я не допущу, чтобы мое правление началось с нарушения этой славной традиции.

– Кроме того, – вполголоса добавил Вальних, – королевская армия набирается по большей части из таких же бедолаг, как те, кто сейчас вышел на улицы. Кто поручится, что солдаты попросту не присоединятся к мятежной толпе?

Торан подскочил как ужаленный.

Мои солдаты абсолютно надежны и верны престолу! Вам, офицеру, следовало бы стыдиться подобных…

Расиния предостерегающе вскинула руку.

– Прошу вас, – сказала она. – Граф Миеран имел в виду совсем другое. Люди, о которых он говорит, – не иноземцы, не еретики и даже не мятежники, а добрые граждане Вордана, и они выражают вполне оправданное недовольство. Всякий, будь хоть трижды верноподданный, может усомниться, вправе ли он выступить против них.

– Эти люди, – вмешался Григ, – всего лишь безвольная толпа, одураченная ловким демагогом!

– И чего же они требуют? – осведомилась Расиния.

Вальних демонстративно сверился с листком бумаги, который достал из кармана.

– Созвать Генеральные штаты, дабы обсудить проблемы, терзающие страну.

– То самое верховное собрание, что некогда вручило корону Вордана моему достославному предку? – отозвалась Расиния. – Не вижу в этом ничего противозаконного. Я намерена исполнить их желание. Так мы разрешим кризис, не прибегая к помощи армии.

– Прошу прощения вашего величества, но вы заблуждаетесь! – запальчиво возразил Торан, обливаясь потом. – Генеральные штаты времен Фаруса Великого составляли аристократы и землевладельцы, то есть люди, которые сознавали необходимость сохранения нынешнего порядка вещей. Всякое собрание, созванное из этой черни, станет лишь выдвигать возмутительные требования к Короне – требования, которые тем труднее будет отвергнуть после первой уступки…

Орланко поднялся на ноги.

– Ваше величество, – проговорил он, – я прошу дозволения удалиться. Мне необходимо заняться последними докладами министерства.

– Безусловно, – бросила Расиния.

Она не сводила глаз с Торана, но Вальних перехватил взгляд Орланко. По губам министра юстиции скользнула мимолетная, едва различимая усмешка.

И лишь когда герцог вернулся в пределы надежного, безупречно упорядоченного мирка Паутины, он наконец–то снова почувствовал себя в безопасности.

Торан может возмущаться и спорить, но в конечном итоге он ничего не добьется. Что до принцессы – королевы, – она явно все так и задумала с самого начала, разумеется, в тесном сотрудничестве с Вальнихом. Орланко не питал ни малейших иллюзий касательно того, какие именно «требования» выдвинут Генеральные штаты. Мятежная толпа уже разоряет храмы Истинной церкви и вешает на фонарях борелгаев, а кто в ее сознании теснее всего связан с Истинной церковью и борелгаями, как не всеми ненавистный Последний Герцог и его зловещий Конкордат?

Все это – борьба за власть, не более и не менее. Либо Расиния оказалась умнее, нежели он предполагал, либо она целиком и полностью находится под влиянием Вальниха. В любом случае эти двое задумали получить поддержку мятежников, чтобы с ее помощью вышвырнуть Орланко из кабинета и лишить его надежды на трон.

Вальних. Наверняка вся эта интрига – дело рук Вальниха. Свержение Орланко, вполне вероятно, приведет к войне с Борелем, и Вордан неизбежно потерпит в ней поражение – но разве чудовищные потери волнуют такого человека, как нынешний министр юстиции?

Страшная мысль поразила его, как громом. Возможно ли, чтобы Вальних и сам был одержим демоном? Понтифик Черного в последнем их разговоре намекал на такую вероятность. Тогда Орланко счел это неправдоподобным – но если Вальних и впрямь отыскал Тысячу Имен и впустил в свое тело ужасного обитателя преисподней…

Герцог замотал головой и неуклюже затопал по коридорам, не обращая ни малейшего внимания на аналитиков, что при виде его пугливо разбегались прочь. Наконец, уже задыхаясь и одышливо сопя, он толчком распахнул дверь своего кабинета и кое–как забрался за письменный стол. Едва оказавшись в кресле, он ударил ладонью по одной из кнопок – и тотчас вдалеке отозвался лихорадочный звон.

Крайние случаи, ох уж эти крайние случаи… Не у одного только Вальниха припрятаны козыри в рукаве.

Дверь со щелчком отворилась, и, бесшумно ступая, вошел Андреас. Черная шинель колыхалась за его плечами, словно оживший лоскут темноты.

– Как, черт побери, Вальних сумел явиться на заседание кабинета, если мне даже не сообщили, что он в Онлее?

– Уже выясняем, сэр. По–видимому, изрядное количество наших агентов находится у него под арестом.

– Что-о?!

– Миерантаи – охранники Вальниха – скрутили наших людей и заперли в его резиденции. Все было проделано без сучка без задоринки. Мы ни о чем даже не подозревали, пока не послали разузнать, что происходит.

Орланко одарил Андреаса убийственным взглядом, но тот даже бровью не повел.

Разумеется, сэр, это означает, что наша система связи оказалась раскрыта. Вальних достоверно знал, кто именно к нему приставлен.

– Понимаю, черт возьми!

Кое–кто за это поплатится. Бледнолицые аналитики, что обитали в недрах Паутины и днями напролет копировали шифровальные книги, заверяли герцога, что головой отвечают за абсолютную надежность шифров. Что ж, посмотрим, насколько надежно держатся на плечах их головы! Ну да с этим придется подождать.

Вальних сумел упредить нас, а мы сейчас не можем себе позволить отыгрываться по очкам. Я хочу, чтобы ты поднял по тревоге Особую службу.

Если под невозмутимой маской и промелькнули какие–то чувства, они себя никак не проявили. Андреас поклонился:

– Слушаюсь, сэр.

Орланко скривился так, словно по недосмотру разжевал какую–то дрянь, и в упор воззрился на своего ручного убийцу. И вздохнул:

– Что ж, ладно. Теперь будем действовать по–твоему.