Текст книги "Трон тени"

Автор книги: Джанго Векслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

Вверх по течению от больших пирсов, где разгружали товарные баржи, тянулись десятки причалов поменьше, наскоро сколоченных из разномастных досок. Обычно здесь стояли пассажирские ялики, небольшие рыбацкие суденышки и прочая речная мелочь, и именно сюда Джейн тычком направила Сесила. Кое–как спустившись по вязкому глинистому берегу, они выбрались на один из таких причалов. В дальнем конце его были пришвартованы три гребных бота. Здесь Джейн наконец остановилась и заставила Сесила опуститься на колени.

До сих пор Винтер молча наблюдала за происходящим, но, когда в руке подруги из ниоткуда возник знакомый нож, она порывисто шагнула вперед.

– Джейн…

Тихо! – бросила та. Таким ее голос Винтер еще никогда не слышала. Больше всего он походил на рычание. Нагнувшись, Джейн срезала у Сесила кляп, но руки развязывать не стала.

– Ублюдок Сесил, – проговорила она. – У тебя было довольно времени, чтобы припомнить, что же ты натворил. Верно?

Сесил хрипло задышал, хватая ртом воздух, и развернулся на коленях, чтобы видеть ее лицо.

– Что тебе нужно от меня? Денег? Я заплачу, сколько ни запросишь, только не… – Нож стремительно скользнул к его горлу, и он зажмурился, судорожно сглотнул, отчего кадык на шее так и заходил ходуном. – Только не убивай.

– Джейн, – сказала Винтер. – Что ты задумала?

Ради бога, Винтер, заткнись и слушай. Сесил, помнишь ту ночь в феврале, когда твои громилы пришли выбивать налог на соль? Они явились в консервную лавку Вейла и стали крушить все, что подвернется под руку.

Затравленный взгляд Сесила метнулся к Винтер и снова остановился на Джейн.

Я не… не помню такого! Мало ли лавок мы разносили за неуплату? С чего ты взяла, что я должен помнить каждый…

До откупщика вдруг дошло, что это не самый уместный способ оправдаться, и он поспешно захлопнул рот.

Кое–кто из моих решил вмешаться, – продолжала Джейн. – Думаю, их подбила на это Бекка. Вейл, видишь ли, женат на ее старшей сестре. Звать на помощь докеров было некогда, так что они отправились в лавку сами – десяток с небольшим девчонок. Скорее всего, Бекка и не подозревала, что в лавке орудуют твои подручные. Другие пошли бы на попятный, едва услышав имя Чокнутой Джейн, но твоим ублюдкам все было нипочем. По крайней мере, тогда. Что ж… случилась небольшая размолвка, – Джейн невесело ухмыльнулась, блеснув белыми зубами, – разборка, можно сказать. Бекке сломали руку. Прочие получили синяки и царапины. Вейлу это нисколечко не помогло, но, с другой стороны, так сказать, дешево отделались. Вот только одной из девчонок не удалось уйти. Ее, видно, схватили, и, когда наши разбежались, никто не заметил, что ее нет. Мы обнаружили ее утром, когда пришли наводить порядок. Судя по всему, твои подручные полночи по очереди развлекались с ней. Потом, натешившись всласть, перерезали ей горло, как свинье, и бросили тело на куче гниющей рыбы.

Винтер только сейчас осознала, что с силой стискивает кулаки. Голос Джейн был обманчиво спокоен, но под этим спокойствием билось напряжение – так жильная струна, размеренно наматываясь на барабан, постепенно натягивается так, что вот–вот лопнет.

– Я… – Сесил замялся. – Не хочешь же ты сказать, что… Я здесь ни при чем! Я не приказывал им убивать!

– Ее звали Сара, – зловеще ровно проговорила Джейн. – Ей было семнадцать. Она была одной из наших. Хранила у себя томик Писания и перечитывала его каждый день, пока не зачитала почти до дыр. Любила есть брокколи сырой, чтобы хрустело на зубах. Тайно вздыхала по одному пареньку, рыбацкому сыну, но он, думаю, вряд ли подозревал о ее существовании. Она хотела… – Голос Джейн дрогнул, сорвался. Она была одной из наших. Вы надругались над ней, перерезали ей горло и бросили ее в куче гниющей рыбы!

– Меня там не было! – выпалил Сесил вне себя от страха. Борелгайский акцент его заметно усилился. – Я не… бош мидвики… ты не смеешь обвинять меня в том, что натворили какие–то галиан ворданайские бандиты!

Откупщик шумно, с силой втянул воздух:

Ты же знаешь, с кем мне приходится иметь дело. Шваль, подонки, отбросы общества. Выбирать не приходится!

– Их бы не было в лавке, если б ты их туда не послал! – отрезала Джейн. – Если б ты был благоразумен, как все прочие чертовы откупщики!

– А твоя Сара не оказалась бы там, если бы не ты! – парировал Сесил. Лицо его побагровело. – Блани Чокнутая Джейн! Шастаешь по Докам, точно принцесса–воин из детской сказки, а эти дурочки слепо следуют твоему примеру! Тебе когда–нибудь приходило в голову, что им жилось бы гораздо лучше, если б ты перестала вмешиваться в их жизнь?

– Я помогаю им.

– Так, как помогла Саре? Вместо того чтобы скромно жить в родительском доме и вести себя, как подобает добропорядочной девушке, она шлялась по улицам и ввязывалась в драки с мужчинами. И посмотри только, к чему это привело! – Узкое лицо Сесила скривилось в хищном оскале. – Блани га таэрбон мидвики. Знаю, ты хочешь меня убить. Пусть, но я не дам тебе при этом притворяться чистенькой и невинной!

– Ты прав в одном, – процедила Джейн. – Я убью тебя…

– Джейн! – не выдержала Винтер.

Та, уже занеся нож, замерла, словно лишь сейчас вспомнила о присутствии подруги. И, не оборачиваясь, проговорила:

– Я позволила тебе пойти за мной, потому что хотела, чтобы ты услышала, почему я так поступаю. И зря. Уходи, Винтер. Тебе ни к чему видеть то, что здесь произойдет.

«Поздно спохватилась».

– Ты его не убьешь.

– Почему это? Или ты собираешься меня остановить?

– Да, если придется.

Джейн наконец развернулась к ней, выставив перед собой нож. И бессознательно пригнулась, приняв боевую стойку.

– Не шути так. Просто уйди.

Не уйду. – Винтер развела руки, показывая, что в них нет оружия. – Его смерть ничего не исправит, и ты это знаешь.

– Нет, исправит. Для Сары.

– Сара мертва. Ну же, Джейн, опомнись. Будь умницей.

Джейн глядела на нее как затравленный зверь, лихорадочно ищущий путь к спасению.

– Он это заслужил.

– А ты – нет.

Ты ничего не понимаешь. Я… – Она яростно тряхнула головой. – Да и кто ты такая, чтобы мне указывать? Или ты никого не убивала, когда была в…

– Убивала, – поспешно перебила Винтер. – Но только в бою. Я… не помню, скольких мне довелось убить, но все они были вооружены и хотели убить меня. А этот человек – пленный.

– Разве это важно?

– Должно быть важно! – Винтер прикусила губу. – Кроме того, он неправ. И ты знаешь, что он неправ.

– Ясное дело, неправ! При чем тут…

Сара сама вызвалась пойти в ту лавку. Так говорила Абби: все, кто помогает тебе, кто участвует в твоих делах, действуют по собственной воле. Думаешь, они не знали, что с ними может случиться беда?

– Я…

– Тебе не нужно убивать его, чтобы доказать свою правоту. Пойми, Джейн, – не нужно.

Винтер осторожно сделала шаг вперед и схватила Джейн за руку, отведя вбок подрагивающее острие ножа.

Та что–то пробормотала – так тихо, что Винтер не разобрала ни слова. Прежде чем она успела переспросить, Джейн стремительно развернулась, стряхнув ее руку, и от души пнула Сесила по ребрам. Борелгай, хрюкнув, завалился назад и навзничь простерся на самом краю причала. От следующего пинка он перекатился и, не удержавшись на краю, с глухим стуком упал на дно одного из ботов. От толчка суденышко закачалось на воде, удерживаемое лишь туго натянутым швартовом. Джейн принялась ожесточенно пилить канат ножом и, когда он с треском лопнул, уперлась ногой в планшир и с силой оттолкнула лодку от причала.

– Еще раз увижу тебя в Доках, – процедила она, – убью. Медленно. Понял? Найди себе корабль и возвращайся в свой гребаный Борель или прыгни с моста в реку – мне все едино. Твоя работа в Вордане закончена.

В ответ Сесил разразился потоком борелгайской брани. Бот неспешно удалялся от причала, следуя ленивому течению реки.

– Блани фи’мидвики! Куда я, мать твою, доплыву, если у меня руки связаны за спиной?

Джейн замахнулась, помедлила секунду, оценивая расстояние, – и метнула нож в лодку, быстро растворявшуюся во тьме. Слышно было, как лезвие со стуком вонзилось в дерево, и тут же пронзительно заверещал Сесил.

– Я пришлю тебе счет за эту чертову посудину! – прокричала Джейн, и бот с единственным пассажиром окончательно скрылся в темноте.

Она долгое время неотрывно глядела ему вслед, стиснув кулаки и дрожа, как туго натянутая струна. Винтер, не зная, как поступить, осторожно подошла сзади и попыталась тронуть за плечо – но Джейн резко увернулась и отступила от края причала. Усевшись на швартовную тумбу, она обхватила себя руками и скрючилась так, словно хотела укрыться внутри себя самой.

– Прости, – проговорила Винтер.

Джейн пробормотала что–то неразборчивое.

Винтер помедлила.

– Джейн?..

– Я сказала – вали отсюда.

Она вскинула голову:

– Уходи. Возвращайся домой. Убирайся, откуда явилась. Оставь меня здесь, с прочим отребьем, и убирайся.

– Нет. – Сердце Винтер колотилось часто и гулко, в глазах закипали слезы.

– Уходи.

– Не уйду. Никогда больше от тебя не уйду.

– Твою мать, – пробормотала Джейн и снова сжалась в комок. – Никто не хочет меня слушаться.

Винтер села рядом на отсыревшие доски причала. Когда–то, в «Тюрьме миссис Уилмор», Джейн частенько впадала в паршивое настроение. Винтер по опыту знала, что наилучшее средство в таком случае – молчать. Рано или поздно подруга опять становилась собой.

Ночной город был непривычно тих – ни шума людской толпы, ни цокота копыт и перестука колес. До слуха доносились лишь негромкий плеск реки да мерное поскрипывание рыбацких суденышек у причалов. Издалека донесся свист – жандармский патруль вызывал подкрепление. Где–то залаяла собака.

– Она была одной из нас, – сказала Джейн. – Она пошла за мной, потому что верила, что я смогу ее защитить. Я ей это обещала. И привела ее сюда, и она… погибла.

– Знаю.

– Ничего ты не знаешь! – вспылила Джейн. – Тебе не понять, каково это. Я в ответе за них, и…

Винтер придвинулась ближе. Джейн не отшатнулась, и тогда она бережно обвила рукой ее плечи.

Ошибаешься, – сказала она. – Я тебя понимаю. Здесь, наверное, только я и способна тебя понять.

Винтер вспомнились засада у реки, атака вверх по склону, под пушечным огнем аскеров, долгий изнурительный поход через пустынное сердце Большого Десола. И видение, которое сама она предпочла бы считать кошмарным сном: обреченное каре в темноте подземелья под храмом, гнилостно–зеленые огоньки мертвых глаз, когти мертвецов, тянущиеся к живым со всех сторон. И лица солдат, увидевших ее. Облегчение – вот что было написано на этих лицах. «Как будто теперь, когда я с ними, все непременно пойдет на лад». Одно воспоминание об этих лицах было как удар под дых. Она все–таки сумела вывести их оттуда, но…

Но не всех.

Еще глубже, в самых недрах сознания шевельнулось нечто. Легкое, едва уловимое подрагивание хвоста, слабый, крохотный отблеск света на изжелта–белых клыках – образ змеи, все так же свернувшейся кольцами в своем логове. То, что она обрела той же ночью, помимо кошмарных видений. Инфернивор.

Джейн уже расслабилась, обмякла, безвольно уронив руки вдоль тела, опустила голову на ее плечо. Так они просидели довольно долго.

– Пора возвращаться, – наконец сказала Винтер. – Иначе все будут голову ломать, куда это мы подевались.

– И как пить дать придут к неверному выводу, – отозвалась Джейн.

Она вновь улыбалась, и улыбка ее была прежней, безумной и заразительной. Она ловко спрыгнула с тумбы, схватила Винтер за руку и рывком подняла на ноги, закружив, как в танце. На миг лица их оказались совсем близко, и Джейн, подавшись вперед, коснулась губ Винтер быстрым легким поцелуем.

– Пойдем, – сказала она. – Уже, наверное, скоро начнет светать.

К тому времени, как они добрались до таверны Крапчатого, горизонт на востоке и впрямь осветился первыми лучами солнца, и они полагали, что не застанут в таверне ни души. Вопреки ожиданиям, в зале оказалось полно народу: и Кожаны, и те из девушек Джейн, кто решил заночевать в таверне. Вид у всех был взъерошенный, словно они собирались впопыхах; одну из них явно вытащили из постели в чем мать родила, поскольку щеголяла она в одной простыне, завернувшись в нее, точно в кокон.

Общее внимание было приковано к молоденькой девушке, почти девочке, которую окружила толпа. Это была Нел. Очки ее съехали набок, испачканная сажей одежда кое–где порвана. Казалось, она вот–вот расплачется, но, когда в таверну вошла Джейн, девушка просияла.

– Джейн!

Все разом обернулись к вошедшим, и под этими взглядами они замерли на пороге как вкопанные. Джейн ошарашенно моргнула.

– Что такое? – резко спросила она. – Что, черт возьми, стряслось?

– Ее схватили! – выпалила Нел, сдерживая слезы. – Их всех схватили! Я хотела помочь, но что я могла сделать? Только спрятаться. Потом жандармы перекрыли мосты, и я никак не могла пробраться сюда. Я хотела…

Она осеклась, горестно шмыгая носом.

Джейн шагнула к ней:

– Успокойся. Кто схватил и кого?

– Абби, – всхлипнула Нел. – Они схватили Абби, и Молли, и Бекс, и всех остальных.

– Жандармы арестовали Дантона, – объяснил Кривой Сэл, – и Конкордат устроил облаву на всех, кто хоть как–то причастен к его делам. Говорят, почти сотню человек загребли прямо там, где он выступал, а теперь агенты Конкордата рыщут по всему городу и хватают кого ни попадя и невесть за что. Все засели по домам и заперлись на все замки от греха подальше.

– Их повезли прямиком в Вендр! – прорыдала Нел. – Все так говорили!

Джейн молчала, пытаясь переварить услышанное. Винтер шагнула вперед и встала рядом.

– Нельзя же арестовывать людей только за то, что они слушают речи, – проговорила она и запнулась, окинув взглядом мрачно–встревоженные лица. – Или все–таки можно?

– Чертов Последний Герцог может делать все, что пожелает, – отозвалась Крис и сплюнула на пол. – Кто его остановит, ежели король помирает?

– Всем известно: кто попал в Вендр, назад уже не выйдет, – вставила Винн.

– Разве что ночью, – уточнила Бекка, – разрезанным на куски.

– Король болен, – сказал Орех, – а принцесса совсем еще ребенок, да притом хиленькая. Если кто и правит Ворданом, так это герцог – а он на побегушках у Бореля и Истинной церкви. Бьюсь об заклад, после того как Дантон разорил борелгайский банк, хозяева устроили герцогу недурную трепку. Неудивительно, что он так взбеленился.

Винтер прикусила губу. Мысль, которая пришла ей в голову, не вызывала воодушевления. «Если кто сумел бы вызволить Абби и всех остальных – это Янус». Он министр юстиции, в конце концов, да и враг Орланко. Правда, вполне вероятно, что он не сможет этого сделать. Или сможет, но не захочет. Одному богу известно, какое решение примет Янус. И даже если бы он взялся помочь, Винтер неизбежно пришлось бы сознаться Джейн и всем прочим, что ее заслали шпионить за Кожанами.

– Винтер! – окликнула Джейн. – Пошли.

С этими словами она круто развернулась и направилась к выходу. Поглощенная своими мыслями Винтер на секунду замешкалась, но тут же бросилась следом.

– Эй, погоди! – крикнул Кривой Сэл. – Куда это ты направилась? Джейн обернулась, и глаза ее хищно блеснули в чадном свете очага.

– Куда же еще, по–твоему, я могу направиться?

Орех поднялся, выпрямившись во весь свой немалый рост – словно развернули гигантский складной мольберт.

Тогда я иду с тобой. Там схватили не только твоих девчонок.

Джейн глянула на Ореха, затем на Винтер, снова перевела взгляд на великана – и коротко кивнула. Когда она направилась к выходу, за ней бросились все, кто был в таверне.

Маркус

– Здравствуйте, капитан, – проговорил Ионково. – Это ведь вы, полагаю?

В камере под кордегардией горела одна–единственная свеча, еле раздвигая тьму жалким кругом золотистого света; на дальнюю стену падали длинные угловатые тени решеток. Койку, где лежал Адам Ионково, скрывала темнота, и видно было лишь, как мерцают, отражаясь в его глазах, зыбкие недужные отблески свечного пламени.

Маркус постоял на пороге, борясь с желанием хлопнуть дверью и уйти восвояси. Вместо этого он бесшумно шагнул в камеру и плотно прикрыл дверь за собой.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как Гифорт с усиленным отрядом жандармов двинулся исполнять его приказ. Синее дневное небо налилось исчерна–лиловым, а о вице–капитане по–прежнему не было ни слуху ни духу. Маркус, насколько хватило сил, занимал себя просмотром архивных документов. Потирая уставшие глаза, читал и перечитывал сводки, отчеты, донесения, сопоставлял, исследовал, изучал. Выискивал хоть что–то, хоть малейший ключ к разгадке, с каждым часом утверждаясь во мнении, что так ничего и не найдет. Гифорт был слишком осторожен, а отчеты чересчур расплывчаты, неопределенны. Янус, возможно, и сумел бы сделать блестящий логический вывод из бессвязного набора странностей и несоответствий, но Маркусу такой подвиг был не по плечу.

Осознав, что на сегодня с него хватит, он запер архивные папки в ящике стола и отправился бродить по коридорам. С наступлением вечера огромное старое здание почти опустело – большинство дежурных жандармов патрулировало город, и лишь кое–где за столами трудились немногочисленные клерки и писари ночной смены. Верхний этаж был совершенно пуст; Маркус обошел его, то и дело поглядывая в окна, забранные помутневшим от старости стеклом. На западе еще ослепительно ярко пылал закат, но на востоке набрякли непогодой темные тучи, которые разрастались на глазах, приближаясь к городу.

Наконец он оказался здесь, в единственном месте, где ему быть не следовало, в обществе того, с кем ему запрещено было говорить. С тем, кто – возможно – имел ответы на терзавшие Маркуса вопросы.

– Это я, – вслух ответил Маркус.

– Я по–прежнему жду встречи с вашим полковником Вальнихом, – заметил Ионково. – Но пока он не соизволил оправдать мои ожидания.

– У него много дел, – сказал Маркус. – Король назначил его министром юстиции. Боюсь, ему некогда заниматься тобой.

– Или вами? – отозвался Ионково. Он сел на койке, и зыбкий неверный свет упал на его худое лицо.

«Он пытается меня поддеть, вот и все». Как может узник, запертый в камере, знать о том, что происходит снаружи?

– Я пришел узнать, склонен ли ты говорить.

– Капитан, я буду счастлив поболтать с вами, но если вы имеете в виду, склонен ли я рассказать то, что вам так нс терпится узнать… Ионково пожал плечами, – мое предложение остается в силе.

– Я не намерен заключать с тобой сделку, – отрезал Маркус.

– Отчего же? Кому вы на самом деле служите, капитан?

– Своей стране. Королю.

Понимаю. Как думаете, сообщил ли полковник Вальних его величеству о том, что произошло с Джен Алхундт?

Маркус неловко шевельнулся, на миг замявшись.

– Король болен.

– В таком случае министру военных дел. Или министру информации. Или кому бы то ни было. – Ионково улыбнулся. Игра теней превратила его лицо в подобие черепа. – Мы оба знаем, что он этого не сделал. Он отправился в Хандар за сокровищами Короля–демона. Полагаете, это входило в его служебные инструкции?

Маркус ничего не сказал. Свеча оплывала, в камере становилось темнее. Казалось, что тени густеют, текут, собираясь вокруг обитателя камеры.

Улыбка Ионково стала шире.

– Так кому же вы служите, капитан, сохраняя его тайны? Короне? Или Янусу бет Вальниху? Что сделал он, чтобы заслужить такую преданность?

– Спас мне жизнь, – пробормотал Маркус. – И не однажды. И тогда, в пустыне, он спас всех нас.

– Стало быть, он хороший солдат. Однако же вам, как и всякому другому, известно, что и хорошие солдаты могут сбиться с правильного пути.

«Адрехт».

Маркус завороженно смотрел на неясный силуэт собеседника. Разумеется, он знает про Адрехта. И мятеж, и его последствия наверняка были подробно описаны в донесениях.

– Капитан, – продолжал Ионково, – позвольте сказать вам вот что. Вы знаете, кто я такой и на кого работаю. Знаете, каковы их цели. И, в отличие от всех остальных – там, снаружи, – он очертил жестом широкий полукруг, – вы знаете правду. Демоны не выдумка из страшных сказок – они существуют на самом деле. Магия также не выдумка она существует и может быть смертельно опасна. Теперь возьмем наш орден. Люди больше не верят в демонов, и мы вынуждены действовать тайно. Наши враги могущественны и абсолютно безжалостны, и мы вынуждены прибегать к любым методам, какие нам только доступны. Однако можете ли вы сказать, что мы неправы, а Вальних прав? Зачем ему искать обладания Тысячей Имен, если не для того, чтобы их использовать – как некогда Король–демон?

– Он мой командир, – прошептал Маркус. – Он назначен Короной.

– Короной, которая ведать не ведает о его планах, – гладко отозвался Ионково. – Если бы вы, капитан, обнаружили, что Вальних замышляет убить короля, ваш долг – будь он даже ваш командир – состоял бы в том, чтобы остановить его. Разве не то же самое происходит сейчас? Он предает не только свою страну, но все человечество – нашему извечному и всеобщему врагу!

«Рано или поздно, капитан, всем нам приходится что–то принимать на веру».

Маркус открыл рот, чтобы заговорить, но заколебался и передумал. «Почему я пришел сюда? Потому что и сам думал о том же?»

– Я… – начал он и вновь осекся. – Я не…

В наружную дверь громко и часто застучали. Маркус заранее приказал, чтобы его не беспокоили, и от этого стука сердце в его груди подпрыгнуло, словно мячик. Повернувшись спиной к Ионково, он рывком распахнул дверь и увидел, что на пороге стоит, тяжело дыша, шестовой Эйзен.

– Нарочный из города, сэр! – выдохнул он.

– Что случилось?

– Беспорядки, сэр! После того как вице–капитан арестовал Дантона, люди начали собираться на улицах. Конкордат приступил к задержанию зачинщиков, но это лишь ухудшает положение.

Еще бы не ухудшало! О чем только думает Орланко?

– Гифорт вернулся?

– Он доставил Дантона в Вендр…

– В Вендр?! Зачем?

– Решил, что так будет безопасней, сэр. Вендр – это крепость. С отрядом вице–капитана и местным гарнизоном там можно отбиться от целой армии.

Маркус воззрился на него, холодея от неприятного предчувствия. Вендр! Да, безусловно, это крепость – но крепость на оконечности Острова, куда без помех доберется разъяренная толпа. «И притом в ведении людей Орланко. Не нравится мне это, совсем не нравится».

– Может он привезти Дантона сюда?

Кордегардия, конечно, куда слабее укреплена, но она, по крайней мере, далеко от центра города.

– Никак нет, сэр. Именно поэтому он отправил нарочного. На улицах столько народу, что он не рискует покидать Вендр.

– Яйца Зверя! – выругался Маркус. – Собери всех, кого сможешь найти, кто способен держать мушкет. Мы отправляемся в Вендр.

– Так точно, сэр!

Капитан решительно зашагал прочь, предоставив Эйзену запереть за ним дверь камеры. Вопреки дурным новостям, шагалось ему легко. Хотя почему вопреки? Сообщение Эйзена враз изгнало из его головы все мысли об Ионково и Янусе, и мир сузился до привычных рамок. Его солдаты попали в беду – и сейчас капитан Маркус Д’Ивуар совершенно точно знал, в чем состоит его долг.