Текст книги "Изначальное желание"

Автор книги: Дмитрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)

Словно ничего и не случилось.

Все вернулось на круги своя. В том числе и я. Ведь я не двигался с места. А потому и стоял там же, где и стоял. Истерзанный скитаниями плащ опустился за спиной. Капюшон опал на рваные плечи. Глаза снова мерцали теплом, пусть то и отражался костер. А также весь мир, что окружал нас. И простой человек, как символ противостояния невзгодам. Я победно улыбался.

– Что происходит? – раболепно зашептал Ральтар, ощупывая себя.

– Ничего, – развел я руками.

– Но… я же видел…

– Я тоже, – отметил я, улыбаясь шире.

– Значит… ты…

– Нет, – небрежно отмахнулся я. – Это далеко не всемогущество. Я называю это дешевыми фокусами.

– Хороши фокусы! – Ральтар осматривал лес, словно вокруг не деревья росли, а шумела говорливая толпа. Его взгляд упал на костер, как живое напоминание о разыгравшейся буре. Или не разыгравшейся? Ведь она задула огонь и унесла пылающие угли и головни в чащу. Ведь свет померк – Ральтар это прекрасно помнил. Он поднял руку, провел по щеке, осторожно опустил. И в ужасе воззрился на ладонь. Ее украшали темные багровые полосы. Он метнул взгляд на ель, зажмурился, открыл глаза. Снова посмотрел на руку. И ахнул.

– А разве не так? – я тоже глянул на ель, на костер, на него. Повел носом, чуть вскидывая голову. Да, пахнет кровью. Прекрасный и чистый запах. Точно изначальный вкус воды. Я с умилением глянул на его обагрившуюся щеку.

– Разве что-то изменилось? Все осталось на своих местах, как и раньше. Выходит – фокус дешевый. Раз ничего впоследствии не изменилось.

– Но… как такое возможно? – продолжал нашептывать он, словно разговаривал сам с собой. Он вытянул перед лицом ладонь и внимательно разглядывал ее, словно она ему не принадлежала.

Я наблюдал за ним, играя легкой улыбкой. Он опустил руку и посмотрел на меня. Тогда я заговорил, таинственно понизив голос:

– В мире, где изначально возможно все, действительно возможно все. Правда, с течением времени рождается все больше ограничений. Но с тем же растет и сила, ломающая эти ограничения. Хотя границы не рушатся – они расширяются. Так увеличивается круг света от факела, если раздувать его. Так расширяется весь наш мир. И наша задача следовать зову той силы и неустанно развиваться… Словом, не буду утомлять тебя своей пустой болтовней. Ты и без меня многое уже знаешь и понимаешь. Ты уже на верном пути, если изучаешь мыслителей древности и современности. Тебя ждет путь домой. Ждет отдых и переосмысление жизни и Учения. Теперь ты можешь спокойно заняться трактатами. Я рад, что встретил тебя, Ральтар по имени Тах. Клан поистине может тобой гордиться. Ты первый, кто обрел Свободу, далеко не дойдя до сотни. Далеко не дойдя. Ты победитель. Наверняка, за всю историю не случалось такого. Но не ведаешь ты, что и мне даровал свободу. Если б ты не спросил – кто я – то мне пришлось бы убить тебя. И привести приговор в исполнение. Но последствия оказались бы печальнее, чем ты думаешь. Учение даже не предполагает, что наступит, когда цель его окажется достигнута. А потому его высокая цель никогда не будет достигнута. Ведь Учение пророчит вечную жизнь не только себе, но и всем. В итоге оно желает всем вечного благоденствия и процветания. Потому и живут все так, как живут, даже не подозревая об истинном благоденствии и процветании, в котором они и живут. Люди даже не подозревают, насколько они счастливы. Лишь некоторые, лишь очень смутно. В то время как многие чувствуют себя несчастными. Но это тоже счастье. По крайней мере, если оно порождает какое-то стремление, или желание пройти какой-то путь. То есть желание что-то изменить в жизни. Но все изменения в жизни происходят согласно изначальным законам мироздания, а не по прихоти какого-то оборванца. Так-то, друг мой.

Я опустил глаза. И наполнил грудь приятной ночной свежестью. Она поднималась из травы, стекала с ветвей и далеких крон, выползала из-за пней и трухлявых коряг. О, как она чарующе прекрасна. Особенно в такие мгновения.

Ральтар понуро молчал в сторонке. Он еще не до конца осознавал происходящее. От него пахло кровью и напряжением. Он яростно боролся с безумием. И победил.

Кровь остановилась, запеклась и превратилась в тонкую царапину. Однако рука хранила темно-красный след. Он снова посмотрел на нее и покачал головой.

– Что бы ты мне не говорил, Великий Дух, но я верю в твое всемогущество. Я верю, что ты можешь вершить все, что пожелаешь. Да только постичь твои желания мне пока не дано. Я многое осознал. Спасибо тебе. Да, ты прав. Я первый, кто за такой короткий срок стал архимастером. Я обрел Свободу. Глава Клана признает это. Как признает и то, что я стану главой Клана, после него.

– Рад за тебя, Ральтар, – добродушно кивнул я. – Тебе спасибо за твою веру. Такие, как ты и наделяют меня всемогуществом, пусть и не всемогущ я. Да, философы древности утверждали, что через сомнения мы приближаемся к истине. Но безотчетная вера тоже нужна. Ее ценность не меньше ценности сомнения. Она тоже ведет нас к истине, пусть иным путем. Хотя все пути рано или поздно сливаются в единый, но то уже не важно. Важна лишь цель. Или изначальный смысл пути. Правда лишь для тех, кто ищет его, но то снова не важно. Потому и я верю в тебя, и в таких, как ты. Ведь вы даруете мне вечную жизнь, вы заставляете меня задумываться о вечном. А потому и вы будете жить в моей памяти вечно. И в памяти тех, кому я поведаю о вас. Нет, не бойся – Клан от этого не пострадает. Никто не кинется вас искать. Никто вас не найдет. Я умею рассказывать так, что никто ничего не понимает в итоге.

Ральтар понимающе кивнул.

– Да, ты это умеешь очень хорошо. А потому я спокоен за тайну Клана.

– Вот и здорово, – улыбнулся я.

Он смотрел на меня и о чем-то думал. Вдруг от него запахло новым интересом. Он впился в меня пристальным взглядом и произнес:

– Теперь я понимаю, почему ты не хочешь называться. Точнее – почему не можешь, хоть ты и всемогущ. Но… скажи мне хотя бы о своем желании? Скажи, чего бы ты хотел больше всего?

Я снова рассмеялся, но уже без пугающих последствий. Он выжидал, точно охотник в засаде. И я не стал его разочаровывать.

– А ты молодец. Не так, так эдак. Все равно как, лишь бы прикоснуться к истине. Хорошо, отвечу тебе. Искренне и с удовольствием. Больше всего я хотел бы прочесть твой будущий трактат о мироздании и вечности.

Он усмехнулся. На миг потупился. Но следом на его лице засияла довольная улыбка. От него запахло надеждой.

– Значит, мы еще встретимся?

– В мире возможно все, даже невозможное, – напомнил я. – Нужно лишь подумать, как это сделать возможным. И сделать. И оно получится. Разумеется, если правильно подумал.

– Тогда встретимся! – с уверенностью отметил он.

– Зависит от тебя, – напомнил я.

– Я напишу, – пообещал он, глядя на меня с легким вызовом. – И ты снова найдешь меня.

– Ты столь уверен?

– Да.

– Почему? – сощурил я глаза.

– Потому что я напишу о тебе!

– О, я не стою такого большого внимания, – вскинул я руки, словно защищаясь.

– Еще как стоишь, – настойчиво повторил Ральтар.

– Ладно, дело твое, – махнул я дырявым рукавом. – Пиши, что хочешь. Забавно станет прочесть о себе. Пусть то будет далеко от истины. Но это уже не важно. Главное, чтобы ты верил и был искренен сам с собой. И чтобы воспоминания обо мне вселяли в тебя силу и уверенность. И помогали в трудный час. Ведь я не всегда могу оказаться рядом. Причем, для вашего же блага, как ты сам сумел заметить.

– То великое благо встретить тебя, – воодушевленно выпалил он.

– Как и великое горе встретить меня дважды, – честно предупредил я.

– Этого я не знаю, – пожал он плечами. – Но надеюсь узнать.

– Надейся, – едва слышно шепнул я. – Надежда укрепляет сомнение…

А громче добавил:

– Ладно, прощай, Ральтар по имени Тах. Пришла пора расставаться. Тебя манит твой Путь. Меня – свой. Сегодня они пересеклись. А что будет завтра – зависит от нашего желания. И от нашей мудрости, выбирающей те желания. Ты же достаточно мудр, дабы понимать, что мы уже не встретимся никогда. Я же достаточно могуществен, дабы изменить это. Но есть вещи, которые не следует менять. Особенно те, которые меняются сами собой. Словом – до скорого! И прощай!

– Прощай Дух, – вторил он. – Куда же ныне лежит твой путь?

– Пути мои неисповедимы, – пояснил я, загадочно подмигнув. – Как, впрочем, и любого, кто сам распоряжается своей судьбой. Однако я скажу тебе, Ральтар, по имени Тах, раз ты был искренним со мной. Я иду к северной границе.

– Туда, где собираются королевские войска? – настороженно спросил он.

– Чуть дальше, – уточнил я.

– Ты хочешь посмотреть на битву? – любопытство так и распирало его. Или это сомнение? Не важно. Важно то, что в обоих случаях человек ждет правду.

– Откуда ты знаешь, что будет битва? – на сей раз, любопытство одолевало меня.

– Битва будет, – настойчиво повторил он. – Это очевидно. Или я ничего не смыслю в истории. Такие переломные моменты всегда ознаменованы войнами. Или напряженным противостоянием. Признаки переломного момента на лицо. Значит, битве быть. Хотя война может и не вспыхнуть. Но битва будет – это точно. Я чувствую ее, словно где-то рядом пылает огромный костер. Мне просто интересно твое отношение к происходящему?

– Ты узнаешь, – туманно пообещал я, сделав короткий поклон. – Ведь ваш Клан первым оказывается в курсе событий. Поэтому, ни слова больше. Зачем повторять будущее. Оно настанет само, нужно лишь подождать. Ладно, мне пора. Да и тебе тоже. Прощай, Ральтар. И не забудь про трактат.

– Прощай, Великий Дух, – улыбнулся он. От него пахло благодарностью и Свободой. – Я напишу не один трактат. Прощай.

Я кивнул, порывисто развернулся и зашагал в лес. Он провожал меня молчаливым взглядом, пока я не исчез. Кусты орешника раздались в стороны, свет костра в последний раз подчеркнул прорехи и дыры в моем плаще. И предрассветная мгла мягкой пеленой окутала меня, словно мать младенца. Завернула, подхватила и понесла в неведомую даль. Она баюкала, напевала тихие песни и с нежностью смотрела мне в глаза. А я силился увидеть свое отражение в ее бездонных черных глазах. Но они хранили лишь изначальный мрак, плотный и непроницаемый. В нем все терялось и гасло без остатка, ведь то была вечность. Вечность, которая вбирает и таит в себе все, что есть в мире. Та вечность, заглядывая в которую мы видим лишь то, что нам кажется. И наивно принимаем это за истину. Хотя и рождая тем самым истинную жизнь…

14 Кто сказал – один не воин?

«Ты думаешь – то сердца стук?

То шаг к концу твоей бессмертной жизни…».

Хранитель желаний

Да, как прекрасна жизнь. Как здорово, когда все вокруг прекрасно. Прекрасный летний день – яркий и солнечный. Разве можно думать о плохом? Конечно же – можно, но зачем? Зачем омрачать свое настроение? Особенно, если ты не привык видеть во мраке. Или решил на время уподобиться тому, кто не привык.

Я блаженно крутил головой, озираясь по сторонам. Надо мной величественно парили караваны облаков, напоминая крылатые возвышенные мысли. Они взывали с небес, словно приглашали в далекое странствие. Но я и так странствую. Правда, по земле. Я довольно щурился, когда теплый ветер благодатно дул в лицо, неся свежесть луговых трав и цветов. Ноздри широко раздувались, улавливая сложный букет запахов. Слух ласкало жужжание трудолюбивых пчел и сухой треск стрекоз. Из-под стоптанных сапог выскакивали прыткие кузнечики, встревоженные и недовольные. Я лениво шагал, всматриваясь в холмистую голубеющую даль.

Но вдруг замер… Присмотрелся внимательнее. Даль тревожно дрожала, словно хороня что-то бесценное. Словно укрывала это от любопытных глаз.

Я подобрался, словно ищейка, и пригляделся еще внимательнее. Да, там что-то шевелится. Какой-то древний исполинский ящер, блещущий под солнцем стальной чешуей и когтями. Он медленно полз по зеленой равнине со стороны мглистых гор, громыхая и скрипя, источая волны решимости, ярости и злости. Над ним вились странные синие сполохи. Тысячами голодных глаз он возбужденно шарил окрест, выискивая жертву. Тысячами жал щетинилась его непробиваемая шкура. Тысячами глоток он изрыгал проклятья и ругань. Тысячами пор он источал чудовищный жар и запах крепкого пота. Страшный неведомый зверь выбрался на охоту, и настороженно принюхивался, в надежде сомкнуть безжалостные челюсти и вкусить кровавой плоти.

Я не стал его разочаровывать и поспешил к нему.

Взобравшись на вершину очередного холма, я остановился возле одинокого кряжистого дуба и посмотрел вниз. Передо мной раскинулось огромное войско, напоминающее длинную исполинскую рептилию. Она ползла, скрипела, громыхала, сверкала гладкими боками. И вдруг настороженно остановилась, заметив меня. Я даже помахал рукой, чтоб не подумали – мол, я тут случайно.

Быстро окинув взором войско, я оценил обстановку. Пять тысяч конницы на флангах, двадцать тысяч тяжелой пехоты и тысяч десять стрелков. Десятка два требюшетов, столько же катапульт и сотня баллист. Разумеется, не считая всевозможных подвод, обозов, походных кузниц, кашеварных телег и прочего. Маловато. Ну да ничего. Пред величием вечности меркнет любая величина.

Ящер стоял и грозно таращил свои невыразительные глазищи. Он не понимал, кто я такой. Мой одинокий пыльный плащ вился над ними, сияя прорехами, заплатами и рваными дырами. Издалека он напоминал стяг какого-то мифического повелителя темных сил. Монстр презрительно передергивал кожей. Набрасываться на меня он не спешил – я не мог удовлетворить голода такой огромной туши. Зато я плотоядно облизывался. Солнце вожделенно вспыхивало на кончиках клыков.

От войска отделился небольшой отряд, и поскакал мне навстречу. Десятка два вооруженных до зубов рыцарей, знаменосец и глашатай в центре. Я терпеливо следил за их приближением. Всадники скакали слаженно, плотно, и напоминали серебристые брызги, вырвавшиеся из моря. Сильные кони быстро покрыли расстояние от войска до подножия холма. Земля мягко вздрагивала и рыхлилась под широкими копытами. Тени безмолвно скользили следом, как свора преданных псов. Синие плащи трепетали позади. Они напоминали плачущих жен, что бежали следом за воинами, уходящими на смертную битву. Я с интересом вытягивал шею и ждал их приближения. Они с легкостью взошли на вершину холма, и в десяти шагах остановились.

Великолепные дорогие доспехи играют на солнце ребрами жесткости, травлеными рисунками, золотыми украшениями. Над шлемами колышутся пышные сине-золотые плюмажи, лазурные плащи развеваются за спинами. Такое ощущение, будто они не на войну идут, а на королевский парад. Золотые шпоры искрятся в ярких лучах, напоминая о высоком аристократическом происхождении. Забрала подняты, лица сосредоточены, глаза наполнены интересом, слитым с подозрительностью. Рыцари держат боевые копья – наконечники сверкают отточенными жалами. В танце лучей чувствуется горячее нетерпение и желание отведать крови. На поясах длинные мечи, топоры, кистени и шестоперы. Оружие простое, без изысков, но добротное и удобное. Лишь некоторые мечи сверкают золочеными эфесами. Но все, как одно пахнут силой и смертью.

Мелькнуло несколько арбалетчиков в широкополых стальных шляпах. Поля затеняли суровые солдатские лица, изукрашенные шрамами и затаенной жестокостью. На них красовались синие накидки с изображением белого скорпиона. А под ними угадывались кожаные куртки, проклепанные железом. В руках короткие двойные арбалеты – такими удобно бить с коня. У седел приторочены запасные колчаны.

Один из рыцарей гордо выехал вперед. Длинноногий белый конь, укрытый сияющей кольчужной попоной, изящно гарцевал под ним, выгибая крутую шею. Открытый шлем венчала золотая корона. Лицо властное и надменное, глаза зеленые, кошачьи – хищные. Нос благородный и прямой, подбородок острый и вздернутый. Тонкие ухоженные усики и бородка придавали ему еще больше царственности. Он буравил меня удивленным взглядом, на дне которого поблескивало отвращение. Я небрежно опирался о темный ствол могучего исполина и с наглой вызывающей улыбкой смотрел на них.

– Кто ты такой? – резко бросил царственный всадник.

– Неважно, – сверкнул я клыками. – А ты?

– Что?…! Ты посмел мне тыкать?! – негодующе наклонился ко мне рыцарь.

– Ну да, – развел я руками, задорно щурясь. – А что такого?

– Да знаешь ты, презренный холоп, кто я такой?!

– Вот я и пытаюсь узнать.

– Да я герцог Вельмарк де Грисс! – самовлюбленно и грозно воскликнул рыцарь. – Герцог верхнего Альвирка и всех земель Стонберри-Крон. Союзник двух великих держав севера и востока.

– Очень приятно, – глубоко поклонился я. – А какие твои цвета?

– Как это понимать, смерд? – неожиданно удивился он, на миг позабыв о моей наглости.

– Ну, цвета… эти, родовые, – вспомнил я, сухо прищелкнув пальцами.

– Мой цвет неба – лазурь, – указал он в голубеющую высь, где лениво шествовали вереницы пушистых облаков.

– Символ великодушия и благородства? – переспросил я, отчего-то тоже взирая в небо. Одинокий сокол парил под облаками, внимательно глядя на нас. До земли долетало его далекое желание. Он чего-то ждал. Как, собственно, и все чего-то ждут…

– Да! – торжественно раздувался герцог, гарцуя на холеном крутобоком жеребце. – А еще символ вечности и неба, как воплощения моих помыслов.

– Хм, вот значит как? – в задумчивости пробормотал я под нос. Но он услыхал.

– Да! – с гордостью подтвердил рыцарь. Его конь заржал, склонил голову и ударил копытом.

– А знак?

– Скорпион.

– Почему скорпион?

– Потому что он опасен, – вызывающе процедил Вельмарк де Грисс.

– А родовой девиз? – продолжал допытываться я.

– Велик тот, кто истинно велик!

– Хм, емко. Сам придумал?

– Это родовой девиз! – воскликнул герцог, вскинув подбородок. – Он древнее всех. И лучше всех.

– А обет? – настаивал я.

Де Грисс поднял железную руку и высокопарно заговорил:

– Я дал обет… – но неожиданно замер и гневно уставился на меня. – А ты вообще кто такой, чтоб я пред тобой тут распинался?!

– Неважно, – я старательно натягивал искреннюю улыбку. Но она почему-то выходила издевательской.

– Неважно?! Ты сказал мне – неважно?! – темнели его глаза, а рука в изысканной латной перчатке тянулась к мечу.

– Да, – уверенно кивнул я. – Просто недавно на турнире всех так объявляли. Вот я и спрашиваю.

– Ты… ты… – хватал он воздух. Но вдруг оскалился. – Я знаю. Ты шпион Вальгреда. Он послал тебя выведать обстановку. Узнать расклад сил, группы войск, численность отрядов и боевых машин, настроение солдат. Да? Признайся? Ты послан Вальгредом?

– Да, я заглядывал к нему на ужин, – неспешно подтвердил я. – Потешился на турнире, покормил собачек, усмирил бунт, помылся в бассейне, поговорил с… э… в общем, со всеми, с кем хотел. Но здесь по воле собственной.

Герцог подобрался и насторожился. Он ухватился за резную переднюю луку, со скрипом подался вперед, силясь рассмотреть меня получше. Рыцари и арбалетчики за его спиной тоже напряглись. Они ждали любого приказа, или просто жеста, чтобы разом покончить со мной. Но Вельмарк вдруг усмехнулся, выпрямился, вздернул темно-русую бородку и заносчиво спросил:

– И чего тебе надо?!

Внезапный ветер снова всколыхнул мой плащ, поднял его, демонстративно потрепал. И мягко опустил. Так вызывающе и приметно, на фоне дорогих парчовых плащей рыцарей. Таких чистых, таких безупречных. Таких жалких. Ведь жалко портить такие…

– Хочу узнать, чего ты желаешь, – будничным тоном проговорил я. Продолжительно зевнул, прикрыл рот ладонью и небрежно добавил, глотая окончания слов, – а после разметать твое войско.

Казалось, он сейчас рухнет под ноги коню. Остальные, кстати, тоже. Они не поверили ушам.

– Раз-ме-тать мо-е вой-ско, – ронял он по слогам, выпучивая слегка раскосые глаза.

– Я думал ты переспросишь – че-го ты же-ла-ешь? – передразнил я и упрекающе покачал головой.

Несколько мгновений длилось напряженное молчание. Но вдруг оно взорвалось его пронзительным хохотом. Остальные воодушевленно поддержали. Я тоже засмеялся, так как люблю смех. Ветерок подхватил его, и понес к далеким лесистым холмам.

– Разметать войско!!! – хохотал он, скрипя броней. – Ой, держите меня оруженосцы!!! Ой, сейчас упаду!!! Ох, спаси кираса – сейчас живот лопнет!!! Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха, не лопнет, – смеялся я. – Ибо крепка она, ха-ха-ха!!!

– О, боже ты мой! О, не могу. Хо-хо-хо!

– Ха-ха-ха, – вторил я. – Еще как можешь, ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха, не могу, ой не могу, хо-хо-хо!

– Ха-ха-ха, – оскалился я, – в мире все можно, хо-хо-хо.

– Войско, ха-ха-ха, – не унимался он. – Один жалкий холоп, хо-хо-хо!

– Ха-ха-ха, – меня тоже трясло, – да я таков, хо-хо-хо!

– Ты, ха-ха-ха, ты… войско… ха-ха-ха!

– Да, я, ха-ха-ха! Да, войско, хо-хо-хо!

– Один, ха-ха-ха?

– Иных нет, хо-хо-хо!

– Ну ты… ха-ха-ха! Ты… молодец, хо-хо-хо!

– Ха-ха-ха, знаю! Хо-хо-хо!

Просмеявшись, он тяжело выдохнул и утер слезы внутренней стороной перчатки.

– Ух…! Ну ты даешь! Ты, наверное, шут короля? Да? Пойдем ко мне? Я тебе буду платить втридорога. Я давно уже так не смеялся.

– И я, – улыбнулся я. И тоже утер слезу.

– Ладно, – махнул рукой дэ Грисс, переходя на серьезный тон. – Посмеялись и будет. А теперь к делу. Передай королю, что я жду его хваленое войско завтра утром на Ласточкиных Полях, за речной дугой. Если его там не будет, то немедленно перейду к вторжению. Я пойду по его землям, предавая деревни и города огню и пеплу, сравнивая с землей замки всех баронов и графов, кто посмеет сопротивляться. Я утоплю его королевство в его же крови. И так дойду до столицы, чтобы превратить ее в груду дымящихся обломков. Если он трус, то пусть запирается в своей норе, как крыса. Но клянусь родовым скорпионом, я выкурю его оттуда, и проткну своим ядовитым жалом. Если герой, то пусть принимает вызов на Ласточкиных полях. Пусть выходит на смерть. Понял меня? Так и передай! Слово в слово!

Я смотрел на возвышающегося бравого герцога. Его плащ величественным водопадом спадал с плеч. Его глаза взирали властно и жестко. Его голос звучал торжественно и величаво. Его корона вспыхивала дорогими каменьями, шлем переливался золотой насечкой, на груди тоже сиял золотой скорпион. Маленькие скорпионы украшали небольшие подмышечные чаши, пришнурованные к кольчуге, поддетой под основной доспех. Да, ядовит, и жутко опасен. Но оттого и становилось слаще.

– Дэ Грисс, ты не понял…

– И еще, – он не расслышал моих слов, потому рассудительно и самозабвенно продолжал, – если он истинно мнит себя героем, то выйдет со мной на поединок и изведает моего жала…

– Вельмарк, – я высоко поднял руки и помахал, останавливая его мысли. – Очнись. Вальгред не герой и не трус. Он король. И король мудрый. И не потому, что он мудрый, а потому, что понимает, что мудрый король – это миф. Поэтому он до сих пор у власти и держит ее мертвой хваткой. Вот почему он послал меня. Вернее, я сам пошел. Но для тебя то уже не играет роли.

– Ты тоже мудр, – весело провозгласил герцог, с высоты оглядывая меня коварным хищным взглядом. В его отблесках дрожало пламя будущих пожаров, и стоял терпкий запах грядущей крови. Сильный запах – крови было много. – Ты умеешь веселить дворян и вызывать их благодушие. Поначалу я хотел зарубить тебя, а теперь… теперь предлагаю службу. Я разобью Вальгреда, и сяду на его трон. Если ты встанешь на мою сторону, я сделаю тебя своим приближенным. Если вцепишься в старый режим, то рухнешь в пучину истории вместе с ним. Гнилой мост всегда падает, унося с собой тех, кто доверял ему. Я же построю новый каменный мост. По нему я взойду в вечность. И все, кто доверится мне, взойдут туда. Так что выбирай.

– Герцог Вельмарк дэ Грисс, – взвешенным церемонным тоном начал я. – Я здесь, дабы остановить твое войско! Я, и только я! Причем по воле своей и только своей! И я, к твоему великому сожалению, не шучу!

Он снова уставился на меня немигающим взором. И не только он один. Теперь, правда, никто уже не смеялся. Десятки глаз судорожно вцепились в меня, словно голодные клещи. Они жаждали крови. Но герцог впился сильнее всех. И молчал он громче всех. И смотрел он ярче всех. Смотрел довольно долго. Так долго, что я уже заскучал и еще раз зевнул. Наконец он холодно усмехнулся, стиснул зубы. И огорченно подытожил:

– Жаль. Мне искренне жаль тебя. Но убивать я тебя все же не стану. Ты просто сумасшедший. Мы зря потеряли с тобой время.

– Зря, или без последствий, ничего не бывает… – попытался ввернуть я, но он грозно перебил.

– Взять его!

Передние всадники стремительно бросили коней вперед, норовя оглушить меня копьями. Я метнулся в сторону, легко подпрыгнул, и ударил ближнего рыцаря. Никто так ничего и не понял, но рыцарь с грохотом вывалился из седла. Его шлем украшала глубокая вмятина, идущая поперек высокого гребня. Он конвульсивно задергался, захрипел и затих. Из-под шлема вытекала алая кровь, вперемешку с серыми сгустками.

На миг все оцепенели, словно скованные морозом. Хотя я называю такое состояние – пустое желание. А точнее – кратковременное отсутствие всех желаний. Но вдруг тишина разорвалась.

– Убейте его! – визгливо завопил герцог не своим голосом. – Убейте!

Щелкнули арбалеты. Два болта скользнули над плечами, третий свистнул под самым ухом, четвертый задел волосы на макушке, пятый и шестой продырявили плащ у талии. А седьмой я поймал у груди. В страшной усмешке оскалил клыки. И мгновенно швырнул болт обратно. Просвистев, он навылет пробил тело и два слоя брони. И унесся вдаль. Арбалетчик, хрипло вскрикнул, коротко всплеснул руками. Судорожно согнулся, захаркал кровью, завалился на бок, и безвольно сполз с седла. Тело глухо ударилось о землю. Железная шляпа сорвалась и покатилась с холма.

Ближний рыцарь с лязгом опустил забрало, и молниеносно взмахнул мечом. Воздух удивленно свистнул, рассеченный стремительным ударом. Но тут же затянул рану. Я ловко увернулся, поднырнул под брюхо коня. Схватил подпругу, и рванул. Седло поползло набок, а вместе с ним и всадник. Он приглушенно закричал, замахал руками, выронил меч, и полетел вниз. Тяжело шмякнувшись оземь, он попытался встать, но я нанес страшный удар в грудь. Кираса разорвалась, словно истлевшая ветошь. Ребра хрустнули, плоть обиженно всхлипнула. И сердце жалобно затрепыхалось в моей руке, словно пойманная канарейка.

Я выпрямился во весь рост, поднял окровавленную руку. Все в немом ужасе отпрянули на шаг. От них повеяло суеверным страхом. Некоторые лихорадочно шептали какие-то неразборчивые молитвы. Глупцы. Глаза мои светились ярким пламенем, клыки обнажились и сверкали, а голос усилился и понизился.

– Ступай прочь, дэ Грисс! Разверни войско и уходи в свои земли! В свой Альвирк и Стонберри-Крон. Сегодня не твой день! Я не хочу убивать достойных воинов! Мой урок для тебя – не для них! Они не должны умирать по твоей прихоти. Каждый рожден умереть за свою прихоть – не иначе!

Он крупно дрожал, глядя на мрачную фигуру, что замерла напротив него. Неведомый человек сжимал живое сердце, вырванное из-под кирасы и кольчуги его преданного вассала. Хотя мог ли человек сотворить такое? Герцог трясся в седле и тяжело дышал. Лицо его побледнело и, словно мрамор, покрылось синими жилками. Рот приоткрылся, глаза ошалело таращились. Оттуда шел запах липкого первородного ужаса.

– Кто ты…? – в неземном ужасе прошептал он.

– Неважно! – угрожающе прогудел я. – Важно то, что я могу сделать с тобой. И твоим войском. Одумайся, пока не поздно!

– Ты… ты…

– Именно я. И никто больше. Прочь с дороги, Вельмарк. Останови войско, пока не поздно! Иди домой! Отчий дом – изначальная мечта любого заблудшего. А ты заблудился, да к тому же еще и ослеп, в погоне за блистающим призраком всевластья.

– Убейте же его! – раздраженно закричал герцог, разворачивая коня и срываясь в галоп. – Не слушайте его! Убейте его! Убейте!!!

И понесся прочь. Несколько смельчаков отважно бросились на меня, выставив длинные жала копий. Да, уважаю смелых людей. И мне так не хочется их калечить и убивать. Но приходится. Такова жизнь – не я ее созидал. Не мне оспаривать право на существование таких герцогов. Не мне вразумлять их. А точнее – не им меня слушать. И такие правы – слушать надлежит лишь себя.

Удар «Годдриха», как прозвали его в королевстве Золотого Грифона, выбил еще одного рыцаря. Но шлем так вмяло, что передняя и задняя стенки соприкоснулись. О том, что стало с головой, я не думал. Я просто стряхнул красные и серые брызги. И перепрыгнул на другого. Рывок, и стальная голова со скрипом и хрустом вырвалась из плеч. Удар, и кираса третьего глубоко вошла в тело. Прыжок, захват, и четвертый слетел с коня, ударившись головой о камень.

– Это Дьявол! – отчаянно завопил один арбалетчик, осененный безумным откровением. Рванул удила, и дал шпоры коню.

– Зови, как хочешшшь!!! – грозно прошипел я вслед. – Я Дьявол лишшшь для тех, кто видит во мне Дьявола!!!

Остальные последовали его примеру. Опытные воины – ничего не скажешь. А опыт в том и состоит, чтобы мгновенно и трезво оценить обстановку. Знаменосец позорно бросил синий штандарт, белый скорпион траурно покрыл одного из сверженных рыцарей. Я наклонился, подобрал болты, взвесил их в руке. И молниеносно швырнул вслед удаляющимся всадникам. Пятеро из них всплеснули руками и попадали с коней. Остальные мчали дальше во весь опор. Равно как и взбешенные кони с опустевшими седлами. Лишь один зацепился кованым носком за стремена. Но безудержный конь не замечал этого бремени. Тело подпрыгивало на кочках и рытвинах. За ним тянулась узкая красная полоса. Мне показалось, мертвый всадник оставил красноречивый след, тем самым, приглашая ступить по нему к заветной цели. И я воспользовался его последним желанием.

Я вытер руки о знамя, и медленным уверенным шагом двинулся вперед. Как сладок был тот миг! Как чарующе прекрасен! Как он завораживал и возбуждал! Глаза разгорались все ярче и ярче. Я кровожадно облизнулся, чувствуя солоноватый привкус чужой крови. Какое блаженство! Словно голодный пес, попавший в мясную лавку, принюхивался я к ароматной плоти, что манила меня впереди. Словно безусый юнец, попавший в роскошный бордель, пялился я на толпу обнаженных девиц, что соблазняли меня пышными формами. Словно жаждущий знаний летописец, попавший в королевскую библиотеку, я не верил глазам, с трепетом оглядывая древние запыленные фолианты. О, великий Творец! Зачем породил ты во мне эту жажду?! Зачем…?

Дэ Грисс первым добрался до спасительных войск. Ростовые щиты передней линии с грохотом распахнулись, и огромный монстр поглотил вопящего герцога. Он истошно кричал, судорожно махал руками, порывисто оборачивался и тыкал пальцем в мою сторону. А после скрылся среди мелькавших конных фигур, вскинутых алебард и хлопающих знамен. Остатки отряда смельчаков тоже юркнули под прикрытие щитоносной пехоты. Раздались приказы, стук, лязг. Брешь затянулась. Стена щитов превратилась в нерушимую надежную цитадель. По крайней мере, им так казалось. Со стороны войска потянуло запахом уверенности, собранности и решимости. Они готовы к любому сражению.