Текст книги "Изначальное желание"

Автор книги: Дмитрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

Рядом со мной сидел солдат со сломанной рукой. Товарищи выстругали палку и туго примотали к ней поврежденную руку. Но солдат попался упорный – в левую он взял шестопер. Я временами косился на него. Он тоже косился на меня, при этом сильно сжимал рукоять своего грозного оружия.

Не обращая внимания на все вокруг, я задремал, укачиваемый тряской. Хотя при этом не утратил связи с окружающей реальностью. Ведь я пребывал в ней. Пусть лишь телом. Сознание же мое унеслось в неведомые пучины. Как всегда, перед глазами мелькали загадочные города и страны, новые люди и иные неизвестные существа. Я знаю – все они реальны. Все они есть. Пускай очень далеко отсюда, но они существуют. Они зовут меня. И я, будто слыша тот зов, отправляюсь в новые странствия. Посещаю новые места, обретаю новых друзей, сражаюсь с новыми врагами. Словом, упиваюсь всеми радостями жизни. Даже во сне…

Проснулся я, почувствовав остановку. Раскрыв глаза, понял – уже вечер. Солнце укатилось за далекие холмы. Лишь краешек его торчал над лесистым горбом, словно прощался с нами последними закатными лучами. Передо мной стояли ряды спин в желтых накидках. Круглые шлема-шляпы зловеще поблескивали в вечернем полумраке. Над ними угрожающе щетинились алебарды и топоры. Впереди стальными слитками высились конные воины. Они обступили барона и оживленно переговаривались. Судя по всему, мы стояли у входа в ту самую теснину.

Я потянулся, зевнул и обратился к солдату со сломанной рукой:

– Что, уже прибыли?

Он плотно сжал губы и отвернулся. Но после косо глянул на меня и снисходительно выдавил:

– Ага. А тебе чего – не спится?

– Боюсь пропустить интересное, – я старался быть вежливым.

– Ну-ну! – ехидно усмехнулся он, вызывающе прокручивая в ладони рукоять шестопера.

– Жаль только – ничего не будет, – с огорченным вздохом добавил я.

– Это почему? – в его голосе таяла вражда, и ее место занимало любопытство.

– Кто отважится бросить вызов такому барону и таким воинам?

Он польщенно ухмыльнулся. И как-то по-новому воззрился на меня.

– Кто их знает? Если они вообще есть. Может, то молнией дерево срубило? Ведь бывает же такое?

– Бывает, – не стал отрицать я, привстав и вытянув шею. – Только уж часто молнии по укромным местам бьют, где нападать удобнее всего. Не замечал?

– Замечал, – кивнул он.

Всадники продолжали оживленно спорить. То и дело слышался голос барона. Он явно настаивал на чем-то своем. Многие старались его переубедить, но он был неумолим. В конце концов, стена конных расступилась, и барон неожиданно указал на меня. Берд попытался возразить, но Лой строго прикрикнул и вассал затих. Я заинтересованно уставился на них. Голос барона прорезал вечерний сумрак.

– Эй, путник, поди-ка сюда.

– Я?

– Да ты, иных нет. Поди, поди, – манил он меня кованым перстом.

Я спрыгнул и осторожно зашагал к ожидающим воинам. Они как-то подозрительно глядели на меня. Оглядываясь по сторонам, я подошел к барону и остановился. Он уже облачился в шлем, который обычно возил у седла. В тени поднятого забрала сверкали его хитрые глаза. Он явно что-то замыслил. От него пахло острым нетерпением. Подобное присуще юным хулиганам, задумавшим совершить какую-то подлость. Я преклонил голову в вежливом поклоне.

– Чем могу служить, почтенный барон?

– Ты, помнится, подраться хотел? – напомнил Лой.

Я пожал плечами.

– Не так, чтоб хотел, но мог бы, если б пришлось.

– Думаю – придется, – воинственно выпалил он.

– Придется – подерусь, – кивнул я.

– У нас тут спор, – Лой де Гарра со скрипом свесился с коня, держась за переднюю луку. – Мне кажется – пришло твое время проявить себя.

– Вот как? – удивился я. – Позволь узнать, чем обязан такой чести? Почему лишь мое время?

– Дело вот в чем, путник, – переходя на заговорщический тон, проговорил барон. – Там наверняка поджидает отряд разбойников. Это и глупцу ясно.

– Согласен.

– Как ясно и то, что они не рискнут нападать на нас.

– Допустимо.

– Они не дерзнут, – уверенно заявил Лой. – Это… это как голой грудью на пики. Нет, ты их плохо знаешь. Наверняка, они ждут кого другого. Нас же просто пропустят. Тихо отсидятся в зарослях, прикусив языки и поджав хвосты. Это они умеют гораздо лучше, чем драться.

– Ну да, – вновь закивал я. – А разве то плохо? Разве это смущает барона?

– Вот именно – смущает! – порывисто вскинулся он. – Еще как смущает! Я бы хотел выманить их и задать жару.

– Хм, вот как? – потер я глаза, стряхивая последние отголоски сна.

– Да, именно так.

Тут вмешался Берд.

– Но, милорд, повторяю, это опасно…

– Тихо, Берд! – оборвал его барон. – Знаю без тебя. Но кто, как не ты любишь опасности?

– Да, милорд, это так.

– Поэтому молчи!

– Да, милорд. Но опасности должны быть оправданы. Нас ведь ждут на границе. Нельзя так глупо рисковать…

– Помолчи, Берд, ясно?!

– Да, милорд.

Барон обвел всех внимательным взглядом. Догорающие лучи отразились в его серых глазах кровожадным пламенем. Он пристально всматривался в каждого, а после остановил настойчивый взор на мне.

– План такой, путник. Я дам тебе свой плащ и берет. Издали ты сойдешь за знатного господина. С тобой поедут двое, якобы охрана. Если будет охрана, то ты точно сойдешь за высокородного, раз имеешь ее. К тому же это будет означать, что при тебе золото, иначе какой смысл брать охрану. Ваша задача выманить разбойников на дорогу, а после в панике обратиться в бегство. Тем самым вы выведите их на нас. Далее же начинается наша работа.

Я задумался, снизу поглядывая на хитроумного барона. Он так и сиял, радуясь собственной находчивости. Рука его в латной перчатке нетерпеливо сжимала рукоять меча. Он рвался в бой. Он жаждал боя, и не мог позволить разбойникам отсидеться в засаде. Охрипший голос и маслянистый блеск глаз выдавали весь его азарт. Уголки рта вытягивались в самодовольную ухмылку. Я тоже усмехнулся и заговорил:

– Отлично придумано, многоуважаемый барон. А если я откажусь?

Рот его мигом скривился.

– Боюсь, у тебя нет выбора.

– Выбор-то есть всегда, – философски заключил я.

– Боюсь, не всегда, – голос его твердел и нес угрозу.

– Отчего же? – спокойно продолжал я. – Ведь я могу выбрать смерть.

Барон натянуто рассмеялся.

– Значит ты трус. Смерти в бою, ты предпочтешь позорную рабскую смерть?

– Я не уточнил – чью смерть, – тихо добавил я. – Но я приму твое предложение. Мне оно интересно. Хоть на миг почувствую себя высокородным. Пусть то будет стоить мне жизни. Ведь когда еще выдастся такая возможность?

– Я тебя щедро одарю, – честно пообещал Лой де Гарра.

– Оставьте, милорд, – отмахнулся я. – То уже большая честь для меня. К тому же я люблю принимать на себя первый удар. А еще я люблю менять облик и выдавать себя за другого. Словом, все складывается мне во благо.

– Значит, решено! – подытожил барон. – С тобой поедут Берд и Диркот.

– Слушаюсь, милорд, – раздались два голоса, исполненных повиновения.

– Попытаешься улизнуть, тебя догонит арбалетная стрела, – на всякий случай добавил Лой. – Диркот стреляет без промаха.

Вперед выступил одноглазый всадник. Не такой могучий, как Берд, но какой-то собранный и натянутый, точно струна арбалета. Он смерил меня единственным глазом, усмехнулся и застыл в ожидании дальнейших распоряжений. У седла его висел небольшой арбалет и связка болтов.

– Ты хорошо стреляешь, потому что прищуриваться не надо? – съязвил я, по достоинству оценивая его вооружение и грозный облик.

– Я хорошо стреляю, потому что мир полон таких, как ты, – не задумываясь выдал одноглазый стрелок. Наверное, не единожды над ним так шутили. И он каждый раз отвечал тем же. – Пока в мире есть те, в кого нужно стрелять, будут и те, кому нужно стрелять.

– Каков? – искренне подивился я. – Мудро, мудро. Молодец. Сам придумал, или где услышал?

– С мое постреляй, еще не так заговоришь, – сухо уронил он. – Особенно люблю стрелять в болтунов. От этого они быстро затыкаются.

Я улыбнулся, пожал плечами и повернулся к главе отряда.

– Ты слишком хорошего обо мне мнения, барон. Зачем мне бежать, если я примкнул к вам. В одиночку у меня немного шансов остаться в живых. Поэтому, я приму твое предложение.

– То-то же! – прогудел он. – А теперь, за дело.

Барон снял плащ, подбитый куньим мехом, и протянул его мне. Я накинул плащ на плечи, застегнул золотую фибулу. Сразу стало теплее и уютнее. Но с тем же пришло и странное отталкивающее чувство. Я не привык к подобным вещам. Ведь то не просто плащ, но символ достатка и высокородства. Хотя сейчас, как никогда, это стало подлинным символом. Да, снаружи красивый дорогой плащ, но изнутри он черный, рваный и дырявый. Пускай не всем дозволено заглядывать туда, но все это прекрасно знают.

За плащом последовал берет с пером. Я одел его и вовсе поежился. Вдобавок, он оказался мне большим – я едва не тонул в нем. Но что поделаешь, придется терпеть. Ведь приключение обещает быть интересным. Я поправил берет и прыжком оседлал предложенного коня. Злой Ричард с негодующим ворчанием снова перебрался в телегу, прожигая меня яростными взглядами. Странно, почему у них нет сменных коней? Ведь всякое может случиться в дороге. Хотя то – не мое дело.

Мы втроем стояли в голове отряда. Все с интересом смотрели на нас. Кто-то с завистью, кто-то с осторожностью, кто-то с усмешкой. Пехота радовалась кратковременной передышке. Хотя многие понимали – то затишье перед бурей. В их глазах тоже вспыхивал неуемный огонь сражения, все ждали его с нетерпением. Руки судорожно впивались в древки алебард и топорища, сжимали рукояти мечей и шестоперов.

Лой де Гарра подъехал к нам и всматривался в наши лица.

– Все поняли? – напоследок осведомился он.

– Да, милорд, – кивнули Берд и Диркот.

– В бой не вступайте, не геройствуйте, – напутствовал он нас. – Всячески показывайте трусость и испуг. Они чувствуют их, как голодные волки кровь. И если они там, то выскочат и попытаются догнать.

– А если отряд уже приметили? – вдруг спросил я. – Вряд ли они тогда клюнут на уловку.

– Понадеемся, что не приметили, – успокоил меня барон. – К тому же, чует мое сердце, ждут именно меня. Поэтому уж очень велик будет соблазн, когда увидят мою фигуру. Словом, удачи путник. Удачи, мои верные рыцари.

Рыцарями они, разумеется, не были. Ведь это титул, которым награждал лишь король или какой-нибудь приближенный ко двору герцог. Однако барон всех своих всадников именовал лишь так. Что ж, если то разжигало гордость за себя, если вливало силы в бою, то почему бы и нет? К тому же барон обладает безграничной властью над своими людьми. А значит, он может не только унижать, но и возвышать по своей прихоти. И если он хочет, чтобы ему служили не просто всадники, но рыцари, то он просто называет их рыцарями.

8 Нападение

«Преграды на пути лишь проверяют,

готов ли ты пройти его».

Хранитель желаний

Мы коротко переглянулись, кивнули и тронули коней. Вдали нас поджидал едва приметный вход в теснину, пролегавшую между двумя высокими холмами. Солнце уже скрылось, вечерние краски сгущались. Зловеще поскрипывали старые деревья, словно предупреждали о беде. Но мы решительно ехали вперед. Спину жгли десятки взглядов, будто сзади пылала печка. Они гадали – сумеем ли мы свершить возложенное на нас дело. От этого зависел весь успех.

Казалось, само время приостановило свой извечный бег. Оно поползло вместе с нами вдоль дороги, шелестя кустами и листьями. Оно тоже до краев наполнилось ожиданием. Время и дорога – да, схожесть очевидна. Дорога временами опасна. А время иногда опасно дорого…

Кони бодро трусили, изредка фыркали. Ноги приятно упирались в стремена. Седло с высокой задней лукой было очень удобным, словно кресло. Хотя изначальная цель его – не дать всаднику вывалиться при копейном ударе. Я глянул направо, налево. Двое рослых воинов спокойно ехали рядом. Им даже талант лицедейства не нужен, ведь они и так охрана барона. Голубоватые доспехи размеренно позвякивали, латные ноги скрипели в стременах. Глаза в тени шлемов внимательно обшаривали окрестности. Я решил приукрасить возникшую тишину и велеречиво обратился к ним:

– Сегодня замечательная погода, не так ли, мои верные рыцари?

На миг они опешили. От них запахло непониманием. А после тревогой.

– Дернешься – прирежу! – неожиданно раздалось из-под шлема Берда.

– Берд, – свысока бросил я. – Как смеешь ты говорить такое своему господину?!

– Заткнись! – гневно зашипел Берд. – Не то точно прирежу!

– Нахал, – повышал я голос, – я прикажу наказать тебя. Диркот?!

– Тебе чего, раньше времени на тот свет захотелось, – грозно пророкотал Диркот, указывая на притороченный у седла арбалет. – Чего орешь на весь лес?!

– Да вы… да вы… вы… хамы! – я захлебывался в показном гневе, потрясая кулаками. – Непочтение своему мнимому господину – непочтение господину истинному. Ныне я ваш господин, пусть и мнимый. Но на этот короткий срок для вас то истина. Я Лой де Гарра, великий барон, гроза всех молодых невест!

Они не выдержали и зашлись смехом. Да так, что едва с коней не попадали. Я тоже не выдержал и засмеялся вместе с ними. Берет тут же пополз на бок, пришлось ловить его и поправлять.

– Смотри, не потеряй, – сквозь смех посоветовал Диркот. – Это любимый берет барона.

– Я твой барон! – важно поправил я.

– Ты, ты, – решил подыграть мне Диркот, – но за беретом следи.

Я выпрямился в седле, и властно простер руку.

– Мои верные рыцари, возможно, впереди нас ждет испытание. Причем серьезное. Мне кажется, вы непростительно беззаботны в столь ответственный час.

– Это кто тут беззаботен, – трясся от смеха Берд. – Да ты, парень, весельчак, как погляжу.

– Подобное обращение унизительно, Берд, – погрозил я пальцем. – Ты рискуешь вызвать мой гнев. Никому не дозволено величать могучего барона «парнем». Где ты видишь здесь парня? Я Лой де Гарра, я ваш повелитель!

– Повелитель, я повелеваю тебе умолкнуть, – уже серьезно пригрозил Берд, положив ладонь на рукоять меча. – Иначе могут почуять подвох!

– Так вот я и призываю вас к искусной игре, – я попытался донести им мысль. – Ведь мне дали роль барона, не роль парня. Парень остался там, а тут барон. И если в меня полетит стрела, то она уготовлена не парню, а барону. Но ведь она будет не мнимая, она будет реальна. Так что, дорогие мои рыцари, извольте на время полюбить своего нового барона.

Диркот снова зашелся смехом, но Берд покачал шлемом и тихо попросил:

– Путник, давай-ка помолчим. Нам так проще. Хорошо. Мы же за зарослями следим, а ты стрекочешь под ухо. Обещаю, я прощу твою дерзость и не трону тебя, когда закончится эта передряга. Но ты только заткнись, ладно?

– Это твое истинное желание, мой верный рыцарь? – вежливо спросил я.

– Истинное, – зловеще отозвался он.

– Тогда я свершу то, о чем ты меня просишь.

– Вот и славно, – облегченно вздохнул Берд.

– Ведь истинный господин должен проявлять снисхождение к слабым.

Берд напрягся и сжал кулаки. Казалось, он влепит мне кованым кулаком в лицо. Однако он сдержался. Чувство долга перед настоящим баронам пересилило его кратковременную ненависть. Я победно ухмыльнулся и умолк. Диркот же продолжал глухо усмехаться. Берд бросал на него яростные взоры, словно предупреждал, что и ему перепадет. Но вскоре все успокоились и вернулись к темнеющей реальности.

– Будьте осторожны, – неведомо зачем предупредил Берд. – Они могут появиться с любой стороны.

– А если меня убьют? – спокойно поинтересовался я, словно речь шла о чем-то будничном.

– Обещаю, путник, мы тебя похороним по всем обычаям, – отозвался Берд.

– Многообещающе, – благодарно улыбнулся я. – Вы очень добры.

Он повернул ко мне голову. Шлем его тускло мерцал в скупом сумраке. Глаза его утопали в густой тени, но я прекрасно их видел – столь ярко горели они желанием. В минуты опасности желания наши обостряются. И сводятся к простому – выжить и уцелеть. По крайней мере, для людей так. Воин, понизив голос, сказал:

– Будь готов. Отходим строго по моему крику. Не раньше.

– А если убьют тебя? – осторожно полюбопытствовал я.

– Меня никак не убьют раньше, чем тебя, путник, – уверенно усмехнулся Берд. – Словом, не зевайте. Диркот, если что – прикрывай его. Уж очень он веселый, жаль терять такого шута. До границы еще далеко, он позабавит нас своими шутками.

– Хорошо, – мигом согласился второй воин. – Мне тоже будет жаль расставаться с ним.

Я гордо надулся, выпятил грудь, поправил берет.

– Ну вот, наконец, признали значимость своего барона.

Они улыбнулись, но следом отвернулись и принялись осматриваться.

Шаг за шагом мы продвигались вперед. Дорога полого уходила вниз. Здесь оказалось гораздо темнее, чем там, где остался отряд. Наверняка тут и днем стоит полумрак. С обеих сторон густо разрослись кусты орешника и ольхи, покатые склоны поросли высокими стволами дубов, буков и грабов. Над головами шелестели далекие кроны, выделяясь на фоне догорающего неба пышными шапками. В их шепоте чувствовалась тревога и предостережение. Но с тем же они манили и манили дальше.

Берд и Диркот посматривали по сторонам, стараясь не выдавать своей настороженности. Они пытаются выглядеть спокойными, однако напряжены до предела. Я прислушался. Из-под кирас доносился едва уловимый стук сердец. Он учащался с каждым шагом. Да, они бывалые и хладнокровные воины, но все равно в минуту опасности сердце любого начинает стучать быстрее. Потому как оно гонит кровь. Кровь же несет желание. А в минуту опасности желания обостряются, и порой человек действует помимо своей воли.

Благо не человек я.

Деревья тонули в приливе океана тьмы. Подкрадывалась ночь, спеша накинуть на мир черную шаль. Ночью все краски едины. Мир темен и мрачен. Потому ночь стала символом всего ужасного и зловещего. Хотя на самом деле то символ неизвестности. Недаром ведь невежество сравнивают с тьмой, а познание со светом. Когда ты видишь – то знаешь. А раз знаешь, можешь использовать себе на благо. Во мраке же можно угодить в яму, которую днем не задумываясь обошел бы. Или в иную беду.

Но подобное справедливо, если не дано видеть во тьме. Люди не видят ночью, потому как привыкли смотреть глазами. Если же взираешь на мир взглядом желаний, то видишь гораздо больше. Если умеешь их чувствовать, то тебе не важно, день вокруг, или ночь.

Я прислушался. Тихо. Присмотрелся. Тьма. Принюхался. Пахнет вечерним лесом.

Берд и Диркот тоже пристально осматривали лесистые склоны. Слышали они плохо, сквозь толщу шлема и подшлемника. Зато шальная стрела им уже не страшна. Если только лучник не умеет бить в полной темноте с сотни шагов точно в глаз. Но подобное мастерство – удел немногих.

Через некоторое время впереди показалось черное нагромождение. Вот оно, то самое дерево. Оно лежало поперек дороги и походило на гигантскую змею. Воины мигом подобрались. Кони, почуяв настроение хозяев, тоже захрипели и зафыркали. Рука Берда непроизвольно опустилась на меч, Диркот снял с седла арбалет. Я усмехнулся, глядя на их приготовления. Берет снова пополз в бок, я снова его поправил. Как он мне надоел!

– Глядите в оба! – прошептал Берд. Глаза его горели, словно у хищника, хотя внешне ничего не изменилось. Просто желания распаляли внутренний огонь, присущий каждому.

– Слышал, Диркот, – тихо, но весело позвал я. – Гляди в оба.

Диркот мрачно сверкнул единственным глазом.

– Путник, сейчас не время для шуток, – разгневанно процедил Берд.

– Шутить можно всегда, – уверял его я. – На самом деле то лишь отношение к жизни.

– Тихо! – прервал нашу перепалку Диркот. – Мне кажется, я что-то слышу.

– Ты ж в шлеме, – напомнил я, указывая на его высокий островерхий шлем, с наклоненной назад макушкой. По низу к нему была пришнурована толстая кожаная полоса. К ней, в свою очередь, крепилась небольшая кольчужная бармица, укрывающая шею. Забрала он не имел. – Как ты можешь слышать?

– Я тебя сейчас прострелю, – Диркот погрозил арбалетом. – А барону скажу, мол, разбойники.

– Молчу, молчу, – я поднял и скрестил руки. – Просто… я давно их уже вижу. Посмотрим, на что способны вы…

– Ты их видишь?! – качнулся ко мне Берд, хватая за руку. Я мгновенно оценил, какая у него сильная кисть. – Так чего молчишь?!

– Так вы мне всячески рот затыкаете, – с обидой шмыгнул я носом.

– Где они?! – тяжело дышал Берд.

– Впереди.

– Точнее?!

Я небрежно высвободил руку. Он понимающе разжал пальцы, и отстранился. Я сомкнул глаза и сосредоточился. Краски померкли, звуки притихли, запахи улетучились. Остались лишь желания. Но они настолько ярки, что никакие иные чувства не передадут столь полно и достоверно всю истину.

Поваленное дерево приближалось. Уже стало видно – это старый граб. Причем пня я так и не разглядел. И глупцу ясно – дерево сюда притащили. Умный же при этом видит еще и желания тех, кто тащил его сюда. И чувствует то, чего ожидают они от своего желания.

Я улыбнулся. Повел носом, прянул ушами. Пахло напряжением и ожиданием. Пространство вокруг словно натягивалось – явно слышался тихий скрип. Он силился с каждым нашим шагом и звучал угрожающе. Я улыбнулся еще шире.

И вдруг увидел их. Нет, глаз я так и не распахнул. Зато отчетливо стали слышны чужие желания. Они пахли, они сияли, они звенели, они покалывали кожу. Но точнее сказать – они были. И я их чуял.

Несколько человек притаились рядом с деревом, в темных кустах. Они ничем не выдавали своего присутствия, поэтому ни Берд, ни Диркот их видеть не могли. Зато видел их я. Потому как их желания разгорались все ярче, по мере нашего приближения. Выше по склонам, с обоих сторон пряталось еще десятка три. Словно искры от костра, сияли они в ночи. Желания предательски выдавали своих владельцев. Мне вспомнились старые сказки про фей, которые светились в ночи и оставляли искрящийся след. Мрачный и угрюмый лес превратился в волшебную обитель загадочных светлячков.

– Ну же? – тихий шепот Берда вернул меня к действительности. – Сколько их?

– Человек пять впереди, – потянув носом, произнес я. – Остальные по бокам. Десятка три.

– Не спешим! – приказал Берд, распрямляясь в седле.

– А мы что – спешим? – усмехнулся я.

– Не замедляем шага, – добавил воин. – Разворачиваем коней лишь по моему сигналу.

Диркот кивнул. Я пожал плечами. Пусть будет так.

Шаг и еще шаг. Шаг и еще шаг. Поваленный граб приближался. Напряжение нарастало. Внезапно оживился ветер. Его порывистый вздох прокатился по теснине, заставил трепетать кусты и ветви. Кони изредка всхрапывали. Они тоже чуяли неладное.

– Не бойся, – вдруг подал голос Диркот. – Мы защитим тебя.

– А разве я боюсь? – удивился я. – Разве по мне видно?

– Когда человеку страшно, он пытается отшучиваться.

– Вот именно – человеку, – существенно поправил я.

Диркот метнул на меня пытливый взгляд, но после снова принялся осматриваться.

Толстый ствол уже отчетливо чернел впереди. Уже стали видны сучья и ветви. Дерево столь красноречиво лежало поперек дороги, словно всем своим видом кричало: «Стой!». С тем же успехом можно табличку прибить с такой надписью – ничего не изменится. Я принюхался. Пахло свежесрубленной древесиной. Оно здесь недавно, буквально день. Может, прав барон? Может, поджидают именно его?

До поваленного ствола оставалось несколько шагов, как вдруг вечернюю тишину прорезало хорошо знакомое дребезжание и последующее шипение. Оно нарастало и неслось прямо на меня. Уголки моего рта тронула улыбка. Я резко вскинул руку вверх. И мгновенно поймал стрелу.

Надо же, кто-то очень меткий – летела точно в голову.

Конь подо мной от неожиданности взвился на дыбы. Еще несколько стрел пропели в сумраке. Еще одну я поймал у груди, другая пронеслась мимо, несколько сухо щелкнули по шлемам и плечам всадников. И вдруг Берд громогласно заревел:

– Это засада, милорд! Назад! Назад!

Темные кусты принялись выплевывать стрелы. Неумелые стрелы. Они скрежетали по броне воинов, от остальных я отмахивался.

– Поворачиваем коней, милорд! – призывно кричал Берд, натягивая удила.

– Мой конь ранен, – выкрикивал я, нагло привирая.

– Милорд, берегите мошну, – подхватил Диркот, тоже рывком разворачивая коня. Несколько стрел ударили его в спину.

– Прикрывай господина! – выпалил Берд, – отходим!

Мы слитно качнулись, развернули осевших коней и ударили пятками в бока. Но со склонов нам наперерез хлынули тени. Они неслись, вопили и чем-то размахивали. Сзади жужжали стрелы, но меня уже прикрывал Диркот. То и дело слышался стук наконечника о заднюю пластину кирасы и затылок шлема. Берд вырвался вперед. В его руках уже сиял меч.

– На прорыв! – рычал воин. – Уходим!

– Держитесь, барон, мы вырвемся! – надсадно кричал Диркот.

Тени выскочили на дорогу, как раз, когда мы поравнялись с ними. Берд со всего маху врубился в нестройные ряды. Сильный удар эхом прокатился по теснине. Кто-то с криком отлетел прочь, кто-то отпрянул сам. Конь яростно заржал, Берд выкрикивал проклятья. Но тут же тени ринулись на нас, сжимая смертельное кольцо. Замелькали мотыги, вилы, цепы и дубины. Берд угрожающе взревел и принялся опускать меч направо – налево. Раздался хряск, стон, звук падающего тела. Затем еще раз и еще.

Ко мне тоже кто-то подобрался и попытался ударить цепом. Я увернулся, ладонью отбросил цеп, и пинком отправил кого-то прочь. Он немо отлетел и с треском скрылся в кустах. Другой попытался ткнуть вилами, но они пронеслись надо мной – я глубоко завалился набок. Резко распрямился, ухватил за черенок, сразу за железом. И с силой рванул на себя. Кто-то не удержался, и полетел под коня.

Вдруг раздался мощный щелчок. Я обернулся. Диркот разрядил арбалет в одного из разбойников, что уже вознес надо мной мотыгу. Тело рухнуло во тьму, мотыга отлетела прочь. Диркот уже держал меч, и отмахивался им от наседавших сзади разбойников. Его тоже ткнули вилами, но они со скрежетом пробороздили по кирасе.

Поодаль высунулась голова, вскинула лук, натянула тетиву.

– Милорд, пригнитесь, – предостерегающе крикнул Диркот, но было поздно. Свист прорезал сумрак, стрела, словно змея, хищно набросилась на меня. Но стрелок чуть промахнулся. Берет, качнув на прощание пером, унесся во тьму.

– Мой любимый берет! – истошно завопил я.

– К черту берет, уходим! – рычал впереди Берд. Причем, далеко не наигранно. Меч его неустанно поднимался и опускался, точно лопасти мельничного колеса. Оно бешено крутилось в стремительной кровавой реке. Клинок то лязгал о сталь, то с хрустом впивался в плоть. Слышались дикие предсмертные крики, стоны. Пахло ненавистью и болью. И кровью.

– Но он мой любимый, – резонно выпалил я, едва не рыдая. Со злости снова пнул какую-то особо наглую тень. Она взвыла и упала под копыта. Но ее место заняли уже две тени.

– Милорд! – раздалось позади. Там сеял смерть Диркот. – Я прикрою вас, милорд. Держитесь!

Но тут снова над головой пронеслась стрела, всколыхнув пряди. Я глянул по сторонам. Мы плотно повязли в наседающей толпе. Она гортанно рычала, орала и наседала со всех сторон. Я резким движением сломал вилы и принялся орудовать черенком, как дубиной. От меня то и дело отлетали с разбитыми головами и покалеченными ключицами. Бил я не сильно, но ощутимо. Убивать никого не хотелось, но отпор нужно дать достойный. А вот Берд и Диркот никого не жалели. Их мечи беспощадно врубались в плоть, ломали кости. Они уже щедро обагрились, всякий их взмах сопровождался сонмом брызг. Оба воина ревели медведями и сеяли смерть. Я же сеял шишки и ссадины и тоже ревел, изображая бешеную ярость. Разбойникам хватало.

Но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно могут ранить коней. Не успел я подумать об этом, как послышалось пронзительное ржание. Мой конь качнулся и оступился. На меня разом навалилось несколько человек. Грязные окровавленные пальцы вцепились в седло, схватили коня за гриву и хвост. Несколько цепких рук потянули за плащ. Я едва не вывалился, но фибула не выдержала, ее игла погнулась, и плащ сорвался с плеч. Дорогой плащ барона, символ достатка и высокого происхождения, который так легко сорвать. Потому его и сорвали. Однако мой драный плащ остался на месте. Он облепил мое тело, словно намок, поэтому никто не смог его дернуть.

– Милорд! – раздалось впереди. – Держитесь, милорд!

Я вскинул палку и принялся опускать ее на темнеющие головы, бить по пальцам и плечам. Но вдруг сзади с грохотом налетел железный таран. Диркот бросил коня вперед, и на миг откинул разбойников. Затем схватил мои поводья, и дал шпоры. Берд еще раз взмахнул мечом, ударил, но напоролся на выставленные вилы. Раздался скрежет, вспыхнули одинокие искры. Завидев нас, он тоже пришпорил своего скакуна.

– Вперед, – громко кричал Диркот, хотя мы скакали назад, – их там сотни две! Вперед!

– Мой берет! – сквозь общий шум сражения истошно вопил я, вытягивая руку с растопыренными пальцами, точно силился ухватить потерю.

– Уходим, – оборачиваясь, выкрикнул Берд. Ударил наотмашь самого прыткого, кто попытался удержать его коня за сбрую. Надрывный стон перешел в булькающий звук, во тьме что-то мокро шлепнулось. И мы помчались туда, откуда пришли.

Мы вырвались из плотной человеческой массы. Нам в спину полетело несколько стрел, и даже неумело брошенные вилы. Но они уже не могли причинить вреда. Ревущая толпа осталась позади. Судя по всему, они клюнули на уловку. Разбойники пыталась следовать за нами, но пеший конному не ровня. Мы отъехали на некоторое расстояние, и невольно замедлили шаг.

– Нужно… манить их дальше, – отрывисто бросал Диркот, тяжело дыша. С его меча текли густые капли.

– Да, но как? – голос Берда оставался ровным, дыхание не сбилось. В нем чувствовалась врожденная сила и выносливость. Зато меч его выглядел не чище. – Мы не можем же выманивать их остановками. Дурак не догадается…

– Давайте я спрыгну и побегу, – предложил я. – Сыграем, будто я выпал.

– А вдруг тебя догонят и убьют? – от бывалого воина пахнуло искренним сожалением.

– Похороните по всем обычаям, – с той же искренностью напомнил я. – Но меня догнать невозможно. Я быстро бегаю. В юности часто по девкам бегал. Девки кончились – привычка осталась.

– Ты умирать будешь шутя, – оскалился Диркот, метнув взгляд назад. Глаз его дико вращался. – Сам цел?

– Разве по голосу не слышно?

– Точно сумеешь? – встрял Берд.

– Точно.

– Тогда удачи!

Я высвободил ноги из стремян, улыбнулся и завалился на бок.

– Аааа! – завопил я, что было мочи. – Помогите!

– Милорд! – снова гортанно закричал Диркот, разворачивая коня. – Милорд!

– Скачите прочь, – зашипел я, шлепнувшись в густую траву. – Изображайте трусов.

– Как прикажете, милорд! – выкрикнул Берд, потянув удила. Далекий свет выхватил из темноты его шлем. На нем отчетливо выступали черные брызги.

Толпа взревела от ярости и бросилась прямо на нас. Пара стрел впилась в землю близ меня. Дикие крики и вопли сливались в единый яростный гул.