Текст книги "Изначальное желание"

Автор книги: Дмитрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Глаза короля полыхнули мрачным пламенем. В них судорогой пробежала тень недавних событий. Он жестко осклабился.

– То, что я и делаю – прихлопываю их!

Я усмехнулся, и развел жирными руками.

– Я доступно объясняю?

– Вполне, – рассудительно молвил он. Посмотрел на меня, подумал, и заговорил. Я улавливал в его голосе молящие нотки.

– Но ведь мне богатство по сути положено. То есть по должности. Я же не могу выбросить казну. Казна – основа любого королевства. Да чего там – любого цеха, гильдии, сообщества. Семьи, в конце концов. Золото и предметы ремесла, то есть человечьего труда. Хотя, суть золота и труда едина. Я же не могу перед толпой появиться в лохмотьях, как ты. Мне надлежит олицетворять богатство и мощь моего королевства. Я – первый символ державы. Но я не могу же сам себе шить одежды, гранить камни, лить золото, точить оружие. Я не мастер – ремесленник. Я король. И в том мое призвание! Или, если угодно – ремесло. Причем – самое тяжелое и трудное. Тут и талант нужен, и навык, и опыт, и знания, и чутье, и предвиденье. А все, что мне принадлежит – лишь плата за мои старания.

Я поднял полы своего плаща и демонстративно потряс перед королем. Он непроизвольно поморщился, собаки глухо зарычали, стража угрожающе придвинулась. Зато я беззаботно посмеялся, небрежно отбросил полы и вежливо пояснил:

– Потому-то я и выше тебя. Я могу все это делать сам. Раньше делал руками, а теперь с помощью мысли. Мне достаточно представить что-либо, сильно захотеть, и оно появится. И я могу себе позволить предстать в лохмотьях хоть перед кем. А был бы богато одет? От меня либо шарахались, либо преклонялись. А хуже всего – следили бы за своей речью, как бы не ляпнуть лишнего. И сокровенные желания и мысли оставались бы невысказанными. Так-то, друг мой.

– Выходит, ты у нас искатель желаний?

– Зови как хочешь, почтенный Вальгред – не обижусь. Обижаются глупцы. Глупыми же бывают люди. Я не человек.

– Ты так часто произносишь эту фразу, – подчеркнул он. – Тебе нравиться показывать свое превосходство?

– Я лишь напоминаю истину, – тихо отметил я. – Я не считаю это превосходством. Равно как и недостатком. Мне интересно, как считаете вы?

Король осоловело икнул, отдышался, и принялся за копченого угря. Я медленно цедил густое вино. В полумраке залы оно напоминало темную кровь. Вальгред глянул по сторонам, призывно свистнул. Тотчас пара черных борзых привстала, облизнулась и подбежала к хозяину. Глаза их слезились и маслянисто блестели, а хвосты дружелюбно виляли. Он швырнул им кости, и они утробно зарычали.

– Хорошие собачки, – похвалил он, и вернулся к трапезе. – Королевским псам королевские объедки!

Я тоже взял запеченный кусок телятины, подлил вина и последовал за королем. На миг он оторвался от своего занятия, утер платком губы, и поднял на меня заинтересованный взгляд.

– Можешь иметь все, используя лишь силу мысли?

Я лишь молча кивнул, самозабвенно пережевывая сочный ломоть.

– Хоть показал бы.

– Не люблю показывать дешевые фокусы.

– Покажи не дешевый.

– После.

– Когда?

– Через три дня.

– Почему через три?

Я заговорщически придвинулся к нему и тихо произнес:

– Потому что к твоим стенам идет соединенная армия двух королевств. И ведет ее тот самый герцог…

– Проклятье! – хватанул он кулаком по столу. Посуда со звоном подпрыгнула, а вино расплескалось. Почему-то он безоговорочно и сразу поверил мне. Неужели я уже вызываю безотчетное доверие. – Дэ Грисс! Проклятый шелудивый пес! Прохиндей! Перебежчик! Я так и знал! Надо было его четвертовать своевременно! А голову повесить в оружейной, вместе с кабанами лосями и оленями. Хотя он сам наставит рога любому… Он всегда был скользким и хитрым. И постоянно выходил сухим из любой передряги. За это, правда, я его и ценил. Э – эх!

– Поздно, – поцокал я.

– Поздно, – мрачно согласился он. – Но… при чем здесь ты?

Я блаженно прикрыл глаза и тихо прошептал:

– Увидишь.

Сколько бы он не приставал ко мне с расспросами, но ничего более так и не выудил. Я отмалчивался, выкручивался, мотал головой. Под конец я даже прикрикнул. Стража порывисто бросилась к нам, но Вальгред остановил их. Больше вопросов не последовало. Мы еще поболтали некоторое время, доели рябчиков, допили вино, подчистили подносы с фруктами. Теперь же устало сидели, перебрасываясь редкими фразами. Наконец, король грузно поднялся.

– Ладно, Чемпион, рад был поговорить с тобой. Но мне уже пора спать. Режим. Завтра с утра много работы. Совет лордов, решение проблем с канализацией в квартале рыбаков, строительство новых дворцовых конюшен, прием главы торговой гильдии, встреча с послом из южных земель, пара казней, обсуждение турнира и прочее. Да еще неизвестно, как там они бунт усмирили.

Я благодарно поклонился и тоже поднялся.

– Ах, да, – вдруг вспомнил он. – Могу я тебя попросить?

– Смотря, насколько твоя просьба окажется достойна? – насторожился я.

– Э, видишь ли, – замялся монарх, – тут такое дело…

– Ты собирался на покой, – напомнил я. – Так не тяни.

– Ну да, точно. Э… как бы то лучше сказать…

– Хоть как, – посоветовал я.

– Я бы хотел попросить тебя посидеть немного в моей тюрьме, – наконец высказался он.

Я в замешательстве поскреб подбородок. Вальгред тут же добавил:

– Только не сочти за оскорбление. Так – формальность. Мне важно, чтобы все это видели. Понимаешь меня. Ну, ты должен понять – иначе не болтали б мы с тобой столько часов кряду. Во избежание дальнейших смут мне нужно наказать смутьяна. Ну, хотя бы создать видимость. Вернее, чернь пусть думает, что ты исчез, но придворные пусть видят мое могущество. И дрожат в страхе перед грозным владыкой. То есть, во избежание дворцовых смут. А там, наверняка пойдут слухи. И дойдут до масс. Тогда и ими овладеет дрожь. Они будут лишь перешептываться в своих хижинах, в тавернах и кабаках, на рынках и дворцовых площадях. И тайно уважать своего владыку. Вернее – бояться. Но для меня то без разницы. Лишь бы не бунтовали лишний раз, что для их же блага полезно. Тюрьма – это всего лишь оборот речи. Там будет роскошный зал под стать этому. Вино, фрукты, изысканные заморские яства, молодые танцовщицы. И все, чего душа пожелает. Ну, хотя бы денек.

– А если я откажусь? – хищно усмехнулся я.

– Тогда ты будешь противоречить сам себе, – угнетенно вздохнул Вальгред, но глаза его подозрительно вспыхнули. – Ведь ты сказал, мол, желаешь понять устройство улья, но не ворошить его. По правде говоря, ты уже разворошил его. Отказом же разворошишь еще больше. Пойдут слухи о том, как простолюдин все перевернул с ног на голову, унизил высокородных, отпировал с королем и безнаказанно улизнул. Знаешь, что начнется? О, нет, не хаос. Снова казни. Мне снова придется усмирять дворцовых бунтовщиков, которые подхватят твою идею, понесут ее в массы и начнут воплощать там и сям. Поэтому мне нужно хоть как-то тебя наказать. Но я лишь сделаю видимость.

Я принялся с хрустом разминать шею.

– Неужели ты думаешь, что повсюду пинками начнут выбивать рыцарей из седел? Разве еще кто-то может проделать такое?

– Нет, но тень пренебрежения закрадется в умы простолюдинов. Их умы и так темны, зачем сгущать краски?

– Тогда, может, казним меня? – весело предположил я. И лениво зевнул.

Король уставился на меня, словно на призрака.

– О, ты что? Разве можно казнить такого чело… э… тебя? Да и как тут создашь видимость?

– Я могу долго болтаться в петле. Хоть целый день. Или неделю. Да хоть год! И ничего мне не будет. Так – горло попершит, да и пройдет. Пару бутылей вина – и порядок. Ну, если долго, то еще бочонок пива.

Король как распахнул рот, так и не смог его закрыть. Но вскоре сумел.

– Хм, заманчиво, заманчиво. Но… пожалуй нет. Не будем зверствовать и ограничимся тюрьмой. К тому же все знают, насколько опасны мои тюрьмы. Так ты согласен?

– Выходит, ты навязываешь мне свою волю? – я впился в него въедливым взглядом.

Он покачал седой головой, и каменья его короны заплясали в искрометном танце.

– Отнюдь. Ты свободен, и можешь хоть сейчас покинуть меня. Тем более, я не имею способов удержать тебя. Но где будет твоя благодарность? Благодарность же и есть первый признак мудрости. Ведь так?

– Вот видишь, – улыбнулся я. – Один способ уже есть.

– Брось. Совпадение трактовок. Так как?

– Ты же мудрый король? Ты ведь знаешь ответ?

Он растянул широкую улыбку. А я поспешил добавить:

– Только, сам понимаешь – охрану ставить бесполезно.

– Само собой.

– И замков быть не должно.

– Само собой.

– Лишь засов.

– Зачем? – на миг глаза его протрезвели и удивленно заморгали.

– Чтобы изнутри запираться.

И я задорно подмигнул.

5 Истинная страсть

«Не жди меня, и я вернусь.

А будешь ждать – познаешь вечность».

Хранитель желаний

Я полулежал, откинувшись на полированные стенки небольшого бассейна, вырубленного прямо в полу. Отделанный дорогим красноватым камнем, он напоминал страшную рану от вырванного сердца. А в полумраке свечей и масляных светильников теплая вода казалась настоящей кровью. Вокруг меня ковром пестрели благоухающие лепестки роз и лилий. Огоньки масляных светцов плясали по богато убранной зале. Иные источали редкие благовония, ласкающие ноздри. Залу подпирали строгие колонны редкого голубого мрамора. Их капители украшали высеченные орлиные головы, распахнувшие клювы. У стен стояли мраморные фигуры обнаженных дев, вооруженных воинов и мифических зверей. В глубине залы темнело мягкое ложе, устланное пятнистыми шкурами. Повсюду пушистые пальмы и изысканной красоты цветы в изящных вазах розового камня. Одни из них стояли на полу, другие на золотых цепях свисали с потолка. Стены задрапированы тонкими вычурными гобеленами, восточными коврами, и покрыты высеченными рельефами. А одна из стен так и вовсе представляла собой сплошной массивный горельеф с запечатленной сценой битвы.

Возле меня стоял золотой поднос. Горы всякой снеди источали тонкие ароматы и возбуждали аппетит. Рядом сверкал златокованый кубок и такой же кувшин терпкого вина. Я иногда лениво протягивал руку, брал с подноса то кусок запеченного оленьего мяса, то ножку павлина, то жирный хвост заморской ящерицы, то виноград или спелую грушу. Запивал вином, и млел в блаженстве, полуприкрыв глаза.

А прямо передо мной в чарующем танце кружили три юные девы. Совершенные, едва прикрытые тела сверкали густым загаром и блеском неведомых масел. Огромные глаза искрились молодостью и задором, и пронзали меня, будто зажигательные стрелы. Жемчужные зубы вспыхивали, когда улыбки озаряли их лица. Они извивались тонкими гибкими станами, вытягивали длинные ноги, вились вокруг колонн, обходили меня по кругу, и порой принимали такие соблазнительные позы… На изящных шеях горели ожерелья сапфиров, бриллиантов и рубинов. Золотые кольца тонко звенели на руках и ногах. Их пышные длинные волосы колыхались в такт замысловатым движениям. Ажурные короны венчали их благолепные головы, подчеркивая красоту искрящимся дождем бриллиантового бисера. Две – жгучие брюнетки, а одна ослепительная блондинка. Контрастно. И красиво. И я любовался красотой.

Неведомо откуда лилась приятная музыка. Я пытливо присматривался и искал музыкантов, но никого не обнаружил. Она наполняла залу, заставляя танцовщиц жить и двигаться по своим законам ритма.

Они то подходили ближе, то удалялись. То пропадали за колоннами, издавая томительные стоны. А потом появлялись, возбуждающе и призывно смотря на меня. И по-новому начинали выгибаться, извиваться, падать на пол, перекатываться. Или заманчиво обнимались, терлись друг о друга, томно вздыхали и стонали, вызывающе смотрели на меня, облизывали пухлые губки и прибегали к прочим изыскам соблазна.

Я цедил вино и пристально следил за ними. Вернее, это они так думали. Но мой взгляд пронзал их насквозь – я с интересом изучал горельеф, украсивший противоположную стену. Изысканная работа. Но не этим привлек он мое внимание, а необычностью. Здесь изображалась необычная битва. С первого взгляда вроде все обыденно – две армии, все в доспехах и с оружием, все кричат и бьют друг друга кто копьем, кто мечом. Но вот только вместо коней под седоками красовались грифоны. Мифические птицы с головой и крыльями орла, но с телом и лапами льва. Забавно. И битва происходила не на поле, а среди облаков. Две крылатые армии сошлись в поднебесье, завязав жестокую схватку. В основном воины метали дротики, или стреляли из лука. Но были и подобные рыцарям. Они держали длинные тонкие копья, и разили либо мифических птиц, либо наездников. На грифонах тоже выделялась замысловатая броня. Интересно, интересно. Воплотил ли неизвестный мастер свою буйную фантазию? Или передо мной исторический факт, запечатленный в камне? Случались ли в далекие времена подобные сражения? Как можно биться в поднебесье? И я пожалел, что не могу обернуть ход истории вспять.

Вернее, пока еще не пытался.

Танцовщицы виляли округлыми бедрами уже перед глазами. Блондинка обошла сзади, и ненавязчиво принялась массировать шею. Ее теплые нежные пальцы источали чудотворные волны. Я медленно сомкнул глаза и в блаженстве замурлыкал. Таинственные ароматы цветов и масел щекотали ноздри. Но вот их глубинные желания обжигали холодом. И хоть они искусно играли глазами и сверкали улыбками, но напоминали мне холодные льдинки. Вряд ли бы они по собственной воле выкручивались здесь перед страшным и опасным гостем. Перед тем, кто мог бы растворить их кровь в этой воде.

Неожиданно моего уха коснулись горячие влажные губы.

– Господин доволен?

Я не мог говорить. Я лишь промычал. Или промурлыкал. Или… словом, не важно.

– Господину нравится?

– Даааа… – на сей раз я прошипел.

– У господина есть имя?

– Даааа… ты уже назвала меня. Я – Господин.

– Хорошо, – мгновенно согласилась она, и принялась усерднее разминать мою жилистую шею. – Хорошо, наш Господин. Мы будем звать вас так, как вы пожелаете. И делать все, что вы пожелаете.

– Все? – недоверчиво переспросил я.

– Совершенно все, – жарко дышала она в ухо. – Ведь у вас есть желания?

Я вдруг рассмеялся. Пусть тихо, но она на миг отпрянула.

– Вы смеетесь?

– Как видишь.

– Но чего в нас смешного?

– О, вы прекрасны. Даже до безобразия. Я не достоин той чести, что вы мне оказываете. Я не достоин внимания таких умопомрачительных красавиц. Потому что я – никто. И не важно, как меня зовут. Мир ни разу еще не слышал звуков моего имени. И не знаю – услышит ли? А желания у меня есть. Но они совершенно не те, о чем вы думаете.

– Господин, мы не думаем, – учтиво ответила она, поглаживая плечи. – Мы лишь удовлетворяем ваши желания. Чего вы хотите?

– Вам это не по силам, – я медленно ронял слова. Они таяли в мелодичном звучании таинственных инструментов.

– Зря вы так думаете. Мы умеем все…

– Сомневаюсь.

– Не сомневайтесь.

– Все, или все, что вам положено? – уточнил я, чем ввел ее в глубокое замешательство. Она на миг замерла, тонкие пальцы одеревенели. Я ликовал. Но в итоге сжалился и попросил, – подлей вина.

– Слушаюсь, – оживилась она. Оторвалась от моей шеи и наклонила кувшин. – Вам нравится королевское вино?

– Да. Оно так же сладко, как и ваши тела, – я пожирал взглядом роскошных танцовщиц. Они как раз выкручивались передо мной, повернувшись спиной.

– Спасибо, – благодарно отозвалась златовласая девушка. Первая искренность тенью промелькнула в ее голосе. Я пригубил из кубка, посмаковал, и блаженно вздохнул.

– Но вот ваши души… Они не так сладки и притягательны. Ваши мысли… они путаны и противоречивы. Ваши желания… они не ваши.

– Не думайте об этом, – она уже перешла на грудь.

– Не могу. Ведь первое мое призвание – думать. И постигать ваши желания. Как тебя зовут?

– Альвин. А вас?

– Ты уже знаешь.

– Но это же… не имя?

– Да.

– Ладно, не буду терзать вас бесполезными вопросами. Но стану задавать полезные. Вам нравятся королевские танцовщицы?

– Ты же умница, Альвин. Ты же знаешь ответ?

И хоть она за моей спиной, я разглядел улыбку на ее губах.

– Само собой, ведь мы – лучшие.

– Бесспорно.

– Вы хотите, чтобы они опустились к вам в бассейн?

– Зачем? – осторожно поинтересовался я.

На миг она задумалась. Но сразу же нашлась.

– Вас когда-нибудь гладили шесть женских рук?

– Гладили. И даже больше. Например – семь.

Она задорно хохотнула. Я тоже смеялся.

– И оплетали семь женских ног? – озорство так и звенело в ее тонком голоске.

– Да, – подтвердил я. – О, нет, последняя не была калекой. Просто, больше не влезло.

– Вы удивительны, – отметила она. – Хотя бы тем, что вас удивить нечем.

– О-хо-хо! Меня всегда есть чем удивить, – запротестовал я. – И я удивляюсь.

– Чему же? – с жадностью спросила она.

– Больше всего удивляюсь человеческой глупости.

На миг ее пальцы замерли. Я продолжал.

– Она так прочна в сознании некоторых, что ее уже невозможно искоренить. Потому как никто ее не признает. И люди так удачно с ней прижились, что я истинно удивлен. Без нее некоторым труднее жить, чем с ней. До сих пор не могу понять – почему? Как же так выходит?

– А почему вы так думаете? Ведь не все же глупы? – в ее словах промелькнула легкая обида за себя и за все человечество.

– Не все. Но подавляющее большинство, – скорбно признал я.

– И в чем же проявляется их глупость?

Я снова отпил вина. Одна из брюнеток поманила меня пальчиком. Я улыбнулся и покачал головой!

– В близорукости.

– Это как? – Альвин перешла на плечи, втирая в них какие-то масла. Я таял. Голос тихо рождал слова:

– Под глупостью я понимаю не отсутствие знаний, а отсутствие желания их постоянно постигать и обновлять. Знания, как и мир – неизмеримы и бесконечны. Однако люди видят лишь то, что рядом, но не видят то, что дальше. Очень немногие склонны смотреть вперед, остальные же останавливаются на старом и избитом. То есть живут, как живется, и их это радует. Я, право, тоже радуюсь за таких, пока они искренни сами с собой. Но тут же жалею, если у таковых рождается зависть к тем, кто стремится к лучшему и имеет это.

Одна из девушек танцуя подошла совсем близко. Ее изящные смуглые ноги блестели передо мной, звеня дорогими браслетами. Багровые сполохи жадно вылизывали ее полные бедра, гибкую молодую талию, высокую грудь. Ее взгляд горел, как у дикой кошки, когда она улыбалась мне. Да, глазами играют искусно. Она мягко упала на колени, и, перебирая руками, глубоко прогнулась. Я лишь довольно крякнул. И продолжал.

– Люди не стремятся, потому что не видят. Ни таящейся красоты, ни подстерегающих опасностей – ничего.

Тем временем подоспела вторая. Она тоже встала на колени, но повернулась задом. И тоже глубоко прогнулась. Да, девушка и удача, какие они разные. Какой соблазнительной нам кажется первая, если поворачивается задом. И какой вторая. Как сложно добиться этого от первой, и как часто вторая принимает эту излюбленную позу. Поэтому я любовался, пока была возможность. И радовался, что передо мной красивая танцовщица, а не удача.

– Многие люди почитают великую историю, но немногие задумываются об истории собственной, – говорил я Альвин. – Не зрят в свое прошлое, не признают своих ошибок, и не стремятся их исправлять в будущем.

Теперь они обе стояли на четвереньках, грациозно покачивая перед моим носом самыми заветными частями.

– Не могут поставить себя на место других и понять, что движет ими.

Танцуя, они скользнули на пол, перекатились на спину.

– Не могут унять своей гордости, чтобы снизойти до понимания.

Танцовщицы принялись массировать себе упругие груди и стонать.

– Не могут проявлять твердость в нужный момент.

Они трепетно обнялись и нежно поцеловались. Н-даа!

– Не могут управлять своей жизнью, но почему-то страстно жаждут управлять чужими.

Они уже откровенно начали ласкать друг друга.

– Не могут любить искренне, но обожают прикрываться любовью.

Одна уже широко развела длинные ноги, изогнула спину и тяжело дышала, умоляюще смотря на меня. Глаза ее томно закатывались. Вторая целовала ее тело, сползая все ниже…

– Не могут различать дружбу и торговые дела, прикрываясь первым для второго.

Брюнетки разом привстали, снова поцеловались, и призывно улыбнулись мне.

– Да много еще чего. Редко вижу тех, кому все это удается. Эх!

Альвин гладила мои мокрые волосы. Массировала шею и плечи, растирала грудь.

– Ну а мы? – горячим язычком провела она за ухом. – Мы все делаем правильно? Так, как вы хотите?

– Надеюсь…

– Я прямо не знаю, как вам угодить? – мягкий язык уже ласкал другое ухо.

– Мне угодить очень просто.

– И как же? – подалась она вперед, заглядывая мне в глаза. Сверкнуло бриллиантовое ожерелье, заискрилась тонкая корона. Ослепительно-золотые пряди упали в теплую воду. Я нежно перебирал их.

– Скажите лишь, чего хотите вы? Чего искренне желаете?

– О, мы так привыкли исполнять чужие желания, что позабыли о своих.

– У таких сказочных девушек нет желаний? – жадно облизнулся я.

– У нас одно желание – ублажить вас, – ее глаза сомкнулись, алый ротик приоткрылся и потянулся мне навстречу. Но я мягко остановил ее.

– А если я ничего не хочу?

– Так не бывает, – провела она по моей жесткой щеке. – При виде нас все хотят… ну…

– Я не все. К сожалению.

– Почему к сожалению?

– Потому что давно бы уже наслаждался вами, – тяжелый томительный вздох всколыхнул мою мокрую грудь. Ее облепи белые, розовые и бордовые лепестки.

– Так мы доступны, – подмигнули ее зеленоватые глаза.

– Это и отталкивает. Вы доступны лишь по воле короля, но не по собственной.

– А откуда вы знаете? – игриво пропела она, прижимаясь ближе.

– Чувствую. Я остро чувствую запах желаний. Вы меня не хотите. А потому и я не хочу.

Кажется, она обиделась. Отшатнулась, руки дернулись, а пальцы снова будто одеревенели.

– Зачем вы так жестоко? Мы ж хотим как лучше…

– Ты не поверишь, Альвин, но я хочу того же, – печально молвил я. – Подлей-ка вина?

– Ну вот, хоть чего-то хотите, – под ухом тихо забулькало.

Я снова принялся изучать кружащихся девушек. А точнее горельеф. Ведь я умею видеть дальше того, что нам навязывают, используя наши изначальные пристрастия.

Битва в поднебесье. Возможно ли такое? Легенда или быль? Если легенда, то почему я ее не знаю? Ведь грифон – символ королевства. Иногда его еще называют – Империя Золотого Грифона. Такие легенды должны быть на слуху. Но может позабытая история? Или, как это обычно бывает, умалчиваемая история. История, где противоречивые факты перепутались и слились в картину, не особо благоприятную для современного королевства? Может и так? Но существовали ли грифоны? Эти коренные обитатели всех легенд и мифов. И как можно драться в поднебесье? Ведь это так жутко. А с другой стороны – жутко завораживающе.

Танцовщицы продолжали услаждать мой взгляд. Похоже, танец затягивался – они несколько нервничали, начиная танец по кругу. Им давно уж как пора переходить к другим обязанностям. Но я не спешил. Я приглядывался к каждой, ловил их мысли и желания. Похоже, моя неординарность начала распалять их. Ни разу еще они не встречали того, кто бы отказывался от трех роскошных тел. А меня это забавляло. Признаться честно – до жути хотелось наброситься на них и затащить в бассейн. Вернее, достаточно было лишь поманить – они бы сами прыгнули.

Но я выжидал.

Я раскисал под натиском милых женских рук, как масло под солнцем. Но вдруг подобрался и насторожился. За дверью послышались тихие шаги. Неужели король подослал убийцу? Неужели усомнился в моей мощи? Неужели серьезно испугался за свою жизнь и за сохранность королевства? Подумал, что со мной все же можно разделаться? Как так? Но я увидал в нем истинно мудрого монарха. Неужели он ничего так и не понял? Или понял, но не до конца. Хотя на его месте, я бы дал той же самой Альвин острую отравленную заколку для волос. Чего стоит девушке вогнать ее под лопатку опасному гостю. Я бы и пискнуть не успел. Вернее, я бы то успел, но король, видимо, не верит в мои нечеловеческие способности. Или… я ошибаюсь?

Я метнул острый взгляд на дверь, и тяжелый засов с лязгом закрылся. Свечи и светцы мелко задрожали, словно предчувствуя нечто серьезное. В такт с ними заплясали тени. Шаги неожиданно замерли. Танцовщицы вздрогнули и обернулись. Все чего-то ждали.

И вдруг неожиданно постучали. Тихо, осторожно, ненавязчиво. Мы вчетвером переглянулись, и я шепотом спросил:

– Кто бы это мог быть? Да еще в такой час?

Они лишь пожали точеными плечами.

– Мы ждем четвертую танцовщицу?

Они замотали красивыми волосами.

– Кто еще, кроме короля, знает, что вы здесь? – допытывался я.

– Никто, – шепотом молвила Альвин.

– Хм… интересно…

– Вы испуганы? – вновь обняла меня Альвин. Но уже как-то по-матерински.

– О, нет.

– Но я, правда, не знаю, кто там, – зачем-то оправдывалась она.

Я холодно сверкнул глазами.

– Узнаем истину вместе.

Подмигнул двери, и хорошо смазанный засов медленно отошел. Мореная дубовая дверь тихо скрипнула и приоткрылась. За ней клубился мрак… и еще кто-то. Кто-то замер в нерешительности, видимо, собираясь с мыслями. Света оказалось недостаточно, чтобы разглядеть застывшего пришельца. Лишь расплывчатая тень дрожала и кривилась – свечи и светильники заметались под дыханием сквозняка. Напряжение накалялось.

Закутанная с ног до головы фигура мягко скользнула в залу. Длинная монашеская ряса и капюшон скрывали лик гостя. Но я уже ведал, кто передо мной. Я остро чувствую запахи. Этот запах я хорошо знал.

– Брысь отсюда! – повелительно воскликнула фигура.

Танцовщицы, не долго думая, метнулись прочь. Они хоть и не чувствуют так остро запахов, но зато отлично знали этот голос. В багряных отсветах мелькнули их блестящие тела, соблазняя меня в последний раз. И они скрылись за дверью, оставляя за собой шлейф разочарования. От меня не укрылась колкая ревность, которой наполнились их глаза, когда они украдкой поглядывали на пришельца. Похоже, я уже распалил их глубинные искренние желания. Еще чуть-чуть, и я уже не смог бы удержать их от прыжка в бассейн. Да и не стал бы. Но такова судьба, в которую я не верю.

Я испытующе взирал на незнакомца, поигрывая легкой усмешкой. Фигура подошла ко мне и застыла напротив, всматриваясь в меня из тени капюшона. И вдруг откинула его. Хм, забавно. Разумеется, никого другого я не ожидал.

– Я… я… я больше не могу ждать, – томно дыша, взмолилась леди Эдолия.

Я отхлебнул из кубка и прикинулся дураком.

– Э… ждать чего?

– Сам знаешь, – через силу выдавила она.

Я не сдавался, прикидываясь дальше.

– А… ну…э… чего же?

– Тебя! – неукротимым пламенем сверкнули ее голубые глаза.

– Но мне уже дали трех дев, – указал я в сторону двери с наигранным негодованием. – Почему ты их выгнала? Ты одна, а их трое.

– Потому что ты не хочешь их, – она взирала пристально и властно. Она была уверена в своих словах. Она привыкла быть уверенной. Но я все ж решил уточнить.

– Ты так уверена?

– Да!

– Откуда знаешь? – я ехидно прищурился.

– Потому что ты жаждешь искренних желаний. А они желали тебя не искренне, но по воле монарха. Их присутствие поощрялось золотом Я же здесь по своей воле! Никто об этом не ведает. А если узнают, нас обоих убьют!

И она резким движением распахнула рясу. Да, да, вы абсолютно правы. Под ней ничего не оказалось. Не то, чтоб совсем ничего, но ее великолепное молодое тело. Ничуть не хуже предыдущих. Но гораздо соблазнительнее своей искренностью, что исходила из недр пламенного сердца.

– Ты первый из мужчин, кто взирает на меня в таком виде! – вдруг захрипела она, кашлянула и продолжала, – я долго ждала этого момента, решаясь, кому быть удостоенным той чести. Я долго искала настоящего героя. Очень долго ждала. Но более ждать нет сил…

– Я не достоин, – мягко перебил я девушку. – Я не герой. Никогда себя таковым не называю и не стремлюсь быть. Верни танцовщиц, леди Эдолия, пока не поздно, и все будет хорошо. Никто не узнает о твоем появлении здесь. А герои еще выстроятся вереницей под твоим окном. Так всегда бывает.

– Я иного мнения, – ее голос дрожал от нарастающего возбуждения.

– А как же Годдрих? – вновь заупирался я, ухватившись за новую соломинку.

– Плохо, – тяжело всколыхнулась ее налитая молодостью грудь. – До сих пор без сознания. Крепко ты его треснул.

– Я не о том…

– Я знаю.

– Ты меня переоцениваешь…

– Как ты любишь говорить? – ее большие голубые глаза взирали нежно и властно. – Узнаем истину вместе?

– Да, именно так я и говорю.

– Вот и молодец, – очаровала она меня улыбкой.

Ряса беззвучно скользнула на пол. Она глубоко вздохнула и решительно плюхнулась в бассейн.

Н-да…

Время пронеслось незаметно. Миг блаженства не имеет времени, ведь он столь краток. Всего лишь миг. Но в этот миг кажется, что наступила вечность. А ведь она действительно наступает. Потому как вечность – это миг. Лишь люди придумали делить его на промежутки, и жизнь им кажется конечной. В то время как она бесконечна…

Эдолия прижималась к моей груди. Глаза ее странно поблескивали. От нее шло удивительное тепло, которого я ни разу не встречал. Я гладил ее светлые волосы и упивался вечным блаженством.

– Как я долго ждала тебя! – тихо вздохнула она. – Я знала, что ты придешь. Я надеялась и ждала, что ты появишься. И ты появился. Как это прекрасно.

– Прошу прощения, – кашлянул я. – Но обычно девушки, живущие во власти сладких грез, ждут сказочных принцев.

– Ты и есть сказочный принц, – уверенно произнесла она.

– Увы, это не так, – развенчал я ее вымысел. – По-моему это столь очевидно. Где ты видала принца в лохмотьях? Где ты видала, чтобы принц бесцельно слонялся изо дня в день? В конце концов, где ты видала, чтобы принц не повиновался королю? И где ты видела таких страшных принцев?

Она обняла меня за шею и заглянула в лицо. Долго изучала, вглядываясь в глаза, и снова склонила голову мне на грудь.

– Мне не нужен принц, мне нужен герой.

– Тем более я не тот, кто тебе нужен, – увереннее пояснил я. – Герои сражаются с великанами, драконами и прочими чудищами. Герои спасают принцесс, на бегу целуя их, куда ни попадя. Герои ходят с мечами и в доспехах. В конце концов, они совершают что-то героическое. У меня же нет ничего, и я ничего великого не совершил. Значит – я не герой.

– Герой. Ты просто притворяешься, – настаивала она. В ее глазах полыхала какая-то странная тревога. – Иному не по силам свершить то, что ты сделал с такой легкостью. Один лишь прыжок, полет, удар. И могучий рыцарь низвергнут в пыль. Самый сильный и умелый рыцарь королевства пал перед пешим безоружным воином. Неужели это не чудо? Сразить самого графа Тильборского!

– Мне очень жаль, – извинился я, виновато опустив глаза.

– А мне нет, – промурлыкала Эдолия. И принялась гладить мою руку.

– Ты жестока, – отметил я, протягивая руку к кубку с вином.

Она прижалась сильнее.

– Нет, мне тоже жаль Годдриха, но я не о том. Просто… он помог тебе проявить себя. Привлечь к тебе внимание и… вот. Вот он ты здесь, со мной, такой сладкий и вкусный… ам.