Текст книги "Изначальное желание"

Автор книги: Дмитрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

– Ты бы собрал уже свое золото.

– Да не мое оно…

– Тем не менее, собрать надо, – важно парировал я. Жар усиливался. – Пока другие ценители не нашлись.

Кнут с легкой злостью глянул по сторонам. «Ценители» проходили мимо, невольно замедляли шаг, всматривались и прислушивались. И шутка ль в деле: нищий бродяга в изорванном грязном плаще высыпал на стол богатого торговца кучу золота и приказывал собрать ее. Где такое видано? Но я был неумолим. Я бросал отрывочные и красноречивые взгляды, будто стрелял из лука. Люди поспешно опускали глаза и в легком страхе спешили прочь. Но оставляли свое искреннее желание понять то, что здесь происходит. Потому как некоторые описывали круг, и снова шли мимо нас. От них пахло завистью. Искренней завистью. Это радовало. По крайней мере, меня. Потому как я чувствовал искренний свет их алчных желаний, в то время как Кнут чувствовал их черную зависть.

Зевак становилось все больше. Все больше взглядов стал притягивать седельщик, немо застывший над кучей золота. Помимо жадности во взглядах замелькала строгость – поодаль прошел сборщик платы за места. Он достал свиток, сверил какую-то строку в череде длинных писаний, метнул косой взгляд на Кнута, скрипнул зубами и удалился прочь.

Я не желал привлекать внимания. Следовало что-то делать. А как лучше всего остаться без внимания? Правильно – исчезнуть. И я поспешил исполнить свое желание. Ведь всегда исполняю свои желания лишь сам. Не потому, что не привык доверять другим. А потому, что желания мои странны, непонятны, и порой – с трудом воплощаемы. Иной раз и вовсе не реальны. Последнее, кстати, всегда становится решающим.

Эх! Все приходится делать самому.

Но я не хотел исчезать не попрощавшись. Кнут, хвала Творцу, опомнился, и проворно принялся сгребать увесистую звякающую кучку. Он на миг отвернулся, загородив золото от нежелательных глаз. В них оно всегда отражается темным блеском – вряд ли украденное тратят на благие цели. Ведь желание обладать чужим уже есть проявление темной воли. Хотя, для самого вора оно светится ярким и благодатным светом. Однако, он все же нарушает закон, предписанный кем-то. Нет, не закон королевства. И даже не закон морали и совести. А простой и древний закон равновесия желаний. Даже седельщик знает его. Да, относиться к другим так, как желаешь, чтобы относились к тебе. Но вряд ли самому вору придется по душе, если его обворуют. А потому им многое не по душе. Однажды, я уже доказал это, и заявляю с уверенностью – несет похититель рано или поздно ту ответственность, которую должен. И тоже лишается чего-то. Ни в большей, ни в меньшей – в равной степени. Ведь равновесие – не пустое слово. Поэтому расплата приходит не как наказание, а как результат. Простой результат связи причины и следствия. Иначе, мир бы попросту не существовал.

А он, как видите, сущий…

Я остановился, и еще раз взглянул на виртуозного мастера. Да, ловок, как руками, так и языком. Молодец, кое-что постиг и уже не пропадет. Я за него даже больше рад, чем за Пудилу. Кнут старше, но не годами, а прозорливостью. Хотя кузнец покупал своей неподкупной простотой и душевной бесхитростностью. Да, такого легче и проще обвести вокруг пальца, чем этого седельщика. А потому и расплата за такое деяние станет жестче…

Кнут замер. Глаза его забегали в поисках чего-то, куда можно было спрятать золото. Я следил за ним, стоя уже там, где люди толкались и шли, ведомые своими желаниями. Торговец нахмурился, не найдя ничего. Взглянул на седельные сумы, но они оказались большими. И вдруг он стукнул себя по лбу и потянулся за пазуху. Туда, где теплился его кошель, согретый теплом сердца – колыбели искренних желаний. Я захотел помочь ему. А потому весело воскликнул:

– Эй, Кнут?

Он порывисто обернулся. В светлых глазах отразилось удивление. Я вскинул руку в прощальном жесте. Да, я прощался. Но не просто так. В лицо седельщика полетела пустая смятая мошна.

– Лови!

Он подскочил, высоко вскинул руки. Еле поймал. При этом едва не рухнул на прилавок. Выпрямился, опустил руки и посмотрел…

Да. Изумление – это тоже желание. Желание понять. И он желал. Хотя не мог этого сделать, пусть и пытался. Он остекленевшими глазами впился в небольшой кожаный куль. Я неотрывно смотрел на него. И ждал.

– Что это…? – раздался его сдавленный не то вопль, не то стон. Похоже, он уже начал догадываться.

– Это? – голос мой таил ту самую мощь, с которой наносится заключительный решающий удар. Тот, что несет запах победы. – Ха! Это тоже твое!

Он резко хлопнул себя по левой стороне груди. И столь же резко вскинул голову, выискивая меня взглядом. Но взгляд канул в неизвестность. Равно, как и я, мгновением раньше. И толпа, как символ целого многоликого мира, растворила меня безвозвратно. А в воздухе все еще витали слова:

– Прощай, Кнут. Будь так же мудр и снисходителен, равно как недальновиден и тверд. Прощай. И помни меня. Ты мне нужен именно таким…

9 Необычное предсказание

«Судьбы неведомый узор

подвластен пониманью лишь одному.

Кому?

Тебе!»

Хранитель желаний

Я гармонично слился с толпой. На меня мало кто обращал внимание. Таких тут хватало – нищеты или посредственности везде полно. Наверное, потому что они не думают о других. Зато я обращал внимание на всех. Принюхивался к запахам их желаний, прислушивался к звенящим песням их душ. Вожделенно шмыгал носом, незаметно навострял уши, точно охотничий пес, терпеливо замирал. Я старался не упустить ничего важного и значимого. Пусть в нашем мире значимо все, как хорошее, так и плохое. Потому как оно и наполняет наш мир.

В глубине своей сути я ощущал необычную легкость. По правде говоря, я всегда ее ощущаю, да только иной раз она усиливается, и едва не отрывает кончики моих исхудалых сапог от земли. Так и сейчас. Я вспоминал неслыханное удивление на лице высокого седельщика, и тихо посмеивался. Я радовался не собственной изворотливости, невероятной силе, способностям и прочему, чем я превзошел его. Так же, как глупо радоваться своему большому росту среди малышей. Я радовался тому, что он даже не смог крикнуть: «Держи вора». Равно, как не смог бы и каждый, кто допустил бы подобное. То есть позволил мне приблизиться.

Хотя я никогда не испрашиваю разрешения и не предупреждаю. Лишь облик мой – предупреждение. Но не для всех. Да, истина всегда очевидна, но вот смысл ее сокрыт очень глубоко.

Кнут, Кнут! Хотя, чего я гадаю? Ты наверняка лихорадочно пересчитываешь звонкие монеты. Иного и быть не может. И правильно делаешь, ведь то отголосок твоей мудрости. Мудрости торговца. А она и заставляет, так сказать, мелочиться. То есть подсчитывать все, до мелочей. Да, как неблагозвучно слово, но как глубок истинный смысл. Тебе ведь действительно хочется узнать – не обманул ли я тебя? Не взял ли хоть один гульден? И я знаю – ты не был бы против, даже если и не досчитался нескольких кругляков. Но не взял я, не взял, дорогой мой седельщик. Ничего не взял, кроме самого дорого. И тебе дал то же самое в избытке. Ведь если мы обменяемся монетами, то у нас окажется по монете. А если обменяемся мудростью? Тогда истинное богатство каждого удвоится. Но все же ты выбираешь золото. Пока. И прав ты. Равно как и я, желая тебе того же. Ты сам видел – я выложил все до единой монеты. И не потому, что я честен и не желаю лицемерить. А потому, что не люблю отягощать себя чужим, равно как и вовсе земным. Иначе, высоко не взлетишь.

Хотя, впрочем, я мог бы совершить все, что только возможно. Мог сплавить монеты в единый слиток, мог превратить их в золотую пыль. Или древесную труху. Или на каждой монете появился бы мой профиль. Или профиль Кнута. Или дырка в центре, чтоб на шею вешать сподручнее. Словом – неважно.

Но я желал именно этого.

И желание мое сбылось.

Впрочем, как и всегда.

Люди мелькали перед глазами. От них пахло суетой. Той извечной суетой, которая, по сути, и движет весь мир, вместе с нами. Их заботили лишь собственные желания – никто даже не задумывался о чужих. И тем более не стремился постичь и глубоко понять чужие желания. Да, таковые если и существовали, то на рынке их явно не встретишь. Здесь могу шататься лишь я. Ведь я бездарь, праздный лодырь, образчик лжесовершенства и мнимый мудрец. Ведь так назвал меня Кнут. И небезосновательно. Потому как не он один меня так называл. Но лишь поначалу.

Интересно, о чем думает сейчас этот мастер-седельщик? Как бы он назвал меня сейчас? Но возвращаться нельзя. Вернее – можно, потому как мы всегда властны делать все, что пожелаем. Но если я это сделаю, то все потеряет смысл. Изначальный смысл, который я истинно желал, вкладывая в свои действия и слова.

И, поборов человеческое искушение, я побрел дальше в неземном блаженстве. Блаженство копилось внутри, когда я всякий раз заглядывал в глаза прохожим. Но ничего, кроме желаний я там не находил. Желания попадались слабые и сильные, расплывчатые и четкие, темные и светлые, нужные и бесполезные. И прочие. Здесь они определялись количеством гульденов, что имел при себе покупатель. И по трепету желаний я с точностью мог определить, сколько золота при каждом.

Мелочный ли я?

Да. Ведь я с точностью до мелочи могу назвать сумму, припрятанную в мошне каждого. Ибо желания наши измеримы. Чем? Лишь возможностями. А возможности как раз и связаны напрямую с заработком. По нему можно судить, много или мало человек работает, делает ли он простую черновую работу или уникальную – неподвластную другим. Работает ли он руками или головой. Честен ли он в товарных отношениях или нет, и прочее.

Хотя товарные отношения есть просто отношения друг к другу. И здесь Кнут бесспорно прав – если мы истинно ценим друзей, то не поскупимся заплатить им больше той цены, что сложилась на рынке. Тем самым мы подарим им маленькую возможность воплотить свои маленькие желания, которые и станут подлинным проявлением дружбы. Никто на рынке не даст им эту возможность, ведь покупателей много и все они незнакомые. Они, напротив, будут бойко торговаться, норовя выпросить для себя скидку, пусть и законную. То есть прибрать к рукам то изначальное желание, что человек заложил в цену своего товара и своего труда.

Так что, дорогие мои, попробуйте применить ту мудрость и посмотрите на следствие. Разумеется, если у вас еще остались друзья. Для этого всего лишь надо знать реальную цену тем вещам или труду, которые предлагает на рынке ваш хороший знакомый или друг. Ну и само собой иметь ту сумму гульденов. И… немного больше. Но главное – иметь искреннее желание платить больше положенного. Ведь если друг оценит и примет ту плату, это даст вам право ждать то же самое от него. А его в какой-то мере обяжет быть благодарным. И, поверьте, он будет искать способы отблагодарить тем же.

Разумеется, если он друг…

Река неспешно текла, унося меня все дальше и дальше. Изредка она бурлила и плескалась у берегов, где шла торговля. Здесь шла ожесточенная непримиримая борьба. Рыбаки забрасывали всевозможные снасти, в ожидании улова. Рыба, большая и маленькая, сама шла к прикормке. Она блестела медной, серебряной и золотой чешуей. И попадалась. Но иногда сильно била хвостом, поднимая шум и брызги, и ускользала обратно в реку. Рыбаки разочарованно вздыхали, но не падали духом. Река нескончаема – всю не вычерпаешь. И рыбы здесь на всякого хватит. К тому же река волшебная – здесь рыбаки после улова сами становятся рыбами. И сами попадаются в другие сети. Бывает, крупная рыбина превращается в крупную. Бывает сонм мелких оборачивается крупной. Или большая дробится на мелочь. Кто чем промышляет.

Но есть еще и раки. Противные, скользкие, холодные. Они неспешно ползают по берегам, тараща выпученные глазищи, и цепкими клешнями хватают зазевавшихся рыбаков. И не отпускают, пока не выдоят капельку крови. Ее правда, не пьют, а уносят куда-то. И ползут дальше. А чтоб никто не возмущался, над рекой пролетают чайки. Они смотрят на рябую поверхность свысока, и затмевают тихие волны грозной тенью. Случись что, они мигом проглотят рыбешку. Но лишь мелкую и среднюю. Большую не смогут – в рот не влезет. А возмутись рыбак – ущипнут и его. Больно клюнут, да и улетят, сорвав прилипшую к рукам чешую.

Я озирался, оглядывался, всматривался в лица, заглядывал в глаза. Мне было хорошо. Я не рыбак, что стоит у берега, и не рыба, что виляет хвостом и трясет чешуей. И не рак, пьющий чью-то кровь. И уж тем более не чайка. Хотя желанием своим могу осушить все реки, и наполнить их настоящей кровью…

Неожиданно возле меня возникла немолодая черноволосая женщина. Размышления угасли и унеслись в пучину сознания. Откуда, собственно, все и произошло. Я приостановился, скользнул глазами, принюхался. Разодетая в разноцветные яркие одежды, она пестрым пятном выделялась на фоне коричнево-серой толпы и потемневших от времени прилавков. Ее желания пахли необычно. Они пропитались какой-то тайной, которая извечно интересует всех. Тайна вздыхала туманными клубами в глубине ее души. Она дрожала, извивалась, меняла форму. И силилась вырваться наружу, словно пойманная птица. Хм, интересно – что же это за тайна? Хотя, чего говорить, в каждом из нас есть какая-нибудь тайна, о которой мы не склонны упоминать. Которую мы бережем, и ни на что никогда не променяем. Однако всегда найдется тот прорицатель, что распознает сокрытое.

Прорицатель ли я?

Скажу не прямо, но таинственно – порой, я могу им быть. Но я не прорицатель. По крайней мере, сам себя таковым не считаю. И быть не стремлюсь. Иначе, меня так начнут называть повсеместно. А также ждать предсказаний. Но тогда уже имя прилипнет ко мне, опутает трепещущей паутиной звуков и утянет на землю. И останется мне всего лишь нести страшное и неблагодарное бремя прорицателя. Ведь во все времена их гнали отовсюду, наказывали и казнили. Хоть истинных, хоть ложных. Истинных за правду, ложных за обман. Зачем, спрашивается тогда, они вообще нужны? Ведь люди сами не ведают, чего хотят.

Ложным, кстати, доставалось и достается меньше. Ведь они все перевирают, и рассказывают красивые сказки, полные сладких грез. Те самые, в которые людям очень сильно хотелось бы верить. Те самые, за которые человек не поскупился бы на кругленькую сумму. Причем, черпают свои предсказания как раз из тех желаний, о которых человек мечтает более всего, но не может достичь. Да, это по-своему хорошо. Ведь они создают определенную иллюзию, к которой человек начинает стремиться. Пусть та иллюзия остается лишь в мыслях, пусть. Но она тоже нужна, ибо мечта изначальна. Беда здесь лишь в том, что в сказки склонны верить слабые люди. Или, не побоюсь этого слова – нищие. А они не в состоянии воплощать свои мечты, они не могут их превращать в реальные желания. Они лишь могут горестно вздыхать и сетовать на жестокую неблагодарную жизнь. А еще говорить: «я не могу этого достичь». При этом очень часто ищут виновных, как правило тех, кто умнее, сильнее, богаче, словом, тех, кто в чем-то превзошел их.

Наивные. Они даже не подозревают, насколько жизнь безжалостна к сильным. А точнее, они и стали сильными, ощутив и испытав всю безжалостность жизни. Той жизни, которая воспитала и закалила их в своем горниле невзгод и трудностей. Которая провела их по грани своей, едва не столкнув в пропасть. (Хотя, кого-то и столкнула). Но с тем же вселила такое мужество и уверенность в себе, которое способно пересилить все неприятности и трудности. А также жалкие, ничтожные и завистливые насмешки нищих. И сильный человек, сталкиваясь со своим истинным глубинным желанием задается лишь единственным вопросом: «Как я могу воплотить свое желание»? А следом начинает искать способы.

Сказкам же верить сильные не склонны. Равно как и многому из того, что навязывают или предлагают другие. Но все-таки есть истинные провидцы, которым верят даже самые сильные люди. Потому как дар провидца реален. Как реально и то, что есть он в каждом. Да вот только подлинным провидцам приходится и вовсе тяжело. Ведь они не рассказывают сказок, а вещают правду. А правда далеко не всегда приятна, чиста и светла. Хотя я называю то невежеством. Или неумением видеть в горькой противоречивой жизни красоту. И, как следствие, наслаждаться ею. Поэтому, когда настоящее предсказание сбывается, провидцу кричат в лицо: «Накаркал»! И благодарности никакой, разумеется, ждать не приходится. Лишь упреки, злые плевки, и необоснованные обвинения. Иной раз бывают даже плети, колоды, решетки и прочие способы искренней человеческой благодарности. Ну а если провидец настолько безошибочно все предсказал, то благодарность доходит даже до плахи. Или до виселицы.

А может и до креста…

Поэтому, смело заявляю – я не провидец. И быть таковым не желаю. Я лишь могу вселить истинную уверенность в сердце каждого, что он силен. Нет слабых людей, есть лишь не желающие быть сильными. Ведь слаб не тот, кто опустил руки, а тот, кто не желает их поднимать. Жизнь как раз и проверяет всех, тяготами приземляя руки каждого. Слабые смиряются – сильные сражаются до конца, потрясая кулаками перед носом реальности. Вот почему нет той идиллии, той сказки и того рая, где все хорошо, доступно, и где нет места горю, тяготам и невзгодам.

Вернее есть. И это все – жизнь. А источник истинной силы – это поединок с жизнью. Или противостояние ей. Да, жизнь сильнее, но она ценит упорство и мужество. И рано или поздно воздает по заслугам. Как решительным, так и безвольным!

Хотя, иной раз, предсказывать приходится…

Женщина вдруг таинственно улыбнулась. Нить размышлений резко остановилась. Улыбка вышла неприметной, ибо предназначалась только для меня. Я смерил ее скучающим взором, вздохнул и поспешил дальше. Но она вдруг призывно окрикнула.

– Не проходи мимо, дорогой.

Я остановился и обернулся. Она снова улыбнулась.

– Позолоти ручку – погадаю.

Я заинтересованно замер и пригляделся к ней. Морщины уже плавными росчерками вырисовывали ее возраст, седина мягкой кистью тронула кончики густых волос. Но вот голос ее звучал звонко и бодро, наполненный нотками молодости. Равно как и глаза. Два жгучих угольно-черных агата, в обрамлении длинных ресниц, мерцали весельем и хитростью. Люблю черные глаза. Они всегда напоминают мне ночь – ту пору, когда люди не властны сдерживать своих желаний. Ту пору, когда люди шепотом делятся откровениями и тайнами. И самыми сокровенными желаниями. Теми, что днем умело прикрыты плотной и громоздкой завесой неуместных порою слов.

Гадалка, приметив мою нерасторопность, тут же подалась ближе. Она как-то мягко и ненавязчиво обошла меня, словно изучала мою судьбу по одежде. Хотя, любому проницательному она о многом расскажет. Да только не все. Далеко не все…

– Вижу, долог и труден твой путь, странник, – вкрадчиво потек ее голос, и она с интересом заглянула мне в лицо. – Вижу это по твоим глазам, золотой мой. В них скорбь, печаль, и тяготы прожитых лет. Вижу – ты не молод, но и не стар. Для молодого ты слишком мудр, а для старого – слишком беззаботен. Твои глаза не лгут. Они таят в себе все, что творилось в твоей жизни. Они полны живых воспоминаний, над которыми безвластно время. Вижу, ищешь ты что-то, да все никак не найдешь. Вижу – странствуешь ты неустанно, да все не ведаешь, где остановиться. Вижу – беспокоит тебя что-то, но покой так и не приходит. Вижу – снедает тебя тоска. Но в погоне за изменчивым разнообразием жизни ты еще больше тоскуешь. Хочешь, дорогой мой, я расскажу о твоей судьбе? Я прочту ее по твоей руке, по твоим линиям. Они никогда не лгут, они – твои родные. Линии помогут тебе обрести недостающее. Они выведут тебя туда, куда ты стремишься. Они раскроют тебе тайное блаженство, о коем ты неустанно мечтаешь.

Я стоял, не в силах пошелохнуться. Гадалка обладала редчайшим даром ввергать в такое состояние, когда трудно ответить отказом. На меня, разумеется, этот дар не действовал, но я наигранно сделал вид, что подпал под влияние ее чар. Мне стало интересно: ложная она прорицательница, или нет? Она сразу приободрилась, хотя внешне не изменилась. Изменились лишь ее желания. Она вновь таинственно улыбнулась, возликовала в глубине души, и снова кротко посмотрела на меня. Я улыбнулся в ответ. Мне стало вдруг интересно узнать о своей судьбе из уст этой предсказательницы. Пусть я и знаю все наперед, но что скажет мне она? А она, судя по силе, действительно обладала способностями. Я переступил с ноги на ногу и с некоторым сомнением произнес:

– Что можешь сказать ты мне, гадалка, когда я простой странник и блуждаю в поисках благодатной жизни?

Она заметно оживилась, всплеснула руками и учтиво склонила голову.

– Ты не простой странник.

– А какой?! – вырвалось невольное восклицание.

– Ты загадочен.

– Я знаю, – отмахнулся я, нагоняя скучающий вид, стараясь распалить ее еще больше. – Ведь то присуще каждому. Пусть и не в равной степени.

– Вот видишь, – напевно произнесла она, – ты уже заговорил загадками.

– Какие то загадки? – небрежно бросил я. – То простая избитая истина.

– Но истина и есть загадка, – вкрадчивым голосом дополнила она. – Истина с виду всегда проста и очевидна, да вот суть ее как раз таки в загадке, что скрылась за очевидным. Истина – это тайна, которую люди силятся познать. Истина – это глубина. Она постоянно затягивает всех в свое лоно, ибо она желанна. Хотя иной раз может стать даже губительной.

Я наигранно вздрогнул и в показном ужасе раскрыл глаза.

– Тогда зачем ты меня пугаешь?

– Я не пугаю, – виновато поправила она. – Я лишь определяю, насколько ты силен.

– Как это?

– Как видишь.

– Но… чего-то я не пойму.

– Понять дано лишь сильному сознанием.

Я насмешливо покривился.

– Тогда не смею тебя задерживать. Я слаб.

– Я думаю иначе, – голос ее окрасился осуждением.

– Да? Ты действительно так думаешь?

Гадалка преклонила голову в учтивом поклоне.

– Да, мой дорогой. Действительно.

– Хм… а я все думал… что слаб, – в сомнении пожал я плечами.

– Ты не слаб, – успокаивающе отметила она.

– Рад слышать, – улыбнулся я. Но не широко. Нечего пугать ее раньше времени. – Что еще скажешь?

Женщина заметно оживилась и торжествующе провозгласила.

– О, я могу сказать многое. Хотя, по правде говоря, я всегда молчу. Говорят лишь твои линии. Мне всего только дано понимать их замысловатый язык. Мне всего лишь дано увидеть их сплетения и раскрыть значения их, касательно твоей судьбы. Ведь судьба – она, что написанная книга, которую ты день ото дня перелистываешь. Но ты можешь забежать вперед и узнать многое о себе.

– Но тогда жизнь потеряет интерес, – качнул я головой. – Если знать все наперед, то жить станет совсем скучно. Если прочесть концовку, то сгладится интерес в начале. Ведь так?

– Ты как всегда прав, бриллиантовый мой, – вежливо улыбнулась она, сверкнув хваткими глазами. Я уловил новую вспышку силы и сделал вид, будто поддался. – Да только не забывай о том, что перелистывание книги судьбы и есть часть судьбы. Ведь, узнавая свое будущее, ты обретаешь редчайший дар управления им. И меняешь его, согласно своим пожеланиям. Ты словно пишешь ту книгу сам.

– Вот как?! – я едва не прянул ушами. Хвала Творцу! Иначе выдал бы себя с потрохами. И весь замысел бы канул в пучину – она бы точно испугалась и метнулась прочь.

– Именно так, драгоценный мой, – она с серьезным видом отступила на шаг. Окатила меня наметанным придирчивым взглядом, и польщенно кивнула. – Но то лишь удел немногих избранных. То – удел сильных людей. Тех, кто достаточно силен в желании узнать правду о себе. Кто уверен в своей силе, и не побоится раскрыть книгу дальше.

Хм, как складно говорит. Я невольно заслушался, попутно принюхиваясь к ее тайным желаниям. Чего она хочет? Неужели, действительно высматривает в толпе достойных и пророчит им их судьбу? Верится с трудом. Значит, как и все, она зарабатывает здесь на пропитание. Что, собственно, я тоже и делаю. Потому как, вам уже известно, чем я питаюсь. Но почему она подошла ко мне? Я ведь с виду нищий бродяга, у которого за душой ничего нет. Что надеется она получить взамен?

– Сомнения гложут твою душу, дорогой мой, – снова заговорила она, с материнской заботой всматриваясь в глубь моей сути. По крайней мере, ей так казалось. – Но я вижу в тебе великую силу. Я вижу – ты готов узнать истину о себе. Ведь та сила сорвала тебя с обжитых мест, заставила покинуть тепло и уют родного очага, позабыть родных и близких и отправиться в далекое странствие. Ты жаждешь обрести что-то, но пока не знаешь что. Ты жаждешь отыскать кого-то, но пока не ведаешь кого. Доверься своей душе, золотой мой. Душа твоя оставила писания на руке твоей. Доверься мне – той, кому дано разъяснить писания те. Они укажут путь, они подскажут, где искать. А главное – кого. Если же ты не хочешь, или боишься своей души, то не стану терзать тебя излишними толкованиями и поспешу дальше. Да вот только и наша встреча не случайна и предопределена, равно как и все в жизни. Потому как давным-давно все написано.

Я окатил ее недоуменным взглядом, посмотрел с долей искреннего удивления. Как искусно и ловко она заманивает в свои сети. И ведь надо же: судьбу дано узнать лишь сильным. А кто не считает себя сильным? Судьбу дано узнать лишь смелым. А кто не считает себя смелым? И тут же оказывается, что встреча с ней не случайна. То есть отказом человек признается во всех своих слабостях и трусости. Но я поддался не на эту, пусть и умелую уловку. Я чувствовал ее настоящую силу, которой она превосходила многих иных людей. Я признаю – она действительно обладает даром предсказания, а уловками такими пользуется лишь для завлечения большего числа зевак и недальновидных. Тех, кто не может предсказать свою судьбу без посторонней помощи. Я усмехнулся и сказал:

– Хорошо, пусть так. Но раз ты так сильна в предсказаниях, ответь – захочу ли я подать тебе руку?

На миг она замерла, но тут же улыбнулась одной из своих загадочных улыбок.

– Вижу, умен ты, как и недоверчив. Но то не порок – то жизненная необходимость. Неустанные скитания наделили тебя опытом и мудростью. Ты научился не принимать все на веру, и проверять лишний раз. Что ж, это хорошо, золотой мой. Но… видишь ли, я гадаю по руке, и судьбу твою определяю лишь по линиям, но не по глазам или словам твоим. Пока ты не подашь мне руки, я не смогу прочесть того, что ждет тебя.

Я не выдержал и довольно небрежно хохотнул.

– Выходит, чтобы предречь – подам я руку, или нет, я должен подать руку?! Выходит, чтобы доказать – сильный я, или нет, я должен быть сильным. Но если я подам руку, признав тем самым себя сильным и смелым, зачем мне нужно еще больше убеждаться в том, что я сильный и смелый?

На сей раз, она изумленно уставилась на меня, будто я сам стал предсказателем. А ведь так и есть. Ведь предсказывать дано всем. Но лишь одну единственную судьбу. Да, правильно – свою. А точнее – предопределять ее согласно своим желаниям. Но это все – игра слов. На самом деле я чувствовал, что у нее припасены ответы на все возможные вопросы, которые возникали у обычных людей. Но здесь ей пришлось напрячь всю свою изворотливость и хитрость.

Перед ней стоял не человек.

– Да, вижу твой многогранный ум, драгоценный мой, – напевно произнесла она, вкладывая в голос всю свою завлекающую силу. – Годы странствий обострили его, выковали в кузне жизненных испытаний, в пламени невзгод. И закалили так, чтобы служил он долго и верно. Но в том и есть сила твоя, и я вижу ее. Хотя, признаюсь честно, здесь не нужен особый дар. Поэтому, я не предсказываю, но предполагаю – ты захочешь узнать о себе. Я больше чем уверена, что ты желаешь подать мне руку. Равно как уверена и в том, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

Я медленно и непроизвольно начал вытягивать шею. Ее глаза довольно смеялись в ответ. Вот, значит, как? Уже ближе к истине? Да! Надо же! Какая! Ведь узрела! Чует ведь! Можно даже смело сказать – в точку! Прямо в точку!

Правда… не в ту.

Я выразительно осмотрел ее с ног до головы. Ее губы таили интригующую улыбку, а глаза подозрительно поблескивали. Она знала, что права. Предсказательница, используя сей дар, разоблачила меня, но не до конца. Наверняка приняла за какого-то знатного человека, прикрывшегося лохмотьями и вышедшего в люди. Может, рассчитывала, что у меня при себе должно быть золото, и я действительно захочу узнать судьбу из уст уличной гадалки. А может, рассчитывала и на большее. Например, я побоюсь открытого и прилюдного выявления, и кругленькой суммой заткну ей рот. Словом, она на что-то рассчитывала. На что угодно, но не на грядущий исход. Потому как гадалка права – я действительно могу управлять своей судьбой и менять ее согласно своим пожеланиям. И в данный момент я как раз занимался этим. Я сам уже гадал, как мне лучше поступить. А раз ее судьба сейчас соприкасается с моей, то я определяю и ее судьбу.

Как это забавно и иронично – управлять судьбой гадалки.

Я пристально посмотрел в ее глаза. Они теплились надеждой. Она не желала мне зла. Она просто хотела обогащения. Может, она приметила меня уже давно? Может, случай с седельщиком не миновал ее глаз? Все может быть. И я даже не против. Однако могу одарить лишь истинным богатством. Хотя всякий раз убеждаюсь, насколько золото для многих стоит превыше всего. И они без излишних раздумий выбирают второе, взамен первому. Я не осуждаю это, и не поощряю. Просто отмечаю. Хотя… нет, все же поощряю. Ведь то порождает человеческую сущность. А пока она жива, то будет уместна и иная сущность – моя. Но я все равно с терпеливым упорством навязываю свое богатство всем… людям. В том и есть значение моей сущности. Владение лишь моим богатством влечет обретение любого земного, в любых количествах, с необыкновенной легкостью…

Я поиграл призрачной улыбкой, тем самым подтвердил гениальное, как ей казалось, разоблачение. Она тоже улыбнулась, пытаясь не выдавать себя. Но гордость за свои способности и интуицию уже рвалась из-под ее цветастых одежд. Правда, она оказалась преждевременной. Я покивал и вопросительно заглянул в ее уверенные глаза.

– Хорошо, гадалка. Вижу – ты воистину наделена тем даром, о котором мне толкуешь. Да и просто чувствую силу твою. Вижу, желаешь ты золота – лишь это желание заставило тебя разглядеть во мне того, кто имеет то золото. Ты увидела во мне богача, скрытого под ветхими истлевшими одеждами. Словно разгадала истинный смысл слов, скрытый за чередой позабытых древних писаний. И ты права, ибо есть то истина. Да только в одном ошиблась – мое богатство гораздо ценнее того, о чем ты подумала. Ты не до конца истолковала смысл. Да, ты права – я щедр и бескорыстен, я раздаю богатство бесплатно, не требуя ничего взамен. Причем, не беднею при этом, а напротив – богатею. И не обираю других, кто не жаждет расставаться со своим богатством. Оно остается при них. А потому спрашиваю тебя: ты все еще желаешь погадать мне? Ты готова принять мою руку? Сильна ли ты? Не убоишься ли увидеть истину? И принять мою плату?