Текст книги "Изначальное желание"

Автор книги: Дмитрий Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Она нежно укусила меня за шею. Я вздрогнул. Обычно я это делаю. Причем с более глубокими последствиями.

– Ах, прекрасная леди, но мне не хочется тебя разочаровывать.

– Ты не разочаровываешь – ты очаровываешь меня, – ластилась она, прижимаясь всем телом. Я замер. Как прекрасно, что есть вечность, когда время уходит в неведомую даль.

Я отпил вина, посмотрел на нее и усмехнулся.

– А вдруг я просто прыгаю хорошо и ничего другого делать не умею? Вдруг я просто подпрыгнул, а он сам ударился об меня? Конь-то несся во весь дух.

– Ты снова что-то скрываешь, – раздался ее томительный вздох.

Чувствует. Молодец. У кого сердце чисто, а намерения искренни, тот очень тонко чувствует суть вещей и явлений. Она слушала стук моего сердца, хотя, на самом деле, она слушала то, что желала слышать. Как, впрочем, каждый слышит и видит лишь то, на что обращает внимание.

Я гладил ее светлую кожу, ее приятные изгибы тела. Она тихо постанывала от удовольствия.

– Леди Эдолия, но разве в вашем королевстве нет… не было достойных претендентов на… на твое сердце?

– Есть, – улыбнулась она, но тут же слегка поморщилась. – Вернее были. Но это все не то. Они какие-то… я даже не знаю, как это выразить. Да, они красивы, богаты, благородны, многие молоды… но не то. Мне надоели их холеные равнодушные лица, мне надоели вереницы этих железнолобых воинов, которые только и знают, что сражаться на турнирах, чтобы выразить свою любовь, которой, собственно, и нет. Мне надоели их невыразительные серенады, их однобокие выражения моей красоты. Их взгляды холодны, они пусты и равнодушны. Их привлекает в первую очередь мое положение, а после красота. Им нужен лишь династийный брак, золото и укрепление в королевской иерархии. Ну в лучшем случае им нужно мое тело. Но никто не смотрел на меня, как на умную образованную девушку, как на простого человека, жаждущего простых человеческих радостей…

– Постойте! – прервал я, и принялся под водой ощупывать ее соблазнительные округлости. – А я что, по-твоему, не телом ли соблазнился?

– Нет, – она тоже начала гладить меня под водой.

– Так чем же?

– Искренностью, – в ее голосе звучала благодарность. – Ты ценишь прежде всего искренность. Я чувствую это. Я сразу поняла, когда ты впервые посмотрел на меня.

Я вдруг рассмеялся, чем вызвал ее недоумение.

– А ты вспомни. Вспомни хорошенько. Я ведь задержал взгляд на вырезе твоего платья. Так куда я смотрел в первую очередь, почтенная леди?

Она ничуть не смутилась, лишь усмехнулась и уверенно заговорила.

– Я не знаю, как это объяснить. Мне показалось, что ты смотришь на мое… на мое сердце. Твой взгляд словно вошел в него. И оно сжалось. Я не могу это передать, но до того момента у меня ни разу не было подобного ощущения. Мне казалось – ты видишь мое сердце. Мне казалось, ты наполняешь его неведомой жизненной силой. С другой стороны я почувствовала себя такой беспомощной перед тобой. Мне почудилось, что ты можешь с легкостью вырвать его из груди, хоть никогда и не сделаешь этого. Неожиданно для самой себя мне захотелось открыть тебе свое сердце. И я открыла. Но ты почему-то проявил такое равнодушие, что я едва не заплакала. Все рыцари королевства не раз сражались за мою руку и сердце, а ты так безжалостно отверг такой редчайший дар. Я как роза за семью стенами полыхала ароматом, в надежде привлечь истинного героя, лишь бы он услышал мой зов и кинулся вызволять из душного каменного плена. Того, кто не побоялся бы трудностей и с легкостью одолел бы их. Многие пытались осилить преграды моей души, пробиться через все гранитные стены, разогнуть все кованые решетки, взломать все замки. Претендентов было очень много, но не все смогли дойти до конца. Лишь Годдриху удалось приблизиться… но когда он протянул руку, то наткнулся на шипы. Роза оказалась очень колючей. Тогда он одернул руку, и не стал трогать ее, в то время как срывать надо было решительно, превозмогая боль. Но он не смог. Может, он боялся смять ее, не знаю. Знаю лишь одно – он не смог. Меня это сильно огорчило. Я уже была готова отдаться ему, но после его нерешительности снова охладела. Зато цвести стала еще сильнее – женихи ко мне уже липли с удвоенной силой. Но я безжалостно всех отвергала, и ждала, ждала, ждала. Я каждый раз молилась перед сном, иногда даже плакала. Я шептала по ночам, стоя у окна: «Где ты, мой герой?». Я искала тебя в позабытых писаниях, я жадно высматривала тебя между строк древних книг. Я молила, чтобы ты сошел с ветхих страниц, обнял меня и забрал с собой в сказочную страну. Там, где вечное лето, любовь и счастье. Там, где стоит белоснежный замок, где по лесам бродят единороги, где по ночам плещутся русалки. Но, увы. Время шло, а ты все не появлялся. Я перелистывала страницы, но они словно смеялись надо мной. Я прислушивалась к рассказам заморских сказочников, к дивным историям пилигримов. Я думала, может ты, где-то оставил призыв, или послание. Но тщетно. Тогда я по-настоящему отчаялась. Уже хотела было выброситься из окна, или утопиться в реке. Даже камень приготовила – он до сих пор лежит в подвале. Но напоследок, я решилась на одно необычное дело. Я переоделась в простые одежды и тайком выбралась из замка. Об этом я не раз читала во многих сагах. Так поступают мудрые короли, когда хотят знать искренние мысли своего народа о своем правителе. И я решила – а почему будущая герцогиня не может использовать такую мудрость? Словом, я стала простой девушкой и отправилась скитаться по городу. Долго бродила, многое повидала, многое узнала, многое поняла. Мне очень понравилось такое лицедейство – оно приукрасило мою жизнь новыми впечатлениями. А еще раскрыло глаза на жизнь простых людей. Раньше эта жизнь представлялась для меня чем-то далеким и недоступным. Но после смены облика, я поняла, насколько она близка. Мы живем бок о бок, и мало чего знаем друг о друге. Словно в чужих королевствах находимся. Я повидала всю жестокость и безысходность нищеты. Я видела, как люди умирали от голода. Как девушки, точнее даже девочки, отдавались за кусок хлеба. Я видела, как убивали друг друга за тот кусок. И видела, как калеки справедливо делили его на мелкие кусочки даже с умирающими от хвори. После этого я исполнилась глубокой милости и сострадания к простолюдинам. Я полюбила их еще сильнее. Но с тем же поняла – их жизнь не лишена радостей, она столь же прекрасна и интересна, как и жизнь королей. Просто, радости простолюдинов иные. Как и печали. Разница лишь в размерах того куска. Но они свободны. Да, они рабы нужды. Но они не ведают той жестокой замкнутости свободы, которая сковывает благородных по рукам и ногам в их деяниях и поступках, в их помыслах и желаниях. Словом, я посмотрела на нашу жизнь снизу.

Она тяжело вздохнула, крепко обняла меня, поцеловала и продолжала:

– Но, увы, героя своего я так и не встретила. Зато однажды я встретила уличную гадалку. Вернее, она меня встретила. Я спешила, и едва не прошла мимо, но она случайно преградила мой путь. После я поняла – то не был случай. Сама судьба вела ее ко мне. Или меня к ней? Словом, я остановилась и слушала ее, как зачарованная. Она-то и вселила в меня истинную надежду. Как сейчас, я помню ее слова. Гадалка говорила: «Я знаю, ты ждешь его, но не ведаешь кто он. Я знаю – ты любишь его всем сердцем, и готова отдать ему свое сердце. Так жди его, и он придет. Или не жди – он все равно придет. Глазами ты его не увидишь, ибо он неузнаваем. Ищи его сердцем – оно не подведет. Он появится внезапно, в самый неожиданный момент. И он войдет в твое сердце. Главное, будь честна сама с собой, и открой перед ним свою душу. Если ты замкнешь все двери, он пройдет мимо и не заметит тебя, ведь он не обращает внимания на красоту. Ею ты не приманишь его. Красота увядает, а сердце любит вечно». Тогда я спросила, как мне узнать его. Гадалка ответила: «Не пытайся узнать его, ибо не узнаешь. Его облик неведом. Одно лишь знаю точно – с ним его сила. Огромная и неисчерпаемая. Ты узнаешь его лишь по силе, когда он сотворит неподвластное разумению. Не пытайся понять, не бойся, лишь открой сердце. Лишь поверь. И он явится». Такие были ее слова, мой милый, нежный герой. И как ты это объяснишь? Снова начнешь отрекаться? Что ты теперь скажешь?

Я разразился приглушенным смехом. Вода в бассейне заколыхалась. Дымок курильниц задрожал. Эдолия отстранилась, недоуменно уставилась на меня. Большие голубые глаза настороженно вспыхнули. Я покачал мокрой головой и с трепетной лаской поглядел на нее.

– У тебя очень богатая фантазия, моя милая леди, – искренне соврал я, в глубине души удивляясь все больше и больше.

– То не фантазия, – возмущенно воскликнула она, исправляя мою ложь. – То истина.

– Лишь твоя.

Она впилась в меня твердым властным взглядом.

– Ну и пусть! Пусть так! Иные меня не интересуют!

– Хм, такое чувство, что я уже где-то слышал эти слова, – удивленно заметил я.

– Вот видишь, – Эдолия встрепенулась и снова посмотрела на меня. – Сама судьба толкала тебя ко мне. Мы знали друг друга. Ты намеренно шел сюда.

– Да я так… вообще-то мимоходом тут, – отпирался я.

– Ты сам себя обманываешь, – качала она головой, опустив руки мне на плечи. – Или чего-то не понимаешь. Или скрываешь.

Последнюю фразу она произнесла с явным подозрением. Я улыбнулся, пожал плечами, глянул по сторонам. Масляные светцы потрескивали и источали благовония. Свечи оплавились, некоторые погасли. Музыка продолжала звучать, но уже едва различимо, будто не желала быть навязчивой. Зато вода оставалась такой же теплой и приятной. Из пышных цветов выглядывали мраморные статуи, словно подслушивали наш разговор. Не удивлюсь, если где-то и вправду есть слуховое или даже смотровое отверстие. В королевских дворцах такое в порядке вещей. Я прислушался, принюхался, набрал полную грудь воздуха. Нет, мы одни. Я бы почувствовал чужое желание. Ведь у каждого кровь начинает быстрее идти по венам, когда он видит то, что он мог бы увидеть здесь.

– Да, интересная история, – согласился я, зачерпнул пригоршню воды и вылил Эдолии на лицо и плечи. – Красивая. И трогательная. А еще поучительная. Особенно мне понравилось лицедейство…

– Ты шел ко мне, – прошептала она, жмурясь в блаженстве. Затем прильнула и нежно поцеловала. Я тоже стиснул ее в объятиях. Что мне еще оставалось? Как разубедить ее? Хочет видеть во мне героя – пусть видит. Я же видел в ней истинную любовь и искренность. Я чувствовал ее изначальное желание. И мне было хорошо. Вечность снова ввергла нас в свой океан страстей и чувств.

– Ты шел ко мне, – дрожащим голосом повторила она. – Не говори иного, пожалуйста.

– Ты действительно того желаешь?

– Да.

– Ладно, тогда пусть будет так. Иного не скажу. Пусть это и не совсем так.

Она затрепыхалась, но я снова успокоил ее мягкими поглаживаниями.

– Не стану отрицать, что мне здесь очень хорошо. Мне ни разу не было так хорошо. Самая прекрасная и желанная девушка королевства сама пришла ко мне, да еще говорит, что ждала всю жизнь. Как можно противиться соблазну? Но меня одно смущает.

– Что же? – она немного напряглась, и стала внимательнее.

Я собрался с духом, точно нашкодивший ребенок перед матерью, спеша сообщить ей о своей проделке. И сказал:

– Я не смогу остаться.

– К…как? – Эдолия задрожала, словно вода в бассейне мгновенно остыла.

– Я должен буду уйти, – огорченно закивал я, твердо смотря в ее глаза. Они подозрительно увлажнялись.

– Но… но… как же так? Я… я, что – напрасно ждала?

– Нет.

– Но… почему? – растерянно лепетала она. – Ведь гадалка предсказала…

Я властным жестом остановил ее.

– Да, но она и словом не обмолвилась о продолжении истории. Она же не сказала: «И жили они долго и счастливо, пока он не ушел». Хотя то стало бы правдой. Ведь жизнь – это миг. Порой, это единственный самый яркий миг, ради которого мы жили, и который никогда не забудем.

– Но… зачем тебе идти. Молю – останься. У тебя будет и золото, и власть, и все, что захочешь.

– Боюсь – нет, – печально улыбнулся я. – Дело в том, что у меня уже есть все, что я захочу. У меня есть весь мир, по которому я могу блуждать, сколько мне вздумается. И вершить то, что пожелаю. Оставшись здесь, я многое потеряю. Мои желания станут мелкими и обычными. Я превращусь в человека и не буду уже тем героем, который с легкостью выбивает рыцарей и соблазняет будущих герцогинь. Тогда ты меня сразу разлюбишь, ведь тебе нужен герой. Ты же не можешь полюбить простого нищего в лохмотьях. А даже если и сможешь, тебе не дадут его любить. У меня же не будет сил противостоять тем, кто этого не пожелает. Так вот я и превращусь в такого нищего. Тогда я потеряю еще и тебя. Понимаешь, моя сладкая Эдолия, в чем дело. Я все потеряю, если останусь. Иными словами – умру, если остановлюсь. Ведь птица летит над землей, пока она движется. Если она по неведомым причинам замрет в воздухе – она упадет и разобьется. Мне жаль, но это так. Не я придумал жизнь. Жизнь – движение!

Сказать, что девушка выглядела расстроенной – ничего не сказать. Она побелела, словно первый снег. Она с болью в глазах смотрела на меня, а слезы катились по ее охладевшим щекам.

– Я так ждала, так ждала! А ты… а ты…!

– Но ведь дождалась, – напомнил я.

– Но… что же делать?! Что делать?! Разве я ждала, чтобы потерять?!

– Нельзя обрести не теряя, – утешал я ее. – За все приходиться расплачиваться, или чем-то жертвовать. Чем сильнее желание – тем больше расплата. Однако если чем-то жертвовать, то непременно это вернется справедливой благодарностью от жизни. И чем больше твоя сознательная жертва, тем сильнее будет благодарность.

Она уже перестала рыдать, затихла и прислушивалась.

– Хочешь ярче понять – выйди на рыночную площадь. Желаешь самое лучшее – будь готова не поскупиться на золото, которое принадлежит тебе изначально. Если же готова жертвовать своим золотом, то ты непременно обретешь лучшее, что есть на рынке. Но если вцепишься в свое золото и при этом возжелаешь самое лучшее – лишишься всего.

– Я все золото отдала гадалке, – обиженно всхлипнула она. – Я даже не считала его – сунула ей увесистый мешочек и побрела, как очумевшая. Ведь надежда – бесценна.

– Да, и кое-то этим пользуется, – покачал я головой.

– Для меня то неважно, – Эдолия взяла мою ладонь и сжала в своей. – Мне не жаль тех гульденов. Я даже готова каждый день отдавать по мешку, лишь бы ты провел со мной этот день. Любовь бесценна.

– Но ты и получила бесценное, – провел я по ее щеке, растирая искрящиеся слезы. – Ты получила свое изначальное желание. Оно осуществилось. Ты мечтала о герое, и он пришел.

– Но я не хочу, чтобы он уходил! – едва дышала она.

– Выходит, ты навязываешь цену своему герою, – погрозил я пальцем. – Ты пытаешься купить его за золото, высокое положение и прочее, обещая их взамен его любовной близости.

– Я готова отречься от всего этого, лишь бы ты остался, – взмолилась она. – Я готова пойти с тобой на край света. Куда угодно. Я готова умереть с тобой. Ведь я… я люблю тебя!

Я был искренне тронут ее словами. Она смотрела на меня кротко и в то же время столь властно, что я не мог ничего поделать. Воцарилось молчание. Светцы тревожно дрожали, тени плясали на стенах.

– Не стоит отрекаться от жизни, – уверял я ее. – Жизнь бесценна. Даже если ты – самый нищий из нищих. Или самый богатый из богатых. Ты должна жить, и быть прекрасной Эдолией. Иначе, как я смогу отыскать тебя? Как я смог вернуться к тебе?

– Так ты вернешься? – ее сердечко застучало сильнее, в нем вспыхнула надежда.

– Никто этого не знает, даже я, – пожал я плечами. – Или же я могу вернуться в ином облике.

– Мне нравится этот, – она ладошками обхватила мое лицо. – Ты такой милый…

– Я?! Милый?!

– Да.

– Вот уж где сказочница!

– Нет, ты милый.

– Такой милый, что все от меня шарахаются.

– Лишь глупцы, кто смотрит глазами, – настойчиво повторяла она. – Кто смотрит сердцем – тянутся к тебе.

Я взглянул на нее ласково и нежно. Ну как можно обижать ее? Как можно отказывать ей? Как можно рушить ее надежду?

Но и оставаться я не могу, иначе перестану быть тем, кем являюсь. Причем она сразу потеряет ко мне интерес. Ведь девушки тянутся к силе, неважно, в чем выраженной: в красоте, в богатстве, в уме, в таланте. Но они тянутся к изначальной силе, сами того не ведая.

…впрочем, как и все остальные.

– Тем более, я обещал королю явить чудо? – спохватился я.

– И что ты намерился сделать? – от нее запахло острым любопытством. На миг оно даже затмило ее тоску и печаль.

– Говорю же – чудо.

– Но что именно?

– Откуда мне знать? – пожал я плечами. – Пока не знаю.

– Снова будешь пинками выбивать рыцарей? – настроение ее улучшалось.

– Может и буду. Посмотрим.

– Значит, ты вернешься?

– Если и вернусь, то ненадолго. Я ведь объяснил уже.

– Но… что мне делать? – она выглядела крайне растерянной.

Я заглянул в ее бездонные голубые глаза.

– Что и раньше – любить жизнь. Так ты выразишь любовь ко мне. Люби Годдриха, выйди за него замуж. Тем самым ты опять выразишь любовь ко мне. Или найди другого. Или еще что-нибудь сотвори и получи радость. Или печаль, если угодно печалиться. Словом, это неважно. Главное – ты будешь помнить обо мне.

– Мне никто не нужен, – шептала она.

– Лишь сейчас.

– Всегда.

– Тогда ты отяготишь меня, – скорбно вздохнул я. – Я буду чувствовать за собой вину. Ведь я лишу тебя простого человеческого счастья.

– Я уйду в монастырь и буду тебя дожидаться там, – нашлась Эдолия.

– Дело твое, – кивнул я, расправляя ее мокрые локоны. – Только…

– Что?

– Пусть это будет мужской монастырь.

Она резко отпрянула, всколыхнув темную воду.

– Ах ты… ах ты… негодяй! Да как… как ты мог такое сказать?!

– А чего? – прикинулся я дураком. – Я бы с радостью ушел дожидаться тебя в женский.

– Да я… да я… ах ты…

Я снова притянул ее к себе и обнял. Она отбивалась, брыкалась, брызгалась, но все же снова утихла на моей груди. Я улавливал манящий аромат ее волос, запах ее кожи, блеск ее глаз. И стук ее сердечка.

– Пойми же, Эдолия: жизнь – это череда желаний. Они вспыхивают, затем воплощаются. Затем снова вспыхивают. И снова воплощаются. Но есть изначальное желание, которое дает им всем толчок. Так вот я ищу его, странствуя по миру. Оно очень простое, я чувствую. Оно витает где-то рядом, всякий раз, когда я слышу: «Я хочу, я желаю». Оно везде. Его даже не нужно искать – его нужно понять. Но чтоб понять – нужно искать. Потому я и ищу. Но если завершу поиски, то все мое существование прекратится, оно навсегда лишится смысла. Я могу попросту исчезнуть. Не уйти, не пропасть в соседнем городе, а именно – исчезнуть. Понимаешь, Эдолия? То есть ты лишишься не только героя, но и надежды увидеть его.

Она надолго умолкла. Я наполнил кубок, сделал несколько глотков, предложил ей. Она безмолвно взяла, тоже отпила. Ей стало легче.

– Ладно, – полумрак вздрогнул от ее шепота. Она взволнованно дышала. – Я все поняла. Но только одно скажи – кто ты?

– Это неважно.

– Для меня это теперь важнее всего, – призналась она. – Так кто ты?

– Тот, кого ты видишь, – без заминки выдал я.

Она пропустила мое высказывание и вонзилась проницательным взглядом.

– Ты тот, кого я ждала?

– Разумеется, – успокаивающе молвил я.

– Слава Богу! – она опустила взгляд и прижалась сильнее.

– Раз я здесь, – добавил я. – Но если бы Годдрих в свое время не струхнул, то здесь был бы он. Ты же сама говорила, что уже готова была отдаться ему. Героем стал бы он.

– Но его здесь нет, – облегченный вздох всколыхнул ее грудь.

– Потому что ты не захотела. Или он…

– Я ждала тебя!

– Но он больше похож на героя. Он красив, могуч, силен, богат, великодушен, благороден…

– Ты мой герой, – резко отрубила она. – И сила твоя гораздо больше, чем графа Тильборского.

– А если я применю ту силу и превращусь в него?

Эдолия подняла голову, с вызовом посмотрела мне в глаза, слегка нахмурилась.

– Ты не посмеешь!

– Я знал нечеловеческие муки, – вспомнилось мне. – Я их терпел и превозмог. И ныне – я не человек. Не человек же смеет все, что неподвластно человеку!

– Да, ты не человек, – подтвердила она, прищурив глаза. – Я нисколько не сомневаюсь в силе твоих превращений, как и в прочих твоих способностях. Но ты не посмеешь. Потому что я этого хочу. Ты мне нравишься таким. И если снова появишься в моей жизни, прошу, не меняй облик.

Я победно усмехнулся и потискал ее в объятиях.

– Вот потому я и не меняю его.

Она притихла, точно пойманная канарейка в руках. Но вдруг снова оживилась.

– Когда ты уйдешь?

– Ближе к рассвету.

Я почувствовал, как она принялась гладить меня под водой.

– Значит, у нас еще есть время.

– Время есть всегда. Особенно у тех, для кого вечность – миг. И наоборот. Кто умеет одно превращать в другое. Для него время не имеет значения, ведь он сам творит его.

Она уже тяжело дышала и томно постанывала. Желание ее переполняло сердце – оно бешено застучало. Вода в бассейне потеплела. Она уже оплетала меня всем телом, страстно целовала шею и грудь.

– Преврати… преврати его в вечность. Здесь и сейчас.

– Не могу, – сочувственно прошептал я. – Иначе мы исчезнем.

– Но ты ведь все можешь. Сделай так, чтоб мы не исчезали…

– Тогда исчезнет весь мир.

– Мне все равно, – все сильнее и страстнее целовала она меня. – Для меня важно лишь изначальное желание. Это ты…

Я взял ее на руки, покружил в воде, высоко подкинул. Она коротко взвизгнула. В таинственном багряном свете мелькнуло красивое девичье тело, в ореоле серебристых брызг. И Эдолия с детским писком плюхнулась обратно. Я нежно обнял ее и поцеловал. Ее сердце наполнилось таким первородным счастьем, что она едва не потеряла сознание. Она дико набросилась на меня и жадно впилась в мои бескровные губы, наполняя их живительным теплом жизни.

И пришлось мне остаться. Правда, лишь до утра. То есть на миг, очередной миг жизни. Но для нас он длился целую вечность.