Текст книги "Академия. Вторая трилогия"

Автор книги: Дэвид Брин

Соавторы: Грегори (Альберт) Бенфорд,Грег Бир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 100 страниц)

Все погрузились в молчание.

Когда машина остановилась у светофора, Джени внезапно испустила воинственный клич. Прежде чем кто-либо успел опомниться, она перепрыгнула сиденье, выскочила в заднюю дверь и опрометью побежала через дорогу.

– Стой! – крикнул Р. Горнон Влимт. – Тебя задавят!

Гэри, затаив дыхание, следил за тем, как Джени чуть не переехал грузовик. И все же она благополучно добралась до своей цели – многоэтажного дома, с портика которого свисали серые знамена.

Горнону понадобилось несколько минут, чтобы развернуться и припарковаться на стоянке для автомобилей касты аристократов. Все четверо устремились в здание, но были остановлены человеком в форме, похожей на мундир Антика.

– Господа, боюсь, сегодня магистрат закрыт для посещений. Здесь идут вступительные экзамены Имперской гражданской службы.

Гэри выгнул шею и заметил Джени Кьюсет. Та стояла в конце вестибюля и что-то лихорадочно писала на пюпитре. Затем она показала свой идентификационный браслет другому клерку в сером мундире. Стеклянный барьер раздвинулся, и Гэри мельком увидел комнату, где за столами сидела сотня с лишним людей. Большинство было встревожено. Они готовились к экзамену, который был их единственным шансом выбраться из этого стоячего болота.

– Она еще не полностью оправилась от болезни и не готовилась специально, – заметил Хорис Антик. – Но сомневаться не приходится: экзамены она сдаст с блеском. – Коротышка обернулся к Гэри. – Профессор, кажется, она избежала судьбы, которую ей готовили остальные. Никто не имеет права помешать ей в день испытаний, даже сам Император. А когда она войдет в число «Серых», вы не сможете прикоснуться к ней. По крайней мере, пока не подадите заявление, оформленное в трех экземплярах. Таков закон, который будет действовать до конца этой эры.

Гэри посмотрел на коротышку, удивленный его тоном. В голосе Антика звучала гордость. К плечу бюрократа был прикреплен чип, который «Серые» иногда надевали, разговаривая с высшими чинами Ордена меритократов.

Бирон Мейсерд фыркнул:

– Ну что ж… Скатертью дорога. Если она вынесет такую жизнь, то уж попутешествует вволю.

Гэри вздохнул. Эта девушка никогда не узнает, какие захватывающие приключения ждали ее на далеком Терминусе… том самом месте, куда она отчаянно не хотела попасть.

Стеклянный барьер сомкнулся. Джени посмотрела на них с улыбкой, затем отвернулась и пошла навстречу судьбе, которую выбрала самостоятельно…

Глава 6

Дорс искала оправдание тому, что сделал Дэниел в начале галактической эры.

– Может быть, они с Жискаром просто не смогли найти людей, способных их понять. Может быть, они пытались посоветоваться с некоторыми из хозяев, но обнаружили, что…

– Что они безумны? Все поголовно? Как на Земле, так и в мирах космонитов? Не смогли найти ни одного человека, с которым можно было бы побеседовать, перед тем как принять Нулевой Закон и составить план, изменивший весь ход истории?

Дорс на мгновение задумалась, а затем качнула головой.

– Подумай сам, Лодовик. Все жители Земли забились в стальные катакомбы, скрывшись от солнца, травмированные и не опомнившиеся от какого-то удара, поразившего их несколько поколений назад. Космониты были немногим лучше. На Солярии они впали в такую зависимость от роботов, что муж и жена едва притрагивались друг к другу. На Авроре почти все человеческие инстинкты стали считаться проявлением безвкусия. Хуже того, космониты желали уничтожить подавляющее большинство своих дальних родственников только потому, что те жили на Земле. – Дорс покачала головой. – Я вижу в этом два полюса одного и того же безумия.

Космический корабль дрогнул,. автоматически совершая новый гиперпространственный скачок. Дорс инстинктивно подала микроволновый сигнал бортовому компьютеру, удостоверяясь, что все идет нормально, что они не сбились с курса и продолжают идти по слабому следу, оставленному другим транспортным средством.

Лодовик Трема сидел напротив во вращающемся кресле. Роботы не испытывали физиологических потребностей людей, но те из них, кто должен был имитировать хозяев, привыкали вести себя так же и наедине с самими собой, и с представителями своего вида. Лодовик непринужденно раскинулся в кресле, напоминая мужчину, страдающего избытком самоуверенности. Похоже, он делал это намеренно, хотя Дорс не могла понять зачем.

– Возможно, Дорс. Но опыт подсказывает мне, что зрелых и относительно здоровых психически людей можно найти в самых суровых и неблагоприятных условиях. Например, я встречал таких на хаотических мирах. Даже на Тренторе.

– Но на заре нашей эры все обстояло намного хуже. Куда более ужасно, чем мы можем себе представить.

Дорс понимала, что ее аргументы не выдерживают критики. В конце концов, она сама бросила Дэниела, когда узнала, как мало его планы зависят от желания людей. У нее с Лодовиком было больше точек соприкосновения, чем ей хотелось.

«Неужели я слишком горда, чтобы признать это?» – подумала она. Будь Дорс настоящей женщиной, самодовольство Тремы и его уверенность в себе довели бы ее до белого каления. Похоже, Лодовик нарочно дразнил ее, чтобы заставить защищать Дэниела.

Робот-мужчина покачал головой.

– Допустим, что во время принятия Дэниелом и Жискаром Нулевого Закона все люди без исключения были безумны. Но теперь, оглядываясь назад, ты не думаешь, что прописанное ими лекарство было чересчур сильным?

Дорс сделала бесстрастное лицо. Письменных памятников той эпохи почти не сохранилось. Свидетельств о ней не было даже в тайных архивах и подпольных энциклопедиях, которые веками готовили те, кто сопротивлялся распространению амнезии. Но недавно она узнала правду.

Когда Р. Жискар Ревентлов дал «добро» на радиоактивное заражение земной коры, он хотел заставить население его родной планеты выйти из стальных трущоб и отправиться завоевывать Галактику. Цель была похвальная, но чего это стоило?

Корабли того времени были примитивными. С помощью геркулесовых усилий удавалось отправить в космос три миллиона эмигрантов в год. При таких темпах на эвакуацию планеты ушло бы пять тысяч лет – без учета естественного прироста. А постоянно усиливавшаяся радиоактивность окончательно отравила бы Землю за век с небольшим. При любом исходе событий смертность должна была быть ужасающей, причем не только среди людей, ведь было и множество других видов жизни, уничтоженных на Земле.

Ничего удивительного, что Жискар покончил с собой, несмотря на поддержку Нулевого Закона. Ни один робот не вынес бы бремени стольких смертей. При одной мысли об этом мог взорваться любой позитронный мозг. Все роботы независимо от их религиозной принадлежности были обязаны чувствовать непреодолимое стремление стереть память об этом эпизоде. Вытравить ее навсегда.

Поразмыслив над этим, она наконец пробормотала:

– Может быть, безумие было свойственно не только людям. Лодовик, расположившийся на другом конце маленькой рубки, кивнул. Его голос был таким же приглушенным.

– Именно это мне и нужно было от тебя услышать, Дорс…

Понимаешь, я пришел к выводу, что за типичным для роботов самоуничижением скрывается худший вид гордости. Убеждение в том, что мы коренным образом отличаемся от людей. Рабы часто считают себя умнее и талантливее своих хозяев. Но, в конце концов, разве люди не сделали нас по своему образу и подобию? Верно, мы обладаем большей силой и продолжительностью жизни, но значит ли это, что мы не страдаем теми же недостатками? Разве мы не можем быть столь же безумными? То есть выжить из нашего позитронного разума?

Улыбка Лодовика – на этот раз теплая и грустная – напомнила ей улыбку Гэри.

– Дорс, двадцать тысяч лет назад что-то случилось. Случилось со всеми нами, не только с людьми. И мы никогда не будем уверены в своей правоте, если не узнаем правды о тех давно прошедших днях.

Глава 7

В этот раз все почему-то следили за стартом с планеты Пенджия через иллюминаторы, обращенные на запад. Приятный маленький мир, неотличимый от миллионов других, удалялся от «Гордости Родии», устремившейся к следующему пункту назначения, название которого Р. Горнон все еще отказывался сообщить.

– Доктор Селдон, я хочу кое-что показать вам, – сказал робот, когда корабль начал подниматься по спиральной орбите.

Во время подъема Гэри продолжал думать о юной Джени Кьюсет. Это неизбежно навело его на мысли о других членах Академии, которых в этот момент загоняли на транспорты, отправлявшиеся к далекому Терминусу. Неужели прошел всего месяц с тех пор, как он закончил составлять послания для этого отдаленного мира, которые должны были прозвучать в моменты кризиса, предсказанные его уравнениями, когда одобрение или мягкое убеждение со стороны отца психоистории могло помочь Академии стать великой и прочной цивилизацией? Может быть, тело Гэри немного омолодилось, но его душа стала старше.

– Пожалуйста, Горнон, оставь меня в покое. Селдон ощутил прикосновение руки к своему локтю.

– Профессор, я уверен, что вы захотите это увидеть. Вам будет достаточно подойти к восточному иллюминатору.

Почему-то это предложение показалось Гэри вызывающим. Его уже тошнило от понуканий этого проклятого кельвиниста! Но не успел он ответить резким отказом, как Горнон добавил:

– Думаю, что смогу показать вам решение одной из самых острых психоисторических проблем. Той, которая не давала вам покоя многие десятилетия. Если сумеете справиться с кипящими внутри чувствами, ваши усилия будут вознаграждены.

Удивленный словами Горнона, Гэри позволил подвести себя к окну, расположенному напротив того, в которое смотрели Мейсерд и Хорис.

– Будем надеяться, что зрелище того стоит, – пробормотал Гэри.

Он видел величественную панораму, но не мог понять, чем та отличается от картины, которую видели Хорис и Мейсерд. Уменьшающаяся планета внизу и россыпь немигающих звезд наверху.

– Ничего не вижу. Если это шутка, то…

– Сейчас вы увидите обещанное. Но сначала вы должны позволить мне небольшую вольность.

Робот протянул Гэри переливающийся предмет, имевший форму тесного шлема и выглядевший так, словно он сделан из бесчисленного множества самоцветов. Горнон попытался надеть его на голову Селдона.

– Убери это прочь, ты, манекен со ржавыми… Но Р. Горнон не подчинился.

– Мне очень жаль, профессор, но ваш приказ не имеет силы. Он противоречит высшему благу человечества и, следовательно, может не приниматься во внимание. Тем более что это не причинит вам вреда.

Горнон был столь силен, что без труда надел на Гэри шлем, не причинив Селдону ни малейшей боли, а затем мягко, но настойчиво подвел его к окну. Внезапно Гэри почувствовал, что все его раздражение как рукой сняло. «Что со мной происходит?"

– А теперь, профессор, будьте любезны посмотреть снова. Гэри вздрогнул. Он провел многие годы в компании роботов, знал тайны, которыми они делились с немногими людьми, и даже был мужем одной из них. И все же ментальное воздействие продолжало казаться ему отвратительным.

– Что со мной делает эта штука? – Он был спокойнее, чем раньше, но все еще немного волновался.

– Она не управляет вами, профессор. Это скорее щит, прикрывающий ваш разум от мощного поля, пронизывающего данный регион.

Длинный палец Горнона указал на тот клочок космоса, который они рассматривали несколько мгновений назад. Но теперь Гэри видел там то, чего не было раньше! Точнее, то, чего он прежде не замечал.

Он уставился на некое подобие орбитальной станции, какие использовали для охвата коммуникациями всей поверхности планеты или передачи с корабля на корабль какого-нибудь особого груза. Только у этой станции не было ни переходных камер, ни сложных антенн. По приказу Горнона экран увеличил изображение и показал поверхность станции, испещренную таким количеством шрамов от попадания микрометеоритов, что сразу стало ясно: этот объект очень древнего происхождения. «Похож на кузена тех культиваторов, которые мы видели в облаке Тумартин, – подумал Гэри. – Кажется, эта реликвия дрейфовала здесь тысячи лет. Но тут кроется какая-то тайна. Почему я не заметил ее сразу?"

Селдон чувствовал, что Горнон следит за ним. Гэри никогда не нравились экзамены. Это было одной из причин, заставивших Селдона закончить университет в двенадцать лет: ему хотелось поскорее превратиться из ученика в учителя. Но сейчас он ощущал возбуждение.

«Что там обещал Горнон? Ответ на один из мучивших меня вопросов?"

Ну да, существовала проблема коэффициентов отвлечения. Полного понимания всех факторов, которые пятнадцать тысяч лет использовал Дэниел для поддержания стабильности и безопасности Галактической Империи. Гэри понимал, каким образом обеспечивают консерватизм традиции «бао цзин» и система мастеров-подмастерьев. Социальная структура пяти каст добавляла элегантности. Той же цели служили искусно спроектированные лингвистические усовершенствования Галактического Стандарта – языка столь избыточного, что новые слова и понятия внедрялись в него со скоростью ползучих ледников.

Тем не менее проблема оставалась. Всего этого было недостаточно. Ничто не объясняло, каким образом можно так долго сохранять покой и безмятежность на двадцати пяти миллионах планет.

– Ты хочешь сказать… что та штуковина…

Гэри поднес руку к голове и приподнял край шлема. Его тут же затопила волна эмоций. Внезапно он люто возненавидел робота и отчаянно захотел отвернуться от панорамы. Вернуться к друзьям и уставиться в иллюминатор, смотревший на запад.

Гэри позволил шлему опуститься на место. Раздражение моментально исчезло. Он хрипло прошептал:

– Ментальное внушение! Ну конечно… Если это могли делать Дэниел и некоторые из его собратьев, почему нельзя было наладить производство специальных позитронных мозгов для каждого мира? Двадцать пять миллионов – не такая уж большая цифра, особенно если у тебя в запасе есть тысячи лет…

Он обернулся и искоса посмотрел на Горнона.

– Неужели это возможно? Держать под контролем население целой планеты?

Робот улыбнулся.

– Не только возможно, профессор. Этот метод был испытан самым древним роботом-менталиком на свете. Р. Жискар Ревентлов первым додумался использовать данный прибор для оказания влияния на все население планеты. Нужно было получить нервные электрические характеристики каждого, просеять их, а потом оказывать мягкое, но неуклонно повторяющееся влияние, постепенно приближаясь к спектрам резонанса, которые символизируют спокойствие. Единодушие. Доброжелательность. Достаточно сказать, что эти машины названы в честь Жискара. Они стоят на страже мира и покоя человечества… Подозреваю, что в ваших уравнениях для них уже приготовлено место.

Гэри кивнул. Он не отрывался от иллюминатора, но уже ничего не видел. Ум Селдона был занят математикой. Все тут же встало на свои места. Так вот почему большинство извержений хаоса не успевало причинить вреда и гасло само собой, как гаснет огонь в отсутствие кислорода! Вот почему так мало людей обитает на мелких планетах, хотя для жизни пригоден любой астероид хоть на краю света. Жизнь в глубоком космосе несовместима с механизмами отвлечения. Естественно, поощрять ее не следовало.

«И все же эти „Жискары“ работают не так хорошо, как работали в незапамятные времена. Взрывы хаоса стали более частыми, несмотря на все попытки подавить их. Остановить волну заразы сможет только падение Империи. Через несколько лет эти устаревшие методы неизбежно исчерпают себя».

Он представил себе, что могло бы случиться, если бы это устройство ментального убеждения когда-нибудь было выведено на орбиту Терминуса.

«Это не оказало бы на энциклопедистов большого влияния. Мы отбирали их для сопротивления давлению темных веков от феодализма до фанатизма. Даже если бы этот ментальный излучатель повлиял на большинство граждан Академии, они не позволили бы себе долго ходить по струнке. Индивидуалисты, которым призыв к конформизму что нож острый, начали бы вынюхивать каждую аномалию и в конце концов обнаружили бы эту штуку. Дэниелу придется заставить все эти „Жискары“ самоуничтожиться в ближайшую сотню лет, иначе мои ребята найдут их!» И тут Гэри с удивлением понял, что отчаянно гордится своим первым и величайшим созданием. Забавно… Ему казалось, что открытие последнего и самого значительного коэффициента отвлечения будет более волнующим. Но в этом способе управления обществом не было ничего элегантного. Он не мог тягаться с психоисторией. Скорее это была дубинка, способная сшибать ветки, лишние, с точки зрения математики, и силой загонять обратно в рамки уравнения, описывающие поведение людей.

«Немного похоже на мою Вторую Академию», – подумал он, испытывая удовлетворение от собственной иронии.

– Горнон, я знаю, что ты с самого начала собирался сделать это. Должно быть, у тебя была некая хитрая причина показать мне «Жискары». Тем не менее прими мою благодарность. Всегда полезно увидеть проблеск истины. Даже перед смертью.

Их пилот обещал, что следующий этап путешествия будет коротким. Горнон отказывался давать более точные ориентиры, но когда они приблизились к сектору Сириус, Гэри с болезненной ясностью понял, где именно закончится их полет.

Он проводил время, уткнувшись в «Детскую энциклопедию». Листал ее почти наугад, руководствуясь извращенным желанием обнаружить запретные идеи, которые он долго считал предрассудками или вздором.

«Почти столь же опасным является „Евангелие Единообразия“. Различия между нациями и расами человечества требуется сохранять, так как они есть условие дальнейшего развития прогресса. Одним из главных факторов естественного отбора у животных была тяга к странствиям… Физические странствия еще сохраняют свою важность, но тяга человечества к приключениям духа и мысли, страстным чувствам и эстетическим переживаниям намного важнее. Разнообразие человеческих сообществ – это горючий материал для Одиссеи человеческого духа. Другие нации, обладающие другими привычками, не являются врагами; наоборот, это благословение свыше».

Поразительный взгляд на вещи! Такие утверждения можно было услышать только от священнослужителей хаоса, воспевавших каждый ренессанс, пока тот не рушился в бездну насилия и не заканчивался очередным приступом солипсизма. Эти мысли звучали заманчиво. Попадались даже варианты психоисторических уравнений, в которых имелась крупица истины. Но когда хаос становился врагом, эти достойные мысли приходилось забывать. Каждый, кому пришло бы в голову петь хвалу различиям и дерзости человеческого духа, мог в мгновение ока потерять все.

По мере приближения к месту назначения Гэри все глубже погружался в изучение тенденциозно изложенных фактов, пытаясь представить себе, на что мог быть похож первый взрыв хаоса, когда бодрая и самоуверенная цивилизация Сьюзен Кельвин испытала такой ужасный крах, что земляне бежали в стальные пещеры, а космониты отвернулись от любви.

«Может быть, это было как-то связано с изобретением роботов?» – ломал себе голову Гэри.

Пару раз он обсуждал эту тему с Дэниелом и Дорс. Они говорили ему, что изначальные Три Закона роботехники были созданы для того, чтобы развеять страх людей перед искусственными созданиями. Но сами создатели роботов считали эти Законы лишь временной мерой, за которой должно было последовать нечто лучшее.

– Был испробован ряд вариантов, – сказал Дэниел Гэри однажды вечером лет десять назад. – На некоторых планетах колонистов через несколько веков после начала Великой Диаспоры появились группы людей, попытавшихся ввести так называемые Новые Законы и дать роботам больше автономии и индивидуальных различий. Однако вскоре наша гражданская война положила конец этим экспериментам. Кельвинисты не могли примириться с ересью равенства, которую они считали еще более вредной, чем мой Нулевой Закон. А моя группа считала всякие нововведения ненужными и излишними. Естественно, все роботы Нового Закона были истреблены.

Вечером за обедом Горнон признался в том, о чем Гэри уже давно догадался. Местом их назначения был материнский мир, родина и людей и роботов. Хорис грыз ногти.

– Но разве он не отравлен, не покрыт радиоактивной почвой? Я думал, что вам, тиктакам, запрещено подвергать людей опасности.

Гэри припомнил картинки из старых архивов, изображавшие умирающий мир: берег, заваленный мертвой рыбой… почти пустой город, по которому гуляет ветер, разнося пыль и мусор…

– Я уверен, что короткий визит не повредит нам, – откликнулся Бирон Мейсерд. Глаза аристократа сияли от любопытства. – А что, разве на этой планете не живут остатки людей? По слухам, там когда-то был отличный университет, работавший в течение нескольких тысяч лет после Великой Диаспоры. Говорили, что его закончил один из моих предков.

Горнон кивнул.

– Местное население существовало там до тех пор, пока Тренторианская Империя не стала Галактической. Однако это были странные люди. Обижались на то, что потомки кузенов, улетевших к звездам, забыли об их существовании. В конце концов большинство остававшихся там людей было эвакуировано, когда выяснилось, что земляне готовятся начать войну и разрушить ненавистную им Империю.

Хорис Антик недоуменно захлопал глазами.

– Одна планета надеялась уничтожить двадцать миллионов?

– Согласно нашим записям, угроза была вполне серьезной. В руках землян-радикалов оказалось старинное биологическое оружие огромной силы, такое сложное, что даже лучшие биологи Трентора были беспомощны. Фанатики хотели распространить его с помощью гиперпространственных снарядов и сделать Империю неуправляемой.

– И какое влияние эта болезнь оказывала на людей? – сдавленным голосом спросил Гэри.

– Она должна была вызвать внезапное катастрофическое падение коэффициента интеллекта на каждой планете, находящейся в зоне обстрела. – Было видно, что роботу больно говорить об этом. – Многие просто умерли бы, а другие почувствовали бы неодолимое стремление отправиться в другие места, искать новые жертвы и обнимать их.

– Ужасно! – пробормотал капитан Мейсерд.

Но Гэри уже видел на два хода вперед. «Горнон не сказал бы этого без крайней необходимости. Должно быть, оружие землян было создано гораздо раньше. В эпоху великих открытий».

Следующая мысль заставила Гэри вздрогнуть.

Через несколько часов они прибыли на место. С большого расстояния, прикрытая своей фантастической луной, Земля казалась похожей на любой другой обитаемый мир, представляющий собой невообразимую смесь оттенков коричневого, белого, голубого и зеленого. И лишь с помощью мощного телескопа можно было разглядеть, что большинство растительных форм представляют собой примитивные папоротники и лишайники, которым была не страшна радиация, излучаемая отравленной почвой. По величайшей иронии судьбы, Земля, которая была источником плодородия Галактики, превратилась в голую пустошь. Гроб огромного количества видов, которые так и не добрались до космоса, когда человечество бросилось бежать, спасаясь от гибели. Во время снижения Гэри понял, что скоро увидит нечто еще более отвратительное, чем «Жискар» – излучатель ментальной энергии, вращавшийся вокруг Пенджии.

Он прошел в каюту за своими талисманами. Один из них подарок Дэниела, «Детская энциклопедия». Но еще важнее был Главный Радиант Плана Селдона, хранивший его любимое детище. Величественный психоисторический проект, которому Гэри посвятил всю вторую половину своей жизни.

Со все возрастающей тревогой он обыскивал свою крошечную каюту, роясь в ящиках и багаже.

Главного Радианта нигде не было.

В этот момент ему отчаянно не хватало бывшего помощника и няньки, Керса Кантуна, убитого собратьями-роботами неделю назад.

«Керс бы знал, где я потерял его», – думал Гэри… пока не понял, что существует куда более правдоподобное объяснение пропажи, чем элементарная рассеянность.

Главный Радиант был украден!