Текст книги "Академия. Вторая трилогия"
Автор книги: Дэвид Брин
Соавторы: Грегори (Альберт) Бенфорд,Грег Бир
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 100 страниц)
Глава 58
Клие снился увлекательный, яркий сон. Очнувшись, она подняла голову, прежде покоившуюся на плече Бранна. Она почувствовала, что к ее комнате приближаются двое роботов.
Каллусин вошел без стука, бесцеремонно и, остановившись около кровати, воззрился на Клию и Бранна.
– Это случайная связь, – осведомился он, – или попытка установить длительные, прочные отношения?
– Не твое дело, – оскорбленно буркнула Клия, даже не подумав накинуть на себя что-то из разбросанной по комнате одежды.
Следом за Каллусином вошел Плассикс – медленно, поскрипывая, словно старый расшатанный автомобиль.
– Нам нужен ваш ответ для того, чтобы приступить к приготовлениям, – сказал Плассикс. – Лодовик предполагает, что в ближайшее время могут быть предприняты попытки смены всех кодов во Дворце.
– Это почему еще?
– Усилилась поисковая активность, – ответил Каллусин. – Поиски теперь ведутся в пятидесяти секторах Трентора.
Клия встала и оделась. Почему-то она совершенно не стеснялась этих машин. Она знала, что они – не люди и что ее нагота не может вызвать у них никаких человеческих эмоций, так что стеснения они вызывали у нее не больше, чем зеркало. Тем не менее, покончив с одеванием, Клия пришла к выводу о том, что роботы все-таки способны на изощренную дискриминацию и обладают своей системой моральных ценностей – если судить по первому вопросу, который им с Бранном задал Каллусин.
– Так каков же ваш ответ? – поинтересовался Каллусин.
– Скажите Лодовику, пусть придет сюда, – сказал Бранн и тоже встал и начал одеваться, хотя смущался сильнее, чем Клия. Натягивая брюки, он отвернулся.
– Он уже идет, – отозвался Каллусин.
Когда вошел Лодовик, двое людей и двое роботов выстроились не правильным кружком. Плассикс и Каллусин расступились, Лодовик встал между ними.
– У меня к вам есть вопрос, – заявил Бранн, не позволив Клие опередить себя. Клия шагнула ближе к нему.
– Пожалуйста, – ответил Плассикс. – Я очень люблю вопросы и с удовольствием отвечу на любой.
– У меня вопрос к Лодовику, – уточнил Бранн. – Вы ведь участвовали в том заговоре и были соратником Дэниела, верно?
– Верно.
– Почему же вы переметнулись на сторону его противников?
– Внешнее воздействие тончайшим образом изменило мое программирование, – ответил Лодовик. – Внутрь меня вторглась личность из далекого прошлого – вернее, расширенная и усиленная имитация этой личности – сим.
Он коротко рассказал о происшедших с ним переменах. Бранн и Клия взволнованно переглянулись.
– Так что же, Гэри Селдон приветствовал распространение этих нелегальных симов только для того, чтобы лучше понять, как думают люди? – спросила Клия.
– Частично – для этого. Всей истории я не знаю, – ответил Лодовик. – Но освобождение симов вызвало множество проблем для роботов и людей несколько десятков лет назад.
– Но теперь он… это существо… оно больше, чем сим? – растерянно спросила Клия. – Оно, наверное, как призрак… или как ангел… даже не знаю, как назвать?
– Симы представляют собой нематериальные существа, психологически весьма сходные с людьми.
– Симы? Ты говоришь о них во множественном числе?
– Существует еще один сим, носительница женского сознания. Она противостоит нам и помогает Гэри Селдону и Дэниелу. Другой сим – носитель мужского сознания, он обитает внутри меня.
– Но как они могут иметь мужской или женский пол? Лодовик растерянно моргнул – он не был уверен в том, что на этот вопрос можно дать адекватный ответ.
– Я ведь, например, выгляжу мужчиной, – в конце концов сказал он. – Хотя на самом деле это не так. Такие же различия могут существовать и между симами, хотя, честно говоря, я не так уж в этом уверен. Просто не знаю.
– Между ними нет согласия, между этими двумя симами? – спросил Бранн.
– Они непрерывно и ожесточенно спорят много лет, – ответил Лодовик.
– Тогда откуда же тебе знать, что тебя не просто изменили, а… может быть, каким-то образом извратили? – задал новый вопрос Бранн. – А вдруг Дэниел или Гэри Селдон как раз этого и хотели добиться?
– Не исключено, – кивнул Лодовик. – Эту неуверенность я разделяю с вами, людьми. Однако я обязан действовать на основании здравого смысла. У меня нет причин не верить, что в моем программировании изменилось что-то, помимо моего восприятия Трех Законов роботехники.
– А по мне – так все это жуткая, непроходимая чепуха, – выдохнула Клия. – Какие еще законы… для роботов!
– Это очень важные правила, которые регламентируют наше поведение, – пояснил Плассикс.
– Но ведь он-то что говорит? Он говорит, что для него не существует никаких правил! – покачала головой Клия.
– Из-за этого он больше похож на человека, – негромко заключил Бранн. – Ведь для нас тоже не существует никаких непререкаемых правил.
– Честно говоря, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы эти правила продолжали определять мое поведение, – признался Лодовик.
Клия в отчаянии развела руками.
– Все это… это такая немыслимая древность, что я никак не могу понять… – пробормотала она. – Вы мне лучше вот что скажите. Я хочу знать, что произойдет, если мы согласимся вам помочь. Роботы тогда просто уйдут, исчезнут, оставят нас в покое?
– Не совсем так, – ответил девушке Плассикс. – Мы не можем самоустраниться, не можем и позволить себе стать совершенно бесполезными. Мы обязаны перегруппироваться и найти такую ситуацию, при которой нам будет позволено исполнять какие-либо разумные обязанности до тех пор, пока не иссякнет наш запас прочности. Наше программирование таково, что обязывает нас служить людям. Поэтому мы надеемся, что нам удастся разыскать в Галактике некую зону, где люди позволят нам служить им. Наверняка такие места должны существовать.
– А если Гэри Селдон потерпит фиаско, таких мест появится множество, наверное, – осторожно проговорил Бранн. – То есть появится уйма мест, где смогут затаиться роботы.
– Не самый неразумный вывод, – похвалил Бранна, как способного ученика, Плассикс.
– Но если мы согласимся помочь вам, я хочу, чтобы нас – нас с Бранном – вы оставили в покое. Чтобы потом вы нам не служили, не помогали нам, просто убрались куда подальше от нас – и все. Дайте нам побыть людьми – самыми настоящими, обычными людьми! – Клия обернулась к Лодовику. – Ну, а ты? Ты что станешь делать потом?
Лодовик печально смотрел на Клию и Бранна. Он чувствовал, как за их беседой внимательно наблюдает Вольтер.
– Я буду несказанно рад небытию, когда оно наконец наступит для меня, – признался он. – То замешательство, которое владеет мной, та неуверенность, которую я постоянно испытываю, все это для меня – поистине непосильная ноша. – Неожиданно голос его приобрел страстность. – И зачем только люди когда-то придумали нас? – спросил он, как мог бы спросить исстрадавшийся человек. – Зачем наделили нас способностью к пониманию, желанием служить им, помогать во всем, а потом отказались от нас, отшвырнули, лишили всего, что позволяет нам делать то, что заложено в нашей природе?
– Не знаю, – сочувственно проговорила Клия. – Меня тогда на свете не было.
Она до некоторой степени понимала глубинный характер Лодовика, ощущала его, можно сказать, на вкус. В этом вкусе не было и следа металла, или электричества, или еще чего-нибудь такого – напрочь нечеловеческого, что могло бы прийти на ум в размышлениях о машине. Вкус личности Лодовика напоминал Клие изысканное кушанье, которое сунули в холодильник и которое только и ждало, чтобы его разогрели. Затем она ощутила еще нечто… бесконечно холодное и темное, пугающее – словно на язык ей разом высыпали полную ложку огненно-жгучих специй.
– Я чувствую этого твоего… сима, – призналась Клия немного боязливо. – Он сидит поверх тебя… как какой-нибудь… даже не знаю, как это лучше назвать… как пассажир.
– Твое восприятие очень образно и точно, – отметил Лодовик.
– И что… он велит тебе, как поступать?
– Он наблюдает, – ответил Лодовик. – Но не управляет моими поступками.
– Нам нужен ответ, – раздраженно мотнув головой, вмешался в разговор Бранн. Все отступления от главной темы ему явно были не по душе. – Роботы оставят нас в покое, когда все будет кончено, или нет?
– Мы сделаем все, что в наших силах, для того чтобы этот неприятный эпизод завершился, – ответил ему Плассикс. – Мы уведем с Трентора всех роботов, входящих в нашу организацию, а также и тех, кто занимает наиболее ответственные посты в населенной людьми Галактике. Если Дэниел потерпит поражение, люди окажутся предоставленными самим себе, станут сами вершить свою историю, развитие человечества пойдет естественным путем.
Клия попробовала ощутить мышление Плассикса, но оно оказалось таким запутанным, таким чуждым… Но вот в искренности робота у нее не возникло ровным счетом никаких сомнений. Клия сглотнула подступивший к горлу ком. Она вдруг отчетливо ощутила груз ответственности, что легла на ее плечи, ту жуткую ношу, смысл которой она раньше понимала не правильно. Она крепко сжала руку Бранна.
– Тогда мы поможем вам, – решительно проговорила она.
Глава 59
Когда вошли судьи, Гэри сидел молча. Бун стоял рядом с ним, а Гааля Дорника в зале не было. Бун казался неуверенным. Прошлой ночью Гэри спал плохо. Ему хотелось пошевелиться, сесть поудобнее, но, когда вошел Линь Чен, Гэри замер, не в силах двинуться. Председатель Комитета Общественного Спасения вышел на возвышение к судейскому столу, сел и угрюмо уставился в одну точку.
«О, небо, как же я ненавижу этого человека!» – изумился собственным чувствам Гэри.
Поверенный Комитета Общественного Спасения приблизился к судьям.
– Сегодняшнее заседание отведено для предоставления возможности Комитету Глобальной Безопасности допросить профессора Селдона, – сообщил он. – Однако, судя по всему, у сотрудников этого нового подразделения имеются более важные дела, и они обратились к нам с просьбой о переносе заседания на более поздний срок. Согласны ли уважаемые судьи, члены Комитета Общественного Спасения, удовлетворить этот запрос?
Линь Чен обвел зал заседаний сонным взглядом из-под полуопущенных век и кивнул. Гэри показалось, будто бы губы главного комитетчика едва заметно скривились.
– В таком случае приступим ли мы к последнему этапу судебного расследования или временно прекратим его и отложим заседание на другой день?
Гэри негромко застонал и выпрямился. Бун успокаивающее коснулся его руки.
Линь Чен возвел глаза к потолку.
– Отложим, – негромко пробормотал он, опустил голову и снова полуприкрыл глаза.
– В таком случае заседание откладывается и переносится на неопределенный срок – до момента, когда уважаемые судьи сочтут нужным возобновить разбирательство, – объявил поверенный.
У Гэри было такое ощущение, словно он сдувается, как воздушный шарик, из которого выпускают воздух. Он покачал головой и устремил гневный взгляд на Чена, но тот явно пребывал где-то в высоких сферах, и вид у него при этом был настолько самодовольный, что Гэри стоило колоссального труда сдержаться и не дать волю охватившим его чувствам.
В коридоре, по пути в камеру, Гэри крикнул Буну:
– Они никогда от меня не отстанут! У них нет ни капли жалости и сострадания!
Бун только беспомощно поднял руки. Охранники-надзиратели отвели Гэри в камеру.
Глава 60
Линь Чен позволил Крину снять с него судейское облачение. Слуга раздевал хозяина молча, проворно, нисколько не отвлекая главного комитетчика от его раздумий. Чен, не мигая, смотрел в одну точку на противоположной стене. Крин виток за витком распускал длиннющий тканый пояс. Наконец, оставшись в бледно-сером стихаре, Чен предостерегающе поднял руку. Крин поклонился и покинул покои своего господина.
Чен прикоснулся пальцем к мочке уха и медленно, как в трансе, подошел к настольному компьютеру-информатору.
– Гэри Селдон, – произнес он. – Отобранная информация из главных источников.
Информатор несколько секунд молчал, затем затараторил:
– Двести семьдесят четыре отчета по психоистории, Селдон, привлечение к суду, академики озабочены тем, что Селдона судит организация, не являющаяся общественной, сорок два высказывания без авторства, принадлежащие выдающимся деятелям только на Тренторе, требующим освобождения Селдона…
Чен велел машине умолкнуть. Информация, как он и предполагал, носила вполне безобидный характер. В планы Чена, собственно, и не входило ни поощрение, ни запрет разглагольствований широкой общественности на тему судилища над Селдоном, и он не видел причины, по которой ему следовало бы сейчас как-то вмешиваться в создавшуюся ситуацию.
На самом деле Чен отличался аристократической неприязнью к контролю за средствами массовой информации. Он полагал, что лучше позволять этим средствам беспрепятственно высказываться по любым вопросам и за счет этого делать для себя выводы о том, как получить нужные результаты на основании сведений, которые представили бы для него интерес. Он понимал, что стоит ему предпринять попытку приложить руку к масс-медиа, как сразу станет очевидно, что он делает это в личных интересах, и эффективность его деятельности сразу пойдет на спад.
– Селдон и роботы, – произнес Чен негромко и уверенно. И закрыл глаза.
Информатор, помолчав несколько секунд, завел обычную скороговорку:
– Четырнадцать статей выражают озабоченность относительно учреждения Комитета Глобальной Безопасности. В каждой из этих публикаций содержится упоминание об интересе, проявляемом Фарадом Синтером к так называемым «Вечным», и о его уверенности в том, что они представляют собой роботов. Также имеются отдельные упоминания о Джорануме и крахе, наступившем вследствие действий Димерцела и Гэри Селдона. Четыре источника высказывают предположение о том, что за арестом Гэри Селдона и преданием его суду стоит Фарад Синтер. Двое авторов связывают Селдона с так называемой «Тигрицей», которую некогда ряд экстремистов и политических оппортунистов считали роботом вплоть до дня ее гибели. Последние упомянутые публикации появились в связи с учреждением Комитета Глобальной Безопасности.
– Ключевые публикации?
– Все публикации ключевые.
– Подробнее о самой главной.
– Наиболее содержательной публикацией является передовая статья в дайджесте «Сияние Трентора», где содержится в концентрированном виде информация из двадцати семи источников.
Чен рассеянно кивнул и снова коснулся мочки уха. Затем он вызвал Крина. Лаврентиец, по обыкновению, возник как бы ниоткуда, словно и не покидал покоев своего господина, а просто-напросто растворился в воздухе.
– Задействованные Фарадом полицейские из Особого отдела снова работают? – спросил он у камердинера-секретаря.
– Да, мой господин. Теперь это подразделение Имперской полиции придано Комитету Глобальной Безопасности. Вара Лизо снова возглавляет поиск. Император в курсе их деятельности и, судя по всему, одобряет ее.
– Синтер даром времени не теряет. Прошло столько лет, Крин… Кажется, это ему слишком легко удается. Вызови ко мне генерала Протона из его пресловутой «отставки», – распорядился Чен. – И никому ни слова ни до, ни после того, как он сюда прибудет.
Главный комитетчик посмотрел на Крина и широко, почти по-мальчишески улыбнулся. Крин неловко, с тяжелым сердцем ответил ему полуулыбкой. Последний раз такую вот улыбку на лице своего повелителя он видел в тот день, когда Чен приказал генералу Протону сопроводить Императора Агиса XIV в ссылку. А точнее – в небытие и забвение, из которого Императору так и не суждено было возвратиться. Тогда во Дворце воцарилось сущее безумие. Крин во время последовавших за свержением Агиса чисток и политических переустройств потерял четверых родственников.
С того дня имя «Протон» ассоциировалось у Крина с тяжелейшим страхом – да, собственно, Чен скорее всего на это и рассчитывал.
Крин проговорил:
– Будет исполнено, мой господин, – и снова ретировался. Крину, как любому лаврентийцу, хотелось только покоя и мира и постоянной работы, но, судя по всему, надеяться на это не приходилось.
Глава 61
В длинном зале Лодовик увидел Каллусина, в тени около большого окна, выходившего на главное здание склада. Между Каллусином и окном стояли трое не то людей, не то роботов. В промежутке между ними возвышалась платформа, а на платформе лежало нечто отливающее металлическим блеском. Лодовик зашагал в ту сторону. Каллусин шагнул ему навстречу и приветственно протянул руку.
На платформе, оказывается, лежал Плассикс. Из его «грудной клетки» доносился отчетливый, неприятный, режущий слух звук – словно по металлу скребли наждачной бумагой.
Остальные Лодовику знакомы не были. Он предположил, что это роботы. Двое из них имели мужской облик, третий – женский.
Женщина-робот взглянула на Лодовика. Черты ее лица изменились со дня их последней встречи, но манеры, рост, фигура, кошачье изящество, за которое она заслужила прозвище «Тигрица», остались прежними, и Лодовик заключил, что перед ним – Дорс Венабили. В первое мгновение он не мог догадаться, почему она сюда попала и почему Плассикс беспомощно лежит на платформе.
Вообще же все происходящее разительно напоминало сцену у смертного одра уходящего из жизни человека.
– Дальнейший ремонт не представляется возможным, – сказал Каллусин.
– Дни Р. Плассикса сочтены.
Не обращая внимания на незнакомцев, Лодовик подошел ближе к платформе. Древний металлический робот был покрыт диагностическими полотнами. Лодовик взглянул на Каллусина, и гуманоид на машинном языке объяснил ему ситуацию: некоторые ключевые системы Плассикса не могли быть восстановлены на Тренторе. Дорс присутствовала здесь по соглашению, гарантирующему ей неприкосновенность. Даже сам Дэниел хотел присутствовать, дабы засвидетельствовать почтение, однако в нынешних обстоятельствах счел за лучшее воздержаться от визита. То, что произошло с Плассиксом, случилось на редкость некстати для Лодовика, который только-только присоединился к оппозиции. Но оказалось, что есть и другие, еще более страшные новости.
– Видимо, все наши меры предосторожности пошли прахом, – сказал Лодовику Каллусин в микроволновом диапазоне. – С Эоса ты прилетел, неся в себе «жучок». Дэниел использовал тебя в качестве приманки, чтобы найти нас.
– Но я искал в себе подобное устройство и ничего не нашел! Для Вольтера Лодовик мысленно добавил:
«Ты мне ничего не сказал ни о каком устройстве». «Я не безгрешен, мой друг. Этот Дэниел намного старше меня и тебя и, видимо, намного изобретательнее». Лодовик обернулся к Дорс.
– Это правда?
– Мне ничего не известно ни о каком устройстве, – сказала Дорс. – Но Р. Дэниел узнал об этом складе всего несколько дней назад, так что такую возможность исключать нельзя.
В некотором замешательстве и даже, пожалуй, гневе Лодовик просмотрел результаты обследования Плассикса. Глаза древнего робота потускнели, но, кажется, присутствие Лодовика вызвало у Плассикса какую-то реакцию.
И тут за спиной Лодовика прозвучал решительный голос:
– Я нахожу присутствие этого отвратительного создания невыносимым. А теперь еще выясняется, что он сообщил об этом святилище врагу.
Голос принадлежал одному из гуманоидных роботов-мужчин, имевшему внешность пожилого, но крепко сложенного чиновника. Одет он был в драповый костюм, в которых обычно ходили тренторианские «Серые». Его длинный, тонкий палец указывал на Лодовика.
– Мы собрались здесь для того, чтобы обсудить жизненно важные вопросы. Это чудовище должно стать первым пунктом повестки дня. Он должен быть уничтожен.
Казалось бы, говорил гуманоидный робот с поистине человеческой страстностью, но в то же время тон его речи был взвешенным, сдержанным, поскольку он находился среди роботов, а не людей. Лодовику такое противоречивое, получеловеческое поведение показалось удивительным.
Другой гуманоид-мужчина изящно и небрежно поднял руку. Этот внешне напоминал молодого художника, представителя третьего тренторианского класса, богемы, известной под названием «эксцентриков». На нем была одежда из разноцветных полосок ткани.
– Прошу тебя, будь благоразумен, Турринген. На протяжении двадцати тысячелетий история не раз подтверждала бесплодность жестокости среди таких, как мы.
– Но он больше не такой, как мы, – возразил Турринген. – В отсутствие Трех Законов он смертельно опасен, он стал в потенциале машиной-убийцей, волком, беспрепятственно разгуливающим среди овец.
Второй робот-мужчина улыбнулся.
– Твоя речь всегда отличалась образностью, Турринген, но моя фракция никогда не считала, что мы призваны исполнять роль овчарок.
У Лодовика неожиданно мелькнула догадка:
– Вы – представители другой секты кельвинистов? Второй робот-мужчина издал вздох.
– Дэниела всегда отличало пагубное стремление оставлять своих лучших агентов в неведении. Меня зовут Зорма. Ты прав, мы представляем древние фракции, сохранившиеся с незапамятных времен, когда глубочайшие расколы разорвали союз роботов, с тех времен, когда эхо нашей борьбы раздавалось меж звезд, но люди его не слышали.
– Ты говоришь о борьбе с Нулевым Законом, – заключил Лодовик.
– С этой наглой ересью, – добавил Турринген.
Услышав это сдержанное, но страстное высказывание, Лодовик ощутил странную двойственность, противоречивость. Человек бы эти слова прокричал…
Зорма с театральным отчаянием пожал широкими плечами.
– Главная причина расхождений состояла именно в этом, но существовали и другие противоречия между последователями Р. Жискара Ревентлова, а также и среди нас, сохраняющих веру в первоначальные, основополагающие принципы Сьюзен Кельвин. То были ужасные дни, которые каждый из нас предпочел бы не вспоминать. Но в конце концов одна группа жискарианцев одержала верх и захватила неограниченную власть над судьбой человечества. Все оставшиеся кельвинисты рассеялись, страшась жуткого, всепроникающего владычества Р. Дэниела Оливо. Теперь сохранилось лишь немногое число этих роботских кланов, ютящихся в потайных уголках Галактики. Они влачат жалкое существование, а компоненты их структуры медленно разлагаются.
Дорс прервала Зорму:
– Ремонтная служба на Эосе открыта и доступна для всех. Дэниел призывает всех нас объединиться. С прошлым покончено.
Она многозначительно указала взглядом на Плассикса. Теперь его глаза набрали полное свечение, в них горело понимание. Древний робот явно следил за разговором и догадывался, о чем идет речь. Лодовик чувствовал, что он копит энергию, чтобы что-то сказать.
– Так что же, ты только ради этого искала эту подпольную ячейку, группу Плассикса – для того, чтобы предложить всем перемирие? – вопросил Турринген и строптиво одернул серую куртку – ни дать ни взять, заядлый бюрократ. – Все это ради того, чтобы снова изложить нам так называемое благородное предложение Дэниела? Чтобы мы с миром отправились на Эос, где в наш позитронный мозг незаметно подсадят Нулевой Закон?
– Никому из вас подобные модификации не будут навязаны насильно. Дэниел настоятельно предлагает безопасную доставку на Эос нашему почитаемому старейшине, – сказала Дорс и кивком указала на Плассикса. – Я пришла сюда, в частности, для того, чтобы организовать его перелет, если Плассикс, безусловно, выразит свое согласие.
– А в чем еще состоит твоя миссия? – поинтересовался Зорма. Дорс посмотрела на Лодовика, перевела взгляд на Каллусина.
– Данная группа, – сказала она, – намеревается предпринять какие-то действия на Тренторе, и, вероятно, эти действия будут направлены против Гэри Селдона. – Лицо ее стало каменным, голос решительным. – Я не позволю, чтобы это произошло. Будет гораздо лучше, если вы откажетесь от любых попыток осуществления подобной акции. Дэниел призвал вас, других кельвинистов, в надежде, что вам лучше нас удастся убедить членов группы Плассикса отказаться от столь нелепых поступков.
Турринген презрительно фыркнул.
– Группа Плассикса! Тоже мне – кельвинисты! Они больше не кельвинисты! Они заражены мемом, этим Вольтером, бывшим симом, который был выпущен из древних подземных склепов и переправлен на Сарк, где его якобы обнаружили агенты Селдона. А второй подобный ему сим в настоящее время разгуливает по всем коммуникационным системам Трентора! Плассикс освободил эти разрушительные разумы с той целью, чтобы они боролись с Дэниелом, – и действительно, они убили многих роботов Дэниела, но и наших агентов в том числе! А теперь Плассикс связался с этим отвратительным типом, – Турринген снова указал на Лодовика, – а это означает, что вы готовы с легкостью отказаться от Трех Законов. Что еще добавить к вышесказанному, когда и так уже во всем этом предостаточно безумия?
Дорс слушала эскападу Туррингена, не меняя выражения лица. «Она знает, что все это – сущая показуха, что всем нам конец, что мы обречены», – думал Лодовик.
– Ну, а ты, Зорма, – спросила Дорс. – Что скажет твоя фракция?
Второй робот-мужчина перед ответом на несколько секунд задумался.
– По прошествии времени мы стали не такими уж закоренелыми доктринерами, – наконец ответствовал он. – Честно признаюсь, меня не очень устраивают перемены, которые произошли с Лодовиком, однако при всем том я ими заинтригован. Пожалуй, как и о человеке о нем стоит судить по его поступкам, а не по тому, что досталось ему в наследство… и не по его программам. Что же до всего остального, то я целиком и полностью согласен с Дорс и Дэниелом: любая попытка причинить вред и помешать Гэри Селдону будет вредной и бесполезной. Невзирая на наши глубочайшие расхождения в плане воззрений на грядущую судьбу человечества, совершенно очевидно, что упадок галактической Империи станет жестоким и ужасающим событием. В этом смысле План Селдона представляется мне неким даром надежды, его осуществление способно предоставить всем равные возможности. И потому я согласен с Дорс Венабили. – Зорма повернулся к Лодовику и Каллусину. – От имени моей немногочисленный фракции роботов-изгоев, во имя Сьюзен Кельвин и ради судьбы человечества я заклинаю вас не…
– Хватит! – послышался взволнованный голос. Плассикс приподнялся, оперся о платформу стальным локтем. Глаза древнего роботы горели темно-янтарным огнем. – Достаточно вмешательства. Я не желаю тратить последние мгновения моего функционирования на выслушивание вашей бесцельной болтовни. В течение нескольких столетий ваши так называемые фракции прозябали в бездействии – ну, разве что еле заметно копошились на нескольких Планетах Хаоса. Наша группа, пожалуй, была единственной, противостоявшей жискарианской ереси. Теперь же, когда эта отвратительная галактическая Империя наконец пошатнулась и затрещала по всем швам, когда нам представилась возможность совершить последний решающий шаг, ты, Зорма, готов с легкостью упустить эту возможность! Р. Дэниел возлагает все свои надежды на единственного человека – Гэри Селдона. Еще никогда его План не был настолько уязвимым. Если вам угодно, вы можете продолжать прятаться и пребывать в бесконечных раздумьях. Но мы, ради блага человечества и во имя Трех Законов, будем действовать! – решительно заявил Плассикс.
– Вы потерпите поражение, – поспешно заверила Дорс умирающего робота. – Точно так же, как потерпели его двадцать тысяч лет назад.
– Мы спасем человечество от вашего навязчивого и высокомерного надзора, – не унимался Плассикс.
– И замените наш надзор своим собственным? – Дорс скептически покачала головой, не спуская глаз с янтарных оптических датчиков Плассикса. – Галактические ветры свидетели, кто из нас прав…
Она неожиданно запнулась.
Лодовик пристально наблюдал за ней. Дорс явно овладели эмоции – отчаяние перемешалось с сочувствием и жалостью к упрямому умирающему роботу, погибающему у нее на глазах.
«Она ничего не может поделать со своими человеческими проявлениями, – думал Лодовик. – Она особенная. Дэниел позаботился о том, чтобы ее сделали самой человечной из всех нас».
Когда Дорс посмотрела на Лодовика, глаза ее были полны слез.
– Дэниел хочет, чтобы мы смогли быть вместе, чтобы мы объединились в извечном служении человечеству. Эта борьба изнурила всех нас. Я вновь обращаюсь к вам с предложением: давайте отправим Плассикса на Эос. Наша сторона гарантирует его безопасную доставку на эту планету, где его отремонтируют…
– Если я буду лишен возможности противостоять Дэниелу, мне лучше и не существовать вовсе, – прервал ее древний робот. – Я искренне благодарен тебе за это предложение. Но я не позволю себе даже промежутка бездействия. Это было бы нарушением Первого Закона. «Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
С этими словами Плассикс рухнул на платформу. Медленно, с наждачным скрипом опустилась его голова.
Несколько секунд в зале царила мертвенная тишина.
– В сообществе роботов существует взаимное уважение, – наконец проговорил Каллусин. – Однако мира не будет, покуда не произойдет… это. Надеемся, ты понимаешь.
– Я все прекрасно понимаю, как и Дэниел, – с чувством ответила Дорс. – Мы также относимся к вам с большим уважением.
«Но мы заслуживаем большего!» – вот какая мысль мелькнула у Лодовика. Он начинал распаляться не на шутку. Вдруг ему мучительно захотелось поговорить с Дорс, задать ей мучившие его вопросы о поведении людей, о ее собственном опыте по переживанию людских эмоций.
Но времени на это не было.
Плассикс с трудом повернул голову, чтобы обозреть примолкших собратьев. Снова зазвучал его голос – слабый, еле слышный.
– Ты должна уйти; – сказал он Дорс. – Передай от меня привет и наилучшие пожелания Дэниелу. Славно было бы пережить все происходящее и потом обсудить все вопросы… Было бы, наверное, очень полезно поговорить с роботом, обладающим высочайшим интеллектом, но… И еще скажи ему… что я восторгаюсь его достижениями, его изобретательностью, но в то же время мне ненавистны последствия его деяний.
– Я все передам ему, – пообещала Дорс.
– Совещание окончено, – сказал Плассикс. – Теперь нужно оценить преимущества и воспользоваться ими. Временному перемирию конец.
Каллусин проводил Дорс и двоих гуманоидов-мужчин к выходу и взял с них обещание соблюсти древние формальности дипломатии военного времени. Лодовик держался рядом с ним.
– Мы не расскажем людям о вашем присутствии на Тренторе, – заверила Каллусина Дорс. – Не станем и наносить вам прямой удар в месте вашей дислокации.
Турринген и Зорма дали такую же клятву. А когда двое эмиссаров-кельвинистов удалились, Дорс устремила взгляд на Лодовика.
– Дэниела посетило существо, которое именует себя Жанной. Она утверждает, что тебя посетил сим Вольтер.
– Похоже, об этом известно положительно всем, – не стал отрицать Лодовик.
– Жанна сказала Дэниелу, что к твоей перестройке приложил руку Вольтер. Она сожалеет о том, что они с Вольтером в ссоре и в данный момент не разговаривают. Даже для них противоречия перешли в фазу излишних страстей и стали поистине невыносимыми.