Текст книги "Академия. Вторая трилогия"

Автор книги: Дэвид Брин

Соавторы: Грегори (Альберт) Бенфорд,Грег Бир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 100 страниц)

Глава 4

На последнем отрезке пути Дорс передумала. Она решила как можно скорее покончить с делом и улететь без лишних вопросов. Покойной жене бывшего премьер-министра Гэри Селдона показываться в столице Империи не стоило.

Она села на обычной коммерческой стояке и с помощью лифта Орион спустилась на покрытую металлом поверхность Трентора. Как обычно, простая закодированная фраза убедила иммиграционные компьютеры пропустить ее без сканирования тела. Роботы Дэниела использовали этот способ незаметно просачиваться в столицу с незапамятных времен.

«Вот я и снова здесь, – подумала она. – В стальных пещерах, где провела половину своего существования, защищая Гэри Селдона, холя и лелея его гений и постепенно превращаясь в такую идеальную модель жены, что мои эрзац-чувства стали неотличимыми от настоящей любви. И такими же непреодолимыми».

Ее окружала толчея, разительно непохожая на медлительный пасторальный образ жизни большинства планет, входивших в состав Империи. Дорс долго не могла понять, почему Дэниел спланировал Трентор как лабиринт стальных коридоров, жители которого почти не видели солнечного света. Цели управления тут были ни при чем. Так же, как и необходимость разместить сорок миллиардов человек. Многие планеты имели население и побольше, но ни одна из них не была превращена в железную клетку для кроликов.

Подлинная причина стала ясна Дорс лишь тогда, когда Гэри разработал основы психоистории. На заре веков, в эру, когда был создан сам Дэниел, подавляющее большинство людей тогда еще обитавших только на Земле жили в тесных искусственных норах. Это было отдаленным результатом некоего страшного потрясения. И та же картина повторялась на протяжении многих тысячелетий. Стоило какой-нибудь планете пережить взрыв хаоса, как ее пережившее шок население пряталось от света и укрывалось в пещерах, напоминавших ульи или муравейники.

Проектируя Трентор таким образом, Дэниел заранее предвосхищал события. Трентор с самого начала создавался как планета для переживших хаос. Постоянная паранойя и консерватизм надежно защищали столицу от ренессанса. «И все же мини-ренессанс здесь однажды произошел, – подумала Дорс. – Мы с Гэри уцелели чудом».

– Главный инспектор Дженат Корсан? – неожиданно прозвучало за спиной.

Это имя было одним из ее псевдонимов. Дорс обернулась и увидела женщину в сером мундире с символами среднего ранга на эполетах. Женщина отдала ей поклон, которым полагалось приветствовать особу двумя рангами старше себя.

– Надеюсь, путешествие было приятным, – главный инспектор?

Дорс ответила ей с классической руэллианской учтивостью. Но обычно у «Серых» не хватало времени на обмен любезностями.

– Спасибо, что встретили меня, субинспектор Смит. Я получила ваш доклад о ходе эмиграции на Терминус. В целом дело идет неплохо, но я заметила отдельные погрешности.

Тренторианская бюрократка скорчила еле заметную гримасу. Дорс не потребовалось использовать ментальную силу, чтобы понять ее мысли. «Серые», постоянно проживавшие в столице, свысока посматривали на коллег с отдаленных концов Галактики. Особенно на контролеров с периферии, одним из которых представилась Дорс. Однако ранг есть ранг. От таких особ можно ждать любых неприятностей. Лучше найти с ними общий язык и постараться сделать все так, чтобы комар носа не подточил.

– Вам повезло, главный инспектор, – сказала Смит. – Отсюда видна толпа эмигрантов, ждущих посадки на капсулы, чтобы преодолеть первый этап долгого путешествия.

Она указала рукой на дальний конец огромного зала для транзитных пассажиров. Между двумя бархатными шнурами томилась извивающаяся очередь. Острое зрение робота помогло Дорс рассмотреть несколько сотен мужчин, женщин и детей с рюкзаками или автоматическими тележками. Их настроение было не таким уж мрачным. Наиболее легкомысленные даже пытались развеселить своих спутников. Но присутствие представителей полиции говорило, что эти люди являются в некотором роде заключенными. Ссыльными, которых отправляли на самый дальний край разведанной Вселенной без права когда-либо вернуться в метрополию. Тем более в столицу Галактической Империи.

«Этим людям приходится расплачиваться за план Гэри, – подумала Дорс. – Они будут навечно привязаны к негостеприимному каменистому Терминусу под предлогом создания новой „Энциклопедии“, а на самом деле – чтобы предотвратить наступление темных веков. Никто из них не знает правды и не догадывается о том, что их потомкам обеспечена неслыханная слава на протяжении многих поколений. Через некоторое время цивилизация, центром которой станет Терминус (точнее, Академия), затмит блеском самое старую Империю».

Дорс улыбнулась, вспомнив лучшие годы ее жизни с Гэри, когда План Селдона начинал обретать форму, превращаясь из набора уравнений в фантастическое обещание, в избавление человечества от древнего проклятия. В способ построить бодрое и сильное государство, способное противостоять хаосу, перекинуть мост через пропасть безумия и положить начало новой эре в истории человечества.

То были веселые времена. Маленький кружок Селдона лихорадочно работал, вдохновленный неистовой надеждой. Они создавали великий проект, захватывающую драму, главные роли в которой предстояло сыграть этим эмигрантам и их будущим детям, которые родятся на далеком Терминусе.

Но тут она нахмурилась, вспомнив остальное – день, когда Гэри обнаружил, что его проект несовершенен. Ни один план, даже самый продуманный, не мог предусмотреть всего и обеспечить полную предсказуемость. Достаточно было малейшего отклонения или непредвиденного события, чтобы прекрасный проект сбился с курса. Юго Амариль настаивал – и Гэри согласился с ним, – что нужна дополнительная движущая сила. Вторая Академия.

«Это было началом потери иллюзий». Она вспомнила, какими неряшливыми стали элегантные прежде уравнения, когда понадобилось описать поведение квадриллионов, подчиняющихся воле нескольких десятков людей. «С тех пор все покатилось под откос».

Наблюдая за процессией отверженных, Дорс знала, что их судьба не будет такой яркой, как казалось прежде. Первая Академия завоюет бессмертную славу, но на самом деле поможет расчистить место для чего-то другого. Сам по себе Терминус будет бесплоден.

«Так же, как я. Мы с Гэри нянчили цивилизации и воспитывали приемных детей, но наши собственные создания всегда были вторичными».

– Не было ли новых попыток к бегству? – спросила она женщину.

Едва Комитет Общественного Спасения вынес свой приговор, как некоторые ссыльные стали протестовать против ожидавшей их судьбы. Методы они использовали самые разные: одни наивно пытались обжаловать решение суда, другие симулировали болезнь, а третьи бежали в надежде затеряться среди многочисленного населения Трентора. Десятка два даже угнали корабль, вырвались в космос и нашли политическое убежище на Ктлине, переживавшей новый ренессанс.

Смит неохотно подтвердила:

– Были. Но после того как полиция усилила надзор, таких случаев стало меньше. Одна девушка – дочь двух энциклопедистов – искусно подделала документы и устроилась работать на лифт Орион. Она исчезла двенадцать дней назад.

«Примерно в одно время с Гэри». Дорс уже успела проникнуть в полицейскую базу данных и выудить оттуда скудные сведения о побеге Селдона.

Готовая уйти со смотровой площадки, она еще раз обвела взглядом очередь. Хотя при мысли о высылке из центра старой Империи одни выходили из себя, а другие впадали в отчаяние, Дорс заметила, что большинство находится в приподнятом настроении. Пока очередь продвигалась вперед, эти мужчины и женщины оживленно переговаривались. Она слышала обрывки разговоров о науке, искусстве, драме и о новых возможностях, которые откроются перед ними на Терминусе.

После нескольких лет, проведенных вместе на Тренторе, даже их манера изъясняться приобрела еле заметные следы тенденции, которую предсказывали уравнения. Тенденции к созданию идиоматических выражений, которые через сотню лет назовут терминусским диалектом, ответвлением стандартного галактического языка, более скептическим и оптимистичным, отвергающим устаревшие синтаксические ограничения. Вообще-то многие из новых шуток и сленговых выражений были придуманы Пятьюдесятью в ходе продолжительного процесса подготовки ссыльных к их новой роли. Но чувствительное ухо Дорс уловило фразы, не предусмотренные программой. Несомненно, они были творчеством самих изгнанников.

«Что ж, ничего удивительного. Они – лучшие из всех, кого мы смогли найти на двадцати пяти миллионах миров. Самые умные, психически здоровые, бодрые и… склонные к неуемному любопытству. Идеальный генофонд для ростков нового. Если бы человечество действительно было способно самостоятельно открыть чудесное лекарство для собственного исцеления, то эти люди и их потомки смогли бы справиться с такой задачей… при помощи уравнений Селдона. Но, увы, это была только мечта».

Дорс покачала головой. Какой смысл бередить старые раны? Если бы она это сделала – и если бы была человеком, – это могло кончиться слезами.

Она сломя голову ринулась в Трентор с одной-единственной целью. Найти Гэри.

– То есть как это «потерял след»? Разве ты не установил датчик на его корабле?

Робот, стоявший напротив Дорс, сохранял непроницаемое выражение. Не потому что лицевая мимика позитронным собратьям Дэниела не требовалась. Просто именно так вел бы себя человек, допустивший непростительный промах и потерявший одного из самых важных людей в Галактике.

– Передатчик замолчал меньше недели назад, – ответил Р. Пос Хелш. – Нам хорошо известен курс, который взяла космическая яхта после вылета с Демархии. Наши контакты с Комитетом Общественного Спасения позволили выяснить, что недавно в районе облака Тумартин был уничтожен крейсер Тайной Полиции.

– Плохая новость. Ты отправил роботов на место происшествия?

– Собирался. Но от Дэниела поступил приказ не делать этого.

– Почему? Он сообщил причину?

Робот послал ей микроволновый эквивалент пожатия плечами.

– Нас на Тренторе слишком мало, – объяснил он. – Из-за отсутствия надежных роботов-агентов пришлось поручить это дело полиции. Кроме того… – Робот-мужчина сделал паузу, а затем сухо продолжил:

– Я почти уверен, что все случилось с подачи самого Дэниела.

Дорс погрузилась в размышления:

«Вполне возможно. Он вполне способен использовать Гэри даже в преклонном возрасте, когда можно было бы позволить пожилому человеку почивать на лаврах. Но если Гэри еще мог сыграть свою роль в долгосрочных планах Дэниела, Бессмертный Слуга не стал бы колебаться ни секунды».

И все же здесь крылась какая-то тайна.

«Какую помощь Гэри мог оказать Дэниелу, отправившись в глубокий космос?"

Дорс была в цейтноте. Скоро агенты Дэниела сообщат ему, что она самовольно покинула свой пост на Смашелле и прибыла сюда. Она понятия не имела, что после этого предпримет Оливо. Он очень терпимо отнесся к измене Лодовика Тремы. В прежние времена Дэниел приказывал казнить роботов, поведение которых не соответствовало его представлениям о благе человечества. А совсем давно, когда шла гражданская война, он был неудержимой силой, способной на большую жестокость – опять же ради конечного блага людей. Дорс решила покинуть Трентор и отправиться к облаку Тумартин. Но сначала нужно было закончить еще одно дело.

Она посетила библиотеку Стрилингского Университета, забралась в ее самый дальний угол и подключилась к скрытой фиброоптической панели. С помощью секретной длины волны Дорс вошла в систему, избежав ловушки, которая защищала самое драгоценное хранилище данных группы Селдона – Главный Радиант, – и в конце концов добралась до самой последней версии Плана Селдона. А вдруг там найдется намек на то, что задумал Гэри? С какой стати старому калеке понадобилось удирать в компании темного бюрократа и дилетанта-аристократа, поверив сказкам о каких-то окаменелостях и пыли?

Университет Стрилинг был одним из немногих мест на Тренторе, расположенных под открытым небом. Покинув библиотеку, Дорс пробралась мимо стоявшего в нескольких метрах здания без окон, где собирались пятьдесят психоисториков, совершенствуя План Селдона и готовясь руководить судьбой человечества на протяжении грядущих веков. Лишь двое из них обладали ментальной силой. Остальные были математиками – вроде Гааля Дорника. Однако скоро они должны были скреститься с теми, кто обладал психическим даром, объединить оба таланта и создать новый могущественный класс подлинных правителей Галактики. Вторую Академию, тайно управляющую Первой.

Гэри попытался воспользоваться этим. В конце концов, ментальная сила была отличной дубинкой для выбивания клиньев, которые могли затормозить развитие истории. И все же это решение было грубым, насильственным добавлением к уравнениям. Ему никогда не нравилась концепция создания правящей элиты, состоящей из полубогов.

Эта мысль постоянно грызла Гэри изнутри.

«Но поэтому ли он так рано состарился? А может быть, потому что тосковал по мне?» Как бы там ни было, Дорс чувствовала себя виноватой за то, что так долго отсутствовала. Давно нужно было наплевать на приказы Дэниела! Дорс быстро шла по широкому внутреннему двору Университета и вдруг ощутила знакомый холодок во внутренних слоях мозга. Она посмотрела на север и заметила группу академиков в пурпурных мантиях – меритократов седьмого и восьмого ранга, – которая направлялась к корпусу имени Амариля. Одна из них, маленькая женщина, внезапно споткнулась и обернулась к Дорс.

Это была Ванда.

Понимая, что любое необычное движение привлечет к ней внимание, Дорс притворилась рассеянной бюрократкой, скучной и никому не интересной, и пошла вперед. Лицо Ванды приобрело растерянное выражение. Проходя мимо внучки, Дорс ощутила, что ее ментально прощупывают. Но талант Ванды был недостаточно сильным, Чтобы проникнуть сквозь маску тренированного робота. Дорс, общавшаяся на Смашелле с куда более мощными менталиками, без труда отбила ее попытки.

И все же момент был тяжелый. Какая-то часть Дорс, привыкшая действовать и чувствовать как человек, требовала раскрыть объятия той, кого она знала и любила.

«Нет, Ванда не должна встречаться со своей покойной бабушкой! Она счастлива, удовлетворена своей ролью и уверена, что Вторая Академия даст толчок новому пробуждению человечества, которое наступит через тысячу лет… Я не имею права лишать ее этой уверенности, пусть иллюзорной».

Поэтому Дорс продолжила путь. Ее манеры и выражение лица настолько изменились, что в конце концов Ванда покачала головой, отгоняя от себя неуловимое ощущение чего-то знакомого.

Отойдя на безопасное расстояние, Дорс Венабили судорожно вздохнула.

Глава 5

Сибил приняла новости в штыки. Едва придя в себя, она напустилась на Гэри и Мейсерда.

– Вы уничтожили надежду десяти квадриллионов человек на избавление от тирании!

В отличие от нее Морс Планш отнесся к поражению более спокойно, чем думал Гэри. Высокий и смуглый капитан пиратов стремился понять случившееся и то, что несет им будущее.

– Итак, давайте поставим все точки над i, – сказал Планш. – Нас использовала одна группа роботов, стремившаяся найти место хранения архивов и уничтожить записи с благословения Селдона. – Планш указал рукой на Гэри. – Но затем нас похитила другая группа проклятых тиктаков!

Гэри, пытавшийся читать, с досадой оторвался от копии «Детской энциклопедии».

– Капитан Планш, человеческие желания часто оказываются более тщетными, чем представляется нам, эготистам. Свобода воли – это детская болезнь, которая вырастает как сорняк. Но большинство людей с возрастом преодолевают эту концепцию… Смысл зрелости, – со вздохом закончил он, – состоит в понимании того, что сил одного человека недостаточно, чтобы решать судьбу Галактики.

Морс Планш посмотрел на Селдона через всю кают-компанию.

– Профессор, у вас наверняка есть несметное количество доказательств и формул, подтверждающих эту мрачную философию, но я никогда не соглашусь с этим, пока жив!

Сибил расхаживала по кают-компании взад и вперед, заставляя Хориса Антика поджимать ноги каждый раз, когда она проходила мимо. Маленький бюрократ принял еще одну голубую пилюлю, хотя после погружения в ступор стал значительно спокойнее. Однако он продолжал беспокойно грызть ногти.

Рядом с ним сидела Джени Кьюсет. Она забилась в уголок дивана и прижимала ко лбу приборчик, снимавший головную боль. Девушка храбрилась, но было видно, что ее болезнь усилилась.

– Ее нужно положить в больницу, – заявила Сибил похитителю. – Или вы позволите бедной девушке умереть из-за того, что имеете на нас зуб?

Робот, принявший обличье Горнона Влимта, протянул руку к собственному затылку и отсоединил провод, связывавший его с бортовым компьютером, который управлял полетом «Гордости Родии» к неизвестному пункту назначения.

– Я никак не рассчитывал на то, что вы, Джени и капитан Планш примете участие в этом этапе путешествия, – объяснил гуманоид. – Будь у меня время, я отправил бы вас вместе с настоящим Горноном Влимтом.

– Куда вы нас тащите? – требовательно спросила Сибил. – Ходите выдать полиции? Посадить в тюрьму? Или направить лечиться от безумия в так называемую Имперскую Службу Обеззараживания, которая осаждает Ктлину? Робот покачал головой.

– В безопасное место, где вам не сделают ничего плохого и где никто из вас тоже не сможет причинить вред. Но обстоятельства изменились – следовательно, корабль остановится в одном из удобных галактических миров, мы высадим вас троих, и Джени сможет получить медицинскую помощь.

Высокий Морс Планш потер подбородок.

– У меня не выходит из головы то, что произошло на космической станции. Что-то нарушило ваши планы. Вы убили Керса Кантуна, но не помешали ему сделать свое дело. Не позволили нам забрать остатки архивов, а теперь удираете во всю прыть, как будто по пятам за вами гонятся враги.

Горнон не ответил. В этом не было смысла. Все знали, что группа, к которой он принадлежит, намного слабее группы Дэниела и может рассчитывать только на скорость и внезапность.

Гэри раздумывал над тем, что станется с людьми, находящимися на борту. Конечно, он сам уже несколько десятилетий был посвящен во многие тайны. Но как быть с Сибил, Планшем, Антиком и Мейсердом? Не начнут ли они болтать после того, как будут отпущены? И будет ли иметь значение их болтовня? Галактика всегда полнилась ничем не подтверждавшимися сплетнями о так называемых «Вечных» – механических существах, бессмертных и всезнающих. Такие слухи будоражили Трентор множество раз, но в дело неизменно включались механизмы общественного отвлечения, и мания заканчивалась сама собой. Он виновато посмотрел на Джени. Последние события сильно осложнили течение ее юношеской мозговой горячки. Роботы, окаменелости, архивы со сведениями о древней истории… именно те предметы, которые детская лихорадка заставляла считать запретными.

Он обсудил этот вопрос с Мейсердом, который был кем угодно, только не лопухом. Бирон уже понимал, что лихорадка едва ли имеет естественное происхождение. Поскольку эта болезнь предшествовала всем известным цивилизациям, это значило, что некогда она была создана специально. Целенаправленно. Продолжительная и заразная одновременно.

– Может, эта болезнь – оружие против человечества? – спросил Мейсерд. – Изобретенное некоей чуждой расой, уничтоженной космическими культиваторами?

Селдон вспомнил мемов, некогда похозяйничавших на Тренторе. Эти сумасшедшие, обитавшие в виртуальном пространстве, уверяли, что являются призраками жителей доисторических цивилизаций, и обвиняли роботов Дэниела в произведенном опустошении. Когда-то Гэри подозревал, что лихорадка может быть их разработкой, сделанной ради мести человечеству… до тех пор, пока все его мысли не заняла психоистория.

Впоследствии он начал считать лихорадку чем-то другим – а именно одним из способов общественного отвлечения, призванных сохранять стабильность человеческой цивилизации и сопротивляться изменениям.

«О да, эта болезнь была создана, но не для того, чтобы уничтожить человечество. Детская лихорадка – медицинское нововведение. Оружие против другой болезни, более древней и более смертельной. Хаоса».

Вскоре настроение Сибил изменилось. Она переключилась на новую тему и стала обсуждать ее со всем пылом представителя культуры, переживающей ренессанс.

– Эта ментальная энергия, свидетелями проявления которой мы были, просто фантастична! Наши ктлинские ученые сначала относились к ней скептически, но кое-кто выдвинул гипотезу, что мощный компьютер со сверхчувствительными сенсорами мог бы улавливать и расшифровывать все электронные импульсы, производимые человеческим мозгом! Я сомневалась в том, что такой огромный и сложный анализ возможен, даже с помощью новейшей вычислительной техники. Но, похоже, ваши позитронные роботы делают это с незапамятных времен! – Она покачала головой. – Мороз по коже… Мы знали, что у правящих классов существует множество способов контролировать нас. Но я представления не имела, что они умеют вторгаться в нашу психику и изменять мысли!

Гэри хотелось, чтобы эта женщина перестала болтать. Любой другой на ее месте давно сообразил бы, что ему грозит. Чем больше открытий она делала, тем больше причин появлялось для того, чтобы перед освобождением полностью стереть ее память о событиях последних нескольких недель. Но ренессансные типы всюду одинаковы. Так необузданно радуются вырвавшимся на свободу творческим способностям своего пропитанного хаосом мозга, что их тяга к следующей свежей идее становится сильнее тяги к наркотику…

– Во все времена существовал один-единственный способ свергнуть правящие классы, – продолжала Сибил. – Отнять у властителей средства подавления и освободить их! Распространить в массах. Если несколько древних роботов умеют читать мысли, почему бы не размножить этот способ и не сделать его доступным всем? Обеспечить каждого гражданина шлемом, усиливающим возможности мозга! Очень скоро все люди станут телепатами. Когда человек захочет покоя, можно будет воспользоваться защитными полями, но все остальное время… Вы только представьте себе, как это будет! Постоянный обмен информацией. Обилие идей!

Сибил волей-неволей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Однако ее слова заставили Гэри задуматься.

Если бы ментальная энергия распространялась открыто и была доступна всем, психоисторию пришлось бы кардинально пересмотреть. Сама наука была бы возможна, но она никогда не смогла бы опираться на те же посылки – что триллионы людей могут взаимодействовать случайно и бессмысленно, как сложные молекулы в облаке газа. Самосознание и близость с сознанием других сделали бы все неизмеримо более сложным. До тех пор, пока…

«Можно предположить, что влияние будет двояким. Телепатия позволила бы упростить все уравнения, если бы она обеспечила единство, сведя продукцию индивидуальных умов в один общий поток мысли…

С другой стороны, она могла бы привести к экспоненциальному росту сложности! Произошло бы дробление мыслительного процесса на разнообразные внутренние и внешние виды, затем группировка в мелкие кластеры, а потом повторное объединение в большое количество более крупных блоков.

Если оба подхода смоделировать и сравнить, создав набор клеточных матетоматонов…"

Гэри отогнал искушение погрузиться в детали своей гипотезы. У него не было для этого ни средств, ни времени.

Конечно, замеченное поколение назад внезапное появление на Тренторе нескольких сотен менталиков не было простым совпадением. Поскольку все они вскоре объединились вокруг Дэниела, можно было заподозрить, что Бессмертный Слуга планировал распространить паранормальные психические способности на всю человеческую расу… хотя и не таким стихийным демократическим путем, который предложила Сибил.

Гэри вздохнул. Любой вариант означал конец прекрасных уравнений, плода всей его жизни.

Селдон вернулся к «Детской энциклопедии», пытаясь не обращать внимания на шум и разговоры других обитателей кают-компании. Он углубился в описание Переходной Эпохи – времени, наступившего после первого великого техноренессанса, когда волна мятежей, разрушения и маниакального солипсизма уничтожила блестящую культуру, создавшую роботов класса Дэниела. Для Земли это обернулось военно-полевыми судами, драконовскими репрессиями, подозрительным отношением к любым чудачествам и непохожести на других, сочетавшимися с приступами маниакальной агорафобии.

Казалось, на пятидесяти мирах, освоенных космонитами, все шло по-другому. Миллионы счастливых обитателей первых межзвездных колоний, окруженные роем слуг-роботов, наслаждались долгой мирной жизнью в имениях, похожих на парки. Но исследования Гэри показывали, что для космонитов были характерны паранойя, нетерпимость и сверхзависимость от роботов, являвшиеся точно такими же симптомами душевных травм и отчаяния.

Именно в эту эру возникли Дэниел Оливо и Жискар Ревентлов, первые роботы-менталики, обладавшие непоколебимой запрограммированной преданностью своим страдающим хозяевам. Гэри понимал далеко не все из того, что случилось после, но очень хотел понять. По крайней мере, получить ключ к более глубокому пониманию тайн, скрытых в этой эпохе.

– Профессор, простите за то, что прерываю вас, – прозвучало у него за спиной, – но вам пора. Нужно поместить вас в реювенатор.

Гэри рывком поднял голову. Это был Горнон Влимт – точнее, Р. Горнон Влимт. Робот, присвоивший себе внешность реального человека.

Этот псевдо-Горнон хотел еще раз поместить его в ктлинскую машину, напоминающую гроб, но снабженную дополнительными хитрыми приспособлениями, которые за прошедшие века придумала тайная секта еретических машин.

– Ты считаешь, что это необходимо? – спросил Гэри. После событий, происшедших два дня назад, когда логика заставила Селдона совершить акт вандализма и разрушить – точнее, дать санкцию на уничтожение драгоценного знания ради конечного блага человечества, – его инстинкт самосохранения ослабел.

– Боюсь, что так, – настойчиво сказал Р. Горнон. – Для того, что произойдет позже, вам понадобится намного больший запас жизненных сил.

По спине Гэри побежали мурашки. Это звучало не слишком обнадеживающе. Когда-то он любил приключения. Летал по всей Галактике, бросал вызов врагам, срывал их коварные замыслы, раскапывал секреты прошлого, но при этом не сомневался, что лучше бы ему сидеть, зарывшись в книги. Однако тогда рядом с ним была Дорс. Теперь приключения его не манили. Он вообще сомневался, что хочет знать будущее.

– Что ж, хорошо, – сказал он скорее из вежливости, чем из чувства долга. – Моей жизнью всегда руководили роботы. Нет смысла изменять столь долгой привычке в конце партии.

Селдон встал и повлек свое усталое тело к лазарету, где его ждал белый ящик с поднятой крышкой, напоминавший отверстый гроб. Он заметил, что внутри ящика имеются два углубления, как будто гроб был рассчитан на двоих.

«Очень странно», – подумал он.

Когда Р. Горнон помог ему лечь, Гэри понял, что настал критический момент. Независимо от того, очнется он или нет, а если очнется, то где, когда и в какой форме, отныне переменится все. Возврата к прошлому нет.