Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов"

Автор книги: Брюс Стерлинг

Соавторы: Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Элизабет Бир,Питер Уоттс,Йен Макдональд,Роберт Рид,Джей Лейк,Доминик Грин,Сара Монетт,Адам Робертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 68 страниц)

ДЖОН РАЙТ
СУМЕРКИ БОГОВ

Джон Райт привлек внимание читателей в конце 1990-х после публикации в журнале «Asimov’s Science Fiction» его ранних рассказов, один из которых, «Гостевой закон» («Guest Law»), вошел в антологию «Лучшая научная фантастика за год» («Year’s Best SF») Дэвида Хартвелла. Но только в начале нового столетия, после выхода в свет восторженно принятой критиками трилогии «Золотой век» («Golden Age»), в которую вошли романы «Золотой век», «Золотая трансцендентность» («The Golden Transcendence») и «Ликующий феникс» («The Phoenix Exultant»), автор был признан главным молодым талантом в научной фантастике. Затем последовала серия романов «Война спящих» («Evemess»), включающая в себя произведения «Последний страж Эвернесса» («The Last Guardians of Evemess») и «Туманы Эвернесса» («Mists of Evemess»), а также фэнтезийный цикл «Хаос» («Chaos»), объединяющий романы «Бродяги Хаоса» («Fugitives of Chaos»), «Сироты Хаоса» («Oipahns of Chaos»), «Титаны Хаоса» («Titans of Chaos»). Роман «Континуум Нуль-A» («Null-А Continuum») представляет собой продолжение знаменитой серии «Нуль-А» («Null-А») Альфреда Ван Фогта. Райт живет вместе с семьей в Сентервилле, штат Виргиния.

Ниже представлена увлекательная космическая зарисовка, основанная на «Кольце Нибелунгов» Вагнера. Автор виртуозно использует ловкий прием: пишет настоящую научную фантастику так, что она читается как эпическое фэнтези.

Громадные золотые двери возвышались за тронным помостом. За теми дверями, как поговаривали, располагался главный мостик «Сумерек богов», мрачная и просторная зала с множеством алтарей, соединенных с усыпанными драгоценными камнями пультами управления перед темными зеркалами Компьютера. Но действующий капитан Вестон II находил залу угнетающей и не любил смотревшие на него таинственные лики Компьютера. Потому после смерти отца много лет назад именно эта большая белоснежная зала с высокими потолками перед золотыми дверями стала служить для аудиенций.

Зала была вымощена золотыми и белыми плитами, вдоль белых стен высились золотые колонны. Между колоннами висели картины с изображениями неизвестного капитану корабля; зеленых лугов, где некоторые растения ростом превосходили человека и трава по какой–то причине росла на палубе, а не на выступах вдоль стен. На картинах палуба была деформирована, разломана, превратилась в череду холмов и впадин, залитых водой, – возможно, из–за урона, нанесенного оружием Врага. Все это случилось в каком–то отсеке или помещении, большем, чем все, что действующий капитан Вестон II видел или мог вообразить; с высоких потолков лился светло–голубой свет, пронизывая подобие облаков из вырывающегося откуда–то пара. На многих картинах голубой потолок был испещрен множеством желтых круглых разрывов, возможно, опять от оружия Врага.

На большинстве картин бродили овцы или другие животные и гуляли юные матросы с женщинами не в форме, блаженно не ведая о взрыве над головами и ничего не предпринимая для остановки гигантских разливов, в одном из которых плескались утки.

Действующий капитан Вестон II считал картины внушающими беспокойство. Он часто задумывался, не пытался ли художник показать, как хрупки и глупы люди, что они бездумно проживают свои маленькие жизни, пока вверху разражаются взрывы и катастрофы. Возможно, именно по этой причине он предпочитал белую залу.

Изначальное название и назначение ее давным–давно затерялись в веках, и вспомнить их не мог никто из Двора капитана, даже его дряхлый специалист по компьютерам.

Сейчас в зале находился лишь компьютерщик, и он подошел к трону и поклонился Вестону.

– Мой лорд, – прошелестел он.

Лицо старика было изнуренным и осунувшимся, одеяние – простым, из грубой ткани, с куском веревки вместо пояса. Покрасневшие, широко распахнутые глаза говорили о долгих ночных дежурствах в объятьях священного наркотика, что позволял его братьям общаться с Компьютером.

– Почему ты пришел ко мне без приглашения? – сурово вопросил Вестон. – Я знаю, ты должен был подождать, пока пройдет другой.

– Я пришел, чтобы предостеречь вас о том другом, – отозвался компьютерщик.

Действующий капитан поднял руку, но старик быстро добавил:

– Прошу, не прогоняйте меня! Обратите внимание на волю Компьютера в этом деле, Компьютера, что знает все, даже самые тайные и постыдные секреты.

На лице капитана отразилось замешательство, и он сел, одной рукой стиснув ворот изукрашенного мундира, словно прикрывая что–то, возможно, спрятанное под кителем ожерелье.

– Что за постыдные секреты?

– Каждый ребенок знает историю о Кольце последнего командующего, – сказал компьютерщик. – Когда Шестая волна нарушила освещение и подачу энергии во второй сотне палуб, а оружие Врага открыло Великую трещину в корпусе, прилетев со звезд и пронзив тысячу палуб, первый капитан, Вальдемар, сдался Врагу и позволил десанту из пустоты под нами проникнуть внутрь. Палубы от трехсотой до семьсот семидесятой взбунтовались и последовали за сияющим Альверином в битву против предателя–капитана. Но его так и не нашли, и Кольцо последнего командующего было утеряно. Говорят, что артефакт может вновь пробудить все Компьютеры и заставить орудия «Сумерек» вновь выстрелить.

– Детские сказки, – возразил капитан.

– И все же, как я понимаю, они искушают вас, – заметил старик.

Капитан промолчал.

– Тот пленник, принесенный великаном; у него было кольцо с выгравированными символами, разве нет? И оно подходит под описание Кольца командующего? Вы мечтаете о том, чтобы узнать тайное слово, контролирующее Кольцо, и завоевать мир, выдворить высоких эльфов с верхних палуб, где они летают, не ведая о силе тяжести, кинуть вызов согбенным дварфам из Инженерной и заставить подчиниться вашей власти. И в один день, кто знает… Вы думаете, что изгоните Разрушителей и слуг Врага, населяющих многие палубы против вращения, и низвергнете их обратно в пустоту, откуда они и явились. Ваши мечты полны гордыни; вы испорчены искушением.

Капитан разгневанно поднялся с трона.

– Остановись! Неужели ты думаешь, что твой святой орден защитит тебя от моего гнева? Если бы Кольцо было таким, как в легендах, я бы непременно его примерил. И кто посмел бы остановить меня? Ты? Ты?!

Но компьютерщик униженно склонился и ответил:

– Моему господину известно, что такого Кольца быть не может. В самом деле, Кольцо, пробуждающее Компьютеры! Наша вера говорит, что Компьютеры не спят, что их экраны не темны, не для тех, в ком есть вера. Мы с братьями общаемся с Компьютерами во время каждой ночной стражи, и они передают нам секретные знания.

– Отец рассказал мне, что когда–то экраны Компьютера были ярки для всех и из них раздавался голос, похожий на человеческий, который слышал каждый. До Пятой волны, во времена его юности, отец видел, как они сияли, и слышал голос.

– В те дни люди знали меньше греха, мой господин.

Из–за дверей позади раздался шум. Не из–за золотых врат мостика, а из–за серебряных, что вели к внешней части дворца, коридорам и перенаселенным районам громадного города в передней части корабля. Серебряные двери широко распахнулись; там стояли двадцать копейщиков придворной стражи, одетые в голубые и серебряные цвета, и там же, облаченный в зеленовато–серый мундир древнего ордена десантников, возник гигант.

Здоровяк был на пару голов выше самого высокого человека. Прошедшие года выбелили волосы и бороду. Он был последним из себе подобных, рожденным для службы десантником, созданным одним из искусств Медицинского дома, когда «Сумерки» были еще юны. Его звали Каррадок.

В одной руке Каррадок держал могущественное оружие, похожее на копье, созданное древними и забытыми мастерами. Оружие могло стрелять, словно мушкет, только вот за раз выпускало много пуль. Но так как пули были медленными и не пробивали защиту, не повреждали вооружение, этот предмет дозволялось носить, согласно Закону об оружии.

В другой руке здоровяк сжимал цепь. На цепи тащился, связанный и закованный, странный темный человек, одетый в неизвестную Вестону серебрянобелую форму. Светлые волосы, как у эльфов с верхней палубы, такой же высокий, как они. Но кожа потемнела и покрылась шрамами из–за радиации, словно у дварфов из Инженерной или тех, кто жил рядом с Великим разломом, Меньшим разломом, Дырой или любым другим местом, разрушенным орудиями Врага, разрывавшими мир. Пленник был мускулист, словно дварф с нижней палубы. Такие мускулы Вестон видел лишь у Каррадока.

Вперед выступил лейтенант стражи со словами:

– Мой лорд! Молю вас, не оставайтесь с этим человеком один на один! В нем сила троих.

– Тогда закуйте его в тройные цепи, но я поговорю с ним в одиночестве.

Пленник в серебре и снеге невозмутимо глядел на капитана. Он не казался ни горделивым, ни жалким, но стоял, как человек, окруженный тишиной открытого пространства, где никто не мог спрятаться или подобраться, чтобы навредить ему.

Копейщики ткнули древками ему под колени, но ноги оказались столь сильными, что он не упал. Три стражника положили руки ему на плечи и попытались силой опустить на пол. Пленник спокойно смотрел на них, не сдвинувшись с места.

– Пусть стоит, – приказал капитан, и люди отступили.

Тогда капитан спросил:

– Где его раны? У него нет новых шрамов. Я приказал подвергнуть его пыткам. Приведите сюда подмастерье пыток.

Но лейтенант ответил:

– Лорд, подмастерье сбежал после того, как вы приказали замучить до смерти мастера пыток. После этого никто из нижестоящих пыточных дел мастеров не подойдет к этому пленнику. Они отказались повиноваться вашему приказу.

Компьютерщик, все еще стоявший рядом с троном, подался вперед и прошептал:

– Сир, почему вы приказали подвергнуть пыткам мастера? Подозреваю, вот по какой причине: пленник сказал вам, что сообщил мучителю слова, повелевающие Кольцом. Мастер пыток это отрицал. Вы исполнились завистливых подозрений и испугались, что мастер, зная слово, возжаждет Кольцо. Правдива ли моя догадка?

Капитан встал.

– Оставьте меня! Все, кроме моего гиганта, прочь! И ты тоже, компьютерщик!

– Сир, – подал голос лейтенант. – Привести второго пленника? Слепца, что мы нашли во внутреннем коридоре?

– Какое мне дело до бездомного попрошайки? Оставьте меня, все!

Но компьютерщик не уходил, пока не пришла стража, чтобы выволочь его прочь.

– Берегитесь того, что возжелали! Берегитесь! Это проклятая вещь! Все, кто ею не обладают, возжаждут ее! Она сведет вас с ума, заставит уничтожить самых преданных слуг, как вы уничтожили мастера пыток! Откажитесь от нее! Выбросьте прочь! Нельзя контролировать ею Компьютер!

Но стражники мягко вытолкнули старика из залы и закрыли за собой двери.

Действующий капитан Вестон II вновь уселся на трон и воззрился на темнокожего, иссеченного шрамами человека перед собой. Мужчина стоял спокойно и невозмутимо. За его спиной ждал гигант.

– Говори! – приказал Вестон.

– Мне больше нечего сказать, – ответил пленник мягким приятным голосом.

– Старый порядок требует, чтобы ты докладывал вышестоящему офицеру. Каковы твое имя и положение, ранг и обязанности?

– Я Энвас, сын Химдалла. Пришел из Звездного колодца. Мой ранг Дозорный. Я должен отчитываться перед истинным капитаном.

– Дозорных нет; орден более не существует. После высадки Врага все пространство внешнего корпуса лежит в руинах. Нет, ты не Дозорный. Ты похож на фермера.

– Я не рожден Дозорным; я действительно был фермером. Моя деревня называется Афтшер, в оболочке второстепенного двигателя, рядом с Аксис, где мир не имеет веса. В юности я заботился о растениях и всем живом, что приходит из воздуха. Но потом был пойман Врагом и какое–то время жил в плену. Я сбежал, плыл под палубами, где каждый шаг отягощен сокрушительным весом, а воздух отравлен радиацией Седьмой волны. Слуги Врага боялись излучения, не могли справиться с силой притяжения и потому не преследовали меня. Я держался как можно ниже, меня чуть не раздавило. Затем я добрался до места, где подо мной не осталось ничего, кроме звезд. Там меня нашел Химдалл, последний из Дозорных, и перенес в сердце пустых коридоров, в освещенную залу, наполненную сладким воздухом, с каждой стороны окруженную темнотой и отравленными парами. Химдалл вылечил меня и обучил своему искусству, показал Звездный колодец, в глубине которого вращаются звезды. И я стал истинным Дозорных: и был принят как его сын. Долгие годы я присматривал за звездами Врага и видел медленные, тяжелые движения.

Вестон спросил:

– И ты веришь ереси, согласно которой двигающиеся звезды – это не просто разноцветные огни, но корабли, с которых в древние времена пришел Враг?

– Да, верю. И среди тех огней есть корабли, дружественные нам, в прошедшие времена посланные, как и мы сами, с Земли. Думаю, ты знаешь имена: «Конец света», «Апокалипсис», «Армагеддон» и «Рагнарек».

Вестон неловко поерзал на троне.

– Могу сказать тебе, что те капитаны предали свою команду и бежали. Это случилось, когда мой отец был еще мальчишкой. Он был действующим капитаном. Теперь я занимаю этот пост.

– По какому праву вы так себя именуете?

– По праву кровного наследования! – разъяренно вскричал Вестон.

Чуть успокоившись, он добавил:

– Ты можешь передать то, что должен, мне.

– Очень хорошо, – ответил Энвас Дозорный и пересказал все то, что сообщил, когда впервые предстал перед Вестоном. – Восьмая волна, к которой приближались столь много лет, сейчас отклонилась и направляется на столкновение с «Армагеддоном». Посему снаряды и небольшие корабли Волны должны были двенадцать лет наносить удары противнику. Бомбардировка осуществлялась и последние пару лет, то есть продлилась четырнадцать лет и затем прекратилась. Мы не должны удивляться этому; вероятно, мастера Врага сейчас знают, что к нам сели шестьдесят армий десантного отряда из дредноута "Kzalcurrang–Achai" что в переводе на наш язык означает «Жаждущий битвы». Далее я докладываю, что наши сторожевые корабли, «Месть» и «Вендетта», были уничтожены между тринадцатью и семью годами назад дозорными судами с «Tzazalkiurung», что в переводе значит «Готовый нанести масштабный урон». Этот корабль в настоящее время находится в четырех световых минутах от нашего левого борта, где и остается последние семьдесят лет, несомненно, дожидаясь, окажет ли ему поддержку «Kzalcurrang–Achai». Основная масса флота Разрушителя прошла мимо нас, не причинив никакого вреда. Мы в гуще примерно из восьмидесяти дредноутов и четырех подвижных планет. Их главные суда сейчас в четырех световых минутах и не предпринимают никаких попыток обойти нас или отдалиться. Астероиды от взорванной планеты под названием «Шторм войны» окружают нас со всех сторон и, возможно, скрывают от основных сил Врага и главных кораблей, которые не замечают нас и двигаются к «Армагеддону» и «Концу света». «Апокалипсиса» не видно вот уже тридцать лет. «Рагнарек» сокрыт ярким светом; либо он маневрирует, либо отступил.

Голос капитана сочился сарказмом.

– И ты веришь во все это? Что судьба нашего мира зависит от движения маленьких цветных огоньков?

– Я должен доложить еще кое о чем. Дозорный корабль «Гермес Трисмегист» с «Концом света» зашел на орбиту вражеской планеты под названием «Угроза разрушения». Он движется без огней и не будет замечен Врагом. Орбита выведет «Гермеса Трисмегиста» на нас прежде, чем закончится десятилетие. Это спасательный корабль. Когда придут офицеры с «Гермеса», энергия и свет будут восстановлены во всех отсеках, раненые и отравленные излечатся при помощи их знаний; и те, кто не сохранил веру, будут казнены. Если вы ослушались, то предстанете перед Военным судом.

Капитан фыркнул.

– Когда я был ребенком, няня пугала меня байками о Военном суде и Судном дне, который наступит, когда люди с Земли поднимутся с Небес под ногами. Но ты не проживешь настолько долго, чтобы выяснить, правдивы ли эти сказки. Если только медицина землян не умеет воскрешать мертвых.

Дозорный спокойно ответил:

– Я жил рядом с радиацией внешнего корпуса. Я болен. И знаю, что моя смерть не за горами. Иначе захотел бы я нести проклятое Кольцо?

Вестон вытащил висевшую на шее цепочку. Из–под изукрашенного мундира выскользнуло Кольцо. Оно было золотым, покрытым изящными схемами и украшенным серым камнем. В центре камня сиял странный свет, показывавший, что сила кольца еще не иссякла.

– Скажи мне слово, приказывающее Кольцу.

– Я могу сказать его только капитану.

– Я капитан! Я! Капитана Вальдемара нет! Это миф! Да и будь такой человек, он бы давно уже умер, прошло больше ста лет! Я настоящий капитан!

– Истинный капитан использовал бы власть не для себя, но для завершения миссии и разрядил великие орудия, которые, согласно преданиям, несет наш мир на своей спине, – мягко промолвил Дозорный.

– А если мое намерение было именно таким?..

– Тогда ты не заковал бы меня в цепи, – ответил Хранитель, звякнув кандалами.

Капитан подождал, пока остынет гнев в душе, и заговорил голосом еще более спокойным, чем раньше:

– Дозорный, если бы я смог убедить тебя, что нет никаких миров в пустоте под нашим миром, никаких вражеских дредноутов, никакой войны, кроме той, что ведется с Врагом на нашем корабле, между Центральной линией Даркхолла и по кругу к Меньшему разлому? Что тогда? Если нет вселенной за пределами нашего мира, нет орудий, из которых можно было бы стрелять, осталась бы у тебя причина скрывать от меня Кольцо последнего командующего?

– Нет, – отозвался Дозорный. – Если бы не было миров под нашими ногами, я отдал бы команды Кольца тебе.

– Тогда прикинем: если ты прав, то в пространстве под нами идет война, и этот корабль и все на его борту были отправлены на нее, сражаться, возможно, умереть, и все для того, чтобы защитить корабль под названием «Земля» от нашего великого Врага.

– Земля – не корабль. Это планета. На Земле все наоборот. Люди живут на внешней поверхности, и их окружает воздух. Там гравитация притягивает их к центру, поэтому они стоят ногами на поверхности, глядя на звезды.

– Пусть будет так; земляне отправили эти громадные суда далеко в космос, чтобы играть в свои войны, разве нет? И сделали это со всей мудростью и пониманием, зная, что даже самый краткий полет в космосе потребует смены не одного поколения, так?

– Именно так.

– Тогда я спрашиваю тебя со всей откровенностью: как такое может быть? Кто, кроме безумца, разделил бы свои армии в полете через пустоту, отправив их воевать так далеко, что единственными солдатами на поле боя станут внуки первопроходцев?

– Я знаю лишь, что именно так было сделано.

– И нас оставили в неведении обо всем? Никто даже не видел вражеских звезд, и мы ничего не знаем о них. Как мы так быстро стали столь невежественны?

– Мой учитель как–то сказал, что Компьютер разговаривал со всеми детьми и наставлял их. Когда он замолчал, на борту не оказалось письменных данных, по которым можно было бы учиться. Многое было утеряно; еще больше пропало в неразберихе войн и во тьме. Нам известны лишь устные предания; но в прошлом все люди были сведущи в священных искусствах и могли читать знаки.

Вестон нетерпеливо отмахнулся, словно слова пленника ничего не значили.

– Послушай меня. Я вел людей в битвы, не однажды, но много раз. Против восставших эльфов Альверина и против Врага. Поверишь ли ты моему слову, что нельзя выиграть битву или командовать войсками, если солдаты не хотят умирать друг за друга или за родные коридоры?

– Поверю.

– Тогда скажи: кто на этом корабле хочет умереть за Землю, которую даже никогда не видел? Или умереть за обитателей других кораблей, о которых рассказывают легенды, «Конец света» и «Апокалипсис»? А команды и люди этих мифических миров желают умереть за нас? Если да, то почему? Возможно, их прадеды знати наших предков, когда Земля породила их, но кто знает их теперь? Понимаешь? Войны с таким временным промежутком просто невозможны.

Но Дозорный ответил:

– Медицина тех времен была куда могущественнее нашей, и люди ожидали, что проживут много сотен лет благодаря тем предметам, которые помещали в свои тела; у нас таких технологий нет, и мы не можем их воссоздать с нашими ограниченными знаниями. Для бессмертных войны, неважно сколь долгие, пролетают быстро.

Капитан на мгновение заколебался и посмотрел на своего гиганта; мужчина стал громадным и сильным благодаря умениям, которые, как знал капитан, были утеряны. Помнил он и старые рассказы, повествующие о том, что до разрушения Медицинского отсека, случившегося во время Второй волны, все офицеры были юными и бессмертными, могли видеть в темноте, словно кошки, и были сильными, как гномы, мгновенно исцелялись от любых ран, яда или увечья.

– Даже если бы такая война велась, – медленно промолвил он. – Если бы мы должны были, как ты говоришь, скрываться в самом сердце армии Врага, забытые и неприметные, выстрел из наших орудий означал бы разрушение этого мира, если не сейчас, то при жизни наших детей.

За серебряными дверями раздался шум, трубы сыграли тревогу. Затем забарабанили в сами двери, и вбежал лейтенант с мечом в руке.

– Сир, – позвал лейтенант. – Восставшие с верхних палуб атакуют огромными силами! Сам Альверин ведет их! В него попала уже дюжина стрел, но каждый раз он выдергивает их из тела и хохочет. Люди… люди говорят, что он землянин!

– Собери всех. Приведи к большим дверям в главной развилке Спинхолла и нижней дороги. Затопи маслом лифтовые шахты к палубе 8–36. Затем отведи людей за Великую стену и закрой Высокие врата. Используй ручные насосы, чтобы выкачать часть воздуха из полукруглого коридора, что ведет к ним; это накрепко запечатает и защитит все двери.

– А если он несет с собой запрещенное оружие? Взрывающееся?

– Глупец. Альверин никогда не нарушает Закон об оружии; никогда не преступает соглашений; никогда не лжет. Почему, как ты думаешь, его восстания всегда столь слабые? Нападать на нас сейчас – полное безумие.

– Вы поведете нас?

– Скоро; сперва я должен кое с чем покончить. Ступай!

И когда мужчина ушел, Вестон сказал Дозорному Энвасу:

– С этим Кольцом я мог бы приказывать Компьютеру закрывать и отворять двери, гасить свет, высасывать из коридоров воздух. Скажи мне слова!

Но Энвас ответил:

– Ты не догадался спрятать Кольцо, когда сюда вошел твой лейтенант. Он его видел. И если он жаждет власти столь же сильно, как ты, то соберет людей и поведет их сюда против тебя, чтобы завладеть артефактом.

– Времени на разговоры больше нет. Скажи слова или я прикажу моему гиганту высечь тебя!

– Ты не сможешь сбежать от проклятия Кольца. Тот, кто не имеет его, жаждет им обладать. Так сказал моему учителю Химдаллу странный слепец, впервые вручивший ему артефакт.

– Странный слепец?

– Возможно, он думал, что проклятие ослабеет, если отдать Кольцо такому отшельнику, как мой учитель.

– А твой учитель рассказывал, как выглядел тот человек?

– Много раз, так как тот был довольно необычным. У странника были длинные волосы, как у тех, кто обитает на нижних палубах, но он ходил с палкой, как житель верхних палуб, не привыкший к нашей гравитации. Носил шляпу с широкими полями, как люди Зеленых домов, где системы управления светом никогда не приглушают свой пронзительный взгляд; при этом носил кусочки черного стекла на глазах, как выходец из земель, где постоянно есть свет. На каждом плече у него сидело по птице, как у человека, страшащегося отравленных коридоров и бегущего прочь, если питомцы падают замертво.

– Каррадок! Иди прикажи страже привести второго пленника! Описание совпадает. Это он.

Пока гигант разговаривал у двери со стражей, Дозорный напряг мускулы и разорвал цепь на запястьях. Быстро наклонившись, он дернул путы, сковывавшие лодыжки. Звенья с жалобным звоном разогнулись; но Каррадок заметил действия пленника и бросился через залу, всей массой врезавшись в Дозорного.

Они боролись, сплетя руки в захвате. Мускулы обоих походили на туго натянутые канаты. Их силы были равны, но из–за возраста гигант оказался искуснее в бою; он изогнулся и обрушил Дозорного на землю, придавив собственным телом. К этому времени от дверей добежали стражники и встали с копьями наготове. Впрочем, они не могли ударить, боясь задеть гиганта.

Поднявшись, Каррадок до боли скрутил ручей Дозорного за спиной и ухмыльнулся.

– Ты достойный противник, – прошептал он, с трудом переводя дыхание.

– Ты тоже, – отозвался пленник. Его лицо было окровавлено.

Вторая группа рыцарей и копейщиков вошла в залу, ведя старика в широкополой черной шляпе. Он шел, опираясь на посох; две черные птицы вцепились в плечи длиннополого мундира. Одежда была украшена стального цвета орнаментом, по форме напоминавшим гребенчатое колесо.

– Лейтенант! Почему он пришел ко мне не закованным, в своей одежде, со своей палкой? Почему все это не было отобрано у него у входа в камеру?

– Сир! – выдавил, заикаясь, лейтенант. – Мы нашли его не в камере, а в коридорах, уходившим из дворца и распевавшим веселую песенку.

– Песенку?

Незнакомец поднял голову. Когда шляпа перестала закрывать лицо, Вестон увидел, что мужчина носил круглые черные очки. Незнакомец пропел:

– Горе тебе, дитя! И горе мне самому! Мой сын был рожден в падении! Не в силах сдержать притяжение Земли, никогда не увидит он дома! Всегда, до конца времен он будет лететь, лететь в пустоте, вечно свободный!

– Это старая песня, – заметил Вестон.

– Я старый человек, – ответил незнакомец.

– Я думаю, что ты Вальдемар, – сказал капитан.

– Тогда почему ты не приветствуешь меня?

– Вальдемар был предателем!

– Тогда почему не обнимешь как брата, мой друг–предатель?

– Почему ты меня так называешь?

– Ты такой же, как я; ты возжелал Кольцо. Но я не могу использовать его; когда главный инженер Альберак прознал, что я позволил Врагу высадиться на корабль, он связал все главные процессы Компьютера одной наиглавнейшей командой и поместил ее в Кольцо, которое ты держишь, переведя все системы в автоматический режим. Мы с Лорен, бортовым психиатром, вместе добрались до моторного отсека, где обманули беднягу Альберака и забрали Кольцо. Но тот оказался хитрее, чем я предполагал, и запрограммировал Кольцо таким образом, что, когда бы его ни использовали, тут же станет известно, откуда и от кого пришла команда Кольцу. И тогда Враг бросит на его поимку все силы, еще остающиеся на борту. Понимаешь? Высшую силу команды может использовать лишь тот, кто не боится умереть. Где найти человека, абсолютно преданного долгу? Многие годы я искал его в этом громадном корабле, от вентиляционных шахт, где пираты на громадных парусах парят на ураганах от уровня к уровню, до болот и зловония людей в подземельях, которые молча забирают мертвецов и во тьме творят секретные искусства, чтобы вновь возродить все мерзостное к воздуху и свету. И я нашел лишь одного человека, который не оставил свой пост, – Химдалл, последний из Дозорных и самый преданный. Окруженный врагами, покинутый, одинокий, но верный своему долгу. И посмотри! Вот его сын, столь же преданный. И столь же обреченный.

Энвас подал голос:

– Капитан, я хочу доложить, что вражеские командные суда приближаются к нам, уверенные, что наш мир побежден и безлюден. Сейчас они уязвимы для наших орудий!

Несколько рыцарей в благоговении уставились на незнакомца в черном одеянии.

– Это Вальдемар! – выдохнул один.

– Капитан! – прошептал другой.

– Он ли это? – спросил третий.

Один из копейщиков в зале смотрел не на Вальдемара, а на Вестона и вдруг спросил:

– Мой господин, у вас Кольцо командования?

С жадностью в глазах он выступил вперед, к трону. Но рыцарь, облаченный в ленты и прекрасные одежды, обнажил рапиру и острым клинком коснулся плеча копейщика так, что мужчина испугался и остановился. Рыцарь сказал, обращаясь к Вестону:

– Слухи о Кольце притягивают Альверина и его высоких людей. Этот старик, если он действительно Вальдемар, тоже приманен им. Думаю, низкорослые и угрюмые дварфы, служащие толстому лорду инженерного искусства, не заставят себя долго ждать. Кольцо проклято, мой лорд. Было бы лучше избавиться от него.

Второй рыцарь, высокий человек из торговой гавани, добавил:

– Мой лорд! Бродяга заговаривает нам зубы. Он надеется на отсрочку. Возможно, он заодно с людьми Альверина.

Гигант вдруг обратился к незнакомцу:

– Капитан Вальдемар, я – Каррадок, сын Кормака. Мой отец пал в битве за седьмую секцию, убив главного воина Врага. Он был землянином, рожденным под голубыми небесами, и не покинул свой пост даже в смерти. Его именем и ради отмщения я обвиняю вас в его смерти от рук Врага, пущенного вами на корабль, и спрашиваю вас: «Почему?»

– Слишком общий вопрос. Почему что?

– Почему вы сдались Врагу и позволили посадить шестьдесят армий на этот корабль?

– Это весь твой вопрос? А ты не собираешь спросить, почему в день последнего включения ядро нашего двигателя внезапно случайно возгорелось? Почему вражеские суда застряли на линии огня длиной в сотню миль, что выжгла половину их внешних падуб? Почему до сих пор они не высадили еще тысячу армий и могут лишь с трудом удерживать захваченные области, снабжать их едой и войсками. И это с дозорными кораблями, которые до недавнего времени сдерживались нашим эскортным судном «Отмщение»? Почему они не посмели расстрелять «Сумерки богов» и превратить его в пламенеющий остов? Из страха уничтожить собственные армии? И, самое главное, почему Сирдар–император, находящийся на борту, сын командующего десантным отрядом, докладывает своим господам, что корабль захвачен? На этот последний вопрос я могу ответить: разрушители, несомненно, уничтожили бы это судно с его мощными орудиями, если бы выяснили, что мы все еще живы, сражаемся и удерживаем внутренние отсеки от Водных хранилищ и до Воздушной гавани и Зеленых полей.

– Дозорный, – прогудел гигант. – Если пообещаешь не сбежать, я освобожу тебе одну руку. И поверю твоему обещанию, зная, что из всех постов и должностей Дозорные – самые верные и достойные доверия, ведь от их донесений зависит благополучие корабля.

– Почему ты хочешь освободить мою руку? – спросил Энвас.

– Потому что тогда моя собственная рука освободится и сможет отдать честь моему капитану, как он и просил.

– Согласен, – ответил Дозорный.

Каррадок поднял гигантскую руку и отсалютовал Вальдемару. В его глазах стояли слезы.

Вестон побледнел от ярости:

– Скажи мне слово для высвобождения силы Кольца! Говори! Или я клянусь, ты умрешь сию секунду, предатель!

Вальдемар ответил:

– Я знаю много секретных кодов высшего командования; слова, открывающие двери, или триггерные схемы, которые повинуются лишь моему голосу Знаю двери, ведущие к потайным коридорам, проходы и канаты, где, по замыслам строителей, не должно находиться человеческое существо. Я знаю каждый дюйм тысячи палуб этого обширного корабля и никогда не предъявлял на них права. Знаю слова, чтобы потушить свет, заставить воздух застыть или вновь возродиться к жизни. Но одно слово не знаю: то, что прошептал Кольцу Химдалл, когда взял его себе.