Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов"

Автор книги: Брюс Стерлинг

Соавторы: Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Элизабет Бир,Питер Уоттс,Йен Макдональд,Роберт Рид,Джей Лейк,Доминик Грин,Сара Монетт,Адам Робертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 68 страниц)

В ГАЗЕТАХ (2)

ЧУДОДЕЙСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ВЫ СМОЖЕТЕ ВОССТАНОВИТЬ

СВОИ УТРАЧЕННЫЕ ФОЛЛИКУЛЫ!

В современном мире бывает трудно найти работу даже при наличии квалификации. Мы, Агентство Сайруса Маркхэма, имеем большой опыт по подбору кандидатов

на вакансии, что делает нас непревзойденными…

НОВЫЕ УСОВЕРШЕНСТВОВАННЫЕ ТОРПЕДЫ

Радар, гидролокатор и даже телевидение для…

НАКОНЕЦ-ТО ВЫ МОЖЕТЕ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ ДОМ СВОЕЙ МЕЧТЫ

ПРЕДОСТАВЬТЕ НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКЕ ПЕРЕНЕСТИ ВАС К НОВЫМ МИРАМ

Новые книги Айзека Азимова и Роберта Э. Хайнлайна всего за…

ЕЩЕ ОДИН БАНК ПОШЕЛ КО ДНУ В ПЕНСИЛЬВАНИИ

МЫ НЕ ИСПОЛЬЗОВАЛИ СЛОВО «ОТДЕЛЕНИЕ», ГОВОРИТ ГУБЕРНАТОР ТЕХАСА

Почему канадцы играют столь превосходно и мощно? Потому что знают…

В ОЧЕРЕДИ (1)

Когда Томми вернулся с флота, он думал, что запросто найдет себе работу. У него было ветеранское удостоверение, дающее право на пожизненное медицинское обслуживание, и он был героем. Служил на авианосце «Конституция», практически в одиночку выигравшем битву за Атлантику и отправившем множество этих ублюдков из Королевских ВМС на дно морское, где им было самое место. У него был опыт и в обслуживании техники, и в орудийной стрельбе. Кроме того, Томми был гордый трудолюбивый американец. Он никогда не думал, что будет стоять в очереди в бесплатную столовую.

В ГАЗЕТАХ (3)

ВРЕМЯ ДЛЯ НОВЫХ МЕЛОДИЙ

Почему музыкальные группы все еще играют Коула Портера?

ГОССЕКРЕТАРЬ ЛАЙНБАРДЖЕР ГОВОРИТ, ЧТО БРИТАНЦЫ ХОТЯТ

МИРА

ТАЙНЫ АТОМА

ЕСТЬ ЛИ У ЯПОНЦЕВ БОМБА?

Источники, близкие к императору, утверждают, что да, но нацисты отрицают, что передали Японии какие–либо материалы. Наши ведущие ученые уже работают над…

НЕЙЛОН, НЕЙЛОН, НЕЙЛОН

ДИАНЕТИКА: НОВАЯ НАУКА О РАЗУМЕ

ВЫЖИВАНИЕ (2)

Она всегда работает сверхурочно, если ее попросят. Линда ценит деньги и боится, что ее уволят, если она не будет услужливой. Девушек, которые хотели бы заполучить это место, полно. Каждый день те приходят спрашивать, нет ли какой–нибудь работы. Линда знает, что Бундты не выставят ее без причины. Она работает здесь вот уже четыре года, с самого окончания японской войны. «Ты нам как родная», – говорит миссис Бундт. Они уволили Олив, другую официантку, но это потому, что для двоих работы было недостаточно. Линда работает сверхурочно и закрывает кафе, когда ей это разрешат. «Ты хорошая девушка», – говорит миссис Бундт. Но у Бундтов есть дочка, Синди. Синди прелестна, ей двенадцать лет, даже еще не в средней школе. Иногда девочка приходит в кафе и пьет молочный коктейль с подружками, и все они хихикают. Линда ненавидит ее. Она не понимает, над чем хихикают дети. И боится, что. когда Синди вырастет, ей отдадут место Линды. Может, она и как родная, но Синди–то родная на самом деле. Пекарня в порядке, люди должны есть, но бизнес идет уже не так, как прежде. Линда знает.

Домой она приходит поздно. Джоан наряжается к выходу со своим женатым боссом. Она моется в раковине в их общей комнате. Душ в коридоре, общий на весь этаж. Его чистят только по праздникам, или когда Джоан или Линда делают это. Люди такие свиньи, думает Линда, лежа на своей кровати, дав наконец отдых ногам. Джоан на три года старше Линды, но выглядит моложе нее. Если бы только она могла влюбиться в босса, который женился бы на ней и увез в славный тихий пригород. Но может, все к лучшему. Линда не смогла бы себе позволить целую комнату, и пришлось бы искать чужого человека, с кем ее разделить. Джоан, по крайней мере, сестра, и они привыкли друг к другу.

– Я сегодня видела папу, – говорит Джоан, щурясь в зеркало и старательно накрашивая рот.

– Скажи, ты не дала ему денег?

– Всего два доллара, – признаётся сестра. Линда стонет. Джоан – простая душа. Она зарабатывает больше, но к концу недели у нее никогда ничего не остается. Джоан все тратит или раздает. Жаловаться нет смысла, Линда знает.

Куда он ведет тебя? – устало спрашивает она.

– На митинг, – отвечает Джоан.

– Дешевое развлечение. Митинги, и факельные шествия, и линчевания, избиения черных за все, как козлов отпущения. Это вовсе не помогало, просто людям становилось легче жить, если было кого обвинять. Нас воспитывати не так, с укором говорит Линда. Отец их матери был священником и верил во всеобщее братство. Ребенком Линда любила ходить в дом дедушки и бабушки. Бабушка пекла булочки, и весь дом пропах ими. В саду на старой яблоне висели качели. Отец был членом профсоюза, когда–то давно, тогда еще профсоюзы все уважали.

– Какое мне дело до всего этого? – злится Джоан. – Он берет меня туда, вот и все. Он угостит меня ужином, и мы будем петь патриотические песни. Я не собираюсь никого линчевать. – Она яростно душится своими французскими духами Линда снова ложится. Она не голодна. Никогда не бывает голодна. Всегда ест в пекарне – Бундты не возражают – все ошибочные заказы, все остатки выпечки. Иногда даже дают ей пирожные или хлеб, чтобы отнести домой. Линда растирает ноги. Она в самом деле очень счастливая. Но когда Джоан выходит за дверь, женщина чувствует, что ей хочется заплакать. Даже если бы Линда и встретила кого–нибудь, как они могли бы позволить себе пожениться? Как могли бы надеяться на собственный дом?

В ГАЗЕТАХ (4)

МОРСКИЕ ОБЕЗЬЯНЫ ПОРАЗЯТ ВАШИХ ДРУЗЕЙ!

ПРЕЗИДЕНТ ГОВОРИТ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ СПЛОТИТЬСЯ

В Сиэтле сегодня встреча с…

ЛЕТАЙТЕ В СВЯЩЕННЫЙ ГОРОД РОСКОШНЫМ ВОЗДУШНЫМ КОРАБЛЕМ

СМОЖЕТ ЛИ ЭКОНОМИКА КОГДА-ЛИБО ВЫЗДОРОВЕТЬ?

Со времен Великой депрессии страна тащится сквозь череду взлетов и падений, а экономика шарахается из одного кризиса в другой. Правительство использовало всякие лекарства, от Нового курса Рузвельта до «затягивания ремней» Линдберга, но ничто надолго не изменило положения дел. Экономисты утверждают, что этого следовало ожидать, общая тенденция к спаду была естественной и неизбежной…

НОВЫЙ ГОЛЛИВУДСКИЙ БЛОКБАСТЕР «РЕЙХСМАРШАЛ»

В ГЛАВНОЙ РОЛИ МАРЛОН БРАНДО

В ОЧЕРЕДИ (2)

Когда Сью было семнадцать, она решила, что с нее хватит школы. Ее бойфренд обещал найти ей работу танцовщицы, и девушка уехала с ним в Кливленд. Некоторое время Сью танцевала в топлесс–клубе, а потом и в стрип–барах. Денег не хватало, даже когда она начала приторговывать любовью. Ей всего тридцать четыре, но она знает, что выглядит потрепанной. Она устала. Никто больше ее не хочет. Сью стоит в этой очереди, потому что ей некуда больше идти. Здесь тебя накормят и увезут на грузовике туда, где можно начать все сначала, так она слышала. Сью уже видит грузовик. Интересно, куда они поедут?

В ГАЗЕТАХ (5)

ТАК ЛИ ХОРОШИ НОВЫЕ СОСТАВЫ ДЛЯ ДОМАШНЕГО ПЕРМАНЕНТА, КАК О НИХ ГОВОРЯТ?

Эксперты утверждают, что да!

НОВЫЕ ПУТИ К СПАСЕНИЮ

ПРЕЗИДЕНТ ЗАЯВЛЯЕТ: НИКАКОЙ ОХОТЫ НА ВЕДЬМ НЕТ

Что бы там ни твердили коммунисты и профсоюзные лидеры, президент сегодня сказал…

ВЫЖИВАНИЕ (3)

Бундты любят включать в кафе радио во время завтрака. Они поговаривают о том, чтобы купить маленький телевизор для посетителей, если когда–нибудь настанут времена получше. Мистер Вундт говорит это, когда Линда осторожно просит о повышении. Он думает, что с телевизором у них появится больше посетителей, хотя Линда считает, что не будет никакой разницы. Она подает кофе, и бекон, и тосты и слушает новости. Линда любит музыку, а Джоан нравится Уолтер Уинчелл. Надо бы спросить Джоан, как она сочетает это с хождением на митинги. Все знают, что Уинчелл ненавидит Гитлера. Ненормальный. Линда не может представить столь сильное чувство к старику на другой стороне мира.

Позже, когда Синди и ее друзья хихикают над своими молочными коктейлями, а Линда чувствует, что ноги у нее отваливаются, входит мужчина и садится за угловой столик. Он заказывает сэндвичи и кофе, а потом пирожное и еще кофе. Это странный маленький человечек. Кажется, ничто не ускользает от его внимания. Одет очень хорошо. Волосы зализаны назад, а одежда чистая. Женщина гадает, уж не детектив ли это, потому что он все время смотрит в окно, но при этом обращает не меньше внимания на то, что происходит внутри, и на нее саму. Она вспоминает, что говорила Джоан, и хочет засмеяться, но не может. Это странный мужчина, и Линда не может понять, что он за человек.

Ей не надо оставаться допоздна и закрывать кафе, и мужчина выходит вслед за ней, когда она уходит. Есть в нем что–то такое, что заставляет женщину думать скорее о законе, чем о романе.

– Вы Линда, – говорит мужчина, выйдя на улицу. Она напугана, поскольку он может быть кем угодно, но они на освещенной улице, здесь ходят люди и время от времени проезжают машины.

– Да, – признаёт она, и сердце ее колотится. – Что вам угодно?

– Вы не Вундт?

– Нет. Я у них работаю, и только, – отвечает Линда, отмежевываясь от них как можно быстрее, хотя они всегда хорошо к ней относились. Она тут же воображает себе, как их арестовывают. Где она найдет другую работу?

– Известно ли вам, откуда Вундты приехали?

– Германия. – Голос Линды спокоен. «Немецкая пекарня Бундта», – написано прямо у них над головой.

– Когда?

– До моего рождения. Почему бы вам не задать эти вопросы им самим?

– Это был тысяча девятьсот тридцать третий.

– До моего рождения, – говорит Линда, чувствуя себя увереннее и делая шаг в сторону.

– Вы видели какие–либо доказательства того, что они евреи?

Озадаченная, она останавливается.

– Евреи? Они же немцы. Немцы ненавидят евреев.

– Многие евреи покинули Германию в тысяча девятьсот тридцать третьем, когда Гитлер пришел к власти, – говорит мужчина, хотя он не может быть намного старше Линды. – Если Вундты – евреи и скрывают свою подлинную сущность, тогда, если вы донесете на них…

Он останавливается, но теперь Линда схватывает его мысль. Если она донесет на Вундтов, ей отдадут их собственность. Предприятие, квартиру наверху, вещи.

– Но они не евреи, я никогда… они подают бекон! – выпаливает она.

– И вы никогда не замечали никаких признаков? – печально спрашивает он. – Жаль. Такой был бы славный бизнес для вас. Вы не еврейка?

– Валлийка, – говорит она. – Мой дедушка был священником.

– Я так и думал. С такими–то чудными светлыми волосами… – Волосы ее выглядят хуже, чем могли бы, но они грязно–белые, как и у Джоан, как у их матери. – Возможно, у меня и есть свидетельство, – говорит он медленно. – Но все данные, которые я могу достать, относятся ко времени до их приезда сюда из Германии. Любого доказательства того, что они все–таки евреи, если бы вы заметили что–нибудь, было бы достаточно, чтобы подтвердить это. Суд выслал бы их обратно в Германию и в награду отдал нам их бизнес. Вы смогли бы вести его, я уверен, что смогли бы. Похоже, вы и так делаете большую часть работы.

– Я просто служу здесь, – отвечает она машинально. – И потом, что именно я должна была заметить? Если они евреи, я имею в виду.

Искушение прилипает к ней, словно жирная пленка с поверхности супа, и впервые за долгое время в сердце у нее вспыхивает надежда.

В ОЧЕРЕДИ (3)

Если ты черный, ты невидимый, даже в очереди за супом. Другие отстраняются от меня, не могу этого отрицать. Нам не дали бы оружие, чтобы сражаться, даже когда японцы палили из пушек по пляжам на побережье Калифорнии. Я уехал оттуда и перебрался на восток, и что толку? Если бы знал, каким невидимым буду здесь, остался бы там, в Лос–Анджелесе. Здесь никто ни разу даже не погнался за мной и не вынудил убегать, никто не угрожал вздернуть, и у меня была работа, приносившая немного денег. Никогда не думал, что буду стоять в этой очереди, потому что, когда доберусь до ее начала, знаю, меня отделят от других. Никто не знает, что будет с нами тогда, они увозят нас куда–то, и мы не возвращаемся назад, но у меня нет выхода, и, по–моему, куда бы нас ни увозили, они намерены всех накормить, правда? Ведь правда?

В ГАЗЕТАХ (5)

ЗАКРЫВАЕТСЯ ОЧЕРЕДНАЯ ФАБРИКА

МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ В ЛОНДОНЕ, В ТО ВРЕМЯ КАК ЯПОНИЯ

И РЕЙХ ДЕЛЯТ МЕЖДУ СОБОЙ РОССИЮ

Будет ли создано буферное государство «Скифия», чтобы разделять две великие

силы?

СРАЖЕНИЕ В АППАЛАЧАХ: НАЦИОНАЛЬНОЙ ГВАРДИИ ВЫСЛАНО ПОДКРЕПЛЕНИЕ

Президент утверждает, что это необходимо для сохранения целостности страны…

СОБСТВЕННИКИ РАССТРЕЛЯЛИ ЗАБАСТОВЩИКОВ В АЛАБАМЕ Шестьдесят человек были госпитализированы сегодня в Бирмингеме после…

БЕГСТВО К ДРУГИМ МИРАМ С НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКОЙ Новые книги Фредерика Пола и Алисы Дэйви…

РЭНД ЛИ
ТРИ ЛИСТКА АЛОЭ

Произведения Рэнда Ли регулярно публикуются в журналах «Fantasy & Science Fiction», «Asimov’s Science Fiction», «Amazing» и многих других. Его отец, Манфред Ли, был одним из создателей детектива Эллери Куина и автором многочисленных романов о нем. Сам Рэнд Ли написал также книгу о садоводстве «Прелести загородного сада» («Pleasures of the Cottage Garden»). В данный момент он работает над новым романом. Рэнд Ли живет на севере Нью–Мексико.

Действие представленного ниже рассказа разворачивается в мире будущего. Это простая, но глубокая история о выборе, который предстоит сделать матери. Возможно, многие из нас окажутся в подобной ситуации уже совсем скоро.

– Амрит Чодхури! Вас ожидают в кабинете руководителя отдела. Амрит Чодхури!

Амрит подняла голову и устало вздохнула. Несмолкаемый гул женских голосов, телефонных звонков и факсимильных аппаратов заполнял все пространство вокруг нее. Это была хрупкая молодая женщина с миловидным лицом в форме сердца и большими вдумчивыми карими глазами, омраченными беспокойством. Почти год она работала оператором в компании «Мумбай Астра Телеком Лимитед», и этот день, который до сих пор не принес ничего хорошего, мог завершиться совсем плохо.

– Амрит? – Над ней склонилась тучная Шраддха Сингх, помощница руководителя отдела. – Мадам просит тебя зайти к ней, – сказала она. – Немедленно.

– Что на этот раз? – спросила Амрит. В ее голосе слышалось раздражение, большее, чем можно было допустить, отчего брови помощницы руководителя удивленно взметнулись вверх. – Прошу прощения! Просто эти американцы… – Она сняла наушники и со стуком бросила их на стол. – Такие подозрительные.

И они не любят расставаться со своими деньгами. Какой бы очаровательной и вежливой я ни была в разговоре, это ни к чему не приводит. Три раза из четырех они вешают трубку до того, как я успеваю произнести: «Добрый день, мистер Уэйн. Меня зовут Мэгги Джонс».

Она нажала кнопку «Выход из системы», сообщая о вынужденном перерыве в работе, и отодвинула стул. По крайней мере, подумала она, здесь удобные стулья. Там, где она работала прежде, были только перевернутые масленки, сидеть на них было просто невозможно.

– Мэгги Джонс, – хмыкнула Сингх. Взгляды двух женщин встретились, и они одновременно рассмеялись.

– Мэгги Джонс! – обессилев, воскликнула Амрит.

– Бобби Грант! – сдавленно фыркнула помощница руководителя отдела, не в силах сдержать рвущийся наружу смех.

– Джейн Уэст! – Амрит прижала левую руку к сердцу, а правой слегка обмахивала разгоряченное лицо. – Несомненно, они понимают по нашим голосам что мы не из этих мест. – Последние слова она произнесла с нарочитым американским акцентом, что стало причиной нового приступа веселья.

– Амрит Чодхури! К руководителю отдела! Немедленно!

Женщины мгновенно пришли в себя и вместе направились по главному коридору, ведущему к кабинету руководителя.

– Голос мадам звучит угрожающе, – произнесла Амрит. – Ты не знаешь, с чем это может быть связано?

– Полагаю, с твоей дочерью, – задыхаясь, ответила миссис Сингх. Она изо всех сил пыталась не отстать от стройной молодой женщины, стремительно идущей по коридору. Амрит резко остановилась и бросила на спутницу испуганный взгляд. – Нет, нет! С ней все в порядке! Просто небольшие проблемы в школе. Я слышала разговор начальницы. Твоя Мира подралась с одной из старшеклассниц, ее победа была впечатляющей. Они хотели бы поделиться с тобой кое–какими соображениями на этот счет, вот и все.

–Только не это! – простонала Амрит, ускоряя шаг и на ходу поправляя сари, мешавшее двигаться быстрее. Приблизившись к кабинету начальницы, она робко постучала, приоткрыла дверь и осторожно заглянула внутрь. – Я Амрит, мадам. Вы меня вызывали?

– Наконец–то! Заходите, заходите! Не стойте в коридоре. – Амрит быстро вошла в кабинет, закрыла дверь и застыла, прижавшись к ней спиной. Каждый раз, когда ее вызывали в кабинет руководителя отдела, она вновь чувствовала себя маленькой девятилетней девочкой, оказавшейся лицом к лицу со строгим директором школы. У мадам Каттангул были седые волосы характерного стального оттенка, отличительный кастовый знак, и обманчиво добродушное выражение лица. Сегодня она была одета в деловой костюм западного покроя. Как только Амрит вошла, мадам Каттангул со стуком положила трубку телефона на место и обратилась к ней: – Мы вас уже заждались, дорогая. Это мистер Мехта, с которым, я полагаю, вы уже знакомы. – Последние слова были полны сарказма.

– Миссис Чодхури! Мы снова с вами встретились! – Заместитель директора школьной академии «Гупта» легко поднялся со стула и, широко улыбаясь, протянул ей руку. Амрит осторожно пожала ее. – Прошу прощения, что вынужден был побеспокоить вас на работе, но я подумал, что лучше прийти прямо сюда, чем вызывать вас в школу. Где мы можем пообщаться, чтобы нам никто не помешал? – Последний вопрос был обращен к мадам Каттангул.

Амрит настороженно спросила:

– Что с моей дочерью, мистер Мехта?

Кабинет руководителя отдела, в котором они находились, был единственным отдельным помещением во всем огромном здании, которое занимала штаб-квартира «Мумбай Астра Телеком Лимитед», за исключением разве что уборной. Кроме того, у Амрит не было никакого желания оставаться наедине с завучем. Уже не раз ей приходилось терпеть его ухаживания, чтобы он был более снисходителен в отношении ее дочери Миры, и Амрит поклялась себе, что лучше умрет, но не допустит впредь подобного.

Мадам Каттангул выжидающе смотрела на худощавого мужчину. Он пожал плечами и произнес:

– С ней все в порядке. Дело в том, что сегодня утром Мира поссорилась с одной из старшеклассниц. Причиной стал ее сотовый телефон. Могу предположить, что словесную перепалку начала та девушка, но вскоре ссора переросла в драку. У Миры отличный хук справа, миссис Чодхури! Пожалуй, в школе следует создать женскую команду по боксу, чтобы она могла лучше развивать свои таланты.

– Мне искренне жаль, мистер Мехта, – ответила Амрит. – Я столько раз говорила Мире, что драться в школе недопустимо. Даже не знаю, что на нее находит. – И с тревогой добавила: – С той девушкой все в порядке?

– Все отлично, – усмехаясь, ответил мистер Мехта, – если не считать выбитого зуба. – (Амрит ахнула.) – Ваш сотовый телефон, к сожалению, восстановлению не подлежит. – Он извлек его из кармана пиджака и протянул Амрит, которая снова тяжело вздохнула. Это был ее рабочий телефон. Такие аппараты выдавали всем сотрудникам, чтобы с ними всегда можно было связаться и при необходимости решить деловые вопросы. Ее сотовый пропал три дня назад.

– Амрит, и часто вы разрешаете дочери брать телефон компании? – резко спросила руководитель отдела.

– Нет, мадам.

– Сегодня же вам выдадут новый. Его стоимость, естественно, будет вычтена из вашей зарплаты.

– Да, мадам. Мне очень жаль. Подобное больше не повторится.

– Не сомневаюсь, – (В тот же самый момент раздался стук в дверь. Словно прочитав мысли мадам Каттангул, миссис Сингх появилась на пороге кабинета и вопросительно посмотрела на руководителя отдела.) – А вот и вы, миссис Сингх. Прошу выдать миссис Чодхури новый рабочий телефон. – (Бросив на Амрит сочувственный взгляд, полная женщина кивнула и удалилась.) – Что-нибудь еще, мистер Мехта? Амрит должна вернуться на свое рабочее место.

– Боюсь, я вынужден еще задержаться, мадам Каттангул. Видите ли, – продолжил заместитель директора, – в нашей академии «Гупта» мы придерживаемся политики, заимствованной у американцев: «Три нарушения – и вас исключают». Сегодня Мира уже в четвертый раз продемонстрировала неспособность построить добрые отношения с другими учениками. В подобных случаях мы строгого придерживаемся этого принципа и без крайней необходимости не видим причин его нарушать. Мы вынуждены исключить вашу дочь из школы, поскольку умение обуздать свой темперамент – важнейшее качество, необходимое для жизни в цивилизованном обществе. Уверен, вы согласны с этим.

– Исключить ее? – задыхаясь, переспросила Амрит. – О нет, мистер Мехта! – Она приложила столько усилий, чтобы девочка училась в этой частной школе. Даже несмотря на возражения бабушки Миры по отцовской линии, которая считала, что образование не только не принесет пользу, но и навредит – все может закончиться пирсингом, вечеринками, наркоманией и проституцией. – Неужели ничего нельзя сделать? – В широко распахнутых глазах застыли мольба и надежда, во власти которых было растопить даже сердце каменного Буддь:

– Отчего же, все возможно, – произнес мистер Мехта, не сводя с нее пристального взгляда и медленно поглаживая бородку. – Мы могли бы обсудить… детали. Но пока не будет достигнуто взаимопонимание, академия не сможет повлиять на судьбу вашей дочери. Вы должны согласиться на внедрение няня–чипа.

– Няня–чип? – На протяжении всей беседы мадам Каттангул хранила полное молчание, с нетерпением ожидая, когда все покинут ее офис, чтобы вновь вернуться к делам, составляющим ее пугающе плотный рабочий график. Но последняя фраза привлекла ее внимание. – Неужели Мира Чодхури представляет реальную угрозу для других учеников, мистер Мехта? Я была уверена, что чипы применяют исключительно с целью контроля поведения потенциально опасных преступников, заключенных в тюремных камерах.

– Вы меня удивляете, мадам Каттангул, – насмешливо парировал завуч. – Учитывая ваше место работы, я предполагал, что вы лучше разбираетесь в современных технологиях. Существует множество различных микрочипов. Сейчас мы говорим не об электронной лоботомии, а о временном имплантировании в организм устройства, сдерживающего проявления агрессии. Мы будем иметь возможность в течение некоторого непродолжительного периода контролировать и направлять поведение Миры, что позволит донести до ее сознания важность и необходимость правильного взаимодействия с социумом. Мы уже опробовали этот метод на проблемных студентах, и результаты превзошли все наши ожидания! Наилучшие показатели были в Германии. – Он подмигнул застывшим в ужасе женщинам и продолжил: – Согласитесь, данный метод более гуманный, чем избиение палками, к которому прибегали в прошлом. Уверяю вас, что готовность миссис Чодхури к сотрудничеству откроет перед Мирой возможность долгосрочного обучения в академии.

– Никогда! – твердо произнесла Амрит. Она подошла так близко к завучу, что тот был вынужден отступить назад. – Я никогда не дам своего согласия на подобную процедуру. Это просто чудовищно. Вы же сами признали, что виновна та старшеклассница!

– Четыре раза ссоры происходили по вине других девушек, – спокойно ответил мистер Мехта. – Четыре раза, миссис Чодхури. Наше общество погрязло в конфликтах, но, если ваша Мира не научится контролировать себя, ее шансы на успех ничтожно малы.

– А как насчет другой девушки? Каковы ее шансы на успех? Ей тоже имплантируют няня–чип, чтобы подавлять вспышки агрессии?! – Амрит понимала, что перешла на крик, но ничего не могла с собой сделать. Лицо ее покраснело, руки непроизвольно сжались в кулаки. Теперь ее было слышно далеко за пределами офиса, но Амрит было все равно.

– Этот вопрос будет решать Совет, – произнес завуч Мехта. – Я вижу, вы расстроены. Предлагаю не торопиться и подумать, прежде чем принять окончательное решение, чтобы впоследствии не сожалеть о его поспешности. А теперь прошу меня простить, я тороплюсь на следующую встречу. Я пришел сюда только из вежливости. – Он попытался уйти, но Амрит преградила ему путь.

– Где она? Где сейчас моя дочь?!

– Миссис Чодхури, успокойтесь. – Из–за стола поднялась мадам Каттангул. Ее спокойный голос мгновенно привел Амрит в чувства. Встряхнув головой, молодая женщина отступила в сторону, давая завучу возможность пройти.

Мехта поклонился миссис Сингх и, уже направляясь к выходу, произнес:

– Еще раз приношу свои извинения за то, что отвлек вас от работы. Миссис Чодхури, ваша дочь должна уже быть дома. Я поручил помощнику проводить ее. Боюсь, что там она и должна оставаться, пока мы не придем к согласию. – И он вновь улыбнулся Амрит. – Если вы передумаете насчет няня–чипа, позвоните мне, миссис Чодхури. Теперь, когда у вас снова есть телефон, сделать это будет несложно. – И с этими словами он закрыл за собой дверь.

Вечером Амрит вернулась домой. В небольшой квартире, кроме нее и преступного чада, жили другие члены семьи: старшая миссис Чодхури (мать ее покойного мужа), дядя Саавит (брат ее отца), его молодая жена Глория и их шестилетний сын Дакота, у которого была ручная крыса–землеройка со странным именем Ганеза, ожидающая прибавления. Амрит стремительно прошла мимо свекрови, не обращая внимания на ее вечные жалобы, дяди Саавита, окутанного облаком сигаретного дыма (Глория все еще была в интернет–кафе на другом конце города, где работала сверхурочно), и без стука распахнула дверь в крошечную комнату Миры, которая больше напоминала благоустроенный гардероб. Девушка сидела за столом и слушала музыку, лениво скользя пальцем по строчкам учебника. Амрит сорвала с головы своей четырнадцатилетней дочери наушники и строго произнесла:

– Мира, надень куртку. Давай прогуляемся.

– Мам!

– Немедленно.

После чего Амрит проделала весь путь в обратном направлении. Дочь едва за ней успевала, ничего не понимая. Мира была без наушников, с широко распахнутыми от удивления глазами, по–прежнему в школьной форме и накинутой на плечи спортивной куртке. Они проскочили мимо Ганезы, та только с интересом взглянула на них глазами–бусинками и повела носиком, и Дакоты, он был настолько увлечен компьютерной игрой, что не заметил бы и разорвавшейся перед его носом атомной бомбы, пронеслись мимо дяди Саавита, когда–то он был профессиональным боксером, но сейчас успел только крикнуть вдогонку: «Амрит, что случилось? Что за пожар?» – и, наконец, оставили позади старшую миссис Чодхури, что–то бормотавшую на смеси хинди и английского. Мать и дочь выскочили из квартиры, с силой захлопнув дверь, так что та едва не зажала косу Миры.

– Мама! Куда мы идем?

– Увидишь.

И они стремительно направились в сторону оживленной улицы Мумбая. Только там Амрит сбавила шаг и остановилась, чтобы лучше сориентироваться. Вокруг гудели машины, мимо них проносились велосипедисты и моторизованные рикши, продавцы чапати зазывали покупателей, а в воздухе витал аромат свежеиспеченных лепешек. На огромных светящихся щитах мерцала реклама компьютеров «Майкрософт» и имплантатов «Тошиба». Безостановочно мигали и гасли фотовспышки, как будто вас ошибочно приняли за кинозвезду. А худощавые юркие карманники неотступно следовали за увлеченными фотосъемкой бразильскими туристами. Вдалеке раздавался характерный гул поездов, прибывающих на железнодорожный вокзал Махим.

– Нам туда, – показала рукой Амрит.

– Мам, я больше не буду! Обещаю!

Уловив нотки панического страха в голосе дочери, Амрит остановилась. Девушка смотрела на нее, подобно маленькому мангусту, ожидающему нападения возвышающейся над ним кобры. Амрит ощутила укол совести. Она не хотела, чтобы собственная дочь боялась ее. Не такая красивая, но яркая, с длинными пальцами на руках, Мира являла собой память о ее недолгом счастливом замужестве и была единственным значимым вложением в будущее. Но если именно испуг заставит ее дочь прекратить впустую растрачивать бесценную жизнь. Амрит сможет быть жесткой и использует этот страх на благо Миры, пока не придумает лучший способ направить ее на нужный путь. Поэтому она лишь спокойно ответила:

– Мира, я хочу кое–что показать тебе.

Они шли к автобусной остановке, мимо нищих, продавцов газет, полицейских и бизнесменов. Автобус был полон: любители прогуляться по магазинам после трудового дня возвращались домой, а работающие в вечернюю смену сотрудники клининговых фирм, занимающихся уборкой офисов и многоквартирных домов, спешили на службу. Амрит сидела рядом с Мирой, крепко сжимая ее ладонь, будто боялась потерять дочь. Словно в любой момент девушка могла объявить о своей независимости и пуститься во все тяжкие. На остановке у железнодорожного вокзала Махим они вышли из автобуса. Мать и дочь, по–прежнему держась за руки, поднялись по ступенькам на платформу. Мира не выдержала и спросила:

– Ты что, хочешь отослать меня обратно?

– Не выдумывай. Конечно нет. Я же сказала, что просто хочу кое–что тебе показать.

– Она первая начала! – Девушка остановилась и посмотрела на мать снизу вверх. Снизу вверх? Нет, они были почти одного роста. И как только Амрит не замечала этого прежде? – Она назвала меня воровкой, мама! Она сказала, что я украла сотовый телефон, что он принадлежит ей. И он никак не может быть моим, потому что слишком шикарный для меня и мы не можем позволить себе подобного. Она сказала, что я должна немедленно вернуть ей телефон или она все расскажет завучу. Я ответила, что это не ее сотовый, а наш и она не смеет называть меня воровкой. За такие слова богиня–мать Кали может вырвать ее лживый язык и скормить ей на завтрак, несмотря на то что она принадлежит к кшатриям[33]33
  Кштарии – члены второй из четырех каст, на которые были первоначально разделены индусы.


[Закрыть] и даже к брахманам[34]34
  Брахманы – члены высшей касты индуистского общества.


[Закрыть]. – Мира перевела дыхание и продолжила: – После этого она меня ударила. А я ответила ей, как меня учил дядя Саавит.

– Ты закончила?

Мира кивнула. В уголках ее широко распахнутых глаз блестели слезы, щеки горели от негодования, но ни тени раскаяния не было на лице девушки.

– Тогда пойдем, – сказала Амрит. – То, что я хочу тебе показать, находится немного дальше.

Между зданием железнодорожного вокзала и тем местом, куда они направлялись, возвышалась кирпичная стена. Но молодая женщина знала здесь каждый квадратный сантиметр. Много лет назад маленькой девочкой она часами наблюдала за этим местом с противоположной стороны улицы. Они шли вперед, растворяясь в толпе спешивших по делам прохожих, минуя продавцов и попрошаек, мимо группы буддийских монахов в солнцезащитных очках – и это в семь часов вечера! Вскоре, оставив позади последний стенд с журналами, привлекающими внимание яркими обложками и заголовками о жизни кинозвезд, они остановились около узкой двери с цепями, на которой на семи языках было написано: «ВХОДА НЕТ».

– Нам туда? – проворчала Мира, осматриваясь в полумраке.

– Да, – твердо ответила Амрит и приподняла цепи. – То, что я хочу показать тебе, мы увидим, только поднявшись по этой лестнице на самый верх.

– Но… – запротестовала Мира. Не успев произнести больше ни слова, она почувствовала, как мать втолкнула ее в раскрывшуюся дверь и настойчиво повела за собой.