Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов"

Автор книги: Брюс Стерлинг

Соавторы: Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Элизабет Бир,Питер Уоттс,Йен Макдональд,Роберт Рид,Джей Лейк,Доминик Грин,Сара Монетт,Адам Робертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 68 страниц)

V

– Что же мы делаем? – спросил меня Ник спустя несколько минут, как только флиттер с нами и двумя вооруженными солдатами на борту устремился на северо–восток Мумбая. Ему пришлось повысить голос. Шумно было, как в вертолете.

– Что касается меня, – ответил я, – то работаю на компанию. Я поступаю так, чтобы заработать и обеспечить всем необходимым дорогих мне людей. Между прочим, и тебя имею в виду.

– А как Кейт? – спросил он, хитро улыбаясь.

Скажу пару слов о Кейт. Понимаю, что это не очень уместно, но кое–что нужно прояснить. Видите ли, я люблю ее. Мне все известно о предрассудках, но уверен, нет необходимости доказывать, что она является таким же человеком, как и все. Ее словарный запас – около девятисот слов и целый набор фраз и изречений. Она открыта и добра. Ее волосы темно–красного цвета, как ягоды остролиста. Несомненно, вы ждете от меня этих слов, и я скажу: невероятная ирония судьбы в том, что если бы те люди, которые насмехаются над Кейт после пройденного ею лечения, познакомились бы с ней до этого, им и в голову бы не пришло отрицать, что она действительно человек. В этих обстоятельствах они нашли бы способ хорошо к ней относиться. И если все это возможно было бы до лечения, почему нельзя после? Сейчас Кейт намного счастливее, чем когда-либо прежде. Она учится играть на фортепиано. Из всех людей, которых я встречал в своей жизни, эта девушка самая открытая и искренняя.

Знаете что? Мне не нужно защищать свою любовь перед вами.

– У нее все хорошо, – ответил я, возможно, немного громче, чем следовало. – На какие вопросы я еще должен ответить?

– Дома, машины, весь этот хлам! – крикнул он, сделав жест правой рукой, словно отмахиваясь. Несмотря на некую театральность, была в нем абсолютная необъяснимая беззаботность – отпечаток обеспеченной жизни, когда ты ни в чем никогда не испытывал нужды.

– Мы могли бы спасти большую часть этого, если бы ты не скрылся во время судебного процесса.

– Все эти вещи, они владели мной, не я ими.

– О, – только и смог произнести я, не сумев объяснить ему, как бессмысленно все это звучит для меня.

Ник усмехнулся:

– Чертовски здорово снова видеть тебя.

– Патент на теорию об удивительных свойствах волос принадлежит компании? – спросил я его, не до конца понимая, что он имел в виду, но предполагая некую разработанную им нанопептидную технологию.

– Ты знаешь, – ответил он, сверкнув глазами, – даже если б так и было, то не имело бы значения. Но нет.

– Уже что–то.

Рядом со мной сидел творец, спаситель страждущих.

– Теперь я – заступник, – звучали его слова. – Я революционер. Потомки будут помнить меня как величайшего благодетеля за всю историю человечества. Через год я приберу к рукам всю эту чертову компанию!

Флиттер приземлился, совершив несколько неуклюжих скачков до полной остановки, – неопытного водителя видно сразу.

Мы вошли на территорию его лагеря: массивные стены, возвышающиеся по периметру в форме огромного пятиугольника, увиты колючей проволокой. Внутри очень много людей, и у всех без исключения – мужчин, женщин, детей – длинные иссиня–черные волосы. Люди лежали на полу, сидели в креслах, стояли, опершись на низенькие крыши и выступы, – все они принимали солнечные ванны, и волосы у всех были распущены и свободно ниспадали с плеч. Центральная башня, напоминавшая нефтяную вышку с установленной на самом верху огромной пушкой, производила неизгладимое впечатление на неподготовленного человека, но в действительности, словно картонный замок, служила прикрытием для армии с самым современным снаряжением. Территория лагеря достаточно велика, но все пространство было переполнено. Ник провел меня по дорожке вдоль внутреннего дворика, повсюду на земле лежали люди, словно живой ковер. Многие из них были неестественно неподвижны, так что мне стало интересно: живы ли они? Об этом можно было судить только по вздымающейся груди или неторопливому жесту, которым они отгоняли от лица назойливых мух.

– Загорают, – пробормотал я.

Вдруг, не успели мы войти внутрь, Ник остановился и повернулся ко мне, охваченный особым мальчишеским задором.

– Кстати, еще не говорил тебе, что мне стало известно буквально на днях?

– Ты о чем?

– Поразительно, что я не знал этого раньше, учитывая всю проделанную работу. И обнаружил это совершенно случайно. Пептиды, имею в виду само слово «пептиды», – от греческого «πεπτος», что в переводе значит «питательный». Сколько всего неизведанного в природе. Орехи, чипсы, оливки, фаршированные кусочками вяленых томатов… Пептиды могут означать «вкусная закуска».

– Потрясающе, – ответил я с непроницаемым лицом. – Наследие греков дает о себе знать, – продолжил я, прекрасно зная, что он вообще не владеет греческим языком.

При этих словах Ник напустил на себя торжественный вид и произнес:

– Теперь я гражданин мира.

Мы продолжили путь, поднялись вверх по склону и вошли в просторное помещение. Внутри полукругом располагались ряды кресел, рассчитанные человек на шестьдесят. Но кроме нас двоих здесь больше никого не было. Когда мы вошли, половина комнаты осветилась неярким светом.

Я сел в кресло в первом ряду. Ник остался стоять перед экраном, он заметно нервничал: теребил волосы, пропускал их сквозь пальцы и вытягивал.

– Ответь мне, почему ты здесь? – наконец спросил он. не глядя на меня.

– Просто хочу поговорить с тобой, Ник, – ответил я. – У меня нет иных целей. Эй, старик, нам действительно пора кое–что обсудить. Как насчет будущего?

– Хм, – пробормотал он, словно завороженный этим словом. Он коснулся рукой датчика, и экран позади него вспыхнул ярким светом: на заставке появился федеральный флаг Индии. – Хорошо, – четко произнес он.

Изображение на экране начало видоизменяться, превращаясь в графики и схемы, вскоре экран заполнился изображениями химического строения пептидных соединений: бесконечные петли и изгибы угловых соединений, оплетающие шестиугольные бензольные кольца.

– Минутку. – Ник оглянулся назад. – Это неверно. – Он щелкнул патьцами. Некоторые участки сложных молекулярных соединений исчезли в затемнении.

– Как это барнумо–бейльно[93]93
  Цирк Барнума и Бейли – путешествующий музей, зверинец, цирк и шоу уродцев. Создан крупнейшей фигурой американской индустрии развлечений XIX века – Финеасом Тейлорох Барну. мом, прославившимся мистификациями и эффектными представлениями.


[Закрыть], – усмехнулся я.

– Кальмодулин, внутриклеточный белок, связывающий кальций, представлен в формате ЗБ, – продолжил он. – Это изображение всегда напоминало мне бумажные гирлянды. Хотя в другой версии оно похоже на карту звездного неба. На молекулярном уровне так много свободного пространства, чаще всего наши репрезентативные коды скрывают это. Вот посмотри, это лизин. – Он пританцовывал на месте. – В твоих волосах он содержится в большом количестве. От NН₂ тянутся вниз светящиеся линии к Н и Н₂Х, а О и ОН кажутся замершими с открытыми ртами. – На экране появилось новое изображение. – Одна из разрушенных форм лизина называется кадаверин. Ты знал об этом? Молекулы распада и смерти, гниющих трупов – путресцин, кадаверин. Кто придумал эти названия?

– Это имеет какое–то отношение к теории об удивительных свойствах волос? – уточнил я.

– Лизин, – произнес он. – Волосы. – Подняв правую руку, Ник провел большим пальцем по дисплею: картинки на экране мгновенно начали сменять друг друга. – Что же мы делаем?

– Ты уже спрашивал об этом, – откликнулся я.

– Инновации, и изобретения, и новые блестящие достижения в области технологий.

– Я – просто юрист, Ник. Ты – новатор.

– Но тут появляется компания, не так ли? Ее дело – поставить научно–технический прогресс на службу всему человечеству, чтобы улучшить мир.

Мне показалось, он косвенно намекает на Кейт, поэтому я ответил грубее и резче, чем должен был.

– Да, они стремятся к этому, – огрызнулся я. – Черт возьми, не пытайся доказать мне обратное.

Он посмотрел на меня широко распахнутыми глазами, не ожидая такой агрессии.

– Бесспорно, они ставят перед собой такую задач}', – продолжил он немного удивленно. – Старик, не пойми меня неправильно. Хорошенько все проанализируй. Вот что я хочу сказать. Ты разговариваешь со мной, помнишь об этом? Научно–технический прогресс, новые достижения, восхитительные новинки, разработанные нашими современниками, – все это действительно великолепно. Ты не услышишь от меня ни слова против.

– Я за час долетел из Денвера в Мумбай. Ты бы хотел, чтобы мне пришлось добираться сюда три месяца по морю?

– Ты смотришь не с той стороны, дружище, – произнес он. – Послушай, прогресс – это замечательно. Но он всегда был и будет привилегией зажиточных людей. Бедность и технологии просто несовместимы. Сейчас многие становятся миллионерами самыми удивительными и разными способами. Но неимущие так же, как и их предки, голодают, страдают от болезней и умирают молодыми. Нехватка денег значительно ограничивает и усложняет жизнь.

– Все не так плохо, как ты говоришь, – возразил я. – Новые технологии постепенно становятся известны всем.

– Конечно. Но гаджеты богатых всегда на шаг впереди. До сих пор на Земле существуют те, кто не использует колесо, – они перевозят товары и вещи на санях или переносят на себе. Некоторые армии экипированы игольчатыми ружьями и шрапнельными снарядами, другие – антикварными АК-сорок семь, а есть и те, кто сражается с врагом мотыгами и лопатами.

– Как тебе удалось заставить правительство Маратхи предоставить тебе этот маленький замок и вооруженную охрану?

– Необходимые условия для достижения цели, – ответил он.

– И что это?

Существует особое молчание, которое возникает только в конференц–залах при обсуждении высоких технологий и новых разработок. Тишина изолированная и искусственная.

– Это поразительная разработка, – коротко ответил он.

– Естественно.

– Она действительно поразительна. Я расскажу тебе в общих чертах. Особый компонент взаимодействует с лизином, содержащимся в волосах, и далее следует по проводящим каналам внутри каждого отдельно взятого волоса по всей его длине. Существуют еще более сложные процессы, которые происходят через биоинтерфейс в кровеносных сосудах кожи головы. Сказав, что ни одна из этих разработок не запатентована компанией, возможно, я немного слукавил. Ее небольшой вклад здесь есть – материал о процессах кровезамещения в сосудах кожи головы. Но основное ядро данной технологии – волосы – это моя разработка. Только моя. Это инновационная технология. И я намерен внедрить ее в массы. Очень скоро миллиарды людей получат специальные препараты. Это огромное… – Ник окинул взглядом пустые кресла, – количество, – закончил он, запнувшись.

– Волосы?

– Я собираюсь искоренить бедность на генетическом уровне, – пояснил он. И, охваченный юношеским энтузиазмом, с азартом продолжал: – Все, что мы создаем, все предназначено денежным мешкам. А нищие продолжают голодать и умирать. Но теперь…

– Волосы…

– Пища – вот ключ ко всему. Именно еда является камнем преткновения, если ты беден. Голод терзает нас изо дня в день, и что получается – вся жизнь, все устремления человека направлены на добывание пищи, чтобы не умереть. Болезни поражают неимущих, потому что они пьют грязную воду или едят так скудно, что их иммунная система не выдерживает и дает сбой. Будущее для таких людей не наступит никогда, если в корне не изменить ситуацию.

– Итак, что же волосы… – начал я. – Какова их функция? Что–то похожее на фотосинтез?

– Вроде того, – ответил он.

Его аватар высотой в двадцать футов с застывшей на губах улыбкой, словно у деревенского дурачка, навис над нами.

– А ты… Имею в виду, что должен делать человек? Лежать на солнце?

– Энергию, которую раньше ты получал благодаря употреблению пищи, теперь будешь получать от солнца. – Он резко повернулся на месте. – Великолепная задумка, – добавил он. – На самом деле я сделал акцент на волосы, поскольку с ними легко работать: пептидные соединения генерируют фоточувствительность структуры волос и направляют микроэлементы к корням. Инновация в том, что энергия передается в… Постой, не хочу вдаваться в подробности. Это не важно.

Я взглянул на огромное 2D-изображение глупого лица на экране. Посмотрел на серьезное выражение ЗD-версии – самого Ника, – он был немного суетлив, но глаза светились искренностью.

– Тебе не нужно есть?

– Нет.

– Но ты можешь?

– Конечно, если хочу. Но в еде нет необходимости. Уже столько раз подчеркивал это… и я даю такую возможность любому желающему.

Воображение услужливо напомнило о тех многочисленных телах, словно булыжники недвижимо лежащих на улице.

– Необходимо весь день валяться на солнце?

– Не весь день. В этих широтах для большинства людей достаточно трех часов.

– А как насчет, скажем, Рейкьявика?

– В таких местах солнечного света недостаточно, – подтвердил он. – Лучше находиться в тропиках. Но ведь бедных больше именно здесь.

– А жизненно важные аминокислоты? – продолжил я.

– Главное – вода. Естественно, пить необходимо. В идеале – воду, насыщенную минералами железа. Или съедать время от времени немного очищенной грязи. А витамины… их можно тоже синтезировать. Даже сахар для работы мышц.

Ты был бы удивлен, узнав, сколько генерируется энергии за три часа солнечных ванн при условии использования моего препарата для волос. Трудно поверить, но очень много.

– Уф, – выдохнул я. Головокружительные амбиции, порожденные этой идеей, пронзили мою душу, словно острый меч. – Ты не шутишь.

– Через несколько лет, – продолжал он, – только представь себе: все нищие мира будут одарены уникальной технологией, благодаря которой они освободятся от голода. Больше нет необходимости выполнять тяжелую изнуряющую работу ради куска хлеба.

– Но они по–прежнему смогут есть? – переспросил я. Не знаю почему, но эта мысль никак не отпускала меня.

– Конечно, смогут, если захотят. Ведь у них, как и раньше, будут… – в его голосе сквозило презрение, – чертовы ненасытные желудки. Но без еды они не умрут от голода. Только вдумайся в эту фразу. Любая форма жизни, когда-либо существовавшая на нашей планете, ощущала нависший над ней дамоклов меч. Есть или умереть. Но больше не будет голода. Никто не умрет без пищи.

– Иисусе, – пробормотал я. Понимаю, почему правительство Маратхи ухватилось за эту идею, рассматривая ее как средство обеспечения политической поддержки населения, почему появились охрана и лагерь. И точку зрения Ника тоже: он захотел большего, чем быть просто хорошо оплачиваемой обезьянкой компании.

– Мне нужен адвокат, – вдруг сказал он. – Все скоро круто изменится. Мне нужна команда, люди, которым можно верить. Я буду вращаться в очень влиятельных кругах. А найти надежного адвоката – легче сказать, чем сделать.

Этого я не ожидал.

– Ты предлагаешь мне работу?

– Если ты не против.

– Что–что? Переехать сюда? Приехать и жить? Работать в Мумбае?

– Конечно.

– Ты серьезно?

– Почему нет?

Я не ответил: потому что через три недели армия Великой Республики Кашмир прибудет сюда во всей своей военной мощи – штурмовики, военные флиттеры, танки «крабы», бессчетное количество оружия и боеприпасов – с тем, чтобы захватить все эти несметные сокровища, чудесным образом оказавшиеся в руках военного правительства Маратхи. Я не сказал ему, что приехать сюда и начать работать равносильно тому, чтобы оказаться под перекрестным огнем. Не сказал всего того, что думал. Вместо этого просто спросил:

– И привезти Кейт?

Выражение его лица стало очень серьезным, настолько, что я понял: он пытается подавить усмешку.

– Всегда хорошо относился к Кейт.

– И детей?

– Конечно. Даже бывшую жену, если ты так хочешь.

– Но я не могу привезти сюда детей. Не могу привезти Кейт.

Краем глаза он взглянул на свое изображение на экране. Повернулся, махнул рукой, будто собрался поприветствовать самого себя, и экран мгновенно погас.

После этого Ник развернулся ко мне и несколько раз моргнул, пытаясь увидеть меня в полумраке.

– Что ж, – неопределенно закончил он. – Подумай об этом.

Позже, когда Неоклис провожал меня через двор, где на земле, словно живой ковер, лежали неподвижные тела, он сказал:

– Знаешь, мое эго тут ни при чем.

Но именно так и было. Как всегда, дело было в самолюбии моего друга Ника.

VI

Просто существование. Без стремлений. Стремление к цели противостоит безликому бытию. Это не постоянная борьба, и добросовестный труд, и проверка, и перепроверка, и созидание.

Сначала все происходило, словно во сне, медленно, неспешно. Я вернулся обратно в Соединенные Штаты и отчитался о поездке. Больше компания не посылала меня на переговоры – опасались, полагаю, что могу не устоять. Но и увольнять меня не стали. Я подписал новые контракты и вертелся к работе. Кейт была бесконечно рада меня видеть. Она запомнила новую фразу: «Давно не виделись!» Кроме того, она выучила первую часть сонаты Моцарта и сыграла мне. Я аплодировал.

– Давно не виделись, – сказала она, обнимая меня.

– Скучал по тебе, – ответил я, пощекотав ее ноги.

– Давно не виделись, долгое время!

В Западной Индии ситуация была критической. Федеральное собрание раскололось на группы, не выстояв перед лицом ожесточенных разногласий. Едва ли это можно было назвать новостью. Но у меня совершенно не было свободного времени для праздных размышлений.

В стране творились беспорядки. Позже Южно–Индийский Альянс поддержал военное вторжение. В новостях показывали, как бронетанковые войска, перемещаясь по улицам от здания к зданию, непрерывно стреляли из орудий. Танки старого образца, оснащенные древними гусеничными лентами, медленно продвигались вперед через заросли кустарников, оставляя за собой клубы пыли. Рискуя каждую минуту пострадать от непрерывного наземного огня, самолеты распыляли над гаванью Мумбая особое вещество, достаточное густое, чтобы пехотинцы могли идти по воде. А потом все закончилось: прежнее правительство сложило свои полномочия, пришедшие к власти прочно обосновались на новом месте, и, когда ситуация немного улеглась, обнаружилось, что во время охватившего страну разрушительного хаоса Ник вновь исчез.

Многие люди по–прежнему принимали солнечные ванны, распустив свои длинные волосы, развеваемые легким ветерком. Сначала их поведение рассматривалось как следование новому религиозному культу. Новые Подвижники. Последователи. Солнцепоклонники. Прошло немного времени, и стало очевидно, что они не имеют ни малейшего отношения к религии. Во многом этому способствовали и откровенные беседы на духовные и мистические темы с обладателями волос, аккумулирующих солнечную энергию.

Вскоре прошел слух, что Ник на юго–востоке субконтинента. Его последователи появлялись по всей Федерации – они пошли дальше на восток, поднялись в горы, – распространяя информацию о созданной им технологии. Лицо Неоклиса мелькало на экранах, но все было не на высшем уровне: либо он не мог себе позволить нанять более компетентных людей, либо просто забыл сделать это. Либо специально оставил все как есть, поскольку содержание этих роликов было немного нарочито–простоватым, но нравоучительным. Богатство разрушило мир, бедность спасет его. Денежные магнаты отступят на виртуальные земли или найдут убежище в своих замках, обнесенных глубоким рвом и огороженных высокими стенами. А нищие, сбросив оковы терзавшего их голода, постепенно, словно неизбежные морские приливы, избавятся от всех богачей и наконец унаследуют Землю. Этим информационные посылы не ограничивались, в них было много всего. Временами за фразами я чувствовал присущий Нику ораторский талант и силу убеждения, но чаще всего речи с экранов были похожи на революционные призывы, какое бы правительство или организация ни давали ему убежище или, в последнее время, не держали его в плену. Был ли он в Африке, или в Китае, или далеко, на самом краю земли, где–нибудь в песках пустынь, Бог свидетель, что я любил его, как только друг может любить своего настоящего друга, но едва ли мог спокойно смотреть на все это.

Я старался контролировать себя, чтобы сохранить здравомыслие. Каждый день, думая о нем, прежде чем окунуться с головой в работу, я посвящал полчаса изучению всех напечатанных материалов, имеющих малейшее отношение к Неоклису. В конце дня, прежде чем вернуться домой к Кейт («Снова дома, снова дома, уставший» – пела она), вновь просматривал новости, появившиеся за день.

Как–то раз появилась интересная статья на фоне многих однотипных. Его ученики выглядели настоящими аскетами, их кожа так туго обтягивала кости, что казалось: малейшее движение, и она треснет. Некоторые его последователи интересовались политикой, другие были совершенно аполитичны, их основным стремлением стадо подражание Иисусу Христу, желание проверить, способны ли они провести сорок дней без пищи и не умереть.

Прошла еще одна неделя, как вдруг новости о нем стали настоящей сенсацией. У меня больше не было сил справляться с потоком информации. Еще через несколько дней необходимость в этом пропала, поскольку о Неоклисе заговорила вся общественность. Его последователи, с которыми теперь беседовали журналисты, больше не напоминали несчастных бродяг, оказавшихся за бортом жизни. Теперь они уже являли собой ядро нового класса людей – homo superior'[94]94
  Homo superior (Сверхчеловек, Супермен) – человек, умственными и физическими качествами превосходящий Человека разумного.


[Закрыть]. Их численность на юге Азии неумолимо росла. Ника провозгласили сверхчеловеком, основной целью которого стало победить нас. Он находился в Марокко (в Северной Африке, насколько нас поставили в известность), но вскоре его захватили в плен ударные силы Экваториальных Штатов, в ходе жестокой операции погибло около сорока человек. Несмотря на то что Ника пленили против воли, в ходе интервью он выглядел спокойным и даже беспечным. «Теперь у меня новое видение мира, – как будто говорили его взгляд и выражение лица. – Мир изменится». Ник сообщат, что все большее количество людей – «закодированных» на бедность – начинает применять его лекарство. Он утверждал, что ситуация вскоре достигнет своей точки невозврата.

Когда прошла информация, что Экваториальные Штаты пытались потребовать за него у США огромную сумму денег в качестве выкупа, начались чудовищные беспорядки. Ника вывели из здания, в котором он находился, – несколько минут нервного напряжения, его лицо залито кровью, – провели через море людей, насмешки, ухмылки, – и он исчез. Позже Неоклис появился в Малайзии, в качестве официального гостя Малайской Республики.

Я, как обычно, просматривал новости, когда увидел интервью Фосса, которое ему удалось взять у Ника, несмотря на все воздвигнутые барьеры секретности. Мне действительно показалось, что старина Ник пытается объяснить то, что ожидает поддерживавших и доверявших ему людей. Он шутил, рассказывал о своих планах.

– Уверяю вас, – вещал он убедительным тоном, – за этим будущее. Благодаря разработанной мною технологии человечество больше никогда не будет умирать от голода. Я расскажу вам, что нас ожидает. Неимущие будут мигрировать, наступит период массового переселения в тропики – в ту часть нашей планеты, где солнечного света в избытке, а пищи не хватает. Власти многих стран будут недовольны подобным, но правительство, м–м–м… – он перевел взгляд на светящийся экран, чтобы не ошибиться в названии страны, чьим радушным гостеприимством он сейчас наслаждался, – Исламской Народной Демократической Республики Малайзия будет радушно приветствовать приход новой эры, предоставляя ее последователям всевозможную поддержку.

– А как же остальной мир? – спросил Фосс.

– Пусть другие части планеты принадлежат богатым. Холодные и малосолнечные зоны на севере и на юге. Им не нужен солнечный свет. У богатых достаточно денег, чтобы не испытывать недостатка в пище. Вскоре демографическая ситуация полностью изменится – яркая и насыщенная жизнь будет пульсировать, подобно юному сердцу, в тропиках. Именно сюда переместится центр культуры и процветания. Со временем на севере и на юге почти никого не останется. Человечество будет сосредоточено в центральной части планеты – огромное количество настоящих людей, которым необходимо всего три часа в день провести на солнце, тогда как оставшиеся двадцать один час они смогут посвятить созиданию великого на благо человечества.