Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов"

Автор книги: Брюс Стерлинг

Соавторы: Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Элизабет Бир,Питер Уоттс,Йен Макдональд,Роберт Рид,Джей Лейк,Доминик Грин,Сара Монетт,Адам Робертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 68 страниц)

Кимбел расположился в тени мескитовых деревьев, весной действительно похожих на деревья, а не на ползучий кустарник, как обычно. У воды растянулись загорелые туристы, опираясь на свои дорогущие рюкзаки с карбоновыми рамами. Один из туристов задал вопрос.

– На фут где–то, – ответил Кимбел. – Если нет ничего, проводящего электричество. Или придется глубже, тут тоже от силы тока зависит. Можно на добрых десять футов под землю уйти.

Но на фут–то точно. Раз тут один болван забыл выложить серебряный доллар из кармана. Верно, откопал его на одной из старых стоянок грузовиков к западу от Альбукерке.

Мы ему орем: «Бросай!» Он что думает, ему пломбы в зубах перед входом на Территорию просто так заменили? А он нам кричит, что монета кучу денег стоит. И проглотил, придурок.

Можно было его зарыть. Оставить просвет, чтобы мог дышать, а сверху земли набросать побольше. Сработало бы, если б не жуки. Они жрали здоровые гидравлические подъемники на ремонтном участке.

Мы их увидели – и врассыпную. Он тоже припустил, но жуки были повсюду, целый рой. Парень наступил на одного… и баста. Для этих тварей монета как жвачка в чупа–чупсе.

Кимбела слушали трое туристов–студентов: два парня и девушка, пара знакомых рейнджеров – индейцев пуэбло в форме цвета хаки, и смотритель источника Мендес. Ниже по течению стоял лагерем караван верблюдов. Здесь они могли напиться, но погонщики, наполнив канистры, держались поближе к животным. Тут повсюду были хищники – и звери, и люди.

– Так что случилось с тем парнем? – спросил турист.

– Он проглотил монету. Она была у него в брюхе.

– И что?

– Боже, Роберт! – раздраженно воскликнула девушка. – Ты вообще слушал, что нам говорили перед входом? Он умер. Жуки прогрызли себе путь к металлу. Здесь нет травмпунктов, знаешь ли.

Один из рейнджеров, молчавший до сих пор, сказал:

– Вы правы, мисс.

Он закатал рукав рубашки, показывая глубокие шрамы на плече.

– Тоже жуки. Помогал копать новую киву[2]2
  Кива – религиозное подземное помещение у индейцев пуэбло.


[Закрыть] в Поджоаке и не заметил, как наткнулся на кусок старого стального забора. Пока не обожгло. Тварей было немного, но, как только первый распробовал сталь, он позвал остальных… Я успел удрать.

– Что вы собираетесь здесь делать? – спросил Мендес.

Он сидел в стороне и наблюдал за туристами.

Чуть раньше девушка спросила, где можно помыться. Рейнджеры ответили, что в городе и в Рио–Пуэрко, если повезет, но что плескаться в единственном источнике питьевой воды между Редклиффом и столицей Территории она не будет.

– Вымыться без мыла можно ниже по течению, чуть выше места, где пьют верблюды. Но ни в коем случае не ниже, – уточнил Мендес. – Или наберите воды, намыльтесь и смойте.

Кимбел подумал, что Мендес до сих пор не ушел, надеясь на то, что она последует его совету.

Уж он бы с ее, хм, линий загара глаз не спустил – разумеется, из одного только чувства долга.

– Полевые исследования, – ответила девушка. – Мы изучаем культурную антропологию. Куратор должен встретить нас в лагере, на берегу Рио–Пуэрко.

– А, Мэтт Пибоди, – сказал Кимбел.

– Ты его знаешь?

– Конечно. Его лагерь ниже брода Дункана. Любит поболтать с теми, кто тут проходит.

– Да. У него есть несколько потрясающих статей о распространении замкнутых групп в зоне.

– Замкнутых групп, хм… – протянул Кимбел. – Это каких?

– Религиозных или политических. Они формируют тут небольшие общины. Понимаешь, о чем я?

– Типа того, – ответил Кимбел с непроницаемым выражением лица и обменялся взглядами с рейнджерами.

Девушка явно не собиралась раздеваться, и Мендес, кряхтя, поднялся и вернулся в свою однокомнатную глинобитную землянку выше по склону.

– Удивительно, какой стала Зона! – вдруг восторженно выпалила студентка. – Заповедник для самых разных форм жизни! Я так счастлива, что увижу все это своими глазами.

Кимбел резко встал, взял неглубокую корзинку из своей тележки и пошел к водопою, где стояли животные. Он собрал сухой навоз: верблюжий, лошадиный и немного коровьего. Подождал, пока дыхание выровняется, а лицо снова станет спокойным. Когда он вернулся, один из рейнджеров уже натаскал сухой травы и сосновых иголок в яму для общего костра, а другой освежевал тушку тощего пустынного зайца.

Кимбел достал из тележки котелок с бобами, которые утром, перед выходом из Редклиффа, залил водой. Он добавил туда еще немного воды, положил кусок солонины, перец и свежий розмарин. Поставив котелок на огонь, закрыл его крышкой и придавил ее небольшим камнем.

– А чем ты занимаешься? – спросила его туристка. – Тут, я имею в виду.

Кимбел лениво улыбнулся и подумал, что мог бы угостить ее бобами, несмотря на то что она тут несла про Зону.

– То тем, то этим. Сейчас, например, продаю всякие вещи.

– Торговец? Что, школу прогуливаешь?

Кимбел подумал, что без бобов она, пожалуй, обойдется, и пожал плечами.

– Все, что мне надо, я знаю. – У него был аттестат, но он не собирался распространяться об этом. – Здесь все по–другому.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– А тебе сколько?

Девушка усмехнулась.

– Личные вопросы? Ладно, мне девятнадцать.

– А мне шестнадцать. Свеженький, даже не целовался.

Она посмотрела на него с недоверием.

– Ну да, конечно.

– Кимбел, – позвал один из рейнджеров от костра. – Четверть зайца за бобы.

– Я подумаю, – отозвался он. – Бува есть, Ди–ю–Ви?

– Само собой.

– Тогда бедро зайца и бува.

Рейнджеры посовещались на тева, потом Ди–ю–Ви сказал:

– Ладно, бедро и бува. Не жалей бобов.

Они разогрели буву, свернутую лепешку из синей кукурузы, на горячем камне из костра. Кимбел добавил салат из широколистного огненного цветка и портулака, которые собрал по пути. Рейнджеры стали на тева благодарить за пищу, и Кимбел не начинал есть, пока они не договорили.

Девушка искоса наблюдала за ними и явно была впечатлена.

Туристы уже съели свои стерилизованные пайки. Они не портились, не требовали дополнительной обработки, и ими, скорее всего, нельзя было отравиться. Но зайчатина и бобы благоухали на всю поляну, а у пайков будто совсем не было запаха.

– Обалденно пахнет, – сказала девушка.

Кимбел оторвал кусок лепешки, завернул в него ложку бобов и немного зайчатины и протянул ей.

– Попробуй, как на вкус.

Она облизнулась, но принимать угощение не спешила.

– Боже, Дженнифер, кролик был весь в клещах, – вмешался загорелый. – Кто знает, какие паразиты у этих, хм… у него были.

Рейнджеры переглянулись и тихо рассмеялись.

Дженнифер нахмурилась, потом встала, перешагнула через загорелого и села на корточки у костра рядом с Кимбелом. Вызывающе глянув на своих приятелей, она взяла лепешку и откусила. Вызов на лице девушки сменился неожиданным удовольствием.

– Мм, ух ты! Так буве – это кукурузный хлеб?

– Бува. Да, тонкий хлеб, тева делают его из синей кукурузы. У хопи такой тоже есть, они называют его пики.

– Бобы – просто объедение. Я думала, они будут тверже.

– Я замочил их утром, перед выходом из Редклиффа.

– А… – Она понизила голос: – Как они тебя называют?

– Кимбел.

Она моргнула.

– Это фамилия?

– Имя. Я Кимбел… Крейтон.

Ди–ю–Ви рассмеялся. Кимбел гневно глянул на него.

– А я Дженнифер Фраунфельдер.

Она уселась рядом с ним.

– Фраунфельдер, – медленно произнес Кимбел, будто пробуя слово на вкус. – Немецкая фамилия?

– Да. Она означает «поле женщин».

Ди–ю–Ви прищурился и сказал что–то на тева своему товарищу, на что тот ответил:

– Ну и имечко! Напоминает мне об одном парне, которого звали Добыча Смерти.

Кимбел потер лоб и посмотрел себе под ноги, но Дженнифер спросила:

– Добыча Смерти? Странное имя. Его так при рождении назвали или с этим связана какая–то история?

– О, – сказал Ди–ю–Ви, – еще как связана!

Он выпрямился и продолжил низким строгим голосом:

– Овей хамбейо.

Его товарищ перевел почти неслышно:

– Давным–давно.

– Добыча Смерти приехал к народу Книги, что жил на окраине земель Божьего града в Хорнада–дель–Муэрто[3]3
  Хорнада–дель–Муэрто – пустыня в Нью–Мексико.


[Закрыть].

Ди–ю–Ви посмотрел на Дженнифер и добавил:

– Можно назвать это место заповедником самых разнообразных верований.

– Добыча Смерти продавал книги: в основном Библии, но были у него и альманахи, и справочники по садоводству, разведению коз, овец и коров.

Были у него также книги, которые не одобряли Старейшины: пьесы Шекспира, сборники рассказов, трактаты о здоровье, труды Дарвина.

А еще он лишил невинности Шерон…

Студенты заинтересованно приподнялись, загорелый причмокнул губами:

– Мужик!

Ди–ю–Ви нахмурился, откашлялся и продолжил:

– Добыча Смерти лишил невинности Шерон, дочь Читающего Книгу, продав ей азбуку и книгу о женском здоровье.

– А что она ему дала взамен? – с ухмылкой спросил один.

– Яблочньш пирог, – ответил Ди–ю–Ви. – И поцелуй.

Дженнифер спросила:

– Как же тогда она потеряла невинность?

– Из–за азбуки. Женщинам народа Книги запрещено читать, – пояснил второй рейнджер.

– Какая ирония! – заметил Кимбел.

– А может, дело было в поцелуе, – сказал Ди–ю–Ви, и его взгляд стал жестким. Он повысил голос: – Люди Книги сожгли товар Добычи Смерти, избили его, заковали в колодки и созвали всех жителей деревни, чтобы те бросали в него грязь. Но когда стемнело, Шерон, дочь Читающего Книгу, пережгла ремешки на колодках. Добыча Смерти с Шерон бежали на северо–запад, в мальпаис. Лава там нагревается на солнце так, что буву можно печь прямо на камнях. А если в полдень идет дождь, то капли шипят и испаряются, будто падают на горячие угли.

Старейшины преследовали их верхом, но животным в мальпаис еще тяжелее, чем людям. Пришлось отослать лошадей и пуститься в погоню пешком. Но на камне не остается следов.

В мальпаис почти нет воды, и Добыча Смерти с Шерон совершенно выбились из сил, несмотря на то что шли только по ночам, а днем прятались от солнца. В отчаянии Добыча Смерти вернулся и украл тыкву с водой у спящих преследователей, но этим навел их на след.

Через два дня Шерон оступилась, нога ее попала в трещину, и обе кости в голени были сломаны. Добыча Смерти наложил шину, зажег дымный костер и оставил ее. Соплеменники нашли Шерон и повезли обратно на волокуше, страшно ругаясь каждый раз, когда самодельные носилки наїетаїи на что–то или скрипели.

Люди народа Книги стали думать, что делать с Добычей Смерти, помолились, и Читающий сказал, что Господь накажет грешника. Потом они вернулись в деревню и пустили молву о проступке и наказании Добычи Смерти, чтобы остеречь слабых духом.

Добыча Смерти еще день шел на север, к мраморным карьерам, где была вода, но после побоев в деревне далеко уйти не смог. Когда силы оставили его, он скорчился в лавовой трещине, где было немного тени, и приготовился умереть. Язык его распух, сознание померкло. Смерть простерла над ним свою руку.

Ди–ю–Ви сделал многозначительную паузу, улучив момент, чтобы собрать остатки бобов в миске куском бувы.

Дженнифер подалась вперед.

– А дальше?

– А дальше пошел дождь. Короткая и сильная летняя гроза. Дождь лил на лицо Добычи Смерти, и он пил, очнулся, и пил, и кашлял. А потом пил снова. Он выбрался из своего укрытия, и пил из луж, и набрал воды в тыкву, которую украл у людей Читающего, но пить из нее не было нужды до следующего дня, до тех пор пока вся вода из трещин в лаве не испарилась.

Он дошел до мраморных карьеров, а потом повернул на восток, туда, где на краю лавовых полей бьют источники, и вышел к столице Территории.

Случай с Добычей Смерти стал последней каплей, и территориального судью с отрядом рейнджеров отправили разобраться с народом Книги. Божий град выслал навстречу сотню крепких мужчин из ополчения, они убили судью и почти всех рейнджеров.

Когда два выживших рейнджера вернулись, губернатор Территории отправил сообщение за завесу, и самолет принес ответ: сбросил листовки с высоты, куда не долетали жуки. В листовках было уведомление о наказании: аннулирование устава города.

– И все? – спросила Дженнифер. – Они просто сбросили кучу листовок?

– В первый день. Во второй сбрасывали уже не листовки.

Дженнифер прижала руку ко рту.

– Бомбы?

– Хуже. Контейнеры с мелкой стружкой: медной и алюминиевой. Они взрывались в пятистах футах над поверхностью. Говорят, земля и крыши блестели на солнце, как россыпь драгоценных камней.

Загорелый рассмеялся.

– И все? Просто какая–то стружка?

– Я поражаюсь, как они пустили тебя за завесу! Ты вообще слушал? – Дженнифер повернулась к Ди–ю–Ви. – Сколько было погибших?

– Многие уехали, когда увидели листовки. Остались самые религиозные и женщины, потому что не умели читать. Несущий Слово сказал, что их вера преодолеет все. Может, конечно, они и заслужили такую судьбу… Детей вот только жаль.

Под конец самолет сбросил огромный электромагнитный излучатель с антенной в несколько сотен футов длиной. Говорят, тучи жуков поднялись в воздух и затмили солнце, словно саранча.

Дженнифер содрогнулась.

Ди–ю–Ви смягчился немного.

– Многие успели уйти, когда появилось облако. Это ведь одна из десяти казней в первой главе их книги. Если они вышли за пределы участка, засыпанного стружкой, и держались низин, то вполне могли выжить. Но те, кто остался и молился… – Он сделал многозначительную паузу и продолжил: – От глинобитных домов Божьего града остались только пыль и мусор, а Великий собор превратился в груду камней, перемешанных с костями.

– Овей хамбейо. – Давным–давно.

С минуту все молчали. Дженнифер будто хотела что–то спросить, но изо рта ее не донеслось ни звука. Кимбел кинул последнюю коровью лепешку в огонь, вытряс крошки из корзины и метнул ее в тележку, как летающий диск. Он взял котелок из–под бобов, набрал в него воды из источника и поставил на угли, чтобы немного отмок перед мытьем.

– Что стало с Шерон? – наконец нарушила тишину Дженнифер.

Ди–ю–Ви покачал головой.

– Не знаю. Спроси у Добычи Смерти.

– Ну спасибо. Сейчас вот прямо пойду и спрошу.

Ди–ю–Ви переглянулся с товарищем, тот собирался что–то сказать, но Ди–ю–Ви покачал головой.

Кимбел хотел бы промолчать, но слова полились сами собой:

– Ее нога все еще болит. Срослась плохо, и Шерон хромает. Она сейчас в Нью–Розуэлле, учит других читать. Я видел ее, когда продавал школе несколько книг в прошлом месяце.

Дженнифер нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что…

– Перелом был сложный. Я сделал что мог, но родичи протащили ее по всем кочкам, а потом постановили, что нога зарастет с Божьей помощью. Шерон не могла ходить, не то что бегать, когда сбросили стружку.

Дженнифер открыла было рот, но не нашлась что сказать.

Ди–ю–Ви хмыкнул.

– Этого я не зная, Добыча Смерти.

Кимбел почти увидел, как он в голове меняет историю с учетом новых деталей.

– Мне ее сестра рассказала, когда выздоровел.

Дженнифер встала, подошла к тележке Кимбела и откинула брезент. Книги лежали рядами, корешками наружу. В основном в мягкой обложке, но попадались и довольно новые, в пластике, из–за Фарфоровой стены; были там книги с пожелтевшими и потрескавшимися обложками – еще дожучьего периода, спасенные вместе с остальными неметаллическими и неэлектронными вещами; и совсем немного книг в кожаных переплетах – из Нью–Санта–Фе, столицы Территории, сшитые и набранные вручную, керамическими литерами, – в основном практические руководства.

– Торговец, значит. Книжки продаешь.

Кимбел пожал плечами.

– Не только. У меня много всего: пластиковые швейные иглы, керамические ножи, антибиотики, презервативы. Но в основном книги.

Наконец Дженнифер спросила:

– А ее отец? Старейшина, который заковал тебя в колодки?

– Выжил. Его вера не прошла последнюю проверку. Но он потерял руку.

– Он тоже в Нью–Розуэлле?

– Нет. Он работает на ферме территориальной тюрьмы в Нуэво–Белене. Проповедует в крошечной общине. Народу Книги приходится тяжело, если они не могут изолироваться и не контролируют поступающую информацию. Они народ Книги, а не книг. Шерон хотела бы, чтобы отец был частью ее жизни, но он запретил произносить ее имя. Он вычеркнул бы ее из семейной библии, но жуки уже позаботились об ЭТОМ:

Ди–ю–Ви покачал головой.

– И кому от этого плохо? Он же болван!

Кимбел пожал плечами.

– Я не его жалею.

Глаза Дженнифер блеснули в свете костра.

– Как–то все несправедливо, да?..

Ответить на это было нечего.

КАРЛ БАНКЕР
ПОД ВОПИЮЩИМИ НЕБЕСАМИ

Молодой писатель Карл Банкер в настоящее время занимается созданием программного обеспечения, но уже успел поработать ювелиром, мастером музыкальных инструментов, скульптором и слесарем–ремонтником. Его произведения появлялись на страницах «Cosmos», «Abyss & Apex», «Electric Velocipede», «Writers of the Future», «Neo–Opsis» и некоторых других изданий. Захватывающая история «Под вопиющими небесами», которую вы прочитаете ниже, принесла Карлу Банкеру первую премию на литературном конкурсе в честь столетия со дня рождения Роберта Хайнлайна – и это не случайно, можно с легкостью представить себе, что рассказ написан самим Хайнлайном. Банкер вместе со своим псом живет в Бостоне, штат Массачусетс.

Через корпус саней, тонкую обивку сидений, сквозь скафандры шипящая вибрация реактивного двигателя вливалась в тела двух мужчин, пронизывая их до костей, и отдавалась в шлемах навязчивым звуком. Причем весьма нехорошим. Несколько минут мотор гудел ровно, потом вдруг сбивался и фыркал, порой заходясь почти человеческим кашлем, затем снова работал нормально. И так раз за разом. Иногда Сандерс оборачивался, чтобы взглянуть на расположенный позади открытой кабины двигатель, или наблюдал за Робсоном, который управлял санями и смотрел только вперед. Оба молчали.

Вдруг раздался металлический скрежет, сани резко швырнуло вправо. Робсон выругался. Одной рукой он сражался с рычагом управления, другой – глушил двигатель.

– Какого черта?! – вскричал Сандерс.

Робсон не ответил. Когда сани остановились, он отстегнул ремень безопасности и спрыгнул на лед. Спустя мгновение Сандерс услышал в шлемофоне тихий звук, похожий на мычание.

– Что случилось? – спросил он, взглянув на Робсона.

– Можете тоже слезать, сэр. Придется идти пешком, – ответил Робсон.

– Что? – рявкнул Сандерс. – Что с этой проклятой машиной?

Он спустился на лед к Робсону, который махнул рукой на двигатель и сказал:

– Прогар в камере главного реактора.

Сандерс взглянул на поломку и удивился:

– Вот эта маленькая дырочка? Разве ты не можешь ее залатать?

– Вы смотрите на внешний корпус двигателя. Под ним все сожжено дотла. Реактор починить невозможно. – Робсон окинул взглядом линию горизонта – плавную белую кривую на фоне черного неба. Потом посмотрел выше, где по левую сторону стоял Сатурн. Он достиг фазы первой четверти и занимал большой кусок неба. Через час планета станет полной.

– Но ты даже не открыл двигатель! – воскликнул Сандерс. – Откуда ты знаешь, что все настолько плохо?

– Такая у меня работа, – отвечал Робсон. – У нас нет времени на то, чтобы его разбирать. Датчик моего скафандра показывает, что мы в семидесяти одном километре от базы Джанша. Какие сведения у вас?

– Семьдесят восемь километров семьсот метров. Кислорода хватит на девяносто две минуты. Проклятье, Робсон, мы так далеко! – Сандерс отвернулся от Робсона и слегка запрокинул голову в шлеме. – Мэйдэй![4]4
  Мэйдэй – сигнал о помощи, голосовой аналог «S0S».


[Закрыть] Мэйдэй! Мэйдэй! Это транспортные сани Энцелада номер ноль пять. Вызывают Стэнли Сандерс и Джо Робсон. Мы находимся приблизительно в семидесяти пяти километрах от станции Джанша, отклонение порядка двести восемьдесят семь градусов. Сани вышли из строя, мы пешком направляемся в Джанша. Возможно, нам не хватит кислорода. Это сигнал бедствия. Пожалуйста, ответьте, если слышите нас!

Мужчины молча прислушивались к раздававшемуся в шлемах шипению радиосвязи.

– Никто не услышит, – проговорил Робсон. – Джанша черт–те где.

– На базе не могут получить наш сигнал, потому что мы слишком далеко за горизонтом, пропади он пропадом! Но возможно, нас услышат на орбите, или сигнал отрикошетит от одной из лун.

– Ладно, – сказал на это Робсон. – Будем надеяться. Но лучше не станем терять времени и пойдем вперед.

Их передвижение едва ли напоминало ходьбу, скорее оно было похоже на скользящие прыжки, которые называли тустепом Энцелада. При 0,01 g идти просто невозможно! Однако здесь человек, словно супермен, мог подняться метров на пятьдесят и даже выше! Этот способ был и медленным, и опасным. Такой скачок отправил бы прыгуна в полет по параболической траектории, длящийся около минуты. В условиях отсутствия атмосферы невозможно предугадать, куда приземлишься, и часто попадались именно те места, где совсем не хотелось оказаться. Поверхность Энцелада покрыта льдом, порой гладким и ровным, словно каток, а местами усыпанным гравием и ледяной крошкой или пронизанным трещинами глубиной в несколько километров, а кое–где простираются целые поля смертельно острых, напоминающих земное стекло, застывших шпилей.

Хитрость тустепа заключается в том, чтобы парить низко над поверхностью. Согни колени, одну ногу хорошенько вынеси, словно готовясь шагнуть, и легонько толкни себя вперед, только ни в коем случае не вверх. Будь начеку и смотри, куда приземляешься после прыжка. На пересеченной местности передвигайся на короткие расстояния и не спеши. На ровной – можешь зараз отмахать больше дюжины метров и разогнаться, если, конечно, не прочь рискнуть жизнью. На Энцеладе даже оснащенные острыми адаптивными шипами ботинки не обеспечивают практически никакого сцепления – быстро сбавить скорость не получится. Системы гиростабилизации скафандра отчасти поддерживают тело в вертикальном положении, но их можно запросто повредить. Чуть запнешься – упадешь. Под тобой обвалится лед – упадешь. Соскользнут шипы – упадешь. Если на момент падения ты двигался быстро, то будешь долго, очень долго крутиться и подпрыгивать. В зависимости от того, чем закончатся все эти акробатические пируэты, подобные упражнения или обернутся досадной неприятностью, или приведут к гибели. На Энцеладе торопиться нельзя.

Мужчины совершили несколько затяжных прыжков. Через несколько минут Сандерс еще раз послал сигнал бедствия. Далеко слева от них, у самого горизонта, призрачным белесым воронкообразным силуэтом на фоне черного неба дышал гейзер.

– Сколько у тебя кислорода, Робсон?

– Столько же, сколько у вас, хватит на восемьдесят пять минут.

– Вот дьявол! – выругался Сандерс. – Плюс аварийный запас. Эти прыжки слишком выматывают. Нам не одолеть семьдесят пять километров за столь короткое время.

– Может, база не так далеко. Показания приборов не очень–то точны.

– Не очень–то точны! Даже не шути так! – вскричал Сандерс. – Значит, мы можем быть намного дальше! – Тут он ударил по шлему защищенной перчаткой ладонью. – Технологии этой миссии ни к черту не годятся! Здесь ничего не продумано и все держится на соплях! Два сломанных спутника связи, никакой системы GPS, сани со сгорающими двигателями, база Джанша будто скачет каждый раз, стоит мне развернуться на сто восемьдесят градусов, и паршивые техники, неспособные ничего починить! – Сандерс сделал медленный судорожный вздох.

Они продолжили путь. Робсон снова послал сигнал «Мэйдэй», и мужчины прислушались к раздавшейся в ответ тишине.

– Робсон? – снова заговорил Сандерс.

– Да?

– Извини. Зря я назвал тебя паршивым техником. Глупо.

– Ничего.

– Мы в большой беде, Робсон. И мне страшно.

– Я тоже боюсь, мистер Сандерс. Уж за это не волнуйтесь.

– Тебе не так страшно. Я же слышу твое дыхание точно так же, как ты – мое. Ты спокоен, словно скала, я же задыхаюсь от волнения, как чертова школьница. Молодец, твой кислород закончится не так скоро. – Он замолчал и сознательно замедлил дыхание. – Во всяком случае, я знаю, что ты хороший техник, Джо, иначе я бы тебя не нанял.

Они двигались дальше, не оставляя попыток вызвать помощь.

– Джо? – позвал Сандерс.

– Джордж.

– Что?

– Меня зовут Джордж. Не Джо, – поправил Робсон.

– О, ясно. Извини.

– Ничего.

– Я вот подумал, – начал Сандерс, – если кому и удастся выбраться из этой переделки, то это будешь ты.

Сандерс подождал ответа, но Робсон ничего не сказал.

– Когда обнаружили крушение, я был одним из тех, кто громче всех выступал за немедленную отправку экспедиции, наплевав на безопасность и готовность техники. Я обрабатывал Вашингтон, потом обратился в Лабораторию реактивного движения… Когда меня назначили главным научным консультантом миссии, я чувствовал себя так, словно… словно родился именно для этого. – Он мельком взглянул на Робсона. – Для таких, как я, подобная миссия – самое значительное событие в жизни. Найти доказательство тому, что из другой звездной системы прилетели пришельцы на каком–нибудь судне… – Он опять помедлил. – То есть я хочу сказать, что был готов умереть ради этой миссии с тех самых пор, как появились первые фотографии крушения. По крайней мере, я так себе говорил. Но для тебя, Джордж, все совсем не так. Ты же просто… пойми, ты же техник. Ты здесь только потому, что хорошо платят, так? Для тебя это просто работа.

– Угу, – отозвался Робсон, – работа.

Оглянувшись, он увидел, что Сандерс замедлил шаг и отстал. Мягкий голос Робсона раздался в шлеме ученого, преодолев расстояние в тридцать метров:

– Идемте же, мистер Сандерс, давайте поспешим, пока мы еще живы.

Неровный, усыпанный валунами пейзаж сменился чередой симметричных,

плавно очерченных зубцов метровой высоты, похожих на замерзшие гребни волн.

– Подожди! – скомандовал Сандерс, и они остановились. – Не нравится мне этот лед, – проговорил ученый. – Должно быть, мы приближаемся к Суффолкским изломам. Будь здесь, я посмотрю.

Он низко присел и прыгнул вверх. Робсон проводил взглядом напарника, взлетевшего ввысь и скрывшегося в смоляном небе.

– Да, я был прав. Это хорошо, – сказал Сандерс, опускаясь. – Скорее всего, мы ближе к Джанша, чем показывают наши скафандры, – проворчал он, приземлившись. – Нужно взять немного восточнее.

Запрокинув голову Робсон смотрел на Сатурн – все еще неполный; выступая с обеих сторон, кольца бритвенно–тонкими линиями перечеркивали его поверхность. Сандерс усмехнулся:

– Робсон, я и раньше это за тобой замечал. Ты часто смотришь на Сатурн. Многие из нас остерегаются глядеть на него. Если не отрывать глаз одну–две секунды, начинает казаться, что он затягивает тебя в космос.

– Правда?

– Да. Если среди ночи там, в Джанша, кто–то вскрикивает во сне, значит ему снится, что Желтый Гигант засасывает его, подобно пасти громадного монстра. Полагаю, ты просто не задумываешься об этом, как сейчас не осознаешь, в какую переделку мы попали. Нет у тебя воображения, Джордж, и я ужасно тебе завидую!

Вскоре ландшафт снова изменился. На обширной равнине лед был достаточно гладким, и путникам удалось набрать скорость.

– Так–то лучше, – заметил Сандерс. – Только бы продолжалось в том же духе…

Тут техник издал пронзительный нечленораздельный вопль. Ученый посмотрел направо и увидел, что напарник крутится вокруг своей оси.

– Господи, Робсон, с тобой все в порядке?

Техник, вертясь в двух метрах над землей, лишь выругался в ответ. Когда он подлетел ближе к поверхности, то попытался схватиться рукой за лед, но отскочил вверх и теперь вращался в двух осях координат.

– Дьявольщина! – взревел он.

– Джордж, прекрати сопротивляться! Расслабься – ты знаешь, что делать.

– Точно, – согласился тот сдавленным голосом.

Шлемофон доносил до Сандерса жужжание напряженно работавших гироскопов Робсона.

– Какого черта? – спросил он техника. – Здесь ровно как…

– Заткнись! – Робсон все еще извивался над поверхностью, время от времени ударяясь об нее. – Я что–то видел! Подо льдом. Вернись, постарайся отыскать это место… Подожди! Я опять на ногах. Иду назад. – И он большими, высокими шагами повторил пройденный путь в обратном направлении.

– Робсон, ты что творишь?! – воскликнул Сандерс. – Что бы там ни было, у нас нет времени!

Техник не отвечал. Сандерс собрался снова его окликнуть, но тут Робсон остановился. Затем сделал несколько шагов, уставившись себе под ноги. И опустился на колени медленно и плавно, как падают предметы при ничтожно малой гравитации Энцелада. В шлеме ученого раздались очень тихие слова:

– Мистер Сандерс, идите сюда.

– Что там? Ты ушибся?

– Со мной все в порядке. Просто подойдите сюда. Посмотрите.

Сандерс переместился к Робсону, остановился и посмотрел вниз. Какое–то время ученый молчал, никак не реагируя на происходящее. Робсон даже с любопытством взглянул на него, чтобы удостовериться, не скрывает ли от него объект игра света. Наконец Сандерс прерывисто вздохнул и попытался прикрыть рукой разинутый от изумления рот, стукнув при этом перчаткой по лицевому забралу гермошлема.

– Он меньше, чем мы предполагали, – прошептал он. – Едва ли выше метра… – Голос Сандерса прервался, и он, опустившись на четвереньки, наклонился к самому льду.

Тело существа вмерзло под углом, голова располагалась выше торса. Ноги и ступни неясно виднелись в мутноватом льду, но прозрачный овальный шлем был практически у самой поверхности. Когда Сандерс приблизился, то оказался лицом к лицу с пришельцем, покрытым коричневой чешуей. Их разделяли лишь несколько сантиметров.

– Флажок–радиомаяк, – произнес Сандерс, по–прежнему стоя на четвереньках. – Господи! – Он так резко вскочил на ноги, что завис надо льдом. В отчаянии похлопал по карманам. – Скажи, что у тебя есть хоть один! Ради бога! У тебя же должен найтись флажок!

– Нет, – отвечал Робсон. – Все остались в санях.

– Проклятье! Тогда хоть что–нибудь, что мы можем оставить здесь в качестве указателя или чем удастся сделать запись на тот случай… если мы не вернемся на базу; другие участники экспедиции должны узнать о нем…

– Ничего такого у меня при себе нет, – сказал Робсон. – Вообще. И наши скафандры не могут сделать запись.

– Ну ладно, мы соорудим пирамиду – нагромоздим льда… – Он замолчал и обвел взглядом плоский невыразительный пейзаж, который простирался во всех направлениях вплоть до самого горизонта. Сандерс воздел руки к небу, тряся дрожащими кулаками перед шлемом. – Провались все в преисподнюю! – От досады он топнул ногой и взлетел на метр вверх. – Мы даже паршивой стрелочки не можем нацарапать на льду! – Он так тяжело дышал, что Робсон видел, как под скафандром вздымается и опадает его грудь. – Ну что ж. Хорошо. Возвращаемся на Джанша. Даже убогие инерциальные системы наших скафандров сгодятся на то, чтобы снова отыскать это место с помощью отслеживания пройденного маршрута. Вместе с поисковым отрядом мы найдем это место. – Говоря это, он быстро запрыгал по льду. – Давай, вперед! – рявкнул он. – Теперь мы пойдем быстро! Так быстро, насколько сможем, чего бы нам это ни стоило. Нам нужно добраться в Джанша, ты слышишь меня?!

– Слышу, – отозвался Робсон.

Не останавливаясь, Сандерс оглянулся. Техник стоял как вкопанный.

– Что ты застыл, Джо? Идем!

– Мистер Сандерс, не думаю, что нам удастся вернуться. Взгляните на показания приборов. Воздуха осталось минут на тридцать, а мы преодолели только половину пути.