Текст книги "Битва королей. Огонь эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)

Письмо незнакомца [1]1
  Оригинальный документ 326 написан сажей на восьми полосках березовой коры. Некоторые места в тексте, к сожалению, размыты и нечитаемы, отсюда пробелы в переводе. Составитель текста пишет очень неуклюже, как будто только недавно овладел искусством письма. Его детская грамматика несколько сглажена в переводе, сбивчивый стиль повествования сохранен. Несмотря на то что письмо не подписано, существуют признаки, по которым можно определить, что оно могло быть написано Никодемусом Глопсом. (Примеч. пер.)


[Закрыть]

Итак, сегодня я хотел потренироваться в заячьем заклинании, поскольку так приказал мне мастер Громьян, а то, что говорит мастер Громьян, лучше выполнять, не то он снова придет со своей палкой для наказаний. Поэтому я сидел на берегу Зеленоглазого озера, там, где ловится особенно крупная форель и где Лица дала мне пощечину, когда я хотел показать ей, что поцелуи – это тоже волшебство. Громьян трижды говорил мне, что я должен следить за орлами, если заклинание все же удастся, в чем он, впрочем, сомневался, поскольку считает меня жалким халтурщиком, но я сумел и за орлами следил, потому что если мастер Громьян трижды говорит о чем-то, то это всегда очень важно. А вот о том, что у зайца постоянно уши падают на глаза, мастер Громьян не говорил, и вообще я не видел в небе ни единого орла, потому что мне на глаза все время падали уши. Но поскольку я всегда слушаю то, что трижды повторяет мастер Громьян, то послушно сидел в зарослях на опушке леса и скучал, только лис мимо проходил, который, конечно же, меня сразу узнал, потому что каждый лис узнает лутина, когда встречается с ним. Мы как раз спорили о том, какие суслики вкуснее, сырые или жареные, причем я считаю, что лис только потому так энергично ратовал за сырых сусликов, что не может держать в лапах огниво, когда на холме внезапно появились два великана. Лис сказал, что это минотавры, но он просто хвастался своими знаниями, и вообще, у обоих великанов не было рогов на голове, они были в десять раз выше крупного кобольда и поэтому могли быть только великанами. Поскольку они так неожиданно очутились на холме, то могли прийти только через врата на тропах альвов, а ведь мастер Громьян утверждает, что великаны не могут колдовать. Но ведь мне вообще ничего не положено знать о тропах альвов, потому что я иногда еще колдую во сне, когда сплю беспокойно, а если открыть врата случайно, могут случиться нехорошие вещи; но я все равно знаю о них, потому что мне рассказал старший брат, а он часто путешествует по тропам из света. (…) когда мое племя ссорится, они все кричат друг на друга, а в конце все сидим вместе и язычки вываливаются из пастей, потому что мы так сильно кричали. Но великаны другие, было вообще не видно, что они ссорятся, когда старая великанша подошла и перерезала второму великану горло. (…) А потом она сложила все его вещи в кожаный мешок и очень долго оглядывалась по сторонам. Я учуял, как лис не смог удержать в себе воду, настолько мрачно смотрела она на нашу опушку, и я обрадовался тому, что на мне не было штанов и я мог спокойно помочиться на куст, а когда на глаза опять упали уши, мне это стало только на руку. А потом она ушла, плохая великанша с белыми глазами, а мешок с вещами швырнула в Зеленоглазое озеро, а еще наколдовала в небе красивые огоньки. (…) А потом мы спустились к озеру, и я говорил с бобрами, в то время как лис, мой друг, бегал взад-вперед по берегу, потому что от долгого стояния в кустах у него совсем затекли лапы. Бобры решили, что это хорошее предложение – выудить окровавленный мешок из озера, и по мере сил помогали вытаскивать его на берег, хотя мешок был такой тяжелый, что под его весом застонала бы даже рогатая ящерица, а на них ведь можно даже небольшие дома ставить, и они не жалуются и не упрямятся. С мешком у меня, конечно же, возникли проблемы, потому что я ведь не такой сильный, как рогатая ящерица, поэтому я и принял свой собственный облик, радуясь тому, что мне не падают постоянно уши на глаза. Когда каждый смог видеть, кто я на самом деле, я нашел двух оленей, которые хотели помочь мне нести; вообще-то они сначала не хотели, но когда я рассказал о мастере Громьяне и о тебе, они все же захотели, потому что разумнее не сердить столь известных лутинов. Настоящих сокровищ в мешке не было, но пряжка для пояса была красивая, потому что она сделана из камня, какого я никогда прежде не видел, изображает большого червяка, покрытого чешуей, который дико извивается и смотрит злобно. Мне пришлось рассказать мастеру Громьяну свою историю трижды, и я понял, что она очень важна, и решил написать тебе об этом, чтобы ты тоже знал, потому что ты всегда говорил ведь, что нужно ставить в известность племя о важных событиях. Громьян снова ушел в темноту, потому что хотел что-то сделать с головой великана, а мне нельзя было пойти с ним, хотя я сказал ему, что считаю это несправедливым, а когда я стал ругаться, он показал мне палку, и я убежал, нашел куски березовой коры, потому что знаю, что если ты скажешь ему, что тоже считаешь это несправедливым, то в следующий раз он трижды подумает, прогонять ли меня палкой. (…)

Из: сундук XVII, акт 5, документ 32б

Собрание процессуальных актов

по делу княжеского дома Аркадии

против убийцы и государственного преступника

Элийи Глопса

Среди людей

Олловейн отчаянно помахал перед носом надушенным платком, но ничто не могло прогнать пронзительную вонь гавани. Он с завистью смотрел на Ганду. Лутинку, похоже, совершенно не беспокоил неприятный запах. Для путешествия в мир людей она приняла вид маленькой девочки и сейчас стояла рядом с капитаном, который вел неуклюжую галеру через акваторию. С тонкой вуалью, которая едва закрывала лицо и сквозь которую блестели большие темные глаза, в вышитом жемчугом платье, лутинка выглядела очень невинно. Она мигом завоевала сердца членов команды. Все любили маленькую девочку. Они ведь понятия не имели, кого пустили на борт!

Ганда, хихикая, болтала с капитаном. Олловейн пожалел, что не знает, о чем говорят эти двое. Мастер меча не понимал языка людей, живущих в этой местности, – он представлял собой грубое бормотание, немногим лучше хрюканья троллей. Эльфу потребовалось много времени, чтобы овладеть языком фьордландцев. Но на этот раз он не прикладывал ни малейших усилий к тому, чтобы что-то выучить. Сюда они больше никогда не придут. Излишне мучить свой язык такой тарабарщиной. Если бы только Ганда не трепалась! Еще проболтается, чего доброго!

Олловейн провел рукой по рукояти меча. Даже если вся команда корабля набросится на них, ему, вероятно, будет совсем не трудно победить. Но останутся сотни свидетелей, и еще вопрос, сумеют ли они выбраться из гавани, даже если он заставит себя прыгнуть в вонючую воду.

Эльф не искал неприятностей, но от лутинки готов был ожидать любой пакости. Если бы только Ганда не болтала с каждым встречным человеком… Рано или поздно это приведет к неприятностям! Она делала это, чтобы спровоцировать его, это Олловейн знал совершенно точно. Нельзя позволить этой проныре заметить его гнев, и тогда она, возможно, сдастся.

Некоторое время мастер меча рассматривал неприятные вещи, плававшие в носовой волне корабля. Фекалии, остатки овощей, рыбные отходы. Немного поодаль на толстой доске плыло что-то белое. Оно шевелилось. Эльф вздрогнул, когда разглядел, что это такое: кошка, задняя часть туловища которой была замотана в светлый платок, из-за чего она казалась похожей на рыбий хвост. Передние лапы кошки были прибиты к доске. И кошка была еще жива! Такое могли сделать только люди.

Олловейн подумал, что стоит метнуть нож и избавить животное от страданий. Вероятно, кошка – жертвоприношение какому-нибудь сомнительному человеческому божеству. Негромко выругавшись, эльф напомнил себе о том, что они ни в коем случае не должны выделяться из толпы. Еще час или два, и они окажутся в библиотеке, Путешествие почти завершено! Нужно взять себя в руки.

Взгляд мастера меча бродил из стороны в сторону. Не было ничего, что стоило бы более пристального рассмотрения. Следовало признать, что по человеческим меркам гавань Искендрии была необычайно велика. Даже в Альвенмарке нашлось бы немного больших портов. Но здесь все казалось незаконченным. Когда работа была завершена, люди, очевидно, теряли к плодам своих трудов интерес и бросали их на погибель. Чего стоила одна только высокая стена, отделявшая порт от собственно города… Широкие полосы грязи тянулись по светлому камню, на стыках росли сорняки, более того, кое-где между камнями зеленели даже молодые деревца. Со временем корни ослабят кладку стены, да и вообще вся эта грязь оскорбляла взор, но, похоже, это никому не мешало.

Танцующий Клинок отчетливо видел сверкающие шлемы стражников, патрулировавших ход по стене. Значит, здесь все же достаточно мужчин, чтобы поддерживать фортификационные сооружения в надлежащем виде.

Олловейн поймал себя на том, что оценивает угол обстрела бастионов, угрожающе возвышающихся над портом, и мысленно планирует нападение на Искендрию. После бойни у Филангана он поклялся себе больше никогда не командовать войсками. Но от старых привычек избавиться не так просто, как от покрытого пылью дорожного плаща.

Удивительно, сколько кораблей стояло в гавани. Почти все они были галерами, от ошибок конструкции просто волосы вставали дыбом. Что бы кто ни думал о людях, одной добродетелью они обладали бесспорно – были мужественны до безрассудства. Выход в море в этих латаных ведрах требовал недюжинной смелости. Поэтому мастер меча пришел в ужас, кода Ганда и Эмерелль приняли решение проделать последний отрезок пути до Искендрии на борту такого решета. Уже сам факт, что Ганда по прошествии часа действительно появилась в тронном зале с уложенным для путешествия кожаным мешочком, нанесло сильный удар по мировоззрению Олловейна. Он готов был поклясться чем угодно, что после встречи на террасе никогда больше не увидит лутинку.

Но она не просто вернулась, она даже разработала план путешествия. Ганда придерживалась мнения, что ингиз, попавшие в Альвенмарк, не знали пути обратно во тьму. Они были заперты во тьме, а те немногие, кому удалось выбраться, оказались заперты снаружи. Своими силами они вроде бы не могли преодолеть защитное заклинание альвов. Вследствие этого было не важно, подслушали они их разговор на террасе или нет. Ингиз не могли передать свои знания.

Олловейн считал все это умозрительными рассуждениями. По его мнению, уверенность ничем не была подкреплена, но Эмерелль была убеждена.

Лутинка придерживалась мнения, что не следует приближаться к Искендрии по тропам альвов, поскольку по пути сквозь Ничто за ними наверняка будут наблюдать. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы додуматься, какую цель преследуют путешественники, вошедшие в сеть троп альвов из тронного зала Эмерелль. Ганда хотела замести следы. Она предложила отправиться сначала в мир людей далеко от Искендрии, оттуда проделать часть пути по миру людей, а затем через звезду альвов в Искендрии войти в библиотеку. Эмерелль согласилась. Никто не сказал Олловейну, что они выйдут на проклятом острове. Там у них не было иного выбора, кроме как довериться куче досок, которую люди в своем высокомерии называли кораблем. То, что галера не пошла ко дну в открытом море, было, по мнению мастера меча, чистой воды везением. Шпангоуты были натянуты на слишком большом расстоянии, а корпус был слишком выпуклым. Во время шторма существовала опасность, что корабль просто развалится. Если галера попадет в шторм, то может пойти ко дну раньше, чем успеешь прыгнуть за борт.

Жалкое мяуканье оторвало Олловейна от размышлений. Прибитая к доске, мимо проплывала кошка. Ох уж эти варвары! Невдалеке виднелся большой плот. Священнослужители в белоснежных бесшовных юбках пели торжественную монотонную песню, их обнаженные торсы раскачивались в такт. У всех были гладко выбритые головы. Сбриты были даже брови. Глаза были подведены толстым слоем синей пасты, из-за чего вид у мужчин был угрожающий.

Вокруг плота болтались дюжины мелких лодок, в которых толпились жалко одетые человечки. Рыбаки, предположил Олловейн. Словно зачарованные, наблюдали они за причудливым спектаклем. Над грязной водой гавани тянулись, приглушая ужасную вонь, сизые полосы дыма от ладана. Мужчина в леопардовой шкуре насыпал еще ладана в золотые жаровни на плоту. Потом ему принесли белую кошку. Животное казалось одурманенным. Оно не сопротивлялось, когда ему обмотали задние лапы белой тряпкой. Принесли толстую доску, на которой были какие-то изображения.

Кто-то передал мужчине в леопардовой шкуре серебряный молоток.

Мастер меча отвел взгляд, но уши заткнуть не мог.

– Не стой так, как будто проглотил древко копья, драгоценный размахиватель мечом. И не меряй людей своей меркой, Олловейн. – Ганда пришла к нему с кормового возвышения. Она была такой маленькой, что ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы заглянуть за поручни. Неуверенным жестом она махнула рукой в сторону плота. – Священнослужители Бессы еще считаются мирными. А вот Бальбар, городской бог Искендрии, должно быть, настоящий кровожадный монстр. Капитан, даже будучи чужестранцем, не отваживается произносить имя этого чудовища. – Лутинка пожала плечами. – Но ни в одном другом городе нет такого количества чудесных произведений искусства, как в Искендрии. Такие храмы и дворцы еще поискать. Здесь даже есть библиотека, где хранится пятьсот тысяч свитков. Звучит как эхо, правда?

– Может быть, они догадываются, что скрывается под их городом?

Ганда улыбнулась.

– Ты не притворяешься, да? Ты действительно понятия не имеешь… «Под городом» – это ты хорошо сказал. Там ты найдешь только крысиные норы. Библиотека Искендрии расположена в Расколотом мире. Она плывет сквозь Ничто на огромном обломке скалы. Единственные надежные тропы, ведущие туда, начинаются здесь, в портовом городе. Отсюда и название. – Она лизнула кончик носа маленьким розовым язычком. – А может быть, все иначе. Может быть, это дети альвов дали городу имя. Искендрия… Звучит как-то слишком красиво для человеческого названия, тебе не кажется?

Олловейну было не до нравоучений.

– Мне кажется, ты должна следить за тем, что делаешь своим языком. У тебя теперь не лисья голова. Не думаю, что люди облизывают свои носы.

Лутинка склонила голову к плечу и пристально посмотрела на собеседника.

– Да что с тобой такое? Тебе обязательно постоянно к чему-нибудь придираться? Или нужно быть эльфом, чтобы быть совершенным?

– Я просто считаю, что нам нельзя выделяться. – Олловейн коснулся тюрбана на голове. – У меня от жары скоро мозг сварится, но я прячу свои уши. – Его пальцы погладили полу просторной одежды, почти достававшей пола. – Я напялил это платье, потому что так поступают здешние люди. – Танцующий Клинок мрачно посмотрел по сторонам. – Хотя не вижу на борту никого, кто вырядился бы настолько же по-женски, как я. Как ты заметила, я потею. К сожалению, этим я несколько отличаюсь от прочих представителей моего народа. Эта тряпка липнет к телу. И как будто этого мало! В гавани так жутко воняет, что можно, наверное, упасть в обморок, если вдохнуть поглубже. И несмотря на это, я стараюсь вести себя так, как будто для меня это нормально. А ты что вытворяешь? Облизываешь языком нос! Проклятье, тебе что, все равно, увенчается ли наша миссия успехом? Ты не можешь хотя бы немного стараться? Или это слишком для лутинки?

– Если ты так переживаешь, что выглядишь по-женски, то для начала перестань подносить к носу надушенный платок. – Ганда издевательски хихикнула. – А что касается твоего платья… Это совершенно обычная одежда для воина из пустыни. Веришь или нет, но мы с Эмерелль думали, когда подбирали тебе эту одежду. Воины пустыни слывут чудаковатыми, немногословными и вспыльчивыми. И у них дурная слава любителей помахать мечом… – Теперь ее улыбка была просто вызывающей. – Дошло? Понимаешь наше загадочное решение? Или объяснить подробнее?

Олловейн скомкал платок и швырнул в воды гавани. Он готов был удушить эту мелкую наглую рыжую… Ведь могла же хвостатая язва сказать об этом и раньше! И как она говорит о королеве!

«Все это продлится лишь пару дней», – мысленно напомнил себе мастер меча. Нужно взять себя в руки. Важно только поручение королевы. Они найдут в библиотеке знание альвов и вернутся. Это не может быть слишком сложно. Библиотекари наверняка знают, что написано в их книгах!

– Я допускаю еще какие-то ошибки? – подчеркнуто равнодушно поинтересовался Олловейн.

– Относительно одежды или вообще?..

– Относительно нашей миссии. Остальное тебя не касается.

– Думаешь, я захотела бы иметь с тобой дело, если бы не задание?

«Сохраняй спокойствие», – напомнил себе эльф.

– Хорошо, что мы сходимся хотя бы в одном вопросе. Так что же? Допускаю ли я какие-либо ошибки в переодевании?

Ганда вызывающе облизала языком кончик носа.

– Нет. Маскировка хороша. И, что гораздо важнее, мужчина в ней полностью отвечает тому, что ожидают люди от воина пустыни. Напряженный, гордый и молчаливый. Все идеально.

Олловейн отвернулся и принялся наблюдать за тем, как галера причаливает к длинному каменному пирсу. Весла втащили в корпус. Тяжелый корабль, заскрипев, прошел вдоль толстых бухт каната, которые должны были сглаживать удары корпуса корабля о пристань. Опустились сходни. На набережной толпились торговцы, что-то кричавшие капитану и, очевидно, желавшие прямо на месте начать сделку.

– От нас ожидается, что мы каким-то образом попрощаемся? – спросил Олловейн, не глядя на Ганду.

– Я уже сделала это. Идем, отец.

Мастер меча взял ее за руку и поспешил к крутым сходням. Ганда с трудом успевала за ним и принялась громко причитать. Как она назвала его? Напряженным, гордым и молчаливым. Такие отцы не обращают внимания на причитания дочерей.

Толпа остановила мастера меча уже через несколько шагов. Спланирован порт был плохо. Здесь болталось гораздо больше людей, чем предполагали строители. Парочка детей альвов двигалась, расталкивая всех локтями, завоевывая себе место. От смрада немытых тел у Олловейна перехватило дыхание. Он уже давно пожалел, что выбросил надушенный платок. Танцующий Клинок быстро опустил руку на кошель. Наверняка здесь шастают воры. Место просто создано для них.

Путь посланцам Эмерелль преградила колонна полуголых людей, которые тащили на широких плечах мешки. Во рту они сжимали деревянные кольца, чтобы от напряжения не раскрошить собственные зубы.

От обжарочного цеха, где на деревянных палочках готовились кусочки рыбы, прилетел противный запах жира. Рядом в клетках на небольшом помосте можно было увидеть разных животных: обезьяну, нескольких голубей, была там даже белая змея, а кроме того, в избытке собак и кошек. Глашатай громко восхвалял красоту белоснежного водяного буйвола.

– Ага! Парень отлично поработал меловой пылью, – весело заметила Ганда. – Может быть, мне тоже купить себе жертвенное животное и попросить одного из богов города, чтобы размахиватель мечом не отрывал мне руку, когда в следующий раз будет так торопиться?

– Может быть, спросить его, не купит ли он бледнокожую девочку? – раздраженно ответил Олловейн.

Ганда пристально посмотрела на эльфа. А потом вырвала руку. Чего это она вдруг стала такой чувствительной? Тот, кто сыпет оскорблениями, должен уметь и сносить их. Танцующий Клинок старался держаться поближе к лисьехвостой, чтобы она не потерялась в толпе. Больше они друг другу не сказали ни слова.

Мастер меча вел Ганду к воротам гавани, узкому игольному ушку, через которое попадали в город гости и товары. Внезапно он заметил отряд солдат. Толпа перед ними расступалась. На воинах были короткие кольчуги из серебристых колец и юбки из толстых льняных полос. Большие круглые щиты были белы, на них был изображен синий герб с дельфином. На массивных бронзовых шлемах развевались белые гребни из конского волоса. «Впечатляющий отряд по человеческим меркам», – подумал Олловейн. Мечи у них были странно высоко над бедрами, в руках – копья с тонкими наконечниками.

Эльф попытался исчезнуть в толпе и убраться с пути воинов, но в длинном белом платье, с крохотной девочкой рядом, он слишком бросался в глаза. Капитан помахал ему рукой.

– Он знает, что ты его видел. Остановись, если меж длинных ушей у тебя еще осталось немного рассудка.

Олловейн и без лутинки понимал, что бежать слишком поздно. Если они попытаются уйти от стражников, то лишь навлекут на себя подозрения. Поэтому Танцующий Клинок остановился и приветливо улыбнулся офицеру стражи.

Рослый комендант обратился к нему с вопросом. Его тон был вежливым, но требовательным. Олловейн не понял ни слова. Бросил нервный взгляд на лутинку.

Ганда улыбнулась и с ужасным акцентом заговорила с воином. При этом она отчаянно жестикулировала и корчила странные гримасы.

Олловейн украдкой наблюдал за капитаном отряда стражи. Мужчина нахмурил лоб, словно ему не понравилось то, что он услышал. Затем капитан бросил на него странный взгляд. Человеческий воин был хорошо выбрит, от него слегка пахло розовой водой. Олловейн старался не смотреть ему прямо в лицо.

Ганда не умолкала. Ее слова, похоже, все больше и больше будоражили мужчину. Что, черт побери, она рассказывает? И почему воин смотрит на него с таким сочувствием?

Лутинка указала на врата гавани.

– Мы должны заплатить пошлину, если хотим войти в город. Двух маленьких медных монет будет достаточно.

Олловейн опустил руку в кошель и отдал офицеру деньги. Он по-прежнему избегал смотреть ему в глаза. Внезапно воин схватил его за плечи и прижал к себе. При этом он что-то взволнованно произнес, что заставило некоторых копьеносцев молча кивнуть. А затем он передал Олловейну маленькую медную табличку с тисненым, выпрыгивающим из воды дельфином на ней.

Олловейн удивленно поглядел вслед офицеру. А тот выхватил из толпы уже других путешественников.

– Что ты им сказала? – Эльф говорил шепотом, хотя никто, кроме Ганды, понять его не мог.

– Ты не захочешь этого знать. – Лутинка кокетливо улыбалась, как умеют улыбаться только дети.

– Позволь мне самостоятельно принимать решения. Если мне понадобится твой совет, я попрошу тебя о нем. А до тех пор ты будешь делать то, что я говорю. Что там случилось с этим капитаном? Что это было за прощание?

Ганда негромко рассмеялась.

– Добросердечный человек, правда? Если бы он был чуть меньше, то вполне мог бы мне понравиться.

– Ганда…

– Да, да. – Она отмахнулась, продолжая смеяться. – Он сказал, что вообще-то не должен пускать тебя в город с такими жуткими намерениями, но убежден в том, что твой гнев справедлив, и он пожелал тебе дожить до того дня, когда Бальбар удостоит тебя милости и позволит удавить твоих врагов их собственными внутренностями. Так мило, правда? Я ведь говорю: добросердечный человек.

– Каких врагов?

Гротескная парочка достигла людей, толпившихся у узких портовых врат.

Шум был оглушительный. Люди толкались, кричали друг на друга срывающимися голосами. Только у боковых ворот процесс протекал несколько быстрее. Ганда прошла мимо длинной очереди ожидающих прямо к небольшим воротам.

Олловейн заметил, что те, кто проходил через них, выглядели опрятнее, чем толпы зевак, погонщиков ослов, гребцов, шлюх и рабов, протискивающихся через главные ворота. Даже сами ворота были красивее. Они находились между двумя стройными башнями, украшенными бело-голубым эмалированным кафелем. Плитки складывались в изображение выпрыгивающих из воды дельфинов. Под аркой, между стражниками, стоял бритоголовый священнослужитель. В одной руке он держал букет ярко-синих цветов, а в другой – плоскую миску. Каждый раз, когда кто-то проходил через ворота, он окунал цветы в воду и обрызгивал нового гостя города. Какой странный обычай! Только когда Олловейн заметил, что большинство приезжих бросали в миску монету, до него дошел глубинный смысл этого действия. Мужчина был попрошайкой от имени своего бога. Как же все-таки жалка религия людей… Что это за боги, превращающие своих слуг в попрошаек? Достойны ли эти боги поклонения, если они не могут обеспечить даже самых верных своих слуг?

– Ты должен показать стражникам медную табличку. Это наш пропуск, – прошептала Ганда.

Подошла очередь Олловейна, но вместо того, чтобы пройти в ворота, он остановился и уставился на священнослужителя.

Стражник задал вопрос.

– Давай уже, – дернула его Ганда.

Олловейн вложил воину в руку медную табличку. На них махнули рукой и щедро обрызгали водой. От пожертвования богу бритоголового эльф отказался, что вызвало злобный взгляд священнослужителя.

За воротами простиралась широкая, хорошо уложенная камнями улица, ведущая в самое сердце города. Мастера меча удивили размеры Искендрии. Высокая портовая стена скрывала от его взгляда море домов. К северу поднимался пологий холм. Там высились роскошные дворцы и храмы.

– Надеюсь, королева рассказала тебе, куда идти.

– Придется тебе, наверное, мне довериться. – Наглая ухмылочка подчеркивала издевательские слова лутинки. Ганда указала на холмы. – Нам туда. Эмерелль описала дорогу. Там есть большая торговая контора. Руководит ею эльфийка, притворяющаяся человеческой женщиной. Ее зовут Сем-ла. В ее доме, надежно скрытая в подвале, находится звезда альвов, которая приведет нас в библиотеку.

Олловейн отдался на волю судьбы; он устал от споров.

– Иди вперед, показывай дорогу. И поведай, в конце концов, историю, которую ты подсунула стражникам.

Ганда откашлялась.

– Знание не всегда делает счастливым. Это ведь совершенно не важно.

– Только не для меня.

– Тогда поклянись, что не будешь злиться. Я хотела оградить тебя от излишних волнений.

– Да говори же наконец!

– Сначала поклянись.

О чем только думает эта наглая лутинка? Что он набросится на нее с мечом в приступе безумной ярости?

– Клянусь, что не стану злиться, не буду бить тебя и причинять тебе какую-либо иную боль. А теперь говори.

Глаза Ганды хитро блеснули.

– Хорошо. Говорят, ты самый честный среди мечников. Поэтому я уповаю на твою клятву. Кстати, это та же самая история, которую я рассказала о тебе капитану.