Текст книги "Битва королей. Огонь эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 52 страниц)

Военный совет

Когда Обилее, посланница эльфийской королевы, закончила доклад, Ганда лишилась дара речи. Она оглядела командующих, созванных на военный совет молодым королем троллей. Все они выглядели потрясенными. Предложение Эмерелль было заманчивым.

– Тебе не стоит присутствовать на нашем совещании, Обилее, – наконец произнесла Сканга. – Возвращайся к своей владычице, мы сообщим ей о решении короля Гильмарака.

Поклон эльфийской воительницы был идеальным. Она удалилась.

– Она боится нашей силы, – произнес Слараг, молодой вожак тролльской стаи, снискавший славу после битвы при Мордштейне.

Сканга задумчиво провела рукой по подбородку. Ганда часто замечала, что все всегда сначала смотрели на шаманку, а не на короля. Именно она принимает решения.

– Очень мало такого, чего боится Эмерелль. И именно тогда, когда она кажется слабой, ее нужно опасаться больше всего. Оргрим, каковы наши шансы победить в открытом сражении?

Тролльский герцог казался задумчивым. Лицо его было изборождено морщинами. Сражения под Нахтцинной потрясли его до глубины души. Все в войске знали об убийствах, совершенных эльфийским князем Элодрином, и тысячам воинов не терпелось отомстить.

– Войско эльфов и их союзников сильно. Если мы захотим перейти Шалин Фалах, существует опасность проиграть. Если же мы пойдем с флангов и будем искать проход в Сердце Страны по мосту в стороне, то сможем воспользоваться своим численным преимуществом. Тогда мы победим.

Ганда пришла на военный совет с Элийей и Никодемусом. Она не осмеливалась произнести ни слова. Но достаточно было посмотреть на Элийю, чтобы понять, что творится у него в душе. Эмерелль предложила провести вместо битвы дуэль, чтобы покончить с ненужным кровопролитием. Ганда считала это решение очень мудрым, но с эльфами всегда нужно держать ухо востро.

– Какого воина могут выставить эльфы? – спросил король Гильмарак.

Завязался ожесточенный спор. Большинство называемых имен Ганда никогда прежде не слышала. «Прошлым летом им пришло бы в голову только одно имя», – с грустью подумала она.

Лутинка на миг задумалась, не стоит ли рассказать о своем сне. Но полководцы только посмеются над бабскими страхами. Только Сканга могла бы принять ее всерьез.

Лисьехвостая вспомнила картинку, виденную в запретной книге Мелиандера в библиотеке Искендрии. Безголовый мечник ступает на мост. Может быть, тем самым брат Эмерелль хотел указать на Олловейна? Вспомнилось мрачное пророчество, прочитанное ею на странице рядом с этим рисунком. Мелиандер писал о живом мертвеце, который обрел жизнь только в смерти. Олловейн – вот живой мертвец. Без сомнения, Мелиандер имел в виду мастера меча. Лутинка судорожно сглотнула. И отчаянно принялась размышлять над тем, как предотвратить исход битвы, предначертанный, очевидно, много веков назад.

Лишь раз в десять тысяч лет

Снова вернулась бестия на свой наблюдательный пункт неподалеку от белого замка. Себастиен чувствовал тревогу существа. Только что они были в глубоком ущелье, где собрались войска враждующих сторон. Себастиен никогда не видел столько солдат! Густо, словно стебельки травы, стояли копья воинов, собравшихся здесь. Без числа было лучников. Далеко растянулись ряды всадников и боевых колесниц. Были здесь и крупные ездовые животные, названий которых Себастиен не знал, на спины их привязали небольшие башни, чтобы превратить их в ходячие крепости.

С другой стороны собрались десятки тысяч неуклюжих фигур. Высотой в три шага, с грубыми лицами и примитивным оружием, они источали пугающую силу. Во время битвы в степи Себастиен видел, на что способны тролли. Сказать, у какой из сторон выше шансы на победу, было сложно. Битва обещала превратиться в беспримерную бойню. И тем не менее бестия снова ушла, чтобы понаблюдать за белым замком. Что было здесь такого, что интересовало ее сильнее тысячекратной смерти?

Нечто в замке притягивало бестию, подобно тому как горшок меда притягивает мух. Но было там и что-то, чего она боялась. Может ли существо умереть? Третьего призрачного пса они потеряли из виду некоторое время назад. Может быть, кто-то убил его? Кто способен на это? Герой, живущий в этом замке?

Бестия отказалась от сидения в засаде. Быстро, как ветер, понеслась она навстречу стенам. Себастиен даже не пытался противиться ее воле. Ему давно уже было нечего противопоставить ее силе. Бесчисленное множество жизненных огней, которые она поглотила, позволили ей контролировать его и их общее тело. Зачем бы ни был нужен он в этом союзе, существо давно обрело достаточно силы, чтобы существовать без него. Оно научилось по собственному желанию обретать плоть. Из всех братьев и сестер по ордену в живых остались трое. Еще несколько дней, и всё человеческое растворится в этом порождении тьмы. Интересно, что тогда будет делать бестия?

– Ты очень любопытен, Себастиен. Иногда я думаю, что, в принципе, мы похожи. Я Себастиен, отбросивший все путы морали.

«Ничего общего у нас нет!» – возмутился аббат.

– Как ты можешь так говорить, когда мы живем в одном теле? – огорчилось существо.

Оно проникло сквозь толстые стены замка и оказалось в зале, большую часть которого занимал огромный фонтан. По стенам висели роскошные знамена. Перед высокой двустворчатой дверью на противоположном конце зала стоял всего один часовой, который, очевидно, еще не заметил их.

Принюхиваясь, бестия огляделась.

Снова скользнула сквозь стену. Внутри каменной кладки обнаружился низенький туннель. Существо застыло и уставилось в темноту. Что-то шевелилось там. Тень. Что они обнаружили?

– Брата.

Себастиен не мог ничего отчетливо разглядеть. У аббата было ощущение, будто эти порождения тьмы обмениваются информацией таким образом, который позволяет исключать его из беседы.

– Как же ты проницателен, аббат, – насмехалась бестия.  – Говорю же, мы похожи. Но тебе надоело мое общество, не так ли?

«Это что еще такое? Я не собирался тебя обижать. Просто хотел заметить – не высказывая никаких оценок, – что мы отличаемся друг от друга».

– Ах, Себастиен, если бы ты только мог представить себе, как мне радостно оттого, что мы с тобой.

В голосе твари появились нотки, которых он научился бояться. Внезапно они вышли из потайного туннеля. За ними следовала тень. Аморфная сущность. Ожившая тьма.

Бестия устремилась к стражу, стоявшему у ворот. Эльф опустил копье, но оружие не могло причинить вреда их призрачному телу. Их морда вошла в грудь воина. Его бронзовый нагрудник покрылся изморозью. Одежда затвердела от холода. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на жизненный свет, утекавший из его груди.

Бестия позволила тени, следовавшей за ними, сожрать немного света.

Что обсуждают эти двое? Себастиен никогда не видел, чтобы живущий в нем зверь делился добычей.

– Ты несправедлив, друг мой! Разве мы не делим каждый кусочек, ведь мы делим тело? У тебя очень упрощенное представление обо мне!

Существо прошло сквозь высокую дверь, которую охранял эльф. Они оказались, в круглом зале, со стен которого сбегала вода. Потолка не было. Если поднять голову, можно было увидеть весеннее небо. Напротив дверей возвышался трон. На полу красовалась большая мозаика из переплетающихся змей.

Похоже, рисунок понравился бестии. Она ходила вокруг змей, наблюдая за ними, пока Себастиену не стало казаться, что каменные змеи шевелятся. Их глаза были живыми. А потом они поднялись.

Аббат хотел закричать, повернуться и бежать. Но тело призрачного волка не повиновалось. Себастиен был вынужден наблюдать за тем, как змеи склоняются друг к другу и открываются врата из яркого света.

За вратами лежала тьма. Они парили во тьме. Тронный зал исчез. Что кроется за вратами из света? Что здесь происходит?

– Ты примешь участие в необычайном событии. Врата, через которые мы прошли, вообще-то непроходимы для моих призрачных братьев. Но здесь сломана магическая печать, и даже стража, которого стоило бы принимать в расчет, нет. Тьма здесь просто бесконечна. Мои призрачные братья смогли бы найти эти врата лишь по чистой случайности. Те, кто попал в мир детей альвов, несколько эгоистичны. Они не осмеливаются вернуться, чтобы позвать остальных. Они не обладают нашей силой, Себастиен. Мы можем проходить даже через запечатанные врата. Они – нет. И я здесь для того, чтобы позвать их. Но мой голос вряд ли достучится до них.

Внезапно Себастиен почувствовал себя легким и невесомым. Перед ним стоял большой призрачный волк. Аббат замер. Из тела волка выступали три светящиеся змеи. Себастиен понял.

– Вы свободны, – объявила бестия.

Аббат увидел, что во тьме что-то шевельнулось.

– По крайней мере пока. Нет ничего, что привлекает моих братьев сильнее, чем жизненный свет, который можно выпить. Тебе ведь ведомы наши слабости, Себастиен. Все они почувствуют, что ты здесь. Тебе нравится такое внимание?

«Зачем ты это делаешь?»

– Потому что у тебя нежная душа, друг мой. Будет лучше, если твой путь закончится здесь. Тебе не понравится наблюдать, как померкнет свет целого мира.

Дуэль

– Ты не должна идти, Эмерелль!

Мелвин подкараулил королеву у ворот крепости у Шалин Фалаха. На нем были новые наручи, которые она прислала ему. Стальные когти были выпущены.

– Я буду сражаться вместо тебя. Нет такого тролля, которого я не смог бы победить.

– А что думает об этом Лейлин?

Полуэльф выдержал взгляд Эмерелль.

– Она наверняка сочтет, что это по правилам чести.

– Значит, она не знает. – Королева рассмеялась. – Тебе еще нужно кое-чему научиться в обращении с женщинами. Не беспокойся за меня. Я сражалась с драконами. До того как стать королевой, я была воином. Я выйду победителем.

– Но ты могла бы…

Она подняла руку в повелительном жесте.

– Нет, Мелвин. Поражение исключено. Благодарю за великодушное предложение, но я его не приму.

Эмерелль твердым шагом двинулась к мосту. Прошлой ночью она изучала будущее, искала себя. Если верить Мелиандеру, серебряная чаша не скрывает от нее ужасов. Свое собственное будущее сложно исследовать. Оно особенно изменчиво, ибо каждое увиденное изображение может повлиять на будущие поступки. Королева не смогла отыскать такой вариант будущего, где она умирает на Шалин Фалахе. Кого бы ни послали тролли, она победит.

Для дуэли эльфийка надела легкий доспех. От более тяжелой защиты она решила отказаться. Лучше сражаться, когда ничто не стесняет движения.

Дойдя до моста, она оглянулась. Сотни знамен развевались над белой крепостью, сторожившей вход в Сердце Страны. На стенах плотными рядами стояли ее воины. Даже Фингайн, несмотря на то что мауравани предпочитал избегать большого скопления детей альвов. Кто это рядом с ним, человек? Мужчина исчез в толпе.

Взгляд Эмерелль скользнул по высоким белым валам крепости. Здесь была резиденция ее мастера меча, здесь он обучал своих воинов. Она схватилась за сердце. Неужели никогда ей не одолеть пустоту, которую она чувствует там? Королева готова была многое отдать за то, чтобы Олловейн стоял на этих стенах, наблюдал за ней. Эльфийка печально улыбнулась. До этого никогда бы не дошло. Он не позволил бы ей выйти на поединок.

Королева отвернулась. Когда она ступила на мост, запела одна-единственная фанфара.

С другой стороны пропасти толпились тысячи троллей. На фоне гигантских воинов кобольды казались детьми. Эмерелль не могла понять, что заставило их перебежать на сторону врага.

Вид маленького народца напомнил королеве о тридцати детях. Сегодня утром она отправила их вместе с семьями в Яльдемее. Слишком долго подвергались они воздействию теней. Эльфийка стыдилась этого, равно как и того, что вообще послушала Алатайю и подверглась искушению получить камень альвов за счет детской крови.

Королева заморгала. Во время боя ей придется стоять против солнца. Неприятно, но, в конце концов, это все равно ничего не изменит.

В рядах троллей образовался проход. На краю утеса появилась стройная белая фигура. Свет слепил глаза. На миг показалось, что у воина нет головы.

Эмерелль вспомнила один из рисунков в книге Мелиандера. Там был изображен безголовый поединщик, ступающий на мост.

Теперь ее противник поднимался по извивающейся серпантином тропе, которая вела к Шалин Фалаху. Это эльф! Как тролли смогли заполучить в союзники эльфа?

Движения воина показались поразительно знакомыми. Воин был одет во все белое. Пальцы королевы нервно барабанили по рукояти меча. Кто это? На нем была белая маска и плотно прилегающая к голове шапка с лошадиными ушами. Какая безвкусица! Может быть, парень хочет унизить ее?

Как и на Эмерелль, на нем был всего лишь легкий доспех. От наручей и поножей, равно как и от щита, противник отказался. В правой руке он сжимал обнаженный меч. Его рост, кошачьи повадки в движениях – все напоминало Олловейна! Кто же этот воин?

Королева опустилась на колени и сняла сандалии. Шалин Фалах, Белый мост, был трудным местом для поединка. Поручней не было, покрытие имело легкий изгиб. Со стен ущелья вниз лилась вода. В какую бы сторону ни дул ветер, брызги всегда попадали на мост, полируя белый камень, делая его скользким. Разумнее было сражаться босиком.

На стороне троллей зазвучала барабанная дробь, когда воин ступил на Шалин Фалах. Он тоже был без обуви! Он шагал к ней, не колеблясь. Левой рукой он теребил маску. Дойдя до середины моста, он снял ее и небрежным жестом швырнул в пропасть.

Олловейн!

Эмерелль не поверила своим глазам! Она снова схватилась за сердце. Как могло случиться, чтобы он стоял перед ней, а она не чувствовала ничего?

Белый рыцарь поднял меч в воинском приветствии.

– Олловейн? – Он не реагирует на свое имя! Что с ним сделала Сканга?

– Давай! Сражайся!

Его голос изменился.

– Кто ты?

– Клавес. Слуга в стаде Элийи. Переношу помет ящериц. И придурочного тролля я тоже могу… – Внезапно он показался испуганным. – Вообще-то мне нельзя было этого говорить, белая девушка.

Эмерелль просто смотрела на него. Как он говорит? Что с ним случилось?

– Давай, белая девушка! – Он указал мечом на ее грудь.

– Ты хочешь убить меня? Почему? Ты был моим мастером меча. Разве ты не помнишь?

Клавес нахмурился.

– Я слуга Элийи. И если я убью тебя, то из слуги превращусь в воина. Воинам уже не нужно возиться с пометом ящериц.

«У него даже меч тот же», – заметила Эмерелль. Она опустила руку на рукоять оружия. Она не может…

– Ты убьешь меня, Клавес?

– Элийя сказал, что я должен сразиться с тобой. Я хороший слуга. Я всегда делаю то, что говорит Элийя.

– А если я не хочу с тобой сражаться?

Он испуганно уставился на королеву.

– Так не пойдет. Элийя сказал, я должен сражаться. А теперь бери меч. Он понадобится для боя!

Ветер швырнул королеве в лицо брызги, скрывая слезы. Что они с ним сделали? Это больше не Олловейн. Но у него по-прежнему лицо мужчины, которого она любила. Ее пальцы нащупали камень альвов под доспехом.

– Можно я коснусь твоего лба камнем?

Он отступил на шаг.

– Нет! Сейчас мы будем сражаться, белая девушка!

Эмерелль опустилась на колени. За свою жизнь она совершила много такого, отчего потом не могла спать. Терпела несправедливость на благо Альвенмарка. Все это напрасно, если сейчас она сдастся без боя. Все погибшие за последние луны умерли ни за что. Но она не могла…

Эльфийка обнажила меч и положила к его ногам. Она не знала, что произошло. Но, по крайней мере, сердце не обмануло ее. Тот Олловейн, которого она знала, умер. Но она вернет его! Она вернет все его жизни!

– Ты победил меня, – негромко произнесла Эмерелль.

Воин озадаченно смотрел на эльфийку.

– Так не пойдет. Сначала нужно сразиться. Тогда будет победа.

– Поставь ногу на мой меч и подними свое оружие к небу.

Он повиновался. Они превратили его в слугу до мозга костей.

Со стороны троллей донеслось безумное ликование. Их молодой король и Сканга стали подниматься по серпантину. Оргрим, Ганда и другие, которых королева не знала, шли за ними.

Эмерелль не осмеливалась обернуться. Не могла смотреть в глаза тем, кого предала. Но сколь плохо ни будут править тролли, это будет мир. Резня предотвращена.

– Можно я прикоснусь камнем к твоему лбу? – Она отдала все ради него. Теперь она вернет его. Ни одно заклинание, сплетенное Скангой, не устоит перед силой камня альвов!

Эльфийка вынула камень, висевший на тонком кожаном ремешке, из-под доспеха. Олловейн смотрел на нее недоверчиво.

– Больно не будет, – произнесла Эмерелль, хоть и не была в этом уверена.

Она мягко коснулась камнем его лба и прошептала слово силы. Затем коснулась его воспоминаний. Увидела, как он выполняет самую грязную работу, увидела его бой с Мелвином. Ганда ухаживала за ним, когда он был ранен. Во взгляде лутинки она прочла, как много эльф для нее значит. А потом воспоминаний не стало. Со всей своей силой, со всей яростью устремилась Эмерелль против заклинания, лежавшего на Олловейне. От собственной жизни его отделяла стена темноты. Эмерелль представила себя тараном. Силой, которой ничто не может противостоять. Но стена осталась нерушима.

Потом она подумала обо всем невысказанном. О своей любви к Олловейну, у которой никогда не было жизни. Подумала о Фальрахе и обо всех других, в ком рождался с тех пор Фальрах. Самоотверженный воин, умерший от удара, который должен был убить ее.

Камень альвов был холодным.

– Отойди от него, женщина! – прошипела Сканга. – Он наш! Убирайся! Теперь ты никто!

– Не оскорбляй Эмерелль. – Олловейн поднял меч. – Убирайся ты!

– Но, мальчик, ты ведь наш.

– Я бы знал!

Голос показался королеве знакомым, несмотря на то что она уже давно не слышала его.

– Фальрах?

– Нам стоит отступить, сестра по мечу, – негромко произнес он. – Там, наверху, слишком много троллей. В одиночку их не остановить. А здесь нам не найти укрытия, если им придет в голову швыряться камнями.

Это Фальрах! Его не спутать ни с кем! Он снова заслонил ее собой. Где же Олловейн? Почему Фальрах вышел вперед, а Олловейна она найти не смогла?

– Что ты наделала, безмозглая эльфийская шлюха? – закричала Сканга. Голос ее стал пронзительно-звонким от страха.

Эмерелль оглянулась, но ничего не увидела.

– Они пришли, проклятые! Они нашли ворота, которые ты открыла для них!

Как Кадлин к Луту ходила

Когда же Ульрик, Убийца троллей, погрузился в пучины и унес за собой сотню самых ужасных троллей, завязался ожесточенный спор. Из детей эльфийского ярла Альфадаса в живых осталась только Кадлин, ибо волко-эльфа, как называли его в Альвенмарке, никто не видел и не хотел видеть. И принялись кричать воины Фьордландии, ибо не хотели они, чтобы ими правила женщина. Кадлин же, в жилах которой была сильна горячая кровь ее деда, взяла секиру и заявила, что отправляется к Луту, чтобы единственной во плоти сидеть в Златых Чертогах, ибо предпочитала общество мертвых героев обществу живых крикунов. Но поскольку Кадлин не знала, как живой попасть в чертоги Лута, отправилась она к Премудрой Эмерелль. И как часто бывает с премудрыми, они иногда бывают очень рассеянны. И вот Эмерелль, когда в последний раз ходила в Великую Тьму, забыла закрыть за собой врата, удерживающие тени вдали от Альвенмарка. И царила большая беда в краю альвов, когда явилась туда Кадлин. Все было настолько плохо, что Эмерелль подарила троллям свою корону, чтобы те помогли. Но, даже объединив усилия, эльфы и тролли не могли победить призрачных воинов из Великой Тьмы.

Кадлин, которая никогда не лезла за словом в карман, пообещала детям альвов послать им своего брата из чертогов Лута, если эльфы помогут ей попасть туда. Поскольку Премудрая Эмерелль всегда знала путь в любое место, которое только можно себе представить, она открыла врата для Кадлин, и внучка Мандреда полетела через трубу в чертоги Лута. И Кадлин сдержала слово. Она послала к детям альвов славного Ульрика, и ее брат убил столько призрачных воинов, что выжившие были рады снова бежать в Великую Тьму.

Однако Кадлин так понравилось пировать с героями, что она совсем забыла о времени. А в этом крылась огромная опасность, ибо того, кто проведет в обществе героев Златых Чертогов один день и одну ночь, Лут приглашает остаться навсегда. А Ткачу Судеб не возражают, если ты, конечно, не Ульрик Альфадассон… Но это совсем другая история. Однако, к счастью для Кадлин, у нее был еще один друг…

«Ловить каждое слово народа» – истории крестьян, живущих в глуши на севере Фьордландии,

собранные и записанные Свейном Эйриксоном, с. 72

В сердце тьмы

Нельзя доверять эльфам! Никогда! Если Сканга чему и научилась за свою жизнь, то именно этому. Не случайно подчиняется Эмерелль, и уж точно не от большой любви. Королева знала, что ингиз придут. Знала и то, что сама не справится с порождениями тьмы, если они повалят валом.

– Лес выглядит жутко, – шептала шаманке на ухо Бирга. – Трава завяла, словно жарким летом. С деревьев отслоилась кора. Их силуэты, похожие на кости, торчат на фоне неба.

«Довольно», – проворчала троллиха. Ей не хотелось знать, чего боится ученица.

– Смотри, чтобы я не споткнулась о ветку, а так помалкивай!

Лес выглядит жутко. Смешно! Если бы Бирга могла видеть то, что видит она, то сразу поняла бы, что такое жуть. Например, ауру Алатайи. Сканга никогда прежде не видела ничего подобного.

Или аура этого эльфийского рыцаря Олловейна. Когда троллиха увидела его впервые днем, голова у него была размером с большой палец. А теперь казалось, будто у него выросла новая.

Или разрушительные силовые линии, создаваемые ингиз. Они скользили от замка к небу, подобные щупальцам гигантского кракена. А там, где они падали на землю, из нее уходила вся жизнь. Мертвый лес вовсе не жуток. Его опустошили ингиз.

Сканга поглядела на небо. Похоже, остальные не могли видеть происходящего там. Может быть, так оно и лучше. Оба войска получили приказ отойти на расстояние дневного марша. И подумать страшно, что случится, если щупальца коснутся воинов.

– Мы прошли путь к замку, – прошептала Бирга.

Сканга плюнула на попытки поставить молодую шаманку на место. Ей нужна была вся сила для поддержания магического кокона. Он защищал маленькую группу: Эмерелль, Алатайю, дитя человеческое, эльфийского рыцаря с новой головой и болтливую Биргу.

Интересно, что произойдет, если тентакль коснется кокона? Нет, лучше об этом даже не думать! В Ничто это заклинание хорошо защищало ее и Бранбарта. Впрочем, ингиз в Ничто и не объединяли свои силы, как делали это Сейчас.

Алатайя что-то говорила о разбитом камне альвов. Третий камень, сейчас бы он им пригодился! Когда все это закончится, она займется эльфийской потаскухой.

Взгляд Сканги остановился на ауре княгини-ведьмы. Нет, возможно, разумнее будет быть с ней поласковей. В ней таилась какая-то странная тьма. Лучше ее не злить. И без камня альвов сила ее велика.

Теперь ингиз были повсюду. Они целыми полчищами прятались в тенях вокруг них. В замке Эмерейль было холодно. Магический блеск, будто старая штукатурка, осыпался со стен. Не важно! Подобные безделушки им ни к чему. Вполне вероятно, что Гильмарак выберет себе в качестве резиденции какое-нибудь другое место. Она будет настоятельно советовать ему так поступить. К счастью, чаще всего мальчик слушает ее советы. Войска Эмерелль, похоже, приняли исход дуэли. В этом был единственный плюс появления ингиз. Тени всех напугали настолько, что никто даже не вспоминал, что битвы не было. Эмерелль в конце концов просто отдала корону. Сканга не верила, что королева сделала это исключительно из-за эльфийского рыцаря. Наверняка за этим кроется что-то!

Что-то ощупало кокон. Шаманка крепко обхватила камень альвов. Чужая сила снова отступила. Щупальца, которые видела старая троллиха, тянулись далеко за пределы замка. Вообще-то здесь им должно было быть спокойнее, чем где-либо снаружи. Земля обещала ингиз славную добычу. Что значат кучка женщин и один мужчина в сравнении с жизненной силой, которую несет в себе лес?!

– Мы проходим мимо фонтана с драконом и приближаемся к высоким дверям, – шептала на ухо Бирга. – Думаю, мы почти дошли до тронного зала.

«Да, да», – думала Сканга. Она видела тропу альвов, проходившую прямо через двери в тронный зал. Теперь она рассмотрела и остальные линии. Их было шесть. Нужно бросить эту одержимую властью эльфийскую шлюху на поживу ингиз! Как Эмерелль могла осмелиться разорвать часть золотой паутины?! И что это ей дало? Несмотря на все беды, это будет славный день в истории народа троллей. Гильмарак стал королем Альвенмарка. Никогда прежде так не почитали серокожего! И Эмерелль унижена!

Магические врата в тронном зале сверкали всеми цветами радуги.

– Сейчас Эмерелль дала мне большие песочные часы, – сказала Бирга.

– Таков был уговор! – прошипела Сканга. Она знает, что происходит вокруг нее!

– Подведи нас ближе к воротам. Мы должны пересечь их под защитой твоего заклинания!

От своего повелительного тона эльфийская шлюха еще не отделалась. Шаманка точно знала, что Эмерелль не вернется сюда после того, как дело будет сделано. Она сбежит. Возможно, в Карандамон.

– Если ты нарушишь мир, в котором поклялась, я найду тебя, где бы ты ни спряталась, Эмерелль.

Сканга с удовольствием отметила красную вспышку подавленного гнева в ауре эльфийки.

– Сейчас я переверну песочные часы. Будьте готовы через семь часов. – С этими словами вместе со своим воином Эмерелль прошла сквозь звезду альвов.

Шаманка поглядела на дитя человеческое. Малышка жутко боялась. Если она подведет, все они окажутся по уши в дерьме. Только эльфийской шлюхе удалось оказаться в безопасности. Теперь Алатайя готовила дочь человеческую к путешествию к Луту. То, что эта девочка и книга безумного эльфа – последняя надежда Альвенмарка, казалось Сканге дурной шуткой. Она предпочла бы послать старика. Но тот, похоже, поклонялся одному из бессильных богов и имел примерно такие же шансы попасть в Златые Чертоги, как любое дитя альвов. Если безумный Мелиандер не ошибся в своих предположениях, мертвые герои из чертогов человеческих богов действительно могут прогнать ингиз. Но для того, чтобы попасть в эти чертоги и позвать героев, девочка должна пойти навстречу смерти. Сканга задумчиво разглядывала ауру Кадлин. Похоже, ее связь с мертвыми сильнее, чем с живыми. Это плохие предпосылки для того, чтобы вернуться из предстоящего путешествия живой.