Текст книги "Битва королей. Огонь эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 52 страниц)

На орлиных крыльях

– Там, внизу, этот похож на вожака стаи. Давай его поймаем!

Тученырь мысленно ответил. Перевернувшись через левое крыло, он ринулся вниз. Ледяное перо присоединилась к падению, равно как и крупный ламассу Артаксас. Когда их обладавший телом быка товарищ проводил очередной смелый маневр в воздухе, у Мелвина каждый раз захватывало дух. Он очень хорошо помнил тот день, когда они встретились впервые. Артаксас летел прямо на скалу, не предпринимая ни малейших попыток избежать препятствия. То, что он еще жив, граничило с чудом. Что это было, неудача или все же что-то другое? Крупный ламассу так никогда этого и не сказал.

Теплый ветер дунул Мелвину в лицо. Полуэльф расслабил мышцы на правой руке. Еще несколько мгновений… Тролли обнаружили их и бросились врассыпную. Они мужественные воины, этого у них не отнять. Того, что, несмотря на катастрофические потери, они будут пытаться собраться, Олловейн не предусмотрел. Они должны были убить вожаков стаи и шаманок. Войско троллей нужно обезглавить, только тогда оно лишится желания продолжать бой.

Тученырь растопырил перья, чтобы замедлить падение. Мелвин откинулся на каркасе спиной вперед. Держась коленями за поперечную перекладину, он висел головой вниз. Полуэльф увидел, как вожак стаи пытается пригнуться. Тученырь несся на тролля с головокружительной скоростью. Меч Мелвина описал в воздухе сверкающую дугу. Удар левой рукой пришелся троллю прямо в лицо. Волко-человек почувствовал, как ломаются кости серокожего. Как и все рейтарские мечи, оружие полуэльфа имело вытянутый противовес и было плохо сбалансировано для использования в поединке между двумя воинами. Этот меч создавали для другого. Он должен был наносить смертоносные удары бегущим врагам.

Описав крутой вираж, Тученырь устремился к небу, в дикой ярости испустил победный клич. Мелвин перевернулся и ухватился левой рукой за главную перекладину каркаса. Бросил быстрый взгляд через плечо. Вожак стаи троллей лежал среди воинов. Копыта Артаксаса барабанили по поспешно поднятым щитам. Таким образом тролли спасали свои головы, но сила удара копыт ламассу вдавила их в пыль.

Тученырь поднимался все выше. Теперь он, расправив крылья, описывал широкие круги. Орел позволил восходящему потоку поднять себя над горячей равниной.

С большой высоты поле боя немного напоминало стол для игры в фальрах. Можно было окинуть взглядом все, заметить каждое движение, Все, что у земли застилали пыль и дым, здесь, наверху, было как на ладони.

Вместе со сверкающими рядами эльфийских рыцарей Олловейн продвинулся в самое сердце тролльского войска. Боевой порядок всадников распался. Определяли картину воины, небольшими группками догонявшие бегущих. Они уходили все дальше и дальше, вглубь равнины. Далеко впереди Мелвин разглядел всадника в развевающемся белом плаще. С высоты было невозможно сказать, кто это – Олловейн или граф Фенрил. Но кто бы это ни был, он зашел слишком далеко. Нужно предупредить его! С фланга уже начинали собираться тролли. Скоро он окажется отрезан от остальных.

Мелвину пришлось повернуть голову, чтобы не потерять из виду всадника, в то время как Тученырь продолжал описывать круги. Под ними парили Артаксас и Ледяное Перо. Далеко на востоке в небо поднималась огромная туча пыли. Мелвин не сдержал улыбки, вспомнив, как Нестеус проклинал мастера меча. Вскоре после восхода солнца молодой кентавр получил приказ отойти с сотней человеко-коней далеко на восток. Там они должны были собрать вязанки сухих веток, чтобы привязать их к своим ногам с помощью веревок. Их единственная задача в битве заключалась в том, чтобы поднять как можно больше пыли и заставить троллей думать, что с востока приближается второе войско. Так что Нестеусу ни разу не придется взмахнуть мечом в этой битве.

– Ты видишь движение там, внизу, у ручья? Там, где полоса кустарника, – раздался в мыслях Мелвина голос Тученыря.

Полуэльф несколько раздраженно отреагировал на то, что его отвлекли. Он потерял из виду рыцаря в белом плаще. Воспитанник волков повернулся, и ему потребовалось некоторое время, чтоб разглядеть тот участок, который имел в виду большой товарищ.

– Что там такое? – прокричал волко-эльф.

Он знал орла давно и был певцом ветра, умевшим общаться с величественными хищниками при помощи одних мыслей, но чувствовал себя увереннее, когда за мыслями следовал голос. Мелвин знал, что шум ветра уносит большую часть его слов, однако в такие моменты не мог сдержаться.

Вместо ответа орел, описав широкую дугу, опустился ниже. У полуэльфа было весьма острое зрение, но, летая с Тученырем, он чувствовал себя слепым как крот.

Наконец Мелвин тоже разглядел движение. По кустам ползали фигуры. Засадный полк! И он двигался прямо на фланг карет, с которых взлетели шары. На том пути, который выбрали тролли, высокий гребень холма будет скрывать их от взглядов кобольдов. Лишь последние двести шагов им придется пройти по открытой местности.

– Если тролли захватят кобольдов врасплох, то отрежут остальному войску путь к отступлению.

Волко-эльф выругался. Меньше чем за полчаса победа могла превратиться в поражение.

– Отнеси меня вниз, к Элодрину!

Зеленые глаза

Олловейн глядел в клубящийся дым. Она здесь, он чувствовал это. Совсем рядом, за пеленой густого дыма, она ждала его. Линдвин. Сегодня – день, который снова соединит их. День, о котором он так мечтал. День, когда наконец затянется страшная рана на сердце.

– Главнокомандующий? – Сентор, старый воин-кентавр, казался удивительно далеким, несмотря на то что стоял всего в двух шагах. Его лицо было испачкано сажей, на которой черными слезами блестел пот. Как слезы во дворце Эмерелль. Теперь настал час исполнить ее смертный приговор.

– Нам нужно отходить к остальным, – хрипло произнес кентавр. Было видно, что он устал. Тяжелые марши последних ночей и битва выжгли его дотла. Сентор был подобен угасшему пламени. И тем не менее он не отходил от эльфа весь день.

Олловейн указал окровавленным мечом на клубящиеся полосы дыма.

– Кое-кто ждет меня там.

Кентавр решительно покачал головой.

– Там уже никого не осталось! Ты ведь слышишь рога. Мы должны отступить. Это был твой приказ, полководец.

Олловейн погладил шею своего жеребца. Наклонился к нему и прошептал:

– Давай, Златосерд. Ты знаешь, кого я ищу. Пронеси меня последний участок пути. Уже недолго.

Жеребец неторопливым шагом направился к дыму. Невдалеке над холмами в степи возвышалась одинокая скала, склоненная к востоку, ее очертания отчетливо выделялись на фоне затянутого дымом неба. В тени ее уже собралось несколько троллей. Там были не только воины. Олловейн узнал одного подростка. Рядом с ним стояла старая карга, опиравшаяся на посох, и еще одна троллиха, прятавшая лицо за маской. К утесу спешило все больше и больше воинов… Мастер меча тяжело вздохнул. Вот бой, которого он искал.

– Должно быть, это юный король! – выругался Сентор. – Давай поскорее убираться отсюда. Здесь скоро будет кишмя кишеть троллями.

– Не беспокойся. Я рыцарь. Я не убиваю детей.

– Я не о том, главнокомандующий. Они убьют нас. Их слишком много! Прошу, Олловейн. Идем!

Движение в дыму привлекло внимание мастера меча. К югу от скалы располагались руины. Может быть, давно заброшенный охотничий замок. Сохранилось слишком мало, чтобы определить, что это было прежде за здание. Не считая нескольких фундаментальных стен, одна сквозная филигранная каменная арка окна – вот и все, что осталось от былого великолепия.

Неподалеку от окна потерпела крушение колесница из Альвемера. Гордые кони лежали в обломках. Колесничий даже в смерти сжимал поводья. В обгоревшей траве рассыпались растоптанные стрелы. На ветру лениво покачивались порванные шелковые знамена. К разбитому колесу повозки был прислонен большой тролльский щит. С подветренной стороны сидел кто-то, закутанный в потрепанный плащ. Он вяло помахал Олловейну.

Движение руки… Внезапно мастер меча почувствовал себя словно в трансе. Он мерз, как на той ледяной равнине, когда нашел Линдвин в брошенном лагере троллей. Раскаленная жара солнечного дня улетучилась. Он снова почувствовал пронзающий до костей ветер Снайвамарка.

Белый жеребец медленно брел к колеснице. Мечта, родившаяся в Искендрии, осуществится! На этот раз он спасет ее. Он не допустит, чтобы Галавайн вывел из игры фигуру волшебницы! Прошлое и настоящее слились в одно. Его любовь к Линдвин преодолела путы времени. На этот раз она не умрет! Олловейн спрыгнул с седла.

Рыжие волосы обрамляли бледное лицо. Прекрасные зеленые глаза пленили его. Они… Рыжие волосы?

– Клянусь ветрами моих предков! Олловейн! Они приближаются со стороны скалы. Нужно уходить!

Грубые слова кентавра разрушили мираж. У Линдвин были черные волосы! Она… Эльф отбросил порванный плащ. Под ним сверкнул зеленый доспех с золотыми пряжками. Перед ним лежала Кайлеен, графиня Дориенская.

– Беги… – прошептала она. – Я не хотела звать тебя, когда махнула рукой. Хотела подать тебе знак, что нужно бежать… Я… – С ее губ закапала кровь. Выше бедра из доспехов торчала сломанная спица колеса.

– Ты не умрешь, – мягко произнес Олловейн.

Он вонзил в землю меч и подхватил Кайлеен на руки. Покачнулся под весом одетой в доспехи воительницы. Жеребец пошел ему навстречу. Поставив ногу графини в одно из стремян, Танцующий Клинок поднял ее в седло.

За их спинами раздался хриплый клич. Один из троллей вызывал его на бой.

– Отвези ее к Нардинель! – приказал Олловейн кентавру. – И ни к кому другому! Нардинель спасет ее. По крайней мере, на этот раз я не опоздал.

Кентаврийский воин ждал.

– Увези ее, Сентор!

– Только вместе с тобой, командир!

– Ты слишком слаб, чтобы везти ее, мой скакун тоже вымотался, чтобы уйти с нами двоими на спине, если я сяду позади Кайлеен. Пока что мы можем спасти от троллей две жизни!

– Зачем ты это делаешь?

Как объяснить это кентавру?

– Затем, что я рыцарь, – резко ответил Олловейн. – А теперь скачи, чтобы остался хоть кто-то, кто сможет поведать мою историю.

С доспехов эльфийской графини капала темная кровь, пачкая белую шерсть жеребца.

Мастер меча вспомнил кровь Линдвин на снегу.

– Скачи! – крикнул он. А потом хлопнул жеребца по боку. – Скачи!

Сентор схватил поводья.

– Я приведу подкрепление. Держись!

За спиной Олловейна снова раздался вызывающий клич. Теперь уже слишком поздно! Тролли были повсюду. Они отрезали Сентору и Кайлеен путь через холмы. У кентавра выбили меч из руки. Графиня обмякла в седле. Ее голова лежала на гриве жеребца.

– Оставьте этих двоих! Пусть увидят, как он умрет! Мастер меча прав. Должны быть свидетели его смерти, иначе понапридумывают дурацких историй.

Это сказала старая карга. Ее голос был полон сил. Несмотря на то что она стояла на расстоянии более сотни шагов, эльф разобрал каждое ее слово так отчетливо, будто находился прямо рядом с ней.

Тролльские воины подчинились.

– Возьми свое оружие, мастер меча!

Олловейн повиновался. Времени у Кайлеен совсем немного. Если он ввяжется в настоящий бой, она истечет кровью.

Мастер меча поднял оружие в воинском приветствии и поцеловал сталь. Больше она никогда не убьет.

Вот снова они, зеленые глаза Линдвин. За пеленой дыма. Она здесь, она ждет его!

Олловейн с улыбкой пошел навстречу троллю, бросившему ему вызов, и не стал уклоняться от удара, нацеленного ему в голову.

Посланник

Альвиас вздохнул с облегчением, когда вырвался из бесконечного потока отступающих всадников. Один из уроков Фальраха не шел у него из головы. Подразделение конницы подобно стреле в колчане мастера войны. Если цель выбрана удачно, выстрел будет убийственным. Но, как и стрелу, ты не сможешь использовать свою конницу в битве дважды. Не важно, победят всадники или будут отброшены, даже самые дисциплинированные войска обладают свойством рассыпаться после атаки. Либо они бегут от превосходящего по численности противника, либо преследуют разбитого врага.

Окровавленные кентавры и эльфийские рыцари в помятых доспехах бок о бок уходили по высохшему руслу реки. На победителей они не были похожи.

Гофмейстер Эмерелль направил жеребца в невысокий прибрежный кустарник. Он остановился рядом с минотавром с перевязанной головой, тяжело опиравшимся на копье и глядевшего на поток отступающих.

– Где мне найти главнокомандующего, друг?

Великан поднял голову. Их взгляды встретились. Вместо одного из глаз у воина осталась лишь пустая окровавленная глазница. Минотавр молча указал на холм к востоку от того места, где они стояли.

– Спасибо.

Альвиас махнул рукой своему эскорту, приказывая следовать за ним. Гофмейстер устал. Целые сутки он не вылезал из седла. А его коню, похоже, долгая скачка проблем не доставила. Его шаги по-прежнему сильны, несмотря на то что шерсть вся в репейнике, а пыль просторных степей заставила покраснеть белки глаз животного.

Ландшафт мягкими волнами спускался на север, открывая взгляду широкую равнину. В нескольких милях Альвиас разглядел войско рогатых ящериц, вставших кругом для защиты детенышей. Повсюду он видел отдельных всадников и колесницы, торопящиеся уйти по ложбине к пересохшей Мире. Лишь немногие шли на восток, туда, где на холме над тяжелыми повозками развевалось знамя Эмерелль, золотая лошадь на зеленом фоне, и штандарты Альвемера с серебряными русалками.

Гофмейстер радовался, что сможет наконец передать послание королевы. Он так давно знал Эмерелль, но ему никогда еще не доводилось видеть ее в таком странном настроении, как в тот вечер, когда она попросила его отыскать Олловейна. Королева настойчиво просила его вручить послание лично мастеру меча и никому другому.

Альвиас повел эскорт вниз по холму. Колесницы наверху были сдвинуты, образуя широкий круг, словно они подобно рогатым ящерицам пытались защитить свое войско. На холме в истоптанной траве лежали сотни троллей. Но союзники тоже заплатили смертельную дань кровью.

Кобольд, размахивавший грязным красным сигнальным флажком, провел новых защитников в просвет в стене укрепления из повозок. Они устало переступали через тела, в то время как колесничие уводили своих соратников к руслу реки. Гофмейстер увидел, как воительница с длинными светло-русыми волосами вдруг застыла. Медленно подняла копье и вонзила длинное острие в горло троллю. Тело великана дернулось, а она тем временем повернула лезвие в ране и выдернула его. Ее товарищи даже не обратили внимания на совершенное мимоходом убийство одного из раненых.

Внутри укрепления из повозок битком стояли сотни лошадей. Часть повозок образовывали второе, внутреннее каре. Боковые стены платформ были откинуты. Там рядом с хрупкими эльфами лежали кобольды и минотавры, грудные клетки которых напоминали массивные винные бочонки. Страдания размывали все границы между народами. Воняло фекалиями и мочой. В воздухе гудели мухи. Некоторые эльфы и кобольдессы отчаянно пытались остановить потоки крови и поставить смерть на место. Альвиас увидел под повозками длинные ряды трупов. В этот день смерть составила длинный список побед.

Истощенный старый кентавр поднес к одной из повозок женщину в золотисто-зеленых доспехах. Полуконь с трудом держался на ногах, но мучил целителей до тех пор, пока рядом с воительницей не опустилась на колени прекрасная эльфийка. Лицо ее, забрызганное кровью, было пепельно-серым от усталости, но это не могло заставить поблекнуть почти эфирную красоту. В эльфийке было что-то доброе и благородное. Что-то, что казалось настолько же лишним среди военной бойни, как вооруженный тролль посреди цветочной поляны.

Целительница коснулась горла раненой, отбросила ее порванный плащ в сторону и поглядела на сломанную спицу, торчавшую сбоку из доспеха. Альвиас находился слишком далеко, чтобы услышать, что сказала прекрасная эльфийка, но это было и не нужно. Ее печальное качание головой говорило больше всяких слов.

Кентавр грубо схватил целительницу за руку.

– Он умер ради нее, ты слышишь? Нельзя, чтобы это оказалось зря! Ты ее спасешь, даже если это будет последнее, что ты сделаешь! Ты должна сделать это ради него! Ты…

Рассерженные крики кентавра заглушили рога.

– Вам нужно письменное приглашение или вы просто трусы? – набросился молодой воин на Альвиаса и схватил поводья его коня.

Гофмейстер заметил, что начальник эскорта собирается дать достойный ответ. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы слова остались невысказанными. Альвиасу уже доводилось слышать об этом молодом воине в поношенных доспехах и со странно выпирающими планками на рукавах.

– Думаю, капитан Мелвин – один из полководцев. Он…

– Он не станет тратить время на вежливость. Спешивайтесь! И следуйте за мной!

Альвиас спешился, отцепил от седла черный щит. Набросил на плечи плащ и последовал за волко-эльфом. Несмотря на то что посланник королевы по-прежнему упражнялся в фехтовании, времена, когда он в последний раз стоял на поле битвы, остались в далеком прошлом. Гофмейстер предпринял попытку направить по венам спокойствие ровного дыхания, но вместо того, чтобы расслабиться, почувствовал, что левую руку свело судорогой.

Мелвин отвел прибывших к одной из перевернутых повозок, рядом с которой трупы лежали настолько плотно друг к другу, что не было видно травы. Альвиас старался не смотреть на лица мертвецов. Здесь пали многие эльфы. Большинство из них он знал по приемам во дворце Эмерелль.

– До сих пор я не видел тебя в войске, – заявил Мелвин. – Надеюсь, ты сражаешься хорошо.

– Я тоже на это надеюсь, – сухо ответил посланник.

У подножия холма собирались сотни троллей. Сухие щелчки копьеметателей сменили звук рогов. Гофмейстер увидел, как одного из серокожих отбросило на несколько шагов назад, когда одно из коротких копий пробило ему грудь.

– Чтобы между нами не возникало непонимания: если ты считаешь, что это не для тебя, то уходи сейчас. Если удерешь посреди сражения, я тебя заколю.

– И ты думаешь, это так просто?

Из наручей на руках волко-эльфа выскользнули длинные стальные когти.

– Просто, не просто, но я это сделаю. Можешь быть уверен! И твоя лейб-гвардия мне не помешает. Мы должны удержать этот холм, ты, придворный подхалим! Не знаю, что происходит в голове вожака стаи там, внизу, но, очевидно, он решил сначала разбить нас здесь и только потом пробираться к руслу реки. А это значит, что, пока мы здесь сражаемся, путь к отступлению будет открыт. С каждым вдохом, на протяжении которого мы удерживаем холм, мы спасаем жизнь воину. Нас меньше, и мы вымотаны. Один-единственный трус, который сбежит посреди битвы, может решить вопрос победы и поражения. – Мелвин обвел правой рукой строй. – Все они вообще-то не хотят торчать здесь. Они держатся, потому что знают, насколько это важно. Но если побежит хотя бы один, паника вспыхнет, словно сухая солома. Так что? Ты в достаточной степени мужик, чтобы остаться здесь?

– Знаешь, я столько времени просидел в седле, что у меня такое ощущение, будто мне под самую драгоценную часть подсунули факел. Даже если бы я хотел, я бы не смог бежать. Поэтому для того, чтобы сыграть здесь в героя, у меня наилучшие предпосылки.

Полуэльф улыбнулся.

– Для того, кто сунулся в степь с эскортом из комнатных собачек, лицом к лицу с ордой троллей ты проявляешь поразительно много юмора. Меня зовут Мелвин.

– Очень приятно, – ответил гофмейстер и усмехнулся, осознав, что формальности дворцового этикета настолько въелись в его плоть и кровь, что даже здесь он не может переступить через привычку. – Меня называют Альвиасом.

Мелвин застонал.

– Тот самый Альвиас? Гофмейстер Эмерелль?

– Боюсь, что не могу этого отрицать.

– Еще одно место, где мне не стоит показываться!

– Почему же?

– Полагаю, ты захочешь взять реванш.

Альвиас улыбнулся.

– Что ж, при дворе действуют некоторые правила, равно как и на поле битвы. И там я обладаю неоспоримой властью. Один-единственный гость вроде тебя, который использует воду, очевидно, лишь для того, чтобы время от времени промочить горло, может обратить в бегство всех придворных ароматом, защищающим его лучше всякого доспеха. Твое появление могло бы навеки разрушить славу моей госпожи, дающей лучшие балы в Альвенмарке, – новость, которую в мгновение ока разнесут даже в самые отдаленные княжества бегущие гости. Так что как только твоя нога ступит в замок Эмерелль, я велю схватить тебя паре конюших, которые лучше переносят резкие запахи, чем слуги в наших ваннах. И они отскоблят тебя в стойле, пока твой запах не уменьшится настолько, что горничные и банщицы при твоем появлении не упадут в обморок. И если ты позволишь выкупать себя в цивилизованной ванной и помассировать твои мышцы ароматным маслом, то я могу себе представить, что ты понравишься хотя бы тем дамам, которые постоянно находятся при дворе, ведь, как бы там ни было, твоя слава бежит впереди тебя, Мелвин.

Полуэльф, защищаясь, поднял вооруженные когтями руки.

– Довольно, Альвиас! Довольно! Можно мне теперь окунуться в мирный бой? Перед острыми языками я совершенно безоружен.

– Словесной перепалке можно научиться, равно как и владению мечом. Я с удовольствием попытался бы дать тебе пару уроков. Полагаю…

Оглушительный боевой клич троллей оборвал речь Альвиаса. Лупя боевыми молотами в щиты, отряд у подножия холма пришел в движение.

– Сколько у нас еще патронов, Мишт?

Кобольд, левая рука которого лежала на залитой кровью перевязи, перегнулся через борт повозки.

– Три снаряда на каждый копьемет и горстка арбалетных болтов. Большинство лучников с колесниц пришли сюда с пустыми колчанами. Это будет последняя атака, которую мы сможем встретить серьезным обстрелом.

– Тогда нам лучше позаботиться о том, чтобы тролли больше не возвращались.

– В следующем ближнем бою тебе следует быть с ними неприветливее, чтобы до этих тупоголовых наконец дошло, что мы им не рады.

– Сделаем, Мишт. Сделаем. Теперь у нас есть тайное оружие. Надушенный гофмейстер.

Кобольд захихикал.

– Ты можешь быть по-настоящему жестоким, Мелвин.

Альвиас облизал пересохшие губы. Давно уже он не сражался, но не забыл, как толковать определенные-знаки. Такая дурашливость ничего хорошего не предвещала. Это был способ справиться со страхом. И если воин вроде Мелвина проявляет признаки страха, то, значит, имеются веские причины для беспокойства.

Стрелы летели навстречу троллям, но, несмотря на это, серокожие перешли на бег. Гофмейстер слышал низкие голоса вожаков стай. Они напоминали своим ребятам, чтобы те держали щиты повыше и сохраняли спокойствие. Когда великаны взбегут по склону холма, то запыхаются и будут хуже сражаться. Враги уже на расстоянии всего двадцати шагов!

Альвиас обнажил меч. Кобольды-арбалетчики, прятавшиеся под повозками, дали залп. Они целились низко, троллям в ноги. Целая дюжина серокожих рухнула на колени.

– Ты наверняка знаешь труды мастера меча Фальраха, – произнес Мелвин.

Гофмейстер кивнул.

– Он считает, что в безнадежном бою самое лучшее – удивить врагов. Ты готов удивить их?

Альвиас испуганно посмотрел на полуэльфа.

– Ты ведь не станешь…

Мелвин поднял вверх кулак.

– В атаку! Сгоните их с холма!

Повсюду среди повозок повскакали воины союзников, уставшие, оборванные. Кобольды обнажали короткие мечи и неслись вперед рядом с огромными минотаврами. Эльфийские рыцари Альвемера и Аркадии поднимали роскошные щиты. Кентавры в золотых доспехах устремились с холма. Это была последняя, отчаянная попытка. Альвиас увидел, как запрягают лошадей в повозки с ранеными. Возможно, последняя атака даст им возможность уйти.

Гофмейстер отдался на волю волны атакующих. Безумие какое-то! Тролли превосходят их по численности по меньшей мере втрое. И вдруг Альвиас осознал, что послание Эмерелль никогда не найдет Олловейна, если он умрет здесь. Нужно было отдать сообщение кому-нибудь другому. Нужно было… Гофмейстер пригнулся, уходя от летящей на него массивной булавы. Рефлексы в порядке. Бесчисленные часы, проведенные в фехтовальном зале, пригодились. Он увидел брешь в защите тролля и, сделав выпад, вонзил меч ему в ногу прежде, чем в сознании успела сформироваться мысль о контратаке. Слегка провернув клинок, Альвиас высвободил меч, качнулся вперед и почувствовал, как за спиной, на волосок от него, просвистела в воздухе булава. Посланник королевы перекатился через плечо, вставая, левой рукой нанес удар по лодыжке тролля. Меч пронзил плоть и кость. Серокожий упал, и, прежде чем успел закричать, воин-кентавр вонзил ему в грудь двойной меч.

Щит мешал гофмейстеру. Собственные движения казались Альвиасу неловкими. Возможно, дело было еще и в том, что среди троллей он чувствовал себя ребенком. Эльф пригибался, искал бреши в защите атакующих и пытался не останавливаться ни на мгновение. Было тяжело проскальзывать мимо Щитов размером с дверь и вонзать сталь в твердокаменные тела противников. Для своего роста тролли оказались довольно проворными. И они были хорошо обучены. Это уже не войско изголодавшихся чудовищ, как в былых войнах. Тролли изменились.

Альвиас двигался, словно танцор, между больших серых тел. Он прорвался за линию атакующих. Теперь они были повсюду. Гофмейстер повернулся, нанес удар под коленную чашечку, пригнулся. Тролли мешали друг другу. Чтобы эффективно применять огромное оружие, им нужно было место. Место, которого в такой толчее у них просто не было.

Легкий надрез разрубил сухожилия, заставив беспомощно рухнуть очередного великана.

От троллей воняло прогорклым жиром и потом. Некоторые нарисовали на телах круги и поставили отпечатки ладоней кровью жертв. От линии атаки вниз по холму катился оглушительный шум. Боевые кличи, разъяренные крики, отчаянные стоны раненых…

Альвиас провел скользящий удар по верхней части бедра. Мгновение он с удивлением разглядывал серый узор на коже жертвы. Она напоминала гранит. Поразительно, как схожи тролли со скалами своей родины…

Финт заставил раненого тролля испуганно отскочить. Он столкнулся с одним из своих товарищей, оба рухнули наземь. Альвиас воспользовался моментом. Надрез оставил тонкую красную линию на горле противника. Тролль проследил за ним взглядом, слегка повернул голову, и линия превратилась в зияющую щель, из которой пульсирующими потоками хлынула кровь.

Краем глаза гофмейстер заметил движение и привычным, заученным жестом поднял щит, чтобы принять удар. И еще до того, как пришла боль, понял, что допустил ошибку. Здесь ведь не зал для фехтования!

Удар тролля по силе не отличался от лошадиного пинка. Альвиаса сбило с ног, отбросив на приличное расстояние. Он ударился о что-то мягкое и соскользнул на землю. «Какая глупая смерть, – на удивление безучастно подумал он. – Жертва тренировок в фехтовальном зале…»

Удар меча он легко сумел бы отразить. И во время тысяч уроков он так и поступал. Это движение вошло в его плоть и кровь. Заученное, выполняемое мышцами и сухожилиями без размышлений. Все это хорошо, пока тебе противостоит воин такого же роста. Но принимать таким образом удар тролльского боевого молота просто глупо!

Массивные серые ноги переступили через Альвиаса. Тролль поднял боевой молот, чтобы обрушить его на грудь гофмейстера.

На глаза эльфа навернулись слезы. Левая рука почти ничего не чувствовала после удара. Альвиасу почти удалось уйти. Удар лишь задел плечо. Гофмейстер вскрикнул. А потом тролль над ним рухнул на бок. Существо с окровавленными когтями переступило через поверженного великана. Мелвин!

Полуэльф двигался, как-то странно пригнувшись. Его атаки были быстрыми, эффективными, безжалостными. Им недоставало легкой элегантности. Он, будто хищник, пытался отыскать горло жертвы.

Оглушенный болью, Альвиас наблюдал за тем, как тролли отшатывались от Мелвина. Другие воины пытались проникнуть в широкий круг, образовавшийся вокруг эльфа. Минотавр, от которого несло самогоном, опустился на колени рядом с Альвиасом и подхватил его на руки. Никогда еще гофмейстер не был так благодарен столь вонючему существу.

Внезапно, словно по тайному знаку, тролли снова атаковали. Кентавр рухнул на землю, беспомощно дрыгая сломанными ногами. В полуденной жаре раздавались пронзительные крики. Кровь брызнула в лицо Альвиасу.

Минотавр грубо швырнул его на платформу повозки и снова повернулся, собираясь атаковать. Гофмейстер лежал среди мертвых кобольдов. Один из них до сих пор сжимал свой арбалет, странное оружие, установленное на деревянный ящичек. Малыш лежал между распорками копьемета, прикрепленными к повозке. Стальное плечо орудия выпало из крепления. Длинные снаряды с четырехгранными наконечниками были разбросаны по полу. На деревянной платформе лежало также несколько серых камней. Некоторые из них были испачканы кровью. Очевидно, они и определили судьбу кобольдов.

Все громче и громче раздавались крики сражающихся. Альвиас хотел посмотреть, что происходит вокруг. Он не мог просто лежать, отдавшись на волю судьбы. Оглушенный болью, он подтянулся, держась за борт телеги. Тролли пробились к повозкам. Битва союзников представляла собой последнюю попытку воспротивиться неизбежному.

Гофмейстер потянулся к арбалету, лежавшему у его ног. Но левой рукой он не мог двигать, а одной рукой зарядить оружие невозможно. Альвиас обескураженно огляделся в поисках меча. Должно быть, клинок остался на поле боя, там, где эльф упал. Гофмейстер упрямо обнажил нож. Так он, по крайней мере, умрет с оружием в руках.

У подножия холма звучали дюжины боевых рогов. Звук был такой, будто в атаку собиралась огромная конница. Во время потасовки в воздух поднялось столько пыли, что происходящее было видно плохо.

Огромная серая рука легла на борт повозки рядом с Альвиасом. Показалась уродливая голова с покрасневшими глазами. Увидев нож, тролль усмехнулся:

– Слишком маленький!

Гофмейстер хотел было вонзить кинжал в запястье негодяю, но легкий удар серокожего сбил его с ног. Между мнимыми погибшими подскочил кобольд, рука которого лежала в перевязи. Он направил арбалет на нападавшего. Раздался резкий щелчок – кобольд спустил курок. Болт вошел троллю прямо в переносицу.

– Слишком крупная цель, чтобы промахнуться.

Кобольд опустил оружие. У него дрожали руки.

– Это был мой последний заряд.

Альвиас подошел к стрелку. Это был тот же самый малыш, с которым Мелвин разговаривал перед началом сражения.

– Ты Мишт?

Стрелок усмехнулся.

– У гофмейстера королевы, наверное, должна быть хорошая память на имена. Жаль, что тролли вот-вот размажут ее хранилище по повозке.

Эльф упрямо поднял кинжал.

– Первый, кто решит это сделать, пусть следит за своими пальцами.

– Меня такими речами можешь не подбадривать, – пробормотал кобольд. – Слова слишком дешевы.

Альвиас глубоко вздохнул.

– Думаю, я сказал это, чтобы подбодрить себя. Иногда помогает звук собственного голоса. Похоже, там полным ходом атакует конница. Как думаешь, они нас отсюда вытащат?