Текст книги "Битва королей. Огонь эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 52 страниц)

Приказ

Бродгрим смотрел на холмы и по-прежнему не мог осознать, что именно видит. Они ведь должны были победить! Знамя молодого короля исчезло. Дым и пыль не позволяли рассмотреть все. В сражении победят тролли! Наверняка… Они не имеют права бежать. Тролльский воин может разбить голову эльфа кулаком! И нечего бояться этих проворных мечников!

Проклятые трусы там, наверху, испугались огня и дыма! Приказы Сканги были четкими и недвусмысленными. Те, что наверху, должны удержать стену щитов.

– Вожак стаи? – Слараг, командир разведчиков, пригнувшись, подкрался к нему. Несмотря на жару, на плечах он носил шкуру снежного льва. Он натер ее грязью, чтобы светлая шерсть не выдавала его. Снимать ее он не хотел и повсюду рассказывал о том, что убил бестию голыми руками. Бродгрим в этом сомневался. Однако, если не считать этой истории, Слараг был надежным разведчиком.

– У нас проблемы, вожак стаи.

Бродгрим презрительно хрюкнул.

– Я вижу, что происходит на холмах. Проклятые слабаки! Ведут себя, как щенки, впервые почуявшие запах дыма. Как можно быть настолько трусливыми?! С такими воинами мы никогда не взяли бы штурмом Кенигсштейн. В охране короля должны были быть мы!

– Я не это имею в виду, Бродгрим. Есть кое-что иное, что беспокоит меня. Идем, я покажу тебе.

Разведчик повел его к краю полосы кустарника, простиравшейся вдоль ручья, и указал на восток. Над степью отчетливо виднелась огромная пылевая завеса. Пока что она находилась на расстоянии многих миль. Бродгрим почувствовал, как все внутри у него сжимается.

– Кто это?

– В любом случае не ветер, собравший песок.

Бродгрим снял с плеча бурдюк с водой и сделал большой глоток. Испытывая жажду, не стоит принимать решения. Он брызнул водой себе в лицо и на покрытую искусственными шрамами грудь.

– Что думаешь, Слараг?

– Мы подкрепления не ожидаем. Там эльфы или кентавры.

Бродгрим покачал головой.

– Откуда они могут прийти? Исключено!

– Тогда объясни мне эту тучу пыли.

– Ты разведчик. Это твоя задача.

Слараг раздраженно скривился.

– Ты научил меня всему. Ты знаешь, что это означает.

– У нас есть приказы.

Бродгриму стало не по себе. Все шло наперекосяк. А ведь они были уверены в победе. А еще возникло чувство, что от его решения может зависеть, повернется ли к ним удача лицом еще раз. Около пяти тысяч троллей скрывались в широкой полосе кустарника, и эльфы, похоже, даже не догадывались о том, что они здесь. Прищурившись, Бродгрим поглядел на горизонт. Или остроухие что-то знают? Может быть, эти отряды именно поэтому и идут на них?

Он беспомощно поглядел на командный холм, с которого исчезло знамя короля. Гильмарак должен был отдать приказ к атаке. Бродгрим точно знал, что делать. Но ему просто нужен был чертов приказ. Или приказ отступить.

– Что будем делать, вожак стаи?

Он готов был задушить Сларага! От этих расспросов никому лучше не станет! Он мог просто оставить своих воинов в кустах и подождать, что будет дальше. Но они были большой волчьей стаей. Ни один волк, у которого еще остались зубы, не станет просто смотреть, как охотится его стая. А если все же поступит так, то не будет иметь права на долю в добыче. План Сканги был хорош. Им ведь было известно, как мало эльфов! Даже если на них надвигается еще пара тысяч кентавров, эльфы и их союзники по-прежнему самым жалким образом уступают им в числе.

Когда волчья стая охотится на крупного лося, могут быть потери. Одного хорошего охотника можно убить сильным ударом рогов. Второго – обездвижить копытом. Но стая не сдастся. Она соберется вокруг лося. Она утомит его, и вот уже первый укус за ногу. А когда лось упадет, волки доберутся до его горла.

То же самое и с войском эльфов. Им не уйти от вышедших на охоту троллей, если он, Бродгрим, пойдет по следу. Он должен дойти до пересохшего русла реки и перекрыть путь через горы. Следующий перевал, до которого могут добраться остроухие, находится в двух днях пути. А двух дней им не пережить, если стая троллей наконец оправится от первого шока атаки огнем.

Дело за ним. Но он не имеет права ради победы принести в жертву своего короля. Если этот фланг останется совершенно не защищен перед атакой приближающихся всадников, то, возможно, эльфы сумеют взять Гильмарака в плен.

– Я оставляю тебе здесь пять сильных стай, Слараг. Будешь удерживать участок. – Бродгрим указал на тучу пыли вдали. – Они не могут знать, что мы здесь. Держи этот фланг. А когда они подойдут совсем близко, хватай их! Вырви их сердца! И защити короля. Они не должны напасть на наше войско с фланга. Ты знаешь, как охотятся волки. Если они вгрызлись в бок своей добычи, то исход охоты предрешен. Защити короля.

У Сларага было такое лицо, будто его укусила травяная гадюка. Бродгрим почувствовал запах его страха. Очень слабый, но, тем не менее, следопыт испытывал страх. Вожак стаи рассмеялся.

– Смотри, не обмочись! Ты выполняешь свою работу разведчика. Лежишь здесь, в кустах, на пузе и ждешь, когда добыча подойдет поближе. А когда она будет так близко, что уже не сможет уйти, ты нанесешь удар.

В сердце хаоса

Ганда стегала осла хлыстом по бокам и ругалась. И зачем только она послушала Черного? Толстый печатник предупреждал ее, чтобы она не приходила сюда!

– Ты что, ослеп, вшивый хромец? – Лутинка отчаянно натянула поводья, пытаясь заставить осла повернуть влево.

Через гребень холма перевалил целый строй боевых колесниц и с головокружительной скоростью понесся прямо на нее. Некоторые тролли разбегались. Ганда видела, как хладнокровно целятся эльфийские лучники. Тролль, на груди которого виднелось изображение волка, выполненное бугристыми искусственными шрамами, бежал прямо на нее.

– Дорогу, ты, тупая башка! – Ганда отбросила хлыст и ударила осла ладонью по крупу. – Ну же!

Но упрямый зверь продолжал скакать прямо.

Из морщинки на шее тролля вырос маленький красный язычок. Он дерзко потянулся к Ганде. Воин поднял руки вверх. Нет, это был не язычок! Из шеи тролля торчал наконечник стрелы.

Только теперь лутинка увидела смертоносные серпы на ободах колесниц. Они сжинали высокую степную траву. Колесницы шли настолько плотно, что серпы почти касались друг друга. Еще десять шагов, и они будут здесь. А проклятый осел пер прямо в мнимо безопасную брешь между колесницами!

– Нет, тупое животное! – в отчаянии закричала Ганда. Пальцы вцепились в черную гриву. Лутинка ударила осла кулаком по голове, но тот продолжал в панике нестись своим курсом.

Ганда стала искать силу троп альвов. Выкрикнула слова превращения. Слишком поздно! Лисьехвостая закрыла глаза и сжала зубы. И почему она не осталась в Тальсине?!

Осел жутко закричал. Никогда прежде лутинка не слышала такого звука от животного. Рывок. Ганду выбросило из седла. Она закрыла руками голову. Казалось, мир состоит из сплошного шума. Лисьеголовая больно ударилась о землю. Послышалось шипение, почти не слышное в грохоте копыт. Лутинка вжалась животом в горячую пыль. Руки зарылись в нее. Захотелось стать маленькой, как мышлинг.

Стук копыт постепенно удалялся. Она жива! Ганда осторожно подняла голову. Другие колесницы были еще на расстоянии сотни шагов. Видела лисьехвостая и кентавров, несшихся за убегающими троллями. В сверкающем синем небе сплетались столбы дыма, образуя темные шрамы.

Ганда вынула из-за пояса нож и опустилась на колени рядом с изувеченным животным. Нежно погладила по шее.

– Не надо было приводить тебя сюда. Прости меня, пожалуйста.

Лутинка нащупала толстую вену на передней стороне шеи и вспорола ее по длине. Темная кровь брызнула на руки. Почесывая осла за ушами, Ганда успокаивающим тоном говорила с ним, пока задние ноги животного не перестали дергаться и длинноухий окончательно не затих.

Лутинка устало поднялась и поплелась к гребню холма. Возвращаться было слишком поздно. Нужно было бежать, когда навстречу ей устремились кричащие тролли. Или когда она увидела, как вожаки стаи принялись колотить своих ребят Длинными хлыстами, пытаясь их остановить и вернуться в сражение. Даже когда она повстречалась с кентавром в бронзовых доспехах, еще было время бежать. От безумного блеска в глазах человеко-коня по спине Ганды пробежал холодок. Однако в качестве цели она выбрала столбы дыма на горизонте и направилась к ним.

Лутинка добралась до широкого гребня. Спускаясь по склону, она услышала, как под ногами чавкает земля, – столько крови здесь пролилось. Повсюду лежали тролли. Кое-где были и кентавры. Невдалеке над трупами грудой лежали обломки боевой колесницы. Несмотря на то что битва была в самом разгаре, дюжины воронов уже начали драку за лучшие куски.

Неподалеку пара сотен троллей заняла вершину холма и отчаянно противостояла отряду кентавров, которые галопом носились вокруг и осыпали троллей градом стрел.

На расстоянии больше мили к флангу приближались длинные ряды сверкающих серебром всадников. Хаос сражения, казалось, не имел к ним никакого отношения. Над их головами развевались пестрые знамена. Ввысь тянулся настоящий лес копий. Всадники ехали словно на парад. А затем в первом ряду опустили копья. Ганда смутно различала темную линию эльфийских рыцарей, раскрывавшуюся веером.

Лутинка отвернулась. Она не хотела видеть того, что там происходило. Закрыла уши, чтобы не слышать стоны раненых. Она не могла им ничем помочь. Их было слишком много. Ей очень хотелось, чтобы органы чувств отказались служить ей! Она не могла впитать в себя все эти ужасы.

Над ней скользнула тень. Над головой пролетали огромные орлы. Среди крылатых Ганда увидела ламассу. Война заполонила и небо!

На глаза навернулись слезы. Наполовину ослепнув, лутинка бродила среди мертвецов. Взобралась на следующий холм. Знакомый звук заставил ее ускорить шаг – испуганный рев рогатых ящериц. Никогда прежде лисьехвостая не была на этом холме, даже вообще в холмах к югу от Мордштейна, и тем не менее она пришла домой. Там, внизу, было ее стадо. Ганда издалека узнала старого Двуклыка, вожака, по зазубренному оранжевому краю большой роговой пластины, защищавшей его шею. Стадо выросло! Появилось много молодняка.

Рогатые ящерицы встали, образовав широкий круг. Их бронированные головы с широкими роговыми воротами и тремя изогнутыми рогами представляли собой защитный вал, внушавший уважение даже троллям. Животные не стояли плечом к плечу. Между ними оставались просветы до двух шагов в ширину, чтобы оставалась возможность мотать из стороны в сторону крепкими головами, если нападающие окажутся настолько дерзкими, чтобы связаться с ящерицами. Молодые рогатые ящерицы держались в центре круга. Там же были и пони, и козы путинских племен, путешествовавших на рогатых ящерицах.

На спинах взрослых ящериц были платформы из бамбука с низенькими палатками из козьей шерсти. На высоких шестах развевались знамена племен и семей, а также рубашки и другое белье, вывешенное для просушки. Веревочные лестницы были подняты на платформы. На треноги были установлены тяжелые арбалеты, готовые приветствовать любого врага острием отшлифованной четырехгранной стали. Но никто не нападал на лутинов, да и сами они не вмешивались в бой.

Мимо, к противоположному холму, пронесся эскадрон кентавров, не обратив ни малейшего внимания на лагерь рогатых ящериц. Маленькая долина была будто эпицентром урагана. Вокруг умирали тысячами, но здесь царил напряженный покой и вместо боевых знамен на ветру трепетали подштанники.

Ганда стала медленно спускаться по склону. Теперь она узнала и других рогатых ящериц. Волкогрыз и Увалень еще живы. Да и Лунный Ворот, молодая ящерица, на спине которой она когда-то жила, тоже была в стаде. Ее жесткая морщинистая кожа потеряла молодой светло-зеленый цвет и приобрела старческий матовый серо-зеленый.

Сердце лутинки гулко застучало. Для нее прошло всего лишь несколько недель, а для ее племени – пятнадцать лет. Узнают ли ее вообще? Кто еще жив из друзей? Все дети, которых она знала, выросли. Интересно, кто живет на спине Лунного Ворота? И где поселят ее?

На бамбуковых платформах виднелось лишь несколько лутинов. Старики и дети прятались в палатках. Показались женщины в ярко вышитых жилетках, грубых холщовых рубашках и узких брюках для верховой езды. Платья и юбки слишком непрактичны, когда путешествуешь со стадом. На мужчинах тоже были брюки, высокие сапоги и лоснящиеся кожаные куртки. В жаркие дни они не надевали рубашек. Неплотно затянутый шелковый шарф не позволял им натереть раны жесткими воротами ящериц. Большинство не застегивали курток. На груди болтались амулеты из перьев, деревянных дощечек и других всевозможных вещей, вплоть до высохшей пуповины или мумифицированного пальца ноги. Из-за поясов торчали рукояти коротких мечей и ножей, двух клинков, которые получал каждый лутин, становясь взрослым.

На Ганде по-прежнему было красное платье, в котором она в ту судьбоносную ночь предстала перед Эмерелль. Оно было неподходящим для жизни в степи. Лутинка чувствовала на себе взгляды.

Черный кое-что порассказал ей о ее легенде. Он был в курсе. Ведь, как бы там ни было, он печатал книги и листовки, в которых Элийя расписывал историю, выходя за узкие границы правды. Она была героиней, без вести пропавшей в темницах эльфов. Несгибаемая и храбрая, она якобы даже под пытками ничего не сказала о деле красношапочников. Ганда безрадостно улыбнулась. С этими историями придется жить. Тронуть их – значит нарушить шаткую границу между правдой и ложью, на которой строился мир, воздвигнутый Элийей в его трудах.

– Я комендант Ключик! – крикнула Ганда воинам, сидевшим за арбалетами. – Я вернулась, чтобы занять свое место в стаде. Отведите меня к Элийе!

Две воительницы направили на нее арбалеты. Между платформами на спинах рогатых ящериц стали обмениваться сигналами. Раньше у Ганды был свой флажок, с изображением красного ключика на желтом фоне. Сегодня для нее выбрали флажок со значением чужая. Увидев это, лутинка почувствовала себя задетой сильнее, чем ожидала.

Наконец одна из воительниц – в красном тюрбане – подала Ганде знак двигаться вдоль фронта рогатых ящериц.

– Ты найдешь Элийю на Волкогрызе! – крикнула она.

Ганда презрительно засопела. Значит, они хотят проверить ее! Чужая не смогла бы узнать, к какой ящерице идти. Что это за битва, в которой ее племя стало таким подозрительным? В прежние времена незнакомцев не встречали настолько враждебно.

Рогатые ящерицы внимательно смотрели на Ганду своими большими глазами цвета морской волны. Некоторые щелкали зубами. Дым и шум битвы тревожили их. Из круга то и дело раздавалось испуганное мычание молодняка.

Лисьехвостая остановилась перед ящерицей с серо-зеленым клювом. Широкие желтые полосы, похожие на стилизованные солнечные лучи, украшали роговой ворот. Волкогрыз был стар еще тогда, когда Ганда родилась. Даже сейчас, посреди битвы, он стоял, источая величественное спокойствие.

Лутинка посмотрела ему в глаза и осторожно вытянула руку вперед, чтобы погладить мясистую губу, переходившую в роговой клюв.

– Что, волки по-прежнему боятся тебя, силач? – нежно спросила она. – Ты мне кажешься старым, как скала, и таким же сильным. Я помню, как играла с кузнечиками в тени между твоих ног. Ты меня еще помнишь?

Крупная ящерица склонила голову набок. Широкие ноздри затрепетали. Рептилия шумно втянула воздух. А потом наружу вылетел шершавый лиловый язык. Кожи Ганды словно коснулся грубый песок.

– Поднимайся! – раздался голос над ее головой.

На поручни бамбуковой платформы опирался молодой лутин. Он приветливо подмигнул пришедшей. Что-то в нем показалось Ганде знакомым. Даже для лутина молодой человек был одет довольно экстравагантно. Его брюки были вышиты золотыми цветами. Вместо пояса был широкий красный кушак, из-за которого торчали рукояти ножа и короткого меча. На кожаной куртке красовались красные галуны. Вокруг шеи лутин обмотал грязный белый шелковый шарф. Куртка была нараспашку, был отчетливо виден плоский живот. «Красивый парень», – мимоходом подумала Ганда. Она взобралась по лестнице, затем протиснулась под поручнями.

Воин прищелкнул языком.

– Хорошо выглядишь, тетя Ганда. Ты… – Его взгляд задержался на ее серебряной руке. – Ради всех альвов, что это такое?

Ганда не ответила.

– Тетя?

Лутин широко усмехнулся.

– Никодемус. Я был еще маленьким, когда эльфы утащили тебя, комендант. А теперь я вырос.

Ганда отступила на шаг, еще раз оглядела его от кончиков ушей до пят. Никогда она не узнала бы в этом самоуверенном молодом кобольде прежнего робкого мальчика. Теперь она понимала, почему он произвел такое впечатление на Рику, речную ведьму.

Лисьехвостый указал за плечо.

– Мой брат ждет тебя, комендант Ключик. – Никодемус поклонился и прошептал: – Будь осторожна. На него сегодня снова нашло. Он в ярости оттого, что тролли позволили так потрепать себя. Следи за словами. В такие дни никогда не знаешь, как он поведет себя.

– Спасибо, – коротко ответила Ганда. По крайней мере это не изменилось. Элийя и прежде частенько бывал подвержен приступам дурного настроения, а Никодемус, будучи ребенком, мог этого не замечать.

Внезапно молодой лутин обнял ее. Крепко прижал к себе. Ганда сунула острый лисий нос ему за воротник. От Никодемуса приятно пахло потом, лисьим мехом и ни с чем не сравнимым запахом рогатых ящериц. Лутинка с трудом сдержала слезы. Почти всю жизнь ее окружал этот запах. Она дома! Никакие эльфийские духи с этим не сравнятся.

– Иди, тетушка, – поторопил лутин. – Он не любит ждать.

Ганда высвободилась из объятий. Волкогрыз шевельнулся, и платформа слегка покачнулась. Лисьехвостой пришлось ухватиться за перила, чтобы удержать равновесие. Никодемусу в этом не было нужды. Он усмехнулся. Кто бы мог подумать, что из маленького шалопая получится такой видный лутин?

Обходя черную палатку, Ганда почувствовала себя заметно хуже. Раньше она хорошо понимала, как нужно воспринимать Элийю. Интересно, он сильно изменился?

Предводитель лутинов стоял, повернувшись к ней спиной. Он смотрел на широкое поле, на котором большая стая троллей ввязалась в ожесточенное сражение с боевыми колесницами эльфов. Элийя скрестил руки за спиной. Ганда почувствовала, что он знает, что она пришла. И наказывает ее молчанием.

На плечи Элийи был наброшен просторный красно-коричневый кожаный плащ. Из левого кармана торчала красная шапка. Вокруг шеи кобольда был повязан темно-красный шарф. Потрепанные синие брюки с широкими полосками по боковым швам были небрежно заправлены в сапоги. Была ли на нем рубашка, Ганда сказать не могла, пока он стоял к ней спиной.

Тролли выдержали сражение против колесниц. Осознав, что смять их не удастся, эльфы отступили.

– Масса торжествует над дерзостью эльфов, – наконец произнес Элийя. А затем обернулся.

Грудь его была покрыта бугристыми искусственными шрамами. Серебро блестело в шерсти на мордочке. Глаза холодно смотрели на лутинку сквозь стекла очков.

«Он постарел» – была первая мысль Ганды. И холод, которым он себя окружал, стал еще более жгучим.

– Да, моя грудь… Все мы вынуждены приносить жертвы. Среди наших союзников только тогда можно считаться настоящим мужчиной, если ты без причитаний можешь вынести такую экзекуцию. Они намазывают раны серой пастой. Говорят, будто бы туда предварительно мочатся их шаманки. Но это лишь один из множества ингредиентов. Раны плохо заживают, остаются жуткие шрамы. У наших союзников весьма своеобразное представление о красоте. Такова дена… – Элийя увидел ее руку. – И как тебе жилось в темнице?

Ганда удивилась. Неужели он действительно не знает? В конце концов поверил в истории, которые сам же и сочинил? По лицу лутина невозможно было ничего прочесть. Ничто не говорило о том, шутит он или говорит всерьез.

Лисьехвостая подняла серебряную руку и закатала рукав платья.

– Каждый заплатил свою цену, – сказала она, ничего конкретно не имея в виду.

Элийя подошел к ней вплотную. В его дыхании чувствовался чеснок. Он осторожно коснулся серебряной руки.

– Они жестоко обошлись с тобой, эти эльфы…

– Да.

– Хорошо, что тебе удалось бежать.

Ганде надоела эта игра.

– Я не была их пленницей. Я…

Элийя коснулся рукой ее губ.

– Ничего не хочу слышать. Знаешь, каждый сам создает свой мир. Он состоит из правды, недопонимания и лжи. Поэтому в конце концов мы всегда одиноки. Никто на самом деле не может разделить мир другого. Было время, когда я считал тебя предательницей, Ганда. Ты была нашим лучшим следопытом. Ты знаешь, как была нужна мне. Видели, как ты за одну ночь дважды вошла в замок Эмерелль. Ты же знаешь, у нас, лутинов, повсюду есть глаза. Никто не видел, чтобы ты выходила оттуда. Я сотни раз пытался попасть в замок. Но Эмерелль меня не ценит. Она умеет держать меня на расстоянии. А о наших шпионах не подозревает. За ней наблюдают даже в фехтовальном зале. Но найти тебя было невозможно. Я испугался, что ты мертва. Однако этому свидетелей не было. Пошли слухи, что ты предала наше дело. Ты, мое доверенное лицо! Я должен был что-то предпринять. Поэтому я сделал тебя мученицей. Комендант Ключик, похищенная эльфами, потому что была одной из величайших представительниц нашего народа… Героиня в битве за права кобольдов… Так ты продолжала служить мне, помогала продвигать наше дело. Не разрушай все, Ганда. Для наших соратников ты – лутинка, которой удалось уйти от палачей, верная все годы, что держали ее в застенках Эмерелль, не предавшая наше дело… Воительница, сбежавшая из-под стражи и вернувшаяся к нам, чтобы возобновить борьбу против угнетателей… Час победы близок, Ганда. Совсем скоро мы поднимем единым фронтом всех кобольдов и сбросим оковы правления эльфов.

– С незначительной поддержкой со стороны троллей. – Она оглядела широкое поле битвы. Стычки в непосредственной близости прекратились. Казалось, эльфы отступают.

– Цинизм не к лицу коменданту Красных Шапок, Ганда. Тролли – тоже жертвы эльфов. Совершенно закономерно, что мы поддерживаем друг друга в борьбе против общего врага.

– И в каком же свете предстает наше дело, раз нам требуется поддержка кровососущих чудовищ? – Лутинка коснулась испещренной шрамами груди Элийи. – Не окажется ли, что победа оплачена слишком дорогой ценой?

– Горит ли огонь в твоей груди, Ганда?

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Есть ли что-то, за что ты без колебаний отдашь свою жизнь? Есть ли цель в твоей жизни? Существуют ли для тебя ценности высшие, нежели простое существование?

– До сих пор мне было довольно просто существовать.

– Какая же жалкая у тебя душа… Что случилось в эльфийской темнице с той Гандой, которую я знал? – Элийя схватил ее за ворот платья. Глаза его сверкали, голос почти срывался, когда он заговорил. – Ты должна гореть ради чего-то! Не важно, ради чего! Ради страсти к мужчине или ради какой-то высшей цели! Если ты не делаешь этого, то просто существуешь и ничто не отличает тебя от животного. Разожги в себе огонь! Идем со мной по моему пути, и твоя жизнь обогатится так, что ты даже представить себе не можешь. Ты спрашиваешь, как я мог заключить пакт с троллями. Этот союз принес свободу всем их рабам-кобольдам! А когда будут побеждены эльфы, а с ними и все те, кто поддерживает их, в Альвенмарке больше не будет рабства. И тогда будет не важно, в каком теле родилась душа. Важен будет только огонь в твоей груди, который движет тебя по жизненному пути. Всегда будут ремесленники, солдаты и командиры, которые чувствуют себя призванными вершить судьбы целых народов. Но твое рождение больше не будет определять твою судьбу. Таков мир, в котором я хочу жить. Мир, который я создам, Ганда. Ход истории предопределен. Восстание угнетенных против тиранов неизбежно. Общество продолжает развиваться, так же как юноша становится мужчиной. И то, что иго эльфийской тирании будет сброшено, тоже неизбежно. Единственный вопрос заключается в том, какое поколение даст силы для этой великой борьбы. Я решил, что время настало. Мой источник вечной молодости заключается в том, чтобы смотреть, как благодаря моей воле и моим поступкам мир вокруг меня изменяется к лучшему.

Ганда взглянула на поле боя, и Элийя, похоже, угадал ее мысли.

– Мы не имеем права быть слишком чувствительными, комендант Ключик. То, свидетелями чего мы являемся, – это роды. А во время родов течет кровь.

Лутинка сомневалась, что Элийя когда-либо присутствовал при родах. Но огонь, с которым он говорил, был реален. Лутин горел, и в этом она ему завидовала. У нее цели не было.

– Почему эльфы не нападают на нас?

– Потому что мы всего лишь слуги и торговцы. Мы не представляем угрозы. Они не могут предположить, чтобы рабы, столетиями выполнявшие грязную работу, вдруг восстали против них. Их мир неподвижен. Он идеален, и поэтому ничто не должно меняться. Я ведь уже говорил тебе, что каждый живет в своем собственном мире. Мой движется. В недалеком будущем наступит день, когда эльфы очень сильно удивятся. Они думают, что знают, как проходят фронты. – Элийя обвел рукой поле битвы. – Там место, где идет война, думают они. Но уже скоро мы принесем войну прямо в их дворцы!