Текст книги "Битва королей. Огонь эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 52 страниц)

Бернхард ХЕННЕН
Битва королей. Огонь эльфов

Мелике и Паскалю, моим звездам альвов

Все оковы мнений для меня разбиты; мне ведомы лишь оковы необходимости.

Жан-Жак Руссо (1712–1778)

Книга первая
ИГРОК

Последняя граница

Этой ночью должны были прийти тролли, так говорили. Мастер меча эльфийской королевы низко пригнулся к гриве своего жеребца и безжалостно гнал его вперед. До замка оставалось еще много миль пути.

Ничто не могло сдержать троллей в их жестокой ярости. Они бушевали с тех пор, как вернулись в Альвенмарк. Три кровавые победы вырвали у эльфов и их союзников эти неотесанные чудовища. Бранбарт, их король, поклялся убить Эмерелль, правительницу Альвенмарка, и изготовить из ее черепа пиршественную чашу для мета.

Всадник предавался мрачным мыслям. Все оставили Эмерелль. И королева предвидела такой финал. В эту ночь придет конец правлению эльфов. Но, по крайней мере, мастер меча будет рядом со своей повелительницей! Там, где в лихую для Альвенмарка годину его место. Оставалось надеяться, что он не опоздает!

Олловейн поднял взгляд. Дорога спускалась в просторную долину и змеилась вдоль сверкающей серебром ленты ручья. Мрачные ивы без вершин обрамляли берега; словно крупные жемчужины, сверкали в лунном свете белые почки на ровных молодых ветвях.

Луна блестела в небе, похожая на огромный щит кованого серебра. Ее свет придавал теплой ночи жутковатую прелесть. Легкий бриз касался склона холма, швыряя эльфу в лицо лепестки цветов. Посреди широкой долины высился замок королевы. Его сверкающие белизной башни, казалось, достигали небес. Темная скала, на которой был возведен замок, терялась в бархатной синеве ночи, и создавалось впечатление, будто крепость парит над землей. Народ эльфов возводил эти стены на протяжении нескольких столетий. Несмотря на то что архитекторы предусмотрели многочисленные бастионы с мерлонами, эспланады, башни с машикулями, никто не предполагал, что все это когда-либо будет использоваться по прямому назначению, что твердыня будет атакована, да и строили ее не для того, чтобы противостоять натиску врага на Сердце Страны. Она должна была стать воплощением совершенства.

Олловейн видел замок уже сотни раз, но это грандиозное зрелище неизменно трогало его до глубины души. Подобное чувство в нем могла пробудить лишь музыка – меланхолическая песня флейты или тихий голос струн арфы, – боль, которую невозможно передать словами, сладкая и пронизывающая.

Ни один горн не возвестил о прибытии всадника. Масляные лампы, чье золотистое сияние обычно разгоняло тьму на пути к вратам замка, не горели. Гулкий цокот подков под аркой ворот стал единственным звуком, приветствовавшим мастера меча.

Стражи покинули посты. Их копья были прислонены к стене. На возвышении стоял столик для игры в фальрах. Очевидно, партия была прервана. Олловейну было достаточно одного-единственного взгляда, чтобы понять: на брошенном посту дела плохи. Королева была окружена в замке, ее воины – рассеяны.

Танцующий Клинок направил коня в просторный двор и вверх по мраморным ступенькам. Эльфу казалось, что он буквально чувствует, как беда сгущается над замком. Он помчался вдоль колоннады. Тяжелые, подкованные железом копыта его боевого коня высекали каменную крошку из дорогой напольной мозаики. Нужно найти Эмерелль. Она не покинула замок, в этом Олловейн был уверен.

Тяжелые бронзовые врата в конце коридора, всегда открывавшиеся словно по мановению невидимой руки, остались закрыты. Они были настолько велики, что даже великану не пришлось бы склонять голову, пожелай он войти. Створы были украшены искусно выгравированными картинами на исторические темы: как альвы доверили свой мир эльфам, своим младшим детям, прежде чем исчезнуть навсегда. Эти изображения были предупреждением всем, кто входил в тронный зал. Каждый должен видеть, кому предначертано править Альвенмарком. Но троллям на это наплевать.

Олловейн спрыгнул с коня. Толкнул створу, и та распахнулась. Бронза ударила о стену, густой звук, похожий на удар гонга, разнесся по брошенному замку.

Конь мастера меча испуганно заржал и, пританцовывая, отскочил от порога.

Зал знамен наполнял призрачный свет. Стены были скрыты в полутьме, и казалось, что помещение безгранично.

С изящных кронштейнов, которые, изгибаясь, выступали словно из ниоткуда, ниспадали роскошные шелковые знамена с гербами княжеств Альвенмарка: русалка Альвемера, серебряная звезда Карандамона, пурпурная роза на черном фоне, избранная в качестве эмблемы Алатайей из Ланголлиона, и все прочие гордые гербы владык, которые сегодня блистали отсутствием в замке королевы Эмерелль.

Почти бегом пересек Олловейн помещение и толкнул следующие бронзовые створы ворот. В помещении, открывшемся перед ним, сверкал брызгами большой фонтан. Среди струй мраморные воины отчаянно сражались против солнечного дракона. Одной из воительниц в той битве была Эмерелль; тогда еще ее чело не украшала Лебединая диадема. Сцена изображала мгновение, когда Фальрах принес себя в жертву и встретил смертоносный удар, который должен был погубить эльфийку.

Олловейна при виде фонтана пронзила дрожь. Каменные статуи казались удивительно живыми, и создавалось впечатление, будто сражение вот-вот продолжится, грянет грохот битвы. «Где же вы, былые герои? – с горечью спросил себя Танцующий Клинок. – Неужели все ушли в лунный свет?»

Эльф почти достиг ворот в тронный зал, когда свет в просторном помещении изменился, потускнел. Внезапно показалось, что пол содрогнулся. На какой-то миг стали видны стены. Умолк плеск воды.

Мастер меча распахнул створки ворот. Тронный зал представлял собой обширное круглое помещение, стены которого были скрыты каскадами низвергающейся воды. Вместо свода над головой Олловейна простиралось ясное звездное небо. Напротив входа возвышался подиум: семь ступеней вели к трону Альвенмарка, деревянному креслу, инкрустированному мрамором и ониксом, с изображениями переплетенных змей. Рядом с троном стояла Эмерелль, королева эльфов. Невысокая, хрупкого телосложения, но от нее исходила такая сила, перед которой отступали даже драконы. Она стояла прямо, но не казалась напряженной. Подбородок был упрямо устремлен вперед, взгляд направлен в центр зала. Скупым жестом владычица велела мастеру меча подойти.

Пол тронного зала украшала мозаика. Как продолжение мотивов декора трона, на ней были изображены семь змей, которые, переплетаясь, боролись друг с другом. Кроме мрамора и оникса мастера использовали здесь бледно-зеленый жадеит, яркий лазурит, пурпурно-красный порфир, солнечный янтарь и серебристо-седой гранит. Веками, сколько стоял замок, гости и придворные топтали мозаичных змей, но камни не потеряли ни капли блеска. Казалось, они магическим образом светятся изнутри, делая змей почти живыми.

Звонкий щебет заставил Олловейна поднять взгляд. Два соловья облетели зал по кругу, опустились на край серебряной чаши, стоявшей рядом с троном на небольшой колонне, и принялись весело плескаться в неглубокой воде.

На тонких губах королевы мелькнула улыбка. Она убрала со лба волнистую прядь темно-русых волос и взглянула на Олловейна. Ее светло-карие глаза казались печальными.

– Что бы ни случилось в эту ночь, завтра снова будут петь соловьи. Возможно, народ эльфов стал слишком самовлюбленным, слишком старым. Возможно, пробил наш час и мы должны уйти, как прежде ушли альвы и драконы. Но что бы ни произошло, даже тролли не смогут разрушить красоту Альвенмарка. И завтра будут петь соловьи.

Легкий ветерок играл с волосами королевы, заставлял негромко шелестеть подол ее платья. Нежно-голубая, вышитая серебряными нитями ткань подчеркивала благородную бледность Эмерелль. Ее молочно-белая кожа, казалось, источала неяркое серебристое сияние, как и стены замка. В королеве было что-то эфемерное, нереальное. Только тонкий кожаный шнурок на шее диссонировал с нарядом эльфийки. Он казался слишком грубым. На нем висел простой камень с простым рисунком, если так можно назвать пересечение царапин. Но сам камень скрывала ткань декольте. Мастер меча видел это украшение всего несколько раз. Несмотря на кажущуюся простоту, оно было величайшим сокровищем народа эльфов. Альвы, прежде чем покинуть этот мир, подарили по одному такому камню представителям каждого народа Альвенмарка. Это были источники необычайной силы, если только ими умели пользоваться. За эти камни велись войны.

Что-то шевельнулось у ног Олловейна, отвлекая от размышлений. В тот же миг раздался негромкий шорох, как будто камень терся о камень. Змеи на мозаике зашевелились. Плоская пурпурно-красная голова поднялась перед мастером меча. Из узкого приоткрытого рта устремился вперед раздвоенный язык. Вертикальные зрачки холодно смотрели на эльфа. Мастер меча отступил на шаг и едва не споткнулся. Все змеиные тела пришли в движение.

Вверх устремилась черная голова. Каменные челюсти раскрылись, существо пронзительно зашипело. Свет вокруг померк.

Смолк шум водопадов у стен. Змеиные головы поднимались все выше, склоняясь друг к другу. Темнота, блестящая, словно черное зеркало, росла между ними.

Олловейн не мог отвести взгляд от этого представления. Он часто был свидетелем того, как маги открывали врата к тропам альвов. Но на этот раз все было иначе. Более угрожающе. Танцующий Клинок принадлежал к числу немногих эльфов, для которых было закрыто волшебство. И несмотря на это он чувствовал темную силу, жившую внутри чар.

Белая змея извивалась, словно в муках, в то время как остальные лишь ненадолго поднимались, но в основном оставались неподвижны.

Пурпурная змея посмотрела на Олловейна сверху вниз. Узкие щели зрачков расширились, и мастер меча вдруг увидел стальное зимнее небо. На покрытой льдом равнине собралось большое войско. Тысячи тролльских солдат стучали булавами в щиты, возглашая боевые кличи. На длинных шестах тролли несли знамена из эльфийской кожи. Словно падающая птица, устремился Олловейн к темным воротам. Они открылись неподалеку от черного обелиска, возвышающегося над ледяной равниной. Здесь лед был красным от крови. Старая скрюченная троллиха тяжело опиралась на костяную палку. Во время битвы за Филанган Олловейн видел ее среди атакующих. Ее имя знали даже эльфы. Сканга, источник всех бед! Это она вернула из изгнания народ троллей. Не король, а эта старая карга была той силой, которая направляла серокожих и повелевала армиями этих созданий, ведя их по светящимся тропам альвов.

И старуха, словно почувствовав его мысли, вдруг резко подняла голову и уставилась на Олловейна слепыми белыми глазами.

– Возвращайся! – приказал эльфу знакомый голос.

Что-то коснулось руки мастера меча. Колдовское оцепенение спало. Танцующий Клинок оглушенно покачал головой. Мышцы его застыли от холода; иней покрыл льняной доспех, будто Олловейн действительно побывал в далеком Снайвамарке.

– Идем. – Эмерелль взяла эльфа за руку, вывела из змеиного круга.

Змеиные головы соприкоснулись. Тела оживших рептилий образовали высокую арку, похожую на зеркало темноты. Из этого мрака доносились звуки, похожие на барабанный бой. Нет… то был грохот булав о щиты. Войско троллей на марше.

Словно зачарованный, смотрел Олловейн в черноту. Светящаяся золотом тропа убегала в Ничто, пространство между мирами. Снайвамарк находился в более чем двух тысячах миль от Сердца Страны, но для всех, кто обладал достаточным мужеством, чтобы ступить на тропы альвов, это расстояние сокращалось до пары сотен шагов.

Олловейн взглянул на свою королеву. Эмерелль считалась самой могущественной волшебницей Альвенмарка. Казалось, даже в отчаянном положении ее не оставляет мужество. Как никто другой, воплощала она в этот миг два качества, отличавшие его народ от остальных детей альвов: гордость и красоту.

Князья Альвенмарка считали Эмерелль холодной и неприступной. Олловейн пожалел, что они не видят королеву сейчас. В ее глазах горели упорство и страсть, и искра этого огня передалась ему. Дело эльфийской владычицы могло казаться безнадежным, но последняя битва еще не состоялась!

Олловейн обнажил меч и спустился по ступенькам к мозаике, обводя взглядом змеиные головы. Больше двух троллей не могли выйти из врат одновременно, поскольку серокожие были слишком громоздки и неуклюжи. На пороге этого мира один-единственный воин мог долго продержаться против целой армии. Однако Танцующий Клинок понимал, что ему не выиграть этот бой. Его жизнь зависела от ловкости, с которой он будет уходить от яростных ударов булавой. Но эльф был пленником этого порога, ибо он ни на миг не имел права отступить перед атакующими врагами. Если он уступит порог, то в зал вольется поток серокожих и все будет потеряно.

Олловейн улыбнулся. В смерти не было ничего ужасного. Напротив: сразиться в последнем великом бою было предназначением его души. После этого цикл смертей и рождений будет прерван. Он уйдет в лунный свет, чтобы соединиться с Линдвин. Мастер меча почувствовал облегчение. Больше не было будущего, способного напугать его.

– Беги, повелительница, у тебя есть сила для этого. Троллям не править Альвенмарком. Это немыслимо! Однажды ты победишь.

– Отойди в сторону. – Эмерелль говорила тихо, и в голосе ее не было резкости.

Олловейн неохотно подчинился. Он с беспокойством смотрел в темноту. Что-то шевелилось неподалеку от золотой тропы. Кто-то наблюдал за королевой? Что это, шорох? На миг мастеру меча показалось, что вдалеке раздается грохот булав, но затем снова воцарилась тишина.

– Ты чувствуешь сотрясение троп альвов? Они идут. Это как тогда, в Вахан-Калиде…

Королева вступила в змеиный круг и опустилась на колени на пороге врат. Осторожно сняла через голову тонкий кожаный ремешок, зажала камень в кулаке. И застыла, глубоко погрузившись в раздумья.

Олловейн обеспокоенно поглядел на ворота. До появления троллей оставалось всего несколько мгновений. Эмерелль нельзя оставаться в замке.

– Повелительница… – Эльф мягко коснулся ее плеча.

Королева подняла голову и взглянула на своего мастера. Во взгляде ее карих, обычно теплых глаз теперь разверзлись темные пропасти. Олловейн знал Эмерелль на протяжении многих веков, но никогда прежде не видел в ней такой ненависти. Даже тогда, когда она приказала убить пленных тролльских князей на Шалин Фалахе, белом мосту, королева принимала решение в холодном спокойствии. А теперь в ее взгляде отражалась чистая ненависть.

– Сканга полагает, что мы будем бежать. Но она достигла последнего предела. Отсюда нет пути назад, и я не потерплю более, чтобы тролли разрушали все прекрасное в нашем мире. Пусть их души поглотит тьма!

Эмерелль перехватила камень альвов и со скрипом провела черту на одном из змеиных тел в мозаике. А потом произнесла единственное слово. Олловейн не знал языка, на котором говорила королева, но для того, чтобы понять значение слова, в знании не было нужды. То слово было подобно удару ножа.

Путь в темноту

Ветер терзал лицо, вгрызался в ее старые кости. Суставы руки скрипнули, когда Сканга подняла кусок плоти, еще несколько мгновений назад бывший эльфийским сердцем. Войско, собравшееся вокруг невысокого ледяного холма, должно было видеть, что заклинание плетется на крови.

Тролльская шаманка была слепа. Такова была цена, которую Сканга заплатила давным-давно за посвящение в глубокие мистерии магии. Но несмотря на то что глаза ее представляли собой лишь бледный студень, она отчетливо воспринимала происходящее. Она чувствовала, как теплая эльфийская кровь течет по ее рукам, наслаждалась прикосновением ледяного ветра к коже, из-за которого от крови поднимался пар. Жертвоприношение удалось, оно послужило своей цели. Вокруг нее стояли тысячи воинов, но не слышно было ни единого звука. Лишь шум ветра. Он заставлял трепетать знамена из эльфийской кожи и стучать вырезанные из костей амулеты, которые многие воины привязывали к оружию кожаными ремешками.

Сканга поглядела на мертвого эльфа у своих ног. В тот далекий день, когда она принесла свое зрение в жертву магическому дару, троллиха боялась, что навеки погрузится во тьму. Ее наставница не объяснила, что произойдет (страх и неизвестность были частью жертвы), не стала помогать воспитаннице ступить на путь, по которому сама она шла уже много веков. Она мучила Скангу, чтобы укрепить душу, так она говорила. Но шаманка давно уже была уверена, что Мата Нат делала это только ради удовольствия. Она была пронизана тьмой. Черной, словно кора, была ее магия. Глупые эльфы считают наделенные душой древние деревья мудрыми мирными созданиями. Да ушастые понятия не имеют, каковы они!

Сканга стала свидетелем того, как медленно угасала аура мертвого эльфа, лежавшего у ее ног. Вместо фигур из плоти и крови она видела эфемерные создания из яркого света. Краски и яркость говорили троллихе о собеседнике больше, чем она могла бы увидеть здоровыми глазами.

Не нужно было приносить эльфа в жертву, чтобы открыть магические врата на звезде альвов. Сканга сделала это из-за воинов. Они верили, что заклинания по-настоящему могущественны только тогда, когда сопряжены с кровавыми жертвами. В принципе, это было верно, но на звезде, где пересекалось семь троп альвов, войти в Золотую Паутину, ведущую сквозь Ничто, легко. По крайней мере если иметь необходимые ключи.

– Бойтесь меня, тени! – хрипло воскликнула Сканга, ткнув тяжелым посохом в восходящее солнце. – Откройте мне врата, а затем возвращайтесь обратно в пропасть, чтобы мой пламенный гнев не сжег вас! Не смейте тянуться к моим детям! Вы получили кровь эльфеныша. Пейте ее, поглощайте его душу! Это моя пошлина вам. А теперь повинуйтесь мне!

Старая шаманка посмотрела на силовые линии, извивавшиеся у ее ног, будто змеи. Одной мысли оказалось достаточно, чтобы воспользоваться их силой. Линии вздыбились, образуя арку врат, за которыми ждало Ничто, пространство между мирами, через которое когда-то протянули золотые тропы альвы. Тот, кто ступал на эти пути, мог за несколько шагов преодолеть сотни миль. Однако путь, по которому они пойдут сегодня, был долог. Им придется пересечь много звезд. Сканга знала, что некоторые воины потеряются и сгинут. Так бывало всегда, когда эти глупцы топали по золотой сети. А ведь она всегда всех предупреждала. Им было известно, что таится за границами троп. Многие воины пили мет, чтобы приглушить страх. Марш сквозь Ничто требовал больше мужества, чем участие в битве.

Бранбарт, король, шумно шмыгнул носом и сплюнул. Сканга чувствовала его беспокойство, несмотря на то что тролль молчал. Ему с трудом удавалось держать себя в руках. Именно он настоял на том, чтобы вторгнуться прямо в Сердце Страны по тропам альвов и навеки положить конец владычеству эльфов. После битвы за Филанган эльфы слишком ослабли для того, чтобы противопоставить серокожему войску что-то серьезное. Через час с небольшим Бранбарт намеревался воссесть на трон Эмерелль.

Сканга была далеко не уверена, что это произойдет. Все казалось ей слишком легким. Старая шаманка не могла себе представить, что Эмерелль так быстро сдастся. Она должна быть начеку. Эльфы сражаются, используя множество хитростей. Может быть, это ловушка. Возможно…

Сканга почувствовала, что за ней наблюдают. Что-то выглянуло с противоположной стороны золотой тропы. Шаманка прошептала слово силы. Увидела размытую фигуру эльфийского воина по ту сторону врат. Его аура была мощной, сотканной из светлого, бело-золотистого света. Он был исполнен решимости сражаться. Сканга улыбнулась. Глупец! Шаманку не остановить мечом. Одна ее мысль – и вот уже сформировалась сотканная из тени рука, протянулась через пропасть. Если она обхватит сердце эльфа, то оно перестанет биться. Он просто…

Сканга отпрянула. Там был еще кто-то! Могущественное существо встало рядом с воином и заслонило его золотым щитом.

Шаманка отозвала призрачную руку. Эмерелль! Королева ждала ее. Сканга колебалась. Будет ли королева сражаться, если надежды на победу нет? Троллиха подумала, что, пожалуй, готова положить сотню молодых тролльских воинов под жертвенный нож, лишь бы увидеть мысли Эмерелль.

– Когда выступаем? – с трудом сдерживаясь, спросил Бранбарт. – Чего мы ждем?

Шаманка кивнула в сторону светящейся тропы, пересекавшей Ничто.

– В конце пути нас ожидает Эмерелль. Она будет сражаться.

Бранбарт сплюнул на лед.

– Она может победить?

– Рядом с ней – один-единственный воин. Эльфеныш, командовавший защитниками Филангана.

Король рассмеялся.

– Этого мы уже однажды победили. Не остановит он нас и теперь. – Тролль махнул рукой воинам из личной гвардии. – Вперед! Вы удостоены чести пролить первую кровь. И не бейте эльфов по головам. Вы ведь знаете, они нам еще пригодятся.

Сканга посмотрела на юных воинов, ринувшихся через темные врата. Может быть, она слишком стара? Сомневаться – значит быть слабым. Шаманка цинично улыбнулась. Слабость предостерегает от того, чтобы вслепую ринуться навстречу гибели. Пожалуй, никто из этих воинов не будет сидеть за пиршественным столом короля. Способ Бранбарта выигрывать сражения был настолько же прост, насколько затратен. Он топил врагов в реках крови. Тролльской крови! По пути от победы к победе может угаснуть весь его народ… «Но это последняя битва», – мысленно отметила Сканга. Они не могут проиграть. Какой шанс у Эмерелль против потока тролльских воинов? Камень альвов эльфийского народа давал ей ужасную силу. Пару сотен троллей она отправит в небытие. Может быть, с помощью миража королева заставит их упасть с золотой тропы в Ничто?

Узловатая рука Сканги сомкнулась на камне, который старая шаманка носила среди амулетов. Она защитит свой народ от эльфийской королевы. «У меня тоже есть сила, – упрямо подумала троллиха. – Это я вернула народ троллей в Альвенмарк, покончив с изгнанием».

За две луны, миновавшие после битвы у Филангана, тролли полностью подчинили себе Снайвамарк, свою былую родину, восстановили войско. Продолжать войну хотели в первую очередь молодые тролли, желавшие сделать себе имя. Да и Бранбарт, король, не думал о мире. Его ненависть к Эмерелль была безгранична. Когда-то эльфийская королева приказала столкнуть его и остальных тролльских князей с Шалин Фалаха, белого моста на границе Сердца Страны. Пять раз рождался снова с тех пор Бранбарт и становился королем. Он не мог забыть прошлого, и это стало его проклятием. Столетиями лелеял он месть и теперь не желал ждать ни единого лишнего часа! Опасность пути сквозь Ничто не пугала короля, настолько сильно ненавидел он эльфийку.

Сканга предпочла бы, чтобы войско троллей двинулось на юг. Могли пройти годы, прежде чем армия добралась бы до Сердца Страны таким путем, но кто же, в конце концов, их остановит? Ее народ силен, а остальные обитатели Альвенмарка слишком разрозненны, чтобы долгое время противостоять им. К тому же, может быть, троллям даже удастся найти союзников…

Время эльфов миновало; три тяжких поражения отчетливо доказали это. Остроухие были самыми молодыми детьми альвов, и они правили с тех пор, как великие мечтатели и создатели всех миров оставили своих чад. Это было несправедливо по отношению к остальным народам, воля альвов не могла быть таковой! В какой семье младший получает наследство? Эльфы, рожденные последними, считали себя совершенными существами. Но теперь наступили сумерки их эпохи! Свет эльфов угасал. И если они не подчинятся, то будут уничтожены.

Сканга взглянула в темноту за воротами. Теплым золотистым светом сияла дорога, лежавшая перед ними. Шаманка видела ее иначе, чем полчища воинов, которые отправятся по ней. Магическое зрение могло распознать истинную суть тропы. Она была сплетена из сотни волокон, словно толстая веревка. Только альвы умели сплетать магию в такие чудесные заклинания.

В воодушевлении, с которым молодые воины пошли в атаку, было что-то заразительное. Сегодня они могут победить! Зачем же ждать годы?

Сканга резко подняла посох.

– Вперед, дети мои, как приказывает ваш король! Быстрее! Я поведу вас в сердце гнили. К королевскому замку Эмерелль! – И бок о бок с Бранбартом она присоединилась к отряду нападающих.

Для шага сквозь врата требовалось мужество. Нужно было оставить твердую опору, чтобы ступить на дорогу, состоявшую из сплошного света. Сотни раз уже проделывала это Сканга, и все равно каждый раз необходимость довериться заклинаниям альвов превращалась в битву. Шаманка знала лучше всякого другого, что это значит – войти в Ничто, в темноту, которая лежала по ту сторону тонкого магического плетения.

Троллиха недоверчиво рассматривала крупную сеть из синих и зеленых силовых линий, защитным куполом вздымавшуюся над золотой тропой. Синий, цвет магии, всегда был закрыт для Сканги. Этот волшебный оттенок питался из небесного простора и силы ураганов. Шаманке же казалось, будто она пытается ухватить порыв ветра, когда желает вплести магию неба в свои заклинания. Она чувствовала силу, но обуздать ее не могла.

Сканга пялилась в темноту за пределом тропы. Там, в неизмеримой глубине, таились ингиз. Загадочный народ, некогда изгнанный альвами в Ничто между мирами… Шаманка чувствовала их присутствие, но почти не видела их. Ингиз пугали. У них не было ауры.

Все живое окружено пульсирующей аурой разноцветного сияния. Потеряв зрение, Сканга первым делом научилась видеть ауры. Гораздо позже она развила в себе способность чувствовать тени, когда перед ней возникала скала или другое неживое препятствие.

Сканга вновь взглянула на переплетение синих и зеленых нитей. Ячейки, на ее взгляд, были слишком крупными. И тем не менее они удерживали ингиз. Скоро существа окружат золотую тропу целыми стаями. Когда что-то живое вторгалось в Ничто, его аура притягивала тварей, словно мотыльков – свет масляной лампы.

Ингиз не могли преодолеть заклинание альвов, но горе тому, кто покидал магическую дорогу. Призрачные существа были пожирателями душ. Тот, кто умирал здесь, в темноте между мирами, не мог родиться снова.

Шаманка прошла уже добрую часть пути, когда что-то коснулось ее плеча. Бранбарт, ее король, шел прямо за ней. Она чувствовала тепло факела, который он держал в левой руке. Наверняка его свет не мог развеять темноту по ту сторону защитного заклинания.

Сканга чуяла страх Бранбарта – кисловатый запах, смешивавшийся с запахом мета, невыдубленной кожи и дыма.

– Еще долго? – хрипло спросил король.

– Да! – Шаманка не сдержалась и вложила в это слово всю свою злость.

Целыми днями пыталась троллиха отговорить короля от этой атаки. А теперь уже поздно возвращаться. Если Бранбарт пошлет воинов обратно, то потеряет всяческое уважение как король. Поражения и победы, купленные большой кровью, тролли забывали быстро. Но не трусость.

Сканга пересекла звезду альвов, на которой перекрещивались четыре золотые тропы. Они были переплетены искусным узлом.

Она указала на бледный красный огонек рядом с тропой, ведущей налево. Целый день троллиха потратила на то, чтобы отметить путь через золотую сеть. И несмотря на это кто-то наверняка потеряется. Страх ослепляет. Но потери неизбежны. Победы добываются кровью.

Их были тысячи, и они топали друг за другом. Вероятно, еще не все воины вошли в ворота в Снайвамарке. Последние, наверное, ступят на тропу лишь тогда, когда битва против Эмерелль будет выиграна.

– Что там, снаружи? – прошептал Бранбарт. Король подошел настолько близко к троллихе, что обжег ей факелом шею. – Я что-то чувствую там. Это…

– Ты помнишь лагерь у Волчьей ямы? Когда атаковали ледяные парусники… Нас посетил призрачный волк, жуткое создание с кроваво-красным глазом. Ты помнишь его злобу и ненависть?

– Да. – Король шмыгнул носом и хотел было плюнуть.

Нерешительно взглянул на золотую тропу, которая не являлась ни землей, ни скалой и тем не менее держала его. Потом передумал и проглотил сопли.

– Представь себе, что вся эта злоба – лишь галечный камень на берегу. Камень, каких там не счесть. То, что ждет тебя за пределами дороги, – это гора, с которой упал камень. Вспомни худшее, что когда-либо происходило с тобой, и будь уверен, что ужасы Ничто намного превосходят это.

Сканга поглядела вперед, на красный огонек маркировки. Не было ли ошибкой устанавливать эти огоньки? Может быть, ее магия нарушила заклинание альвов? Может быть, сетка защитного заклинания кажется такой крупной потому, что шаманка по незнанию что-то нарушила?

Троллиха попыталась отогнать сомнения. Такова суть ингиз – внушать страх. Может быть, эти мысли от них? Может быть, она уже не хозяйка того, что происходит у нее в голове? И, может быть, она утратила контроль над собственным «я» с тех пор, как расставляла огоньки? Может быть, ингиз уже тогда завладели ее мыслями и воспользовались ею, чтобы заманить троллей в ловушку?

Сканга глубоко вздохнула. Вспомнила ясный солнечный день, когда Мата Нат лишила ее зрения. Вспомнила боль… Так она отгоняла сомнения. По крайней мере на несколько ударов сердца.

Шаманка ускорила шаг. Время от времени она видела тени по ту сторону сети защитной магии. Сканга хрипло дышала. У нее было такое чувство, будто невидимый палач складывает камни ей на грудь. С каждым шагом груз рос, становилось больнее дышать.

Все чушь! Она крепче сжала камень альвов. Это игры ингиз! Шаманка подняла голову, но враг оставался невидим. Она могла бы… Сканга вздохнула. Не стал ли защитный магический купол ниже?

От мыслей ее оторвал пронзительный крик. Короткий, резкий. Кого-то утащили в Ничто.

– Какой-то глупец сошел с пути! – крикнул Бранбарт. Его голос был резок, в нем чувствовался страх. – Поспешим!

– Нет!

Сканга знала, что спешка – плохая помощница. Заставила себя успокоиться и вгляделась во тьму. Ничего. Шаманка осенила себя защитным знаком. Воины вокруг нее затихли. Лишь издалека доносились звуки ударов оружия о щиты.

– Никому не бегать! Ведь вы охотники! Вы знаете, что убегающая добыча привлекает внимание. Ее гораздо легче поймать, чем животное, которое ведет себя спокойно. Здесь добыча – это мы. Сохраняйте хладнокровие. Никому не бегать! Двигайтесь медленно. Каждый раз, когда я подниму посох, вы делаете шаг и ударяете оружием о щит. Враг во тьме питается нашим страхом. Встретьте его спокойно! И нарушайте тишину. Пусть ритм нашего маршевого шага не собьется. Мы сами определим, когда идти, а когда бежать. – Сканга подняла посох, сделала шаг вперед и снова опустила посох.

Послышались единичные удары булав о щиты.

– Не ведите себя, словно пугливые косули! – взревел Бранбарт и поднял щит. – Делайте, что говорит Сканга! И передайте ребятам позади ее приказ.

Шаманка снова подняла и опустила посох. Грохот щитов стал громче. Нужно внести порядок в войско. Так они справятся с опасностью. Сканга заставила себя спокойно идти дальше. По спине струился холодный пот. Когда она была моложе, много путешествовала. За все столетия ее жизни шаманке встретилось одно-единственное создание, не испытывавшее здесь, в Ничто, страха, – джинн. Он говорил довольно много чепухи. Может быть, он тоже был безумен… Он показал ей, как сходил с тропы и шагал в темноте. И с ним действительно ничего не произошло! Почему ингиз щадили его, Сканга так и не сумела понять. Может быть, он был слишком чуждым для них. Кроме того, возможно, ингиз презирают существ не из плоти и крови.