Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)
Глава восемнадцатая: Бармаглот
Она снова в каком-то простом, но милом платье и немного прихрамывает на левую ногу. Видимо, опять туфли с распродажи, которые «не совсем ее размер, но такие красивые!»
Волосы зачесаны за уши, веснушки почти сошли с щек.
Она проводит взглядом по залу: сперва замечает родителей, танцующих справа от меня – машет им рукой и поднимает большой палец вверх.
А потом мы пересекаемся взглядами.
И мне достаточно секунды, чтобы вспомнить, как она стонала в клубе.
Чувствую, что у меня встает, и поскорее отодвигаю в сторону Милу.
Жена сначала не понимает, потом поворачивается. Слышу проглоченный раздраженный вздох. Чувствую, как берет меня под локоть.
Заяц широко улыбается и идет прямо к нам.
– С Вареньем, Марк Игоревич! – вручает среднего размера белую коробку без опознавательных знаков и мишуры. – Это чтобы проблемы не догнали!
– Спасибо, папина дочка, – сдержано благодарю я.
– Спасибо, что нашла время заглянуть, – тут же подхватывает Мила.
Она взрослая женщина и всегда – ну, почти – фильтрует свои слова. А прожив со мной много лет, пообщавшись с разными людьми, давно научилась искоренять из своего лексикона любые двусмысленности. Так что это ее непрозрачное «спасибо, что зашла и до свидания» – оно осознанное и взвешенное.
Заяц мгновение смотрит на нее, немного прищуривается.
Я знаю этот взгляд. Она всегда так делает, когда собирается выкинуть какой-то фокус.
Заяц делает шаг ко мне, кладет вторую руку на плечо, и даже в туфлях на высоких каблуках ей приходится привстать на носочки, чтобы чмокнуть меня в щеку.
– Растите большой, – уже тише, чтобы услышал только я.
Теплым дыханием щекочет кожу.
И тут же отстраняется, чтобы, как ни в чем не бывало, пойти к столу.
– Там что – использованные трусики? – язвит Мила, пытаясь взять у меня коробку.
Я нарочно делаю вид, что не расслышал, вопросительно приподнимаю бровь.
Жена пожимает плечами и уходит в дамскую комнату. Поправить макияж. Хоть звучит это так, будто она снова застукала меня за сексом с любовницей и дает пару минут вышвырнуть чужую бабу из супружеской постели, прежде чем устроить разборки и метание ножей.
В коробке лежат кроссовки с логотипом «Найк».
Надо же, даже мой размер, хоть он у меня, как говорится, лыжный.
Быстро оцениваю обстановку: Заяц уселась за стол, и сейчас там больше никого нет, не считая официанта, который как раз наливает ей белое игристое.
Она сидит так, что со стороны танцплощадки ее почти не видно за «живой изгородью», которой зал разделён на две зоны. Сидит спиной ко мне: ровная, как гвоздь, и я даже отсюда чувствую ее раздражение.
Мне не нужно к ней походить.
Но в последний раз я видел ее два месяца назад.
И мне не хватает ее дурных сообщений и звонков.
Я все-таки иду к столу.
Держу себя в руках, чтобы не схватить заразу прямо за плечи и не потащить в менее людное место, чтобы поговорить. Не знаю даже о чем. Может, просто хочу еще раз услышать, как стонет?
Наклоняюсь, опираясь на спинку соседнего стула.
Заяц даже ухом не ведет – смотрит прямо перед собой, медленно пьет игристое и напрочь игнорирует набор фруктов на блюде.
– Зай, что происходит? – нарушаю молчание первым, потому что через минуту танцы закончатся и тогда, скорее всего, поговорить не получится даже шепотом. – Может, вырубишь уже капризную принцессу и вспомнишь, что взрослая?
– Что вы такой злой, Марк Игоревич? – продолжает гипнотизировать взглядом что-то невидимое прямо у себя перед носом. – Подарок не понравился? Простите, на что денег хватило. Зато в их стоимость входит все мое уважение и почтение, и много часов общения оператором и консультантами, действительно ли размер стельки соответствует…
– Алиса, хватит, или я реально озверею, – говорю не дослушав.
Ей нужно закрыть рот, пока она снова не довела меня до того состояния, при котором ее хотелось просто жестко трахнуть и послать куда подальше. Просто, чтобы, блядь, уже избавиться от этого наваждения.
Она все-таки поворачивает голову.
Взгляд напряженный, немного с прищуром.
Языком по губам, чтобы смахнуть остатки игристого.
– А я и есть маленькая капризная принцесса, Марк Игоревич. Папина любимая дочка. И еще немножко местами взрослая женщина, которая сама решает, когда и с кем ей трахаться. Господи, почему мужчины придают такое большое значение важности члена в жизни женщины?
Бесит просто невероятно.
Потому что даже в полумраке хорошо вижу румянец на ее щеках. Она все помнит. И не исключено, что вспоминает каждую ночь, явно не в объятиях своего малахольного.
Она все помнит, но продолжает меня выбешивать, делая вид, что ничего такого не случилось.
Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд, за которые я успеваю раздеть ее глазами, разложить на столе и отодрать, как последнюю блядь.
Алиса резко ставит бокал на стол – он шатается и только чудом не падает. Теперь стул между нами – как стена для штурма. Я бы на хрен развалил его, будь у нашей баталии поменьше свидетелей.
– Телефон включила, поняла? – рычу, уже почти не сдерживая себя.
Она поджимает губы, злится. Мнет в руках маленькую сумочку с логотипом бренда «ноунейм». Меня, сука, злит эта ее сраная эмансипация. Лучше мерзнуть, ходить хер знает в чем, покупать всякую дешевую бижутерию с китайских сайтов, чем принять помощь.
– Мой телефон включен, Марк Игоревич, и я вообще не понимаю, о чем вы, – говорит с вызовом и издевкой.
А ведь я почти поверил, что вот сейчас у нее заработают мозги.
– Заяц, мне надоело с тобой воевать.
– А мне надоело доказывать, что я вам не трофей!
Последнее она бросает довольно громко и как раз в тот момент, когда оркестр делает последний аккорд и затихает. Нет, нас не слышно, но в повисшей тишине наша немая сцена рычащих друг на друга котенка и волкодава явно вызывает вопросы. И напрашивается на совершенно конкретные выводы.
Мила идет в нашу сторону, царапая даже сквозь пиджак, хватает меня под локоть.
Алиса даже не отводит взгляд в ее сторону – продолжает смотреть прямо на меня.
– Марк, гостям нужно твое… – пытается отвлечь Мила.
И в этот момент я очень четко осознаю – все это меня на хер задолбало.
В том числе – беготня за малолеткой.
И своя странная зацикленность именно на ней.
– Спасибо за кроссы, Алиса, – растягиваю губы в насквозь злую улыбку. – Опробую новый маршрут для бега.
И, конечно, мы оба прекрасно понимаем, что я совсем не о физкультуре.
Глава девятнадцатая: Сумасшедшая
В пятницу, после родительского собрания, я остаюсь в школе чуть ли не самая последняя, на пару со сторожем Николаем Ивановичем.
Настроение – веселее в гроб кладут.
Потому что у Танян после затяжного разрыва очередная – которая уже по счету? – фаза примирения, когда они со своим Семочкой либо вместе и трахаются, либо не вместе и все время переписываются. И другие мои подруги тоже активно устраивают свою личную жизнь.
Отец много работает – и у него нет времени даже просто заехать в гости и спросить, как дела.
Мама организовала какой-то книжный клуб и вся поглощена «тяжелым» бременем ответственности.
А у меня – дурное настроение, одиночество и в семь часов вечера – снег за окном в конце октября. Если нас так замело в середине осени, я уже боюсь встречать зиму. Придется покупать ковер-самолет.
Я усаживаюсь за стол, смотрю на маленькую стопку тетрадей, которые не успела проверить. Это точно не горит, но хватаюсь за повод, чтобы задержаться на работе. По крайне мере здесь есть еще одно живое существо, а дома только эхо, от которого я скоро начну бросаться на людей.
Проверив пару тетрадей по математике, смотрю на телефон.
«У меня тот же номер…» – всплывают в памяти слова Андрея.
Я же хотела ему написать. Через минуту после того, как он ушел. Буквально локти себе кусала, чтобы не натворить глупостей. Он не свободен – что мне писать? «Привет, сегодня хорошая погода?» «Ты знаешь, мне тут как раз не с кем обсудить новую серию «Настоящего детектива»?
Несколько дней я писала ему сообщения и удаляла, не отправив.
Потом на работе случился аврал с министерской проверкой, и я отвлеклась.
А потом… когда вспомнила, сколько прошло времени, писать уже было глупо.
Откладываю в сторону еще одну тетрадь, беру телефон и перечитываю нашу переписку. Последнее сообщение еще в августе. От меня и без ответа. Кажется, Андрей перезвонил в ответ, сказал, что был занят на работе и у него сейчас почти нет времени. Вежливо, как всегда, извинился – и я поняла, что больше не хочу слышать в ответ «я занят, прости».
И больше уже не писала.
Но не плевать ли, что там у него и с кем он был в том кафе?
Мы ведь можем просто разговаривать, да? Мужчины и женщины могут дружить – все феминистки мира борются за это право, а я не могу написать симпатичному мужику «Привет, как твои дела?»
Я нахожу в тетради самую смешную задачку, уже поправленную моей красной пастой, делаю фото и отправляю Андрею со словами: «Вот так и рождаются интернет-мемы».
Скрещиваю пальцы, чтобы сообщение дошло.
И громко икаю, когда на моих глазах всплывают характерные отметки набора текста.
Он прочитал… уже?
В моей термокружке еще остался чай и, хоть он почти остыл и потерял вкус, я допиваю все одним махом.
Андрей тоже присылает фото: какого-то совершенно непонятного мне чертежа с припиской: «У меня тут тоже есть пара ошибок, госпожа строгая училка, где твоя красная паста?» И вслед – хитрый подмигивающий смайлик.
И до того, как успеваю ответить – еще одно фото.
На этот раз – селфи.
Он снова в простом черном лингсливе, все с той же аккуратной бородкой, но в очках в широкой пластмассовой оправе. С зажатым в зубах простым карандашом.
Я мысленно называю себя импульсивной дурой, но это не спасает меня от сообщения в ответ: «Я бы тебя сожрала, вкусняшка».
И тоже делаю салфи, на котором пытаюсь изобразить голодную хищницу.
Андрей: «Ты похожа на того суриката из «Король Лев»!
Я: «Так изящно страшненькой меня еще никто не называл)))»
Андрей: «Забрать тебя с работы?»
Я мысленно икаю.
Стараюсь не смотреть в свое отражение в экране телефона, на котором дурацкая довольная улыбка.
Танян бы похвалила мою импульсивность.
Я: «Если это не нарушит твоих планов на вечер…»
Он уже свободен? Расстался с той женщиной?
Мысленно уже вовсю ору песню моей любимой Мари Краймбрери: «А она тебе не идёт совсем – ни по цвету волос, ни по смеху…»[1]
Андрей: «Если что-то нарушает мои планы – я это «что-то» не предлагаю. Так заехать за тобой? Снег на улице, Тимон[2], а ты же теплолюбивое создание))»
Я пишу «Заехать, согреть, обнять и не отпускать!»
Удаляю.
Пишу «Заехать и я даже угощу тебя кофе на мою бюджетную зарплату!»
И снова удаляю.
В это время Андрей успевает прислать батарею хохочущих до слез смайликов и набирает мой номер.
– Давай, Тимон, а теперь без подготовки и правильно поостренных предложений, – говорит смеющимся голосом, и я отчетливо вспоминаю, как мы вот так же смеялись всю ночь, когда катались по Москва-реке на яхте.
Не помню вообще, о чем говорили, но зато смех Марта остался в голове, словно та самая дурацкая песня, которая становится вирусным хитом лета.
– Хотела предложить выпить вместе кофе, Пумба, – говорю с улыбкой. – Даже за мой счет.
Флиртую – голос становится тише, мягче.
Как у гуляющей кошки задирается и дрожит хвост.
– Очки тебе идут, – скороговоркой, откидываясь на спинку стула.
Я могу в лёгкую представить, как он будет лежать на спине – голый и в очках.
– Буду минут через сорок, Динамщица, – вспоминает мое старое прозвище. – И уж как-нибудь сам угощу тебя кофе.
Как только мы заканчиваем разговор, у меня начинается то, что обычно называется «Код – Красный». И я не про женские дни, которые начинаются именно в тот день, когда нужно быть в белом. Я про свидание с мужчиной своей мечты, на которое, судя по всему, я пойду без макияжа и в простых джинсах и свитере (обязательную для работы юбку я держу в шкафу и переодеваюсь, когда прихожу на работу, потому что в такой снег ездить на работу даже в теплых, но колготах – самоубийство).
Вытряхиваю содержимое сумки на стол.
Мысленно издаю тот самый рев злого Кинг-Конга. Ну что может быть в сумке у училки? Склад разнокалиберных ручек, ластики, две упаковки влажных салфеток, ролик для одежды. Из всей красоты – зеркальце, расческа и гигиеничка со вкусом «звездочки», потому что мороз и мои губы – заклятые враги.
Да уж, в этот раз эффектного выхода в красивом платье без лифчика не получится.
Быстро – хоть времени еще полно – собираю волосы, делаю массаж для лица, чтобы появился хотя бы намек на румянец, мажу губы, давая себе обещание вытереть их сразу же, как приедет Март. Вряд ли он оценит вкус аптеки на моих губах.
Сажусь на стул, задумчиво подпираю щеку кулаком.
А кто сказал, что у нас вообще будут поцелуи?
Он же говорил, что больше никаких свиданий.
А кофе в наше время не настолько афродизиак, чтобы вскружить голову.
В общем, за сорок семь минут до приезда Андрея я успеваю накрутить себя, успокоить, снова накрутить и даже попытаться отыскать рациональное звено в своей нервозности.
Но все равно, когда он пишет «Выходи, я в машине у ворот», что-то внутри меня очень тяжело падает прямо на дно желудка.
Это страх.
Снова все испортить.
Потому что Март мне правда очень нравится.
И самое подозрительное, что в этот раз я совершенно не знаю почему, хоть обычно могу без подготовки выдать десяток «плюсов» любого мужика, с которым встречалась.
Может быть, это и правда любовь?
[1] Строчка из песни Мари Краймбрери – «Она тебе не идёт»
[2] Сурикат, один из второстепенных персонажей мультфильма «Король Лев»
Глава двадцатая: Март
Я хотел ей позвонить… много раз.
Чаще, чем любой другой девушке, которая бы так меня продинамила.
Но появилась Дина и… В общем, я просто переключился на новые интересные отношения и почти перестал вспоминать об Алисе до тех пор, пока мы не увиделись в том кафе.
Был уверен, что она позвонит мне или напишет. Конечно же, поиграет в девочку и «не такую» и сделает это не на следующий день, но точно через два или три.
А она не позвонила.
И что-то во мне впервые в жизни неприятно заклинило.
Я работал – но поглядывал на телефон.
Я ходил покупать новые джинсы и ботинки – и поглядывал на телефон.
Я сидел в кино с Диной – и держал в руке телефон.
Я, мать его, заканчивал трахать Дину – и тянулся к телефону.
Но когда получил сообщение от Алисы, все равно охренел, потому что даже почти смирился с тем, что у нас с ней ничего не получится даже во второй раз. И если не клеится вообще никак, то и на фиг нужно?
И, в общем, я не должен был приглашать ее даже просто выпить кофе.
Потому что с Диной у нас… Ну, она, как и любая взрослая женщина понимает и чувствует, когда что-то не так. Но молчит и не обостряет. Скорее всего, думает, что дело не в другой женщине – потому что я либо на работе, либо с ней – а в моем затяжном периоде свободной жизни, после которого каждый мужик думает: а стоит ли вообще что-то кардинально менять в пользу одной женщины вместо того, чтобы менять их каждые полгода, как резину на машине.
Сейчас Дины нет в городе – укатила снимать снега в Новосибирск и каждый день шлет мне фотографии своих ног в трех парах носков, жалуясь, что даже ее стойкая фототехника не выдерживает аномальные морозы.
Алиса выходит из ворот школы, и я на минуту щурюсь, чтобы рассмотреть ее пробирающуюся ко мне через снег. Сейчас вообще не похожа на ту роковую красотку, которая свалила наповал в ресторане на нашем первом свидании. И возраст выдает ее с головой. Ее – и ее инфантилизм: простая дутая куртка, смешные сапоги «с елочкой», шапка с большим помпоном.
И, конечно, варежки.
Я нарочно обращал внимание даже на то, что носят мои сотрудницы.
Все пользовались перчатками.
И только Динамщица носила варежки, причем, судя по цвету, это были не те, что в прошлый раз.
Типичная молодая училка, которой я бы, не задумываясь, доверил своего пацана, если бы он у меня был. С виду вроде мелкая и безобидная, но наверняка без зазрения совести морально настучит по голове и хулигану, и его папаше, даже если он вдове выше и шире ее.
Успеваю выйти из машины, открыть ей дверь, но Алиса не спешит забираться в салон.
Стоит рядом и смотрит на меня полными удивления глазами.
– Привет, Март! – Приподнимается на носочки, чуть-чуть наклоняется к моей шее и, жмурясь, втягивает воздух. – В октябре ты пахнешь особенно приятно.
Наверное, вот в этом лично для меня все ее очарование: ни хрена не могу угадать, что она скажет или сделает. Даже сегодняшнее сообщение – с выдумкой, а не банальное и скучное «Как дела?»
Я тоже наклоняюсь к ней и даже не скрываю довольную улыбку, когда Алиса поворачивает голову так, чтобы мы почти стукнулись носами. Она всегда знает, чего хочет – и не скрывает, что в данный момент хочет меня. Поэтому я и свел на нет то наше общение. Было явно видно, что в какой-то момент я перестал быть для нее желанным трофеем. А за женщинами бегать как-то не привык.
Но сейчас она довольно жмурится и, хоть это абсолютно не приглашение к поцелую, немного приоткрывает губы, выпуская между нами маленькой плотное облачко пахнущего зеленым чаем пара.
– А у тебя особенно мило замерз нос, – пытаясь подстроится под ее игривое настроение, говорю я. – Но, может, все же сделаешь одолжение и сядешь уже в машину?
Она извиняется и быстро ныряет в салон.
Я везу ее в маленький кофейный бар, который облюбовал еще пару лет назад. Славится своими уникальными и редкими сортами кофе и авторской подачей.
Алисе там явно нравится: она, подражая другим посетительницам, снимает сапоги и усаживается на диванчик, подтягивая под себя ноги. Активно вертит головой и выглядит ребенком, которого впервые в жизни привезли в Диснейленд.
Я заказываю ей латте из двух сортов кофе и с ликером на апельсиновых корках, себе – классический американо. От классического десерта Алиса отказывается, зато мы оба солидарны в том, что хотим двойную порцию орехового ассорти.
– Как школа? – спрашиваю я, когда Алиса, сделав первый глоток, наконец, перестает нахваливать вкус и аромат. – Честное слово, не мог представить тебя в образе учительницы, но сейчас… Ты прямо тот идеал, от которого шарахаются мелкие хулиганы и дрочат взрослые.
– Март, господи, – смеется, но совсем не смущается она.
Тоже плюс ей в копилку. Никогда не понимал женщин, которые морщат нос от простых слов, которые есть в обиходе каждого мужика. А ты, бывает, скажешь «Пососи мне член» – и дама морщит нос с таким видом, словно я предложил облизать ржавую трубу после стаи голубей.
– Пережила министерскую проверку, вот! Первую! – Алиса подает это с полным искренним восторгом.
И впервые в жизни я слушаю о буднях школы с таким интересом.
Потому что искренность Динамщицы вкуснее любого кофе. Она, правда, не комплексует по поводу того, что некоторые орехи приходится разгрызать прямо зубами. Даже смеется, изображая безумную белку. Не следит за тем, как лежат ее руки, иногда ставит локти на стол. Не жеманничает, не накручивает цену.
И, чтоб я был проклят, хоть она одета дешево и «без кутюр», у меня чувство, что это в принципе самая дорогая женщина в моей жизни.
Дорогая в самом охуенном смысле этого слова.
– Ну а как у тебя дела? – спрашивает Алиса, когда мы заказываем по второй чашке кофе и на этот раз все-таки берем десерт. Что-то сливочно-кремовое в маленьких банках, щедро разбавленное свежими фруктами. – Как… ммм…
Медленно берет ложкой десерт, кладет его в рот и смотрит на меня с немым вопросом.
Типа, «догадайся сам, что я хочу спросить, но не знаю, как».
Тут и гадать нечего – ее, конечно же, интересует Дина и наши с ней отношения.
А мне хотелось, чтобы эту тему мы не трогали хотя бы сегодня. Потому что врать о своих отношениях я как-то не привык, хотя – чего душой кривить – и в моей жизни, как у любого мужика, были моменты, когда я встречался с двумя женщинами одновременно – и меня не мучила совесть. Но будет как-то глупо скрывать Дину от Алисы и наоборот, потому что первая вроде как моя подруга – назову ее так – а Алиса – просто знакомая, с которой у нас была отличная, но проёбаная в путь попытка.
С другой стороны, я же не баран и понимаю, что как только скажу, что у меня с Диной вроде как все хорошо и не штормит, на Динамщице можно будет ставить крест. Большой и жирный. Потому что она не из тех малолеток, которым лишь бы найти спонсора, а сколько еще грядок она параллельно окучивает – по фигу. Алисе нужны отношения: цветы, прогулки, романтика и обязательная свадьба в конце. Причем на эту тему она высказалась абсолютно конкретно.
А я вообще не вижу себя в роли отца семейства еще, по крайней мере, лет восемь, пока не стукнет сорок.
– Понятно, – Алиса не очень хорошо скрывает разочарование, когда моя пауза перед ответом затягивается. Снова кладет в рот маленькую порцию десерта, кладет щеку на кулак и вслух размышляет: – Все хорошие мужчины всегда уже чьи-то мужья или МЧ.
– Что такое МЧ? – на автомате переспрашиваю я, пытаясь быстро придумать максимально безопасный ответ.
– Молодой человек, – расшифровывает Алиса.
Она пытается улыбаться, но это скорее что-то очень невеселое, как любит говорить Маша – на отъебись.
– Послушай. – Я понимаю, что любой честный ответ вырастет между нами стеной, а любой не честный – вылезет большими проблемами через неделю, когда Дина вернется из Новосибирска. Но если я вообще ничего не скажу – лучше все равно не будет. Уверен, что в этой светлой голове я уже счастливо женатый отец семейства с тремя детьми и поездками в теплые страны четыре раза в год. – Мы с тобой так… не очень понятно разошлись. Я вроде как оказался не принцем твоей мечты, так что не было смысла застить тебе горизонт. И ты взрослая девочка, должна знать, что у любого мужчины есть потребности.
Алиса понимающе кивает.
– У нас с Диной просто…
– Секс, – заканчивает за меня. Спокойно, без нервов и даже с пониманием во взгляде.
– Да, типа того. Просто чтобы ты знала, ничего долгоиграющего я не планирую.
Это все совсем не то, что она хотела услышать, но, по крайней мере, я честен с ней.
– Андрей, – Алиса вздыхает, как будто набирается сил для очень важных слов. – Ты никогда не был «не принцем моей мечты». Просто… Все очень глупо получилось. Мне честное слово жаль. Так что…
Я абсолютно уверен, что за этой паузой последует благодарность за вечер, «внезапно» всплывшая куча работы – и Динамщица снова сбежит. На этот раз уже навсегда.
– Давай я подвезу тебя домой? – предлагаю до того, как она соберется с мыслями для последнего рывка.
– Поздно уже, тебе же в другую сторону. – Но все равно встает и с благодарной улыбкой принимает мою помощь, когда набрасываю куртку ей на плечи.
– Динамщица, если я чего-то не хочу делать – я этого не делаю, – повторяю для нее уже почти как мантру. – Запомни уже, наконец.
